Текст книги "Вертолет"

– Может быть, еще увижу, – Чибрин безучастно опустился на импровизированное ложе. – Следующим дежуришь ты.

– Что? Прямо сейчас?

– А ты как думал! И захвати с собой ракетницу. В случае чего начинай подавать сигналы.

– Как-нибудь догадаюсь, – Матвей с ворчанием стал собираться. – И какого черта?… Чердаки перекрутили проволокой, ни одна тварь сюда не пролезет – и те же самые идиотские наряды…

– Разговорчики! – пробурчал Чибрин. Ругаться не хотелось. Думалось о пропавшем вертолете, о тех, что пропали еще раньше. В том камышовом лесу…

Ухватив убиенного комара за лапу, Матвей поволочил его к выходу.

– Нащипать вам лучины?

Капитан на глаз оценил запасы.

– До утра хватит. А в одиночку этим заниматься не стоит.

– Как скажете.

– И смотри мне! Не спать, ясно?!

– Ага, как же…

– Матвей! – гаркнул капитан. Был бы рядом стол, обязательно двинул бы по нему кулаком. – Тебе мало одного раза? Отвечай: мало?

– Ладно, капитан, будь спок. Что я – совсем, что ли? – Матвей тут же и схохмил: – И подрос, и поумнел…

– Ладно, иди.

Жестяной ржавью загородив вход в логово, капитан зажег очередную лучину, хмуро скомандовал Южину:

– Спать, Ваня. Будем меняться каждые три часа.

– Надо бы снова измериться, товарищ капитан. Мне этот диван, похоже, уже мал.

– Ничего, до утра перебьемся, – Чибрин лег на расстеленный брезент и тут же заставил себе закрыть глаза. В порядке и жестком расписании виделось какое-то спасение. Возможно, он обманвал себя, но в его возрасте людей уже не переделывают. Так горбатыми и сходят в могилу.

А Южину хотелось поговорить, он ворочался. И лезли в голову сумасбродные идеи. Однако делиться ими было не с кем, нрав капитана он успел уже изучить. Собеседником Чибрин являлся неважным.

Ваня Южин прислушался. За тонкими перегородками хижины шелестела многозвучная ночь. Пели комары, гудели далекие машины. Нужно было уснуть, и именно по этой причине не спалось. Он не сомневался, что у Матвея, притаившегося сейчас снаружи, – проблемы противоположного рода. Ваня Южин зажмурил глаза, рукавом чужого маскхалата прикрыл ухо и часть лица. Спать по-прежнему не хотелось, но по крайней мере стало тихо.

* * *

Утро казалось парадно-легким. Сами собой, непрошеные, крутились мысли о воздушных шарах, о нарядных толпах демонстрантов. Странности контрастов. Выгода контрастов.

Вертолет летел замысловато, приобретя норов, к которому следовало еще привыкнуть. Так или иначе, они дотянули до базы. Воровато заправившись, там же решили заночевать. Когда оба уже спали, некто начал скрестись в дверь. Разбуженный Сергей, особенно не разбираясь, стал палить в окно. Некто, поскуливая, вновь убрел во мглу. Константину показалось, что эта была крыса, Сергей настаивал, что гостья походила на летучую мышь. Далее спали по очереди. С первыми лучами солнца взлетели над битумным полем крыши и взяли направление на город.

Птицы их больше не тревожили. С ощущением загадочной приподнятости они летели над улицами, угадывая места, в которых бывали, читая надписи на табличках. Ранний прохожий проводил их изумленным взором и тут же закрутил головой, очевидно, пытаясь угадать, из какой точки управляют радиоигрушкой.

Проблем с ориентацией не возникло. Солнце указывало путь, и уже через какой-нибудь час они садились на крышу знакомого дома.

– Все точно! Вон он и наш жестяной барак, – оператор встревожено покосился на Константина. – А где встречающие?

– Спят, – Константин постарался пристроить вертолет таким образом, чтобы свести угол наклона к минимуму, и все же машину основательно перекособочило. Травма шасси давала о себе знать.

– Что ж, с прибытием домой! – пробормотал Константин.

