Текст книги "Святитель Николай Чудотворец"

Святогорская Успенская лавра (Свято-Успенская Святогорская Лавра) – право славный монастырь Украинской Право слав ной Церкви в Святогорске (Донецкая область). До 1918 года – Святогорская Успенская пустынь, за штатная, общежительная Харьковской епархии. Эту пустынь называют «Святые Горы» потому, что она раскинулась частью по горам, частью у подножия их. Но почему это «святые»? Мы знаем святую гору Афон, называем так еще холмы «матери городов русских» – Киева, и понимаем эти названия. Почему же еще и местность этой обители и самую обитель называем «Святыми Горами», «Святогорскими»?

Потому что и эти горы, и эта местность, и эта обитель прославились так же, как и названные святые места; потому что это место освящено особой милостью Всеблагого Создателя.

И прежде всего – освятил Творец эту обитель и ее местность дивными красотами природы. «Святые Горы» – две горы, обе меловые. Одна, вся покрытая густым лесом, растет постепенно, отступая немного назад, другая, с голой меловой вершиной, отвесно возвышается над струями Донца из-за тенистых рощ у ее подножия. Своими причудливыми остроконечными скалами, своей белизной она необычайно живописно рисуется на темно-зеленом фоне покрытой лесом другой горы и соседних холмов. А внизу этого узора белого и зеленого цветов, окаймляя его, протекает быстрый и ясный, прозрачный, как хрусталь, Донец, темно-голубой от отражающегося в нем жаркого южного неба, сверкающий и отливающий всеми цветами радуги под лучами знойного украинского солнца.

Но это не все. Господу угодно было эту святую красоту Им созданной природы запечатлеть проявлениями еще более совершенной красоты – чистого человеческого духа.

Обнаженная меловая гора вся изрыта внутри пещерами и ходами, пробитыми в мелу усилием рук иноческих.

Про величие этих мест хорошо сказал святитель Иннокентий, празднуя однажды здесь день коронации императора Николая I: «Много значит живая, разнообразная и величественная природа; еще более значит дух бессмертный с его стремлением к беспредельному, с его предчувствием вечного, с его отрешенностью от всего земного. Но где величие природы сходится с величием духа и составляет единое целое, там невольно останавливаешься в радостном умилении, благоговеешь и возносишься мыслию к Создателю всяческих. Много ли же есть на лице земли нашей, где бы дух и вещество сошлись так наружно и выразили свое взаимное действие так явственно, как здесь? Рука природы, она произвела эту дивную скалу, которая целые тысячелетия готова, по-видимому, пасть, и целые тысячелетия стоит несокрушимо, посмеиваясь изменчивости вод, текущих у ее подножия. Бессмертный дух, он слабыми руками человека проник в сердце сих гор, освятив мрачные недра их молитвою и утвердив среди них престол Богу живому».

Так дивно и священно это место, что и уста знаменитого витии не находят в себе достаточно слов, чтобы описать всю славу его. Господу угодно было, однако, возвысить эту обитель еще более – славой имени великого угодника Своего, святителя Николая. Его образ явился здесь на меловом столбе пещерного храма. И этот храм был затем посвящен имени святителя Николая.

