Текст книги "Святитель Николай Чудотворец"

В Ярославской области в поселке Некрасовский находится Бабаевский Николаевский мужской монастырь.

Неизвестно с точностью, когда впервые возникла обитель и когда явился образ святителя Николая. По одним сведениям, еще преподобный Сергий Радонежский освятил здесь в 1375 году церковь Николая Чудотворца. Другие полагают, что она основана иноками Угрешского монастыря в начале XVI века. Что вернее, решить невозможно, потому что бывший в обители в 1719 году пожар истребил все исторические документы ее. В писцовых книгах, однако, за 1621 год, монастырь значится уже, как «построенный из давних лет». Из синодиков его видно, что в половине этого XVII века он был вполне благоустроен и пользовался вниманием многих бояр и вельмож, поминавшихся в монастыре.

Что касается самого образа, то сохранилось только одно предание об обстоятельствах его обретения, которое и переходит из рода в род. Название свое «Бабаевский» монастырь или прежде него образ получил от «бабаек» – больших весел, употребляемых вместо руля при сплаве леса по Волге из рек Шексны и Мологи. По преданию, у самого монастыря, в устье реки Солоницы, прежде складывали бабайки в пользу обители, потому что когда здесь вступали в реку Солоницу, то они становились уже не нужны. На одной-то из таких бабаек и явился славный образ святителя и от того назвался Бабаевским. Говорят, что и первый храм или часовня в честь Чудотворца были построены здесь из этих же бабаек. Вот и все, что известно из давно минувшего иконы. Впоследствии образ был щедро украшен золотою ризою с жемчужною короною и обнизан по местам мелким жемчугом. Кроме того, здесь же в монастыре, в особом ковчежце, хранилась часть мощей святителя Николая. По преемственному преданию, сохранилось известие, что эта святыня была пожертвована обители князем Григорием Александровичем Потемкиным, имевшим свои поместья недалеко от монастыря.

Эти-то святые останки Угодника и его образ, вместе с двумя еще иконами, почитавшимися за чудотворные – Иверской и Казанской Божией Матери, – во множестве привлекали поклонников в обитель, особенно летом, когда удобно было попасть в Бабайки по Волге. Тогда сюда стекалась масса богомольцев из Костромы и особенно из Ярославля, из которого по Волге до Бабаек рукой подать. Но икона святителя почиталась не только на месте, а носилась и в окрестности. В зимнее время с разрешения Святейшего Синода ее забирали в Кострому и Ярославль, и она находилась в этих городах от трех до четырех недель в каждом.

Чудеса же от образа были такие:

1. «В городе Ярославле издавна проживает всем известная своими болезненными мучительными припадками крестьянка Мологского уезда, села Красного, что на Шексне, Наталия Степановна Гусева. Сорок лет страдала она этими мучительными припадками, выражавшимися ужасными конвульсиями во время совершения церковных служб, особенно если она намеревалась приложиться к кресту или к чудотворной иконе, и даже не выносила упоминания при ней имени Божия. Если кто, бывало, оградит ее хоть издали крестным знамением или из жалости к ней тайно про себя творит о ней молитву, она приходила в неистовство и впадала в ужасное судорожное состояние. Лицо ее искажалось, и картина ее болезненных припадков до того была страшна, что все от нее убегали. Так как она жила подаянием и ходила побираться по всему городу, то многим была известна. Мучительное ее состояние она сознавала и искала средств освободиться от него. С этой целью она посещала многие святые места, прославленные чудотворениями. Ныне, по случаю принесения в город Ярославль из Бабаевского монастыря чудотворной иконы святителя Николая, она пожелала принять святой образ в свою квартиру и 13 сентября (1889 г.) послала дочь свою просить иеромонаха, состоявшего при иконе и находившегося по приглашению в соседстве ее жилища, в местности на окраине города, именуемой «Таборы», посетить ее нищенский приют. Сначала, когда несли к ним святой образ, больная была в своем обычном болезненном состоянии – лицо ее исказилось, она поносила ругательствами святую икону и самого угодника Божия. Тогда дочери ее насильно положили ее на землю во встречу вносимой иконе. Как скоро чрез нее перенесена была святая икона, больная вдруг почувствовала, по словам ее, что с нее как бы свалилась какая-то тяжесть; ей стало легко, болезнь совершенно оставила ее, лицо ее изменилось, сделалось радостным, она свободно и с большим умилением молилась во время совершения молебна, затем приложилась к святой иконе, исповедая совершившееся чудо, и с тех пор уже охотно посещает храм Божий, усердно молится и всем пересказывает о своем исцелении. Происшествие это описано по заявлению церковного старосты Ярославского кафедрального собора Михаила Михаиловича Литова, по рассказам Ярославского купца Арсения Григорьевича Смолякова и других жителей города Ярославля. То же подтвердил и состоявший при иконе иеромонах Рафаил, служивший в доме Гусевой молебен; наконец, 24 октября заявила о сем настоятелю Николо-Бабаевского монастыря архимандриту Иустину и сама Гусева, прибыв нарочно для сего из Ярославля в монастырь вместе с возвратившеюся сюда чудотворною иконой, причем она объяснила, что к принятию в свой дом чудотворного образа святителя Николая она была побуждена троекратным явлением ей во сне самого святителя, обещавшего ей избавление от болезни».

