Текст книги "Андрей, его шеф и одно великолепное увольнение. Жизнь в стиле антикорпоратив"

Лето

Лето было чудесным. У меня были деньги, я вел блог и брал интервью. Все глубже погружался в мир SEO. Что такое SEO? В переводе на русский это означает «оптимизация под поисковые системы». В целом – это любые комплексы действий, направленные на то, чтобы получить посетитетелей с поисковых систем вроде Яндекса или Гугла и затем получить с них прибыль.

Например, у меня был контекстный проект. Это просто сайт, на котором размещается блок с несколькими объявлениями, которые автоматом подбираются под тематику сайта. Вот для этого сайта я и делал SEO, чтобы он вышел в топы Яндекса, и люди, приходящие с этих топов, кликали мне на объявления, и я получал бы все большую сумму. В целом таких людей, как я, называли веб-мастерами, а в своей среде – манимейкерами.

Я чувствовал, что у меня что-то получается. Чувствовал, что мне хорошо, комфортно и уютно работать именно таким образом, сидя дома, за компьютером, с замечательным перерывом на обед, который растягивался на 3 часа. Я вел блог все интенсивнее и откровенно хвастался там успехами. И основной вопрос, который мне начали задавать, почему у тебя что-то получается, а у нас – нет?

А вы когда-нибудь задавались вопросом, почему у одних веб-мастеров все получается, а у вас нет? Такой туповатый, банальный вопрос, да? Блин, ну куча параметров, обстоятельств, это зависит от здоровья, наличия дома людей, погоды, скорости Интернета, первоначальных вкладов.

Правильно? Ну, в чем-то да. Только это все отмазки в основном. Когда дедушка лупил моего отца, он не спрашивал, почему тот не покрасил забор. Не было такого слова в их обиходе – «почему». Был факт, был результат, если результата не было, был другой, более унизительный, но зато избавляющий от геморроя и дурной привычки сидеть на попе.

Когда я в детстве проникся этим, то первые недели ходил в шоке. Как же так – все валят на других, все придумывают причины, а мне даже нельзя этими причинами поделиться. Почему я порезал «Большую советскую энциклопедию»? Почему я сбросил мешок с водой на соседскую болонку с восьмого этажа (да не парьтесь, почему-то не сдохла)? Почему…

Моего отца это не интересовало. А ведь я мог бы придумать столько причин. Я мог бы сказать, что это сосед зашел и порезал книжку, что бабушка с поломанной болонкой зашла не в ту дверь, в конце концов. Нет, был ремень, был немногословен, бил с каменным лицом.

Удивительно, но у родителей, которые наиболее истово проповедуют свою точку зрения в отношении детей, эти дети никогда не пойдут по их стопам. Мои отец и мать всегда думали, что жизнь нужно отдавать работе, я думаю, что жизнь нужно отдавать себе.

Об этом я читал в журнале «Крестьянка» за 1977 год, сидя на унитазе и разыскивая среди вырезок мамы полуобнаженных женщин. И это запомнилось. Родители стремятся воспитать детей в светлых чувствах, просвещенным ребенком – растет маленький рокер и пропойца-трахальщик. Родители бухают – ребенок занимается боксом и делает из себя человека. Родители совки – ребенок Андрей Трой. Трой, если вы помните, мой псевдоним, с которым я пришел в блоггинг.

Все на поверхности – человек начинает искать себя в подростковом возрасте, именно тогда чувство противоречия наиболее сильно. «Они меня не понимают. Я не такой». Те, кто попадает под это чувство, обычно рядом – это родители. Поэтому если родители поэты, ребенок выстраивает систему отрицания, которая говорит о том, что сейчас время зарабатывать бабки и крепко стоять на земле.

Если родители – честные люди, ребенок придумывает идею, что успеха добиваются изворотливые. Если родители – лжецы, то ребенку гадко, и он старается быть честным. Если папа – скрипач, то пацан растет гопником.

