Текст книги "Перезагрузка"

Глава 2

Игорь с трудом разлепил веки, попытался приподнять голову и застонал. Боль ударила из затылка, разошлась веером по всей черепной коробке и звонким резонансом отдалась в зубах. Игорь лежал на жесткой койке, яркий желтый свет бил из плафона, укрепленного на высоком потолке. Игорь осторожно приподнялся, сел. Огляделся. Так-так… Что-то похожее на камеру-одиночку. Конечно, чуть комфортнее, чем в тюрьме – стены обиты мягким материалом – белым, матовым, в углу нормальный унитаз и обычный умывальник. Тюряга с евроремонтом. Окна нет вообще. Дверь тяжеленная, железная, вместо зарешеченной амбразуры для подглядывания – внимательный глазок видеокамеры. Следовало ожидать… Допрыгался Гоша. Нарвался на оглушительное гостеприимство.

Чем это его? Вроде как из пистолета в шею, но дырки нет. Игорь дотронулся до болезненного желвака на шее, помял его пальцами. Безыгольный инъектор в виде табельного пистолета "Макаров" – вот чем Гошу уговорили. Классная штука, должно быть, для спецслужбистской работы. Тюк – и объект в полной отключке. Сволочи… Сволочь этот Шабалин. Ох, телепортируется сейчас злой Гоша отсюда, найдет эту сволочь, напинает ей по почкам…

Игорь сделал усилие, чтобы погасить боль в голове – не получилось, боль стала лишь сильнее. Жаль… Ну да ладно, терпимо – сейчас выберемся, найдем таблетку аспирина – он всегда хорошо помогал… Гоша закрыл глаза, представил место, куда он хочет попасть – не в квартиру, конечно, там сейчас опасно, а вот дача-резиденция в самый раз. Диванчик в гостиной как живой перед глазами, сейчас мы там материализуемся… Черт, что такое? Почему ничего не выходит? Это же раз плюнуть…

После двадцати бесплодных попыток черепушка разболелась так, что хоть на стену лезь. Гоша в изнеможении упал на спину, закрыл глаза рукой.

Попался. На этот раз попался крепко, надежно. Выходит, инъекция, которую ему вкатили, не только усыпила, но еще и вырубила креаторские способности. Будем надеяться, не навсегда. Ну разумеется, не насовсем – рассосется химпрепарат, переработается в печени, и все будет как раньше. Только вот дадут ли Гоше восстановить свои способности? Следуя логике событий – вряд ли.

Что случилось? Как все это вообще смогло произойти? Где Гоша прокололся, подставился самым примитивным образом? Чего он не просчитал?

Все очень просто. Как и было уговорено, поймал Гоша такси, повез Шабалина в Контору за собственный счет (а что еще было делать – на маршрутке ехать? Свою машину засвечивать?) До здания УФСБ доехали безо всяких приключений; вошли, правда, не через центральный вход, а через какую-то боковую дверюшку, но это не показалось Игорю подозрительным. И когда шли длинными коридорами – пыльными, безлюдными, темными, и даже когда в конце концов оказались в каком-то подвальном помещении, пованивающем канализацией, не ожидал Игорь никакого подвоха. Потому что было у него мощное оружие против предательства, против незапланированного развития ситуации – мозговой сканер, которым был он сам. Он постоянно слушал мысли Шабалина и не слышал там ничего настораживающего. Так, стандартный наборчик: "Сотрудничество, говорит… Добровольное… Ладно, будем сотрудничать. Это даже к лучшему – молодец, парень… Только оформить все как следует… все чин чинарем, а то потом начальство затрахает… Выловить, блин, к черту всех этих придурков-креаторов, и в отпуск, в огород к теще, сто лет в отпуске не был…" И так далее, и тому подобное. Были, конечно, в этом потоке мыслей интервалы, пробелы и многоточия, но Игорь не придал им значения – у кого их не бывает, особенно с бодуна.

