Текст книги "Железо. Книга 3"

Покончив с девятнадцатой печенью, он в изнеможении повалился набок и судорожно затрясся.

– Мне кажется, он скоро сдохнет, – пробормотал Ачуда. – Но пока будем этого ждать, подохнем и мы сами… Пора слезать…

Венчура протестующе замычал, но Утешающего Мертвых уже захлестнул боевой азарт и нетерпимость к бывшему сородичу. Захватив копье в зубы, он стал быстро спускаться.

Людоед с трудом развернулся на шум. Еле как собрав в кучу свои осоловелые глазки, он уткнулся ими в длинноволосого подростка, стоящего прямо над ним с копьем.

Просто ткнуть его острием в грудь и все. Он уже не человек. Не теряй драгоценное время.

Но Ачуда медлил, глядя в это отупевшее и перепачканное кровью и грунтом лицо.

– Смотрящий в Ночь! – внезапно догадался Расторопиш. – Второе испытание!..

Кувыркнувшись через шею, он снова растопырил руки в своей любимой стойке на корточках – должно быть, ему казалось, что та была присуща истинным Пожирающим Печень. Прокляв себя за промедление, Ачуда бросился в бой.

Расторопиш был проворен даже сейчас, несмотря на переполненный желудок и слабость от сильнейшего отравления. Он дважды увернулся от выпада копьем, но и сам пока что прыгал вхолостую – Ачуда ему в ловкости не уступал. Красное полотнище, привязанное к втулке, вырисовывало сложные узоры, подначивая изверга допускать промахи и непростительные ошибки.

В который раз дернувшись навстречу, людоед нарвался на копье в живот. Дико взвыв, Расторопиш бурно опорожнился – жидкая пакость обильно полилась по его ногам на землю. Утешающий Мертвых поднажал, и наконечник копья проклюнулся у него из поясницы. Но вместо того чтобы добить, это, наоборот, будто придало людоеду сил. Заорав, он выбил древко из рук мальчика и схватил его за грудки. Сильные пальцы клещами ухватились ему за гортань.

– М-м-м-м!.. – отчаянно простонал с дерева Венчура. Людоед мгновенно обернулся на звук.

– ДА!.. Я готов быть с вами!.. – с придыханием воскликнул Расторопиш, но что-то сбило его на полуслове.

Тяжело дыша, Ачуда вынул из-под его подбородка крик, и пузырящаяся кровь хлынула ему на плечи. Все еще не веря, что проиграл, Расторопиш попытался сграбастать его снова, но споткнулся и грохнулся оземь плашмя.

Венчура облегченно замычал и стал спускаться с дерева.

– Кажется… Это первый раз… – прохрипел ему Ачуда, все еще придерживаясь за пострадавшее горло. – Когда криком убили не соплеменника, а настоящего Пожирающего Печень…

Недожирающего, – подумал в ответ Венчура, с отвращением бросив взгляд на рыхлую лужу с недопереваренными кусочками, оставшуюся от поверженного дурачка.

Глава 8. Чародейская кровь

Алисса в который раз взмахнула кружевным платком в попытке заставить исчезнуть надкусанное яблоко. Но то как лежало на стуле перед ней, так и осталось. Хуже того, взмах платком вышел настолько раздраженным, что девочка неаккуратно задела рукой люстру – ту в дневное время опускали на досягаемую высоту, чтобы, когда стемнеет, без труда зажигать свечи, не морочась вслепую с привязью. И вот как результат резная орнаментика из толстого стекла вылетела от удара из железного обруча и вдребезги разлетелась об пол.

– Мамочки, – отчаянно прошептала Алисса и расплакалась.

В коридоре хлопнула дверь главного офиса – это ее папочка Льюис выскочил на грохот. Высокий, щурящийся, в незаправленной белой рубашке и всклокоченными волосами. Обведя взглядом пол, усеянный осколками, он выпучил глаза.

– Стой, не шевелись!.. Если наступишь, по всему дому разнесешь!.. Что ты вообще здесь делала?!

– Я тебя ждала, пап, – хныкала девочка. – Ты ведь обещал сыграть со мной!.. Ты сказал за дверью подождать, помнишь?!

