Текст книги "Святитель Николай Чудотворец"

Или вот еще несколько случаев чудесного покровительства Угодника православным в борьбе их с дикими инородцами вятского края. В 1661 году некто Хрисанф, с сыном своим Памфилом, с Малмыжа, села Бурца, показали в соборе протопопу с братией, как их освободил святитель от калмыков.

«В прошлых годах, – говорил Хрисанф, – взяли в плен калмыки его, Хрисанфа, жену его, Христину, и детей их, Памфила и Егора. До плена жили они, Хрисанф с женою и детьми, в Уржумском уезде, в пяти верстах от города. Три года находились они в плену. Много раз покушались бежать, но не могли, и зато много беды, скорби и тесноты перенесли от зловерных калмыков. А родом они, Хрисанф с женою и детьми, вятчане и потому слыхали о чудотворном Великорецком образе святителя Николая, что много чудес бывает от этого святого образа. Когда они обещались, если Бог вынесет их из плена, идти на Вятку помолиться чудотворному Великорецкому об разу святителя и справить молебен, то в тот же день побежали и, по молитвам святого Николая Угодника, не встретили от безбожных никакой опасности. Таким образом, в добром здоровьи освободились они из плена, благодаря Господа Бога и угодника Его, святителя Николая».

В 1662 году другой человек, Иван Ерофеич, рассказал там же, в соборе, протопопу Маркеллу с братией о подобной же милости Чудотворца, оказанной ему.

«Шел он дорогою из Сибири, заблудился и зашел в жилища уфимских башкирских татар, вверх по реке Бисерди. Эти зловерные обступили его, стеснили, заговорили между собою своим языком и зверски смотрели друг на друга. Видя злой умысел их и конечную беду свою, он стал призывать на избавление свое великого чудотворца Николая, святителя Тихона Чудо творца, святителя Великопермского Стефана, Герасима, Питирима и Иону, и святую великомученицу Екатерину, чтобы избавиться ему от насильственной смерти. Из глубины сердца воздохнул он и, молясь святителю Николаю об избавлении своем от зловерных татар, обещался в душе своей идти на Вятку и совершить молебен Николаю пред Великорецким чудотворным его образом. В этот час со стороны леса выехал черемис, увидел татар и услышал речи их, как они говорят между собой своим языком и хотят ножом зарезать его, Ивана. Тогда черемис начал всячески грозить им, татарам, взял его из рук их, направил его на дорогу и еще пищи дал ему».

Еще поразительнее следующее чудо избавления Угодником от такой же опасности служивого человека, стрельца Ивана, Петрова сына, Слободиных, из Тобольска. В 1695 году он пришел в Вятку из Сибири, по обещанию своему, поблагодарить святителя у его образа, и здесь в соборе рассказал протопопу Иоанну Симеонову вот что.

«В прошлом, 1694 году, – говорил он, – в месяце августе десятого числа, послан был он, Иван, из Сибири, из города Тобольска в провожатых до Москвы к царскому величеству, за послом из степи от татарского князя Буштухана с дарами в Москву к великим государям. Побывши в Москве, посол тот с товарищем своим, иноземцем же, отпущен был, по указу великих государей, из Москвы до Казани, а от Казани в Сибирь до города Тобольска. В провожатых указано быть тому же служивому человеку, Ивану.