Напрасно Игорь не насторожился. Потому что обвели его вокруг пальца – без особого изящества, но вполне грамотно. Шабалин привел его в некий кабинет – вполне чистый, с виду регулярно функционирующий, посадил в приличное офисное кресло и оставил, попросив подождать десять минут. Даже газету дал, чтобы Гоша не заскучал – "Всегда на посту" или что-то в этом роде. А через десять минут Шабалин вернулся, радостный и довольный, в присутствии еще одного господина в сером костюме, достал из кармана пистолет и выстрелил Гоше в шею. Тут-то Гоша и пошел в аут – очухался уже здесь, на уютной кроватке.

И говорила вся эта поганая история о двух не подлежащих сомнению вещах: во-первых, Шабалин знал о том, что Игорь Маслов умеет читать чужие мысли, во-вторых, Шабалин умел свои мысли маскировать. Где он научился этому – на каких-нибудь курсах спецслужб? Но зачем это могло быть нужно – от телепатов прятаться? Или это входило в программу подготовки борцов с креаторами?

Дверь открылась и в камеру вошли двое. Один из них был все тем же Шабалиным, второй – все тем же вторым человеком в сером костюме. Оба держали в руках пистолеты, направленные на Игоря. Боялись его, стало быть.

– Игорь, попрошу без глупостей, – сказал Шабалин. – Неприятно, конечно, что пришлось вас так… усыпить, но это было нужно.

– Что было нужно? – полюбопытствовал Игорь. – Зачем вы так по-свински со мной обошлись? Я же добровольно к вам пришел.

– Теперь мы на равных. Креаторские возможности давали вам огромное превосходство над нами – простыми, позвольте выразиться, смертными. Согласитесь, так трудно вести переговоры. Выход был один – нейтрализовать вас.

– Ничего себе на равных, – сказал Игорь, морщась от боли – каждое движение губами вызывало ответные вспышки в затылке. – Я валяюсь здесь на шконке – тупой, растительный, как овощ, а вы наставили на меня сразу две единицы огнестрельного оружия. Это равенство? По-вашему, по-фээсбэшному, это равенство?

– Фээсбэ не трогай, – пробасил второй – среднерослый, темноглазый, плотный, сильно набычившийся, и, очевидно, не такой патологически вежливый, как штабс-капитан Шабалин. – Оно, ФСБ, между прочим, таких как ты, от всяких там охраняет, а благодарности от вас вечно никакой.

– Скажите, от кого оно меня охраняет, и благодарность сразу же последует, – сказал Игорь, удивляясь сам себе. Только что мечтал порвать в клочки любого, кто виноват в его теперешнем унизительном статусе, и нате – скатился вдруг в ироничный, неуместный при дикой боли в башке юморок. – Вы, господа тайные агенты, ничем не проявляете свою деятельность – вернее, ничем хорошим. Тайно варите свои гнусные делишки. Каких же вы благодарностей ждете? И за что? За то, что проблему креаторов запустили до кризисного состояния? Или за то, что хорошему человеку в шею стрельнули?

– Это ты что ли хороший? – взъярился плотный. – Да таких как ты…

– Николай, перестань, – одернул его Шабалин. – Ты забыл, о чем поговорить пришли?

– Все он забыл! – встрял Игорь. – У таких как он вечно кулаки чешутся – фингал на морде кому-нибудь нарисовать. И вообще, я не понимаю, зачем вы сюда вместе пришли – не сочетается это как-то. Общая схема понятна – добрый следователь, злой следователь. Только вот действовать вы должны по очереди, а не одновременно…

– Кажется, кто-то тут говорил о сотрудничестве, – протянул Николай. – Так, блин, давай сотрудничать, пока из тебя мозги не вышибли! Болтаешь много!

– Хорошо, буду болтать меньше, – сказал Гоша, сложил руки на груди, уставился в потолок и замолчал.