– Сейчас я им задам! – Сергей выбрался наружу, бегом устремился к строению.

– А ну, лежебоки!.. – он заглянул в дверной проем и примолк. В помещении было пусто. – Але, командир! Тут что-то не так!..

– Так, Сергуня, все так…

Оператор, как ужаленный, обернулся. Тень, накрывшая его, принадлежала Матвею. Ухмыляющийся сержант стоял, возвышаясь над пилотом на добрые три или четыре головы.

– Черт! Как у тебя это получилось?

– Морковку ел, капусту. Кашу гречневую…

– Брось издеваться, оболтус! Объясни толком, – из чердачного окна показался капитан Чибрин, такой же огромный, как и Матвей. Следом выбирался Ваня Южин.

– Ничего сложного, лейтенант. Ждали вас и росли, – Чибрин вдруг застеснялся. – Так уж оно само вышло. Ничего хитрого мы не делали.

– А оружие? Впрочем, вижу, – оператор разглядывал изменившихся сотоварищей.

– Все растет. И оружие, и одежда, – Чибрин деликатно присел на корточки, оказавшись одного роста с оператором. – Я, честно сказать, думал, что и с вами то же самое.

К ним приблизился Константин.

– Так… – он оглядел собравшихся внимательным взглядом. – Поговорим, господа Гуливеры?

– Чего ж не поговорить! Поговорим…

Компания уселась в кружок.

– Значит, теперь здесь обретаетесь?

– Ну да… Мы почему сюда сунулись? Тесно там стало. А голуби нас самих уже побаиваются.

– Сейчас уже ничего, – авторитетно добавил Матвей. – Жить можно. И автоматы стали бить сильнее.

– В общем, – подытожил смущенный Чибрин, – решили сменить дислокацию.

Правильно решили, – глухо произнес майор. Он смотрел себе под ноги.

– Послушай, Костя, – Чибрин неловко коснулся его плеча. – Если б я знал, в чем дело, первый поменялся бы с вами местами.

– Глупости говоришь.

– Нет, не глупости! – загорячился Чибрин. – Если кому из нас и страдать, так в первую очередь мне.

Константин резко поднял голову. Капитана он, похоже, слушал внимательно.

– Вот, что мы сделаем, – властно изрек он. – Пока не поздно, двое из вас забираются в вертолет и пореже высовывают нос наружу. В десантном отделении, слава богу, еще достаточно просторно даже для таких дылд. Доброволец же остается вне машины.

– Не понял? – Матвей стянул с головы беретку, озабоченно почесал макушку.

Константин посмотрел на него загадочно и туманно. Складывалось впечатление, что мыслями он блуждает где-то далеко. Так оно в действительности и было.

– Дело, братцы мои, в вертолете, – выложил он. – По крайней мере все говорит за это. Пока мы находимся внутри нашей птички, рост заторможен, а возможно, и вовсе отсутствует. Пока мы летали, вы выросли. Теперь в росте отстанет тот, кто переночует разок в вертолете. Такие вот пироги, парни.

– Непонятно, – Ванечка Южин помотал головой. – То есть, я понял бы, если речь шла об одушевленном и неодушевленном, но гимнастерки, автоматы – они ведь тоже растут!

Константин пожал плечами.

– Увы, причин я не знаю, да и не о них нам надо сейчас думать. Согласен, капитан?

Чибрин напряженно кивнул.

– Погоди, Костя! Пусть так, но… Тогда зачем же залезать туда?

– Действительно, какого хрена? – Матвей вновь простодушно потер макушку.

– Все проще простого. Во-первых, окончательно проверим, прав я или нет. Во-вторых… Судите сами. Если вертолет обречен оставаться таким, как есть, значит, отдалившись от него, мы лишим себя последней защиты. Автоматы – дело хорошее, но вертолет – это возможность передвижения, пулеметы, ракеты… Увы, при таких темпах роста в кабину мы очень скоро не влезем. Может, даже через пару дней. И что тогда? Будем прятаться по чердакам и подвалам? А что прикажете пить-есть? Как ни верти, у лилипутов свои неоспоримые преимущества. Человеку ростом в полметра в квартиру незаметно не проникнуть – и веревки не выдержат, и с улицы увидят… – майор махнул рукой. – А воровать придется уже не по четвертушке бутерброда, а значительно больше. Обстоятельство, как говорится, щекотливое, не отмахнешься. Обеспечить пропитанием одного или пятерых – вещи разные.

