Текст книги "Читаем древних. «Илиада» Гомера"

К следующему разу попрошу вас прочитать восемнадцатую песнь и подумать, почему Фетида считает себя самой несчастной из богов?

Беседа 33
Скорбь Ахиллеса. Фетида утешает сына. Безоружный Ахиллес устрашает троянцев. Гера укорачивает день. Троянцы остаются в поле. Песнь восемнадцатая, стихи 1—355.

Продолжается беспредельно-безысходная битва двадцать шестого дня. Ахиллес уже начал подозревать недоброе. Он видит греков, снова теснимых противников к судам. Фетида пророчествовала, что лучший мирмидонский боец погибнет при жизни Ахиллеса. Неужели это Патрокл? Я же приказал ему сразу вернуться, как только отгонит противника от судов!

Опасения вождя мирмидонян подтвердились. Сын Нестора Антилох сообщает ему страшную весть: Патрокл погиб, за его тело развязалась страшная битва, а доспехи достались Гектору.

Горе Ахиллеса безмерно. Он тут же зачерпывает ладонями золу (вероятно, с жертвенника) и посыпает ей голову и одежду. Падает в пыль и рвет руками волосы. Вбежавшие девы-рабыни узнали новость и с громким плачем бьют себя в грудь. Антилох тоже плачет и держит рыдающего Ахиллеса за руки, чтобы тот не перерезал себе горло. «Так он ужасно рыдал» (18, 35). Это рыдание даже в пучине моря услышала его мать, и сама зарыдала. Она возле отца – Нерея. С ней ее сестры нереиды. Поэт перечисляет их поименно и называет 33 имени (сама Фетида тридцать четвертая). Количество и имена нереид большей частью не совпадают с перечисленными у Гесиода, но мы уже не раз видели, что представление Илиады о богах очень серьезно отличается от других источников, даже от Одиссеи – это мы еще заметим при чтении 18-й песни.

Фетида причитает. Ее беспорочный (!) сын превосходит всех героев. Заметим, что Фетида не видит за сыном ни одного зла – он всегда поступает правильно, всегда в соответствии со справедливостью. Она воспитала его, и сама (!) отправила в Илион. Обратите внимание, что рассказы из других источников о том, как Фетида пыталась уберечь сына от войны, противоречат истории, рассказываемой в Илиаде самой Фетидой. При этом Фетида знает, что ее сын с войны не вернется. Мы помним, что у него был выбор – долгая, но бесславная жизнь дома, или краткая жизнь на войне, но слава величайшего воина. Ахиллес колебался. Бессмертная Фетида выбрала вечную славу для сына – единственно возможное бессмертие для человека. Но даже короткая и смертная его жизнь сейчас полна горя. И мать уходит к сыну. Нереиды следуют за ней. Фетида выходит из моря возле судна Ахиллеса.

Полным жалости голосом она спрашивает, что случилось, ведь Зевс выполнил его просьбу. Ахиллес соглашается, что Зевс все исполнил, но радости от этого нет, потому что погиб лучший друг, а доспехи захвачены Гектором. Напоминает он матери и историю доспехов – это свадебный подарок от богов Пелею. Боги устроили союз бессмертной богини со смертным царем Фтии.

Заметим очень интересное высказывание Ахиллеса по поводу этого семейного союза: «Лучше б тебе средь бессмертных в пучине морской оставаться, лучше бы смертную взял Пелей, отец мой, в супруги!» (18, 86—87). То есть Ахиллес хотел бы, чтобы его мать была смертной, чтобы он был обыкновенным человеком, а не героем! Вот настоящая мечта Ахиллеса – быть обыкновенным человеком и вести долгую и мирную жизнь. Но его мать-богиня выбрала для него другую судьбу, и он ей подчинился!