Ок, мой юный читатель (всегда забываю спросить, как его зовут) спросит меня – неужели это правило? Ведь бывают же и дети, которые пошли по стопам родителей, верно? Бывают. И это исключение подтверждает правило. Для этого нужно быть реальным примером, а не пафосным. Для этого нужно разговаривать с ребенком, а не отдавать его в соседнуюю комнату к компьютеру и телевизору. Это почти невозможно. 99 процентов родителей уверены, что будут в будущем понимать ребенка. Но понимать – не значит навязывать. Понимать – не значит срываться на окрики и ругательства, не вытерпев приступа головной боли из-за прошедшего трудового дня.

Давайте сделаем микровывод. Делать что-то назло – легче. Делать что-то во благо – непонятно и муторно. Непривычно. Потому что истинная доброта живет только в ребенке. Не в том поломанном чудовище, которое называется подростком, который вызывает раздражение и желание швырнуть в него туфлю.

Нет, вспомните, что родители еще не забили на вас, школа еще не забила вас, что лжесистема ценностей «назло» еще не искалечила вашу человечность. Сразу хочется плакать, верно? Потому что вы вспомнили себя ребенком, который стоял возле отца. Отец ползал на карачках, изображал лошадь. Потом вы вместе прибивали гвозди в шкафу. А потом мама сделала котлеты, и окно действительно было более солнечным, а бабушка уже подъезжала.

Вот это и есть секрет успеха в SEO. И не только в SEO, я просто этим занимаюсь, вот и пишу. Вспомнить вкус имбирного пряника на Рождество, того самого, который привезла бабушка, откусить этот специфический и бесконечно вкусный круг, начать работать не с чувством «долбаной работы», а с чувством того, что все это принесет пользу.

Жена купит себе шубу (только расскажите ей сначала, как мучаются маленькие беззащитные зверьки), вы все вместе съездите в Прагу на 8 Марта, а ребенок впервые в жизни попадет на ипподром. Все, чем вы занимаетесь, делайте с верой в мечту, в будущее, с позитивом и настроем на успех.

Звучит как у Карнеги, но я один их тех людей, который вечно придумывает закономерности. Пока они работают.

Суп, который жена сварила в раздражении, – ужасен. Сайт, который сделан ради того, что так надо, – будет забанен. Дорвей, который сделан с жалким «а вдруг получится?», ни хрена не получится.

SEO – это область догадок и тысяч различных параметров. SEO становится почти магией, чем дальше – тем больше. Сами яндексоиды не смогут сказать точно, если начать их пытать насчет конкретного сайта. Поэтому просто приготовьте сайт с любовью, добавьте немного имбиря и не забудьте сказать жене, что вы обязательно купите ей шубу.

Про зверьков тоже упомяните.

Диверсифицируй это!

«Не хватай звезды с неба, собирай их на земле», – говорила мне бабушка, заставляя убирать коровий навоз и переносить его в огород.

Можно было сказать проще – не зарывайся, не планируй избыточно, просто работай и думай практически, а не витая в облаках и мечтах. Реализм, умение смотреть на вещи объективно – такие качества нужно и можно в себе воспитать.

Сегодня мы поговорим о стратегии такой работы. Куда направить усилия, чтобы плучить результат, им соразмерный?

Диверсификация усилий, расходов, доходов – это практически заповедь онлайн-бизнесмена. Диверсификация – это разделение, уменьшение рисков, это когда, грубо говоря, у вас много заначек и воры украдут только одну из них.

Не придавайте слову «бизнес» громкой атрибутики, не превозносите его. Бизнес – это получение денег путем посреднических услуг. Это в 70 процентах случаев, как в онлайне, так и в оффлайне. 30 процентов остается на долю производства.

Например, слив трафика на партнерку – это посредничество. Вы получаете комиссию за свои услуги посредника, поставщика трафика.

Свой блог – это производство информации. Блог позволяет вам получать деньги. Уже не важно откуда – от прямых реклов или рефералов, но первоначальную роль играет блог.

