Текст книги "Последний день лета"

26

– Это что, Шаман там? Я и не заметил, когда он сдриснул!

Крюгер сквозь очки прищурился в сторону скамейки под старой березой, росшей у входа в неказистый музей. Там действительно сидел Саша – опущенные плечи, поникшая голова, пропитавшийся кровью и съехавший на сторону лейкопластырь на пальце. Витя рванул в его сторону.

– Бра… В смысле, чувак, ты чего тут? Тоже, по ходу, с экскурсии выгнали?

– Дрянь какая-то, а не экскурсия, – фыркнул всё еще залитый злым румянцем Пух. – Надо было тебя слушать. Лучше бы по домам сидели, чем говно тут топтать!

Аркашин голос дрожал. Шаман поднял голову и посмотрел на друзей опухшими красными глазами.

– Пацаны, я что-то не в умате себя чувствую. От жары, может, развезло. Или столбняк от пореза…

Пух похолодел: с Шаманом что-то было явно не так; он не придуривался, да и неизвестно, умел ли это делать в принципе. Но в том, что это не столбняк, Аркаша был уверен. Он аккуратно опустился на скамейку рядом с другом и посмотрел на его палец.

– Саш, инкубационный период столбняка минимум восемь дней, так что дело не в порезе. Я точно знаю, потому что…

Шаман не дал ему договорить, откинулся на спинку и шумно выпустил воздух сквозь стиснутые зубы.

– Когда назад? – поморщился Саша.

– Автобусы в Азов отходят отсюда через два с половиной часа. И еще, считай, час, пока до Ростова доберемся, – сказал Новенький.

Притяжение музея перестало на него действовать – теперь Степу захлестнуло острое и беспричинное беспокойство за Бабу Галю. Он был уверен, что с ней вот-вот случится что-то очень плохое. Если уже не случилось.

– Не, нахуй, – решил Шаман. – Завернусь тут до тех пор. Стопэ, тут рядом живет тип один, моего брательника близкий. Амел погоняло. Он нас до города докинет.

– Ой, – ответил Пух. – Я даже не знаю…

– Потому что ты лох, – встрял Крюгер.

Его нога болела и, по ощущениям, сильно кровоточила, но перспективы а) поскорее сбежать из этого адского места, и б) прокатиться в машине таинственного Амела, – очень радовали Крюгера. Особенно пункт «б»! Сто пудов этот Амел был бандит и отморозок – с кем еще, спрашивается, будет дружить Шаман Большой?! Крюгер предчувствовал приключение, о котором он будет рассказывать годами. Он представил лица слушателей (и особенно слушательниц), когда лениво начнет свою сагу: «Так вот, в тот раз, когда мы с Амелом перли из Азова в город…»

– Может, не надо? – упорствовал Пух. – У Ольги Васильевны придется отпрашиваться, а она точно не разрешит, да еще и скорую вызовет…

– Как поймем, что едем, так и отпросимся, – сказал Новенький. Тревога за бабушку вытеснила из его головы все остальные мысли.

– А с чего он нас вообще куда-то повезет? – Аркаше очень не нравилась перспектива неприятного разговора исторички с его родителями.

– Потому что он помнит, чей я брат. – Никакой бравады в этой реплике не было; голос Шамана звучал устало и почему-то печально.

– Всё, пошли, – вскинулся Новенький. – Мне тоже домой надо.

– Что-то случилось, Степа? – обеспокоенно спросил Пух.

– Нет. Не знаю. Отстань. Где он живет, Амел этот?

– Помню, но не помню, один раз брату на хвост падал, когда он сюда ездил. Там вроде, на Недвиговке. Я узнаю, если увижу. Двинули, короче.

Пуху всё происходящее по-прежнему очень не нравилось, но желание поскорее покинуть краеведческий музей пересилило осторожность. Он сам не понимал, что именно его так раздавило: жара, Аллочкина выходка, порезанная ладонь с перспективой столбняка через восемь дней, – или всё это сразу. Возможно, дело было в декалитрах крови, пролитых на этом месте сотнями поколений его, да-да, именно его предков. Он снова нервно царапнул рану – и снова взвизгнул от боли и неожиданности.

– А он точно дома? – спросил Новенький Шамана.

– Да где ему быть? Только встал, по-любому. Бригада по ночам двигается.