– Ах да, – Льюис помассировал себе переносицу. Было видно, что незапланированный сон застал его врасплох. – И вот так ты решила напомнить о моем обещании? Знаешь, сколько стоит эта люстра?.. Никаких карманных денег тебе две недели!..

– Но я же хотела тебе помочь!.. – зарыдала пуще прежнего Алисса.

– А я говорил тебе, что по горло забит серьезными делами!.. У меня нет времени на детские игры, понимаешь?.. Если бы ты и впрямь хотела помочь, то не отвлекала бы своего папу от взрослых дел, а бегала со своей подружкой… как ее там… Бекки?..

– Я хотела помочь тебе во взрослых делах!.. – оправдывалась Алисса. – С письмом от экспек… Инфекционных служб!..

– Инспекционных, – поправил ее Мелфорд, еле сдержав смех. Ошибкой со стороны девочки это сложно было назвать. Рвачи из Рэдвэй та еще болезнь, хуже гангрены. – И каким же образом ты хотела с ними помочь?..

– Я помню, как тебя расстроило это письмо… Ты бросил его на стол и крикнул – глаза б мои его не видели!.. Но оно никуда не девалось со стола, и ты сел за кресло, очень грустный и беспомощный… Мне было так жаль, – со всхлипами вспоминала дочь. – Но во мне кровь чародейки!.. Я думала, что смогу тебе помочь, смогу заставить это злое письмо исчезнуть одним лишь взмахом платка, как это делала Левеллин!.. Но оказалось, что я пока слишком слаба!.. Прости меня, папочка…

Растроганный Льюис не знал, забиться ему в истерическом хохоте или тоже заплакать от того, насколько запустила себя в развитии Алисса. Почему же эта старая бестолочь Рэнди не почитает ей нормальных книжек про естествоведение или историю Старого Света? Всю эту чушь про чародеек и древоскрипов следовало забросить в камин да раздуть его как следует!..

– Ничего страшного, милая, – смущенно промычал он. – С этими злодеями ни одни чары не совладают… С ними справятся только цифры!.. Может, ими попробуешь заняться? Твой папа будет только рад…

Шмыгнув, Алисса утерла свой раскрасневшийся нос.

– Не хочу цифры!.. И буквы тоже ненавижу!.. Они разбегаются от меня, потому что боятся мою силу!.. Во мне течет чародейская кровь!..

Мелфорд устало вздохнул. У девочки и впрямь выявили что-то в этом роде – приехавший из большого города по его приглашению доктор назвал это дислексией.

– Боюсь, ваша дочь не способна ни к письму, ни к чтению, сэр, – подытожил он после тщательного осмотра. – Однако, смею заметить, по неспецифическим для научного сообщества причинам… Видите ли, обычно дислексия обусловлена врожденными нарушениями мозга, не видимыми при телесном осмотре, но проявляющимися при попытке осмыслить письменную речь или же математическое учение… Что до вашей прелестной дочери, сэр, я склоняюсь к ее видимому дефекту, расположенному непосредственно в этих очаровательных, изумительно синих глазах. Не обращали ли вы ранее внимание, что девочка избегает прямого зрительного контакта?..

Льюис ничего такого не замечал. Он и сам всегда бегло на нее смотрел, боясь отвлечься от учетных бумажек или мелькающих в голове деловых мыслей.

– Как бы это курьезно ни звучало, но зрительный контакт она устанавливает… не глядя на искомый предмет, – рассуждал доктор. – То есть периферическое зрение – слабо выраженное у нас, здоровых людей, – является у нее ведущим. Чего не скажешь про прямое, то есть фокусное… Увы, периферическое зрение не способно обеспечить столь же осмысленную четкость, и чаще оно преобладает у птиц, земноводных…

– Алисса не земноводное существо, – нахмурился тогда Льюис.

– Совершенно точно нет, сэр, – вежливо поклонился ему доктор. – Но в моей практике еще не встречалось человека с такими особенными глазами… Льщу себя надеждой, что в девушке спит несметное множество других талантов, которые непременно раскроются в прочих областях, никак не связанных с письмом и арифметикой…

– Льюис, там главный красножопый по мосту идет!.. – закричал Дадли на ступенях в прихожей, выбросив Мелфорда из удрученных воспоминаний.

– Что? – растерялся он. – Как это идет? Он не должен… – метнувшись обратно в офис, он прихватил шляпу и угловатый кольт. – Сколько их там?!