Вы должны диверсифицировать свои усилия по заработку в Интернете. Вы не должны зависеть только от продажи ссылок, или только от прямых реклов, или только от способности купить траф.

Рабочая схема диверсифицированного гарантированного дохода из Сети

Во-первых, создайте себе блог. Блог – сильнейший самомотиватор. Кроме того, это хороший организатор времени и инструмент общения со своей аудиторией.

Это будет первый шаг к заработку. Что делать с блогом потом, каждый решает сам для себя. Можно писать часто, интересно, тогда придут прямые реклы и купят пару баннеров. Можно продавать ссылки через sape. Можно торговать постовыми через блогуна.

Я всегда пишу в блог ближе к вечеру, даже ночью. Это приятный процесс, приносящий мне деньги. Это как разгрузка после трудового дня. Последуйте моему примеру, и у вас уже сейчас появится небольшой стабильный источник дохода.

Во-вторых, выберите себе направление бизнеса в Интернете. Направлений очень много. Суть везде одна – добыча тематического трафика. Например, у вас есть сайт по тематике часов – пожалуйста, уже есть такая партнерка. Есть порносайт – партнерок еще больше.

Если ВЫ решили следовать моему примеру, то выбирайте смело англоязычный сектор заработка и направление фармабизнеса.

Вернемся к диверсификации. Как видно из приведенного выше полностью рабочего (моего потому что) примера, я разделил свои усилия на две части – это фарма и это блог.

Фарме я уделяю больше времени, блогу – только на написание постов. Потому что блог уже раскручен, это естественно. Фармой я занимаюсь весь день, ну как весь день, часа четыре продуктивных. Блогом – обычно вечером.

Немаловажную роль в деятельности каждого онлайн-бизнесмена играет общение. На форумах, блогах, в аське и почте с себе подобными. Поверьте, это очень важно. Мир онлайн-бизнеса – очень стремителен.

Он часто меняется, здесь полно новостей.

Итак, если ты решил начать – просто начинай. Не думай о том, что у тебя может или не может получиться. Просто не клади все яйца в одну корзину, работай больше. Ну и… слушай радио Manhattan, это помогает.

Это было настоящее SEO в стиле антикорпоратив. Причем я не работал на клиентов, не продвигал клиентские сайты. Я работал из дома и исключительно на себя. Я бы не сказал, что мои панические атаки и тревожность сошли на нет, вовсе нет. Я продолжал оставаться тем же самым замкнутым парнем, но просто отдыхал от того, что случилось со мной.

По сути, мне не нужно было никуда больше идти работать, но я был одинок. Чертовски, невыносимо одинок. Единственный человек, который общался со мной непосредственно, – это моя жена. Я не мог ездить на транспорте, поэтому крайне редко был в гостях у своей семьи, брата.

Это мучило меня, мне искренне хотелось к родным. Но даже если я преодолевал часовой путь до дома, то там меня ждало испытание иного рода – я был на виду, на меня смотрели, меня спрашивали и со мной разговаривали. Так появился навязчивый невроз – что я упаду на людях в обморок. Конечно, он был и раньше, но не в такой степени. И это было ужасно. Социофобия прогрессировала.

Я много говорю об антикорпоративе, я на данный момент глубоко себе благодарен, что нашел силы уволиться, пережить все эти годы и события и стать тем, кем я стал. Но не всем это дано. Более того, я иногда агитирую просто за то, чтобы человек оставался в офисе. Я не хочу, чтобы кто-то еще почувствовал вкус настоящей жизни и управления своей реальностью. Поэтому прочитайте текст ниже и постарайтесь закрыть книгу, отложить ее и больше не читать.

Обычно я говорю – увольняйся. Обычно я пишу о недостатках офисной работы и подначиваю тех, кто уже находится на грани, задают себе вопрос – увольняться или нет? Я кричу им прямо в ухо, – конечно, увольняйся!

