Текст книги "I (роман)"

И ты смотришь на этого чудака, жалко его, потому что он, по сути, единственный нормальный в этом автобусе или вагоне метро. Это вокруг все герои «Рассвета мертвецов», захватившие мир. Но такова жизнь.

А Мисс Геймер, гнущая свою линию конфетка, с кучей странных теорий, не понимающая, почему всем нравится выпендриваться разрушающим оружием, с приступами страха, имеющая своё мнение о пришельцах и конце света, с любовью к кодексу самураев, валявшаяся на асфальте под ударами сорокалетнего мужика – она, в общем, молодец. И нужные люди, уверен, в этом не сомневаются.

iLife

Пока я оставляю куртку в раздевалке и переобуваюсь, я смотрю в телевизор, висящий на стене. Наш президент с трибуны вещает о том, что государственные услуги должны быть доступны населению. Он говорит: «Эти вещи должны быть доступны людям. Пусть они пользуются ими через Интернет... через Айпад».

Он так и говорит: «через Айпад». Президент самой большой в мире страны по телевидению не в первый раз публично упоминает о конкретном гаджете конкретной компании. И что после этого закупят госслужащие на местах? Самсунги или Нокиа? Нет. Apple у каждого госслужащего – скоро это будет такая же привычная картина, как портреты Путина и Медведева в кабинетах. Да и простой народ не устоит против такой пропаганды. Интересно, сколько долларов и на какие счета перечислила конкретная компания, чтобы конкретный президент конкретной страны так настойчиво рекламировал конкретный гаджет? Или на таком уровне существуют какие-то другие формы поощрения?

Хотя с Apple, конечно, всё не так просто. Когда-то, когда на свете ещё были шариковые мышки, я очень любил чистить свою. Компьютер у меня был старый и мышь старая. Она очень тормозила, заставляя меня злиться. И вот где-то раз в три месяца я разбирал её, брал очень маленькую отвёрточку и аккуратно счищал с стенок, шестерёнок и прочих деталей грязь и пыль. А сам шарик мыл с мылом. Затем я собирал мышь и радовался тому, как здорово она теперь работала. Во время всего этого действа во мне, собиравшем маленькой отвёрткой грязь с пластмассовых деталей, рождалось ощущение, что я словно какой-то профессор в фильме, который делает очень секретную и важную работу. Искусными движениями я манипулировал мельчайшими частицами, я как будто бы оказывался в детстве. Играл, забывая об истинном смысле своих действий и поддаваясь находившим на меня ощущениям таинства и важности. Это было прекрасно. Я ловил от этого кайф. От того, что чистил старую компьютерную мышь.

К чему я всё это? Недавно родители подарили мне Айфон. Они вовсе не богаты, им он тоже достался в подарок. А всё лучшее, конечно – детям. Честно сказать, мне он был абсолютно не нужен. С телефонами у меня вообще была беда. Недели за две до этого я потерял прекрасную Нокиа ценой около четырёх тысяч рублей. Она очень мне нравилась. А теперь я вынужден был ходить с дровишкой за девятьсот рублей. Впрочем, я специально взял такой, чтобы только писал и звонил, без всяких камер и прочих приблуд.

И вот теперь мне достался Айфон. Надо сказать, что первый сотовый у меня появился гораздо позже сверстников. Я просто прекрасно жил без него. Конечно, потом, обзаведясь телефоном, я задавался вопросом: как? Это к тому, что я никогда вовсе не гнался за новыми гаджетами. Напротив, относился к ним с брезгливостью.

Подарив Айфон, родители раз десять повторили, чтоб я его не потерял. Я сказал: «Может, я просто положу его в тумбочку и всё?». Я долго внутренне противился ему. Он был здоровый, неудобный, с кучей непонятных опций, к тому же я всегда ненавидел сенсорные экраны. Слава Богу, я уже знал, как вставлять в него сим-карту, потому что ранее уже делал это для другого человека. Тогда я минут тридцать сначала искал в Интернете, как открыть корпус Айфона, а потом оказалось, что это вовсе не обязательно для того, чтобы вставить симку.