– Он один идет! – доложил Дадли. – Остальные красножопые на другой стороне остались…

– Жди меня тут, – бегло приказал он Алиссе и выбежал из ратуши во двор. – Лоу, беги за другими парнями, пусть хватают с собой пушки и бегут к мосту, заряжая их на ходу!..

У крыльца зашнуровывал сапог Эллиот. Выглядел переводчик не менее ошеломленным.

– Тут повсюду люди, – выпалил он. – Матери со своими детьми под ручку гуляют… Беготней с ружьями мы их не на шутку перепугаем…

– Да!.. – распаленно соображал Льюис. – Да!..

– Пу-Отано один идет… Давай попридержим наших коней, пока те глупостей не наворотили…

– Лоу!.. – крикнул мэр городка. – Отмена!.. Давай ко мне назад!..

За углом барака уже слышались потрясенные восклицания горожан. Спешащие на смену угольщики, бредущие на лошадях курьеры, извозчики, фермеры, рабочие женщины в передниках и благородные дамы с серьгами и ожерельями замирали, провожая круглыми от любопытства глазами толстого аборигена. Тот заторможенно шел по пыльной улице, внимательно и украдкой озираясь на них в ответ. Пусть его каменное лицо и не отражало эмоций, но едва не спотыкающиеся о ровную площадь ноги выдавали, насколько же он впечатлен. Широкое лицо заканчивалось роучем с уже порядком облезлыми перьями. Меховая накидка волочилась по земле. Вывалившийся за плетеный пояс живот сотрясался при каждом неуверенном шаге.

– Добро пожаловать в Мелфорд-сити, друг!.. – болезненно улыбнулся ему Льюис, шагая с распростертыми объятиями навстречу. – Мы так и не дождались тебя в прошлый раз… Что-то серьезное стряслось?

Пу-Отано выслушал перевод Эллиота и мотнул головой.

– Скорость добычи руды упала, но он обещает в скором будущем эту проблему решить. Приносит извинения за неявку на последнюю встречу. Он не хотел приходить с половиной оговоренного объема, чтобы не получить в ответ половину ружья, – транслировал его приглушенную речь переводчик. – Поэтому явился сразу, как только железа набралось достаточно…

– Ничего страшного, – дружелюбно посмеялся Льюис, незаметно косясь на зевак. Те, в общем-то, были в курсе про каких-то там краснорожих, с которыми их мэр ведет дела.

Горожане давно заметили, что в городке откуда-то берутся заготовки под рельс, и уж тем более они не могли не замечать их вывоз, к которому привлекалось множество местных мужчин. Поэтому Льюис заранее пустил слух, что помогает с горнодобывающим оборудованием местному племени, – то якобы прониклось духом индустриализма и теперь всеми силами желает наверстать все достижения и блага цивилизованного мира. Добившись через отзывчивого Льюиса контракта с железнодорожной компанией, аборигены взялись за собственное очеловечивание – прекратили глупо и бесцельно скакать на лошадях по прериям и устроились на работу за оклад, взялись за обустройство племени в приличный городок, озаботились налаживанием внешней экономики, ведя дела направо и налево…

Правда, вождь этого племени, стоящий сейчас посреди улицы с голым пузом и с перьями на лбу, слабо вписывался в историю Льюиса про дикарей, что вдохновились технологическим прогрессом.

– Лоу!.. – Мелфорд вполголоса обратился к подсобнику. – Иди пока грузи фургон каким-нибудь барахлом… Ну как это каким?! На всех сделках присутствуешь… Иди в бакалейный склад или в кладовую ателье… И в салун не забудь в подвал спуститься, выберешь пару бочонков крепкого…

Пу-Отано что-то предупреждающе забулькал.

– Ему не нужна одежда и прочие безделушки. И алкоголь тоже, – мрачно пробормотал Эллиот. – Только ружья и патроны… Ничего больше.