А теперь представим себе на минуту, что я не уволился, что я работаю в офисе, что считаю всех антикорпоратившиков идиотами. И зовут меня не Андрей (Трой) Мухачев, а Игорь Воронцов. Именно так звали супервайзера сети «Пятерочка», в которой я работал несколько лет назад. Он заставлял нас петь гимны, обожал корпоративные порядки.

Итак, почему работать в офисе лучше, чем дома?

1. Всегда можно заняться сексом с коллегой противоположного пола. При некотором упорстве, наглости и терпении вы обеспечите себя постоянным сексуальным партнером на ближайший месяц.

Задранные юбки, запертые пыльные склады канцтоваров, от минета до кунни, от криков «Возьми меня, бойкий офис-менеджер!» до шепота «В аське мы делали это по-другому…». Вперед, офисные жеребцы и кобылки, используйте обеденный перерыв не только для обеда!

2. Связано с первым пунктом. Наличие противоположного пола держит всегда в таком полунапряжении, заставляя поправить прическу, степлером сшить дырку на носке, приобрести более дорогие марки сотовых телефонов.

Если дома вы ходите в трениках, красных шортах и растянутой футболке с полустершейся надписью «Эта футболка – единственное, что привез мне с того света мой сосед-алкологолик после клинической смерти», если дома бриться – это покушение на свою честь… В общем, в офисе вы будете чисто выбриты, рубашка будет более-менее и кто-то даже назовет вас симпатягой.

Если вы девушка, то никогда не работайте дома по одной просто причине – дома вас возьмут в рабство бигуди. Поверьте, это ужасно. Да, для всех.

3. Работа в офисе дисциплинирует. На самом деле – это одно из самых важных преимуществ перед работой дома, на домашнем компьютере. Как бы там ни было, но самодисциплина – это то, чего в нас никогда не было и не будет. Мы работаем по настроению, часто просто по вдохновению.

На работе всегда есть добрый, милый начальник (смотрите пункт первый), он всегда придет к вам на выручку, заставит работать и выполнять свои обязанности. И это дисциплинирует.

4. Работая в офисе, вы чувствуете себя нужным. Это почти так же справедливо и важно, как и пункт третий. Для некоторых людей чувство нужности и полезности – превалирующее в их жизни. Да что там, для большинства людей. Каким бы шовинистом я ни был, но женщинам в этом плане тяжелее – для них своя полезность равносильна смыслу жизни.

Вас похвалили? Вы чувствуете удовлетворение от того, что хорошо сделали свою работу? Вы с очень приятным чувством хорошо выполненного долга (смотрите пункт первый) идете домой и прекрасно спите?

Тогда работа в офисе – для вас.

5. К этому пункту мы приходим от предыдущего. Работа в офисе – это самый лучший способ уйти от депрессии, одиночества и ненужных мыслей. Работа в офисе держит вас в постоянном тонусе.

Просто работая и наслаждаясь самим процессом, общаясь с коллегами, уставая, споря, вы тем самым наполняете свою жизнь хоть чем-то. Можно назвать это смыслом. Люди, которые работают в постоянном контакте с другими людьми, забивают на свои проблемы, каких-то там детей, жену-истеричку, мужа-тунеядца и получают результат – в принципе совсем неплохое здоровье и… смотрите пункт четвертый.

Посудите сами – только вы захотели насладиться своими тихими депрессивными мыслями, только откинулись на спинку кресла, как тут же врывается толпа перевозбужденных сотрудников и начинает требовать от вас скобки от степлера и завершения проекта Ну разве это не мило? Какие уж тут мысли о депрессии. Бодрячок! Вот отныне ваше состояние.

Но все же вернемся к нашим баранам, вернее, ко мне и к моей жизни в стиле антикорпоратив. А там наступила осень. Осень 2009 года.

Срыв

То, что случилось осенью, я называл адом. Но теперь называю просто – жизнь.