Сейчас же ему уже невозможно снова выбрать мирную жизнь. Теперь он должен отомстить, убить Гектора и затем, согласно пророчеству, умереть. Он надеется, что мать испытает беспредельную скорбь от смерти сына. Фетида подтверждает, что, убив Гектора, он и сам вскоре погибнет. Ахиллес же понимает, что теперь заслуживает смерти, так как не помог Патроклу, а отправил его на гибель. В то время, когда требовалась его помощь друзьям и товарищам-мирмидонцам, он «на судах пребывал, как земли бесполезное бремя» (18, 104). Он достоин смерти. Но пусть же навеки исчезнет и то, что заставило его бездействовать – вражда и гнев! Ахиллес готов оставить гнев против Агамемнона и убить Гектора. Готов он и к смерти! Ведь всем людям суждено умереть! Даже Геракл – любимый сын Зевса – не избежал смерти!

И снова Илиада противоречит другим источникам, по которым Гераклу было даровано бессмертие. Человек Илиады уверен, что все люди смертны. Больше всех шансов на бессмертие было у любимого сына Зевса – Геракла, но и он по воле царя богов умер! Это заставляет нас усомниться и в том, что бессмертие даровано Ганимеду. Возможно, это лишь временное сохранение молодости и красоты до тех пор, пока он служит виночерпием у богов. Но вспомним описание пира богов в первой песни. Там нет никакого Ганимеда. Вино богам разносит хромой Гефест. Так что с Ганимедом совсем не все понятно. Понятно одно – никаких шансов на бессмертие нет!

Теперь Ахиллес готов к славе. «Но теперь я славу добуду громкую, жен полногрудых троян и дарданцев заставлю многих громко рыдать, на щеках обеих руками слезы свои утирать» (18, 121—123). Славу можно добыть только через убийство других воинов и через горе их близким. Но такова уж участь человека – самого несчастного из всех земных обитателей. Слава достанется тому, кто сильнее. Это, по мнению Ахиллеса, вполне справедливо. Мир, в котором правит сила.

Фемида отвечает сыну: «Все справедливо сказал» (18, 128). И обещает тотчас же отправиться на Олимп, чтобы попросить Гефеста создать новые доспехи Ахиллесу.

В это время греки с телом Патрокла отступают от Гектора и уже дошли до судов. Предводитель троянцев трижды хватает тело за ноги, пытаясь вырвать, но трижды Аякс отгоняет его.

Гера в тайне от Зевса посылает Ириду к Ахиллесу, чтобы сообщить о переместившемся к судам бое за тело Патрокла и призвать его выступить против троянцев. Ахиллес выясняет у Ириды, что та послана Герой втайне от Зевса и других богов. Он сообщает, что ждет доспехов, которые Фетида обещала достать у Гефеста. Но Ирида предлагает ему выйти без оружия и одним своим видом устрашить врага. Это предложение воодушевило Ахиллеса. Тут появляется Афина, набрасывает ему на плечи эгиду (!), а вокруг его головы создает яркое сияние, доходящее до небес! Заметим, что в течение этой битвы двадцать шестого дня эгида сначала была у Феба, который шел во главе троянцев, затем у Зевса, который потрясал ей с Олимпа и предвещал поражение грекам, теперь эгида передается Афиной Ахиллесу, чтобы устрашить троянцев. Боги, действительно, стравливают людей! Эгида вовсе не означает борьбу за правое дело. Эгида переходит от одной стороны к другой! Эгида показывает изменчивую поддержку богов, неизменных лишь в своем желании уничтожать людей.

Ахиллес подходит ко рву и кричит троянцам. Его крик повторяет Афина. От этого крика троянские кони сами поворачивают колесницы назад. Трижды кричит Ахиллес. Ряды троянцев смешались и в этой суматохе погибли двенадцать лучших воинов, упавших на свои же копья под свои колесницы. Греки положили тело Патрокла на носилки. Друзья подходят к телу. Обливаясь слезами, подходит и Ахиллес.

Даже Гера устала от этой бесконечной битвы и приказывает богу солнца (Гелиосу) против его желания раньше времени погрузиться в Океан, чтобы закончился этот день и с ним это сражение! Солнце подчинилось. Греки прекратили атаку.