Время основания пустыни нет возможности определить точно. По летописям это место известно еще с 1111 года. Тогда русские князья здесь, на берегах Донца, одержали славную победу над половцами. Но, может быть, прославилось оно как святое и гораздо ранее. По виду его пещер и ходов, по их обширности и устройству, по их сходству с пещерами и ходами Киевскими, можно думать, что они так же древни, как Киевские, и ископаны иноками еще во времена святых Антония и Феодосия Печерских. Во всяком случае, «несомненно, что выходцы лавры Печерской основали нашу обитель, – говорит один настоятель ее. – О том свидетельствуют, кроме ископанных пещер, храмовые праздники, сходные с Печерскими, и память святителя Николая, особенно чествуемая в Киеве и, вероятно, оттуда к нам перенесенная. Есть, однако, у нас и другое предание об основании Святогорской обители, весьма замечательное. Говорят, будто однажды иноки афонские, плывшие в Россию, приняли ошибочно устья Дона за Днепровский лиман и, подымаясь вверх по реке, нашли это место, которое так живо напомнило им родную местность святогорскую, что они решились тут поселиться и даже сообщили сладкое название Святогорья неведомым доселе скалам». Тогда еще эти горы служили местом подвигов для ревностных и благочестивых иноков. После того они служили убежищем православных и отшельников от диких и жестоких монголов. Как страж земли и веры русской, стояла затем обитель на порубежье населенных владений Московского государства и степных южных пространств, владений хищных татар. С вершины гор более чем на сорок верст вдаль можно было видеть все окрестности. Этим и пользовались в старину иноки. Отсюда они следили за крымскими хищниками и вовремя предупреждали Русь об их набегах. Даже в 1680 году эти ордынцы вторглись в окрестность обители и увели тогда в плен начальника ее, архимандрита Иоиля.

Еще менее чего-либо точного можем мы сказать о чудотворном образе святителя Николая Святогорского. Знаем только, что после упразднения монастыря в 1786 году, когда он и все земли его подарены были императрицей светлейшему Потемкину, пленившемуся красотой этого уголка, слава святого не покидала этого места и бывшей обители среди народа. Весь южный край попрежнему стекался сюда, и именно к иконе святителя, для молебствования пред ней, с усердием припадал к славной иконе и в простоте и величии своей веры уносил с собой отсюда горстки земли и частички мела для употребления от недугов.

Новые времена для пустыни и славы ее начинаются с половины XIX века. В 1844 году потомки великолепного князя Тавриды выразили желание восстановить древнюю обитель. Снова ей были возвращены ее горы с покрывающими их лесами. Соединенные усилия крупных местных землевладельцев-помещиков и других почитателей этого святого места украсили обитель богатыми строениями. Руководясь чувством глубокой любви к природе и понимая красоты ее, строители воздвигли белые храмы и здания новой обители в полной гармонии их стиля с видом и очертаниями самых гор. Кажется при виде обители, как будто и храмы эти, и все здания искони составляли одно органическое целое с самими скалами, к которым они прислонились, как будто они – прямое продолжение остроконечных меловых масс, на которых возвышаются. Своими правильными и стройными линиями эти создания рук человеческих только еще увеличили безыскусственную очаровательность Святых Гор. Тогда же иждивением помещика Изюмского уезда Малиновского был возобновлен, или лучше, почти вновь создан и храм Чудотворца на вершине меловой скалы, и к нему устроены ходы: подземный – чрез пещеры, и наружный – по уступам гор, в виде крытой галереи, пятьюстами ступеней поднимающейся к вершине утеса.

Явленный образ святителя обычно находился в главном Успенском соборном храме обители, налево от главного алтаря, под сенью, а время с 1 октября до Пасхи – в Покровском храме, и здесь еженедельно перед ним читался акафист. Только по желанию богомольцев, в память его первоначального местопребывания и обретения, его носили в горный храм Чудотворца, где также читался акафист святителю. Трудно описать величественность и трогательность зрелища, когда такой крестный ход с иконою Чудотворца поднимался вверх по пещерам и спускался вниз с молебным пением Угоднику.

Итак, это «место, рукою Самого Творца преукрашенное, видимо, выставленное на удивление всем зрящим, которое из всех подобных ему мест в краю нашем одно удостоилось носить в устах народа название святого – обитель благочестия, упредившая бытием своим едва ли не все прочие обители отечественные, отразившая в себе со всею верностию труженический образ жизни святых отшельников Киево-Печерских и пережившая все ужасы времен Батыя и Тамерлана – храм, куда целый юг стекался за благословением, где преклоняли колена и проливали мольбы за отечество благоверные князья российские, – пещеры, бывшие свидетелями подвигов самоотвержения самого высокого, облитые слезами святых тружеников и, без сомнения, кровью многих мучеников», – это столь славное место, прибавим мы к словам, сказанным в XIX веке владыкой Иннокентием, знаменито еще как место древнейшего чествования и славы великого Архиерея Мирликийского.