В общем, я долго противился этому кирпичу. А потом оказалось, что я могу делать заметки, сидя на скамейке. И я подумал: вот бы мне Айпад! Ведь я смогу делать заметки, сидя где угодно! Нет, конечно, я и раньше мог записывать мысли в телефон. Но дело в том, что, когда ты перемещаешь пальцем все эти красивые всплывающие штуки на экране, когда ты сидишь и нажимаешь эти кнопочки, пытаясь попасть в них. тебе кажется, что ты делаешь что-то очень важное. Гораздо важнее, чем то, что ты делаешь на самом деле. Даже запись покупок на пикник превращается в передачу «Центру» данных об иностранных агентах, которых ты раскрыл. Вы понимаете меня? Это снова те ощущения, когда ты чистишь старую шариковую компьютерную мышь. Многие из нас не наигрались. Именно эти мельчайшие импульсы и чувствовал Стив Джобс, и поэтому он был гением.

Одиночество в сети

Из окон моей съёмной квартиры открывается чудесный вид на городское СИЗО № 1. Это огромное пятиэтажное здание, обнесённое высокой металлической стеной в сине-белую полоску. На территории в углу, где смыкаются две стены, стоит вышка, где каждый день двадцать четыре часа в сутки сидит охранник. Я не знаю, сколько людей там работает и как они сменяют друг друга. Всё, что я вижу – это человека на вышке, который сидит на стуле, закинув ноги на железные перила, если на улице тепло. Издалека он похож на тех посетителей кофеен, которые приходят туда, чтобы мечтательно и красиво покурить, глядя в потолок. Либо этот человек сидит в тесной кабинке или наворачивает круги вокруг неё, чтобы согреться, когда на улице тридцатиградусная зима. Кто он? Как его зовут? Какие мысли крутятся в его голове, пока он мотает свою ночную смену и смотрит на проносящиеся мимо машины и в окна окружающих домов? Может быть, он мечтает о девушке, чей силуэт порой видит в одном из них? А может, просто слушает какой-нибудь незатейливый рэп и ни о чём не мечтает.

Но, должно быть, в любом случае он чувствует одиночество. Не одиночество в сети, когда у тебя есть тысяча друзей, но никто из них не пишет. А одиночество, когда ты часами стоишь на вышке один, а вокруг тебя живёт город. И решение изменить всё это крепнет в тебе с каждым днём, но и каждый раз затухает под напором бытовых вопросов, на которые не видно ответов. Есть такая судьба – стоять в одиночестве на вышке. И иногда стоит порадоваться, что это не твоя судьба и пожелать этому парню удачи.

Все эти мысли в очередной раз лезут мне в голову, пока я украдкой смотрю в окно, собираясь в клуб на вечеринку. Я, конечно, пожелал ему удачи, но большее вряд ли в моей власти, а пропустить садо-мазо-пати никак нельзя. Как было сказано в забавном фильме «Дрянные девчонки» с молодой и невинной тогда ещё Линдси Лохан: «Хэллоуин – это единственный день, когда можно разодеться как шлюха и твоя репутация не пострадает». Сегодня не Хэллоуин, но повод у девочек есть. Мы идём мужской компанией, с Ромой и Денисом, а значит, есть возможность подцепить кого-то без помощи виртуального мира. Откровенно говоря, мне уже порядочно надоело это блядство, но найти постоянную девушку никак не получается. Слишком высокие запросы при размытости собственного Я. Наверняка, я стану лучшим мужчиной мира лет под тридцать. А пока нужно продержаться на энергетиках.

Клуб «Эра», куда мы идём – чуть ли не единственное место в городе, где играет неплохая, а иногда и отличная музыка. Как сказала про него одна заезжая звёздочка: «Клуб, в котором арт-директор подметает полы, не может быть плохим». Сюда ходит своя, относительно небольшая, постоянная публика. Костяк тематических вечеринок – яркие внешне и не знаю какие внутри. У некоторых людей есть мнение, что богатый внутренний мир непременно выльется в яркий внешний образ. Думаю, тут 50 на 50. Я же, эпизодический посетитель подобных мероприятий, вхожу во вторую полтину. Так что моя задача – соблюсти внешние условия фейс-контроля, а сильно разукрашивать лицо и обряжаться в латекс – тут я приверженец ортодокса.

