Текст книги "Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке"

2. Коммунистическое общество: государство и личность в переходный период

Доминирующими настроениями в массовом сознании большевистского периода русской революции стали коммунистические идеи упразднения государства, обобществления собственности, уравнительного распределения имущества и введения непосредственной рабочей (профсоюзной) демократии. Именно таково было содержание ряда наивных коммунистически-утопических проектов, представленных в материалах Конституционной комиссии. В них, вполне в духе Коммуны, провозглашались идеи всеобщего равенства, трудовой республики в форме Советов, отмены тюрем и смертной казни, реализации земельного передела, отмены банков, денег и торговли. В перспективе мировой революции проектировалось создание «Мировой Федеративно-демократической республики», «Международного Интернационального Храма Всечеловечества» и «Советов представителей Мировой демократии», принципы деятельности которых должны быть представлены в особом кодексе – «Библии народного социалистического Права»[483]483
  См.: Демократическая радикально-социалистическая платформа (Подробный план очередной исторической работы демократии). Доклад Ив. Филюнина в Комиссию ЦИК по выработке Конституции Сов. Республики (Саратов 30.10.1917–4.01.1918) ГА РФ. Ф. 6980. Оп. 1. Д. 16. Лл. 1–33 об. Здесь и далее все сноски на архивные документы даются по фондам Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ).


[Закрыть]. Эти коллективистско-уравнительные идеи вполне отвечали настроениям маргинализированных слоев города и деревни, а также «красы и гордости революции» – солдат и матросов, выдвигавших к власти «конституционные» запросы о разделе земель, должностей и зарплат прежних чиновников[484]484
  Лист вопросов солдат 6-й батареи 15-го полка тяжелой артиллерийской бригады. Ф. 1235. Оп. 94. Л. 486.


[Закрыть]. Разгоняя Учредительное собрание – «долгожданный всероссийский парламент», они убеждали себя, что открывают путь «советской власти» как преддверию коммунизма[485]485
  Дыбенко П. Е. Из недр царского флота к Великому Октябрю. М., 1958. С. 172–175.


[Закрыть]. Предстояло определить, насколько миф Коммуны о фактическом равенстве и непосредственной демократии мог получить конституционное воплощение.

В концентрированном виде различие подходов в Комиссии представлено в дебатах о Декларации, которая должна предшествовать Конституции. Анархо-коммунистическая позиция, представленная в проекте эсеров-максималистов, отрицала по существу необходимость единой Конституции, а в основу декларации предполагала положить принцип прав личности. Трактовка «Трудовой республики» эсерами-максималистами предполагала «организацию общежития на основе равного для всех права на жизнь и обязанности труда для всех трудоспособных членов согласно норм, установленных органами общественной власти и в целях: а) полного уничтожения эксплуатации человека и классового строения общества; б) построения общества на началах коммунизма». Исходя из этого в Декларации должен был получить выражение прежде всего принцип равенства, отступление от которого допускалось только для «лиц, не несущих трудовые повинности», «врагов трудового народа» или лиц, выполняющих сверхобязательную работу. Осуществление данного принципа включало «немедленное и безвозмездное обобществление всего достояния эксплуататоров и паразитов трудового народа» – отмену частной собственности и денег, введение уравнительно-распределительных методов регулирования экономики, принудительного труда и профессиональное самоопределение трудящихся. Для защиты этих принципов предполагалась норма о противостоянии тирании – «право вооруженного сопротивления и восстания в тех случаях, когда закрыты или бездействуют законные пути или средства для защиты конституции трудовой республики и установленных ею прав». На этих началах предполагалось осуществление коммунизма во всемирном масштабе: «в отношении других государств трудовая Российская республика рассматривает себя как член братской семьи трудовых республик других стран, с которыми она вступает в общение на почве обмена ценностями и в целях трудовой организации свободного человечества»[486]486
  Проект основ Конституции трудовой республики, выработанный Исполнительным бюро союза социалистов-революционеров-максималистов. ГА РФ. Ф. 130 (СНК). Оп. 2. Д. 85. Л. 2–9.


[Закрыть].

В противовес этим идеям в Комиссии был выдвинут «Проект декларации прав и обязанностей трудящихся», разработанный редактором «Известий» Ю. Стекловым, принятый Конституционной комиссией[487]487
  Ф. 130. Оп. 8. Д. 159. Л. 4–5.


