Текст книги "Черное Таро"

– Вот незадача, – Корсаков обернулся к ним, огорченно качая головой, – должен дома быть, а не отзывается.

– А вы к кому? – спросила тощая бабулька в цветастом платке.

– К Леониду Шестоперову. Художник, на последнем этаже живет.

Бабка поджала губы.

– А вы кто ж ему будете?

– Товарищ по институту. Учились вместе. Вот, узнал, что Леня в Москве, – как можно доверительнее сказал Корсаков, – решил проведать. Позавчера созванивались, он сказал – приезжай. Может вышел на минутку, не знаете?

– Нету друга твоего, парень, – оглядевшись, как будто опасалась посторонних ушей, сказала бабка.

Корсаков почувствовал, как перехватило дыхание. Он откашлялся.

– Неужели за границу опять уехал? – спросил он, как бы недоумевая.

– "Скорая" его увезла. Только вчера вот, рано утром. Мы как раз в магазин собрались, – старушки закивали, соглашаясь, – вдруг «скорая помощь» подкатывает и спрашивают его квартиру. Мы подождали, а они вскорости выносят друга твоего на носилках. Белый, как простыня, стонет, избитый весь, руки забинтованы…

– О, Господи… – пробормотал Корсаков, – может он упал просто? Ну, выпил, поскользнулся.

– Нет, – бабка поджала губы, – он, конечно, любил загулять. Богатый был, хоть и запойный. Иной раз всю ночь куролесил, но чтобы так… Напали на него прямо в квартире. Уж не знаю, кто приходил к нему – у нас уже участковый спрашивал, а только сам он так изувечить себя не мог. Участковый сказал – руки ему поломали. Ночью чего-то гремело у него, будто мебель падала – я как раз под его квартирой проживаю. Уж хотела идти к нему, да посовестить – ведь люди спят, а вот не пошла – Бог уберег. Не то и меня бы, как его, – она покачала головой. – В собственном дому убивают, а правительству хоть бы хны! Так что ищи своего друга в больнице, парень.

– А в какую больницу отвезли?

– Да кто ж его знает, – бабка пожала костлявыми плечами, – это в «скорой помощи» узнавай.

Корсаков поблагодарил словоохотливую старушку и побрел к бульвару. Кому мог помешать художник Леонид Шестоперов? Тем более что в России его знали только большие специалисты по постсоветскому искусству. Конкуренция отпадает сразу, стало быть ниточка протянулась от банкира. Он мог под пыткой упомянуть Шестоперова… но что им надо от Лени и кто же это такие? Может, они и сейчас наблюдают? Корсаков почувствовал, как по спине побежали мурашки – двор был весь в зелени, народу мало. Затащат в машину и пикнуть не успеешь.

Он ускорил шаги. Ясно одно – Анюту втягивать в эти сомнительные разборки нельзя! Лучше всего, если она забудет, кто такой Игорь Корсаков. Ну, мало ли на ее небольшом веку было сексуальных приключений? Вот и еще одно. Однако он понимал, что их встреча не случайна – под влиянием последних событий что-то изменилось в его ощущениях. Не то, чтобы он поверил в разные мистические совпадения, вроде сходства портретов, но червячок сомнений закопошился в душе – уж очень все сходилось один к одному.

Красная Daewoo стояла там, где он ее оставил. Анюта, опустив стекло, курила. Увидев его она выскочила из машины.

– Ну, что?

– Ничего. «Скорая помощь» его увезла.

– А что с ним случилось? Давай по больницам поищем, – предложила девушка, – садись в машину.

– Нет, – Корсаков огляделся. Уже одно то, что они стояли у всех на виду и разговаривали было плохо. – Ты едешь домой и сидишь тихо, как мышка. А еще лучше – позвони отцу и пусть он пришлет тебе охрану.

– Не нужна мне охрана, – возмутилась Анюта. Щелчком выбросив окурок, она подбоченилась, – я не девчонка сопливая, я в таких переделках бывала, что ты…

– В каких ты переделках бывала, я не знаю, – обозлился Корсаков, – ты думаешь, если пару раз покурила «травку» и напилась в компании таких же недорослей, то ты все познала? Если папа заседает в Думе и раскатывает с охраной – ты крутая? – он взял ее за локоть и крепко, до боли сжал, – от горшка два вершка, ведешь себя как девка подзаборная, а туда же: дама высшего света, никто тронуть не посмеет!