– Как вампиры, понял, – важно кивнул Крюгер. Он уже решил для себя, что превосходно разбирается в бандитских положняках и постановах, а постороннего и незнакомого Амела воспринимал как старшего друга, с которым давно не виделся. – Ладно, погнали, хватит жопы мять.

В пути стало веселее – намеченная цель и перспектива скоро оказаться дома отвлекали от жары, ран и окутавшего всех мутного настроения. Крюгер привычно забегал кругами, иногда припадая на разодранную ногу, и начал длинный запутанный рассказ о боевике, который он недавно посмотрел по видаку в гостях у одного пацана с Александровки, вы его не знаете.

– Там, поняли, Брюс Ли приезжает в Россию, на него сразу нападают черные ниндзи, а он такой…

– Витя, ты, по-моему, придумываешь, – перебил Пух – единственный, кто прислушивался к истории. – Нет такой кассеты.

Аркаша был уверен, что они заблудились. Танаис перетек в соседний поселок Недвиговку («еще более жопная жопа», цитируя Костю Каратиста), но пейзаж не поменялся – такие же покосившиеся домики, бесконечные заборы и скелеты деревьев. С момента, когда друзья покинули краеведческий музей, им на глаза не попалось ни души; от жары попрятались даже наглые недвиговские дворняги и полудикие коты. Молчали даже птицы – это обстоятельство почему-то нервировало Пуха особенно сильно.

– Ой, Пухан, отвали. Отвечаю, он по-русски, слышишь, не говорит, такой этим ниндзям руками показывает, типа, а ну, сюда подошли…

– Так ниндзи русские, что ли? – не унимался Аркаша.

Крюгер на секунду залип, после чего взорвался:

– Да вот не похуй тебе?! Русские, армянские!.. Там по сюжету, понял, неважно. Так вот, а они такие…

Идущие чуть впереди Шаман и Новенький остановились у очередного забора. Этот был крепкий, высокий и свежепокрашенный; за ним виднелся основательный двухэтажный особняк из красного кирпича – декоративная башенка, спутниковая тарелка на крыше и коробка кондиционера в окне второго этажа. Кондиционеры были таким же элементом бандитского шика, как кожаны и «бэхи», – даже в Ростове мало кто мог позволить себе такую роскошь, что уж говорить о жопной жопе.

– По ходу, вот Амела дом, – сказал Шаман.

Новенький рассматривал ту часть особняка, что возвышалась над забором.

– По ходу или точно?

– По ходу, точно.

Сашу мутило. В ушах колотили молотки, глаза закрывались – он не чувствовал себя так плохо даже после нокдаунов.

Подошли Крюгер с Пухом.

– Шаманчик, стучи уже, кайф домой, – Крюгер забыл про своих ниндзя и переключился на скорую встречу с Амелом.

Тот пару раз стукнул по воротам и удивился, насколько вялым вышел звук – сил не было даже поднять руку.

Ничего не произошло.

Разозлившись на себя, Шаман ударил сильнее.

Ничего не произошло. Не открылось окно, не лязгнула входная дверь, не донесся вопль «кто там?». Особняк словно вымер.

– Так я и знал, – выдохнул Новенький. – Пошли обратно.

– Да стой, это ж Амел, он скотина та еще. По ходу, вчера до утра в «Петровском» барагозил. Сейчас раздуплится.

Ресторан «Петровский причал», располагавшийся на левом берегу Дона неподалеку от Ворошиловского моста, был местом центрового бандитского движа – «Диснейленд» для взрослых, где жарили мясо, варили раков, наливали водку «Абсолют» и даже давали стрельнуть холостыми из корабельной пушки. Тем гостям заведения, кто к концу вечера не мог стоять, приносили раскладушки прямо в обеденный зал – проспавшись, на следующее утро они садились опохмеляться, а дальше слово за слово вечеринка заходила на второй, а иногда и на третий круг. Амел, естественно, был завсегдатаем – да и кто из криминальной верхушки Ростова им не был?

– Ща, пацы, я его разбужу, – Крюгер сатанински рассмеялся, взял разбег и с грохотом ударил ногой по металлическим воротам.