[Закрыть] и официально опубликованный 19 июня 1918 г.[488]488
  К выработке Советской конституции. Проект декларации прав и обязанностей трудящихся (принятый комиссией) // Известия ВЦИК Советов рабочих, солдатских и казачьих депутатов. 1918 19 июня. С. 2.


[Закрыть] Его принципиальная особенность заключалась, во-первых, в ограничении абстрактных прав личности сведением их к правам трудящихся; во-вторых, жесткой увязке этих прав с обязанностями, в-третьих, возможностью реализации этих прав исключительно в рамках советских институтов. Идея коммунистического переустройства уступает место идее «всемирной социалистической революции», а освобождение трудящихся, которое «может быть делом только самих трудящихся», оказывается возможным только в рамках диктатуры и их принудительного объединения в Советы рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов. В основу данного документа, как показывают материалы его обсуждения, Стекловым были положены три источника: Декларация прав и обязанностей, принятая на III съезде Советов (а ранее в ЦИК); мотивировочная часть Устава II Интернационала; основные положения «Коммунистического манифеста» Маркса и Энгельса, «обобщенные воедино с точки зрения логической последовательности». Признавая, что пункт о предполагаемом введении всеобщей трудовой повинности» «исключительно режет слух и портит все построение», Стеклов заявил, что умолчать о ней «я считал невозможным»[489]489
  Стенограмма заседания комиссии по выработке конституции РСФСР от 17 мая 1918 г. с приложением проекта Декларации прав и обязанностей трудящихся (Проект Стеклова). Ф. 6980 (Конституционная комиссия). Оп. 1. Д. 7. Л. 1-18.


[Закрыть]. Критики указали, что проект декларации «длинноват», историческая часть «устарела», «язык тяжел и недостаточно лапидарен», а некоторые понятия, например «трудящиеся», юридически неопределенны (входят ли в него казаки?). Предложение М. Рейснера об использовании в качестве образца Декларации США не получило развития. Основным предметом споров стал вопрос о юридическом определении отношений собственности, поскольку, как отметил А. Шрейдер, «для нас национализированная собственность и общенародное достояние – разные вещи». Большевики, по тактическим соображениям заимствовавшие в ходе переворота эсеровскую программу решения земельного вопроса, использовали неопределенность понятия «социализация» для осуществления собственных целей установления контроля над крестьянством[490]490
  Подробнее: Медушевский А. Н. Проекты аграрных реформ в России XVIII – начала XXI века. М., 2005. Гл. V: Уравнительный передел земли как форма социальной утопии эпохи аграрной революции.


[Закрыть]. Однако в условиях Гражданской войны (и сохранявшегося союза с левыми эсерами) они не считали целесообразным формально отказаться от данного термина. В результате по предложению Я. Свердлова было принято понятие «социализация земли» как реализованный компромисс большевиков с левыми эсерами, отраженный в принятом законе о социализации земли[491]491
  Стенограмма заседания Комиссии по выработке конституции РСФСР от 21 мая 1918. Ф. 6980. Оп. 1. Д. 8. Л. 6, 27.


[Закрыть]. В завершающей редакции данного документа упор делается на программные установки большевиков о классовых приоритетах «трудящегося и эксплуатируемого народа», власти советов, национальных принципах федеративного устройства, социализации земли и экспроприации собственности и установлении рабочего контроля, введении всеобщей трудовой повинности и вооружении трудящихся, организации братания с рабочими и крестьянами воюющих стран, достижении мира без аннексий и контрибуций, призывах к созданию на этих началах всемирной федерации[492]492
  Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа (в редакции Стеклова). Ф. 130. Оп. 2. Д. 85. Л. 64–66.


[Закрыть]. Специально обсуждался вопрос об адресате декларации, в результате чего приняли формулу «мы, трудящиеся»[493]493
  Стенограмма заседания комиссии по выработке Конституции за 17 мая – 26 июня 1918 г. Ф. 6980. Оп. 1. Д. 12. Л. 6.


[Закрыть]. Под «трудящимися» подразумевался рабочий класс России, который, следуя примеру Коммуны и «заветам Интернационала», «в Октябре 1917 г. низверг свою буржуазию и вместе с беднейшим крестьянством взял в свои руки власть»[494]494
  Заседание комиссии от 17 июня 1918 г. с приложением проекта Декларации прав и обязанностей трудящихся (17 июня 1918 г.) Прот. № 7. Ф. 6980. Оп. 1. Д. 9. Л. 5.


