Текст книги "Перезагрузка"

– Вот, смотри, – Игорь протянул руку с дистанционным пультом, включил телевизор. – Любуйся, Мила, наслаждайся последними новостями.

Канал был общероссийским, но говорили в основном о Нижнем Новгороде. Милена слушала, смотрела, хотя ей хотелось заткнуть уши и зажмурить глаза. Фразы хлестали розгами, заставляли вздрагивать.

"Вероятно, уже сегодня вечером в Нижнем Новгороде будет введено особое положение… В самом Нижнем не работает уже ни один банк, закрыта большая часть магазинов, но волна электронных ограблений катится по всей России. По оценкам экспертов, преступникам удалось снять со счетов и перевести в зарубежные банки больше миллиарда долларов. Адреса этих банков до сих пор не выявлены… Панические настроения в Москве, биржевая активность снизилась на тридцать процентов – беспрецедентный случай за последние шесть лет, доллар подорожал на сегодняшних торгах сразу на девяносто восемь копеек… Крупнейшие провайдеры Радионета несут огромные убытки… "В Нижнем Новгороде действует опытная преступная группировка, – заявил в сегодняшнем обращении президент Российской Федерации, – в тоже время несомненно, что эта акция тщательно спланирована международными организациями и является частью плана террористического интернационала. С сожалением можно отметить, что цель террористами выбрана стратегически верно – удар нанесен по городу, олицетворяющему западную цивилизацию, символизирующему торжество высоких технологий – Нижнему Новгороду. Напрашиваются прямые аналогии с 11 сентября 2001 года, когда были разрушены здания Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. Хаос и беспорядок, царящие сейчас в Нижнем Новгороде, на руку преступникам всех мастей… Министр внутренних дел сказал: "Нижегородцы героически выстояли во время Вторжения, выстоят и сейчас, и в этом им поможет вся страна, весь мир. Соответствующие меры уже принимаются". Между тем, за последние сутки на всей территории России совершено двадцать три случаев электронного нападения, в основном на подростков, играющих в сетевые игры. Детей погружают в кому, а затем требуют деньги за их раскодировку. Кроме того, очевидно, что сегодняшнее убийство Сергея Лазухина, депутата Государственной Думы, было выполнено по абсолютно аналогичному сценарию. Сегодня утром депутат Лазухин ехал на работу на служебной машине, и по пути работал на портативном ноутбуке. По словам шофера, нападение на Лазухина произошло во время сеанса в Радионете – произошла серия ярких синих вспышек, после чего Сергей Лазухин потерял сознание и через два часа скончался в реанимации от отека мозга, не приходя в сознание. Есть весомые основания полагать, что мы имеем дело с заказным убийством, причем с новой его разновидностью. В таком случае, никто отныне не может гарантировать безопасность сетевых технологий, включая простейшие бытовые программы. Новый термин – психодевастация…»

– Достаточно, – сказала Мила, выключая телевизор. – Когда все это успело произойти?

– Сегодня. И вчера. И в те дни, когда ты валялась в отключке. Ты немного отстала от жизни, милая. События развиваются все быстрее – как лавина, падающая с горы. Вспомни, так же было с Ашшуром – до какой-то критической точки дело шло медленно, а потом произошел настоящий обвал. Те, кто это вытворяет, наконец поняли, что неуязвимы, что могут творить все, что хотят. Им некого бояться… кроме меня, конечно. – Гоша усмехнулся. – Хотя… один я против всей кодлы креаторов – не слишком большая армия.

– Но их же мало, этих креаторов! Их не может быть много! Как они умудряются так сильно гадить?

– А много и не нужно. Ашшур был один, но вспомни, какую кашу он заварил. По моим расчетам, в самой большой банде собрано не меньше шести настоящих креаторов. А уж сколько людей их обслуживает – этого даже предположить не могу. Насчет международного терроризма наш президент, конечно, загнул, но вот мысль об организованной преступной группировке – в самый раз. Они выполнили заказное убийство политика, и это говорит о том, что они контачат с самыми высокими сферами. Опухоль разрасталась достаточно долго, медленно, явно – ее нужно было вырезать давно, но, похоже, кто-то сверху старательно прикрывал на это глаза.

– А ты? Ты можешь что-нибудь сделать?