– Кажется, начинаю понимать! – взор Сергея просветлел. – Откармливаем добровольца, а он нас везет потом на дачу, и роли меняются.

– Верно. Сначала опекаем его, затем он опекает нас. А иначе, братцы-кролики, придется туго.

– Есть еще один аспект, – вмешался Ваня Южин. – Мы ведь понятия не имеем, чем завершится рост. А вдруг что-то пойдет не по плану и в нужный момент рост не прекратится?

– Сомневаюсь, чтобы это было так, но… – Константин помотал головой. – Потому-то я и упомянул о добровольце.

Чибрин бедово шагнул вперед.

– Лучшей кандидатуры вам не найти. Южин с Матвеем – не местные, без тебя и Сергея вертолет – все равно что консервная банка. А я и к голоду привычен, и живу на Волгоградской в трехкомнатной квартире с женой и дочкой. Дачи предложить не могу, но и в квартире места всем хватит.

Константин не удивился. Чего-то подобного от капитана он ждал.

– Что ж… – он внимательно оглядел собравшихся. – Есть иные предложения?

– Есть, – Ваня Южин поднял руку…

Чибрин ругался, Чибрин настаивал, однако в конце концов победил вариант Вани Южина. Городские неопрятные крыши с голубями и зубастыми кошками надоели всем. Улетали не столько в сельскую местность, сколько убегали от автомобильного рокота, от чердачных запахов, от необходимости вороватых усилий, направленных на добычу продуктов из пустующих квартир. Капитану не признавались прямо, но обещанное в перспективе сожительство с его родными отчего-то тоже пугало. Лилипутам сложно наслаждаться комфортом, когда поблизости снуют гулливеры. И одно дело следить за великанами, вышагивающими на далеких тротуарах, и совсем другое – делить с ними кров, жить в одних стенах. Неприятная встреча с солдатами на базе все еще была жива в памяти. Ваня же предлагал деревеньку, где жила его бабушка – подслеповатая добрая старушка, давным-давно вышедшая на пенсию. Там, по словам Южина, было все: и молоко, и душистый сельский хлеб, и огород, гарантирующий некоторую автономность. А главное – Южин признался, что большую часть своего розового детства провел в выстроенной собственными руками хибарке, называемой в разное время и штабом, и крепостью, и землянкой. Маленький сарайчик, упрятанный среди яблонь, подходил для их целей идеально. В дальнейшем имелась возможность без проблем переселиться на сеновал. Образ сеновала с мятным запахом трав, с сонной, располагающей к лени мягкостью особенно пришелся по душе Матвею. Он немедленно повеселел и даже засвистал себе что-то под нос. Внутренняя загадка всех горожан – любить деревню, не видя и не зная ее, предпочитая раздолье стожков пуховым перинам и белоснежным спальням. Так или иначе Ивана внимательно выслушали и, не глядя на разобиженного Чибрина, проголосовали за вариант с деревней.

* * *

К селу подлетали уже поздно вечером. Втиснувшись в кабину пилота, Ваня Южин вглядывался в кривые ниточки улиц, указывая направление.

– Вот! – он вскинул дрожащий палец. – Тут я когда-то жил. Дом-пятистенок, коровник… Садиться можно прямо в сад. Там лужаечка такая есть. И сарайчик мой в двух шагах.

– Да не волнуйся ты так, – майор повел аппарат на снижение. – Найдем твою лужайку. И сарайчик найдем.

Спустя пару минут вертолет уже стоял в траве. Рев двигателя смолк, винты замелькали реже, мало-помалу замедляя бег.

– Может, и нет уже никакого сарайчика? – предположил Матвей. – Зачем он твоей бабуле? Так – помеха одна…

– Нет! – Иван энергично замотал головой. – Это ведь МОЙ сарайчик. Пока я в армии, она и пальцем никому тронуть его не даст.