[Закрыть]. «Проект Декларации прав и обязанностей трудящихся», принятый Комиссией и опубликованный для обсуждения[495]495
  Известия ВЦИК. 1918. № 87 (351).


[Закрыть], содержал, однако, определенные уступки эсеровской программе и в конечном счете был отвергнут[496]496
  Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа, утвержденная 3-м Всероссийским съездом Советов и Конституция РСФСР, принятая на заседании 5-го Всероссийского съезда советов 10 июля 1918 г. за подписью Свердлова. Ф. 6980. Оп. 1. Д. 2. Ф. 1235. Оп. 94. Л. 19, 238–240.


[Закрыть]. В окончательный текст Конституции вместо него был включен, как известно, более жесткий текст Декларации, написанный Лениным.

Реакция последовала незамедлительно: «Стоящая на уровне бабёфовских манифестов Декларация прав, предложенная Лениным и Троцким, как новое слово, имеющее затмить декларацию прав человека и гражданина 1789 года, – считали меньшевики, – пропитана от первого слова до последнего тем упрощенным “уравнительным” социализмом мелких собственников и люмпенов (босяков), в котором предусмотрено все… кроме социалистической организации производства»[497]497
  Меньшевики в 1918 г. М., 1999. С. 135.


[Закрыть]. Сами разработчики Конституции (Рейснер) признавали, что «власть, которая имеется сейчас, страшная власть, деспотическая»[498]498
  Ф. 6980. Оп. 1. Д. 5. Л. 12.


[Закрыть]. Другие аналитики определяли новую систему как «красную деспотию» (Н. Тимашев)[499]499
  Тимашев Н. С. Политическое и административное устройство СССР. Париж, 1931. С. 18–31.


[Закрыть] или «необыкновенно увеличенный иезуитский колледж» (Б. Рассел)[500]500
  Рассел Б. Практика и теория большевизма. М., 1991.


[Закрыть], а позднее как своеобразный аналог «Восточной деспотии» (К. Виттфогель)[501]501
  Wittfogel K. Oriental Despotism. A Comparative Study of Total Power. New Haven; L., 1957.


[Закрыть]. Рациональное зерно всех этих определений заключалось в одном: индивид полностью интегрировался в систему коллективных социальных коммуникаций, единственным выразителем которых становилось идеократическое государство, а когнитивная и правовая автономия личности полностью растворялась в метафизическом постулате об интересах и обязанностях «трудящихся».

3. Коммунистическое государство: федерация, суверенитет, структура и функции институтов власти

Распад унитарной Российской империи ставил проблему государственного устройства на принципах децентрализации. Общей формулой этого процесса стал федерализм, который последовательно отвергался как правыми и умеренными либеральными партиями, так и значительной частью левых теоретиков государственного устройства (хотя и по противоположным причинам). Еще менее уместной представлялась им непосредственная увязка проблемы федерализма с решением вопросов национально-государственного устройства, тем более с учетом крайней неопределенности самого понятия нации и особенностей их формирования в Российской империи. Логика конструирования советской концепции федерализма отражена в ходе разработки Конституции РСФСР 1918 г., выявившей ключевые противоречия принятой модели и факторы, способствовавшие ее принятию. Однако при его обосновании были представлены три принципиально различные концепции: территориально-производственная, корпоративистская и национально-территориальная.

Первая, территориально-производственная, концепция федерализма представлена идеей государства-коммуны как выражения воли профсоюзных объединений. «Трудовая республика, – в понимании эсеров-максималистов, – есть политически федеративное государство с широкой автономией отдельных областей и народов, ее составляющих»[502]502
  Проект основ Конституции трудовой республики, выработанный Исполнительным бюро союза социалистов-революционеров-максималистов. Ф. 130. Оп. 2. Д. 85. Л. 2.


[Закрыть]. Согласно проекту приват-доцента Н. Ренгартена, федеративное государство – это союз пяти профессиональных федераций – земледельцев, промышленных рабочих, служащих торговых предприятий; служащих у государства (чиновники); служащих у частных лиц (прислуга)[503]503
  Проект, составленный приват-доцентом Н. Ренгартеном. Ф. 130. Оп. 2. Д. 85. Л. 10–16. См. также: Статьи проекта конституции (Составлены приват-доцентом Ренгартеном). Ф. 1235. Оп. 94. Д. 19. Л. 241–247.


