Текст книги "Таджикистан 1992–2005. Война на забытой границе"

В конце августа 1992-го пришла благая весть: нас приняла под свое крыло Российская Федерация! Мы стали российскими пограничниками! Да еще к нам направляют нового начальника отряда – Василия Кирилловича Масюка. До того он был начальником политотдела Мургабского погранотряда.

Поначалу весть о назначении Масюка воспринималась скептически – родом с Украины, наверняка окажется очередным Голинко⁵5
  Голинко Владимир Васильевич – в октябре 1991 – августе 1992 г. – начальник Московского пограничного отряда. В августе 1992 г. перевелся в пограничные войска Украины.


[Закрыть]. Послужит немного и сбежит на свою Украину. Однако солдатский телеграф принес удивительные новости: на рукав камуфляжной куртки новый начальник отряда нашил шеврон в виде российского триколора. Стало ясно, что этот человек свою сторону выбрал, что было очень важно с психологический точки зрения. Вдали от родины вопрос идентификации – чей ты? – имел крайне важное значение!

Поступок Масюка вдохновил и остальных офицеров отряда спешно пришить подобные самодельные нашивки. Обычно покупали в швейных магазинах разноцветную тесьму и из нее мастерили маленькие российские флажки. Когда Масюк прибыл ко мне на заставу то первым делом обратил внимание на то, что и мой рукав украшал именно такой флажок.

Несмотря на вхождение в состав российских погранвойск, положение Московского отряда не сильно улучшилось. С каждым днем снабжение ухудшалось. Получать его нужно было из Душанбе, но тыла в тот момент не существовало – дороги контролировались многочисленными вооруженными формированиями непонятного происхождения и подчинения, которые разворовывали грузы. Колонны отряда до столицы шли по проселкам, обходя посты «вовчиков». Но два перевала никак не получалось проехать. На одном из них – Шаршаре – «вовчики» вырезали пост «юрчиков». Самое обидное, что среди боевиков были переметнувшиеся люди в милицейской форме – душанбинский ОМОН.

Фактически в конце 1992 – начале 1993 года в отряде был самый настоящий голод. Иногда начпроду удавалось достать что-то из продовольствия. Однажды на моей заставе три месяца подряд из еды были только исключительно куриные яйца. Вроде неплохо, но, когда, кроме яиц, нет больше ничего: ни хлеба, ни тушенки, ни мяса, – становилось грустно. Следующие три месяца была исключительно консервированная килька. К концу этого срока ее ненавидели все поголовно.

Чтобы найти выход из ситуации, офицеры периодически устраивали охоту. Вдоль границы тянулась «зеленка», где водились олени и кабаны. Охотились без «беспредела», два раза в одно место не ездили, молодняк и самок не били. Брали добычу лишь для прокорма, потому что было непонятно, как долго это все продлится.

Хоть во второй половине 1992 года мы и стали российскими пограничниками, но реальных изменений оказалось мало. Разве что после того, как мы были приняты под юрисдикцию России, в Московский отряд потянулись многочисленные проверяющие из Москвы. Они первым делом начали проводить воспитательные беседы, мотивировать местных на правильное несение службы. При этом, похоже, «москвичи» не очень понимали, какова реальная обстановка в Таджикистане. Как-то на общем офицерском собрании один из «москвичей» заявил:

– Вы не подумайте, что нам в столице легко, там проблем выше крыши.

В ответ Николай Михайлович Неживой, начальник строевого отделения штаба, хохотнул:

– Наверное, сервелат у вас там не совсем свежий завезли?

Проверяющий обозлился:

– Да что вы понимаете? У нас там офицеры, полковники с семьями годами в общежитиях живут!

– Так вы переезжайте к нам, в Московский. У нас целые этажи пустуют. Выбирайте любую квартиру.

Но, разумеется, желающих перевестись в Таджикистан из столицы не нашлось.

К сожалению, каждая следующая партия проверяющих, приезжавших из Москвы в Московский отряд, становилась все более далекой не только от обстановки в республике, но и от пограничной специфики как таковой. Особенно это стало заметно с приходом нового Директора ФПС – генерал-полковника Андрея Николаева. С ним в пограничных войсках появилось множество «арбузов» – офицеров, пришедших из армии. Как тогда шутили: снаружи они зеленые, но внутри – красные. Такие совершенно не понимали, как несут службу пограничники, отвергали опыт, накопленный за многие десятилетия.