Мои друзья подготовились и того хуже. На Роме какие-то нелепые звездообразные очки, которые он купил в ближайшем супермаркете, так он надеется сканать за злодея. Денис же явился и вовсе без маскарада, в джинсах и футболке, ну и ладно, заплатит больше. В прошлый раз, когда была вечеринка в духе 60-х, мы были чуть ли не единственными, кто нарядился как было объявлено, остальные пришли как обычно и явно не страдали.

Заходим внутрь и наслаждаемся видами. Народу пока немного, подтянутся ближе за полночь, так что мы усаживаемся за стол и берём по коктейлю. К нам подходит человек и спрашивает, есть ли у нас карточки клуба? Скоро сюда сможет попасть только тот, у кого есть именная карта. У нас их нет и пока свистопляска ещё не началась, направляемся к очереди в небольшую кандейку справа от сцены, завешенную белой полупрозрачной ширмой. Туда по одному проникают люди и спустя несколько минут выходят счастливыми обладателями этих самых именных карт. Я смотрю через ширму, там парень, которого я заочно знаю через Контакт, фотографирует и вбивает в ноутбук какую-то информацию. С девочками он явно разбирается дольше, чем с лицами мужского пола.

Мы уже почти у цели, перед нами один человек, как вдруг девочка позади, средней красоты блондинка, эротичным тоном просит пропустить её вперёд. Мы отшучиваемся, поступишь как джентльмен и орава девиц в очереди может войти в раж. Блондинка проникает ко мне, обнимает и шепчет на ухо: «Проси всё, что ты захочешь...». Она меня мало привлекает. Я говорю, глядя ей в глаза: «Мне нужна твоя душа». Она на миг задумывается, произносит, что согласна, и целует меня в губы. Вечер явно неплохо начинается, друзья, слегка завидуя, поглядывают на меня. Подруги этой девицы, некрасивые, явно неуверенные в себе девушки, не проявляют такой настойчивости. Я пропускаю её вперёд и только спустя пять минут захожу в заветную комнату.

Парень фотографирует, пытается шутить со мной с позиции силы, мол, я крутой местный делец креатива, а ты кто такой? Информацию о том, кто я такой, он вбивает в ноутбук и через минуту выдаёт мне карту. Ох уж эти местные дельцы креатива... Долго не мог сформулировать, что же в некоторых из них так бесит. Потом понял, что это распирающее их чувство собственного величия по поводу своей тёмалебедевости. Такой пафос воняет за километр.

Выхожу и осматриваюсь. Самые грустные лица в этом клубе у тех людей, которые когда-то его создали. Постоянно это замечаю. Не знаю, сколько всего народу участвовало в организации, но пара из них сейчас тут диджеят и ведут вечеринки. Как говорят, разочарование от достигнутой цели иногда прямо пропорционально эйфории во время процесса её достижения. А может, они просто устают. Ведь теперь нужно придумывать постоянные пати для публики, и это своеобразная кабала.

Подходят мои друзья, тоже заполучили карты.

– Ну что, присмотрел кого-нибудь? – спрашивает Денис.

– Пока нет, – отвечаю. Осматриваюсь вокруг. Многие лица мне знакомы. Говорю:

– Вообще, клубы – это одно из самых бредовых мест для знакомства, по-моему.

– Это почему? – удивляется Рома.

– А ты что, рассчитываешь тут встретить женщину, с которой что-то завяжется?

– Нууу. Слово «женщина» какое-то тяжёлое. А вот от девушки бы не отказался.

– У меня знакомый встретил в клубе свою будущую жену, – говорю, – но это скорее исключение. Картины из клубов напоминают сюжеты из передач о животных. Куча нахохленных самок и разъярённых самцов в попытке пристроить свои половые гормоны.

– Что в этом плохого?