[Закрыть]. «Во внутреннем своем устройстве федерации вполне самостоятельны и наделены возможно широкими полномочиями», вырабатывают свои собственные конституции «в пределах, установленных общей союзной властью». Вместо традиционного типа государства, построенного на принципе народного суверенитета, конструируется «сложное государство» – союз профессиональных организаций. Общая союзная власть, носящая надпрофессиональный характер, состоит из центральных и местных органов. Центральными организациями являются Верховный союзный конгресс, Союзный Совет, Союзный Трибунал и Союзный Суд (последние два органа, в зависимости от организации суда, могут быть объединены)[504]504
  Проект, составленный приват-доцентом Н. Ренгартеном. Ф. 130. Оп. 2. Д. 85. Л. 13–15.


[Закрыть]. Данный подход не исключал использования опыта других государств (США, Австралийский союз, Австрия и Венгрия) при конструировании органов центральной власти[505]505
  Функции центрального правительства в Федеративных государствах: Записка. Ф. 130. Оп. 2. Д. 85. Л. 68–74 об.


[Закрыть], но предполагал синдикалистский порядок их формирования. Территориально-производственный принцип, однако, был отвергнут разработчиками на том основании, что в стране «еще не закрепилось твердое преобладание крупных областных центров», нет четких критериев их выделения, а каждый из них может сам рассматриваться как своеобразная федерация меньших коммунальных образований[506]506
  ГА РФ. Ф. 130. Оп. 2. Д. 66. Л. 25.


[Закрыть].

Корпоративистская (или «коммунальная») трактовка государства, представленная М. Рейснером, видела основу суверенитета в объединении союзов различного типа – коммун[507]507
  Доклад члена Комиссии М. А. Рейснера об основных началах Конституции РСФСР. Ф. 6980. Оп. 1. Д. 12. Л. 97а–113.


[Закрыть]. Рейснер выдвинул свою собственную концепцию федерализма, которая определена как коммунитарная. Отвергнув традиционные формы федерализма, основанные на национальном и территориальном принципах, он выдвинул идею организации республики на основании союзов, «составленных на местах федеративных общин» с региональными и центральными съездами советов – от съезда коммунальных Советов в провинции к областям и съезду Советов РСФСР. Завершением становилось создание «великой федерации будущего: от федерации коммун к федерации вселенной». Опираясь на теоретиков корпоративизма Л. Дюги и Г. Еллинека, Рейснер считал, что основным принципом конструирования институтов должно быть «не представительство лиц, а представительство интересов» – социально-классовых (рабочие, крестьяне, батраки), профессиональных (фабзавкомы, профсоюзы, союзы служащих), экономических (кооперативы, земельные комитеты) и политических (партии коммунистической и левоэсеровской направленности). В рамках данной конструкции институтов власти, считал он, возможна нейтрализация и примирение отдельных эгоистических интересов, открывающая «путь к необходимой гармонии, на почве подчинения интересам целого, воплощенном в Совете»[508]508
  Об основных началах Конституции Р.Ф. С. С. Республики: Доклад члена Комиссии М. А. Рейснера. Ф. 130. Оп. 2. Д. 86. Л. 20–35; Ф. 130. Оп. 2. Д. 66.


[Закрыть].

В тезисах Рейснера о сущности власти эта конструкция выглядит следующим образом: РСФСР есть «свободное, социалистическое сообщество всех трудящихся», объединенных «в классовые, трудовые, профессиональные, хозяйственные и политические союзы», которые «составляют на местах федеративные общины для ведения социалистического хозяйства, для организации государственной жизни и культурной деятельности» и «именуются коммунами». Во главе каждой из них стоит Совет рабочих, крестьянских, казачьих, батрацких, и вообще трудовых депутатов, формируемый из выборных представителей соответствующих «хозяйственно-общинных союзов и соединений». В случае победы мировой революции и образования Федеративного Союза соединенных социалистических федеративных республик, Российская республика входит в него на тех же основаниях «в целях всеобщего торжества социализма, преуспеяния, мира и братства народов». В целом построение политической системы должно вестись не сверху, а снизу – путем концентрации полномочий в региональных структурах власти и институтах с последующим их делегированием в центр[509]509
  Ф. 6980. Оп. 1. Д. 5. Л. 12.