– Ты знаешь кого-нибудь из креаторов лично? – голос Николая.

Молчание в ответ.

– Ты говорил, что знаешь, как выйти на креаторов, как их отловить. Адреса есть?

Молчание.

Бычок Николай взревел, кинулся к Игорю, совершенно очевидно собираясь применить меры физического воздействия, немедленно напоролся на кулак и оказался на полу, на четвереньках (ударил Игорь со страдальческим выражением лица – голова просто лопалась, любое движение доставляло муку). Шабалин с пистолетом дернулся, но стрелять не стал.

– Злой следователь себя не оправдал, – сказал Игорь, медленно приходя в себя, чувствуя себя пациентом зубоврачебного кабинета. – Попробуем теперь с вами, Павел Сергеевич. И не вздумайте драться – хоть я сейчас и не в форме, скрутить вас обоих сил у меня хватит. Лежу и не дрыгаюсь только из-за врожденного пацифизма.

Врал он. Врал безбожно. Все силы его ушли в этот единственный удар – слава Богу, точный. Пожалуй, сейчас Игорь и встать не смог бы без посторонней помощи.

– Прошу прощения за Николая, – Павел Сергеевич скорбно сжал губы. – Нервы у него немножко не в порядке – это после работы в Чечне. Мы действительно хотим сотрудничества, причем очень тесного. Нам очень нужна ваша помощь, Игорь Михайлович.

– Зачем же вы приволокли сюда этого? – Игорь показал на Николая, уже поправившегося, вставшего на ноги, зыркающего на Гошу мрачнейшим взглядом. – Он же психопат натуральный. Его вообще к делу подпускать нельзя.

– Извини, Игорь, я действительно того, не по делу сорвался, – сказал Николай, – день сегодня такой тяжелый, с утра все наперекосяк идет. А здесь я потому, что занимаюсь этими самыми креаторами. Я это дело веду еще со времен Селещука, поэтому еще неизвестно кто кого привел – Павел меня или я его. Достали меня эти креаторы в последнее время просто до невозможности, а тут вот тебя – креатора – увидел, нервы и не выдержали. Извини.

– Стало быть, ты – начальник группы? – спросил Игорь, переходя на ты и подчеркивая тем свое равенство.

– Что-то вроде этого, – уклончиво сказал Николай.

– И в каком же звании? Кстати, фамилию свою тоже неплохо бы назвать, и корочки соответствующие показать.

– Попозже. Рановато пока.

– Что-то вы неправильно делаете, господа офицеры, – заявил Игорь, поворачиваясь на бок и приподнявшись на локте. – Точнее, делаете неправильно все, что только можно, и вызываете у меня этим крайнее недоверие. Может, я чего-то не понимаю, но, по-моему, вы должны были привести меня в нормальный кабинет, взять показания, посвятить в курс дела, дать мне определенный допуск и познакомить с вашими документами – с той информацией, которая у вас уже имеется. А вместо этого валяюсь в какой-то конуре под прицелом пистолетов и подыхаю от головной боли. Это называется незаконный арест без ордера, и вы сами прекрасно понимаете, чем это пахнет.

– Все не так просто, Игорь Михайлович, – начал Шабалин. – Имеются определенные трудности, которые могут стать препятствием…

– Давай я скажу, – перебил его Николай. – Проще надо говорить. Ты, Игорь, жить хочешь?

– Допустим, хочу.

– Мы тоже хотим, чтобы ты жил. Поэтому ты здесь и валяешься.

– Не вижу связи.

– Ты – в розыске, Игорь. Ты скрываешься уже семь месяцев, тебя ищут по всей стране.

– Что-то я не слышал, чтобы меня объявляли в розыск, – заявил Гоша. – Я бы давно об этом узнал.