– Ничего. Я просто говорю, что на большее рассчитывать не стоит.

– А кто-то рассчитывает?

– Да. Очень много людей рассчитывает. Ты посмотри вокруг. Видишь, сколько завсегдатаев с грустными лицами, отмеченными печалью отсутствия постоянного секса? Они сидят, продолжая ждать того, что в это место было заложено изначально.

– Ты будешь такими туманными выражениями сыпать, точно никого сегодня не цапанёшь! – смеётся Денис.

– Да подожди! Ну смотри. Ещё пару лет назад в нашем городе некуда было пойти людям, которые слушают нормальную музыку.

– А как же ресторан «Цыплята и шансон»? – вмешивается Рома.

– А, прости, Рома, забыл твоё любимое пятничное местечко, – отвечаю. – Ну вот. Дело в том, что раньше все эти люди сидели дома. Потому что места, где играла музыка и кто-то собирался... ну эта была не та музыка и не те кто-то. Некуда им было идти. Не было мест, атмосфера которых отражала бы их мир, мысли, вкусы и тягу к людям, таким же, как они.

– Ты говоришь о хипстерах?

– О Господи, не знаю. Надо взять пива.

– Нет уж, теперь продолжай! – сделав серьёзное лицо, Рома стукнул кулаком по столу в своей обычной манере, заставив меня рассмеяться.

– Да не о хипстерах я говорю. Я вообще не знаю, что это. Это в двадцать лет казалось, что интересные мне люди должны выглядеть каким-то определенным образом. Но выяснилось, что они могут выглядеть как угодно. Как совершенно обычно, так и с выбритой наполовину головой. Я говорю, в общем, о людях, которые чувствуют какие-то вещи. Ну блин, Холден Колфилд, все дела.

– Не приплетай святое, еретик!

– Оставь свою церковную терминологию, ты куда пришёл? – теперь уже он смеётся.

– Короче, я продолжу лекцию, если вы не против?

– Да-да.

Я продолжил:

– Люди эти могут быть совсем разными. И внешне и внутренне. И вначале, когда несколько человек, которые тоже чувствовали все эти вещи, сделали это место – сюда хлынул народ. Который так давно этого ждал. Наконец можно было отрываться под любимую музыку, радоваться на каком-то другом уровне, близком к твоему. Веселиться по новому.

Это потом, со временем, оказалось, что среди людей, которые вначале казались своими, куча идиотов. Что вечерняя программа – нажраться и поблевать – она никуда не ушла, она и тут тоже в авангарде. Вечеринки начали скатываться в какую-то липу. И радость стала тускнеть, заменяясь привычкой потусить по выходным. И осадок от этого остаётся какой-то горький.

– Стареешь, друг. – опять вставил Рома. Я хотел что-то ответить, но Денис спросил:

– Так, а что с сексом-то?

– С сексом?

– Ну ты вначале что-то говорил. Про знакомства.

– Аа. Ну просто все эти, – я театрально кашлянул, – хипстеры. они продолжают ждать чего-то более возвышенного. От самого места. И от девушек, которые сюда ходят, в том числе. Но это заблуждение. Потому что девушки, в большинстве своём, тут такие же, как в «Цыплятах и шансоне», просто вкусы получше и понтов побольше. И кому на это насрать, у того всё отлично.

– Так девочки и дают тем, кому на это насрать, – заключает Денис.

– А не тем, кто лекции читать любит! – опять подкалывает меня Рома. Я улыбаюсь.

– А тебе насрать? – спрашивает Денис.

– Мне? – я на миг задумался. – Когда как. По настроению.

– Пошли, – говорит Денис, – возьмём выпить.