– Зачем ты так, – Анюта заморгала, губы ее скривились, – я же с тобой хочу, я люблю тебя…

– Ты только что Владика любила, – напомнил Корсаков.

– Это… – Анюта всхлипнула, – это ошибки молодости. Я просто хотела, чтобы ты приревновал меня к нему.

– Интересный способ привлечь мужчину, – проворчал Корсаков.

– Я больше так не буду… – лицо девушки некрасиво скривилось, она закрыла его ладонями и разрыдалась в голос.

– Ну-ну, тихо-тихо, – Корсаков привлек ее к себе, обнял. Детский сад какой-то.

Проходящая мимо женщина сурово посмотрела на него.

– Брось ты его, дочка, козла небритого! Помоложе найдешь!.

Корсаков отмахнулся от нее.

– Садись в машину, – он открыл дверцу машины, – садись, кому говорю!

– Не поеду без тебя, – Анюта вцепилась в его толстовку и прижалась лицом к груди. – Не поеду… не хочу… Иго-орь…

Кое– как он усадил ее за руль, обежал машину и сел рядом. Она потянулась к нему, обхватила руками за шею, как ребенок.

– Не бросай меня, я… я так хотела, чтобы ты был рядом… Игорь! Не бросай!

– Не брошу, Анюта, девочка моя. Конечно не брошу. Ты пойми, со мной рядом сейчас опасно. Как только все успокоится, мы будем вместе. Хочешь, я даже с твоим отцом подружусь? Ну, хочешь?

Анюта улыбнулась сквозь слезы.

– Не получится. У него нет друзей, только деловые партнеры. А ты меня любишь?

– А куда ж мне деваться?

– Нет, правда?

– Правда, – серьезно сказал Корсаков, – я тебя очень люблю, только я не люблю говорить эти слова – затаскали их, обесценили. Но сейчас ты должна ехать домой. – Видя, что она готова возразить, он поднял руку, призывая к молчанию, – у Лени Шестоперова не запой, не инфаркт и не отравление дешевой водкой. Помнишь убитого банкира? Так вот: два дня назад он встречался со мной, мы заключили сделку на крупную сумму и Леня при этом присутствовал. Поняла теперь? Позавчера банкир, вчера – Леня. Если бы я остался на Арбате, то добрались бы и до меня. Я не хочу подставлять тебя под удар. Пересидишь дома. Кстати, отцу как-нибудь потактичней намекни, чтобы был поосторожней.

– У него охрана.

– У банкира тоже охрана была, – напомнил Корсаков, – ну, договорились?

– Договорились, – вздохнула Анюта. Она вытерла слезы и попыталась улыбнуться, – а ты куда?

– Опять за свое! – возмутился Корсаков, – ты пойми, мне надо выяснить, что происходит.

– Только будь осторожней.

– Хорошо.

– Можно я хотя бы до метро тебя подброшу?

– Тут идти две минуты.

– Ну, пожалуйста, – в голосе девушки опять зазвучали слезы.

– Поехали, – Корсаков понял, что спорить себе дороже.

Они простились у метро уже без слез, хотя губы у Анюты предательски дрожали. Она насильно сунула Корсакову в ладонь ключи от квартиры.

– Заезжай в любое время, консьержку я предупрежу. Деньги у тебя есть?

– Есть, – Корсаков полез во внутренний карман, достал кошелек. Из пяти сотен баксов, что заплатил банкир за бутылку из-под коньяка, оставалось еще триста. В другом кармане лежал футляр с картами Таро – почему-то Игорь не хотел расставаться с ними.

Он быстро поцеловал Анюту, выскочил из машины и почти бегом спустился в метро.

Рабочий день был в разгаре и народу на платформе было немного. Подошел полупустой поезд. Игорь присел на крайнее сиденье, посмотрел вдоль вагона. Ему вдруг пришло в голову, что возможно он уже под наблюдением. Вместе с ним вошли еще несколько человек, по виду обычные пассажиры.