[Закрыть]. В качестве основания для таких построений приводилось устройство наиболее развитой Кронштадтской коммуны[510]510
  Постановления и резолюции Кронштадтского совета рабочих и солдатских депутатов. Ф. 6980. Оп. 1. Д. 13. Л. 27–32.


[Закрыть], Советов Западной области[511]511
  Ф. 6980. Оп. 1. Д. 13. Л. 37.


[Закрыть], Тверского Совета, Можайского, Гжатского и Курского советов, уставы уездных советов (например, Касимовского)[512]512
  Устав для членов Исполнительного комитета Касимовского уездного Совета Советов. Ф. 130. Оп. 2. Д. 85. Л. 54–58.


[Закрыть]. Но ими вполне могли стать и более крупные политические образования, возникшие в процессе децентрализации власти, о чем свидетельствует, например, «Проект организации федеративной советской власти в Сибири»[513]513
  Проект организации федеративной Советской власти в Сибири. Ф. 6980. Оп. 1. Д. 13. Л. 20–21.


[Закрыть]. Данные проекты, стремившиеся перевести на правовой язык идею государства-коммуны, страдали идеализмом, тенденцией к децентрализации и плохо соотносились со стремлением большевиков легитимировать собственную власть.

Национально-территориальный принцип построения федерации формально был выдвинут И. Сталиным в противоположность коммунитарной концепции Рейснера, которую он определял как анархо-синдикалистскую. Сталин, по его признанию, вовсе «не принадлежал к тем людям, которые при упоминании слова “анархизм” презрительно отворачиваются», но видел его коренной недостаток в противопоставлении личности – массе и отрицании классовой диктатуры[514]514
  Сталин И. В. Анархизм или социализм? М., 1949. С. 4.


[Закрыть]. В представленных Сталиным тезисах «О типе Федерации Российской советской республики» она определялась как переходный политический режим в форме «диктатуры пролетариата и деревенской бедноты», а государственное устройство – как федерация автономий. «Исходными пунктами Конституции, – считал Сталин, – должны быть: с одной стороны решение III съезда Советов о Российской Советской Республике, “как федерации Советских республик”, “народов России”, и с другой стороны – наличность “областей, отличающихся особым бытом и национальным составом”, т. е. областей, населенных отдельными народами, требующими широкой автономии на основе федерации». Интересы этих национальных субъектов федерации должны быть представлены автономными органами ВСНХ[515]515
  О типе федерации Российской советской республики (приписка карандашом – «Сталин»). Ф. 130. Оп. 2. Д. 85. Л. 79.


[Закрыть] или «соответствующими органами СНК»[516]516
  О типе федерации Российской Советской власти. Тезисы Сталина. Ф. 6980. Оп. 1. Д. 2. Л. 81.


[Закрыть]. В рамках этой концепции Федеративная Социалистическая республика есть «свободный союз», вся власть в котором осуществляется «трудовым населением через Центральные и Местные Советы и Съезды Советов рабочих, солдатских, крестьянских, батрацких и иных трудовых депутатов». Включение конфедеративного принципа (права на выход из союза) было связано с мессианскими тенденциями большевизма, декларировавшего всем народам право вступления в федерацию «на началах полного равенства и свободы по решению соответственных Рабочих и Крестьянских Советов или им подобных классовых установлений трудящегося населения», а «при образовании Федеративной Социалистической Республики народов Европы или всего мира, Российская Республика входит в состав мирового или европейского союза» на тех же классовых основаниях[517]517
  О федеральных учреждениях Российской Республики. Ф. 130. Оп. 2. Д. 85. Л. 77.


[Закрыть].

Концепциям децентрализованной профсоюзной или коммунальной демократии большевиками была противопоставлена централистская модель власти. Она получила четкое выражение в проекте Сталина – «Общие положения Конституции Рос. Соц. Сов. Федерат. Республики», сохранившемся в разных редакциях[518]518
  См. две редакции проекта Сталина: «Общие положения Конституции Р. Сов. Фед. Республики» и «Общие положения Конституции Рос. Соц. Фед. Сов. респ.» Ф. 6980. Оп. 1. Д. 12.Л. 80–82.