Дальше происходят разнос и падение. Мы с Денисом принимаем на грудь и пускаемся в танцы. Рома отчего-то загрустил и одиноко стоит у стойки. Народ постепенно подходит и градус происходящего становится выше. Пока полуголые посетительницы ещё не танцуют на стойке, как бывало раньше, но дело явно к этому движется. Денис куда-то пропадает с какой-то бабой. Мне приходится веселиться в одиночку, потому что Рома присоединиться отказывается. Заказываю очередной коктейль, симпатяжка в красных джинсах заигрывает, толкая меня задом. Обмениваемся весёлыми взглядами, до конца дистанции ещё явно далеко, поэтому с выбором решаю определиться позже. К тому же можно просто веселиться, я в отпуске, чёрт возьми, и мне немного рвёт крышу от эйфории. Время движется к середине ночи, Рома тоже куда-то запропастился, телефон недоступен, у Дениса то же самое. Отлично, похоже, я остался один.

Вокруг меня вьются две симпатичные тинейджерки. Одна из них по взгляду та ещё сучка, но она, похоже, занята. Её подруга включает артиллерию и призывно просит угостить коктейлем. Видимо, я выбран в качестве мишени. На вид ей лет 18, не больше. Миниатюрная брюнетка, мне она нравится. За минуту мы проникаемся взаимной симпатией, покупаю нам коктейли, она берет меня за руку и тянет к сцене, там наше место дислокации. Я весьма навеселе, начинаю выделывать с ней танцевальные вензеля и па. Мы разговариваем о всякой ерунде и смеёмся. Медленный танец, затем снова пляски, броуновское движение повсюду достигает своего апогея. Люди отключили тормоза и движутся на полной скорости кто куда. Кто к ночному сексу, кто к неудавшемуся вечеру, утреннему похмелью и завтрашнему стыду за свои пьяные действия.

Моя Таня со своей подругой куда-то пропали. Наконец, замечаю их, между ними явно происходит ссора. Странно. В конце концов Таня решительно берёт меня за руку и, продираясь через людей, ведёт на улицу. Прохлада ночи охватывает нас, я оттягиваю воротник рубашки, давая воздуху проникнуть к горячему телу. От Енисея, который буквально в десяти метрах, веет свежестью. Отходим чуть в сторону, в этом же здании китайский ресторан, и мы пристраиваемся на его крыльце. Таня поникла.

– Что случилось? – спрашиваю.

– Ничего, – говорит она и тут же начинает плакать. Я обнимаю её.

– Это личное... – но личное просится наружу, и она продолжает: – Подруга называется... Она не понимает меня. Она никогда не хочет понимать меня. И никто не понимает. А у меня столько проблем. Я делаю счастливое лицо и говорю «всё хорошо, все прекрасно!», но никто не знает, что у меня внутри.

Она уже плачет навзрыд и мне становится её жалко.

– Меня, может быть, скоро отчислят из университета...

– Почему?

– Там свои заморочки... – на миг успокаивается она и вздыхает.

– Успокойся, всё хорошо... А с ней-то что? Давно вы дружите?

– С детства. Она только о себе думает, понимаешь? – тема подруги вызывает новые слёзы. – Все эти вечеринки, прогулки. Да, весело! Но когда тебе плохо, ты понимаешь, что рядом нет никого. Вся эта дружба – это пустое место. Господи! – вжимается она в меня.

– Почему так? Почему моя подруга сейчас там, а ты, совершенно незнакомый человек, слушаешь меня и утешаешь?

– Я не знаю, – говорю. И я правда не знаю. Вся эта история явно отдаляет нас обоих от постели. Я вижу, что она перегорела. Что не сможет вновь вернуться к беззаботности. Всё то, что есть в каждом из нас, тот одинокий человек на вышке, которого мы усиленно прячем за улыбками и субботними угарами, вырвался наружу и стонет от боли. Она плачет всё сильнее, она говорит:

– Эти друзья, которые ничего на самом деле не знают о тебе. Ты выставляешь себя перед ними счастливым человеком. Но ты приходишь домой после учёбы или работы и понимаешь, что тебе некуда пойти. Тебе некому рассказать, что у тебя на душе... Господи! Я одинока, – обнимаю её сильней. Мой человек на вышке вздыхает, но я давлю это внутри. Незачем мне его выпускать.

– Я так одинока, ты даже не представляешь... Почему ты сидишь со мной и слушаешь этот бред? – она смеётся сквозь слёзы.