– Не даст, так не даст, – Матвей одобрительно кивнул. – Хорошая вещь – убежденность…

Прежде чем распахнуть десантный люк, Чибрин предупредил:

– Порядок следования не нарушать! Я с Южиным иду вперед. Матвей, ты прикрываешь нас с тыла.

– Да это же наш садик! Тут и забор кругом… – столкнувшись с суровым взглядом капитана, Южин умолк.

– Разумнее было бы переночевать в машине, – медленно начал капитан, – но поскольку имеет смысл не терять времени, и рост вне вертолета доказан…

– Чего тут рассусоливать! – прервал его Матвей. – Вылезаем – и всех делов!

Чибрин сердито крякнул, но промолчал.

– Валяйте, ребятки! – из кабины высунулась голова Сергея. – Прожектор один еще есть, подсветим, если что.

Тяжелая дверца откинулась в сторону, десантники беззвучно спрыгнули на землю.

– Матвей, сзади! – еще раз напомнил капитан. На этот раз голос его звучал жестко, и Матвей не решился прекословить.

С металлическим щелчком вспыхнул вертолетный прожектор, разом отвоевав у мглы порядочный кусок пространства.

– Глядеть и слушать в оба!..

– Тут должно быть совсем близко. Вон за теми двумя яблонями… – Ваня Южин взволнованно крутил головой. – Окно еще светится. Бабушка, наверное, телевизор смотрит…

– Разговорчики! – капитан на ходу стиснул в пальцах толстый травянистый стебель, не без усилия сломал. А вскоре, обойдя полукругом разросшийся куст смородины, они разглядели в полутьме приземистый сарайчик с кривенькими стенками и дверцей, запертой на щеколду.

– Это и есть твоя крепость? – Матвей коротко хохотнул. – Славная дачка, нечего сказать!

– Ничего. Для нас будет в самый раз, – капитан оценивающее взглянул на щеколду. – Ну что, спортсмен? Сумеешь справиться?

– Чего же не суметь? Подсадите только… – Матвей залихватским движением перекинул автомат за спину.

Это походило на цирковой трюк. Южин взгромоздился на плечи капитана, а Матвей с легкостью акробата взобрался на спину Ивана. В реалиях подобное упражнение им было бы ни за что не повторить.

– Крепко же ты ее вбил! – Матвей уперся в щеколду плечом. – Да еще от дождя разбухла…

Однако в конце концов дерево поддалось усилиям, щеколда, больше напоминающая массивный отшлифованный брус, кувыркаясь, полетела на землю.

– Учитесь, студенты! – Матвей сиганул вниз и первый потянул на себя дверь.

– Гигант, ничего не скажешь, – Чибрин настороженно оглянулся. – Вроде тихо пока.

– Да тут ничего нет! – взволнованно зашептал Южин. – Ничего и никого. Раньше держали поросенка, но теперь и того продали.

– Жалко поросеночка! – Матвей отважно шагнул в дверной проем. – Ну и темнотища тут! Надо сообразить какой-нибудь факел.

– Сейчас придумаем, – капитан кивнул Южину, и тот зашарил по земле, подыскивая подходящий заменитель факелу.

В сарайчик зашли с огнем, подбадривая друг дружку голосами. Ваня Южин активно жестикулировал.

– Вот там я подвешивал пойманную рыбу, а здесь держал что-то вроде тайника. Крючки там разные, монетки…

– Ты и ночевал, наверное, тут?

– Два или три раза. Брал с собой фонарик и даже пытался разжигать примус. Заваривал чай, книжки читал.

– Чай – это замечательно! – Матвей прищурился. – А ну-ка, любитель чая, вопрос на засыпку! Ты сидишь перед телевизором и прихлебываешь чай. Последний глоток – и кружка пуста. Твои действия? С кружкой бредешь на кухню за добавкой или приносишь с кухни чайник и наливаешь прямо перед телевизором?

– Что еще за глупости? – Чибрин нахмурился.