– В официальном розыске ты не числишься, но на самом деле тебя ищут очень даже активно. Конторе известно, что ты – креатор, и что именно ты убил Селещука. И на фоне всех этих дел с креаторами, которые сейчас разворачиваются, ты – подозреваемый номер один. Если бы мы с Пашей привели тебя официально – вот он, Игорь Маслов, сам явился, то я гарантирую, что сделали бы тебе ордер за пять минут, и сидел бы ты сейчас не в комнатке с мягкими стенками, а в изоляторе временного содержания, в компании убийц и всякого ворья.

– Так вы что – не контора? Почему ты говоришь о ФСБ в третьем лице?

– ФСБ мы, – мрачно буркнул Николай. – Только мы с Пашей за дело болеем, понимаешь? В городе по поводу креаторов сейчас такое творится… черт ногу сломит. Официально этим делом УВД занимается, а мы так – с боку припека. А если глубже копнуть, то тут вообще толпа заинтересованных – у нас в конторе несколько групп, каждая под себя это дело тянет. У увэдэшников тоже трам-тарарам – финансовые боссы на них давят, боятся, что продажи электроники упадут. Да еще всякие банкиры суются, администрация города, даже политики – у всех свои интересы. Если бы ты выплыл на свет божий – порвали бы тебя на куски сразу. Ну, скажи, что нам с Пашей делать было в такой ситуации? Тебе сразу все выложить – так ты бы моментально понял, во что вляпался, сдрейфил и сбежал. И снова нам самим в этом дерьме разбираться… Появился ты неожиданно, застал нас врасплох, времени соображать у нас не было, поэтому мы сделали первое, что на ум пришло – вкатили тебе дозу кое-чего, чтоб нас не поубивал, а переговоры отложили на потом. Вот, сейчас и разговариваем, объясняем тебе ситуацию. Въезжаешь потихоньку?

– Въезжаю… Что вы мне такое вкатили?

– Чего ему вкатили? – Николай замялся, вопросительно посмотрел на Шабалина.

– Спецпрепарат это, – сказал Шабалин, – название его разглашать не имею права. Вы не волнуйтесь, Игорь Михайлович, препарат штатный, ничего особого там нет, здоровье ваше не пострадает.

– Уже страдает… Когда эта дрянь перестанет действовать?

– Через неделю, не раньше. Препарат длительного действия.

– Дурость вы учинили, дорогие мои шпионы, – сказал Игорь. – Драпать я бы от вас не стал, ни к чему это, а вот то, что вы меня как креатора вырубили, это плохо. Для вас же плохо. Потому что остальных креаторов просто так, голыми руками, не возьмешь. Для этого я нужен. Поэтому теперь придется подождать вам недельку.

– Ждать не будем, – заявил Николай. – И зря ты хорохоришься, Игорь, строишь из себя супермена. Если ты адреса нам скажешь, возьмем мы этих креаторов как миленьких, и пикнуть не успеют. Без тебя прекрасно обойдемся.

– Вдвоем брать будете? – саркастично хмыкнул Игорь. – Силенок у вас не хватит, охрана у них там – будь здоров.

– Не волнуйся, найдем силы и средства. Все сделаем как надо.

– Нет, так не пойдет! – заявил Игорь. – Я сам там должен присутствовать.

– Вы там присутствовать не будете, Игорь Михайлович, – сказал Шабалин, в голосе его прозвучала неожиданная жесткость. – Не будете, и все, это обсуждению не подлежит. Вы для нас – главная ценность, единственное связующее звено, если хотите. Мы вами рисковать не можем и не будем.

– А вот за это я ничего вам говорить не буду! – весело сказал Гоша. – Ну, что теперь со мной сделаете? Током будете пытать? Или гипноз примените? А я не гипнабельный!