[Закрыть]. В основу трактовки суверенитета положен уже не национальный, а классовый принцип: формирование институтов советской власти подчинено задачам переходного периода диктатуры[519]519
  Общие положения Конституции Рос. Соц. Сов. Федерат. Республики (Проект Сталина). Ф. 6980. Оп. 1. Д. 1. Л. 5.


[Закрыть]. В расширенном виде эта концепция представлена в другой редакции документа – «Общие положения Конституции Российской Советской Федеративной Республики (Проект Сталина)». Российская Республика определяется как «свободное социалистическое общество всех трудящихся России, объединенных в городские и сельские совдепы рабочих и крестьян». Для управления национальными областями они объединяются в автономные областные республики, во главе которых стоят областные съезды совдепов и их исполнительные органы. Все областные советские республики объединяются на началах федерации в Российскую Социалистическую Республику, во главе которой стоят Всероссийский Съезд Совдепов, ВЦИК и их исполнительный орган, СНК. Подобная организация «мощной всероссийской политической власти» вполне соответствовала задачам формирующейся диктатуры и предполагала направленное конструирование переходного «аппарата власти» сверху вниз[520]520
  Общие положения Конституции Российской Советской Федеративной Республики (Проект Сталина). Ф. 6980. Оп. 1. Д. 12.


[Закрыть].

Централистская модель построения политической системы была представлена в «Схеме Конституции», разработанной Стекловым и положенной в основу работы Комиссии. Представленный им «План Советской Конституции» четко соответствовал концепции Коммуны как «Республики Советов» и подразумевал ее централистско-иерархическую интерпретацию. Вводная часть включала декларацию прав трудящихся – «социализм как цель; самодеятельность трудовых масс как средство; интернационализм; права и обязанности трудящихся перед социалистическим отечеством и перед Интернационалом». Структурную основу Республики составляет принцип «федерации наций» и подразделение власти на федеративную и центральную. В рамках этой системы была выстроена иерархия советов (волостные, городские, уездные, губернские, областные, федеративные), компетенции их органов во главе с Всероссийским Съездом Советов, ВЦИК и СНК, причем предполагалось конституционно разрешить вопросы соотношения федеративных и региональных советских структур, их формирования, бюджетного права и распределения ответственности[521]521
  «План Советской Конституции» Стеклова. Ф. 6980. Оп. 1. Д. 1. Л. 7. об.; Д. 12. Л. 147; См. также: План Советской Конституции (Стеклова). Ф. 1235. Оп. 94. Л. 19, 226–227.


[Закрыть].

Неопределенность конструкции федерализма выражалась в отсутствии единого названия будущего государства: оно определялось с позиций коммунистического конфедерализма как «Трудовая республика» и «Федеративная социалистическая республика», с позиций классового унитаризма как «Российская социалистическая республика» или «Российская социалистическая советская республика», или с позиций национально-территориального автономизма как «Российская социалистическая федеративная советская республика» и т. д., что отражало нестабильность представлений о месте федеративного принципа в государственном устройстве создаваемой РСФСР.

4. Неразрешимая дилемма: конфликт коммунистического и национального принципов государственного устройства

В ходе дискуссии в Комиссии центральной темой оказался вопрос о соотношении базовых принципов федерализма, национализма и советизации. Основной докладчик по этой проблеме Рейснер, имея в виду программный «идеал социализма» и ссылаясь на опыт Швейцарии, настаивал на отказе от традиционного национально-территориального принципа построения федерации, заявляя, что в основу следует положить коммунитарный принцип, создав федерацию коммун – «живых единиц» политической власти, способных через советские институты выразить различные (национальные, социальные и экономические) региональные интересы трудящихся масс. Подобная структура федерализма, по его мнению, позволяла совместить коммунизм и национализм: самоуправление наций не отменяется, а реформируется через советы, построено на принципах не национального, но территориального представительства, что не мешает советам отстаивать национальные интересы[522]522
  Ф. 6980. Оп. 1. Д. 5. Л. 14–17.