Например, требовали, чтобы на пирамидах в оружейных комнатах застав висело по два замка. При этом ключ от одного должен был храниться у дежурного по заставе, второй – у ответственного офицера. И это на афганской границе, где «обстановка» может случиться в любую секунду! Но мы нашли выход: косяки дверей настолько хлипко закрепляли в дверном проеме, что при необходимости дверь вместе с косяком просто выносилась сильным ударом. Но проверяющие были довольны: два замка имеют место быть.

По-прежнему катастрофически не хватало личного состава. В какой-то момент Москва нашла неожиданный выход из ситуации: к нам на усиление прислали «немцев». Так называли солдат-срочников из состава войск, выведенных из Германии (бывшей Группы советских войск в Германии – ГСВГ). В отряд их «россыпью» прибыло около 500 человек.

Сразу все обратили внимание, что качество прибывшего личного состава было высоким: в ГСВГ так же, как и в советские погранвойска, отбирали лучших. Также заметили, что «немцы» были упакованы как положено – хорошая новая форма, вплоть до носков. Наши бойцы на их фоне выглядели оборванцами.

«Немцев» распределяли по подразделениям на мандатной комиссии. Каких специальностей у них только не оказалось! Мне, например, достался бывший старший оператор станции тропосферной связи. Примечательно, что почти тридцать процентов из этих военнослужащих позже изъявили желание продолжить службу по контракту. Хотя, разумеется, большинство, дослужив остававшиеся полгода или год, возвращались в Россию. Но это была хорошая помощь, пришедшаяся очень кстати.

Помощь людьми пришла и со стороны Казахстана. Оттуда прибыла Капчагайская бригада спецназа. Спецназовцы несли караульную службу, ходили в дозоры, выполняли роль резерва отряда.

Узбекистан также отметился в деле усиления таджикско-афганского рубежа, прислав своих военнослужащих. Мне досталось трое узбеков – совсем молодые солдаты, только что с учебного пункта. Примечательно, что в Узбекистане срок срочной службы составлял всего полтора года. А поскольку на границе срок шел «день за три», уже через шесть месяцев эти воины подлежали демобилизации. Что не мешало узбекам уже на третий месяц «гнуть пальцы»:

– Я дед! А дед не тот, кто больше прослужил, а тот, кому меньше осталось до дембеля!

Если проблему со срочниками как-то пытались решить, то офицеров по-прежнему не хватало. Лишь после нового, 1993 года стали приезжать «гуманитарии» – военнослужащие, присланные в командировку на усиление. Так называемая гуманитарная помощь, наверное, по аналогии со «вторым фронтом» – тушенкой в годы Великой Отечественной. Название было шутливым, но парни служили по-серьезному, честно.

В сентябре 1992 года состоялась первая попытка переговоров между «вовчиками» и «юрчиками». Они проходили при посредничестве России на территории Московского пограничного отряда, который выступал как гарант безопасности.

Когда на вертолете прилетела делегация «вовчиков», воинскую часть окружили толпы боевиков Народного фронта, которые даже попытались штурмовать ворота с криками:

– Отдайте их нам!

Тогда проявился характер нового начальника отряда: Василий Кириллович вместе с Сергеем Феодосьевичем Игнашевичем (который вот-вот уже должен был переводиться на Украину) встали у ворот и не пропускали вооруженную толпу. За ними цепочкой выстроились военнослужащие отряда и Капчагайской бригады. Хоть часть пограничников была вооружена, оружие применять запрещалось. Вытесняли толпу «тактикой живота», как на Даманском. Страсти бушевали пару часов, пока не подъехали командиры Народного фронта и не угомонили своих соплеменников.

Для пограничников Пянджского погранотряда самым тяжелым временем стал период с июля по сентябрь 1992 года. Противостояние «юрчиков» (кулябцев) и «вовчиков» (исламистов) вылилось в жесткое противостояние. «Вовчикам» понадобилось оружие, которое они получали в соседнем Афганистане. Начался вал нарушений границы. Вооруженные бандиты прорывались через рубеж не таясь. Нарушения и боестолкновения на границе стали ежедневной рутиной.