Битва окончена!

Троянцы сходятся на собрание. Полидамас, тот самый, кто верно объяснил знамение с орлом, выронившем змею, советует уйти в город и с утра обороняться за стенами и башнями.

О Полидамасе сказано: «Умел он один связать настоящее с прошлым» (18, 250). То есть такой историк-политконсультант, умеющий верно изложить правильное понимание истории и ее связь с настоящим моментом, борец с искажениями и фальсификациями.

Гектор же не слушает верного совета и принимает решение, гибельное и для него, и для троянцев – остаться вне стен города и с утра продолжить битву у судов. Троянцы поддерживают это решение – Афина лишила их разума.

Греки всю ночь оплакивают Патрокла. Ахиллес говорит, что им обоим суждено погибнуть у Трои, но он еще успеет с честью погрести друга и перед погребальным костром, на котором будет сожжено тело, в отмщенье обезглавить двенадцать лучших троянских юношей. Жестокость и кровожадность Ахиллеса не имеют границ, ведь он понимает это зверство как справедливое и адекватное воздаяние за смерть друга. И это совершенно вписывается в картину мира Илиады! Кошмарное восприятие мира!

Ахиллес поручает друзьям развести огонь под треножником, согреть в котле воду, обмыть тело и смазать маслом, наполнить раны мазью, окутать льняной тканью, возложить на смертное ложе и накрыть блестящим покрывалом. Ахиллес с мирмидонцами всю ночь оплакивают тело.

К следующей беседе попрошу вас дочитать восемнадцатую песнь и подумать, почему Гера помогает грекам.

Беседа 34
Разговор Зевса с Герой. Фетида у Гефеста. Щит Ахиллеса. Песнь восемнадцатая, стихи 356—617.

Ночью с двадцать шестого на двадцать седьмой день Зевс беседует с Герой. Его поражает, что та все же добилась, чтобы Ахиллес вышел и привел в замешательство троянцев. Царь богов поражен, что Гера готова так помогать грекам, «как будто ахейцы, пышноволосые дети твои, от тебя происходят!» (18, 358—359). Ответ царственной супруги моментально все объясняет: «Как могу не губить я троянцев, на них рассердившись?» (18, 367). То есть Гере нет никакого дела до греков, просто, используя их, она уничтожает ненавистных ею троянцев. Боги в Илиаде не любят людей, а ненавидят и используют одних для уничтожения других. И поэт (или Муза) это показывают с пугающей откровенностью. Страшный мир!

Фетида тем временем добирается до дома Гефеста на Олимпе. Этот дом построен самим Гефестом. К дому примыкает кузница, где и работает Гефест. Отличительной особенностью этого дома и кузницы является наличие множества роботов и механических устройств, заменяющих слуг. Гефест занят изготовлением сразу двадцати автоматических треножников, которые сами катятся на собрание богов и сами возвращаются домой.

Фемиду встречает жена Гефеста – Харита. Да, в Илиаде Гефест женат вовсе не на Афродите, как в Одиссее и в других источниках, а на Харите – одной из богинь радости. Это, кстати еще один довод в пользу того, что Илиада и Одиссея написаны разными «Гомерами».

Оказывается, Фетида когда-то оказала неоценимую услуги и Гефесту. Эту историю рассказывает сам бог-мастер. Выясняется, что он был сброшен с Олимпа по воле своей матери – Геры.

В первой песни мы уже слышали о том, как Зевс выкинул с неба Гефеста, пытавшегося защищать свою мать от побоев. Видимо, здесь Гефест рассказывает о втором падении с Олимпа, когда его выбросила уже сама мать (!), стеснявшаяся хромоты сына и хотевшая тайно упрятать его с глаз долой. Вот в этот момент ему и помогла Фетида. Она вместе с Эвриномой, дочерью Океана (предка всех богов), приютили его в пучине под волнами реки Океана на девять лет! Никто из богов или смертных не знал, где скрывается Гефест. То есть Гефест вынужден был скрываться от матери, стеснявшейся его хромоты, в течение девяти лет! Потрясающие отношения матери и ребенка, пострадавшего от отца, когда пытался защитить мать! И это жизнь богов!