2. «Дня за 4 до праздника Рождества Христова 1887 года пришел в Николо-Бабаевский монастырь крестьянин Кост ромской губернии, Буйского уезда, отставной рядовой Филимон Васильев Отвагин, страдавший расслаблением всей правой стороны тела, причем вовсе не мог владеть правой рукой и волочил правую ногу, не имея никакой возможности двигаться свободно и совершая путешествие при помощи постороннего лица. В свидетельстве, выданном ему из Вологодской земской больницы, от 31 мая 1887 года, за № 145, за подписью ординатора Сняткова, удостоверенном старшим врачом Ульрихом, значится, что он, «Отвагин, с 1 февраля по 1 июня 1887 года находился на излечении в означенной больнице от неполного полупаралича правой половины тела (parei), происшедшего от эмболии головно-мозговых сосудов (embolia cerebri), болезни совершенно неизлечимой и препятствующей ему заниматься личным физическим трудом».

«В ночь с 25 на 26 декабря, – передает Отвагин, – в сонном видении видел он стоящих у изголовья его святителя Николая Чудотворца, а поправее Царицу Небесную, Пресвятую Богородицу. Святитель сказал ему: «Потрудись и помолись у меня, тебе Господь дарует исцеление». Царица Небесная, стоявшая тут же у изголовья больного, сказала ему то же самое. Когда он, Отвагин, проснулся, то стал чувствовать силу в не владевших членах и правую руку он донес до своей головы, чего прежде совершенно не мог делать, и крестное знамение изображал левой рукой. Придя 26-го к ранней Литургии, он мог уже свободно осенять себя крестным знамением правой рукой. Теперь он уже чувствовал себя совершенно исцеленным и пожелал окончить дни своей жизни в Бабаевском монастыре».

3. «В деревне Свечкино, Ярославской губернии, Даниловского уезда, с давних лет принимают чудотворную икону святителя Николая, находящуюся в Бабаевском монастыре. Жители этого селения усердствуют к этой святыне, и некоторые дают обеты сходить помолиться святителю в монастырь. Такое обещание дал, между прочим, крестьянин деревни Яхробола, Константин Чекряков, живущий в деревне Свечкино, но почему-то все не приводил его в исполнение. Декабря 21 дня 1887 года, передавал Чекряков, он видел в сонном видении, что к ним в дом принесли икону святителя Николая, у которой отправлен был братией Бабаевского монастыря молебен, а затем видение кончилось. Чекряков принял это видение как напоминание о неисполненном им обете. В воскресенье 27 декабря Чекряков узнал от одного товарища своего о бывшем в монастыре чудесном исцелении больного от паралича. Когда товарищ передал Чекрякову о чуде, то он с умилением сказал товарищу: «Ах, Миша! Ведь я тоже видел во сне на этой неделе икону Угодника Божия, что ее принесли в дом наш: нужно сходить помолиться святителю Христову». 29 декабря, вечером, Чекряков почувствовал боль в горле. Ночь эту он не мог провести спокойно, так как боль в горле час от часу усиливалась и ему становилось все хуже. Ночью на 1 января с ним было З сильных припадочных удара, от которых он лежал без памяти. В это время пришли к нему родственники его и соседи и, думая, что больной умирает, подняли плач. Между тем, больной начал приходить в сознание и стал прощаться со всеми. «Простите Христа ради меня, – говорил он, – простите; я чувствую, что конец мой наступает», – и при этом выразил желание исповедаться и приобщиться Христовых Таин. Священник был приглашен и напутствовал больного. После приобщения подошел к нему сосед его, Гунин, и, прощаясь, сказал больному, какие чудеса творит святитель Божий Николай. «Помолись ему; может быть, и ты получишь от него помощь». На это больной ответил Гунину: «Как бы я желал и был бы очень рад, если бы принял икону Угодника Божия в дом». При этих словах больной взглянул в окно, и, увидев Бабаевский монастырь, заплакал и сказал: «Вот святое жилище Угодника Божия. Вот домик, в котором обитает он. Дай, Господи, дожить мне до утра, чтобы увидеть святой образ его». Проговоривши эти слова, больной внезапно ощутил полное восстановление сил своих и, вскочив с постели, на которой лежал, начал быстро ходить взад и вперед по комнате и прославлять Бога и святителя Николая: «Слава Богу и святителю Николаю: я совсем здоров». По желанию и просьбе исцеленного, 2 января, около пяти часов вечера, была привезена в дом его чудотворная икона святителя. Пред ней совершена всенощная, а потом молебен. Исцеленный со слезами и теплою верою молился святителю Николаю и с благоговением лобызал святое изображение его. Теперь он чувствует себя здоровым. Все вышеозначенное удостоверено свидетельством общества деревни Свечкина, за подписью старосты и других односельчан Чекрякова, а также и приходского священника Петра Орлова, напутствовавшего больного».