Когда они втроем поехали из Казани в Сибирь степью, то на них наехали калмыки и, схватив, начали их грабить. Связали им руки и ноги и шеи стянули арканами. После того посла с товарищем связанных оставили в стороне от дороги, а его, Ивана, завезли в болото и тоже оставили связанным. Затем они стали между собою говорить калмыцким языком: «Убьем-де этого русака». Один же из калмыков оспаривал эти речи: «Погодим-де, убьем прежде двоих иноземцев, а после их убьем и русака, чтобы-де на нас некому было сказать». И немного отъехав от него, Ивана, они думали и переговаривались между собой часа с три и больше. Он же, Иван, те калмыцкие их речи понимал и даже умел кое-что говорить на их калмыцком языке. Затем калмыки обратились к нему, Ивану, и начали приготовлять луки свои и стрелы на смерть его. Видя их ужасную решимость и познав приближение смерти своей, Иван вспомнил в уме своем о чудотворном Великорецком образе святителя Николая, так как он и прежде этого на Вятке бывал и о том многочудесном Великорецком образе слыхал. В такой окончательной беде своей он обещался идти на Вятку помолиться с теплою верою и со слезами пред чудотворным Великорецким образом – лишь бы ему, Ивану, избавиться горькой смерти и остаться живым помощию и молитвами великого чудотворца Николая. В этот самый час, заступлением его, великого чудотворца Николая, на зловерных калмыков напал страх: они собрали луки и стрелы свои и пустились в бегство степью, а его, Ивана, оставили в болоте связанным. Когда Иван увидел бегство зловерных, то начал опять с теплыми слезами молиться Господу Богу, Пресвятой Богородице и угоднику Их, великому чудотворцу Николаю, усердно обещаясь в уме своем идти на Вятку в Хлынов, в соборную церковь, молебствовать великому чудотворцу Николаю, пред чудотворным его образом Великорецким, при этом написать себе список, сходный мерой и начертанием с чудотворным Великорецким образом, и везти его в Сибирь, в дом свой. В тот час явился ему, Ивану, некоторый человек, лицом молодой, приехав из степи на коне. Он сошел со своего коня, вынул нож свой, разрезал веревку, освободил Ивана и пустил на волю здоровым, ничего ему не сказавши. Когда Иван был развязан, то встал из болота, был здоров и пошел искать двоих иноземцев, товарищей своих. Он нашел их связанными, развязал их своими руками и также освободил их. А тот молодой человек, который развязал Ивана, сел на своего коня, пустился в степь и скрылся из глаз их.

Дивились они такому чуду и прославили Господа Бога и великого угодника Его, святителя Николая Чудотворца.

После того они сели на коней своих и опять отправились в путь свой степью. Дошедши до калмыцких улусов, они взяли от них подводы и так продолжали путь свой. Калмыки из своих улусов дали им от себя провожатых двадцать человек и проводили их с великою честию двадцать поприщ, до иных улусов».

Таково славное прошлое дивного образа. Обратимся далее к описанию его чествования.

Первый деревянный храм – собор во имя святителя, в который поместили свою святыню хлыновцы, – скоро сгорел. Несчастье это послужило к новому проявлению славы образа: дивная икона, по преданию, сохранилась невредимой в пепле пожара. Кроме того, оно навсегда останется памятно тем, что вместе с этим храмом сгорела и новая древнейшая запись о более замечательных чудесах от явленной иконы. Так как в записях описание чудес начинается с 1554 года, то можно поэтому думать, что это несчастье произошло до этого года. В 1679 году та же участь постигла и новый Николаевский храм, построенный вместо того, первого. Позже образ находился в Вятском кафедральном соборе с приделом святителя, заложенным в 1760 году вместо предшествовавшего ему каменного храма, также оказавшегося непрочным. В течение пяти веков сюда стекался весь христианский вятский край – к Чудотворцу, здесь он изливал свои чудеса, и отсюда-то совершался обетный крестный ход со списком чудотворной иконы на место его обретения, в село Великорецкое. Сам чудотворный образ был утрачен в 1930-е годы.

Русские поселенцы вятского края, вспомоществуемые дивными знамениями угодников Божиих и святителя Николая, несли с собой свет истины в громадные дикие массы окружавших их инородцев. В то же время, история гласит, что оставались еще язычники в ближайших к Москве и ее пределам городах даже среди коренного русского населения. Задача всякого верующего в истинного Бога – учением и жизнью просвещать блуждающих во тьме греховной, и постыдно было нашим предкам, в половине уже пятого века со времени своего крещения, иметь рядом с собой людей, кланявшихся идолам. Сознанием этого стыда объясняется, вероятно, следующее повествование одной древней рукописи о просвещении светом христианства остатков язычества среди древних вятичей и, вместе с тем, о новом содействии великого Чудотворца русскому народу в его христианской жизни.