О том, что Регина беременна, мы узнали где-то в сентябре. Тест показал положительный результат и это принесло тревогу. Это был уже третий раз, два предыдущих, как назло, были тоже где-то осенью. Как вы сами понимаете, прошлые два раза ничем хорошим не закончились, кроме ужаса 22-й больницы, рыдающей жены и слов, от которых стыла кровь в жилах: «Я звала медсестру очень долго, но никто не подходил. Сильно заболел живот, и в туалете я смыла его в унитаз».

Мы несколько лет не могли зачать ребенка. И лишь в армии, после того, как съездили отдохнуть на юг, это получилось, но получилось, как я уже сказал «мимо». Лапароскопия. И потом их было еще несколько, этих лапароскопий. И вот, с одной стороны, трудно забеременеть, а с другой – еще и трудно выносить.

Мы не радовались, так как знали, что по непонятной причине одна беременность завершилась гибелью ребенка на 5-й неделе. Но всегда чего-то ожидаешь подспудно – а вот… а может быть… а вдруг? В этот раз все воспринималось очень остро, потому что мы оба чувствовали свою готовность стать родителями, потому слишком долго живем просто вдвоем.

Незадолго до этого мы стали наблюдаться в центре «Семья». Дорого, вежливо. Центр был основан семьей из двух врачей – она гинеколог, он хирург. Она нас приняла первый раз, мы обо всем поговорили, нам реально очень понравилось. Мы рассказали о том, что очень хотим иметь ребенка, но вот, мол, такие обстоятельства. Одна внематочная, другая замершая на раннем сроке.

Регину обследовали и нашли пару признаков, по которым она могла быть во время этого обследования… беременной. И на самом деле через некоторое время тесты показали положительный результат. В груди было даже молоко. Желание женщины иногда настолько сильно, что, говорят, даже есть такая штука, как ложная беременность. Но все-таки в этот раз мы надеялись на беременность настоящую.

Через несколько недель мы пришли на прием, и врач огорошила нас – на УЗИ что-то там показывало, что беременность, скорее всего, опять внематочная. Мы были мрачными, Регина подавлена, я тоже. «Какого хуя вообще опять мы пытались что-то сделать, – проносилось у меня в голове. – Чтобы опять увидеть ужасы казарменных больниц, чтобы опять Регина лежала в палате, отвернувшись к стене?»

Мы спустились вниз, там рядом был парк и беседка. Шел дождь, погода была типично осенней, серой и поганой. И тогда что-то во мне порвалось. Невероятно трудно было все время быть напряженным, невероятно трудно верить во что-то. В первый раз я прикладывал к животу жены иконку и молился. В этот раз я тоже молился. Ведь верить хоть во что-то надо же, верно?

Я начал рыдать. Причем так сильно, что внутри какой-то еще один я ужасался этому. Я начал кричать что-то вроде богохульств, посылая Его на три буквы, меня шатало и реально болела душа. Тогда этот еще один я подумал отстраненно: если что-то так болит – значит, это существует.

Регина очень испугалась. Понимаете, не должен мужчина так себя вести. С детства молотом в нас забивают то, что это позорно. Мы раздражительны, усталы, мы ненавидим свою жизнь потому, что никогда и никому не открываем правду о своих чувствах. Потому что все мужчины знают, что правда – это не спасение. Редко какая женщина может эту правду принять, она настолько сильна и глубока по уровню переживания, что даже извлечь ее наружу чревато большими последствиями. А вот в этот момент она выходила. Как гной из поганого чирья, как отчаяние из надежды, которая так и сбывается. Как безмолвный, классический вопрос – почему именно мы?

Потом я успокоился. Мы поехали домой, взяли что-то к чаю. Регина лежала, а я уже не помню, что делал. Поганое время, очень поганое.

Для окончательной проверки результата и если что – направления в больницу (а тот центр просто был консультативным), мы пришли еще через неделю. Врач долго осматривала Регину и в конце концов радостно заявила, что плодное яйцо закрепилось на самом-самом краю. Не спрашивайте меня, на краю чего там оно зацепилось, просто она сказала, что беременность протекает вполне нормально.