[Закрыть]. Этот тезис был поддержан левым коммунистом М. Покровским, заявившим, что положение о национальном принципе самоопределения «нужно совершенно оставить, мы строим свою федерацию отнюдь не на национальном принципе», тем более что его могут использовать классовые враги, например немцы, поддержав идею самоопределения Эстляндии и Лифляндии[523]523
  Стенограмма заседания Комиссии от 10 апреля 1918 г. Ф. 6980. Оп. 1. Д. 4. Л. 5–6.


[Закрыть]. «Если мы примем в основу проект т. Сталина, – говорил он, – то мы не уйдем от того хаотического положения, которое существует сейчас, потому что эта резолюция не отвечает ни на один вопрос»[524]524
  Стенограмма заседания Комиссии от 10 апреля 1918 г. Ф. 6980. Оп. 1. Д. 6. Л. 3.


[Закрыть]. Были отвергнуты и формальные аргументы сторонников национального принципа: когда III Съезд Советов принял декларацию о федерализме, разъяснял Стеклов, речь шла о Финляндии, Украине, Белоруссии. Раз их нет (после Брестского мира), то «никакой федеративной республики нет и это слово потеряло всякий смысл».

Сталин в альтернативном содокладе, напротив, настаивал, что следует говорить о «Российской республике как о федерации советских республик народов России, причем подчеркивается как объективная единица область, отличающаяся особым духом, национальным составом населения, единым населением». «План тов. Рейснера, – резюмировал он, – я считаю неподходящим»[525]525
  Стенограмма заседания Комиссии по выработке Конституции от 12 апреля 1918 г. и тезисы о типе федерации Российской республики. Ф. 6980. Оп. 1. Д. 5. Л. 6.


[Закрыть]. Данный подход не устраивал его анархической «вакханалией федерализма» – возможностью произвольной группировки территорий, в результате чего «возникнут у нас сотни единиц, отношения с которыми будет устроить крайне трудно»[526]526
  Стенограмма заседаний комиссии от 19 апреля 1918 с приложением проектов Общих положений Конституции РСФСР И. В. Сталина и других членов комиссии. Ф. 6980. Оп. 1. Д. 6. Л. 3.


[Закрыть]. Швейцарской модели федерализма была противопоставлена модель Американских Штатов, где, по мнению Сталина, существует «государство федеративное, но штаты передали 2/3 власти федеральному правительству». «К этому типу федерализма мы идем»: «разница чисто классовая».

Трактовка федерализма на национально-территориальной основе вступала в очевидное противоречие с проектом государства-коммуны, что не замедлили подчеркнуть оппоненты большевиков – максималисты, левые эсеры и коммунисты. Первые (А. Бердников) вообще не видели смысла в федеративной структуре: «от принципа федерации надо отказаться, все законные интересы можно удовлетворить понятием автономии», вторые отрицали предложенную трактовку национального детерминированного федерализма. «Построение тов. Сталина, – заявил А. Шрейдер, – это типичное империалистическое построение, типичный кулак, который к тому же, не стесняясь, заявляет, что он кулак. Тов. Сталин настолько привык к такому положению, что в совершенстве усвоил себе даже империалистический жаргон, – “От нас требуют – мы даем”». «Это все та же самая, совершенно непонятная для меня, психология, которая остается пережитком старого и от которой надо отказываться»[527]527
  Ф. 6980. Оп. 1. Д. 5. Л. 22.


[Закрыть]. Каким образом, спрашивал он, национальный принцип соотносится с классовым? «Будьте логичны – говорил Шрейдер, – ведь в национальность входят все классы (голос: советская национальность). Что значит советская национальность? Советская национальность еще пока не существует (голос: советы – национальное учреждение). Советы не национальное учреждение, а учреждение классовое. Невозможно называть его национальным. Я не понимаю происходящего здесь смешения понятий»[528]528
  Стенограмма заседания Комиссии от 12 апреля 1918 г. Ф. 6980. Оп. 1. Д. 5. Л. 23.


[Закрыть].

Ключевым вопросом в этом споре стала концепция нации: понимать ли ее как незыблемую территориально-культурную идентичность (позиция Сталина) или, скорее, классово-психологическую идентичность, основанную на индивидуальном выборе. Отрицая первый подход как основу построения государства, Шрейдер считал, что «нация – это персональный союз, нельзя связывать его с каким-либо местом». Национальный принцип построения государства поэтому неприемлем: «Это, – говорил он, – логически совершенная нелепость! (Сталин: почему?). Я вам приведу в пример такую нацию, как евреи (Сталин: евреи – не нация). Ну, конечно, это легко сказать! Но вы никогда не сможете доказать, что евреи не нация! (Сталин: спросите у Каутского). Я не знаю, спросить ли Каутского, но я смотрю своими глазами. Я вам скажу, что когда нация лишается территории, она не перестает быть нацией» (приводит в пример Польшу)[529]529
  Ф. 6980. Оп. 1. Д. 5. Л. 23.