«В лето 6923 (1415), правящу скипетры великого княжества Василия Дмитриевича и брата его Андрея Дмитриевича, в пределах и градех и во всех весех неверующих просвещаху во Христову веру». Между прочим, и «во граде Мценске мнози (беша) неверующи во Христа Бога нашего. Тогда послани быша от князей великих вои, со многим воинством, и от митрополита Фотия – пресвитер. Живущие мценяне устрашишася и ратоваша на них, и одержими бяху слепотой. Ови же прихождаху, и увещеваху и ко святому крещению. Десятыя недели по пасце, в пяток прием святое крещение мценяне – Ходаны, Юшинки и Зикии, и прозреша. И обретоша крест Господень, яко камень (из камня) иссечен, и образ святителя Николая, яко воин, в руце имущ ковчег, в немже залог Тела и Крови Господни. Во граде вероваху, всяких недуг освобождавшеся; окрест страны живущии прихождаху, всякие болезни свобождахуся, и создаша церковь десятыя недели пятка».

Итак, заботясь об обращении к свету истины ближайших своих подданных, пасомых и руководимых, князь и митрополит послали в город Мценск пресвитера в сопровождении большого войска. Военная сила нужна была, конечно, не для насилия над язычниками, а для защиты православного проповедника от насилия их. И духовная слепота – язычество, идолопоклонство, как и всякая привычка, была дорога ослепленным ей людям; поэтому ранее, нежели голос проповедника-иерея дошел бы до душ их, они могли бы посягнуть на жизнь его. Теперь же, как ни неприятно было закоренелым в язычестве мценянам слышать новое учение, охраняемое оружием, увещание проповедника невольно действовало и проникало в души их. Не будучи в состоянии сопротивляться голосу истины, несколько семейств мценян: Ходаны, Юшинки и Зикии приняли крещение в пятницу десятой недели по Пасхе. Хотя этот пример должен был подействовать благотворно и на других граждан, дело обращения их могло бы идти только очень медленно (потому что трудно людям сразу отрешиться от их заблуждений), если бы не особая милость Угодника к православным, и еще более к язычествовавшим, не помогла последним выйти из мрака неведения. У креста, как бы высеченного на камне, явился образ этого святителя в виде воина, с мечом в одной руке и с ковчегом с пречистыми Тайнами Тела и Крови Господних – в другой. Явление его сопровождалось столькими чудесами исцелений от всяких недугов, что весь город уверовал во Христа и почтил Его угодника. Мало того: если было язычество и в окрестностях города, в селениях, то и оттуда потекли язычники с верою к чудотворному образу и, получая помощь, крестились. Все закончилось мирным торжеством христианства, и недавние враги Христа и Бога истинного ознаменовали это торжество построением церкви Его имени в ту же пятницу десятой недели.

Таково было чудо особенного Промысла Божия о предках нынешнего города Мценска. Потомки этих обращенных мценян на протяжении долгих веков хранили у себя явленный их праотцам дивный образ Угодника. Существовало предание о том, что явился этот образ на большом камне, имевшем очертание креста, у подошвы горы, недалеко от того ее места, где прежде была древняя деревянная церковь во имя святой Параскевы. Церковь сгорела в 1757 году вместе с древними документами о чудесах от образа, при источнике, известном позже под именем Соборного, а тогда называвшемся «Тайником». Близ того же места и стоял большой каменный собор во имя святителя Николая, с пятью приделами, и между ними с одним также в честь святой Параскевы. Здесь-то, на правой стороне главного иконостаса, под великолепной сенью с бархатными завесами, украшенной серебром и золотом по сторонам и неугасимыми лампадами пред ней, пребывал чудотворный образ святителя. По внешнему своему виду, как и все резные образа святителя, он представлял Чудотворца во всем архиерейском облачении, стоящим на орлеце, с мечом в правой руке и ковчегом в левой (сделанными вновь, потому что первоначальные деревянные ковчег и меч хранятся в соборной ризнице особо). Сверху он был обложен богатой серебряной позлащенной ризой и в венце, украшенном камнями. Здесь же в соборе под красивой сенью, по левую только сторону главного иконостаса, равный по размерам образу и чествуемый вместе с ним, находился и крест, вырубленный из камня, по преданию, того самого, на котором явился образ.

В 1930 году собор был взорван. Судьба святынь остается неизвестной. На месте собора построена часовня святителя Николая.