И мы снова были в шоке. Опять и очень нехило тряхнуло что-то изнутри, сердце металось между новой надеждой и каким-то усталым вопросом – что, снова ждать, бояться и верить? Моя жена очень «переживательный» человек. А глядя на нее, начинаю переживать и я. Потому что нет для меня более дорогого человека, чем она. Слишком близко к сердцу я воспринимаю все, что происходит с моими близкими.

Та самая главная врач направила нас к врачу рангом поменьше. Я, конечно, думал, что нас так и будет вести та самая главная, но, видимо, клиника на то и клиника, чтобы пациентов перенаправлять потом по специалистам.

О, специалист была дружелюбна. Она просила называть ее чуть ли не «мамой», постоянно улыбалась, и, честно говоря, мне не очень понравилась с самого начала. Вы же понимаете, что профессионалы крайне редко бывают дружелюбны – они самодостаточны, и им не нужно кому-то нравиться. Возможно, вежливы, но не более того. А когда «специалист» пытается всеми силами понравиться, то он просто чувствует свою неуверенность в своей области. Такой специалист не самодостаточен.

Но, впрочем, тогда с женой мы были в некоем полуэйфорическом состоянии. В принципе я почему-то был уверен, что в этот раз уж точно все получится. Главврач сказала волшебную фразу: «Бог любит троицу», – и она мне понравилась.

Интересно, что на тот момент жена принимала курантил (кроворазжижающее) и еще какие-то полезняшки для беременных. Новый врач курантил отменила. Почему? Я так до сих пор и не могу понять. Хотя наверняка она могла понимать, что у Регины плод уже погибал, и это могла быть гипоксия из-за густой крови.

Но мы были… счастливы. В принципе, не было каких-то особых опасений, я опять увидел ту самую милую, осторожную, сосредоточенную Регину, которая спускалась по лестнице, держась за перила, кушала фрукты. Была погружена в себя и к чему-то прислушивалась. Все это я видел в прошлый раз. Это было трогательно, больно и по-настоящему тревожно за жену.

Но я не показывал виду. Есть одно золотое правило – когда человек о чем-то сильно тревожится, то нельзя смотреть на него сочувственно и спрашивать, плохо ему или хорошо и о чем он думает. Нужно быть оптимистом в любой ситуации, калеными клещами выдирать из себя опасения и уверенность свою одним видом передавать этому человеку. Я так и поступал. И видел, что жене становится спокойнее. Мы улыбались, смотрели друг на друга, разговаривали с ребенком, и тепло было в наших сердцах.

Я просто физически не мог поверить в то, что может быть плохо. Ну представьте – третий раз, платная клиника, какая-то особая надежда.

Однажды мне надо было поехать к родным. Да, если не ошибаюсь, просто что-то отвезти. Сидел в автобусе на первом месте, слушал музыку. Что интересно, когда я закрывал дверь и оставлял жену дома, что-то неприятно заворочалось в груди. Я реально помню то предчувствие. Тогда у меня постоянно были разного рода тревоги, я вообще находился в каком-то диком взвешенном состоянии, поэтому привычно силой воли загнал эту бестию внутрь и поехал.

В автобусе все продолжалось, что-то подсказывало мне, что я зря еду. И тут раздался звонок. Скажите, чего вы боитесь услышать в трубке больше всего? Я боюсь услышать плач. Так вот, тогда я его и услышал. Жена плакала, у нее шла кровь, понятно откуда. Я сорвался, помню, как таксиста поймал, как поехал назад. И в голове стучала мысль – значит, все-таки и в этот раз.

Но основной посыл был такой – просто спасти жену. Я не думал о ребенке тогда, я смирился и четко осознавал, что его не будет.

Потом, в 22-й больнице, в этих стенах, где опять оказалась моя жена, ей сделали УЗИ и сказали, что плод уже пару недель мертв и даже уже распадается, некротизирует. То есть опять пятая неделя определила нам срок жизни ребенка.