– Теперь, кажется, могу, – недобрая ухмылка скривила лицо Игоря. – Твой Вадя сбежал, но след я его засек. След в киберспейсе всегда остается, нужно только уметь его увидеть.

– Ты думаешь, Вадик ко всему этому причастен?

– Не думаю – знаю. Помнишь тот гнусный день, когда я отбил тебя у Алекса и Костяна? Я отвез тебя домой, сделал все необходимое, чтобы ты начала выздоравливать, и ломанулся на квартиру Вадима. Информацию о ней я выудил у Алекса. Но Вадика там уже не было. Причем было видно, что ушел он не сам, его увезли. "Птицеловы" – тебе ни о чем не говорит такое слово?

– Алекс и Костян говорили, что они – "Упыри". И что, вроде бы, есть еще одна команда креаторов – "Птицеловы".

– "Птицеловы" – это основной центр, создатели нынешнего беспредела. "Упыри" были мелкой мошкой – если бы я их не перебил, их и так свинтили бы через пару дней. "Птицеловы" раскрутились очень мощно, гребут все под себя – по моей информации, они выловили уже всех нижегородских креаторов и заставили работать под присмотром. "Упыри" были последними, я пытался успеть, но вот, как видишь, Вадичка все равно им достался. Теперь пашет на них. Психодевастация – это ведь его специальность. Не исключено, что и этого депутата он угробил.

– Он говорил, что сумел сбежать от всех бандитов.

– Брешет. Если бы сумел, лежал бы уже в гробу, – веско сказал Игорь. – В этом случае я сам бы его достал. А так… прикрыли ему задницу. Вот и сегодня помогли сбежать. Небось, уже мылят ему холку за самодеятельность, за то, что по сети без разрешения лазит. И на тебя, кстати, он всю гопоту снова навел – можешь не сомневаться. Теперь тобой "Птицеловы" заинтересуются – а это фирма очень серьезная.

– И что же мне – бежать, скрываться?

– От них не скроешься.

– Стало быть, все, спета моя песенка? Гроб мне теперь заказывать?

– Я сам – гробовых дел мастер, – заявил Игорь. – Сооружу им братскую могилу, одну на всех. И похоже, заняться этим придется сегодня. Прямо сейчас, – он посмотрел на часы. – Время не терпит, следы могут затереться. Хочешь узнать, как я это делаю?

– Ничего не хочу!

– Нет, хочешь! – Игорь помахал пальцем перед носом Милены. – Хочешь! Потому что ты начала писать роман. Как ты назовешь его? Рекомендую название "Слепое пятно" – звучит интригующе, с претензией на психологию.

– Ты и это уже пронюхал? Шпион!

– Ты пишешь роман, поэтому должна знать все, – сказал Игорь. – К тому же ты совсем не знаешь моей теперешней жизни. Понятия о ней не имеешь, и представить себе не можешь, что такое возможно. Я не могу обещать, что тебе все понравится, но… Тебе будет интересно, в этом я уверен. Ты должна увидеть все собственными глазами. Пошли.

– Куда?

– Туда, – сказал Игорь и показал на экран компьютера. – Я возьму тебя с собой.

Он цапнул ее за руку и она не сделала попытки вырваться.

Глава 14

Игорь называл виртуальное пространство «киберспейсом» – это слово ассоциировалось у Милены с чем-то отстраненно-холодным, рационально-пустым, с вакуумом, расчерченным кубокилометрами сияющей трехмерной решетки. Стереотипы киберпанка, галлюцинаторные постулаты святого Уильяма Гибсона… Однако то место, куда провалились Мила и Игорь, не было ни пустым, ни холодным. Больше это напоминало внутренность кишечника – живая труба, узкая и противно теплая, содрогающаяся в волнах перистальтики, урчащая пузырями гнилостных газов. Их тащило куда-то – то отпускало, то сжимало в склизких объятиях, протискивая сквозь узкие места с чавкающим звуком. Не было видно ни зги.

– Гоша, мне противно! – крикнула Мила, цепляясь за руку Игоря, боясь потерять его в темноте. – Здесь дышать нечем! Здесь как в канализации! Нет, хуже – как, как…

– Как у негра в жопе, – деликатный Гоша пришел на помощь, помог даме закончить фразу. – Терпите, мадемуазель. У меня есть основание полагать, что через некоторое время это закончится.