Начались серьезные перебои со снабжением. Пограничники моей заставы носили заношенную, латаную-перелатаную форму. В отряде, как и во всей пограничной группе, почти не имелось продуктов. С началом конфликта в Таджикистане было прервано железнодорожное сообщение с соседним Узбекистаном – бандиты взорвали мост в районе пограничной комендатуры «Айвадж». Позже этот мост восстановили, но возникла новая проблема: грузы, шедшие в Таджикистан из России, должны были преодолевать три границы. Они по многу недель стояли на казахстанской таможне, затем – на узбекской.

В отряде сначала закончились ГСМ, а затем и продукты питания. Не было мяса, хлеба, круп, сахара, чая, соли. В какой-то момент на моей заставе оставалось два мешка перловки и упаковка лаврового листа. Некоторое время спасало подсобное хозяйство части, остававшееся с советских времен. Свинарник хозяйства быстро опустел, оставался огород, на котором рос салат. Его и ели – как в свежем виде, так и в качестве второго блюда, в тушеном виде. Вместо чая заваривали зверобой, облепиху.

Офицеры отряда организовали рыбалку и охоту. Прежде подобное категорически запрещалось, но теперь это был единственный способ спастись от голода. В Пяндже добывали сомов. В прибрежных зарослях били диких кабанов, которые в связи с запустением сельского хозяйства расплодились в неимоверном количестве.

Охотились с помощью автоматов, СВД, а то и пулеметов. Это было непросто: кабан умный зверь, издалека чувствует любой посторонний запах, выследить его трудно. Однажды неделю сидел в засаде, чтобы хоть как-то накормить подчиненных. Сумел с трехсот метров завалить из автомата старого хряка. Был он ужасно вонючий, но здоровенный – килограммов двести. Часть мяса отправили на соседние заставы и в отряд – начпроду. Остальное – в заставский котел.

Постоянно ухудшалась и ситуация с пополнением военнослужащими срочной службы. К середине лета у меня оставалось всего 25 подчиненных. Нужно отдать должное, на моей заставе никто из старослужащих не дезертировал, не отказался заступать на службу.

Чтобы хоть как-то прикрыть оголившиеся рубежи, в августе командование прислало на выручку десантников. Первым прибыл батальон Ферганской дивизии ВДВ. Его военнослужащие были подготовлены к выполнению миротворческих задач в Югославии. Затем прибыли десантники из Капчагайской бригады ВДВ.

Любопытно, что все рядовые и сержанты считались контрактниками, но в реальности – срочниками, отслужившими по году-полтора. Перед отъездом в горячую точку им добровольно-принудительно предложили подписать контракты.

Обращала на себя внимание классная экипировка десантников. У них были свежие камуфляжи, качественные приборы наблюдения, десантные ранцы РД, классные разгрузочные жилеты. Особое впечатление на меня произвела надувная плащ-палатка. Из непромокаемой ткани, с одной стороны – зеленая, с другой – белая. Если ее надуть, то получался своего рода матрас, состоявший из двух половинок: на одной лежишь, другой укрываешься. А чехол от накидки мог служить подушкой.

Десантников раскидали по одному взводу на заставу. Участок «Тугула» считался напряженным, поэтому мне досталось два взвода – один из Ферганы, другой из Капчагая. Одним подразделением командовал старший сержант Виктор Петрусев, вторым – старший сержант Захаров. Было забавно, когда на боевом расчете в строю стояло лишь десять пограничников и сорок десантников. Я в шутку называл свое подразделение парашютно-десантной заставой.

Первым делом я провез десантников по участку заставы. С одной стороны – для ознакомления, с другой – чтобы местные бандиты увидели их голубые береты и тельняшки. Это подействовало, на какое-то время активность «вовчиков» стихла.

На службу десантники заступали по отделениям. Я их сразу же отправил на самый сложный, 15-й участок – на острова, под самый берег Афганистана, где чаще всего происходили переправы контрабандистов. Там находился кишлак Гарав. Он состоял из двух частей – туркменской (Гарав-Арабия) и узбекской (Гарав-Узбекия). Это необычно, поскольку в северных районах Афганистана, прилегающих к Таджикистану, в основном жили этнические таджики. Другая особенность населенного пункта: он был настоящим гнездом контрабандистов. Многих из местных жителей я уже задерживал при попытке переправиться через границу.