– Ну и не говорите, – Шабалин устало махнул рукой. – Не говорите, если не хотите, что ж с вами сделаешь? Это вы правильно – пусть эти креаторы пока побольше всего натворят, побольше детишек девастируют, побольше денег украдут. И еще вы сами говорили – мол, время против нас работает. Что ж, пусть работает. Трудно с вами дело иметь, Игорь Михайлович – мы по-серьезному, а вам бы только в игрушки играть. Пойдем, Николай…

– Нет, подождите! – встрепенулся Игорь. – Так вы что меня, здесь оставите?

– А вы как думали? Во-первых, для вас так безопаснее, во-вторых, вы пока не готовы к сотрудничеству. Полежите, подумайте. Если хотите ждать неделю – пожалуйста, ждите. Едой мы вас обеспечим. Телевизор, извините, поставить не можем, все ж таки вы – креатор. Вот книжек принести можем. Вы какие предпочитаете? Я вот классику люблю. Толстой, Пушкин, Горький, Фадеев. Ананьев вот хорошо пишет – «Танки идут ромбом». Читали? У меня собрания сочинений дома стоят – еще в советское время по подписке покупал…

– Сами читайте своего Ананьева, – сказал Гоша. – Предлагаю сделку. Я вам все расскажу прямо сейчас. Только таблетку мне от головы дайте. А вы меня на волю выпустите – тоже сегодня. Не могу я в такой конуре томиться – у меня клаустрофобия. Я обещаю не сбегать с концами, буду поддерживать с вами связь. Если буду снова нужен, вы меня в любой момент найдете. Пойдет?

– Отчего ж не пойдет, – пробасил Коля. – Прямо сейчас и приступим.

– Нет, ты подожди, – Шабалин, похоже, перепугался. – Куда мы его отпустим? Он же снова навсегда пропадет. И потом, он же сейчас нейтрализованный, защищаться не сможет, а если кто нападет на него?

– Не пропаду, – заверил Игорь. – Кто мне гарантировал свободу? Вы, господин штабс-капитан. Так вот: я, в отличие от вас, обещания свои выполняю.

– Пойду за диктофоном, – сообщил Николай. – А ты, Паша, не бойся. Кажется мне, что Игорь – наш человек. Опять же, за дело он болеет, понимает, что без него креаторов не возьмем. А он их повязать мечтает не меньше, чем ты…

– Ладно, – сдался Шабалин. – Под твою ответственность, Николай.

* * *

Когда-то, в странном далеком сне, казавшемся реальным больше, чем сама реальность, Гоша Маслов уже попадался в лапы правоохранительных органов, и вырвался из них быстро, без особых последствий. Даже неплохие отношения со служителями закона тогда установил. Как ни странно, и на этот раз получилось почти так же – если не считать инцидента с инъекцией, кратковременной драки с Николаем, и головной боли, не снимающейся никакими таблетками.

На разговор ушло два часа. Конечно, Игорь не сказал многого – выдавал информацию осторожно, скупыми, тщательно отмеренными дозами. Он нисколько не сомневался, что заляжет на дно, как только окажется на свободе. Уйдет в подводное плавание без позывных. Ушлые спецслужбисты обманули его сразу же, как он только доверился им, и у него не было оснований доверять им дальше. Он выдаст им все, что знает про креаторов – адреса, явки, пароли. Никнеймы и прочие сетевые заморочки. Николай, в сущности, прав – при наличии такой информации повязать всех этих придурков не так уж и трудно. Пусть их арестуют, судят по российским законам и посадят в тюрьму – именно таков был сценарий, ради которого Игорь произвел перезагрузку и похерил все, что удалось ему сделать в сценарии предыдущем. Теперешний удел Игоря – удрать, восстановить свои способности, и наблюдать за происходящим со стороны. Сохранить себя как свободную личность. А что касается выполнения обещаний… Признаем честно – Игорь Михалыч Маслов никогда особой честностью не отличался. И совесть его по этому поводу не мучила – жизнь дороже.