Обитель эта, также известная образом Чудотворца, находится недалеко от города Твери. Малицкой же она называется потому, что стоит при реке Малице, недалеко от нее вытекающей из озера Малуки.

Чудотворным образом своим святитель Николай прославил эту обитель свою и сохранил ее до нашего времени. Неизвестно, где и когда он явился и перед кем и с какого времени прославился чудотворениям; но милостию Чудотворца, явившейся через этот образ, обитель неоднократно возникала из бедности и забвения.

Основана Малицкая обитель в конце XVI века, между 1584 и 1598 годами, при великом князе Феодоре Иоанновиче, и нельзя сказать, кто был первым ее устроителем, но уже тогда она называлась Малицкой и Николаевской. Сначала она была очень бедной, потом устроилась и обогатилась имениями, но около 1675 года вдруг сгорела вся дотла. Пламя так внезапно охватило все строение обители, что ничего почти не успели спасти от него, все истребил огонь, только когда после пожара стали осматривать пепелище, среди золы и угля нашли почти неповрежденным один образ святителя. Задняя сторона его доски обгорела; видно, что образ находился в пламени, но сверху лик Угодника остался нетронутым. Это чудо скоро сделалось известным, образ начал привлекать поклонников, и усердием их, особенно одного из них, тверского дворянина, стольника Г.Д. Овцына, обитель снова была восстановлена.

После того обитель мирно благоустраивалась до 1742 года. Слава ее образа все росла, число почитателей его все увеличивалось, и обитель все более и лучше благоукрашалась. Но святителю Божию было угодно прославить и украсить ее еще более чудесным своим промышлением, ибо нельзя не видеть именно промышления в следующих обстоятельствах.

В 1742 году по дороге в Москву к коронованию императрицы Елисаветы Петровны, графиня Мавра Егоровна Шувалова, беременная, так сильно заболела, что не могла дальше ехать и принуждена была остановиться в подмонастырской Малицкой слободке. Явившийся из Твери, по приглашению ее, доктор нашел больную в таком опасном положении, что не только не находил средств к сохранению находившегося в ее утробе младенца, но даже отчаивался в жизни самой графини. Так молодая графиня боролась между жизнью и смертью. Набожная хозяйка дома, в котором она остановилась, не могла не видеть ее душевного волнения, и потому решилась сказать ей о чудотворном образе святителя Николая, существующем в Малицкой обители. Графиня пожелала видеть образ и отслужить угоднику Христову молебен. По ее желанию принесен был образ, и совершено было пред ним молебное пение. Больная, в умиленной молитве изливая скорбь души своей, просила помощи у святителя, обещаясь перестроить посвященный его имени монастырь и создать в нем все каменное, и по вере своей в силу заступничества угодника Божия, получила облегчение, так что могла безболезненно продолжать путь до Москвы, и там, в 1742 году, благополучно разрешившись от бремени, назвала новорожденного сына своего в честь избавителя Николаем.