И правда – окружающее пространство мало-помалу приобретало все более геометрические, осмысленные формы. Пульсация света – сначала робкая, хаотичная, потом все более мощная и ритмичная – выхватила из мрака стены расширяющегося туннеля, поросшего чем-то длинно-лоснящимся, то ли мхом, то ли гигантскими кишечными ворсинами. Поток теплого воздуха сушил кожу Милы, смрадный ветер вонял серой и гарью. Милу и Игоря тащило сквозь аэродинамическую трубу – несло, как ни странно, против течения.

Они не вылетели из трубы, вовсе нет. Не плюхнулись в кучу дерьма, как того следовало ожидать по окончанию гастроэнтерологической экскурсии. Просто новая картина сменила прежнюю – постепенно вытеснила ее из поля зрения, из поля слуха, поля осязания. Фактура, напоминающая компьютерную графику, квадратно-пиксельная, проявилась в виде поля – гладкого, бледно-фиолетового с золотыми прожилками, изрытого во всех направлениях каналами – широкими, глубокими и черными. На каменных стенах каналов горели факела. Обонятельные ощущения, правда, остались серно-горелыми, но Мила уже притерпелась к ним, принюхалась, избавилась от желания немедленно надеть противогаз или хотя бы зажать нос. Гоша резко пошел на снижение, спикировал вниз, таща за руку Милену, приземлился не без изящества.

Мила изумленно топталась на месте. То, что находилось под ее ногами, выглядело как стандартная трехмерная графика, известная любому компьютерному игроку, не говоря уж о ней, Л.Е. Серебряковой, профессиональном ВЕБ-дизайнере. Тем не менее она ощущала подошвами прочный субстрат – без сомнения, очень твердый, просто каменный. Она уловила чье-то присутствие. Слегка наклонилась и заглянула в провал канала, показавшийся ей бездонным. То, что проносилось там с оживленным повизгиванием, напоминало маленькие розовые кометы, волочащие за собой туманные хвосты, тающие в темноте. Однако она поняла, что это – живые существа, или, во всяком случае, оживленные, нечто вроде юнитов, кажущиеся такими маленькими по причине их удаленности.

– Это кто там бегает? – спросила она. – Кто носится с огромной скоростью, визжит и подхохатывает?

– Импы. Говоря по-русски, черти.

– Я так и думала. Сера, вонища, черти. Преддверие в виде большой задницы. Почему твой киберспейс выглядит как преисподняя? У Гибсона все было по-другому.

– Потому что это мой киберспейс, индивидуальный, я бы даже сказал, интимный. У Гибсона он был чем-то всеобщим, объективным, вполне материальным. Там он был непосредственно связан со всеми компьютерами мира, с искусственным интеллектом. Может, такой киберспейс и существует… не знаю, пока не встречал. То, что ты видишь вокруг себя, никак не связано с компьютерами. В реальности мы с тобой сейчас сидим в твоей комнате как истуканы, таращимся в стену слепыми глазами. А это… – Игорь обвел вокруг себя рукой, – это мое собственное ощущение того, как должно выглядеть киберпространство.

Игорь схватил Милу за запястье и прыгнул с острого края скалы вниз, в канал. Миле было страшновато – она всегда боялась высоты, но сейчас безропотно позволяла Игорь тащить ее за собой – нестись в волнах восходящих потоков, проваливаться в воздушные ямы. Они мчались вдоль канала, следуя его прихотливым изгибам, Мила с изумлением озиралась по сторонам. Черти-импы, угловатые розовые твари, хвостатые и рогатые, были здесь основными работниками. Импы бегали по полу и стенам канала, некоторые же летели в воздухе подобно метеорам. Они таскали разнообразные грузы, выглядящие в основном как мешки со значками почты или денег, они долбили камень, прокладывая новые ответвления каналов. Временами Мила замечала обширные разрушения стен, словно у этого мира существовал враг, старающийся его разрушить; черти суетились и здесь, восстанавливая порядок.

– И что, киберспейс выглядит так для всех креаторов? – крикнула она, стараясь перекрыть свист встречного ветра.