К удивлению Игоря, "диктофон" Николая оказался крутым ноутбуком с автономным питанием. Что ж, компьютер так компьютер – все равно Игорь был нейтрализован, не мог им воспользоваться, чтобы нырнуть в киберспейс. В память устройства пошли подробные сведения об "Упырях", "Джойнтах", "Морганах", "Птицеловах" и прочих группировках, а также об отдельных "диких" креаторах. Узнав о роли Грызуна Боброва, Шабалин присвистнул, а Коля так и вовсе стукнул себя по коленке и выразился тихо, но нецензурно. Игорь дал советы, как лучше произвести захват "Птицеловов", даже нарисовал схему здания завода железобетонных конструкций. Пожалуй, на этом роль его была сыграна полностью.

И теперь он шлепал по улице Ильинской, время от времени останавливаясь и озираясь, чтобы проверить, нет ли за ним хвоста.

Хвоста не наблюдалось. Гоша готов был в этом поклясться.

Неужели его на самом деле просто так отпустили? Правда, дали ему навороченный мобильный телефон для связи, но Игорь запихнул его в мусорный контейнер, сунул в кучу гниющего хлама, едва отмахал от здания УФСБ полкилометра. Гоша был уверен, что запеленговать его местоположение по этому спецаппаратику – раз плюнуть.

Ладно, отлично. Теперь поймать машину, поехать куда-нибудь подальше, на Автозавод, сменить тачку и посетить Сормово, запутывая следы. Из Сормова – снова на тачке – обратно в верхнюю часть города, куда-нибудь на Белинку. А оттуда уже пёхом, через парк Пушкина – в квартирку, о которой не знает ни один пес в этом городе, записанную на чужое имя – самую малопосещаемую и незасвеченную из трех его квартир. Там есть все что нужно – мясные консервы на пару месяцев, полтонны шоколада, грим, парики, лекарства. И бабки, конечно, куча денег. А дальше… На дачу? Нет, там опасно – хоть в нынешнем эпизоде, переигранном заново, дача и не фигурировала, все равно можно проколоться. Сбежать из города совсем? Тоже не лучший вариант – выезды могут контролироваться. Ладно, увидим… Самое оптимальное – перележать неделю (если Шабалин не соврал), дождаться, когда кончится действие отупляющего препарата, снова стать тем, кем уже привык быть, стать креатором, да что там – суперкреатором, а тогда уж сам черт ему не страшен.

Все не так уж и плохо. Он вырвется. Креаторов отловят. Все будет как надо. И тогда сюжет можно будет считать удачным. Удачный сюжет с хэппи-эндом – чего еще нужно?

Гоша тяжело вздохнул и поднял руку, останавливая встречную машину.

* * *

Боже, как ему не хватало сейчас утраченных способностей! Насколько он, оказывается, привык сканировать пространство на сотни метров вокруг себя, слушать чужие мысли, улавливать сигналы опасности, без особого напряжения контролировать и переделывать по собственной прихоти любую ситуацию. За два часа вынужденных скитаний по Нижнему Игорь измотался до предела. И когда он наконец открыл дверь своей квартиры, то в первый раз почувствовал себя почти счастливым.

В первый раз с тех пор, как снова увидел Милену живой.

Он не сказал ей, чего стоила ему перезагрузка. Говорил ей об этом спокойно и непринужденно – как будто стирание предыдущего бытия и перемещение в определенную точку жизненного пути было для него всего лишь легким нажатием на кнопку.