События 1917 года и приход новой Советской власти трагично отразились на дальнейшей судьбе Святогорского монастыря, разграбление которого началось с января 1918 года. В 1922 году монастырь был ликвидирован, а на его месте образован Дом отдыха для трудящихся Донбасса. Наступило время окончательного разорения монастыря.

Святогорская обитель была вновь открыта в 1992 году. В этом году монастырю отдали разграбленный и осквернённый, прев ращённый в кинотеатр Свято-Успенский собор. Только в конце 2003 года Святогорскому монастырю были окончательно переданы находившиеся в ведении Славяногорского историко-архитектурного заповедника и сана тория «Святые Горы» жилые и хозяйственные строения.

9 марта 2004 года Священный Синод Украинской Православной Церкви принял решение о присвоении монастырю статуса лавры.

Глава 9
Святитель Николай Чудотворец в русском народном поэтическом творчестве. Народные обычаи, связанные с прославлением святителя Николая

Поюще твоя чудеса, восхваляем тя, всехвальне Николае: в тебе бо Бог, в Троице прославляемый, дивно прославися. Но аще и попремногу составленныя от души псалмы и песни приносим ти, Чудотворче святый, ничтоже творим равно дарованию чудес твоих, имже удивляющеся, вопием к тебе таковая: Радуйся, Царя царствующих и Господа господствующих служителю; радуйся, служителей Его небесных сожителю. Радуйся, людем верным поможение; радуйся, рода христианскаго возвышение. Радуйся, победы тезоименитый; радуйся, венченосче нарочитый. Радуйся, всех добродетелей зерцало; радуйся, всех притекающих к тебе крепкое забрало. Радуйся, по Бозе и Богородице все наше упование; радуйся, телес наших здравие и душ спасение. Радуйся, яко тобою от вечныя смерти свобождаемся; радуйся, яко тобою безконечныя жизни сподобляемся. Радуйся, Николае, великий Чудотворче.

Акафист святителю Николаю Чудо творцу, икос 12

Чтобы сказать всю правду о том, как русский народ благоговеет перед именем святителя Николая, Мирликийского чудотворца, заглянем, наконец, еще в самую глубь народной души. Будем наблюдать отношение народа нашего к угоднику Божию в те минуты и в тех проявлениях, когда простодушный человек русский говорит, выражает, делает то, что есть у него на душе, что ему хочется, что выливается у него само собою. Такую простоту, искренность и правду мы найдем в обыкновенном быте нашего народа, в его обычаях, в его языке, в его песнях, поговорках, поверьях. В них отражается все, чем народ живет, что его занимает, что для него важно, все его радости, горе, любовь и ненависть, почтение и отвращение – отражается только без всякой прикрасы, и потому мы теперь обратимся к ним же.

Недаром святитель Мирликийский слывет ныне по всему миру русским народным угодником Божиим. В данной области мы имеем прекрасное объяснение и подтверждение этому явлению. И, прежде всего, замечательно то обстоятельство, что во всех названных нами видах самобытного поэтического творчества народного: в обычаях, песнях, пословицах, поговорках, поверьях, – мы находим не только присутствие имени святителя, но и немало отдельных произведений, посвященных всецело ему. Знакомясь затем ближе с содержанием этих произведений, мы видим, как имя Чудотворца, память о нем, обращение к его помощи связались с самыми разнообразными сторонами жизни русского народа, оставили по себе глубокое впечатление в его сердце и след в его слове и мысли, а всматриваясь внимательней в эти впечатления и следы воздействия Чудотворца в народных слове и мысли, мы глубже и вернее понимаем причины такого сильного влияния Чудотворца на народ.