Теперь же Гефест обязан отплатить Фетиде за спасение. Закон «я – тебе, ты – мне» правит этим миром.

Убравшись в своей мастерской и переодевшись, Гефест спешит в зал, где в кресле его ждет мать Ахиллеса. Вокруг бога-кузнеца снуют механические служанки – роботы. И эти роботы обладают искусственным интеллектом, умеющим перенимать знания от богов: «живым подобные девам: разум такой же в груди у служанок, такой же и голос, та же и сила; ремеслам они от богов научились» (18, 418—420).

Проливая слезы, Фетида обращается к Гефесту и называет себя самой несчастной из всех богинь, живущих на Олимпе. Почему же она самая несчастная?

Потому что лишь ее Зевс «из богинь морских подчинил человеку» (18, 432—433) – Пелею. Против своей воли вынесла она супружеское ложе. Ее смертный муж уже изнурен старостью и мучается у себя дома; напомним, что сама Фетида уже вернулась в морские пучины к отцу, чтобы не видеть старость мужа. Вот главное страдание Фетиды – бессмертную связали со смертным и подчинили ему!

С одной стороны, Фетида жалеет не сына, а себя, бессмертную, волей Зевса связанную узами брака со смертным.

С другой стороны, совершенно непонятны мотивы Зевса. Очень странная благодарность от царя богов той, которая спасла его от заговора остальных богов! Да Зевс не просто кровавый самодур, но и неблагодарный правитель, способный заставить страдать тех, кто ему помогал, сильнее тех, кто воевал против него! Это уже верх несправедливости! Чем больше мы узнаем о богах, тем отчётливее понимаем, насколько кошмарен тот мир, которым они правят.

Но и этим не кончаются страдания Фетиды. Ее сын тоже смертный. Ему сужден очень краткий век. И Фетида отправила его на войну, чтобы тот добыл великую славу. И вот уже все готово для этой славы – троянцы отогнали греков до самых кораблей. Но Ахиллес позволил своему другу в его доспехах атаковать врага. Друг погиб, доспехи достались Гектору. А для славы Ахиллесу нужны новые доспехи.

То есть Фетида просит Гефеста изготовить новые доспехи. Она знает, что в новых доспехах Ахиллес тут же пойдет убивать Гектора, а вскоре умрет и сам. Но без доспехов он лишится великой славы – единственного утешения для Фетиды, единственного чего она желает для своего смертного сына. Ее не волнует смерть Патрокла, не волнуют переживания ее сына, не волнуют отношения ее сына со своими товарищами, не волнуют отношения с отцом Ахиллеса. Она жалеет только себя – бессмертную, волей богов связанною брачными узами со смертным. Как это похоже на жалобу Зевса к бессмертным коням Ахиллеса, отданным в услужение смертному! И никакого сочувствия смертным! Смертные просто должны умереть и не вызывать никакого доброжелательного отношения. Потому что они смертны! Нельзя жалеть смертных! Они все равно умрут! А люди – самые несчастные из всех смертных. Если они тебе не безразличны, лучше их просто истребить!

Да ведь для богов, если они верят в эту картину мира, убийство людей – это не жестокость и не кровожадность! Это возможность хотя бы некоторым из них дать то, что хоть отчасти заменит бессмертие – славу. Слава лучшего воина – summum bonum, высшее благо, достижимое для человека. Страшная картина мира! Картина мира Илиады… Да это же, действительно, картина мира каких-то убийц и наркодилеров, считающих что жизнь людей не имеет смысла и лучшее, что можно сделать для людей, – прекратить их мучения или на время приглушить страдания, а самое достойное – слава, которая будет вечна среди людей, – слава страха! Как же прав был тот крестьянин из Колумбии, который отказался возвращать экземпляр Илиады, считая, что она лучше всего описывает его мир…

