Текст книги "Гроза тиранов"

7

– Кто такие?

Их допрашивал молодой офицер французского военного флота. Грязная перевязь, потертый сюртук и загорелое дочерна уставшее лицо с мешками под глазами. Лейтенант Седрик Авинель… Француз был вымотан до предела.

Потемкин подивился опыту грека, определившего принадлежность встреченного корабля навскидку.

– Кто такие? Откуда идете? – француз крутил в руках потертую судовую книгу захваченной фелуки.

По документам, лодка Димитриса была малым торговым судном, приписанным к порту Корфу.[67]67
  Корфу – остров в Адриатике.


[Закрыть]

Грек отрицательно покачал головой. Знание иностранных языков у него ограничивалось турецким и итальянским. На ругань француза старый пират только разводил руками и лепетал что-то на родном наречии, понятном лишь ему одному.

– Канальи! Выбросить вас за борт – и всех делов! Когда уже научитесь нормальной речи, а не своему варварскому «кяв-няв»?! – Авинель был сильно не в духе. – Гийом! Зови сержанта, и пускай он прихватит мешки!

Державшие связанных пленников солдаты в смешных касках с плюмажами-гусеницами обменялись понимающими взглядами. Один из них хмыкнул и выдал короткую тираду на незнакомом языке, отчего его приятели недобро рассмеялись.

– Простите, сударь… Я немного понимаю и могу ответить на ваши вопросы, – слова сорвались с языка сами собой. Стать кормом рыбам Алексу не улыбалось.

Лейтенант, уже подошедший к двери из кубрика, остановился.

– Так бы сразу…

Он вернулся к лежащему на полу связанному Потемкину, присел на корточки.

– Откуда вы идете? Из Неаполя? Сицилии?

Алекс покачал головой.

– Мы как раз плывем в Неаполь. Из Бока-ди-Каттаро.

Француз скривился.

– Дьявол! Я рассчитывал, что вы оттуда…

Он встал и крикнул погромче:

– Гийом! Где мешки?!

– Подождите? – Алекс закрутился на полу, стараясь привлечь внимание человека, от прихоти которого зависели сейчас их судьбы. – Что вы хотели узнать?

Лейтенант скептически окинул взглядом скрюченную фигуру пленника.

– Какая разница? Не все ли равно? Тем более что ответов я не услышу?

– А все же?

Француз присел к телу пленника.

– Я хотел бы знать, где сейчас флот… Где русский Ушакофф? Где этот дьявол Нельсон?[68]68
  Нельсон Горацио (1758–1805) – английский флотоводец, вице-адмирал, виконт.


[Закрыть] Что мне ждать в проливе и стоит ли туда соваться? Понимаешь, безмозглый дохляк? – он поднялся и криво ухмыльнулся. – Хотя ты, рыбак, небось, и имен таких не слышал.

– Погодите! – Алекс старательно прикидывал, чем он может быть полезен. – Я могу помочь!

Лейтенант наклонил голову на бок, скептически насупившись. Весь его вид говорил о том, что от продолжения разговора он не ожидает ничего путного.

– Британский флот сейчас на севере, прикрывает русских и блокирует Геную, – по лицу француза пробежала заинтересованность. – А Ушаков вроде в Греции порядок наводит.

– Откуда знаешь?

Напускную игривость как рукой сдуло. Глаза Авинеля превратились в узенькие щелочки, спина напряглась.

«Что соврать? Не рассказывать же, что мне это сообщил русский шпион, с которым мы беседовали несколько дней назад?»

– Сорока на хвосте принесла!

Лейтенант осклабился.

– Сорока?!

По его знаку Потемкина подхватили, поставили на ноги.

– Сорока? – уже медленно, заинтересованно усмехаясь, переспросил француз.

Алекс улыбнулся в ответ… И тут же скрючился от боли – удар в живот был почти неуловим.

– Итак… Сорока?! – еще раз переспросил лейтенант.

Алекс нашел силы ухмыльнуться в ответ.

– Сорока!

Авинель ударил без замаха. На этот раз пленник слегка дернулся, и касание прошло вскользь. Не так больно, как в первый раз.

В дверь кубрика заглянул офицер в гусарском доломане.

– Патрон спрашивает, какие результаты?