– Нет! – крикнул Игорь. – Я сам себе такое нафантазировал!

– А зачем?

– Чтобы легче ориентироваться. Вначале я видел только хаос. Сетевые каналы… потоки информации… серверы… блокировки… все это выглядело как беспорядочное нагромождение пузырей, двигающихся по трубам. Нечто похожее на то, что ты видела в начале нашего путешествия. Я понял, что для киберпространства нужна оболочка, которая упорядочит все, что я могу увидеть, услышать, почувствовать. Мне пришлось много поработать, чтобы придумать, как будет выглядеть мой виртуальный мир, научиться видеть его именно так.

– А как, например, выглядит мир Вадима?

– Ты только сегодня была в нем, вспомни. Его мир не динамичен, он представляет собой бесконечную череду помещений, соединяющихся между собой порталами.

– Вы можете входить в миры друг друга?

– Да. Это довольно легко. Но трудно действовать в чужом мире – он подавляет, заставляет играть по своим правилам. Чем сильнее креатор, тем опаснее его мир.

– Твой киберспейс выглядит как компьютерная игра, – заметила Мила. – Трехмерная графика, искусственные цвета, юниты эти вертлявые… Почему ты не сделал свое пространство реальным, как у Вадима? Бежишь от жизни?

– Наоборот. Это Вадим бежит, он проживает в искусственном мире значительное время, заменяет им настоящую жизнь, поэтому делает его столь похожим на реальность. Я не люблю киберпространство, раздражает оно меня. Не хочу, чтобы виртуалка заменяла мне обычное существование. Я сделал так, чтобы все мне напоминало, что я здесь ненадолго, что здесь я чужеродный элемент и должен как можно быстрее вернуться домой.

Они летели дальше. Канал кончился, вышел на огромную площадь, в середине которой высилось сооружение из прозрачного хрусталя, высотой с египетскую пирамиду. Черти вбегали в пирамиду, освобождаясь от ноши, выпархивали оттуда, груженные новыми мешками, тюками, сундуками.

– Это что? – поинтересовалась Мила, приземляясь вместе с Игорем у края площади.

– Один из сетевых узлов, сервер. Центр обработки и хранения информации.

– Такой огромный…

– Мелочь пузатая. Есть узлы в десятки, в сотни раз больше.

– Как ты ориентируешься внутри каналов?

– Никак. Из канала ничего не видно. Чтобы сориентироваться в киберспейсе, нужно подняться высоко вверх, поглядеть на каналы сверху. Тогда топография становится понятной. Можно быстро перенестись к нужному месту.

– Ой, гляди! – Мила показала пальцем на кучу-малу, шебуршащуюся на выходе одного из каналов. Десяток маленьких шустрых чертей наседал там на двух здоровяков-ангелов. Ангелы взмахивали белоснежными крыльями, вопили хорошо поставленными оперными голосами, оборонялись мечами. Бесполезно – через минуту ангелов повалили на землю, повыдергивали перья из крыльев, ощипали как куриц, и волоком потащили к серверу – очевидно, для дальнейшей разделки.

– Ангелы – это вирусы, – объяснил Игорь. – Сработала антивирусная защита.

– Почему у тебя здесь ад? – возмутилась Мила. – Почему переносчики информации – черти, а гнусные вирусы – ангелы? Это, знаешь ли, как-то греховно. Не боишься кары господней?

– В этом мирке бог – я, – сказал Игорь без малейшей заносчивости, всего лишь констатируя факт. – Почему черти? Да потому что я содрал всю эту графику и конструкцию из одной игры. "Dungeon Keeper II" – "Хранитель подземелья". Не играла?

– Нет. Даже не слышала о такой.

– Ну конечно, игрушка древняя, год 1999, прошлый век. А я искренне любил ее. До сих пор у меня на винчестере где-то болтается. Очень удобный каркас для киберпространства – твердый субстрат, каналы в нем, импы таскают файлы… Пованивает, правда, – Гоша втянул воздух носом, фыркнул. – Что ж поделаешь, преисподняя. Знаешь, какой девиз у "Dungeon Keeper"? "It's good to be bad"[5]5
  Хорошо быть плохим (англ.).


[Закрыть].