Как по сигналу, открылась калитка и за ней образовался огромный заспанный детина в трениках и майке-алкашке. Он чесал опухшее небритое лицо и непонимающе смотрел на коричневый след, оставленный на воротах крюгеровским кроссовком. Лицо Амела (а это был именно он) начало принимать сначала осмысленное, а потом и бешеное выражение. Наблюдавший за этим процессом Шаман щелкнул пальцами, обращая на себя внимание детины, и быстро сказал:

– Слышь, Амел. Дело есть.

Объясняться и даже здороваться он не собирался – в бригаде был свой кодекс вежливости, согласно которому брат Шамана Большого имел на это полное право. Это был первый (и, как он надеялся, последний) раз, когда Саша воспользовался своей привилегией. Амел перевел на него взгляд и вдруг замер.

– Слышь, ты иди, – хрипло сказал он, закашлялся и длинно плюнул на землю.

– Куда иди?! Ты охуел, что ли? – взорвался Саша. – Я Шамана брат, не узнал?

– Узнал, узнал. Иди, говорю.

С этими словами Амел сделал шаг назад и с лязгом закрыл калитку. Друзья ошалело переглянулись. Шаман, от злости забывший про порезанный палец, рявкнул:

– Да он, по ходу, вообще перепутал!

– Да может, с бодунища не втыкает, – авторитетно объяснил Крюгер, ни разу в жизни алкоголя не пивший.

– Ребят, пошли отсюда, что-то мне не нравится это всё, – встрял Пух.

– Тебе, понял, никогда ничего не нравится. Шаманчик, отойди, я с вертухи въебу!

Крюгер принял боевую стойку ниндзя и начал было заносить ногу для нового удара по воротам, как калитка опять распахнулась. В проеме образовался Амел, державший пистолет.

ТТ, вяло подумал Новенький.

– Амел, Амел, ты чего?! Диман? – затараторил Шаман, от испуга вспомнивший настоящее имя бандита. – Гасись, Диман, не кипешуй…

Амел выстрелил.

Танаис
1942 год

Оно слышало гром и лязг – наверху двигались, горели и умирали огромные железные машины, созданные для убийства.

Оно улыбнулось, представив вкус изощренных разумов, способных на создание таких машин.

Оно спало.

27

Пыхтя и обливаясь слезами (точнее, ими обливался только Пух, но все остальные были готовы вот-вот к нему присоединиться), они бежали в сторону реки – того самого Мертвого Донца, о котором рассказывала на уроке Ольга Васильевна. Крюгер зацепился за корягу, упал и покатился, заливая пыльную землю кровью из опять содранной раны на ноге.

– С Амела, суки, спрос будет, – бешено сказал Шаман, останавливаясь и поднимая Витю. Он оглянулся в сторону, откуда они прибежали, – погони не было.

Пух опустился на бревно. Его трясло так, что был слышен стук зубов.

– Я… В меня… Ребята, в меня никогда раньше не стреляли, – запинаясь, проскулил он.

Новенький, которого тоже колотило, хлопнул Аркашу по плечу.

– Ну всё, выдыхаем. Так-то он в тебя и не стрелял – он в землю пальнул. Может, какое-то недоразумение.

Звучало это так, словно он пытается успокоить себя, а не друга.

– Зачем мы вообще… Зачем мы поперлись… Блин…

Аркаша с ненавистью врезал кулаком по бревну, на котором сидел, и взвыл от боли – едва переставшие кровоточить порезы на руке снова разошлись.

Его кровь смешалась на земле с кровью Крюгера. Тот взглянул на алые пятна, выпучил глаза и начал что-то говорить. Его перебил Степа.

– Ладно, спокойно, – Новенький вдруг понял, что его больше не раздирает изнутри истерика. Он не сразу узнал собственный голос – так уверенно и ровно тот звучал. – Витя, снимай ботинок. Аркаша, рукой не тряси. Надо перевязать вас как-то, да я побегу скорую из автомата вызову.

– Удачи, – саркастически сказал Шаман. – Ближний автомат в Чалтыре. Если не в Ростове.

– Тогда по домам пойду. Кто-то точно поможет.

– Ага, догонят и еще раз помогут. Застрелят тебя тут нахуй, теперь уже по-настоящему. Брат говорит, в Недвиговке с Гражданской у каждого обрез в коровьем говне спрятан.

– Я не могу так больше! Вообще не могу! – Пуха начала колотить истерика.