Лейтенант зыркнул в ответ и глухо процедил:

– Идет работа…

Офицер вошел внутрь и прислонился спиной к переборке.

Новый персонаж был явно не из штабных, холеных в неге, крыс. Умные глаза, волевое, хотя и простоватое лицо, пышные модные бакенбарды. На загорелом дочерна, как и у Авинеля, подбородке и левой щеке бороздился неглубокий шрам. Куртка вошедшего пестрела заплатами, а на жилете просматривался длинный, недавно наложенный шов. Лишь трехцветная перевязь казалась сравнительно новой. Бряцающая, неуместная на корабле сабля дополняла образ сухопутного вояки.

Незнакомец скептически окинул взглядом связанных матросов и гайдуков, повисшего на руках солдат Потемкина.

– Это – работа? А я думал, увлечение. Островитяне это еще называют хобби…

Авинель обиженно засопел.

Потемкин попробовал привлечь внимание.

– Я могу рассказать много интересного.

Лейтенант замахнулся для нового удара, но его руку удержала ладонь незнакомца.

– Неужели? – вошедший офицер нагнулся к напрягшемуся Алексу. – И что же ты хочешь поведать, моряк? Цены на сардины?

– О флоте русских и турок, о сражениях в Италии, о битве при Нови!

Незнакомец хмыкнул:

– О Нови? Бедняга Жубер! Эта история поросла пылью, турок.

– Тогда о битве при Мангейме! И я не турок!

Офицер распахнул рубашку Потемкина, кончиками пальцев взял с груди крестик.

– Православный?

– Грек! – зачем-то соврал парень. И тут же спохватился. – Этнический! А так – из Бока-ди-Каттаро.

На слово «этнический» француз удивленно поднял брови, хмыкнул.

– Грек на корабле… Корсар или контрабандист?

Потемкин пожал плечами.

Француз еще раз ухмыльнулся и сделал знак державшим пленника солдатам.

– Ну что же… Пойдем, грек! Патрон соскучился по новостям из Европы.

Под давящим, тяжелым взглядом Авинеля Алекс поплелся за покинувшим комнату незнакомцем.

8

В проходе было тесно – ящики, тюки, люди. Французские солдаты толпились везде.

Чтобы Алекс не отстал, топающие за спиной охранники награждали его поощрительными пинками. Ни о каких правах человека воины первой республиканской армии и не задумывались.

Промелькнула палуба, вход, узкие коридоры. Перед инкрустированной дверью в капитанскую каюту Потемкина остановили. Десяток заросших патлатых ветеранов быстро прощупали каждый сантиметр тела, проверили пояс и сапоги, прочесали волосы.

Незнакомый офицер уже крикнул из-за двери, какого там они мешкают, когда Алекса, наконец, впихнули внутрь.

Потемкин вылетел на середину комнаты. Встал, отряхнулся, огляделся. Веревки давно натерли руки, но после турецкого плена на такое он старался не обращать внимание.

За спиной ровно дышали охранники.

Места в каюте было немного. Стол, широкий и заваленный картами, секретер, платяной шкаф в углу, вешалка для плащей и шляп. И пяток табуретов и полукресел, на которых сейчас разместились хозяева корабля.

Посередине находился несомненно главарь. Среднего роста, черноволосый, он выделялся среди других длинноволосых республиканских военных, набившихся в каюту, явно наметившимися проплешинами и полным отсутствием регалий на груди. Лишенные золотой вышивки старой аристократии, новые хозяева Франции стремились украсить себя золотом наград. У большинства собравшихся военачальников на груди пестрели кресты, бляхи и медали на лентах. У этого не было ничего. Только потертый военный сюртук, из-под которого выглядывала несвежая рубашка, и трехцветный генеральский пояс.

На живом лице выделялись глаза и властный подбородок. Алекс сглотнул пересохшим горлом. Если бы не рост, он принял бы этого француза за будущего императора. Полное сходство… Только Наполеон был… есть пониже… Или все же..?

Алекс всмотрелся.

Гул в комнате стих. Французский генерал рассматривал пленника, тот – его. Первым не выдержал француз.

– Ты – грек?

Алекс кивнул.

– Бьен, хорошо… Ты был в Неаполе?

– Но, мессир.

«Он или не он?»