– Всё в порядке, – говорю, – это не бред. Можешь рассказывать, что хочешь.

Я тоже теряю настроение. Постели уже не хочется. Хочется успокоить эту девочку, одинокую красивую девочку. Я понимаю, что она не вызовет во мне каких-то чувств, направленных на постоянные отношения. Она просто ночное знакомство. Перешедшее в грустный разговор на крыльце.

– А ты? – вдруг спрашивает она, – у тебя есть любимая девушка?

Я смотрю вдаль. Там на другой стороне реки горят огни ночного города. Там несутся куда-то машины и спят в квартирах люди. В одном из домов этого города спит сейчас она.

– Есть, – честно отвечаю.

– А почему вы не вместе?

Обнимать её уже не так приятно. Она чужая мне, понимаю я вдруг. Вся эта алкогольная эйфория – это просто миг, который в итоге станет неважным. А важными будут другие вещи.

– Потому что у нас ничего не получилось. Но я работаю над этим и постараюсь её вернуть. Обязательно, -я улыбаюсь. Надо заканчивать этот разговор.

Зоран, 25, Приштина, Косово

Есть на свете люди, которым очень хорошо удаётся рассказывать тяжёлые истории. Знаете, когда слушаешь, и дух спирает от невыносимой простоты и обыденности чьих-то больных нелепых судеб. И так вязко становится внутри...

В мире очень много хороших и добрых людей, настоящих гуманистов. Конечно, большинство человечества – это всякое бездушное говно, но и тех, нормальных, тоже хватает. Они не топят котят, жалеют бездомных, ценят природу, не придираются к не таким, как они. В общем, думают что-то об этом мире и даже пытаются как-то правильней жить, а не только набивать свой желудок. Они совершенно разные, эти люди. Некоторые из них увлекаются восточной философией, занимаются йогой, не едят мясо, делают всякое творчество и выглядят как-то светлей остальных, что этих остальных и раздражает. Другие работают. Работа – это отражение их жизни. Они, в общем, неплохо устроены, свои проблемы, конечно, есть, но это жизнь, проблемы – её норма. Эти люди работают врачами, офисными клерками, полицейскими, таксистами, токарями, – да кем угодно. Среди представителей любой профессии есть хорошие люди, так же, как и плохие. И есть третья группа. Вот именно у них хорошо получается рассказывать тяжёлые истории. Потому что эти истории и есть их жизнь. Именно поэтому они тоже большие гуманисты. Потому что, когда судьба прижимает тебя к полу и не даёт встать годами, ты или становишься полным дерьмом, или – очень хорошим человеком. Впрочем, часто есть те, кто мечется от первого ко второму. Так вот, они где-то на отшибе общества, эти люди. Не верят в Бога, а если и верят, то не могут понять, почему же он так зол и несправедлив, если вокруг творится вся эта гадость. Они чувствуют себя комфортно только в своем узком личном мирке, поэтому часто нигде не работают или работают в какой-то убогой запинде. Они частенько талантливы в творчестве, но им никогда не добиться успеха, а если и добиться, то того, от которого подыхают, захлебнувшись в своей собственной блевотине, обдолбавшись наркотой. Они много пьют, неформалят по молодости, закидываются какой-нибудь хренью, навроде сиропа от кашля или мускатного ореха, читают альтернативные книжки про наркоманов и всякое отребье, смотрят кинчики, говорят обо всех несчастьях на свете и о своих собственных. Так и течёт их тихая жизнь, может быть, вылезая на какие-то секунды из болота, но неизменно погружаясь туда снова. И лишь единицы смогут выбраться совсем. Что будет с остальными, этого лучше даже не знать...