Не обращая внимания на бедлам, Крюгер недоуменно рассматривал землю у себя под ногами – их с Пухом кровь куда-то исчезла. На брызги никто не наступал – их просто не было там, где еще несколько секунд назад они были.

– Пацаны, че за хуйня?! Тут, поняли, кровищей всё было перемазано, а теперь…

– А ну тихо, – оборвал его Шаман. – Палите.

Он показал в сторону реки. Там по пологому берегу тарахтела грязная двухдверная «Нива»; «мечта колхозника», как называл ВАЗ-2121 Леха Шаманов.

– Я же говорил – кто-то точно поможет! – обрадовался Новенький. – Сейчас до медпункта нас докинут, а там и в музей успеем до того, как экскурсия закончится. Ранки-то фигня у вас!

С момента встречи с Амелом прошло едва четверть часа – а казалось, что несколько дней.

– Откуда ты знаешь, кто там, – огрызнулся Шаман. – Может, отморозь какая-то.

– Да рыбаки, сто процентов! Кто еще будет по берегу на машине корячиться.

– В Мертвом Донце нет рыбы, – тихо сказал Пух. Его лицо покрывали капли пота; от жары, боли, страха или всего этого вместе было трудно дышать.

Они замолчали и с недоверием уставились на приближающийся автомобиль, откуда стала доноситься приглушенная музыка.

«Буду погибать молодым, буду-буду погибать молодым». Мистер Малой продолжал свой нескончаемый рассказ про алкоголь, никотин и ганджубас, – никто еще не знал, что сам он, в отличие от многих своих слушателей, молодым не умрет.

– А, ну ясно, – улыбка Шамана мелькнула и снова исчезла, как солнечный луч за облаками. – Колхозники наблатыканные. Серьезные пацаны в «Ниву» не сядут.

Он махнул рукой и оглушительно свистнул, заставив Пуха дернуться от неожиданности.

– Саша, что ты делаешь?! А если они тоже в нас стрелять будут?

Вместо ответа Шаман снова издал требовательный короткий свист и для верности крикнул:

– Э! Але-мале! Тормози!

«Нива» приблизилась и, действительно, остановилась неподалеку. Все ее стёкла, включая лобовое, были покрыты черной тонировочной пленкой – еще один безошибочный маркер мелкой районной шпаны. Наружу из «Нивы» никто выходить не спешил.

Шаман нетерпеливо цыкнул и пошел навстречу новоприбывшим. В его походку вернулась боксерская легкость, плечи выпрямились, лицо больше не было искажено болью – идиотский поход в Недвиговку приближался к концу. Саша холодно подумал, что для здоровья и, скорее всего, жизни Амела будет намного безопаснее скрыться из города и никогда в него не возвращаться.

Дверь с водительской стороны открылась.

Шварц спрыгнул с высокой подножки на песок и сказал:

– Пиздец вам, сучата.

По его лицу блуждали пятна малинового румянца.

Бурый на заднем сиденье «Нивы» заухал в предвкушении.

– Буду погибать молодым, – вякнул из магнитолы Мистер Малой.

28

Ольгу Васильевну мутило. Экскурсия провалилась – это она готова была признать первой: никто не слушал ни ее, ни других учителей; от жары плавились мозги; дети грызлись между собой (как всегда) и огрызались на преподавательский состав (а вот этого себе обычно почти никто не позволял). Хамство и грубость, думала Ольга Васильевна. Хамство и грубость. На периферии ее сознания вился обрывок мелкой, но очень важной мысли, зацепиться за нее никак не получалось; слава богу, вся эта затея с экскурсией, придуманная не в меру ретивой директрисой Ириной Вадимовной, подходила к концу. Еще полчаса, потом в Азов, потом домой. Она хотела лечь и закрыть слипающиеся глаза – было ощущение, будто Ольга Васильевна не спала несколько суток.

Одну секунду!

Историчка ахнула и огляделась по сторонам. Дети сидели на скамейках у входа в музей и бродили неподалеку; не было слышно обычных взрывов беспричинного смеха (который, как известно каждому учителю младших и средних классов, является верным признаком дурачины), никто не пытался никого ударить, никто не бежал ябедничать учителям. Предоставленные самим себе, учителя собрались вокруг Степана Степаныча, травившего анекдоты про армянское радио. Анекдоты были не очень смешными и бородатыми, плюс часто повторялись, но Степаныч рассказывал их с такой экспрессией, словно только что тайком жахнул пару глотков самогона.