– Это не глупости, капитан! – Матвей принялся загибать пальцы. – Сами считайте. С кружкой идешь на кухню, подливаешь и возвращаешься. Это две ходки. Во втором случае сначала приносишь чайник, потом относишь, а после возвращаешься сам – итого четыре. Разница, капитан!

– Разница!.. – Чибрин фыркнул. – Эта твоя разница – для лодырей. А кроме того…

Он не договорил. Сиплое рычание перебило его слова. Реакция всех троих была удивительно схожа. Остановившись, словно по команде, они вскинули автоматы. Ваня Южин попятился, Чибрин – напротив – порывисто шагнул вперед.

– Спокойно, капитан, это всего лишь крыса! – предупреждающе прошипел Матвей.

– Не похоже…

Горящая щепка потухла. Зверя, затаившегося в углу, угадывали теперь по дыханию, по светящейся паре глаз. Капитану даже почудилось, что он слышит биение чужого, более гулкого и более медлительного сердца.

– Черт побери, почему эта гадина не нападает?

Матвей ответил шепотом:

– Как ни крути, нас трое. А может быть, он примеривается.

– Или она…

Сделав неожиданный рывок, чудовище скакнуло в сторону, судорожно заскребло по дереву и исчезло.

– Куда эта тварь подевалась?!

Троица подбежала к стене. Матвей громко присвистнул.

– Нора! Да еще какая! Целая пещера.

– Сдается мне, это был хомяк. Очень уж толстый.

– Но почему он все-таки не атаковал нас?

Капитан Чибрин задумчиво прошелся вдоль широченной, в его рост доски.

– К счастью, мы уже изменились… – он ковырнул носком сапога землю, нагнувшись, поднял двухкопеечную монету. Монета напоминала величиной чайное блюдце. – Еще неделю тому назад этот хомяк навряд ли стал бы сомневаться. А теперь…

Матвей нервно рассмеялся.

– Растем, капитан! Еще как растем! – он задрал ствол автомата и коротко даванул спуск. Грохочущая очередь ударила по ушам. Пули ушли в ветхий потолок. На головы посыпалась труха.

– Какого черта!..

– Не серчай, капитан. Салют… Всего-навсего маленький салют, – Матвей счастливо улыбался. – Ты пойми, Чибрин. На нас впервые не осмелились напасть! Значит, действительно растем. И гадом буду, если не вырастем!..

* * *

Ветви и листья дробили солнечный свет, камуфляжной россыпью пятная дощатую крышу сарайчика. Залетная птаха пряталась среди зелени, без устали распевая одно и то же. Задрав голову, майор старательно ее передразнивал. Более заняться было нечем. Басовито прогудело в воздухе, – черное, мохнатое приземлилось поблизости, энергично принялось потирать лапки. Константин перевернулся на бок, рукой подпер щеку.

– Муха. Обыкновенная муха, – он хрипло вздохнул. – Привет, глазастая! Откуда прилетела?

Насекомое, покончив с гигиеной, чуть шевельнуло ужасной головой, словно и впрямь прислушивалось к человеческому голосу.

– Ну-ну, иди сюда, умница, – майор поманил муху пальцем. – Я тебя на поводок привяжу. Станешь у меня вроде собачки.

Вероятно, придя про себя к какому-то решению, летунья деловито побежала к человеку.

– Эй, брюхатая! Я пошутил! – Константин торопливо взбрыкнул ногой. Круто развернувшись, так же деловито муха устремилась в обратную сторону.

– Ага, сдрейфила! – офицер вяло поаплодировал самому себе. – Видели бы меня друзья и знакомые. Один на один с мухой – великолепно!..

Услышав посторонний шум, он повернул голову. Разглядев шагающих к сарайчику десантников, стремительно вскочил и в несколько прыжков добрался до вертолета.

Общаться с великанами – не простое занятие. Они старались говорить тихо и преимущественно тонкими голосами, но все равно майор понимал их с трудом и, предохраняя слух, натягивал на голову шлемофон.