В один из первых выходов десантников повел лично. Перешли через протоку, вышли на остров. До противоположного берега оставалось русло двести метров шириной. Определив ориентиры, секторы наблюдения и ведения огня, дал команду уничтожать всех, кто попытается переправиться через Пяндж. И строго предупредил: не спать, окажетесь в плену, домой уже не вернетесь.

Едва отошел от места расположения наряда, как началась стрельба. Да такая, словно мировая война началась! Прибежал к десантникам:

– В чем дело? Почему открыли огонь?

Командовавший голубыми беретами сержант доложил:

– Видели двух или трех нарушителей возле одного из кустов!

– Хорошо, пойдем посмотрим на следы нарушителей.

Сержант удивился – какие еще следы? Я его провел по отмели и посветил ФАСом:

– Видишь, мы прошли – и за нами остались следы? Так и за нарушителями должны оставаться.

Разумеется, никаких нарушителей не было. Возможно, десантникам что-то померещилось в темноте. Или испугались собственной тени. После этого случая они перестали кичиться, как в первые дни после прибытия, мол, «мы – крылатая гвардия, а вы, пограничники, – цепные псы».

Нужно отдать должное, десантники быстро втянулись в службу, исправно ходили на охрану границы – в дозоры, секреты, на посты наблюдения. Как правило, в состав дозора входили старший наряда – пограничник и два военнослужащих ВДВ. Сержантский состав парашютно-десантных взводов я вскоре стал назначать на службу старшими пограничных нарядов – на посты наблюдения, в засады. Вот с проверкой КСП у них было посложнее – сказывалось отсутствие подготовки по следопытству и нетренированное внимание. Службу в целом десантники несли качественно, завязали с пограничниками дружеские отношения.

Десантники пробыли на границе до ноября 1992 года. На моей заставе они отслужили без особых происшествий, но на других заставах отряда без ЧП не обошлось. Были «самоходы», убитые в результате захвата в заложники и прочее. Всего за время той командировки потери батальона ВДВ составили пять человек.

Часть 2
Фронт без тыла

Период 1993 – начало 1994 года для российских пограничников, находившихся в Таджикистане, стал самым трудным и кровавым. Им больше не нужно было играть в нейтралитет. Линия границы фактически превратилась в линию фронта, а российская пограничная группа – в активного участника межтаджикского вооруженного конфликта.

В это время наиболее активные боевые действия велись на участке Московского пограничного отряда, который стоял на пути масштабного наступления вооруженной таджикской оппозиции, стремившейся вернуть себе власть в Душанбе.

Весной – летом 1993 года на таджикско-афганской границе участились попытки таджикских исламистов совместно с афганскими моджахедами прорваться на территорию Таджикистана для оказания помощи «вовчикам», окопавшимся внутри страны. Зачастую пограничные подразделения подвергались нападению не только со стороны Афганистана, но и с тыловых направлений.

13 июля совместные силы афганцев и таджикских исламистов численностью до батальона прорвались на территорию Таджикистана и вступили в бой с российскими пограничниками 12-й погранзаставы. К вечеру в район боя подошли части 201-й мотострелковой дивизии российских войск, выбили моджахедов с занимаемых позиций и восстановили целостность границы.

После этого интенсивность вооруженных действий пошла на спад. В рядах исламистов начались разногласия, некоторые отряды покидали состав объединенной таджикской оппозиции. В свою очередь силы Народного фронта, поддерживаемые Узбекистаном, продолжали наращивать свою численность и боевую мощь. Российские пограничники, десантники и мотострелки, подвергаясь нападениям из-за реки Пяндж, тем не менее удерживали таджикско-афганскую границу и не пускали ваххабитов на территорию Таджикистана.