Он вспомнил, как это произошло. Как стоял он в канале киберспейса – фальшивой удлиненной яме, вырытой несуществующими чертями, в самом центре огромной кучи испражнений, созданной его гнилым воображением. Вспомнил, как выл от бессилия, от боли, от разрывающего душу страха. Детского страха – кошмаров мальчика, заблудившегося в доме с привидениями. Он пытался вспомнить свою маму, теплые ее руки, ласковый голос, но не мог – все реальное отодвинулось от него, заместилось выморочной фантазией, и вместо матери рисовался вдруг в памяти разъяренный, древний, давно умерший бог, пожирающий собственных детей. Он глядел на свои руки, и видел на их месте звериные лапы с кривыми окровавленными когтями. Его кожистые крылья хлопали, рассекая воздух, его хвост метался из стороны в сторону, вышибая роговыми шипами из стены осколки камня. Он слышал потусторонний зов: ты наш, приди к нам, стань нашим хозяином, займи подобающее тебе место, о великий! Он знал, что стоит только пожелать – и он навсегда останется в этом мире, и любая его прихоть будет исполнена немедленно, и не нужно будет думать о хлебе насущном, о душе кровоточащей, о мелких противных людях, столь охотно гадящих друг другу…

Мила… Он убил Милу. Конечно, можно было свалить вину на Грызуна, на его толстый заскорузлый палец, нажавший на курок, на пистолет, выплюнувший пулю, проткнувшую Милку насквозь. Но на сам деле был виноват только он – Игорь Маслов, гнусный креаторишка, потащивший с собой чудесную девушку, чтобы потешить собственное тщеславие, запихнувший ее в жертвенную мясорубку.

А еще он убил людей. Много людей. Пусть не все они были хорошими – ему ли было решать, отнимать у них жизни или нет? Он просто убивал их, размазывал в кровавые пятна, как комаров, давил их ногами, как лягушек, гордо шагая к своей цели. Он не думал о том, что каждое убийство проделывает прореху в его душе, вырывает из нее огромные клочья, превращая в истлевшую дырявую ветошь. Кажется, в виртуальном мире не было надобности в таком атрибуте, как душа. Совершенство тела и мозга заменяло ее с лихвой.

Ему оставалось немногое – отбросить остатки того, что некогда было душой. Выкинуть за ненадобностью.

И что тогда? Стать своим в сонмище богов?

Перестать быть человеком – в любом случае. Вот оно что.

Он наивно полагал, что справился с Иштархаддоном. По всему выходило наоборот – Иштархаддон справился с ним. Использовал Игоря, выжал его как половую тряпку. И теперь Иштархаддон из рода Слышащих Иштар требовал последнего – торжественного финала, вознесения на Верхнее небо, где, как известно, обитают свирепые ассирийские боги.

– Хрен тебе, Хадди, – злобно сказал Гоша. – Я все изменю. Переиграю. Вернусь в ту точку, когда еще не перестал быть человеком.

– Ты снова хочешь стать варду? – немедленно отозвался ассириец. – Стать презренным рабом, питающимся мясом себе подобных? Чего ты желаешь – вернуться к непристойной интеллигентской рефлексии? Что нового это может тебе дать? Вспомни себя до того, как тебя осенила благодать – кем ты был? Аморфным слизняком, с трудом ползущим по шершавой поверхности жизни. Каждый мелкий бугорок казался тебе холмом, каждое незначительное препятствие – вовсе уж непреодолимой горной цепью. Теперь ты стал орлом, широко распростер крылья свои. Ты смотришь спокойным и властным взглядом на ту мелочь, что распласталась перед тобой в ужасе. Тебе осталось сделать лишь несколько взмахов крылами, чтобы достичь Верхнего неба, но ты лелеешь рабскую мечту войти в неисправимое пике и разбиться о землю.

Да, это он, Хадди. Все еще жив – более того, как говорится, живее всех живых. Откуда он, дремучий дикарь, знает такие умные слова – "интеллигентская рефлексия", "аморфный слизняк"? Да как же ему не знать, если он – и есть сам Игорь, плоть от плоти его, кровь от крови, серое вещество мозга от серейшего его вещества.

– Ты – вторичен, – сказал Игорь. – Даже не представляешь, до какой степени ты вторичен. Тебя вообще уже не должно быть, ты не предусмотрен сценарием. Почему ты все время высовываешься?