Он единственный оставался в вертолете. К такому поступку его подтолкнуло не геройство – всего-навсего – здравые рассуждения. В день, когда люди вернутся на базу, от них в первую очередь потребуют доказательств. Потому что не поверят ни единому слову, а не поверив, поспешат объявить дезертирами и очень даже запросто арестуют. Скорее всего, не поможет и вертолет. Мало ли симпатичных моделей продается в магазинах…

В общем – в качестве решающего аргумента требовался очередной доброволец, и Константин вызвался быть этим самым добровольцем. Иных кандидатур, впрочем, и не находилось. Сергей исполнял обязанности оператора-стрелка, и только майор, являясь пилотом и командиром летающей крепости, мог в должной мере продемонстрировать неверам из штаба отличие настоящего боевого вертолета от радиоуправляемой модели. Один-единственный день демонстраций – и все. Большего от него не требовалось. Они заранее договорились, что при любом раскладе все четверо будут оказывать содействие майору. Даже вопреки воле командования.

Решение далось майору не просто, и так же не просто протекали нынешние его дни. Он скучал. Он изнывал от тоски. В сущности, чудеса превратились в обыденность. Река жизни продолжала размеренно стекать к горизонту. Любопытные тараканы с аршинными усами более Константина не веселили, а терпкие лесные клопы не вызывали уже ничего, кроме отвращения. Но хуже всего протекало его постепенное погружение в пучину одиночества. Он редко покидал машину. Вчерашние же коллеги, напротив, старались держаться от нее подальше. С каждым часом он становился все меньше. Для них. Потому что они становились все больше. Их голоса приобретали степенность, все стремительнее сползая с ноты на ноту к нижним регистрам. А вскоре настал и тот день, когда из сарайчика они окончательно переселились в избушку. Некоторой нехватки в росте обрадованная старушка Южина не заметила. Да и как заметить, если за полтора года службы любимого внучка она и сама поубавилась в росте. С «приятелями» Вани она тоже быстро поладила. Ежедневно кто-нибудь из них приходил к сарайчику, принося молоко с хлебом. Кое-как пытались разговаривать, но беседа клеилась с трудом – по причине непонимания большей части сказанного. И все же главное понимали все. Решающие секунды приближались. Ребята добирали последние сантиметры, готовясь к отбытию на базу. Специально для вертолета была приготовлена картонная, набитая ватой коробка. Наблюдая за десантниками, майор заметил, что они исподволь начинают приводить себя в порядок. Сказывалось влияние капитана Чибрина. Пуговицы и ременные бляхи натирались зубной пастой, выстиранную и отутюженную форму старались поддерживать в чистоте…

Оглушительно хрустнул сучок под ногой Матвея. Десантники приблизились к вертолету.

– Здравия желаем!..

Майор поморщился. Слова падали каменным водопадом. Выглянув из кабины вертолета, он кивнул. На этот раз с ним говорил Южин. Его ломкий подростковый голос давался Константину легче, чем голоса остальных. Но, в общем, он и не нуждался в объяснениях. Матвей держал в руках коробку, Чибрин глядел торжественно и строго, – заветный момент настал, пора было трогаться в путь.

Махнув рукой, Константин закрыл глаза. Он должен был бы испытывать облегчение, но чувствовал нечто иное. Что именно – он не сумел бы определить. Может быть, некоторую горечь. А возможно, обычную усталость…

– Скажи ему, чтобы пристегнулся ремнями, – шепотом подсказал Южину Сергей. – Его же болтать будет в коробке.

– Не боись. Я осторожненько понесу, – успокоил Матвей.

– А если кто толкнет?

– За этим вы, ребятки, будете следить.

– Никто тебя не толкнет, – Чибрин сурово погладил по висящему на груди автомату. – Хотел бы я посмотреть на такого храбреца…

Спустя несколько минут они уже шагали по пыльной дороге. Порядок следования, как обычно, определил капитан. Вооруженные до зубов, впереди шествовали Сергей и Ваня Южин. Сразу за ними шел Матвей с коробкой. Сам Чибрин замыкал коротенькую колонну. В отличие от впереди идущих он единственный держал автомат в боевом положении, бдительно озирая окрестности. Капитан не боялся показаться смешным. Он намеревался довести этих людей до базы. В целости и сохранности.