Главным человеком в русском народе издавна был крестьянин, хлебопашец, главным его занятием было земледелие, и главной заботой русского человека, поэтому, искони – забота о хлебе и урожае его. Дождь вовремя, вовремя погода, чтобы зной не посушил зеленя, чтобы град не побил хлеба, чтобы мороз не погубил посевы – все это нужно крестьянину, чтобы был у него урожай, чтобы был у него хлеб, и было ему, чем жить, и не было бедности. Больше всего сил и труда клала православная Русь на матушку сырую землю, и больше всего молитв русского народа поэтому возносилось к Небу о помощи ему на его поле. Вот почему, когда наши предки были еще язычниками, не озаренными светом христианской истины, у них были боги добрые, посылавшие живительное солнце, плодотворный тихий дождь, и боги злые, посылавшие гибельную засуху, опустошительную грозу с ливнем, бурей, градом: и этим богам они много молились, жертвовали им и умилостивляли их. Впоследствии русский народ стал молиться одному Богу, Подателю всех благ, и помощи себе в молитвах и заступничества перед Ним искал у святых Божиих. Следы старой языческой веры, однако, долго не исчезали в простом темном народе. Замечательно, что большую часть этих своих прежних верований в добрых, милостивых богов народ переносил именно на святителя Николая, равно как верования в богов грозных – на пророка Илию. Этот святитель многократно проявлял власть свою над водами и ветрами, спасая гибнущих, многих избавлял по их молитвам от бедности и нужды и многих утешал в несчастии. Отсюда в народе сложилась вера в Чудотворца не просто как в угодника Божия, внимающего усердной молитве всякого человека, но как в особого покровителя земледельческого труда и защитника от наказаний грозного пророка Илии, строгого карателя за грехи людские. Вера эта выразилась во множестве различных легенд о святителе, в легенде, например, о том, как Никола милостивый спас ниву крестьянину от града, или в другой – о том, как он помог мужику воз вытащить и не побоялся из-за этого замарать свое райское платье и др. Дважды в году, 9 мая и 6 декабря, бывает чествование Чудотворца. Один раз – когда у крестьянина начинается его страда, полевые работы и его ожидает неизвестное будущее; второй – когда у него все главные дела покончены, плоды трудов все собраны и наступает пора отдыха. Отсюда чествуемые народом Никольские праздники сделались для народа рубежом для разграничения двух столь различных в жизни крестьянина половин года – лета и зимы, и через это они сами вошли и с собою внесли имя святителя во множество народных поговорок и примет. Таковы:

«Два Николы, – говорит одна из них, – один – травный, другой – морозный». Другие продолжают:

«Никола зимний лошадь на двор загонит, а Никола вешний лошадь откормит».

Потом о каждом празднике особо – о летнем:

«Егорий с теплом (и с водой, росой, с летом), а Никола с кормом – с травой». «Егорий с ношей, а Никола с возом».

«Юрий запасает (начинает пастьбу) коров, а Никола – коней».

«Сена станет (т. е. хватит) у дурня до Юрья, а у разумного до Николы».

«С Николы средний посев».

«Городи городьбу (околицу) после Николина дня».

«До святого Миколы не сей гречки, не стрижи овечки», и другие.

А вот поговорки о зимнем празднике:

«Первые морозы Никольские».

«Подошел бы Николин день, будет и зима».

«Хвали зиму после Николина дня».

«Никола загвоздит, что Егорий намостит».

«На Николу зима с гвоздем ходит».

«Коли на Михайлов день закует, то на Николу раскует».

«Коли зима на Николин день след заметает, то дороге не стоять».

«Перед Николой иней – овсы хороши будут».

«На Николу иней – к урожаю».

«Цены на хлеб строит Никольский торг».

«Никольский торг для боярской казны дороже золота».

«Никольщина не ходит с поклоном на боярский двор», – своего всего вдоволь дома бывает.