– Если он не был в Неаполе, на кой черт, Жок,[69]69
  Иоахим Мюрат (Joachim Murat, произноситься как Жоаке′н Мюра′ (1767–1815) – знаменитый наполеоновский маршал, будущий король Неаполитанский.


[Закрыть] ты его притянул сюда?

Гусар, приведший Потемкина, вальяжно развалился в полукресле. На реплику патрона он хмыкнул и ткнул прихваченным кубком в пленника.

– Спокойно, Бони… Расскажи нам то, о чем трепался мне, грек.

Потемкин выдохнул: «Выноси, нелегкая! Это точно Наполеон! Вот так сплавал в Неаполь!»

«Что там Белли плел о сражениях?»

– В Европе войска эрцгерцога Карла побили вас при Мангейме.[70]70
  Сражение под Мангеймом произошло 18 сентября 1799 г.


[Закрыть] На счастье, генерал Массена[71]71
  Массена Андре (1758–1817) – будущий маршал империи, будущий герцог де Риволи и князь Эслингенский.


[Закрыть] успел вовремя. Его полки отбросили австрийцев и гонят русских и австрияк под Цюрих. Говорят, сам Суворов бежал.[72]72
  Корпусом командовал генерал Римский-Корсаков, а не Суворов.


[Закрыть] Впрочем, вся северная Италия пока за ними.

Французы переглянулись. Показалось, или по лицу главного пробежало облачко досады?

– Что там с английским флотом? И с русским?

– Британцы блокируют Геную. Это точно… И сторожат проходы у Сицилии и Мальты. Русские – у острова Корфу и где-то тут.

Снова нерадостное сопение.

– Еще новости?

Алекс напрягал память. Что еще?

– Брюн,[73]73
  Брюн Гийом Мари-Анн (1763–1815) – будущий маршал империи.


[Закрыть] генерал ваш, англичан и русских погонял на севере, в Голландии.

– Брюн перешел в наступление?

– Не знаю.

Бонапарт подвинул стул поближе.

– Макдональд[74]74
  Макдональд Этьен-Жак-Жозеф-Александр (1765–1840) – выходец из шотландской фамилии, будущий маршал империи, будущий герцог Тарентский и пэр Франции.


[Закрыть] держится?

«Так вроде звали французского генерала, осажденного в Генуе?» Алекс неуверенно кивнул. По комнате пробежал вздох облегчения.

– Periculum in mora![75]75
  Periculum in mora (лат.) – опасность в промедлении.


[Закрыть] К черту промедление! – Наполеон повернулся к капитану судна, чертившего на карте замысловатые маршруты. – Я нужен в Париже, а болтаюсь тут! Как…

Он подбирал нужное сравнение, но, отчаявшись, лишь махнул рукой.

Сбоку подскочил молоденький темнокожий слуга. За его поясом блестел внушительный ятаган.

– Мессир гневается?

– Уйди, Рустам![76]76
  Рустам (Рустам Раза) – телохранитель-мамлюк императора.


[Закрыть]

Бонапарт схватился за голову.

– Я вот слышал, что русские выслали флот к Мальте, и огибать Сицилию с Запада нынче опасней, чем идти напрямик… Ты говоришь, что их там нет. Но и около Неаполя, по твоим словам, свободно. Так что, вроде, риск одинаков? – тяжелый испытывающий взгляд сдирал с пленника кожу, выворачивал душу, пробовал заглянуть в сердце.

Потемкин сжал зубы. Поклясться? Обещать? А если увидят парус и повесят тут же?!

– Я слышал, что основные силы на севере, но за каждый ялик не могу поручиться… – дипломатично выкрутился он. – Но, в любом случае, там свободней, чем в проливе между Италией и Сицилией. Слишком узкое место… Там не проскочить.

– Говорю вам, мессир, что идти мимо Неаполя сейчас небез… – вмешался в разговор капитан.

Генерал исподлобья глянул на посмевшего прервать его смельчака.

– Оноре,[77]77
  Оноре Гантом – контр-адмирал, командующий Средиземноморским флотом Франции.


[Закрыть] когда я захочу услышать ваше мнение, то обязательно спрошу Вас! Французские моряки после Абукира[78]78
  Сражение при Абукире (1–2 августа 1798года) – англичане под командованием Горацио Нельсона уничтожили французский флот, отрезав сухопутную армию республиканцев в Египте от поставок с родины.