Глава 5
Святитель Николай – покровитель города Москвы

За сколько веков жизни русского государства проследили мы особенное благоговение русского народа к великому святителю? Во скольких местах русской земли наблюдали дивные проявления покровительства Чудотворца православным? Мы знаем, что при усердных молитвах святителю зачиналось русское царство в Киеве и Новгороде, что под явным заступничеством его оно несло испытание и наказание от Бога под игом татарским на всем пространстве уже тогда намеченных его обширных пределов; что с его помощью и с помощью целого собрания отечественных угодников Божиих, молитвенников перед Господом о благе земли русской, оно возродилось и мощно, и быстро начало возрастать в новое, единое, грозное государство Московское. Мы закончили тем временем, когда Москва сделалась сердцем русской земли, а Московский царь и Московский святитель были как бы два ее солнца. Когда жизнь Москвы сделалась средоточием и воплощением всех особенностей жизни прочих мест земли русской, так что – чем жил, что любил, кого почитал, пред кем благоговел русский народ, – тем жила, то любила, того почитала, тому молилась и Москва, и наоборот. И, однако, при всем таком значении Москвы мы почти ничего еще до сих пор не говорили об отношении первопрестольного града к святителю и святителя к нему. Итак, дальнейшая речь наша будет об этом.

Уже в рассказе об истории других святынь имени Чудотворца мы могли заметить, что новая столица возрождавшегося русского царства и в любви к святителю и в его благоговении к ней стояла также во главе земли русской. Она чутко прислушивалась и зорко присматривалась ко всем чудесам Угодника православным в разных краях ее владычества. Она радовалась каждому новому посещению земли русской знамениями покровительства Чудотворца. Она торжествовала и старалась воздать Угоднику еще большую хвалу и снискать его благоволение. Об этом нам прекрасно свидетельствует история чудотворных образов святителя – Зарайского, Угрешского, Можайского и Великорецкого.

Искренняя вера и усердные молитвы Господу и Его угодникам нигде не остаются тщетными, и первопрестольная Москва за свою любовь к святителю подобна многим другим местностям России. Она неоднократно удостаивалась от угодника Божия чудесных проявлений его величия, знамений помощи небесной, возможных только по вере, силою его небесного могущества.

И, прежде всего, свидетельствуя об этих чудесах святителя, Москва с гордостью может указать на то, что этот угодник Божий издревле был избран ею, в твердом уповании на его силу перед Господом, одним из стражей-хранителей ее святилища – Кремля. И еще с большей радостью Москва может засвидетельствовать, что Угодник не покидал своего поста и не посрамил ее упования на него. Речь идет о чудотворном образе святителя, находившемся на Никольских воротах с восточной стороны Кремля. Ворота и образ святителя явились свидетелям многих исторических событий. Они видали славное войско Димитрия Иоанновича Донского, когда оно выступало через них из Москвы в поход против Мамая. Потом чрез них лежал страдальческий путь святителя Филиппа, когда опричники Иоанна вели его с поруганием в монастырь на заточение. В XVII веке они слышали стоны несчастных, подвергавшихся пыткам в их застенках. Через них также был отведен стрельцами в одежде чернеца и другой славный святитель – патриарх Никон. Через них в великую смуту впервые вторглись поляки в Кремль; по изгнании же врагов чрез них вошла в Кремль и освободительная дружина. Потом в царствование царей Иоанна, Петра и царевны Софии ими выступало войско против крымских татар, останавливаясь против них, чтобы помолиться чудотворцу Николаю. Мимо них шествовали на осленке, кропя их святой водой, и восходившие на московскую кафедру патриархи. В 1839 году через них шествовала торжественная процессия в сопровождении государя императора Николая I и наследника его Александра Николаевича на закладку обетного храма Христа Спасителя.

Таковой ряд печальных и славных событий прошел через них и мимо них. Они не только славные врата, они еще святые врата. Их высшая слава была в находившемся на них чудотворном образе святителя Божия Николая, написанном на передней стене их. Дивная слава этого образа упредила почти все вышеуказанные события, ибо образ чудесно явился на них еще при великом князе Василии Димитриевиче, сыне Донского, в 1403 году. Святой угодник был изображен здесь по подобию образа его Можайского, с мечом в одной руке и с храмом в другой. В последнее нашествие неприятельское на русскую землю при Наполеоне он явно всем показал себя здесь несокрушимейшим стражем этого вверенного ему священнейшего места Руси и совершил со своим образом следующее чудо.