«До Николы крепись, хоть разопнись: с Николы живи, не тужи».

Отсюда же и множество других разных поверий о святителе, в которых народ-земледелец связывал с именем Угодника наиболее важные и характерные особенности своего быта в весеннее и зимнее время года. Так, например, в связи с тем, что ко времени праздника святителя весною растительность настолько развивалась, что можно было ездить с лошадьми в ночное, в некоторых местах Руси, главным образом в Белоруссии, святитель считался покровителем лошадей. На Николин день, поэтому, белорусские крестьяне в первый раз выводили лошадей на ночной подножный корм в поле и всю ночь проводили в пировании и забавах.

К этому же дню не только воздух, но и вода становились довольно теплыми. Вот почему в Малороссии, по старинному поверью, позволялось купаться только с Николина дня, иначе говорили: «С человека верба выросте», т. е. вырастет она над прибрежной могилой ослушника, искупавшегося раньше, – из вербового креста, поставленного над его могилой. Может быть, здесь отражалась также вера в Угодника как властителя водной стихии, заступника на водах.

Весной поселяне непременно отправлялись в день святителя в храм с молитвой к нему, с просьбой о помощи и надеждой на его заступничество, а зимой они спешили туда к нему же с благодарностью за благополучно истекшее лето.

Знал также издавна народ из жития Чудотворца и о многих чудесных случаях помощи святителя утопавшим в водах и посрамления гибельных козней нечистого духа при этом. Этим объясняется явление святителя Николая Чудотворца и в былине о Садко, богатом госте Новгородском.

«А во сне, – говорит былина, – пришел святитель Николай к нему (Садко), и

 
Говорит ему таковы речи:
Гой еси ты, Садко купец, богатый гость!
А рви ты свои струны золоты,
И бросай ты гусли звончаты:
Расплясался у тебя царь морской,
А сине море всколебалося,
А и быстры реки разливалися,
Топят много бусы, корабли,
Топят души напрасные
Того народу православного».
 

Воинствующая Русь также издревле считала святителя своим особенным небесным заступником, вместе с другими святыми поборниками русской земли. Лучше всего об этом свидетельствуют сохранившиеся до настоящего времени кресты-тельники, носив шиеся нашими воинами-предками под панцирем. На многих из них изображен святитель Николай вместе со святым Никитой, и некоторые из них найдены именно на полях прежних великих битв русских с врагами – с Батыем и с Мамаем. Прекрасно характеризует нам надежду русского воинства на святителя также следующий обычай, соблюдавшийся в древней Москве, когда в ней жили цари. В девятом или десятом часу вечера, когда затворялись и запирались ворота Кремля (в восемь часов зимой и в девять летом), начинала стража стрелецкая так перекликаться: близ собора Успенского часовой страж первый начинал протяжно и громогласно, как бы нараспев: «Пресвятая Богородица, спаси нас!» За ним второй в ближнем притине возглашал: «Святые московские чудотворцы, молите Бога о нас!» Потом третий: «Святый Николае Чудотворец, моли Бога о нас!» Потом четвертый: «Вси святии, молите Бога о нас!» Пятый: «Славен город Москва!» Шестой: «Славен город Киев!» Седьмой: «Славен город Владимир!» Восьмой: «Славен город Суздаль!» и так называли Ростов, Ярославль, Смоленск и проч. Потом первый опять начинал: «Пресвятая Богородица» и т. д. Ясно видно, кого наряду с Божией Матерью и русскими угодниками Божиими русские воины считали своим защитником и покровителем. А основу этого верования в покровительство Чудотворца русскому оружию, кроме постоянного обыкновения обращаться к нему за помощью, прекрасно объясняет следующая строфа духовного стиха народных певцов:

 
«Никола – имя знаменито,
Победе тезоименито,
Побеждает агаряны,
Утешает христианы».
 