[Закрыть] начали бояться моря?! Мы с двумя фрегатами и вашими хвалеными шебеками должны избегать прямой дороги?! Так?!

И снова долгий, оценивающий взгляд на Потемкина.

Алекс решился:

– Ваш капитан прав. Не стоит сейчас идти мимо Неаполя.

Моряк благодарно посмотрел на связанного пленника.

Генерал хмурился.

– Ты говоришь совсем как Талейран,[79]79
  Талейран-Перигор, Шарль Морис де – французский политик и дипломат, занимавший пост министра иностранных дел при нескольких режимах, начиная с Директории и кончая правительством Луи-Филиппа. Имя «Талейран» стало синонимом беспринципного пройдохи.


[Закрыть] грек… Ты, случаем, не переодетый граф? Или шпион?!

«Дернул черт рот открыть!». Алекс склонил голову.

Наполеон нервно барабанил пальцами по столешнице.

Салон гудел. Офицеры обсуждали услышанное, как болтливые кумушки. Чтобы остановить шепот, Наполеон стукнул ладонью по столу.

– Итак. Раз уж все, даже выловленные из воды медузы, твердят мне о риске… – он задумался. – Мы не будем дергать за усы спящего тигра… Идем в обход!

Будущий император повернулся к пленнику.

– Ты останешься на судне. Пока… Если обогнем Сицилию без проблем, то отпущу. Если же соврал, если нас поджидают там, то… – он тихо добавил. – Молись своим богам, грек, молись за удачу генерала Буонапарте!

9

Алекс.

Следующая пара дней казались мне вечностью. Я помнил, что Бонапарт доберется до Франции невредимым. Но случались ли в этом путешествии схватки с врагом? Это в памяти не отложилось. Мысль же о том, что любой встреченный корабль англичан вызовет нашу мгновенную казнь, очень напрягала… и не одного меня.

Греки и гайдуки, а с ними и я, проводили большую часть времени, всматриваясь в горизонт. Утешало лишь то, что после общения с будущим императором нам ослабили режим содержания. Вместо сырого трюма – продуваемая ветрами палуба.

Наполеон рассчитывал на греков в его борьбе против Великой Порты, так что пока мы числились союзниками. Пленными союзниками.

После допроса всю команду захваченной фелуки перевели на другой фрегат. В рейде шло четыре судна, и корабль, захвативший нас, оказался флагманом, на котором не хватало места всем желающим. Пришлось обивать палубу на менее престижной посудине.

От переживаний у меня прошла «морская» болезнь. Что уже казалось чудом.

Вторым сюрпризом стало то, что французский генерал сдержал слово. Спустя сутки после того, как за бортом эскадры остались пустынные берега Сицилии, нас отпустили. Никаких напутственных речей. К борту причалила шлюпка, наверх забралось несколько морских офицеров. Одним из них был тот самый «капитан», чье мнение я так удачно поддержал.

– Ты! – он поманил меня пальцем.

Когда я, хромая, добрался до группы офицеров, вокруг уже толпились зеваки.

– Ты свободен, грек! – Оноре протягивал мне мой собственный пояс с серебром, полученным для закупки оружия.

Все деньги, оружие и документы были конфискованы у нас в самом начале. Естественно, я уже и не ожидал их увидеть.

Стоявший за спиной «капитана» моряк вытряхнул на палубу сверток. Посыпались наши сабли, мушкеты, пистоли.

– Держи! – француз протянул мне серебряный перстень.

На тонком колечке блестела массивная печатка с вензелем “N&B”.

– Бонапарт просил передать, – подтвердил догадку француз. – Генерал верит в удачу и удачливых людей. Он поставил на тебя и не прогадал. И он думает, что ты ему еще послужишь. Если тебя схватят в море или на суше французские солдаты, покажи им этот перстень.

Оноре улыбался. Я рассматривал подаренную безделушку. Пока это всего лишь подарок с вензелем одного из республиканских генералов, удачливого, но не самого популярного… Пока еще… Знал бы ты, Оноре, каким раритетом это может стать лет через десять.

Я улыбнулся. Неожиданно улыбнулся и «капитан».

– Пускай твоя Фортуна не оставляет тебя, грек! Ты еще увидишь свою родину свободной!

«Ты чертовски прав, лягушатник!».