Верная своему обещанию и благодарная Чудотворцу, графиня затем с 1751 года со всем своим родом действительно пересоздала почти всю деревянную обитель в каменную и обогатила ее святынями, драгоценными иконами и различной дорогой утварью. До сих пор почти вся обитель в ее настоящем виде представляет собой создание Шуваловых.

Прежде всего дар Шуваловых Чудотворцу составлял золотой оклад его иконы. Ими же были созданы церкви – соборная, перестроенная – Всемилостивого Спаса, Покровская и два каменных корпуса предполагавшихся церквей святого Петра и мучеников Тимофея и Мавры, за смертью супругов Шуваловых оставшихся неоконченными; также каменная двухъярусная колокольня, каменный братский корпус и пр. Они же обнесли весь монастырь кругом высокой каменной оградой с башнями по углам. Говорят, что графине Шуваловой хотелось завести в монастыре многочисленную братию, чтобы можно было в ней непрерывно совершать богослужение. Для этого она хотела построить не менее шести церквей, но постигшая ее в 1759 году смерть помешала исполнению ее намерений. Не забывая обители и в своем завещании, она отказала ей всю домашнюю святыню и пожелала быть в ней похороненной, что и было исполнено. С того времени обитель сделалась усыпальницей рода Шуваловых. Таково было промышление Чудотворца о своей обители.

Кроме того, в этом монастыре хранились:

1) Крест серебряный, чеканный, вызолоченный, принесенный в дар обители еще в 1673 году, – с частицами мощей (38), в том числе и чудотворца Николая.

2) Ковчег серебряный, позлащенный, принесенный в дар обители графом П.И. Шува ловым и женой его Маврой Егоровной, заключающий в себе сотню частиц мощей, в том числе и святителя чудотворца Николая.

3) Другой серебряный, чеканный, позлащенный крест, пожертвованный обители девицей Н.А. Бородиной, с семидесятью двумя частицами мощей, и также с частицей святителя Николая Чудотворца.

4) Ковчег серебряный, позлащенный внутри, также с частицей мощей Николая Чудотворца среди восемнадцати других частиц.

Наконец, в обители пользовался особенным почитанием еще другой образ святителя Николая – резной, стоявший в деревянной часовне, находившейся на шоссейной дороге. С 1829 года сюда ежегодно 9 мая стали совершать крестный ход из обители. Образ своим внешним видом напоминал Можайский; – он изображал святителя с мечом в одной руке и с храмом в другой, был украшен серебряной чеканной и позлащенной ризой и поставлен в киоте, внутри которого были написаны чудеса святителя. По монастырскому преданию ризу на образ сделал один московский купец, имя которого осталось неизвестным. «Известно только то, что этот купец, возвращаясь однажды из С.-Петербурга на родину, не доезжая Малицкой обители, подвергался опасности быть ограбленным, но, призвав на помощь святителя Николая, неожиданно получил от него избавление. Благодарность к святителю заставила его заехать тогда же в обитель и, повергшись с молитвой пред этим образом святителя, дать обет сделать для него ризу».

Славная столькими святынями имени Чудо творца Малицкая обитель издревле привлекала к себе множество богомольцев, чающих всякого рода утешения от небесного заступника. Кроме того, близкие к обители граждане города Твери нередко брали древний чудотворный образ Угодника из обители и приносили к себе в город. В первой половине XIX века славная икона явила от себя особенное чудо милосердия святителя к городу, избавив его от ужасной холерной эпидемии. С того времени благодарные Чудотворцу граждане ежегодно (начиная с 1863 года) приносили Малицкий образ к себе в город с торжественным крестным ходом, и он пребывал здесь до 21 мая, когда снова таким же порядком честная икона возвращалась в обитель.

Монастырь был закрыт в конце 1920-х годов. В 1941 году здания обители полностью разрушила война. Уцелел только братский корпус, в котором сейчас действует часовня в честь святителя Николая Чудотворца. Не так давно была обретена древняя чудотворная икона святителя Николая.

В июне 2008 года Священный Синод Русской Православной Церкви постановил благословить открытие Тверского Николаевского Малицкого мужского монастыря в деревне Николо-Малица. Наместником вновь открытой обители назначен иеромонах Борис (Тулупов).