Помощник в бедах, избавитель от всяких зол, освободитель от врагов, святитель Николай в народном представлении являлся вообще устроителем всякого счастья. Отсюда в некоторых местах нашего отечества многие прибегали к Чудотворцу с молитвой перед заключением брачного союза. Благодеяние святителя трем бедным девушкам, передаваемое в его житии, служит прекрасным объяснением былого народного обычая. По крайней мере, подобным попечителем о брачных союзах является Чудотворец в следующей малорусской сказке:

«Посилав, пан козака з лыстом, и ему выпала дорога через лис, и вин як йихав тым лисом, то и надыбав святого Мыколая, що вин вязав лыка – йедно добре, а друге кепське. Але святый Мыколай показався ему в постати (в образе) старого дида. Де той козак, прыйихавши близько св. Мыколая, и дывытьця на тое и повидае: «Що то вы, дидуню, отто робыте?» А св. Мыколай видзывается до него: «А що ж? Ты бачишь добре, що я роблю; лыка вяжу». – «Та я, дидуню, бачу, що вы лыка вяжете; ино не знаю: на шо?» – «Ото – так, казаче; тии лыка, котории я вяжу до купы, то вони свидчать людьскую долю!» – «А чого вы вяжете йедно лыко добре, а друге кепське?» – «Бо так треба; бо и люда таки на свити: есть добрии и недобрии, то треба их так венчаты, щоб были злы с добрымы, а добры зо злыми». – «А то для чого?» – «Для того, бо як бы сье звинчалы сами злы, то вони бы нэ могли у свити жити, а як бы сье повинчалы добры, обое робучие, то воны б з великого добра забулы Бога».

Несомненно, в связи с этим же взглядом на святителя как на устроителя семейного счастья Чудотворец во многих местах на Западе доселе считается особенным покровителем детского и юношеского возраста и празднование ему там носит чисто семейный характер.

Но лучше всего голос народа о святом угоднике Божием высказался в строках следующего духовного стиха калик перехожих, этих типичнейших носителей идеалов русского народа.

 
Егда кто Николая любит,
Егда кто Николаю служит,
Тому святой Николае
На всяк час помогае.
Николае!
Егда кто к нему прибегает,
Егда кто в помощь призывает,
Тому святой Николае
Всегда вспомогаяй.
Николае!
(Николай имя знаменито,
В победе тезоименито:
Побеждает агаряны,
Утешает христианы. Николае!)
Пастырю словесного стада,
Изми мя пекелного ада,
А мы будем прославляти,
Имя твое величати,
Николае!
(Побеждай врагов наших всюды,
Помощник в скорбех нам буди,
А мы будем воспевати,
Имя твое выхваляти,
Николае!)
 

«Тому святый Николае на всяк час помогае…». Кто же из людей не нуждается постоянно в высшей помощи? Есть ли такой счастливец? Спасает ли нас от опасностей, болезни и несчастий здоровье или сила, знатность или богатство?! Поэтому к святому Чудотворцу, после Господа и Пречистой Матери, больше всего прибегали все на Руси, и после Господских и Богородичных – не было у русского народа других более торжественных праздников, чем дни святителя Николая.

Особенное церковное торжество этого праздника всегда сопровождалось и широким домашним и общественным весельем, тем более, что очень часто он был праздником и приходским – престольным, и семейным – именинным. Часто же он был и обетным и праздновался в другое время, осенью или зимою, когда народ или какое-либо частное лицо, благодарное милостивому Чудотворцу за ка кое-либо его благодеяние, по вере в его непрестанное ходатайство за людей пред Богом, давали обещание особенно почтить его хвалой и благодарностью во время всеобщего досуга.

Уже по тому можно судить, что значили для русского народа дни памяти Чудотворца, что у него в самой глубокой древности создались целые обычаи празднования Чудотворцу, называемого «Никольщиной», и что это празднование вошло в массу поговорок и в стихи былин.