Чужая война – своя война

В марте 1993 года начала резко обостряться обстановка на границе с Исламским Государством Афганистан (ИГА). В Сарваде (северная провинция ИГА) сконцентрировалось до 1000 вооруженных боевиков, а напротив Пянджского отряда российскими пограничниками было обнаружено большое скопление переправочных средств: лодок, плотов, бревен, автомобильных камер. Тогда же стало известно, что расположенный в афганском городе Кундуз координационный центр Исламской партии возрождения создает так называемое «правительство Таджикистана», целью которого было руководство боевыми действиями на территории Республики Таджикистан и координация вопросов взаимодействия с правительствами ИГА и Пакистана в борьбе с «неверными».

Уже весной последовали первые нападения на российских пограничников. В ночь на 8 марта 1993 года 50 боевиков напали на 9-ю заставу Московского пограничного отряда. 11 бандитов были уничтожены на переправе, остальные рассеяны. 16 марта последовало следующее нападение – в ходе двухчасового боя бандиты потеряли убитыми 17 человек. Спустя две недели они вновь попытались прорваться через границу на участке 15-й заставы. Эта попытка им не удалась.

В апреле 10 военнослужащих группы российских пограничников были захвачены неизвестными вооруженными боевиками. После переговоров заложники были освобождены. В начале апреля 1993 года у кишлака Гузун боевики, среди которых было 120 афганцев, попытались скрытно переправиться через реку Пяндж, но были обнаружены нарядом пограничников 16-й погранзаставы. В ходе трехчасового боя нападавшие потеряли более 20 человек и отступили.

Пограничники, раненые после нападения на один из постов. Фото начала 1990-х

Ища поддержки, правительство Таджикистана обратилось к Российской Федерации. 25 мая 1993 года были подписаны «Договор о дружбе и взаимопомощи между Республикой Таджикистан и Российской Федерацией», «Договор между РТ и РФ о сотрудничестве в военной области», а также шесть соглашений, из которых пять непосредственно касаются войсковых формирований России на территории Таджикистана. Одним из этих документов явилось «Соглашение между РТ и РФ о правовом статусе погранвойск РФ, находящихся на территории РТ». В соответствии с соглашением Таджикистан делегировал Пограничным войскам Российской Федерации полномочия по охране своих границ с Афганистаном и Китаем.

Группа Пограничных войск России в Таджикистане в своей деятельности по охране государственной границы обязывалась руководствоваться сохраняющими силу международными договорами СССР с Афганистаном и Китаем, соглашениями по пограничным вопросам между государствами – участниками СНГ, законами Республики Таджикистан, законодательными и иными нормативными актами Российской Федерации в части, не противоречащей законодательству Республики Таджикистан. Финансирование Группы Пограничных войск должно было осуществляться на основе равного долевого участия России и Таджикистана. Таким образом, была получена правовая основа охраны таджикско-афганского участка границы СНГ Группой Пограничных войск РФ в Республике Таджикистан, а российские пограничники стали одной из сторон вооруженного конфликта.

В конце 1992 года, после трагических душанбинских событий, в мощном потоке беженцев в соседнее Исламское Государство Афганистан (ИГА) ушла значительная часть непримиримой вооруженной оппозиции. Быстро организовавшись, довооружившись, понукаемая щедрыми спонсорами от радикального ислама, она предприняла попытки к возврату на территорию РТ силовым путем.

В марте 1993 года в Сарваде (северная провинция ИГА) сконцентрировалось до 1000 вооруженных боевиков. На Пянджском направлении была отмечена переброска из района Кундуза к линии границы до 50 БТР, большое сосредоточение переправочных средств. В самом Кундузе исламская партия возрождения (ИПВ) создала так называемое Правительство Таджикистана, которое взяло на себя руководство боевыми действиями и координацию вопросов взаимодействия с правительствами ИГА и Пакистана в борьбе с «неверными» на территории РТ.

На участке 117-го погранотряда период исхода вооруженной оппозиции являл трагическую картину: где-то, огрызаясь на правительственные силы и неся потери, уходили остатки вооруженных формирований, где-то приверженцы националистов или простые сорванные войной испуганные местные жители пытались переправиться через неспокойную реку Пяндж со своим скотом и домашним скарбом. Команда сверху была исчерпывающая: «Не вмешиваться, не препятствовать!»

В начальный период гражданской войны пули еще не летели в российских пограничников, но душевные травмы были не менее болезненны. Горько было смотреть на эту трагедию, ведь еще вчера все стороны конфликта еще составляли «одну историческую общность – советский народ».