 
«Наряжался Илья Муромец Иванович
Ко стольному городу, ко Киеву,
Он тою дорогою прямоезжею,
Котора залегла ровно тридцать лет,
Чрез те леса Брынские,
Чрез черны грязи Смоленския, –
И залег ее, дорогу, Соловей-разбойник…
Как бы будет Илья во темных лесах,
Во темных лесах, во Брынских,
Наезжал Илья на девяти дубах
И наехал он Илья на Соловья
Разбойника…» и т. д.
 

Невольно припоминается нам эта народная былина о победе Ильи Муромца над Соловьем-разбойником, когда знакомишься с историей Одринского Николаевского мужского монастыря. Невольно соглашаешься с мнением о том, что эта победа полуисторического христианина-богатыря над полумифической личностью Соловья-разбойника поэтически безыскусственно представляет нам глубоко давнее историческое событие победы христианства над язычеством, просвещения над варварством в России, когда в судьбах самой обители и окрестного с ней края видишь наглядное подтверждение этого мнения. Обитель расположена в семи километрах от города Карачева Орловской области. Теперь со всех почти сторон в самой черте одного из них, многолюдного селения Одрина, лежит она. Начало монастыря было на реке Одрине, а эта река как раз служила границей между лесами Брянскими и Карачевскими. Обитель, таким образом, лежала в средине этих лесов и, можно думать, у самой проезжей дороги, известной борьбой Ильи Муромца с Соловьем-разбойником. Недалеко от Одрина и теперь есть село Девяти-Дубы. На месте его, говорят, стояло девять громадных дубов. Ветви этих дубов сходились близко между собой и составляли как бы второй этаж над землей. Здесь-то, на этих девяти дубах, и жил Соловей-разбойник.

Когда получила свое начало обитель, точно не известно. Глухое народное предание относит его назад более чем за пять веков до нашего времени, но первые исторические известия о церкви святителя на месте обители сохранились только до начала XVII века. Было в обители и письменное сказание об обстоятельствах явления чудотворного образа и начале обители, но, к сожалению, во многом очень неясное, неисправное и, несомненно, очень позднего происхождения. Как бы там, однако, ни было, оно гласит нам об этом предмете следующее.

«В царствование… великого Российского… при державе… княжества, явися святая икона чудотворца Николая на речке Одрине, на древе сосне. Брянчане, З брата родных, по явлении взяв, принесоша во град свой. Во граде же, велику гневу Божию належащу, бысть смертоносная язва; пришествием сея святыя иконы тогда люди в З дни исцелишася от язвы. Граду же Брянску одержащуся и всему народу великою радостию, и сему чудотворному образу чудотворца Николая построена под горою церковь, веру не малу содержаще молебным пением и всенощным бдением. Волей Божией созданная под горой церковь сгорела от грома, и все здание церковное, а оная святая икона явися на прежнем месте – на древе сосне, на брегу Одрине речке. И те прежде реченные брянчане, З брата, узрев св. икону, быша одержимы страхом и удивлением многим: никем несомо, но волей Божией на прежнем месте, паки ему создаша малу церковь З сии брата на речке Одрине, колико лет – не повествуется. Потом явися на брегу Песочне речке, об этом извествует истинно бывший священник Симон, служитель тоя церкви. Случися ему путешествовать, прииде на сие место, идеже ныне создася обитель чудотворца Николая. Видя на сем месте, на немже церковь сия создашася, огнь велик, среди огня образ чудотворца Николая, во огни горяще, недоумевашеся, страхом велиим ужасася, вечеру сущу, уклонися на путь свой. По времени возвратися, ни памятствова виденный огнь, – явися ему образ на древе стоящи, во свете сияющь светлостию велию».