– Это потому, что у тебя негативное мышление, – заявила Милена. – Можно было сделать все наоборот – позитивно. Ангелочки таскали бы почту и лупили в хвост и в гриву чертей-вирусов. Так просто!

– Наоборот? – Игорь задумчиво наклонил голову. – Что ж, можно попробовать.

Он щелкнул пальцами. Яркий свет озарил мир, каналы превратились в горные гряды, вознеслись высоко над зеленой равниной. Бесята исчезли, вместо них появились голенькие младенцы с белыми крылышками. Звук громкой органной музыки ударил по барабанным перепонкам, в воздухе разлилось благовоние, точнее, благовонища – настолько интенсивная, словно неподалеку опрокинулась цистерна с гвоздичным одеколоном. Мила зажмурилась, чихнула, взмахнула руками, не зная, что делать в первую очередь – затыкать уши или зажимать нос.

– Гоша, прекрати! – взвыла она.

И сразу же все вернулось к прежнему, привычному уже сумрачному виду, Мила вздохнула с облегчением.

– Можно, конечно, и ангелочков, если тебе так больше нравится, – задумчиво изрек Игорь, – только настраивать оболочку придется часов пять. А времени у нас с тобой нет. Экскурсия закончена.

– Возвращаемся домой?

– Нет, все только начинается. Мы будем искать следы креаторов.

– Где?

– В стенах. Раньше креаторы почти не оставляли следов, я находил их с огромным трудом. В последние дни паршивцы обнаглели и следят вовсю. Не затирают свидетельства своего присутствия. Смотри, – Игорь показал на серый камень стены.

– Ничего не вижу.

– Да вот же. Видишь дырку?

– Ага.

Мила наконец-то узрела – небольшая, сантиметров семь в диаметре, червоточина в камне, этакая крысиная нора.

– Это микроканал, – сказал Игорь, – наш с тобой путеводный туннель. Свеженький, вероятно, тот самый, что оставил Вадим. Мы пойдем по нему и он приведет нас прямо в лапы к креаторам. После чего мы дадим им по зубам. Или они нам – это уж как повезет. Предупреждаю также, что по пути нас будет ожидать множество ловушек, предназначенных для того, чтобы нас убить, или хотя бы покалечить. Но шансы выжить у нас все же достаточно высоки – не менее пятидесяти процентов, я так думаю.

Мила съежилась, ей стало совсем неуютно.

– Я туда не пойду, – сказала она. – Не нравятся мне твои шансы – сто процентов меня худо-бедно устроило бы, а пятьдесят… Маловато, скажем прямо. И вообще, как мы туда влезем?

– Очень просто – мы уменьшимся, – заявил Игорь, хватая за шкирку пробегающего мимо чертенка.

И тут же начал съеживаться в размерах, и чертенок вместе с ним, и Мила, к ее ужасу, тоже. Все вокруг стремительно увеличилось. Небольшие камни превратились в исполинские утесы, розовые импы мчались над головами, в немыслимой высоте, теперь они стали исполинскими чудовищами, рядом с которыми динозавры показались бы лягушками-недомерками.

– Стоп! – крикнула Милка, борясь с головокружением. – Я же сказала, что не пойду!

– Пойдешь, куда денешься, – усмехнулся Игорь. – Я не могу оставить тебя здесь, не могу вернуть обратно в квартиру. В теперешней ситуации и то и другое гораздо опаснее для тебя, чем идти со мной. Поверь мне, так оно и есть.

– Не верю я тебе, – обреченно сказала Мила. – Всю жизнь ты меня обманываешь. Только куда вот мне сейчас деваться – так и придется ползать с тобой, лгуном, мизантропом и некрофилом, по вонючим крысиным норам.

– Нравится мне твой оптимизм, – воскликнул Гоша, – нравится твой позитивизм, и, главное – безусловное доверие к моей скромной персоне!

А потом он схватил Милку за руку и вертикально стартовал в воздух. Чертенок брыкался в другой его руке и тонко визжал от страха. Милке тоже хотелось визжать, и еще больше – материться, но пока она сдерживалась.

* * *

Они стояли на самом краю тоннеля, вырубленного в скале в виде идеально круглой трубы – теперь уже не семи сантиметров, а метров трех в диаметре. Впрочем, о том, что это тоннель, можно было судить только на протяжении двух десятков шагов. Дальше свет фонарика Игоря слабел и истаивал в черном мраке.