Гефест, многим обязанный Фетиде, тут же берется за работу. Самое ужасное, что он понимает, что эти доспехи не могут спасти Ахиллеса! Все, что может сделать Гефест – это удивить своей восхитительной работой! Но он не может никого спасти! Красота не спасает мир! Красота – лишь повод удивиться. «Если бы так спасти Ахиллеса от смерти ужасной мог я, когда к нему роковая приблизится участь, как я сделать умею доспехи прекрасные! Каждый будет доспехам таким дивиться, как только увидит!» (18, 464—467). А ведь эти горькие слова Гомер Илиады говорит о себе. Его великая поэма может только удивить, но не может никого спасти… В этом уверен сам Поэт…

И Гефест создает самое удивительное художественное произведение – щит Ахиллеса. Это не просто картинка, нанесенная на щит, но это живое изображение, меняющее кадры, словно в кино… или словно в жизни…

На щите изображен весь мир. Точнее все значимое в этом мире. Значимое для человека! Поразительно, но Гефест смотрит на этот мир глазами человека!

Что же это?

Прежде всего, устройство того мира, который виден человеку. Земля, небо и море. Солнце, Луна и звезды в созвездьях. Людей. Поразительно современно выглядит то, как понимает Поэт, что же такое человек: он дает такое определение людей: «владеющие раздельной речью» (18, 490). То есть владение словом – это, по мысли поэта (и Музы) – главная отличительная черта человека.

Жизнь людей изображена как жизнь двух городов. В одном – мирная жизнь: свадьбы с песнями и плясками под звуки форминги и флейты и судебные разбирательства. Суд по поводу выкупа за убитого мужчину. То есть перед нами достаточно развитое государство, где убийство требует уже не кровной мести, а выкупа. И решение о том, был выкуп или не был принимает суд из старцев на основе свидетельских показаний.

Второй город осажден неприятелем. Враги не могут решить – просто ограбить город или еще и разрушить его полностью. Жители же города готовят для врагов засаду. Женщины, дети и старики готовятся защищать стены, а воины готовят засаду за городом. Среди воинов два бога – Арес и Афина – они заметно отличаются ростом от людей. Засада ставит своей задачей увести скот осаждающих, который пастухи регулярно водят на водопой. Засада удалась. Скот похищен, а пастухи убиты. Но нападающие услышали мычание коров и тут же прискакали на битву. Впереди всех на битве боги Эрида (Раздор), Кидоймос (Замешательство, Смятение) и Кера (одна из трех богинь Судьбы). С обеих сторон летят копья и множатся трупы. И над каждым трупом битва за тело и доспехи – «трупы людей умерщвленных одни у других вырывают» (18, 540). И все это изображено так, словно это живые люди, не замершие статично, словно на фотографии, а действующие, словно на видео.

Далее картинка меняется и показывает эпизоды сельскохозяйственных работ: пахоту весной, жатву летом и сбор винограда осенью. В этих картинах много привлекательного. С большой любовью описывается работа на земле.

Похоже, работа в поле приносит человеку настоящую радость. Пахари, пройдя до границы поля и обратно с удовольствием выпивают кубок с вином. Хозяин поля, с которого снимается урожай, в душе наслаждается своей работой. Виноград весело собирают молодые девушки и юноши под звуки форминги и печальную песнь о поэте и музыканте Лине. Илиада не сообщает подробностей о Лине, но по свидетельству Павсания тот был убит Аполлоном за то, что сравнялся с ним в пении.

Следующая сцена изображает коров идущих на водопой, пастухов и собак. Два льва налетели на стадо и задрали вола. Люди и собаки пытаются отогнать львов, но безрезультатно.

В следующей сцене – пасущееся стадо белорунных овец.