[Закрыть]. В результате Шрейдер предлагал вернуться к традиционному административно-территориальному делению (на губернии и волости) как основе построения советских институтов. Позднее эти идеи получили развитие в его новом проекте, представлявшем альтернативу принятой советской конституции[530]530
  Шрейдер А. Федеративная советская республика // Республика Советов. Берлин; Милан, 1920.


[Закрыть].

Апелляция к идеалу Коммуны в качестве новой государственной идентичности была отвергнута большевиками, а проект Рейснера определен как «совершенно непригодный» (коммуна не есть представительство групп и интересов, но отдельных лиц). Вопреки логике «борьбы классов» национальный принцип построения федерации был принят за основу как тактическое решение. Как разъяснил Я. Свердлов, при всей его спорности, он должен быть сохранен для переходного периода: «вырабатываемая нами конституция Советской республики – это есть конституция для переходного периода», «мы своей конституцией преследуем не только теоретические цели, но и практические, в частности упрочение Советской республики, мы должны чрезвычайно опасаться ударять прямо в лицо несомненно существующим у нас национальным тенденциям»[531]531
  Стенограмма заседания Комиссии от 10 апреля 1918 г. Ф. 6980. Оп. 1. Д. 4. Л. 8.


[Закрыть]. По тем же причинам он поддержал сохранение положения о национальном самоопределении, которое в данный исторический момент является «боевым пунктом»: «именно за боевизм мы сохранили этот пункт, именно потому, что этот пункт давал нам возможность разгромить всякое шовинистическое движение, именно потому этот пункт остается несомненным»[532]532
  Стенограмма заседания Комиссии от 10 апреля 1918 г. Ф. 6980. Оп. 1. Д. 4. Л. 17–18.


[Закрыть]. Другие участники дискуссии (А. Смирнов) заявляли, что принятие коммунального подхода (в принципе приемлемого на будущее) в существующей ситуации приведет к «хаосу» – раздроблению ресурсов, конфликту между коммунами, сепаратизму, в результате которого «завтра же от советской республики останутся только рожки да ножки…». В текущей перспективе поэтому необходимо «определить задачи, функции, обязанности советских организаций, советской власти, начиная снизу до верху в смысле его федеративного устройства»[533]533
  Стенограмма заседания Комиссии от 10 апреля 1918 г. Ф. 6980. Оп. 1. Д. 4. Л. 13–14.


[Закрыть]. «Каждый день, – заявлял М. Лацис, – нам приходится убеждаться в том, что нельзя федерацию понимать как федерацию отдельных коммун, а если можно говорить о федерации, то только о федерации областей». Решающим аргументом в споре стала позиция Ленина о проекте Рейснера, объявленная Сталиным: «Тут ссылаются на т. Ленина. Я позволил себе заметить, что Ленин, насколько мне известно, а мне известно хорошо, сказал, что этот проект ни к чему»[534]534
  Стенограмма заседаний комиссии от 19 апреля 1918 г. Ф. 6980. Оп. 1. Д. 6. Л. 10.


[Закрыть]. В результате при голосовании в Комиссии с небольшим перевесом (5 к 3) возобладала позиция Сталина, а его тезисы – «Общие положения Конституции Российской Советской Федеративной республики» – были положены в основу решения вопроса. В документах Комиссии отмечено: «Принято на заседании 19.04.18 г.». Заключительный протест Покровского о том, что «эта федерация приведет к увековечению национализма» и его предложение «вынести из названия страны слово “федеративная”» были отвергнуты. «Федерация остается» – резюмировал Свердлов[535]535
  Стенограмма заседаний комиссии от 19 апреля 1918 г. Ф. 6980. Оп. 1. Д. 6. Л. 28.


[Закрыть]. Так был решен фундаментальный вопрос о структуре будущего государства, спровоцировавший грядущие противоречия, а в конечном счете – его распад в 1991 г.