– Ты умеешь видеть ловушки? – поинтересовался Игорь.

– Ты дурак? – фыркнула Мила. – Я тут вообще ничего не вижу.

– Я тоже, – сообщил Гоша. – Поэтому не советую делать ни единого шага, пока я не разрешу.

– И как же ты собираешься искать ловушки?

– При помощи этого шустрого юнита. – Игорь потряс перед носом девушки чертенком. Имп обреченно висел, свесив когтистые лапки и в ужасе таращил светящиеся глаза, от него явственно попахивало псиной.

– Пустишь его вперед, да?

– Ага.

– Но это же только до первой ловушки. Если его пришибет, тебе понадобится новый бесенок. Где ты его возьмешь?

– Модернизирую этого, – сказал Гоша, и с размаху шмякнул несчастного импа о каменный пол. Черт немедленно окочурился, выпустив зловонную струйку желтого серного газа. Гоша присел на корточки и запустил руки в кучку окровавленной шерсти и переломанных костей. – Дам тебе броню алмазную, – бормотал он, – дам тебе силу третьего… нет, пятого уровня, стопроцентную живучесть на четыре часа, дам ультразвуковой радар, инфракрасное зрение во имя Принца Великолепного, бога мира сего, и в качестве оружия… Что ему дать в качестве оружия? – спросил он, подняв глаза на Милену.

– Кухонный ножик, – сказала Милена. – Гош, я чего-то не понимаю, все это бред какой-то…

– Даю тебе могучий кухонный нож! – немедленно возопил Гоша, – супер-трупер-крутой кухонный нож о пяти саморазделяющихся термоядерных лезвиях с лазерной системой наведения! Во имя величайшего из богов, Принца Великолепного, восстань! Аминь, Пута Мадре, Харе Кришна!

– Это ты – Принц Великолепный? – язвительно спросила Мила, глядя, как восстает из праха и возится на полу оживающий имп.

– Он самый! – Игорь гордо подбоченился. – В этом мирке я – настоящий бог, ибо все, что здесь существует, создано моими руками, ловкими и умелыми. Не веришь? Можешь полюбоваться.

Он показал на юнита, вырисовывающегося из бесформенной кучи, бывшей еще недавно чертенком. Теперь виртуальная тварь напоминала огромного, размером с овчарку, восьмилапого жука-носорога, покрытого сияющим, непробиваемым с виду панцирем. На спине жука крутился небольшой радар. Толстую задницу юнита украшали красные буквы: "Made in Burundi".

– Это почему же он у тебя в Бурунди сделан? – поинтересовалась Мила. – Там, в Бурунди, вообще могут делать что-нибудь, кроме негритят, больных и истощенных?

– Ну… так уж получилось, – смущенно сказал Игорь. – Не все поддается контролю. Переделывать не буду – надеюсь, это не скажется на его качествах разведчика.

– Идем?

– Подожди. Еще кое-что сделать надо, на этот раз из области биохимии. – Игорь извлек из кармана аэрозольный баллончик. – Заткни нос, Мила. Воняет сильно, но не ядовито.

– Дихлофос? Электронных клопов собираешься морить?

– Это аттрактив, – объяснил Игорь, деловито распыляя аэрозоль. – Хитрая компьютерная программа, притягивающая креаторов. Я придумывал ее несколько месяцев. Должна сработать. Оформил программу в виде спрея… для удобства… ф-фу, ну и вонища!

– И что, все креаторы сюда прибегут?

– Не сюда. Видишь, куда аэрозоль тянет?

– Ага, – сказала Мила, глядя как туманное облачко втягивается в дыру туннеля. – И где же они соберутся?

– В своем центральном узле.

– Где он находится?

– Понятия не имею. Да не так уж и важно, где находится их сервер. Вполне вероятно, что у них вообще нет единого сервера. Плевать мне на виртуальные образы креаторов – нужны их тела. Их дрянные тельца, их головки и мозжечки, оказавшиеся способными материализовать всякое дерьмо в реальном пространстве. Я откручу эти головки от телец. Креаторы умрут. И тогда я смогу спокойно уйти на пенсию.