– Наоборот, я – первичен! – хохотнул Иштархаддон. – Это ты – второстепенный персонаж. Ты ведешь себя неестественно, поступки твои ничем не мотивированы, ты бессмысленно мечешься и просто разваливаешься на части. Я, твоя сильная половина, и есть настоящий главный герой – колоритный, с цельным и сильным характером. Моя мораль жестока, зато ясна. Ты же, как и положено обычному живому человечку, слаб и непоследователен. Ты сам не знаешь, чего хочешь.

– Теперь знаю, – сказал Игорь. – Я все переделаю, понял? Я стану гуманным, я больше не буду убивать. И тебе, дерьму этакому, не будет места в следующей части. Я уже не буду нуждаться в твоих услугах.

– Посмотрим, – холодно заметил Иштархаддон.

Игорь закрыл глаза, глубоко вздохнул… Вызвал в памяти таблицу записи… Он еще не разу не перезагружался. Он даже не продумал как следует этот ритуал – не было надобности, надеялся до последнего, что все как-нибудь выправится. Просто оставлял строчки записей – так, на всякий случай. Это должно быть совсем несложно – нажми на кнопку, получишь результат. Ага, вот они, записи, сэйвы. Вот он, нужный слот – прямиком в 27 мая две тысячи шестого, в тот день, когда не было убито еще ни одного креатора, когда Шабалин еще не явился в гости к Милене. Придти к Милене, объяснить ей все (конечно, без лишних ужасных подробностей), встретить Шабалина и предложить свои услуги. Все должно делаться по-другому – без крови, чистыми руками. "Руками закона", – так, кажется звучит литературный штамп. Только бы получилось…

Должно получиться. Обязательно должно. Игорь обозначил курсором нужную строчку, потянулся к кнопке с красной, гипертрофированно яркой надписью "Load game"[6]6
  Загрузить игру (англ.)


[Закрыть], нажал на нее.

И ухнул в бездонный омут, заполненный густой, тягучей как слизь удушающей болью.

* * *

Бр-р-р… Игорь помотал головой, отгоняя видения. О таком лучше не вспоминать. Как он выкарабкался тогда, как не утонул, не захлебнулся, смог выкарабкаться на поверхность жизни из пучины небытия? Он сам уже не помнил. Перезагрузка оказалась делом чертовски тяжелым, на грани выживания, на грани сумасшествия, и вряд ли он еще когда-нибудь отважится на подобное. Ну да ладно, все это уже в прошлом. Теперь действовать аккуратно, не проколоться, и все будет в порядке.

Спать, спать – вот чего ему хотелось. Игорь добрался до кровати, рухнул, не раздеваясь, и сразу же заснул.

* * *

Пробуждение было мгновенным и очень болезненным. Непонятная сила навалилась на Игоря со всех сторон, дернула вверх, перевернула на живот, заломила руки за спину. Он распахнул глаза и сразу же увидел ствол пистолета, направленный прямо ему в лоб. На запястьях щелкнули наручники.

– Отлично, – сказал Николай. – Чистая работа, взяли тепленьким.

Два дюжих молодца в камуфляже сдернули Игоря с дивана и поставили на колени, на пол. Еще двое громил аналогичного вида стояли у стены и рассматривали Гошу с интересом, как некую экзотическую зверушку.

– А говорили, что он очень крутой, типа как Шварценеггер, – сказал один из них. – А так вроде ничего особенного.

– Вы что делаете, сволочи? – захрипел Игорь. – Предъявите документы, ордер.

– На тебе документы, – сказал Николай, и ткнул в нос Игорю раскрытую картонную книжицу. "Блохин Николай Юрьевич", – было написано там, больше Гоша прочесть ничего не успел. – На тебе ордер, – сказал Николай и быстро махнул перед его носом какой-то бумажкой. – Все чин-чинарем, понял? Тащите его в машину, ребята.