В другой – хоровод в Кноссе – городе-дворце на Крите. Сплетаясь руками, пляшут юноши и девушки. Они то кружатся, словно гончарный круг, то выстраиваются в ряды и сходятся друг с другом. «Много толпилось людей, хоровод наблюдая приятный, им любовались» (18, 603—604). Тут же среди людей и «певец божественный» играет на форминге. Два танцора вертятся через голову…

По самому краю щита показан поток реки Океан, омывающий края земли.

Таков мир, изображенный на щите. Человеческий мир. И сразу чувствуется резкий контраст между жизнью городов с их судами, сутяжничеством и войнами за владение богатством, и, с другой стороны, сельской жизнью с ее простыми, но подлинными радостями. Жизнь царей и героев полна крови и страданий. Жизнь крестьянина полна веселья, музыки и танцев. Жизнь простого человека может быть привлекательной и радостной, а жизнь царей и героев совсем не такая… И все симпатии на стороне простой жизни. То есть щит Ахиллеса – это гимн простой жизни крестьянина, противопоставленной жизни городов.

Кроме щита Гефест сделал и панцирь, и шлем, и поножи, но они просто перечислены и не описываются. Бог-кузнец кладет все великолепные доспехи перед Фетидой. Та, ни слова не говоря, даже не поблагодарив, «как ястреб, слетела с Олимпа, покрытого снегом, сыну неся от Гефеста доспехи, блестевшие ярко» (18, 616—617). Видимо, Фетида настолько поглощена жалостью к себе, что забывает о благодарности. Вероятно, она сейчас поглощена только одной мыслью – ее сын, наконец, сможет завоевать славу величайшего воина… величайшего убийцы. Этим и кончается восемнадцатая песнь.

К следующему разу я попрошу вас прочитать песнь девятнадцатую и подумать над вопросом, кто виноват в том, что Агамемнон нанес обиду Ахиллесу.

Беседа 35
Ахиллес принимает дары от Агамемнона. Ахиллес выходит на бой. Песнь девятнадцатая.

Наступило утро двадцать седьмого дня.

Фетида спускается с Олимпа и подходит к кораблям греков под Троей. Она торопится передать сыну новые доспехи. Ахиллес всю ночь провел в рыданиях у тела Патрокла. Все поражены видом доспехов. Ахиллес любуется подарком, но просит мать помочь в сохранении тела мертвого друга – он боится, что в нем заведутся мухи и начнется гниение. Мать заботиться о теле, вливает в него через ноздри нектар и амброзию, чтобы гарантировать его сохранность, и отсылает сына в бой: «Немедленно выступи в битву!» (19, 36). Она торопит его к подвигам, к славе и к смерти…

Ахиллес громким голосом созывает греков на собрание. Все собираются на площади. Подходит и раненый Агамемнон. Ахиллес обращается к нему с речью. Желая примирения, лучший воин всю вину сваливает на Брисеиду! Мол, если бы в тот день, когда она была пленена, Артемида поразила бы ее стрелой, не было бы ни вражды двух царей, ни гибели множества греков. Ахиллес объявляет, что прекращает свой гнев. Греки с радостью воспринимают эту новость.

В ответ речь держит Агамемнон. Он припоминает грекам, что те нередко его упрекали. Но он ни в чем невиновен! Виновны боги! «Но я совсем невиновен: Зевс и Мойра виновны с Эриннией, в мраке ходящей! Мне на собранье они ослепление злое внушили в день, когда отобрал я награду от сына Пелея» (19, 86—89). Человек бессилен против богов! «Что же я сделать бы мог? Божество до конца все свершило. Старшая Зевса дочь ужасная всех ослепляет, вредная Атэ: она по людским головам выступает, вовсе земли не касаясь, имеет хоть мягкие ноги. Губит она людей, завлекая каждого в сети. Некогда даже Зевс был обманут, а Зевса считают высшим из всех богов и людей, – даже он был обманут» (19, 90—96).