– Они не виноваты. Виноват Селещук. Он разослал везде свои сигналы, сделал этих людей креаторами помимо их воли.

– Бешеная собака тоже не виновата, что другое животное искусало ее и заразило бешенством. Однако никто не выясняет степень вины бешеной собаки – ее просто отстреливают, чтобы зараза не расползлась дальше.

– А ты не боишься, что кто-нибудь отстреляет тебя? Ведь ты, в сущности, такой же бешеный пес, креатор. Больше того – креатор из креаторов.

– Меня должны отстрелять, – сказал Игорь очень серьезно. – Обязательно должны. Я надеюсь, что кто-нибудь – тот, кому это положено – когда-нибудь отстреляет меня, положит конец этой мудацкой истории, и мне не придется убивать себя самому. Я уже пытался сделать это один раз – не получилось. Но пока рано. Рано. Дело не сделано, я не должен дать убить себя раньше времени. Я хочу, чтобы креаторы – неважно, бедолаги они или негодяи – сегодня собрались в одном месте. И я приду туда, чтобы посмотреть им в глаза. Их много – я один. И только судьба рассудит, кому суждено победить…

– Последняя фраза не удалась, – сказала Мила. – Безобразная фраза. Банальный набор слов из дешевого третьесортного романчика. Если выживешь, придется тебе брать у меня уроки русской речи.

– Да ты хоть один свой рассказ издай! – огрызнулся Гоша. – Тоже мне, Татьяна Толстая нашлась!..

* * *

Первую ловушку обнаружили уже через пять минут. Синий тонкий луч полоснул по спине жука, неторопливо трусившего впереди. Запахло каленым металлом, жук обиженно загудел и бросился назад, к ногам хозяина.

– Обожгло бедную зверюшку, – сказал Гоша. – А нас с тобой, Милка, и вовсе поджарит.

– Только здесь, или в реальности тоже?

– Здесь – поджарит точно. А там… там тоже что-нибудь случится. Например, отслоение сетчатки или кровоизлияние в мозг. Ловушки – это компьютерные программы. Но поскольку мы – люди, то ощутим их действие как боль. Невыносимую, парализующую боль. Или даже как смерть, если ее, конечно, можно ощутить.

– Может, не стоит идти дальше?

– Стоит. Именно сегодня, именно сейчас. Не ждать. Поймать момент, когда креаторы еще не знают о существовании аттрактива. Во второй раз они поймут, в чем дело, и такой возможности не дадут.

– А что с ловушкой?

– Сейчас что-нибудь придумаем. Не впервой.

В руке Гоши появился длинный сучковатый посох, увенчанный драгоценным камнем весом в пару килограммов.

– Магический посох, выполнен из редких пород дерева, – сказал Гоша. – Освящен в желчи горного дракона Локхардидзе, искупан в молоке дикого коня… пардон, кобылицы. Топаз натуральный… насколько тут вообще что-то может быть натуральным. – Он критически оглядел себя. – Ты не находишь, что чего-то не достает?

– Смирительной рубашки.

– Балахон хороший нужен, – решил Гоша. – И шапка подходящая.

Он стукнул посохом, и плечи его облек синий блестящий плащ с вышитыми серебристыми звездами. На голове появилась высокая митра.

– Так лучше? – спросил он.

– Совсем плохо. Хуже не бывает.

– Ты права, – согласился Гоша и все тут же исчезло – и плащ, и колпак, и жезл. – Не тот инвентарь. Вся атрибутика из фэнтези – магия, колдовство и прочее – полная фигня. Не сработает. Нам, материалистам, подобает научная фантастика. И спецэффекты на уровне Голливуда.

Он извлек из-за пазухи ноутбук, уселся по-турецки на пол и забегал пальцами по клавишам, с прищуром вглядываясь в экран.

Воздух задрожал, загудел, на стенах появились толстые разноцветные кабели – извиваясь, как песчаные змеи, они поползли вглубь коридора, выстраиваясь в сложную, по-своему красивую трехмерную конструкцию.

– Это оптоволоконное устройство для обезвреживания ловушек, – пояснил Игорь. – Новая технология, можно даже сказать, ультрановейшая. Изобретена мной одну минуту назад.