Я шире растянул губы в застывшей улыбке.

Через час мы уже болтались в море на своей фелуке. Ветер крепчал, Димитрис опасливо поглядывал в небо. Впечатлений было тьма, но все освобожденные молчали. Боялись спугнуть удачу.

Где-то впереди, за затянутым тучами горизонтом, лежал Неаполь.

Глава 8
Италия

1

Два дня они шли по темному морю, молясь, чтобы из свинцовых туч и пронзительного ветра не разыгрался шторм. Повезло – не разыгрался.

Вечером второго дня на горизонте показались огни Неаполя, наутро фелука вошла в гавань.

И первое, что бросилось уставшим мореходам в глаза, был большой многопушечный корабль с поднятым российским флагом.

Неаполь, столица Неаполитанского королевства Обеих Сицилий, был вторым по величине городом Европы. Население в триста тысяч состояло в основном из ремесленников, рыбаков, торговцев и люмпенизированного пролетариата, так похожего на своих парижских собратьев. Так что неудивительно, что идеи санкюлотов[80]80
  Санкюлоты – от франц. sans (без) и culotte (короткие штаны, часть туалета, которую носили исключительно дворяне), синоним слова революционеры.


[Закрыть] нашли здесь горячих приверженцев. И то, что созданную французами на захваченных территориях южной Италии Партенопейскую республику[81]81
  Франция в период республики, ведя войны против всей Европы, стремилась создавать на захваченных территориях номинально независимые республики-сателлиты. В Италии это были Партенопейская республика на юге, Римская республика в центральной области, Цизальпинская и Лигурийская на севере.


[Закрыть] готовились защищать двадцать тысяч человек, было широко известным фактом.

Но итальянцы – это итальянцы. Со времен Рима здесь многое поменялось. Герои, способные смеяться в лицо врагам, держа руку на горящем жертвеннике, ушли в Лету. Нынешние «патриоты» предпочитали упражняться в риторике, а не во владении оружием. И когда кардинал Руффо, этот Адемар[82]82
  Адемар – епископ Адемар де Пюи, легат Папы и номинальный глава первого крестового похода.


[Закрыть] века восемнадцатого, во главе переправленного с Сицилии воинства Неаполитанского короля подошел к границам города, оказалось, что в действительности защищать «свободу», кроме французского гарнизона, собственно, и некому. Войска разбежались. Лишь четыре тысячи самых рьяных республиканцев готовились продать свои жизни подороже.

Три недели шли бои. Французы ждали подкреплений, но усиление подошло к неаполитанцам. Во фланг республиканцам ударил русский десант.

– Боже мой, Петр, вы ли это?!

Алекс ожидал многого от визита в Неаполь. Но не встречи с Белли. Агент российской разведки, оставленный в далекой Черногории десять дней назад, махал с борта русского фрегата.

Фелука только вошла в удобную гавань, миновав Дель-Ово,[83]83
  Дель-Ово – форт-крепость, прикрывающий вход в порт Неаполя.


[Закрыть] чьи закопченные стены навевали нехорошие мысли. И тут такая встреча.

Потемкин вяло помахал в ответ. Скрываться или делать вид, что собрат по цеху обознался, не было ни сил, ни желания.

Через полчаса лодка, спущенная с фрегата, уже доставила его на борт русского корабля.

– Вот так встреча, – Белли хмурился.

По его челу пробегали разные эмоции, только удивления заметно не было. Заинтересованность, настороженность, но только не удивление. Этот человек не любил сюрпризы и, казалось, старался каждый поворот жизненной дороги встречать с каменным хладнокровием стоика, из которого лишь изредка выскальзывали громы и молнии упрятанных эмоций.

– Добрый день, Конрад, – Алекс поддержал марку и постарался выглядеть невозмутимо.

Белли пожал протянутую руку и представил стоявшего рядом с ним молодого офицера.

– Знакомьтесь, Петр. Мой брат, Генрих Генрихович Белли, капитан второго ранга. Покоритель Неаполя!

Молодой, еще безусый капитан зарделся и смущенно разулыбался:

– Покоритель – сильно сказано. Я тут больше следил, чтобы сицилийские бандиты Руффо город не вырезали. Уж очень рьяно они выкорчевывать якобинство взялись. Как воевать, так бегут от одного выстрела, а пограбить, так хуже орды татарской!