Все это время я держал связь с нашим врачом из «Семьи», которая сначала обещала устроить нас в какой-то стационар какого-то центра, потом что-то еще говорила, но общее впечатление я тогда уловил – она была беспомощна. Она ничего не могла сделать. Конечно, я был зол на нее, на ее дружелюбие, на показную улыбчивость… и на отмену курантила Регина тогда сдала анализы, и буквально за неделю они изменились настолько сильно, что второй анализ был как будто анализом другого человека. Вязкость крови была сильно повышена.

Дальше был настоящий кошмар. Понять его может только такой же эмоциональный человек, как я. Тогда у меня не было здорового равнодушия или просто умения абстрагироваться. Я просто пропускал все через себя. Мало кто может понять такое состояние, но я был с женой как будто рядом, я чувствовал ее боль и рыдал от унижения, видя ее распластанной на хирургическом столе в процедуре выскабливания. Она говорила, что было невероятно больно. А у меня темнело в глазах, и я стонал от того, что ненавижу Бога.

Потом хирург принес мне плод в склянке. В крови плавало то, что успел увидеть только мельком. Это был мой нерожденный ребенок. Я завернул склянку в бахилы, чтобы просто не видеть, и положил себе во внутренний карман, справа. Она была теплой, крохотное тельце билось о стенки, создавая едва слышимый плеск.

Я ехал в такси, было жарковато, были пробки. Я разговаривал с таксистом, разжимая тиски спазмов горла. Я знал, что потом мне будет очень плохо, я не хотел ощущать того ада, который творился внутри меня. Я просто болтал с таксистом. Вряд ли я что-то видел, кроме марева вокруг себя, но я улыбался и даже смеялся его обычным таксистским шуточкам.

Плод обычно выносят, если ты хотел сдать на генетический анализ. Вот я и вез его генетикам. Мертвое тело ребенка может рассказать о причинах выкидыша, что же его вообще вызвало. Может быть, мужчина и женщина несовместимы, например, генетически, такое редко, но бывает.

Внешне я был абсолютно спокоен. И так-то я всегда держу себя под контролем, а тут вид был откровенно похуистический. Внутри что-то выгорало, состояние было крайне непонятным. Иногда цвета вокруг меняли свою интенсивность и то, что ранее было красным, почему-то становилось коричневым, но в целом все становилось более серым, что ли.

Девушка, немного нервничая, взяла у меня их рук нелепый шмоток бахил, сказала, что развернет сама, и попросила выйти из кабинета, пока она делает анализ. Я сел на скамейку в коридоре и почему-то вспомнил, как еду на лето к бабушке, ем там блины со сгущенкой, как пачкаю футболку и бабушка ругается. А потом был большой солнечный день, я бегал во дворе и нашел кучу купюр, на которые опять купил что-то сладкое.

Девушка вывела меня из этого транса, выйдя и сказав с сожалением, что никакой анализ уже провести просто нереально – все некротизировано, плод слишком долго был мертв. Поехал назад к жене, она лежала на койке в больничной палате, была спокойна и взгляд ее выражал абсолютную пустоту.

Что пережили мы тогда? Я пытаюсь осознать это, понять. Надежда, потом надежду похоронили, потом опять еще более сильная надежда, а потом опять надежду похоронили. Похоронили жестоко, с хрустом, не пропустив ни одной детали, пройдясь по всему, что мы любим и на что надеемся основательным раскаленным катком, после которого остается только нечто выжженное.

Сквозь пустоту и отчаяние я просто думал о том, чтобы с женой было все хорошо. В самые страшные моменты моей жизни какой-то огонек в самой глубине души не угасает, нечто живое всегда говорит одну заветную фразу: «Все пройдет».

Пока жена лежала в больнице, я приходил домой, смотрел на нашу квартиру, гладил вещи жены и смотрел на ссохшееся яблоко, которая она купила… ведь беременные должны кушать полезную пищу и особенно яблоки. Я не мог сдержать слез. Слезы и плач стали моим постоянным состоянием, хотя и говорить об этом даже по прошествии времени стыдно.