Вот, оказывается, кто виноват! Богиня Атэ (Ата), старшая дочь Зевса, богиня безумия и ослепления! И если уж Зевс насылает ее на человека, то ничего уже нельзя поделать! Атэ может ослепить даже самого Зевса!

Агамемнон рассказывает историю о том, как Гера при помощи Атэ ослепила Зевса и сделала так, что великий Геракл оказался в подчинении у ничтожного Эврисфея (Еврисфея). После этого Зевс за волосы вышвырнул Атэ с Олимпа и запретил там появляться. Теперь же Атэ ослепляет людей. Вот и Агамемнон не смог от нее скрыться. Он, лишенный Зевсом рассудка через Атэ, наделал ошибок! Теперь, признавая ошибки, он готов выдать Ахиллесу возмещение. Заметим, виноват Зевс, наславший Ату, но возмещение выдает Агамемнон. Не важно, кто виноват, отвечать за ошибки должен совершивший ошибку. Мол, в моей ошибке виноват не я, и вы все это понимаете, но так как реального виновника наказать невозможно, то за ошибку отвечу я сам.

Ахиллес предлагает немедленно выступать в битву. Но Одиссей предлагает воинам сначала поесть, а потом уже выступать в битву без отдыха на целый день. А тем временем Агамемнон отдаст вождю мирмидонцев все дары. Ахиллес настаивает на том, чтобы немедленно выступить натощак, а вечером устроить обильный ужин. Но Одиссей не уступает. Воинов надо накормить. Тем временем к Ахиллесу выносят дары от Агамемнона: семь треножников, двадцать котлов, двенадцать коней, восемь рабынь, включая Брисеиду, десять талантов золота.

Агамемнон приносит в жертву Зевсу кабана и клянется, что не спал с Брисеидой. Жертвенного кабана, после того как Агамемнон перерезал ему горло, сразу кидают в море – в этой жертве людям ничего не достанется; все – богам.

Ахиллес снова обращается к собранию. Он согласен с Агамемноном, что во всем виноват Зевс! «Зевс-родитель! Послал ты великие бедствия людям» (19, 270). «Вероятно, Зевс пожелал, чтобы много ахейцев погибло в сраженьях». (19, 273—274). Заметим, что Ахиллес ничего не говорит о своей просьбе к Зевсу. Он уверен, что Зевс по своей воле наслал на людей страшные беды.

Вождь мирмидонцев распускает собрание и дает всем время поесть.

Брисеида видит тело Патрокла и оплакивает друга Ахиллеса, который всегда был добр к ней. Остальные рабыни тоже плачут, но не о Патрокле, а о своей собственной горькой участи.

Все вожди греков просят Ахиллеса поесть, но он отвечает, что будет голодать до захода солнца. Он продолжает оплакивать друга. Зевс, видя, что лучший воин ничего не ест перед битвой, посылает Афину, чтобы та незаметно от Ахиллеса насытила его нектаром и амброзией. В итоге Ахиллес подкрепился лучше, чем остальные воины. Он надевает доспехи. Возничий Автомедонт подает колесницу, запряженную бессмертными конями. Оказывается, один из этих коней – Ксанф – еще и умеет разговаривать, Гера даровала ему речь. Ахиллес просит коней, чтобы сегодня они вывезли из битвы и его, и возницу. Ксанф отвечает, что в этот раз вывезут всех, но в смерти Патрокла они не виноваты – так решили Зевс и Мойра. И конь пророчит Ахиллесу скорую смерть. «И тебе ведь так суждено: быть убитым могучим мужем и богом!» (19, 416—417).

Это пророчество коня выводит вождя мирмидонян из себя! Он и сам знает, что скоро умрет! Не нужно ему об этом напоминать и пытаться остановить! Теперь он не покинет боя, «пока не измучит троянцев досыта!» (19, 422—423). И погнал колесницу в битву.

На этом кончается девятнадцатая песнь.

К следующему разу я попрошу вас прочитать двадцатую песнь и подумать, какие чувства вызывает у Зевса вид сражения, и какова главная задача богов в этом сражении?