На «Каширской» Корсаков пересел на «зеленую линию». Здесь народу было побольше, свободных мест не было и он устроился возле двери. В вагоне было душно, он расстегнул куртку, которую дала Анюта. Куда ехать он еще не решил, но хорошо уже то, что удалось отправить Анюту домой. Она стала ему дорога за эти сутки и подвергать ее бессмысленному риску Корсаков не хотел.

На «Павелецкой-кольцевой» в вагон втиснулась толпа народа и Игоря оттерли от двери. Со всех сторон толкали, извинялись, спрашивали, не выходит ли он. Поезд тронулся. Корсаков задумался о том, куда могли отвезти Шестоперова – Леня мог прояснить ситуацию. Ведь не просто же так его избили, наверняка задавали какие-то вопросы.

Сзади кто-то сильно толкнул его и Игорь недовольно оглянулся. Державшийся за поручень парень в кожаной куртке и спортивных штанах смотрел в пространство, не обращая внимания на Корсакова. Игорь вновь отвернулся и через несколько мгновений последовал новый толчок. Корсаков снова посмотрел на парня. Ах вот в чем дело! Ну, такие финты мы уже видали. На Арбате таких специалистов больше, чем прохожих. Корсаков внимательно огляделся и тотчас обнаружил такого же безразлично глядящего в пространство мужчину с другой стороны от себя. Обычная тактика карманников – один отвлекает, другой работает. Если бы Корсаков обернулся в третий раз и начал выяснять отношения с парнем в куртке, мужчина без помех обшарил бы его карманы.

Игорь ухмыльнулся про себя и сделал вид, что очень недоволен поведением парня в куртке. После очередного толчка он немного подался назад и что есть силы врезал ему локтем в солнечное сплетение. Парень охнул, выругался сквозь зубы. Народ стал оглядываться, мужчина, стоявший возле Корсакова посмотрел на него. У него были тусклые, словно угасшие глаза. От брови тянулся вниз небольшой шрам, отчего левый глаз казался прищуренным. Корсаков, глядя ему в лицо медленно застегнул куртку и только после этого повернулся к парню.

– Простите, я вас не ушиб?

– Падла… – прохрипел тот.

– Ну что ты, я просто очень неловкий, – сказал Корсаков и стал пробираться к выходу.

Из метро он вышел на «Охотном ряду», поднялся наверх. На Манежной площади как всегда было людно, журчали недавно пущенные фонтаны, туристы бросали в воду монетки, тинейджеры носились на роликах и скейтах, распугивая прохожих. Вход на Красную площадь был закрыт, возле Александровского сада фотографировались молодожены. Возле Исторического музея собрались сторонники компартии: старушки с флагами и старички в орденах. Гладкий дядька в очках, краснея от натуги, вещал в мегафон, требуя прекратить произвол властей и повысить пенсии, потому, как народ голодает. Сам он, судя по объемистому животу, к голодающим не относился.

Корсаков побродил по ГУМу, ненароком вглядываясь в многочисленные зеркала – не отпускала мысль, что кто-то может его преследовать. Вот, к примеру, та женщина. По виду – обычная пенсионерка, в плаще, волосы прикрыты косынкой, в руках матерчатая сумка. Или эта молодая пара: парень в очках и ухватившая его за руку девица, с упоением разглядывающая бижутерию в зеркальных витринах. Солидный мужчина с портфелем, в галстуке, с холеной бородкой мазнул взглядом по лицу Корсакова… Игорь невесело усмехнулся – похоже, начинается мания преследования.

По Никольской он вышел к Лубянской площади. На месте памятника Железному Феликсу несуразно торчал пенек постамента. Сам Феликс перебрался к парку Горького – когда они с Леней пьянствовали в парке искусств, Корсаков видел его мокнущего под дождем, но с гордо поднятой головой и просветленным лицом.