Каждый вечер рыдания сотрясали меня, каждый вечер, каждую ночь приступами боль душила меня. Что было в этой боли?

Обида, злость, непонимание, отчаяние. Откуда-то появилась еще одна напасть – хроническая усталость. Тело болело, болели кости, ощущение было таким, что я измотан донельзя. Болели руки, ноги, ныл и был сведен судорогами живот, болела вечно стянутая тугими мышцами спина.

Я приходил в больницу к жене бодреньким и не показывал ей, что внутри, по ощущениям, я просто умираю. На самом деле я так и думал, потому что состояние было таким ужасным, какое я никогда до этого не испытывал. У меня не было моментов расслабления, не было даже пустоты, боль и усталость плескались внутри, поочередно набирая обороты.

Жену выписали из больницы рано, всего через пять дней. Антибиотики толком не давали. Честно говоря, мы оба недоумевали, потому что в прошлый раз пролечивали куда серьезнее и дольше. Осложнения не заставили себя ждать. Если говорить сразу о будущем, то Регина серьезно болела по-женски, кровь не останавливалась, мусорное ведро было постоянно наполненно набухшими красным повязками.

Оставалось всего ничего до Нового, 2010 года, когда я в хлам рассорился с матерью. Она хотела, чтобы мы приехали к ней и отпраздновали НГ вместе, у нас же, как вы понимаете, никакого желания не было. Я представил, как сижу за столом, выкручивая себе руки от боли и задыхаясь от усталости (а приступы ее становились все сильнее), как Регина выходит из-за стола менять повязки, бледная как лист бумаги. Я сам не знаю, почему, но этих вещей мать не поняла, мы рассорились, и мое состояние стало таким, что я просто решил – я хочу умереть, потому что жить так дальше – просто издевательство над собой и родными. Такого уровня страдания я не испытывал до того момента вообще никогда в жизни, мне было очень, очень страшно.

Но как это ни странно, я не умер в ту ночь. Я понял простую вещь, что делиться своими страданиями – это страдать снова. Я понял, что психологи несут бред, заставляя рассказывать пациентов о своей боли. Я не мог успокоиться по одной причине – я видел перед собой жену, которая так и не могла вылечиться. Внутри ее изранили так сильно, что все это никак не заживало.

С тех пор я просто перестал быть тем придурошным доверчивым пареньком, который всем трепал о своих страданиях. Я убрал иконы, убрал талисманы, стал жестче. Стало действительно немного легче. Мы очень любим говорить о Боге и верить в Бога, и я очень завидую тем людям, которые все свои грехи записывают на его счет. Так жить проще, так жить легче. Ответственность всегда на ком-то другом.

Примерно в то же время произошел один интересный случай. Я пошел в клинику «Семья» и рассказал им о том, как «лечила» нас наша врач, пропадая, не отвечая на звонки, не предпринимая действий, отменив даже кроворазжижающее, несмотря на то, что анализы крови явно свидетельствовали о густоте крови. Я скажу честно, я не знаю, на самом ли деле здесь четкая вина врача, но определенная халатность с ее стороны была, поэтому ее следовало наказать.

Я пришел к директору, вызвал главврача, рассказал им об этом. Они пообещали принять меры. Им было неудобно, и они реально извинились передо мной. Это был явный пример того, как хорошее начинание превращается в коммерческий проект. Они-то, конечно, действительно неплохие ребята и реально, может быть, неплохие врачи, но нас лечили не они, а «дружелюбный специалист».

Эта специалист позвонила мне в тот же день. Она ехала на машине, у нее играла легкая приятная музыка, ее тон был требовательным: «Ну, говорите, что вы там нарассказывали обо мне директору, а?»

Меня это взбесило. У нее два ребенка, она вышла на работу, когда второму ребенку еще не было годика. Ну, видимо, тяжеловато было с финансами, а в частной клинике платили явно в несколько раз больше, чем в обычной государственной. Она была счастлива, уверена в себе. Сдохни, сука.