– Что значит алкоголь не нужен? – не понял Льюис. – Скажи, что для него бочку такой вкуснятины припрятал, что с друзьями делиться не захочет… Пусть запрется в своей скале и бросает в рот стопку одну за другой… Не жизнь, а праздник…

– Больше никакого алкоголя, – повторил Эллиот, вслушиваясь в твердую речь Пу-Отано. – Из-за него некоторые из его советников уже разучились раздельно говорить…

– Это он случайно не про нашего связного? – пробубнил Льюис. – Плохо дело…

Горожане продолжали завороженно глазеть и напрягать слух, стараясь разобрать диалог мэра и аборигена. А последний уже начинал нервничать. Казалось, что еще одна попытка отвлечь его от огнестрельного оружия вполне может обернуться истерикой, которую добрым людям из Мелфорд-сити сложно будет развидеть.

– Давай-ка лучше пройдем внутрь, – приглашающе махнул Льюис, по инерции ведя вождя в ратушу. – Подальше от лишних ушей…

Мелфорд захлопнул за собой двустворчатые двери. Просторный холл снова погрузился в приятный и прохладный полумрак. Оживленные голоса с улицы приглушились. Пу-Отано заинтересованно водил черными глазками по сводчатым перекрытиям, развешанным картографическим рисункам, по лестнице, ведущей на второй этаж. По ней вдруг запрыгали чьи-то туфельки.

– Папа, ты уже освободился? Я хотела спросить, мы пойдем сегодня на родео? – воодушевленно спросила Алисса, замерев на нижней ступеньке. При виде нее вождь вдруг сильно переменился в лице.

– Алисса, возвращайся в свои покои!.. Я еще работаю с дядями, видишь?

Пу-Отано не мог оторвать жадного взгляд от девочки с синими и будто избегающими его кроткими глазами. На волосах у нее был кружевной платок с подвязанными концами вокруг тонкой шеи, но пара белокурых локонов все равно вылезли и трепыхались на слегка веснушчатой щеке. Смутившись от внимания, которого ей еще не доводилось на себе испытывать, Алисса невольно попятилась.

Льюис деланно кашлянул. Он тоже заметил нескрываемый интерес вождя и ему стало неприятно.

– Алисса, ты меня слышала? Беги наверх, и я обязательно зайду к тебе попозже…

Девочка унеслась по лестнице обратно, всколыхивая подол своего бежевого платьица. Пу-Отано смотрел ей вслед с полуоткрытым ртом. Казалось, он забыл, зачем пришел.

– Он спрашивает, твоя ли это дочь, – перевел Эллиот его вопрос с малозаметной усмешкой.

Льюис отвернулся на пару секунд, якобы засмотревшись на чучело из бизоньей головы, что нависало над парадным входом. Не хватало еще, чтобы краснорожий прочел на его лице неприязнь, и их отношения усугубились еще больше…

– Да.

Пу-Отано закудахтал что-то восторженное на своем диалекте.

– У тебя очень красивая дочь. Она уже обещана какому-нибудь мужчине? – донес смысл сказанного Эллиот.

– В Мелфорд-сити людей не обещают, – сдержанно процедил Льюис. Хотя, наверное, проще было соврать, подтвердив опасения ублюдка, чтобы тот раз и навсегда потерял интерес к незрелому подростку.

Вождь долго раздумывал над сказанным. Его широкий лоб морщился, будто он что-то вспоминал.

– Ну хоть сменил тему, – пробормотал Эллиот. – Теперь говорит, что заметил у наших женщин какие-то сверкающие камни на ушах, на пальцах и шеях. Поди и себе теперь хочет… Было бы здорово отделаться от него ювелиркой…

– Это драгоценности, – оживился Льюис. – Жемчуг, изумруды, рубины, золото… Только для важных людей… Ты тоже себе хочешь?

– Для чего они нужны? – прямо спросил Пу-Отано. Не было похоже, что он ими впечатлен, но было видно, что они его по каким-то причинам сильно заинтересовали.

Не найдя подходящих слов, Льюис развел ладонями.

– А перья тебе на лбу зачем? Все затем же. Для красоты.

Эллиот тактично перевел только два последних слова. Глубоко посаженные глазки вождя изумленно расширились.

– Спрашивает, почему у твоей дочери их нет, ведь она красивее всех наших женщин, – слегка закатил глаза Эллиот.

– Потому что… – Льюис сбился на полуслове, о чем-то размышляя. – Подождите-ка… Подождите меня здесь… – вслед за Алиссой он унесся по лестнице на второй этаж.

Эллиот скрестил на груди руки, чувствуя себя неловко в компании краснорожего изверга. Тот нервно озирался, не понимая, куда убежал Льюис. Лоу и Дадли с вызывающе-скучающими взглядами косились на гостя, топчась возле картотеки.