В подземном переходе к «Детскому миру» торговали платками и колготками, видеокассетами и китайскими магнитолами, прозрачными паровозиками с белыми колесами и воздушными шарами. В толпе мелькнуло знакомое лицо. Где он мог его видеть? В вагоне метро, в ГУМе, возле Исторического музея? Опять возникло неприятное ощущение незащищенности, открытости, будто он выделялся в толпе, как белая ворона в стае и все обходили его, как зачумленного, а бежать некуда и скрыться негде. То ли десять, то ли двенадцать миллионов населения, скопившегося в столице: коренные москвичи и приезжие, работяги и домохозяйки, бандиты и депутаты, проститутки, спортсмены, туристы, студенты и все-все-все, а Корсаков один на виду. Вот он, наблюдайте, выслеживайте, сдавайте в милицию или просто запихните в машину и выпытывайте: где ты, сука, добыл коньяк, почему зарезал Трофимыча, зачем поджег дом и, вообще, чего это ты зажился на этом свете? Давно пора в ящик сыграть от белой горячки, мазилка хренов, живой классик, мать твою, тень забытых предков!

Вот этот работяга в кепке точно ехал в метро – почти напротив сидел, газетой закрывался.

Корсаков протолкался сквозь толпу и выскочил из перехода к «Детскому миру». Черт бы все побрал! Он встал за газетным киоском, отслеживая выходящих из перехода. Может, померещилось? Если пасут профессионалы, вроде тех, что положили охрану Михаила Максимовича, то на глаза не покажутся. Если, конечно, не хотят запугать клиента. Напугать, заставить психовать, делать ошибки, метаться, как загнанной крысе и в конце концов опустить лапки и сдаться на милость победителей: вот он я, все осознал, все расскажу, искуплю– заглажу…

Нет, вроде ничего страшного. Люди как люди, ни одной бандитской или ментовской рожи. Корсаков свернул к Кузнецкому мосту. Здесь вдоль улицы, возле витрин букинистических магазинов расположились лоточники с редкими книгами. Любители-букинисты – их можно было определить по внешнему виду, толпились, переходили от одного лотка к другому, осторожно брали книги, перелистывали. Это не бандиты, эти наслаждаются шелестом старых страниц, запахом пожелтевшей бумаги. Игорь протолкался к лотку, пробежался взглядом по выцветшим, будто запыленным обложкам. Конечно, настоящую ценность на прилавок не выложат – мало ли чего. К примеру: клиент очень прыткий попадется, а пока догонять будешь – все, что на лотке было, тоже унесут. Продавца надо спрашивать об интересующем товаре, причем аккуратно, чтобы не напугать. Народ здесь тертый, всякие виды видавший.

На глаза попался репринт книги в черной обложке с какими-то тиснеными значками. Корсаков взял увесистую книгу, открыл титульный лист. Книга была на французском языке. Это без разницы – мы в академиях не обучались и языков не знаем. Так, остатки школьной и институтской программы. Корсаков принялся медленно переворачивать страницы с неровно пропечатанным шрифтом, исподлобья наблюдая за прохожими и покупателями.

– Интересуетесь магией тамплиеров? – спросил продавец – мужчина лет сорока в плаще и черной рубашке, застегнутой под горло. – Хороший принт, с иллюстрациями. Сама книга середины девятнадцатого века. Вы по-французски читаете?

– С пятого на десятое, – буркнул Корсаков, углубляясь в книгу.

– Толкование гаданий по Таро Бафомета. Этот тип карт вообще редок, считается, что его завезли в Европу тамплиеры, возвращавшиеся из крестовых походов. Есть мнение, что эту книгу написал великий магистр Храма Шарль Нодье в тысяча восемьсот сороковом году.

– Не знал, что тамплиеры просуществовали до середины девятнадцатого века, – удивился Корсаков, – вроде бы их разогнали еще в начале четырнадцатого. Кого сожгли, кого в казематах сгноили.

– Они существуют и сейчас, – понизив голос, сказал продавец, – только название у них другое. Прямые наследники тамплиеров – франкмасоны, или просто масоны – вольные каменщики. К ним перешли и богатства и знания. Они до сих пор вершат судьбы мира.

– А-а, всемирный заговор, – усмехнулся Корсаков, – слышали.