Обыкновенно к такому празднику все начинали готовиться задолго, задолго начинали приготовлять к нему и деньги, и излишки в хозяйстве, чтобы почтить Николу Чудотворца с истинно русской широтой души, чтобы, по твердо сложившемуся обычаю, принести щедрый дар и святителю в храм к его образу, и уделить в честь его часть меньшей, нищей братии, и дома и на людях встретить праздник с соответствующими величию дня достатком и обилием. «В Николин день во всяком доме пиво»… «Красна Никольщина пивом да пирогами», – гласят поговорки об этой стороне праздника. В самый праздник, кроме торжественного богослужения в храме с молебном и акафистом святителю, очень многие считали своим долгом также прославить Чудотворца у себя на дому. Во многих местах бывал крестный ход с иконой святителя; где этот праздник престольный, там духовенство посещало все дома прихода со славой святителю, а в старину – по некоторым причинам можно думать – оно всегда и везде это делало. Кроме того, существовал народный обычай ходить мальчикам 6 декабря по домам и славить святого Николу пением особых стихов в честь его, как на Рождество. Вот один из таких стихов:

 
«Микола, Микола святитель,
Можайский, Зарайский,
Морям проходитель,
Землям исповедник.
А знают Миколу
Неверные орды.
А ставят Миколе
Свечи воску яры,
Кануны медвяны.
А ему, свету, слава,
Слава – держава,
Во всю его землю,
Во всю подселенну,
Слава до ныне
И века, аминь».
 

Переходя затем совершенно в дома, празднование Никольщины велось так широко, как, может быть, ни один праздник. Лучшую черту этого празднования народ прекрасно выразил в поговорке, что «на Никольщину и друга зови, и недруга зови: все друзья будут».

Ко дню праздника делалась складчина от всех домохозяев деньгами или припасами, и из собранного таким путем часть уделялась церкви и причту, часть меньшей братии, нищим, а на остальную часть устраивалось народное торжество в честь святителя.

«И будет в Новгороде, – поется в древней былине о Садко, –

 
У того ли Николы Можайского:
Те мужики новогородские сходилися
На братчину Никольщину,
Начинают пить канун, пива ячныя.
И пришел тут к ним удалой добрый молодец,
Удалой молодец был волгский сур,
Бьет челом, поклоняется:
«А и гой вы еси, мужики новогородские!
Примите меня в братчину Никольщину,
А и я вам сыпь плачу немалую».
А и те мужики новогородские
Примали его во братчину Никольщину,
Дал молодец им пятьдесят рублев.
А и зачали пить пива ячныя»…
 

 Несомненно, видоизменение такового чествования Чудотворца представлял собой народный обычай молебствия с Николькою свечой в одном селе Черниговской губернии, описываемый высокопреосвященным Филаретом. Жители этого села имели у себя общественную икону святителя Николая. Она хранилась у одного избранного всем обществом сельчанина, называемого шапором (казначеем). За неделю до праздника Чудотворцу этот шапор ходил по всем домам села и собирал зерновой хлеб на свечу святителю. Хлеб потом он продавал, вместо того покупал мед, варил его, также продавал и на вырученные деньги приобретал уже свечу святителю перед его образом. Затем во время самого праздника общественная икона Покровителя-чудотворца носилась из дома в дом с молебствием причта и с совершением чина панагии.

Еще ближе стоят к древней Никольщине-братчине существовавшие в прошлом в разных местах юго-западной Руси братчины во имя святителя Николая. Братчина – это и целое братство приходское, объединенное именем одного избранного им святителя, и празднество ежегодное этого братства в честь святителя и в то же время в ознаменование новой годовщины своего существования. Несомненно, начало свое братчины вели с глубокой древности. С течением времени они приняли только более стройный и более церковный характер, чему способствовала в особенности бурная религиозная жизнь западного края в многовековой борьбе православия с католицизмом. Если принять во внимание то церковно-религиозное значение, те задачи, цели и стремления этих братств, какие они имели, отстаивая интересы православного народа, Православной Церкви, то будет ясно отсюда, как высоко было благоговение и уважение народа русского к святителю Мирликийскому, когда он его избирал в покровители таких братств.