Наконец на верхней площадке послышались стремительные шаги – воодушевленный Льюис возвращался. Сбежав по ступеням, он замер напротив Пу-Отано с протянутой ладонью. В ней поблескивали осколки разбитого стекла.

– Наши женщины очень любят украшения с драгоценностями, – произнес он, заговорщически глядя на Эллиота. – И самые дорогие из них – это бриллианты…

Обомлевший Эллиот перевел сказанное на диалект местных племен. Черные глазки загорелись, а мясистую рожу искривила до неприличного счастливая улыбка.

– Не знаю, как у вас в племени… – громко прошептал Льюис. – Но в цивилизованном мире бледнолицые женщины смотрят не на цвет кожи мужчины, не на род, из которого он вышел, не на количество его морщин и жировых складок, а исключительно на богатства, которыми он располагает… Если хочешь поразить бледнолицую в самое сердце, ты должен осыпать ее драгоценностями, и тогда она станет навеки твоей…

Пу-Отано осторожно взял один осколок с его ладони и завороженно поднял к полоске света, просачивающемуся сквозь оконные ставни. Как же сейчас Льюис был рад, что до сих пор жадничал раскошеливаться на новомодные стеклянные рамы. Правда, на некоторых улицах его городка стояли декоративные фонари с таким же толстым стеклом, как и это… Льюис напрягался, вспоминая, продавал ли он хоть раз краснорожему бокалы или стопки… Вроде нет. Только металлические фляги с росписями. От посуды в любом ее проявлении толстяк почему-то всегда категорично отказывался… Что ж, оно и к лучшему…

– Эта горстка бриллиантов в моей ладони стоит куда дороже, чем два ружья, – продолжал сладким голосом пояснять Льюис. – Но почему бы мне не сделать скидку в честь нашей давней и крепкой дружбы? Или все же предпочтешь пару ружей и патроны?.. – он сжал ладонь, убрав из виду заветные кусочки стекла.

Но на широком лице Пу-Отано уже и так все было написано крупным шрифтом. Ружья его больше не волновали. Попытка сохранять самообладание то и дело проваливалась, уступая то мечтательной гримасе, то тревожно бегающим глазкам, то кривой плотоядной ухмылке. Надвигалась самая выгодная сделка в жизни Льюиса – не считая, конечно, ежегодного контракта с Рэдвэй. У стоящего в углу Эллиота тоже неверяще блестели глаза. И только два остолопа у картотеки не понимали происходящего. Льюис молился, чтобы они не влезли со своим простофильными вопросами и ничего не испортили…

Вождь ссыпал осколки в свою короткопалую ладошку.

– Они пока неограненные, – с сожалением отозвался Льюис. – Но и неограненные, в чистом виде, они также представляют большую ценность… Их можно инкрустировать в кольца или объединять цепью… Но они, как и любая истинная красота, очень хрупки, имей это в виду…

Оторвав от стекляшек маниакальный взгляд, вождь выпалил слова на своем диалекте.

– А твоей дочери еще не дарили бриллиантов? – охрипло произнес Эллиот. – Должно быть нет, иначе она бы уже была вся в них?

– Ты верно мыслишь, – похвалил толстяка Льюис. – Хочешь стать первым, кто подарит? Что ж, кто я такой, чтобы мешать?.. Наши женщины вольны самостоятельно выбирать себе наиболее солидного кавалера. Но это должен быть очень большой и единоразовый подарок, что не вызовет у нее ни унции сомнений в твоих намерениях… Понимаешь о чем я?

Пу-Отано понимал. Обнявшись за плечи, они вышли во двор. Часть зевак, как оказалось, по-прежнему торчала возле ратуши. Завидев краснорожего, они приветственно замахали ему руками.

– Эй, спасибо тебе, земляк!.. – крикнул какой-то чумазый шахтер. – Спасибо, что подкидываете нам работенку!.. Мира вам!..

– Он понимает по-нашему?!

– Молодцы, ребята, что тоже развиваетесь!.. Пожать бы всем вам руку!..

Пу-Отано не понимал их речи, но улавливал дружелюбные интонации. Повернувшись к Эллиоту, он что-то с неловкостью прокурлыкал, теребя в пальцах осколок.