Как видим, никаких указаний времени в этом сказании нам не сообщается. Неизвестно поэтому, когда явился образ в первый раз на реке Одрине и сколько времени потом он пребывал в Брянске. После второго чудесного явления своего снова на реке Одрине, согласно сказанию и по объяснениям местных преданий, он первоначально хранился в местной приходской церкви, построенной для него теми же тремя братьями, брянчанами. Здесь вокруг этого храма образовались первые иноческие поселения. Самой обители Чудотворца, однако, суждено было основаться в другом месте. Чудесным образом однажды икона отсюда перенеслась на берега реки Песочни, в два с половиной вершка от реки Одрина. Тут была только одна небольшая затворническая келья. После явления иконы, сюда был перенесен первый храм святителя, и около него постепенно возникла, развилась и устроилась нынешняя обитель, в память первого местопребывания образа навсегда сохранившая за собой название Одринской. Судя по монастырским документам, это было не позднее половины XVII века. Так как первая церковь ее была, собственно, приходская села Одрина, то в стенах обители долго помещался и местный храм приходский. Много из-за этого выходило смут и раздоров между поселянами и иноками. Первые домогались, по крайней мере, равных с обителью прав на владение чудотворным образом Одринским и щедро отведенным его храму по распоряжению правительства земельным имуществом. Последние, может быть, и уступили бы этим домогательствам, но совмещение обоих владений – святыней и достоянием – по причине многих неудобств было почти невозможно. В конце концов поселяне завладели почти всем земельным наделом древнего храма, инокам же досталось сокровище неоскудеваемое – чудотворный образ. Последний, однако, повод к пререканиям исчез только с того времени, когда в 1852 году обитель на свой счет построила для села в черте его новый особый приходский храм, также имени святителя (с приделом имени преподобного Сергия Радонежского). Сама обитель, по свидетельству исторических данных, достигла значительного благосостояния еще в конце XVII века. Из двух ее храмов к этому времени один был каменный, но главный соборный храм во имя святителя оставался еще старинный, деревянный. В самом начале XVIII века возраставшее усердие богомольцев по отношению к чудотворному образу святителя дало возможность обители и этот храм заменить новым, также каменным, прекрасным собором имени покровителя обители. По свидетельству того же письменного сказания, «в 1707 году сия церковь нача созидатися, при державе княжества Российского – антиминс свидетельствует, от Киева взят, вправду истинно по Бозе глаголющих. 1710 года освятися при державе царского величества Петра Алексеевича, всея России самодержца». Особенно благолепно было внутреннее убранство этого храма. «Две массивные колонны поддерживают главные его своды, а двадцать две малые, отделившиеся от них, алтарную арку. Трехъярусный резной иконостас – в стиле рококо. Затем, стены, колонны, своды и иконостас сверху донизу все украшены массой золоченых изображений. Из них ни одно не отличается художественным достоинством, ни одно не поставлено для блеска и эффекта, но зато все они писаны по одним и тем же древним образцам, все покрыты одним и тем же древним колоритом и каждое, в то же время, по месту, им занимаемому, и по отношению к целому имеет свое определенное значение». «Ныне та церковь стоит, – скажем словами сказания, – нерушимо блюдома и покрываема силою Божией на уверение многим народам, – хотящие да видят и исцеление приемлют» от водворенного в ней чудотворного образа. С 1720 года случившееся с обителью несчастие, как бы отголосок старинных сказочных времен Соловья-разбойника, задержало на некоторое время развитие ее благосостояния. Напавшая на нее в чаянии добычи шайка разбойников страшно разграбила ее, опустошила, и страшными пытками замучила до смерти главного виновника достигнутого было благоустройства обители, игумена ее, старца Варнаву. После этого обитель могла возвратиться на прежний путь беспрепятственного своего развития только с середины XVIII века, и с того времени уже безостановочно благоустраивалась до наших лет. Теперь, при количестве братии, доходящем до семидесяти человек (двадцать два по штату), она пользуется обычным довольством средних православных русских обителей, свободно располагая всем необходимым для содержания не только своих иноков, но и для приюта многочисленных стекающихся в нее богомольцев.

Возрождению обители в течение этого последнего периода ее существования много способствовала новая милость Божия к ней, даровавшая ей еще два чудотворных об раза Богоматери: «Утоления печали» и «Спо ручницы грешных». Главной, однако, святыней и сокровищем был древний явленный образ святителя Николая Чудотворца. После дивных обстоятельств своего троекратного явления на берегах рек Одрина и Песочни славная икона привлекала к себе сердца окрестных и далеких богомольцев множеством новых знамений чудесной помощи людям в их скорбях и болезнях. Некоторые исцеления от чудотворного образа записаны еще в указанном древнем сказании. «В 1707 году, – свидетельствуется здесь, – сентября в 22 день стольника Ионы Носильцева, жена его Иустинья, рабыня ее Марфа от зельной болезни во время херувимския песни исцеление прияша. – В 1709 году, августа в первый день, Происхождение честных древ, стольника Ивана Петрова сына Лодыженского рабыня Прасковья от слепоты исцелися, – бысть звон. В 1710 году брянчанин бысть инок Августарий – от недуга исцелися. В 1794 году города Орла купецкий человек Семен Балашев от недуга зельного исцелися. В 1808 году священник Никифор Александров от трилетнего расслабления исцелися, и в том же году г. Ржевского жена Мавра Васильева от болезни исцелися и неплодствия разрешися – З сына и З дщери роди. В 1805 году Семена Неплюева сын Георгий исцелися от болезни – во дни нощи бесный пребываше. В1705 году Стольник Андрей Елагин исцелися от болезни. В 1706 году карачевец Василий Титов от расслабления исцелися. А от того времени начаша вси прибегати и исцелятися от многих различных болезней, и от прочих градов и сел и доныне приемлют исцеление с верою приходящие».