(Что он, собственно говоря, и сделал, не ограничиваясь парой.)

Мысль в голове Ольги Васильевны на долю секунды замешкалась и позволила себя поймать.

Сонливость слетела. Сердце пропустило несколько ударов.

Ольга Васильевна глубоко вздохнула, постояла несколько секунд с закрытыми глазами и медленно выпустила воздух. В груди кололо.

Она подошла к учителям и преувеличенно спокойно взяла физрука за локоть.

– Степан, могу тебя отвлечь на пару минут?

Вокруг с облегчением вздохнули. Высокий жилистый учитель русского Олег Федорович выразительно посмотрел на историчку и одними губами сказал «спасибо». Степан Степаныч, несомый волной пьяного веселья, не обратил внимания на пантомиму и энергично кивнул.

– Вопросов нет! Что случилось? Кто-то ногу сломал? Или просрался? Они сейчас всякую дрянь в рот тянут, не уследишь! Сникерсы, потом эти, как их, чипсы…

Ольга Васильевна молча отвела его на несколько шагов в сторону и прошипела:

– Ты не видел моих архаровцев? Сухомлина, Шаманова и Петренко не могу найти. Худородов тоже куда-то делся.

– О! Витя Крюгер и его гоп-компания! – заржал физрук.

– Да тихо ты! Я волнуюсь. Автобусы уже через полчаса будут, а этих где-то черти носят. Что делать-то, Степа?!

На Степаныча всё это не произвело никакого впечатления.

– Шаман с ними?

– Кто?.. Новенький мальчик, борец?

– Боксер! Ты, Оль, не волнуйся. По кушерям тут где-то лазят. А с Шамановым лазить – это самое безопасное занятие в Ростовской области.

– При чем тут вообще Шаманов?! Он такой же…

– Такой, да не такой, – перебил физрук. – Давай я так скажу: это всё равно как если бы они в сопровождении наряда милиции шлялись. Даже нет, с милицией опаснее у нас иногда. О, кстати, я рассказывал, как меня грабанули однажды? Нет?.. О-о-о, там такая…

– Прекрати. Не до шуток мне.

– А кто шутит?! Это печальная и поучительная история! Ладно, не трясись. Придут сейчас. Наверное, сидят мороженое точат за углом. Я бы, кстати, тоже не отказался по такой жарище. Ты будешь? Сгонять в сельпо?

Ольга Васильевна молча отмахнулась и помассировала грудь.

Вдруг стало еще жарче – моментально и ощутимо, как будто кто-то нетерпеливый крутанул ручку температуры в духовке.

29

Шаман выдохнул.

– Слышишь, Шварц, или как там тебя, ты давай пиздуй своей дорогой. Не в тему ты сейчас. А хотя нет – выгружай своих обсосов и давай-ка докинь нас с пацанами до больнички.

Пух, всё еще прижимая к груди кровоточащую кисть руки, тихо поднялся с бревна и отступил на несколько шагов. Крюгер наконец прекратил ошалело разглядывать землю и уставился на «Ниву».

Тем временем Шварц смотрел словно бы сквозь Шамана. Он огляделся с преувеличенным удивлением и обратился к Сисе, выбравшемуся с пассажирского сиденья «Нивы».

– Ты ничего сейчас не слышал? Никакой гондон мне не указывал, что мне делать? А то не пойму: показалось, нет…

Сися осторожно посмотрел на Шамана. Закусываться с ним было опасно, но ломать Шварцу затеянную им комедию, кажется, еще опаснее. Он перевел взгляд на Аркашу и решил разыграть знакомую партию.

– Ну че, жиробас, опять обоссышься сейчас? Гха-гха-гха!

– Один за всех и все за одного! – выдавил Пух. Он готов был снова заплакать, но твердо решил больше никуда не убегать, что бы ни произошло дальше.

Бурый гыгыкнул и сказал:

– Вот ты ебаный чухан, я просто не могу!

– Ты сам такой! – прокричал Новенький, сжимая кулаки. Он побледнел и крупно задрожал, но отступать, как и Пух, был не намерен.