– Ты и в этом разбираешься?

– Нет, – признался Гоша. – В этом я абсолютно по нулям. Но это не имеет значения – главное, чтобы все сработало.

– Думаешь, сработает?

– Не думаю, чувствую! – Игорь блеснул глазами. – Чувствую, Милка, и верю. Сейчас и ты поверишь. Ну, приступаем к обезвреживанию. На какую кнопку нажимать?

Он сунул Миле под нос пульт. Ящичек, не имеющий на своей поверхности ничего, кроме пяти разноцветных кнопок.

– Откуда я знаю, на какую?

– Это знаешь только ты, моя ненаглядная, – торжественно сказал Игорь. – Я специально так задумал. Нажимай, но только на правильную, иначе все здесь взорвется к чертям собачьим.

– Я не буду! – пискнула Милка. – Ты с ума сошел!

– Не нажмешь – тоже взорвемся. Осталось десять секунд. Нет, уже восемь. Шесть! – на ящичке появился таймер, отсчитывающий ярко-рубиновые цифры. – Жми скорее!

– … … …! – выкрикнула Мила и вдавила палец в первую попавшуюся кнопку.

В глубине тоннеля, там, где пряталась ловушка, немедленно пошла реакция. Стены вспыхнули синим светом, по кабелям побежали снопы разлетающихся бенгальских огней. Громыхнуло, тряхнуло, с потолка посыпались мелкие камешки. Сизый дым заволок коридор, потянуло резким запахом окалины. Полыхнула яркая вспышка, заставив Милу зажмуриться. И все стихло.

– Вот и все, – сказал Гоша. – Молодец, Мила, выбрала правильную кнопку. Не понимаю только, зачем нужно было кричать «… … …!» Сие трехэтажное выражение как-то не подобает благовоспитанной девушке.

– Все-таки ты ненормальный, – констатировала Мила. – А если бы я нажала другую кнопку?

– Все было бы так же.

– То есть все кнопки были правильными?

– Нет, только одна.

– Только одна – любая, та, которую я нажму первой?

– Ага. Ты догадливая девочка.

– Ну как же тут не крикнуть «… … …!», – в сердцах сказала Мила. – Еще не такое закричишь! Ты издеваешься надо мной. Ну да, конечно, ты же здесь всемогущий творец, почему бы не выставить меня дурой, ткнуть носом в пыль – знай, мол, мелкая тварь, свое место.

– Это было необходимо.

– Что?!

– Пульт. И то, чтобы кнопку выбрала именно ты.

– Какой в этом смысл?

– Все, что мы видим здесь – это условность, – сказал Гоша. – Конечно, все тут имеет физическую основу, в том числе и ловушка: электронная программа фиксирует в канале сигнал, идентифицирует его как не имеющий допуска и уничтожает. Технологии развиваются, кабельные сети сменил Радионет. И способности креатора – в сущности, всего лишь следующий технологический шаг: я могу воспринимать электронную информацию при помощи собственных органов чувств. Я человек, поэтому, само собой, перевожу хаос сигналов в упорядоченные виртуальные образы – зрительные, слуховые, осязательные, понятные мне и тебе. Я превращаю все в набор условностей. Что я могу противопоставить условности-ловушке? Только свою собственную условность. Я не знаю, как это все срабатывает на электронном уровне, да это и не важно для меня. Я не анализирую – только чувствую, сработает или нет. Условность против условности. Ритуал против ритуала. Плюс моя интуиция. Именно так.

– Я только что была частью ритуала?

– Да. И очень славной частью. – Игорь улыбнулся.

* * *

Они брели по туннелю невыносимо долго – Мила давно уже сбилась со счета, не помнила, сколько ловушек обезвредила, самолично ткнув пальцем в правильную кнопку. Впрочем, похоже, что только для нее обезвреживание было таким простым – Гоша возился с каждым препятствием все дольше, хмурился, чесал в затылке, нервно долбил по клавиатуре компьютера и выражался нецензурным шепотом. Юнит-жук, весь исполосованный лазерными лучами, покарябанный, потерявший половину ног, держался на последнем издыхании, еле плелся, уже не гудел, а визгливо скрипел, и, кажется, даже огрызался, когда Гоша посылал его пинком вперед на погибель.