А вот еще одно подобное знамение милосердия Чудотворца:

«В бытность, Карачевского уезда, в селе Старом с иконою Одринской пустыни святителя Николая отца иеромонаха Феодосия, к нему явилась жена крестьянина собственника означенного селения Дарья Васильева Гришакова и в присутствии нижеподписавшихся свидетелей заявила, что в продолжение трех лет до 1858 года, когда была принимаема в их селении, Старом, икона святителя Николая, она невыносимо страдала нервным расстройством (в подлиннике: «порчею»), от чего пришла в такое изнеможение, что едва могла двигаться; по пренесении же чрез нее иконы святителя она тотчас же почувствовала облегчение; затем заснула и, проснувшись, уже чувствовала себя совершенно здоровой, в каковом положении находится и в настоящее время. Февраля 21 дня 1866 года». Далее следуют подписи самой исцеленной и свидетелей ее исцеления: крестьян, отца духовного, и свидетелей этого заявления: местного мирового посредника и волостного старшины. Чудо это совершилось в доме местного помещика, указанного мирового посредника, и он сам в дополнение к рассказанному крестьянкой передает о нем то же самое в письме к настоятелю Одринской пустыни, февраля 21 дня 1866 года, за его подписью и удостоверением настоятеля обители.

Но более всего привлекали усердие богомольцев к святому образу и укрепляли славу его и Одринской обители во всем окружном крае крестные ходы с образом в Карачев.

Первый, самый торжественный и самый древний, крестный ход с образом совершался ежегодно в первый четверг после праздника Пятидесятницы. Высочайшим повелением он был установлен в 1713 году и затем подтвержден в 1767 году новым указом о совершении его и о должной встрече иконы. Время самого события, послужившего поводом к учреждению этого крестного хода, однако, точно неизвестно. То же письменное сказание говорит, что это было «по пренесении святой церкви (с реки Одрина на реку Песочную) в лето неведомо, изыде смертоносная язва Божиим повелением на город Карачев. Градские жители, пришедши во святую обитель во многих слезах, с великою честию и страхом взяша св. икону и несоша во град, и святым ее пришествием в З дни исцелишася». В благодарность за это благодеяние, оказанное городу, часть граждан отправлялась за образом в обитель обыкновенно накануне Троицкого четверга. Остальные ожидали их и торжественно встречали чудотворную икону при въезде в город у засохшей сосны. По преданию, эта сосна была остатком древнего дремучего бора и именно той сосны, на которой явился образ. От этого-то священного древа народ нес икону к городскому Архангельскому собору. Здесь перед ней совершалась всенощная, а на другой день рано утром обедня, и затем уже начиналось само торжество. Одна духовная процессия с бесчисленным множеством народа в предшествии образа выходила из города; навстречу ей с таким же торжеством выступал для принятия образа крестный ход из обители и, наконец, к ним присоединялись крестные ходы еще из нескольких ближайших соседних сел. Снова у священной сосны ожидали славную икону толпы народа, жаждущие приложиться к ней. Соединившись вместе, вся эта процессия, весь народ, с молитвами и пением благоговейно сопровождали образ до его обители. Все торжественное шествие останавливалось у западных врат храма Чудотворца, и здесь читался акафист святителю – первые 4 икоса. По прочтении их, совершался крестный ход кругом храма, во время которого у северных врат читались следующие икосы акафиста, а у южных доканчивали остальное, и затем духовная процессия входила в храм. Празднество заканчивалось торжественной литургией в обители, и в 4 часа по звуку колокола городские и сельские образа тем же порядком возвращались назад.