Когда, в 1812 году, после сорокадневного пребывания своего в Москве, Наполеон оставлял Кремль, вместе с другими зданиями его он решил разрушить посредством взрыва также и Никольские врата. С этой целью заложено было громадное количество пороха, который и был зажжен. Сила взрыва была такова, что камни, железо, бревна от стен летели в вышину и вдаль на громадное пространство. Пошатнулись стены не только в Китай-городе, но и в Белом городе; лопались стекла в окнах, вырывало самые двери и окна, в домах все – и мебель, и людей бросало из стороны в сторону, а треск и гул взрыва был слышен далеко в окрестностях широкой Москвы. Произошло что-то вроде гибельного землетрясения. Что же должно было статься с Никольской башней и ее воротами? Произошло, однако, нечто неожиданное, явное чудо, явное знамение силы и славы Чудотворца, судя по словам современников – очевидцев этого события. Высокопреосвященный Августин, архиепископ Московский (в своем слове на торжество освящения возобновленного Успенского собора в 1813 году), исчисляя различные чудеса милосердия Божия, явленные в те времена нашествия вражеского в столице, так представляет происшедшее: «Пали твердые ограды и высокие бойницы, но рухлое стекло, покрывающее лик угодника Божия, среди ужасного их разрушения, осталось невредимым. Никольская башня сверху до половины разрушена; стена с северной стороны оторвана, но образ над воротами святителя чудо творца Николая и стекло, покрывавшее лик Угодника сего, нимало не потерпели повреждения. Самый фонарь пред образом, на слабой верви повешенный, взрывом подкопа, разрушившим половину арсенала и башни Никольской, не был оторван». А император Александр I, осмотрев место взрыва, велел увековечить это знамение силы Божией и Угод ника следующей надписью, им данной и на чертанной на мраморной доске под образом святителя: «В 1812 году, во время неприятельского нашествия, твердыня сия почти вся была разрушена подрывом неприятеля; но чудесной силой Божией святый образ великого угодника Божия, святителя Николая, зде начертанный на самом камени, и не токмо самый образ, но и самое стекло, прикрывавшее оный (фонарь) со свещею, остались невредимыми. Кто Бог велий, яко Бог наш! Ты еси Бог, творяй чудеса: дивен Бог во святых Своих».

Если бы мы сто лет назад вошли вглубь Кремля через Никольские ворота, то на этом маленьком кусочке земли мы увидели бы множество храмов, увенчанных еще большим множеством золотых глав. Кажется, что храмами и главами полно все это небольшое пространство, и любящему сыну Руси, знающему, что это – центр, сердце ее, сразу становится понятно, чем жила и живет остальная Русь. А мы, знающие кроме того, как искони наше отечество почитало святителя Мирликийского и чем оно обязано ему, мы ищем среди этого множества церквей храма святителю и, по-видимому, не находим его. Однако только по-видимому, потому что и здесь издавна были и ныне есть храм великому Угоднику, нашему покровителю… Пред нами самая большая глава всего Кремля – золотая шапка Ивана Великого, знаменитая Ивановская колокольня. У подножия ее царственный колокол, соответствующий своей величиной этому великолепному зданию, украшавший когда-то его и наполнявший своим звуком всю первопрестольную столицу. Первые звуки этого царя-колокола раздались во славу того же святителя Мирликийского в день его памяти 6 декабря, а к колоссуколокольне, прогремевшей своим колоколом о славе Чудотворца, пристроен храм имени того же угодника Божия.

До революции 1917 года в храме находился великий свидетель всей прежней и нынешней славы Чудотворца в Кремле – его чудотворный образ «Гостунский». Он представлял нам святителя вполроста, с деяниями его по сторонам, в среброзлащенной ризе, украшенной разноцветными камушками. История этого образа – почти полная история храма Чудотворцу. Гостунским он называется потому, что обретен недалеко от села Гостуни Тихвинского уезда Калужской губернии, или даже в самом селе. Местные предания этого села относительно явления чудесного образа расходятся: по одним – оно было на речке Гостунке, протекающей недалеко от села; по этому случаю, говорят, на этом месте была выстроена и первая церковь во имя святителя. А другие утверждают, что чудотворная икона впервые явилась на озере, находящемся в селе с восточной стороны церкви Чудотворца. Какое предание вернее – решить невозможно, да и не так важно. Зато все предания сходятся в утверждении, что образ явился еще в глубокой древности, и, во всяком случае, не позже конца XV века. К началу XVI столетия образ столь прославился уже знамениями дивной помощи всем с верою обращающимся к нему, что слух об этих чудесах образа дошел до Москвы. Тогда великий князь Московский Василий Иоаннович, желая достойно почтить святителя и явить его славный образ для поклонения большему числу верующих, повелел построить во имя Чудотворца новый каменный храм в Кремле вместо прежнего деревянного, и в этот храм перенести образ из Гостуни. Но самое лучшее – обратимся к летописям самого этого древнего храма, в них об этом пишется так:

«Лета 7014 (1506) повелением великого князя Василия Иоанновича всея Руси, в граде Москве заложиша церковь кирпичную святого и великого чудотворца Николая Гостунского, идеже стояла церковь деревянная старая Николая Чудотворца, по реклу Николая Льняного (против нынешнего Николаевского дворца), и совершиша тоя церковь кирпичную в девятую неделю 7015 г., октября в 1-й день, а освящена бысть церковь святая во имя великого чудотворца Николая преосвященным Симоном, митрополитом Московским и всея Руси, в первое лето государства» того же великого князя. «И постави князь великий Василий Иоаннович в ту церковь икону святого и великого чудотворца Николая Гостунского, которая принесена с Гостунки-речки, и украсив ее камением драгим, от нее же многа исцеления тогда быша и бывают и доныне с верою приходящим».

Это, очевидно, храм, построенный великим князем Иоанном Васильевичем III и его супругой в благодарность святителю за освобождение от монгольского ига. Таким образом, эта летопись говорит нам о существовании храма святителю в Кремле почти с самых древних времен столицы. Скоро, в одно из ближайших царствований, святитель ясно показал, что не напрасно граждане столицы и все православные прибегают к нему, Угоднику, со своими молитвами и почитают усердно его образ.

Летописи повествуют: «В царствование Иоан на Васильевича Грозного в 1553 году, когда объявилась на Москве ересь Матюшки Семенова, сына Башкина, и его единоплеменников, бывшего игумена Троицкого Артемия и Пер фила Малого в Саватах и иных. Царь же, великий князь и митрополит сыскали про них и из их уст слышали, что всех чудотворцев, верующих во Христа и чудеса творящих, похулили, а правила все церковные и соборы в басни вменяли, и осудиша их неисходимыми быти, да не сеют злобы своею роду человеческому, и утвердиша истинный закон христианский, изъясняя св. Евангелием и Апостолом правилы св. Апостол, а прелестных посрамиша. И в которое время у митрополита (Макария) истязалися с Перфилом о чудотворцах, еже глаголют святого Николу проста мужа, и в то время Никола, Гостунский чудотворец, в храме своем у своего образа простил (т. е. исцелил) сына боярского, расслабленного руками и ногами, тулянина, Григория Сухотина, на молебне: во един час стал здрав, якоже ничим вредим, и прииде протопоп Никольский Аммос и того Григория прощенного привел к митрополиту на сбор, и увидав все от самого прощенного, чудо, сбывшееся Богом и Его Угодником, и прославиша Бога, истинного Христа нашего, и угодника Его Николу, иже не оставляет рабов своих, уповающих на Бога, и богохульных еретиков зле посрамиша». Это в 1553 году, а «в 1555 году, – записано там же, – месяца сентября в 7 день, после возвращения из Казанского похода, священа бысть церковь великого чудотворца Николая Гостунского; того же ради, что подписаша и украсиша всякими потребами церковными, а священа бысть Макарием, митрополитом всея России. Бе же на освящении ту благоверный царь великий князь Иван Васильевич всея Руси и с братом своим, с князем Юрием, и с боляры и множеством народа».

Новое доказательство того, что ни одно великое событие в истории нашей не совершалось и никакое важное дело не предпринималось ни народом, ни государями его, без обращения к помощи Чудотворца, без признательности святителю по окончании этих дел. Этот-то подновленный и украшенный храм существовал до 1816 года. В этом же году, ввиду своей трехвековой древности, он был снесен, а престол его перенесен в храм колокольни Ивана Великого, переименованный в Николо-Гостунский собор из прежнего Рождество-Богородицкого.

Несомненно, святитель явил немало дивных знамений от Гостунского своего образа. Об этом свидетельствует обыкновение, долго хранившееся среди благочестивых москвичей, прибегать к Чудотворцу не только в болезнях и скорбях, но и в радостях своих с ходатайством о небесном его благословении. Так, в старину родители московские имели обыкновение молиться пред ним за помолвленных сыновей и дочерей своих.