Очень скоро ситуация на таджикско-афганском рубеже резко обострилась. Линия границы превратилась в линию противостояния враждующих сторон, а недавно созданная Группа Пограничных войск РФ в РТ – в активного участника межтаджикского вооруженного конфликта. За первые два года конфликта пограничники группы 221 раз вступали в боевые столкновения, 931 раз подвергались обстрелам со стороны боевиков. 138 пограничников погибли, 316 человек были ранены.

Начиная с весны 1993 года особенно острая и кровоточащая обстановка складывалась на участке 117-го Московского отряда, вернее, на его левом фланге – так называемом Саригорском приграничье. Этому во многом способствовал горный рельеф местности (предгорья Памира), наличие в афганском приграничье населенных пунктов, которые вооруженная оппозиция превратила в свои передовые базы и пункты управления. Именно район населенного пункта Саригор был выбран боевиками в качестве плацдарма для будущего «исламского халифата». Отсюда должно было начаться победоносное наступление воинствующего ислама на соседние среднеазиатские республики. Бредовая идея подкреплялась непрекращающимися обстрелами, попытками нападений, вторжений. Лишь выдержка, мастерство, героизм воинов-пограничников, уверенное руководство отрядного звена управления сводили на нет агрессию противника.

В ночь на 8 марта 1993 года 50 боевиков напали на 9-ю погранзаставу Московского пограничного отряда. 11 боевиков было уничтожено во время переправы, остальные рассеяны на афганском берегу реки Пяндж. 16 марта в ходе двухчасового боя нападавшие бандиты потеряли убитыми 17 человек. Спустя две недели они вновь попытались прорваться через участок 16-й пограничной заставы, но и эта попытка была решительно пресечена огнем российских пограничников.

В начале апреля 1993 года боевики, среди которых было и 120 афганских моджахедов, начали скрытую переправу через реку Пяндж у кишлака Гузун, но были обнаружены. Огневой бой продолжался в течение ночи. Часть переправившихся боевиков попыталась укрыться в глубине ущелья и затем прорваться в ИГА через перевал Дарваз. На их пути вновь встала 16-я пограничная застава Московского пограничного отряда. В ходе трехчасового боя бандиты потеряли более 20 человек.

25 мая 1993 года было подписано соглашение между РФ и РТ о статусе Пограничных войск России, находившихся на территории Таджикистана.

Правительство Таджикистана делегировало российским пограничникам полномочия по охране государственной границы с Афганистаном и Китаем. Задачи, стоящие перед российскими пограничниками, качественно изменились, теперь на них возлагалась не только охрана, но и защита границы. В правовом отношении были расставлены все точки над i, однако продолжавшаяся эскалация, трагизм внутреннего конфликта опережали нашу способность противостоять им.

29 мая после мощного обстрела из минометов и гранатометов бандиты пошли в атаку на 11-ю пограничную заставу Московского погранотряда. Защитники заставы отбивались ручными гранатами, в упор уничтожая наседавшего противника. Успевшие подлететь до наступающих сумерек вертолеты нанесли противнику огневое поражение с воздуха, заставив его панически бежать на афганскую территорию.

Справедливо будет отметить, что действия пограничных подразделений на таджикско-афганской границе в начальный период противостояния серьезно отличались от тактики действий пограничников в период афганских событий 1979–1989 годов. Тогда в афганской приграничной полосе были выставлены поначалу сводные боевые отряды (СБО), затем и штатные мотоманевренные группы (ММГ), чем достигались глубина обороны и возможность воздействия на противника огнем и маневром до его подхода к линии советской границы.

В 1993–1995 годы линия границы являлась нормативным и физическим барьером, что давало противнику серьезные преимущества – возможность выбора направлений и форм вооруженных действий. Офицеры, военнослужащие 117-го отряда противопоставляли этому хорошее знание местности, уклада жизни и деятельности приграничного населения, скрупулезное добывание разведывательной информации о намерениях противника, своевременный маневр силами и средствами на угрожаемых направлениях. Дифференцирование различных степеней боеготовности было постоянной нормой боевой жизни подразделений границы и гарнизона, равно как и непременное наличие резервов.