– Что он спросил? – наклеено улыбаясь всем, поинтересовался Льюис.

– С чего вдруг твои горожане его так зауважали? – очень тихо перевел Эллиот. – С этими бриллиантами он выглядит теперь, как солидный кавалер?

Льюис добродушно похлопал вождя по покатому плечу в меховом плаще, вызвав волну одобрения среди толпы собравшихся.

– В том числе и поэтому, – уклончиво пробормотал он.

– А твоим рудокопам наш мэр хоть нормально платит? – бесцеремонно спросил у гостя еще один угольщик. – На выпивку хоть ребятам хватает?

Рядом стоящая жена одернула его, сердечно извинившись перед всеми, но Льюис сделал вид, что воспринял это как удачную шутку. Пу-Отано снова с нетерпеливым видом повернулся к переводчику.

– Доволен ли ты нашими дарами? – исказил смысл вопроса Эллиот, прокудахтав на его языке.

Пу-Отано демонстративно закивал и показал всем большой палец. Компания угольщиков довольно взревела, толкая друг друга в ребра. Какая-то женщина с восторженными глазами вышла вперед.

– Наши городки стоят бок о бок, но до сих пор мы не знаем друг друга в лицо!.. Мои дети, мой муж и я так многим обязаны вашей железной фабрике, и не мы одни, – она обернулась на других, и те отозвались ей поощрительным гулом. – Мы не простим себя, если не посетим хотя бы раз ваш городок, и не поблагодарим всех лично!..

– Да, отлично сказано!.. – согласилось с ней большинство.

– Давайте в гости, давно пора!..

– Ха, того и глядишь, к ним кузнецом устроюсь, – пошутил какой-то бородач. – Вдруг там больше платят?..

– Что они говорят? – спросил лоснящийся от удовольствия Пу-Отано.

Льюис отрицательно мотнул головой в ответ на замявшийся взгляд Эллиота. Пожевав усы, он сделал шаг с крыльца навстречу к шумящим волонтерам.

– Друзья!.. – мэр на секунду прервался, прочистив горло. – Мне кажется, это плохая затея…

Гомон недовольных заполонил улицу.

– Ну вы же сами видите, что между нами непреодолимый языковой барьер!.. Вот он, перед вами, представитель их народа!.. Он прекрасно видит, как вы благодарны, мы ему это перевели, и он обязательно передаст это своим… Необязательно все делать лично…

– Мы не только поблагодарить хотим! Мы каждому пожмем руку!..

– Улыбка понятна на всех языках мира!..

– Мне бы просто на соседей хоть разок взглянуть!.. Что такого-то?..

Мелфорд обескуражено покачал головой.

– Да поймите же вы наконец… У них там свои законы, свои нравы. Мы должны чтить традиции друг друга… Что, если кто-то из вас, когда заявится туда, пусть и не со зла, но по невежеству осквернит какие-нибудь их местные обычаи?

– Обычаи? – не понял все тот же грубоватый угольщик. – У них там разве не городок, как у нас? Они же сталь отливают для рельсов, да они продвинутее наших фермеров на ранчо!.. Какие еще обычаи у них могут быть?!

Жена угольщика снова осадила мужа, пихнув в бок, но вопрос от этого не перестал быть резонным. Большинство поддержало его хмурыми кивками.

– Есть такая вещь – культура называется, – ответил Льюис. – Традиции, вера, наследие… Все это делает нас теми, кто мы есть!.. И мы не должны отказываться от своей природы, какого бы прогресса не достигли… Вот я – христианин, – мэр демонстративно перекрестился. – Об этом я не забываю, сидя в ратуше и ломая голову над бухгалтерией… И вам бы не следовало забывать откуда вы, и благодаря чьей жертве появились на свет божий… Бог слышит вас, даже когда вы скрыты глубоко под землей в шахте!..

– Льюис, да у тебя даже креста на шее нет! – воскликнул кто-то из горожан. – Я и не знал, что ты верующий…

– А мне необязательно его носить, чтобы общаться с Богом! – побагровел то ли от злости, то ли от смущения мэр. – И разглагольствовать всем направо и налево, в кого я верю!.. Все эти крестики и громкие молитвы сплошь показушничество, оставьте его для ханжей!.. Я же христианин протестантской церкви, и мне это все ни к чему!..