Икона была утрачена во время революционной смуты. Сейчас в Ризоположенской церкви Московского Кремля находится лишь деревянная фигура святителя Николая Можайского, вырезанная знаменитым резчиком старцем Ипполитом

Особенно чтимый образ Угодника хранился в ныне не существующем Чудовом монастыре (в трапезной Благовещенской церкви). По преданию народному, «из прибегающих к нему с верой в разных нуждах своих, молитвами святителя получают благодатную помощь особенно страдающие неудержимою страстью к пьянству». Основой для этого предания послужило, вероятно, то, что икона эта первоначально находилась в одном питейном доме. Отсюда, уже начиная с 1840 года, слух о ней стал распространяться по всей Москве. К ней начало стекаться много народа и служить пред ней молебны святителю. Об этом донесено было святителю Филарету Московскому, и тогда, по его приказанию (1 октября 1846 года), образ был перенесен в Чудов монастырь. Здесь «для служения молебнов пред иконой всегда находился особый монах».

Остановим свое внимание на знаменитом храме, образце русского храмового зодчества – святого Василия Блаженного, находящемся тут же у Кремля, на Красной площади. В старину, еще до времен Грозного царя, здесь была «Троицкая, что на рву» церковь.

Благодарный Господу за помощь в одолении и разрушении одного хищного гнезда татарского – Казани, Грозный царь в 1552 году 10 октября велел вместо этого ветхого деревянного храма поставить новый каменный о девяти верхах, с приделами главным покровителям земли русской: Божией Матери, ее Покрова, и святителя Николая, его Вятского чудотворного образа Великорецкого. В 1555 году, 29 июля, в день Рождества великого святителя, храм был освящен митрополитом Макарием. 1551–1552 годы, мы знаем уже это, были незабвенные годы посещения столицы названной чудотворной иконою святителя Великорецкою – когда, под впечатлением чудной благодатной силы святого образа, самим митрополитом с него писались многие образа, мерою и подобием равные святой иконе. Один из таких точных списков тогда же, по освящении церкви, приготовлен был по приказанию царя и для этого храма и поставлен в нем, причем, по свидетельству летописи, от чудотворного образа было много исцелений. Список этот был весьма почитаемым гражданами и привлекал к себе много богомольцев. Поэтому сам храм Василия Блаженного – Покровский собор – в древности назывался еще храмом «Николы Великорецкого».

Рядом с Покровским собором (на Никольской улице) ранее находился Николаев ский греческий монастырь (снесен в 1935 году).

Основан он был в XIV веке, и о древности его можно судить уже потому, что еще при великих московских князьях и царях эта обитель называлась монастырем «Николы Старого». Издавна, кроме того, она была известна под именем «Никола – большая глава, что на крещатике» или «у крестного целования», так как стояла она у места крестного целования, при очистительной присяге судящихся граждан.

Этот монастырь был навечно передан греческим инокам за привезенную в Москву копию Иверской иконы Божьей Матери. Первоначально он был русской обителью, только в 1556 году царь Иоанн Васильевич Грозный жалованной грамотой отдал его в подворье приезжавшим в Москву со святой горы Афонской греческим монахам, и с того времени он превратился в обитель греческую. С 1666 года, когда архимандрит Афонского Иверского монастыря Пахомий привез сюда давно желанный в первопрестольной столице образ-копию славной чудотворной иконы Божьей Матери Иверской-вратарницы, обитель прославилась этим образом, стоявшим при ней в часовне и творившим множество чудес. В 1669 году для этой ее иконы была построена часовня при Воскресенских воротах – ныне восстановленная часовня Иверской иконы Божией Матери. В благодарность за этот дивный дар царь Алексей Михайлович тогда же двумя грамотами закрепил Никольскую обитель за архимандритом Пахомием и его преемниками на вечные времена, и службу Божию повелел совершать в ней на греческом языке.

До последних дней существования монастыря чин службы в нем совершался по грамоте 1669 года, т. е. на греческом языке, во все дни, кроме всенощных пред воскресными и праздничными днями и литургий в эти дни, когда священнослужители служили по-гречески, а клир пел по-славянски. При этом богослужении сохранялись многие греческие церковные обряды.