Младший Белли поклонился.

Алекс снял шляпу. Такое чувство, что на променаде в Летнем саду встретились два товарища по работе.

– А это мой коллега по Питерской службе, Петр Николаевич Джанкович, потомственный сербский кнез в пятнадцатом колене.

Пришла пора раскланиваться младшему Белли.

– Ну что же. С официальной частью покончено, – глаза Конрада сузились, превратившись в щелочки. Он окинул взглядом полупустую палубу, заглянул за борт, на качающуюся на волнах фелуку и пустынную гавань. – А не пройти ли нам в каюту, обсудить пару моментов и новостями поделиться.

Алекс вздохнул, сгоняя с лица ухмылку уверенного в себе человека. Придется объясняться…

2

– Какого?! Я вас спрашиваю, что вы тут делаете, Петр?! – Белли был взбешен.

– А что? – Алекс пробовал сбить накал встречи, перевести ее в привычную легкую беседу, но побороть поток гнева собеседника оказалось нелегко.

Генрих, лишь только его брат начал закипать, предпочел ретироваться обратно на палубу.

– Вы где должны быть? В Цетине? В Боке?! – Белли наседал. – А вы где? Тут! Нам только провала операции не хватало из-за чьей то самодеятельности!

– Какой операции?

Ответом был длинный возмущенный взгляд. Агент удержался от дальнейших комментариев, лишь выпалил:

– Итак… Что вы здесь забыли?

Пришлось выкладывать:

– Турки разгромили все, пожгли и увезли запасы, а австрияки не продают сербам и черногорцам больше ничего.

Конрад вытер лоб вынутым из отворота платком и удивленно уточнил:

– Боже мой… Поставить жизнь, карьеру на карту ради пары мешков овса?!

– Дело не в еде. Мне надо прикупить пороха и ружей.

Белли прорвало:

– Пороха?! Вы хотя бы понимаете, что тут говорите? Вы – агент! Шпион! Вы занимаетесь закупками ружей для разбойников?! Сколько мушкетов вам надо прикупить?! Пять? Десять?!! И все на кон – ради такого приза?! Жизнь? Операцию?! Дворянскую честь?!

Алекс отвел взор. Действительно, как-то мелковато.

Белли вытер подбородок, успокаиваясь. Отдышался.

– Впрочем, как знаете, сударь. Вы давно уже не отрок, а я вам не папенька. Желаете считаться на вакациях – пускай. Не можете заниматься своими прямыми обязанностями – решим проблему. Только рапорт я предоставлю. Закрывать глаза на такое безобразие – больше сил нет.

Он махнул рукой, показывая, что диалог закончен.

Алекс насупился: «Очень надо! Проживу и без…»

Белли прервал ход мыслей:

– Лишь предоставьте отчет Николаю Ивановичу по вашей последней поездке. Надеюсь, нюансы сего предприятия вы уже вспомнили? Он сейчас на севере, с флотом.

Белли поклонился.

– Честь имею.

Потемкин старательно вспоминал: «Кто такой „Николай Иванович“?» Еще не разобрался с «Федор Василичем» – уже новая напасть!

Белли старался не смотреть в лицо собеседника. Злился!

– Судно ваше пока у нас постоит. Советую настоятельно не исчезать из Неаполя. Мне бы очень не хотелось предоставить рапорт на ваше поведение без вашего присутствия и лишить вас возможности оспорить мою точку зрения… Если вам интересно, то Ушаков отдал приказ союзным кораблям топить все суда без выданного им патента. Это к тому, что ежели вы думаете, что не все дороги ведут сюда, – он похлопал по сидению. – То вы ошибаетесь.

«Теперь точно все… Попрут Петю из шпионов. Лишь бы дезертирство не приписали».

Алекс поклонился и двинулся к выходу. Здесь ситуация предельно ясна.

Перед самой дверью он задержался, обернулся к собрату по цеху.

– Я могу оставить вам на хранение пару вещей?

Белли кивнул.

На столик лег кошель с полученным от брата серебром. Через мгновение туда же последовал и перстень Наполеона.

Белли отвернулся к открытому окну, показывая, что разговор закончен. Потемкин резко выдохнул и вышел.

В городе оставались еще невыполненные дела.