– Прости, Льюис, но я всегда считал тебя безбожником… Несмотря на наши голосования, в городке до сих пор не стоит церкви!.. И признаюсь… я думал, что тебя лишь… – запнулся горожанин. Было похоже, что он чуть не ляпнул слово деньги, – …лишь технологический прогресс интересует…

– Не извиняйся, такого христианина, как я, ты этим не заденешь, – со снисхождением отмахнулся Льюис. – А вот их божество… Или кому они поклоняются, я не знаю, не интересовался… Никто из вас не знает, что может посрамить их веру… Вдруг там запрещено чихать?.. Но разве от этого мы перестанем уважать чужие религиозные традиции?..

Горожане загомонили в смешанных чувствах. Эллиот склонился к уху Мелфорда.

– Если не организуешь им экскурсию, они устроят ее себе самостоятельно… Тайком за твоей спиной…

Льюиса проняло от этих слов, как от удара молнией. И ведь правда!.. Черт бы побрал этого краснорожего – кто ж дернул его заявиться средь бела дня на глаза добрым людям? Но с другой стороны, не произойди этого, то Льюис до сих пор бы бился головой об стену в поисках решения, где ему раздобыть новое стадо волов или как предотвратить огневое превосходство голозадых дикарей, живущих через реку.

– …Так что мне хочется верить, что по прибытию никто из вас не станет при них громко чихать, – добавил он с вымученным смешком.

Волонтеры встретили его решение бурными аплодисментами.

– Вот это наш мэр!..

– Да-да, не стоит благодарить, – смущенно поднял ладонь Льюис. – Чуть позже я объявлю день, в который состоится наша маленькая благодарственная экскурсия… А пока возвращайтесь к своим делам!.. Мне нужно обсудить с гостем, когда ему будет удобно нас принять!..

Пока довольная толпа расходилась, Пу-Отано наседал на Эллиота с расспросами.

– Скажи ему, как есть, – устало произнес Льюис и уселся с обреченным видом на перила.

Услышав переводчика, вождь выразил жесткий отказ.

– А ты скажи ему, что деваться некуда… Иначе сами заявятся… Моим горожанам не вспарывают животы, если надумывают шагнуть за черту города, тут соблюдается свобода, так что здесь я бессилен…

Вождь затараторил, взирая на Льюиса с ноткой затаенного презрения.

– Неужели тебе не хватает слов, чтобы разубедить эту горстку людей соваться в его племя? Понимаешь ли ты, насколько ставишь под удар себя, его и в целом ваши долгие отношения? Объявление бледнолицых в каньоне разрушит все существующие устои, – переводил Эллиот, еле поспевая за речью краснорожего.

– Ишь, какой умный, – неодобрительно сощурился Льюис. – Думаешь, мне не по глазам, чем я рискую? Если хоть кто-то прознает, что у тебя на карьере пашут за бесплатно, все эти напыщенные добрые душки соберут вещи и со сморщенным носом побегут из моего городка… Или того хуже, настучат в компанию… А там уже нам обоим не поздоровится…

Пу-Отано пожевывал свои толстые губы, слушая сбивчивую речь Эллиота. Было видно, что он по-прежнему не может смириться с этой затеей.

– Скажи нашему маленькому тирану, что слова тут не помогут… Всегда найдутся те, кого даже самые красноречивые уловки только еще больше разохотят сделать все назло… Не надо в таких людях разжигать интригу. Мы опередим их интерес, и сами приведем их за руку, пусть смотрят до тошноты… Мы все подготовим. Пусть все будет скучно и быстро, чтобы уже на следующий день все было забыто и более не вспоминалось…

Выслушав, Пу-Отано скрипнул зубами, но все же с превеликой неохотой кивнул.

– Он обещает что-нибудь придумать, а затем через посыльного назначит день открытых дверей, – сказал Эллиот.

– Проводи его, – буркнул Льюис переводчику, косясь вслед на волочившуюся по земле меховую накидку. – И ты, Дадли, бегом за ребятами – пусть открывают склад и помогают таскать заготовки…

Толкнув дверь в ратушу, Льюис столкнулся с дочерью и стариком Рэнди, служившим ей нянькой. Судя по физиономии Рэнди, тот уже услышал из первых уст рассказ о произошедшем.