– Напрасно смеетесь, молодой человек, напрасно. Если внимательно взглянуть на историю любой страны, в том числе на историю России…

Продавец еще что-то говорил, но Корсаков уже не слышал его – он смотрел на иллюстрацию в книге. Судя по всему это были схемы раскладов. Поразило Корсакова расположение карт: двенадцать в круг, тринадцатая в центре и еще одна, рубашкой кверху, справа от круга. Выходит, что он в усадьбе Белозерских интуитивно или случайно разложил карты правильно. А что было потом? Корсаков прикрыл глаза, вспоминая. А потом он заснул, а проснувшись увидел в углу комнаты женщину в старинном платье…

– … династию Меровингов и принадлежавшие им артефакты, то это изменило бы не только карту Европы, но и мира, и даже основы большинства современных религий были бы поколеблены… – продавец внезапно осекся и посмотрел Корсакову за спину.

– Гражданин, – на плечо Корсакова легла чья-то рука, – предъявите документы.

Сердце у него упало. Надо же быть таким идиотом – поперся в центр Москвы, а ведь если он в розыске то приметы, а возможно и фотография есть в каждом отделении милиции. Захлопнув тяжелую книгу Игорь не спеша обернулся. Краем глаза он заметил, как продавец опустил голову, бесцельно поправляя книги, а покупатели стали, будто невзначай, отодвигаться от него.

– А в чем, собственно, дело? Я что, на террориста похож?

– Обычная проверка, – устало произнес лейтенант в новенькой фуражке и туго подпоясанном плаще

Ему было под тридцать, черные очки скрывали глаза, держался он уверенно, как и подобает представителю власти. Корсаков полез в карман за паспортом. Что-то ему не понравилось в милиционере. Он бы и сам не мог толком сказать что. Может, слишком новая форма, может суточная щетина на лице, или черные очки, хотя солнце давно уже скрылось за тучами. Ботинки какие-то легкомысленные, модельные. Все эти мелочи были легко объяснимы: ну, выдали человеку новую форму, ну, не успел побриться после дежурства, а черные очки – недоспал, или выпил с коллегами, вот и прячет покрасневшие белки глаз, и все же у Корсакова тоскливо заныло в груди.

Он вынул паспорт – еще советский. Не успел обменять на новый. Документ был затертый, обложка в разводах – как-то Игорь пролил на него пиво. Лейтенант не торопясь взял паспорт, раскрыл первую страницу.

– Где проживаем?

Игорь назвал адрес бывшей жены, где все еще был прописан.

– Это четырнадцатое отделение, – кивнул лейтенант, – а что ж вы так с документом обращаетесь, – он брезгливо перелистывал мятые страницы, – из вашего паспорта суп варить можно. И обменять не торопитесь. В чем дело, Игорь… Алексеевич?

– Да все недосуг, как-то, – Корсаков развел руками, не желая вступать в пререкания.

Лейтенант покачал головой, закрыл паспорт и прихлопнул красной книжечкой по ладони.

– Придется пройти, Игорь Алексеевич.

– Это почему? – возмутился Корсаков, – я что, пьяный, или украл что-нибудь?

– А вы не беспокойтесь, ничего страшного с вами не случится, – лейтенант спрятал паспорт в карман, – мы только…

Резкий выхлоп автомобиля, похожий на выстрел, заставил лейтенанта резко обернуться, Корсаков увидел его лицо в профиль и на мгновение остолбенел – левый глаз лейтенанта был перекошен шрамом, спускавшимся от брови к углу глаза.

Мысль еще не сложилась в голове, а Корсаков уже развернулся и что было силы врезал лейтенанту увесистой книгой по голове. Фуражка отлетела в сторону, свалились от удара очки и сам лейтенант, нелепо взмахнув руками, рухнул на столик с книгами. Растолкав замерших от неожиданности покупателей, Корсаков бросился вверх по улице. Сзади закричали, кто-то попытался ухватить его за куртку, он с ходу ударил кого-то локтем, увернулся от растопыренных рук. «Куда меня несет, там же Лубянка, КГБ-ФСБ», – была первая, возникшая из хаоса, творившегося в голове, мысль. Игорь свернул налево, на Рождественку. Страх прибавил сил, ноги, казалось, сами несли его. Свернул еще раз, проскочил дворами к Неглинной, еще раз налево. Понемногу паника оставляла его, он оглянулся.