Прекрасным примером такой братчины была, например, Никольская братчина при Витебской Ильинской церкви. Она имела одну общую святыню – образ святителя Николая, – и образ пребывал в течение года у очередного братчика. Этот очередной братчик стоял во главе братчины, и на обязанности его лежало, кроме хранения иконы святителя, наблюдение за тем, чтобы пред ней всегда горела неугасимая лампадка, ведение всех дел братства, сбор пожертвований, устройство праздника братчины и т.п. Собственно братчиной, однако, называлось празднование братством дней памяти святителя (6 декабря или 9 мая). Празднование это начиналось с вечера 5 и оканчивалось вечером 7 декабря в таком порядке. В 4 часа 5 декабря все братчики с приходским причтом по пригласительным билетам собирались в дом к очередному братчику, где был молебен святителю перед образом его, после чего икона выносилась в церковь с пением тропаря Чудотворцу и в сопровождении братчиков с зажженными свечами. Прослушав здесь малую вечерню по чину, все, оставив образ святителя в церкви, расходились по домам до следующего дня. Утром в 4 часа 6 декабря снова все те же собирались в церковь, где совершалось торжественное всенощное бдение, причем к этому всенощному бдению каждый приносил обещанную ранее жертву свечами или деньгами и вручал ее очередному братчику. К этому празднеству перед братской иконой святителя заранее устраивался особый в виде буквы «П» трехсторонний постав для свечей, и очередной братчик, принимая свечи, тотчас же зажигал их перед образом. После обедни братский образ святителя в сопровождении братчиков снова переносился в дом очередного братчика, где всем от него предлагалось легкое угощение. В тот же день в 4 часа вечера снова собирались все братчики к великой вечерне и после нее слушали акафист святителю. При этом опять зажигались перед образом Угодника все пожертвованные свечи и потом уже передавались старосте. В шесть часов очередной братчик устраивал на свой счет всеобщий братский обед, совершавшийся с такими обрядами. На убранном столе ставилась братская икона святителя с горящей пред ней свечой и тарелочкой для пожертвований. Каждый входящий клал перед образом три поклона и жертвовал на тарелку что может, присутствовавшие же при его входе вставали и пели величание святителю Николаю; потом вошедший раскланивался со всеми и садился; ему непременно подавали вместо чая подогретое пиво – всегдашний обычай праздника, заставлявший вспоминать «пива ячныя» братчины-Никольщины мужиков новгородских. Когда все собирались, начинался обед. После третьего блюда хозяин просил общего внимания; все на минуту вставали, пели величание святителю, снова садились и молча слушали. Тогда на середину собрания выходил дьячок или кто-либо из грамотных братчиков и выкликал по списку всех братчиков, записавшихся в прошлом году, с обозначением обещанных жертв каждого; очередной братчик при этом о каждом говорил, внес он или нет обещанное; не внесший сам объяснял причину этого и тут же вносил или назначал срок взноса. Затем происходил выбор нового очередного братчика. Вставал священник или староста, за его отсутствием, или, наконец, сам очередной старый и благодарил братчиков за усердие к храму и вместе спрашивал, кто желает иметь икону у себя на будущий год. Желающий объявлял и записывал, записывались и все желающие быть братчиками на следующий год с указанием новых пожертвований. После того все снова вставали и пели величание святителю, продолжали обед и после него расходились по домам. 7 декабря опять собирались к литургии, совершавшейся за здравие братчика, а после вечерни причт и братчики сходились в дом старого очередного; здесь совершался молебен перед иконою святителя, которая затем переносилась уже в дом нового очередного. На этом празднество заканчивалось. В течение этого времени всегда много собиралось приношений с членов братства. Так как все это шло на нужды церкви, то братчина являлась сильным подспорьем приходского церковного храма.