И вот они так изящно говорят об этом. Трагизм судьбы может быть красив, но только в чужих историях. Их как раз я и слышу немало в последнее время. Больше всего мне понравилась история про Танцора диско. Потому что в ней есть позитив, которого нет в других. В общем, одна девочка работала в магазине DVD-дисков. Больше она в жизни нигде не работала и из магазина этого уволилась через месяц, но суть не в этом. Короче, когда хозяин магазина принимал её на работу, то сказал, чтобы она не пугалась Танцора диско, он, мол, безобиден. Она ничего не поняла, а оказалась вот какая штука. Каждый раз, когда кто-нибудь приходил открывать магазин в восемь утра, сразу же нужно было включать музыку, которая играла из динамика на улице. Что-нибудь лёгкое и ненавязчивое, на радость стоящим на автобусной остановке сонным людям. И вот каждый день, в восемь утра, когда включалась музыка, к магазину приходил бомж и начинал танцевать. Ему было лет под сорок, он был, конечно же, нелепый и странный, как и все бомжи. Он делал свои корявые па, танцевал на потеху прохожим и работникам магазина, наблюдавшим за этим сквозь большое окно. И вот однажды эта девушка пришла на работу и по какой-то запарке забыла поставить диск. И вот сидит она, делает свои дела и вдруг чувствует на себе настойчивый взгляд. Смотрит в окно, а там он, Танцор диско. Бомж, который просто молча смотрит на неё и ждёт, когда включится музыка. По-моему, это потрясающе...

Или вот история про крысок. Молодая парочка купила себе в зоомагазине красивую крыску. А та через месяц родила восьмерых крысят. Всяких разных, белых, серых, даже красных. Это не игра в рифму, а сущая правда. Такое потомство, естественно, в планы молодых людей не входило, тем более, они жили в съёмной квартире, поэтому семерых крысят сдали в магазин. Их взяли бесплатно и, скорее всего, пустили на корм змеям, потому что они были некрасивые и никому не нужные. Такие дела.

Но одного крысёнка те двое всё-таки себе оставили. Самого красивого, серого с белой мордочкой и бело-серым хвостом. Крыски жили в коробке на шкафу. К их хозяевам часто приходили гости и накуривались травой. Именно поэтому, есть версия, с младшей крыской и случилось такое. Она всё детство дышала дымом от травы, поднимавшимся наверх к их домику. В итоге крыса выросла страшной, полуплешивой, полулохматой, с торчащей, как причёска сумасшедшего учёного, шерстью, дёрганой и нервной. Крыса Франкенштейн. Её мама, красивая и миленькая, принимала вкусняшки от гостей. А дочь, просекавшая всё это, карабкалась по джинсам людей, но вела себя неадекватно и странно и поэтому часто была обделена.

Ещё крыски любили разрывать и вытряхивать использованные пакетики с зелёным чаем и прятать печенье и прочие лакомства по углам. Потом их поселили в чулан, бывшую подсобку, которую прикупили хозяева квартиры. Крысы бегают там по полкам и трубам, а ещё вылезают в небольшую дырку в стене, которая ведёт прямо в подъезд. И сидят там, в этом отсеке. Молодые хозяева боятся, что они свалятся в подъезд и станут жертвами соседей, особенно младшая, ведь она совсем не похожа на магазинную крысу. Но заделывать дырку жаль, ведь им так скучно, двум крыскам. А вообще они скоро умрут, потому что живут всего два года. Вот такие дела, друзья.

Или ещё одна девушка. Она весьма симпатичная и милая. Она училась в колледже, училась почти на отлично, посещала все занятия, но одевалась в чёрную одежду, огромные ботинки и носила много пирсинга. И директор по воспитательной работе говорил ей, что она портит атмосферу в учебном заведении. И оценки при этом не важны. А потом некрасивая постаревшая пьяная вахтерша в общежитии, от которой ушёл муж, а единственный сын учится черте где далеко в кадетском корпусе, объясняла ей, что местные учащиеся-гопники не считают её за девушку. И она никогда не выйдет замуж и ничего не добьётся в жизни. Это говорила пьяная некрасивая женщина, которую бросил муж.

Все эти истории, несчастные судьбы, с такой обыденностью в голосе рассказанные добрыми и глубокими, но потерянными людьми, которым не повезло стать их героями – я люблю слушать такое. Наверное, потому, что мне важно знать, что я далеко не самый одинокий, странный и несчастный человек на свете. А жизнь моя тоже, в общем, без особых перспектив, не такая уж и пропащая.