Никто не бежал за ним, расталкивая прохожих, не преследовал на автомобиле. Люди спокойно шли мимо, не обращая на него внимания. Корсаков выровнял дыхание, смешался с толпой на остановке и вместе со всеми втиснулся в салон подошедшего троллейбуса. Машина шла в сторону Страстного бульвара. Игорь встал у заднего стекла, продолжая следить за улицей. Похоже оторвался, если, конечно, преследовали. Надо же, не боятся в милицейской форме ходить! А может это был настоящий мент? А шрам!

Он сошел возле кинотеатра Пушкинский, купил билет на ближайший сеанс, даже не посмотрев, что показывают, и, пройдя в кинотеатр, поднялся на второй этаж в небольшой кафетерий. Взял две чашки кофе, пачку сигарет и присел за столик возле окна.

«Что будем делать, Игорь Алексеевич», – спросил он сам себя. Ну, убежал ты и на этот раз, и что? Всю жизнь скрываться будешь? Ладно, чем ломать голову, лучше подумать, почему они в метро пытались залезть в карман. Причем вполне профессионально. Будь на месте Корсакова нормальный обыватель – обшарили бы с ног до головы, а он и не заметил бы ничего… Игорь вдруг вспомнил, как его хватали за куртку, пытаясь остановить и похлопал себя по карманам. Все в порядке: кошелек на месте, футляр с картами тоже. Вот паспорта лишился. Придется при случае написать заявление о пропаже. Утерял, мол, извините. Выпивши был, ничего не помню. Нет, какое заявление, если его милиция ищет. Или не милиция? Окончательно запутавшись, Игорь решил на время выбросить из головы все мысли. Кофе был вкусный, сигареты крепкие, что еще надо, чтобы успокоить расшатанные алкоголем и неурядицами нервы?

Прозвенел первый звонок. Корсаков прошел в зал, отыскал свое место. Давали «Гарри Поттера». Поначалу Корсаков увлекся сказочными приключениями героев, но потом заскучал. На такие фильмы надо ходить с детьми. Мог бы дочку взять – жена вряд ли отказала бы, хотя, кто знает. Катюшка не видела его больше года, могла и забыть, как папа выглядит. Интересно, чек Ирина обналичила? Чек… паспорт… В голове Корсаков что-то щелкнуло, словно встали на место элементы мозаики. Паспорт этот мент-перевертыш забрал, а там адрес жены… Корсаков вскочил и стал пробираться к выходу.

Он добежал до метро, отыскал телефон автомат и лихорадочно набрал номер. Пальцы дрожали. После нескольких гудков трубку сняла Ирина.

– Привет, это я, – сказал Корсаков, – ты нашла в почтовом ящике мою записку?

– Игорь… – голос у Ирины прервался, она вздохнула, – тут пришли какие-то люди. Нас с Катюшкой никуда не выпускают. Они ждут тебя.

Корсаков привалился к стене, закрыл глаза. Все, опоздал.

– С вами все в порядке? – он нашел в себе силы говорить спокойно.

– Пока да. Катюшка в порядке.

– Дай кому-нибудь из них трубочку, – попросил Корсаков.

Трубку взял мужчина с низким властным голосом. Говорил он не торопясь, делая паузу после каждого слова, будто хотел, чтобы его слова лучше дошли до собеседника.

– Игорь Алексеевич?

– Да.

– Мы позволили себе навестить вашу семью, поскольку иначе связаться с вами не было возможности.

– Вы из милиции?

– Скажем так: из параллельного ведомства, – после некоторого молчания сказал мужчина.

– Что вам надо?

– Мы бы хотели поговорить с вами. Скажите, где вы находитесь и мы подъедем.

– Нет, – ответил Корсаков, – мне нужны гарантии, что с моей семьей ничего не случилось.

– Что вы предлагаете?

Игорь задумался.

– Я приеду сам, встречусь с женой и дочкой и после этого я в вашем распоряжении.

– Хорошо, – отозвался мужчина, – ждем вас. И еще: Игорь Алексеевич, не советую обращаться в правоохранительные органы. Поверьте, это не в ваших интересах.

– Я буду через полчаса, – сказал Корсаков и повесил трубку.