– Папа, кто был этот страшный дядя? – воскликнула Алисса. – Почему он на меня так страшно смотрел?

– Потому что ты ему не улыбалась, – уклончиво ответил Льюис. – Улыбайся ему впредь, потому что этот дядя – мой партнер… Именно благодаря нему мы отстроили Мелфорд-сити…

– Я не хочу ему улыбаться, – скривило девочку. – Я вообще не хочу, чтобы он на меня смотрел… Больше не хочу попадаться ему на глаза!..

– Алисса, ты должна сделать, что я прошу, – взмолился Льюис, присев на корточки перед ней. – Ты хотела помочь мне по-взрослому?! Это твой шанс!.. И взрослые дела, в отличие от детских игр, мы всегда делаем через не хочу, ради чего-то большего…

Алисса оживилась, но тут же снова подозрительно нахмурилась и скрестила ручки на груди.

– Но зачем ему моя улыбка?.. Это же глупо, – рассуждала она. – Что здесь взрослого? Здесь же нет букв и цифр, как в письмах, которые тебе приходят…

– Да, букв тут нет… Но улыбаться страшному дяде тебе будет столь же сложно, как и читать буквы… И ты заставишь себя это сделать, ради нашего дела… И это будет по-взрослому!..

– Страшный дядя злится, когда ему не улыбаются? – в задумчивости поднесла пальчик к губам Алисса. – А ты хочешь, чтобы он добрел во время ваших встреч?

– Какая ты догадливая, – восхитился ей Льюис. – Умная моя!.. И ты умнее этого дяди… Знаешь почему?

– Почему? – расплылась в белозубой улыбке поощренная девочка.

– Потому что ты знаешь, что это стекло, – он сунул руку в карман и высунул мелкий осколок. – А этот дядя не знает… Давай мы с тобой, Алисс, как настоящая деловая пара, одурачим этого дядю?.. Будем притворяться, что эти стекляшки – бриллианты…

Алисса расхохоталась.

– Ты мне подыграешь по-взрослому, – наказал ей Льюис. – И не держи при себе ничего стеклянного в его присутствии… Никаких стаканов с собой не носи, пока он здесь…

– Я запомнила, пап…

– Так что с этих пор ты – моя деловая партнерша… Серьезные и взрослые дела решаем только вместе!..

– Ура-а-а!..

– И вот еще что, – отец выпрямился и воззрился на нее с довольным прищуром. – В тебе действительно… Эм-м… Кровь чародейки…

Девочка смущенно зарделась.

– Ты ошибаешься, пап, – застенчиво проговорила она, но ее ужимки буквально требовали, чтобы с ней об этом поспорили. – Я же не смогла сегодня заставить исчезнуть яблоко взмахом платка, как это делала чародейка Левеллина…

– Нет, не заставила, – согласился Льюис. – Но вместо него исчезло кое-что помасштабнее… То, с чем годами не мог справиться твой папа…

Алисса буквально светилась от счастья.

– И что же это?

– Не забивай головку, юная чародейка, – он склонился и поцеловал ее в лоб. – Эти мелочи – удел таких счетоводов, как я… Тебе незачем вникать, ведь тебе достаточно взмахнуть платком, чтобы все стало как надо… Не забивай головку, мой маленький деловой партнер, а просто продолжай и дальше помогать мне своими чарами и… своей зачаровывающей улыбкой… – напоминающе подмигнул он ей.

Девочка порывисто обняла отца, уткнувшись лбом ему в живот. Тот неловко погладил ее по подвязанным платком волосам.

– Мы пойдем сегодня на родео? – подняла она на него блестящие глаза.

– Пойдем… Ты еще не обедала? Бегом в столовую!.. А мне надо в офис.

Счастливая Алисса вприпрыжку покинула ратушу. Рэнди напомнил о себе покашливанием. Все это время отмалчиваясь, он из вежливости не влезал в разговор, однако было видно, как его распирает от негодования.

– Как ты можешь принуждать ее улыбаться этому мерзкому извращенцу?! – возмутился он. – Что дальше?! Что ты ему наобещал?! Сдашь Алиссу ему для утех?!

– Ничего я ему не обещал!.. Я лишь внушил ему вкус возможностей, но это вовсе не значит, что в действительности они у него есть… Алисса просто подыграет мне немного…