– Я что-то не пойму, – Шаман покачал головой и сделал шаг в сторону «Нивы». – Вам жить стало тесно или что? Вы же по курсам, что с вас уже спрос будет?

Бурый прекратил гоготать и попятился. Он повернул голову в сторону Сиси и тихо сказал уголком рта:

– Братан, может, реально тормознемся? Очкливо сле́гона.

Шварц поморщился.

– Не надо жим-жим! Шаман Большой перед Фармацевтом прокосячил, пизда ему теперь. Амел в курсах, вся бригада в курсах.

– Что?! – вскинулся Шаман. – Что с Лехой?!

– В Батайске, слышишь, отдыхает, по ходу, – хмыкнул Шварц. – В лесополосе, по частям.

Двойка прилетела ему в лицо из ниоткуда – два молниеносных удара, за которыми невозможно было уследить невооруженным взглядом. Сися невольно открыл рот: тип-то, по ходу, прирожденный нокаутер. Такой скорости невозможно научиться – она дается от рождения; чемпионский талант. Джеб попал Шварцу в бороду, заставив того откинуть голову и лязгнуть зубами. Правый прямой должен был приземлиться в ту же точку, круша челюстные кости; после таких ударов у реципиентов выключается свет, а следующие несколько недель они проводят в больничном стационаре в специальном фиксирующем наморднике и питаются только супом и протертой морковью.

Всё это последовательно произошло бы со Шварцем, если бы не порезанная рука Шамана.

Палец пронзила острая боль.

Второй удар скользнул по скуле оппонента, не причинив особого вреда.

Шаман взревел и прижал правую руку к груди.

Несколько капель его крови упали на землю.

Крюгер проследил за их траекторией и в ужасе замер: на его глазах кровь с шипением впиталась в грязно-серый грунт, не оставив ни единого пятнышка.

– Блять, пацаны, – выдавил Витя. – Там, по ходу, змея. Валить отсюда надо!

Его никто не слушал. Новенький кинулся к Шаману, но поймал хлесткий удар от Бурого и покатился по земле в облаках пыли. Парализованный ужасом Пух снова опустился на бревно, прерывисто дыша и не моргая. Шварц и Сися набросились на Шамана, всё еще потрясенного промахом и спазмами в руке, и повалили. Шварц несколько раз сильно пнул его в солнечное сплетение, потер скулу и сказал сквозь зубы:

– Так и знал, что ты никто. Чуйкой чуял. Черт ебаный.

Он еще раз пнул задыхающегося Шамана и повернулся к Сисе:

– Этого подержи, чтобы не вставал. Я пока побазарю с… Слышишь, как там тебя?

Шварц зыркнул на Новенького. Тот успел подняться и стоял со стиснутыми кулаками, трясясь и шевеля губами. Его левый глаз начал заплывать.

– Пацаны, хорош, – вдруг заныл обуреваемый дурными предчувствиями Бурый. – Валим отсюда.

Не обращая на него внимания, Шварц приблизился к Новенькому и схватил его за воротник футболки. Тот дернулся, но вырваться из железной хватки не смог.

– Ты не рыпайся, – посоветовал Шварц. – Я тебя научу сейчас.

– Что?! Не надо меня ничему учить!..

Его оборвал удар в челюсть – недостаточно сильный, чтобы сломать кости, но вполне ощутимый для того, чтобы заставить замолчать. Сися, опиравшийся ногой на поверженного Шамана, гыгыкнул – начиналось самое интересное.

Земля под их ногами едва ощутимо вздрогнула.

Крюгер покачнулся и сдавленно сказал:

– Пацаны…

Всем было не до него.

Голос Шварца звучал тихо, без надрыва, почти нежно.

– Я тебя сейчас научу, раз твоя дохлая блядина-мамка не смогла.

Степа задергался. Воротник его старенькой футболки треснул и порвался; он попытался вцепиться в лицо своего мучителя ногтями, но получил удар по печени и обмяк. Пух начал вставать с бревна, но его ноги подкосились и он упал обратно.

– Ты пойми, лоха надо учить уважению. Он сам-то не понимает, потому что лох. Но это не страшно, я хороший учитель.

В руке Шварца блеснул нож. Пух закричал. Новенький забыл, как дышать.

– Урок первый.

Шварц улыбнулся и ударил Степу ножом.

Когда первая капля крови Новенького достигла земли, солнце погасло.