Текст книги "Звериный круг"

– Ничуть. Это для нее. – Валентин кивнул в сторону ванной.

– Ага, то есть… – Юрий открыл и закрыл рот.

– Я решил взять ее с собой. Видишь ли, все получилось внезапно, я не мог предупредить тебя раньше. – Валентин поднял глаза, тут же отвел в сторону. Вид Юрия его не порадовал.

– В общем, я люблю ее, – глухо, но твердо произнес Валентин. – Без нее мне там делать нечего, – Значит, любишь. Интересно…

– Только не устраивай сцен. Наперед знаю все, что скажешь. Но так вышло…

Извини.

– Да разве в извинениях дело?! – Юрий подался к нему, порывисто ухватил за локоть. – Господи, Валька! Ты… Ты подожди, не торопись. Дай мне сообразить.

Так… Еще один паспорт… Это что же, раскручивать все по новой? Черт! Это невозможно!

– Я считал, что по второму кругу будет легче. Все-таки проторенная дорожка, знаешь уже, к кому обращаться, на какие клавиши жать. Еще одно приглашение с визой, еще одна формальность. Надо будет денег – я добуду.

Сколько потребуется.

– Еще одно приглашение, еще один паспорт! – Юрий всплеснул руками. – Подумать только! Всего-навсего!.. Да ты понятия не имеешь, каких трудов мне это стоило! Если бы месяцем раньше! Да и тогда было бы тяжко.

– И тем не менее надо попытаться. Насчет денег я уже сказал…

– К черту твои деньги! Смысл, Валя!.. Зачем?! Ради красивых глазок рисковать всем делом? Или ты все же шутишь? Скажи мне!

– Не шучу.

– Черт бы тебя побрал! – Юрий откинулся в кресле, ладонями принялся растирать виски. – И именно сегодня, когда я напился, ты мне это преподнес.

Господи! Сколько же мы корпели и изворачивались! Все эти хреновы радиожучки, бумагоистребитель, обмен на рубли, обмен на валюту, – больше года мы доили этих скотов! Больше года!.. Ты хоть знаешь, что у нас с тобой уже петельки на шеях?

– И что с того?

– А то! Мы-то с тобой хоть с самого начала знали, на что шли, а она? Кто она такая, Валь?

– Она? Студентка медучилища.

– Час от часу не легче! Сколько же ей лет? Она вообще-то совершеннолетняя?

– Да, паспорт у нее есть.

– Паспорт!.. Если ей, к примеру, только семнадцать, то ни о каком выезде речи идти не может.

Валентин ощутил, как каменеют его скулы.

– Решай. Без нее я никуда не поеду.

Зажмурив глаза, Юрий шепотом матерился.

– Ты можешь отправиться раньше, – тихо предложил Валентин. – Устроишься на месте, вышлешь приглашение, мы приедем. Только выведи меня на нужных людей, разъясни эту кухню. В конце концов, обстряпаю дело сам.

– Сам с усам!..

Юрий продолжал материться. Видно было, что он прокручивает в голове вариант за вариантом, но ничего у него не выходит.

– Что ты сделаешь без меня? Что?! Я подкапывался под них неделями и месяцами! Под каждого индивидуально! Делал заходы справа и слева, терпел то, чего никогда не потерпишь ты… А с девочками как? Тоже обстряпаешь сам? – Губы Юрия скривились. – А ведь придется. Им на наши деньги – тьфу! Такие фемины сидят – в мехах, в перстнях и браслетах, что только с этим самым и можно подлезть. – Запнувшись, Юрий покосился в сторону ванной, чуть понизил голос. – Да и когда ты будешь этим заниматься? Нет у тебя времени, понимаешь? Нет! Тебе смываться надо. Как можно скорее! Пока Алоис не хватился, пока не принялись вычислять. Да и ни черта у тебя не выйдет, о чем мы толкуем!.. Ты представь, что я сунусь на твой стадион и начну изображать из себя крутого, – сколько я там продержусь? Думаю, что недолго. Раскусят – и на кусочки покромсают. Вот так и с тобой случится. Сядешь в лужу при первом же неосторожном шаге. С одной стороны Сулик зайдет, с другой – безопасность, и все – амба!

Валентин взглянул в глаза другу:

– Поэтому я и прошу тебя.

Тонкое красивое лицо Юрия страдальчески сморщилось. Казалось, он вот-вот заплачет.

– Это невозможно, Валь, пойми наконец!

– Да почему, елки зеленые? Почему? Ты объясни, мы разберемся, придумаем что-нибудь.

– Честное слово, иногда мне кажется, что беседую не с мужиком, а с пятилетним ребенком. – Юрий устало растер лоб. – Братец ты мой отважный, ты же подставил не слесаря Федота! Пора наконец уразуметь… Именно с твоей помощью потекла информация в органы, замочили Ароныча, а два кита, столкнувшись лбами, изготовились к схватке. Шпионские игры с Люмиком тоже забыл? А машины из гаражей? Да стоит им лишь чуть усомниться, и за тобой немедленно отправят армию горилл. И тогда ничто уже не поможет: ни оружие, ни твои железные кулаки. Нас раздавят, как букашек, и будут топтать до посинения.

– Такой шанс мы им вряд ли предоставим. – Валентин кисло улыбнулся. – По-моему, ты стал пугаться собственной тени. Встряхнись, Юрок. Какого черта?..

И где ты разглядел слабое звено? Наиль?.. Тут все чисто. Он первый будет держать язык за зубами. К подслушивающим устройствам никто не совался, не сунутся и впредь. Акция с гаражами прошла в то время, когда я был с Яшей. Чем не алиби? И стукач остался неузнанным. Забрал деньги, стервец такой, и смылся через дымоход. Сколько там народа было! Пропасть! А после смерти Ароныча они и вовсе забудут об этих жалких пятидесяти кусках.

– Как же, забудут!

– Конечно! Они ведь другим сейчас озабочены – как бы ревизию от налоговиков не проморгать да людишек своих отмазать. Взяли, как ни крути, с поличным, так что сроки хорошие светят. И обламывать будут по-настоящему. Я эти дела знаю.

– Знаешь, а людей недооцениваешь. – Юрий покачал головой. – Хочешь, чтобы я назвал тебе слабое звено? Пожалуйста! Наш старый добрый друг – Алоис!

– Придумаем для него сказку поубедительнее.

– Какую по счету? Сказку-то?.. Я ведь и толкую тебе, что все резервы исчерпаны. Начнем с того, что он выправил тебе документы. Значит, знает, кто ты есть на сегодняшний день, значит, при хорошем желании вычислит и найдет. Я бы, во всяком случае, нашел. Далее… Разве не ты натолкнул его на мысль об операции? Он обязательно вспомнит, где был его доблестный телохранитель в момент, когда пакет с деньгами прятали за батарею. И про машины вспомнит. И те прежние, исчезнувшие при странных обстоятельствах, и нынешние. Не надо путать, Валь, это не адвокатская контора. Доказательств не понадобится. Вполне хватит и сомнений.

– Чушь! Им не за что ухватиться.

– Милые детские заблуждения! Человеку всегда достает пищи для размышления.

Был бы ум и было бы желание.

– Все равно. Как бы там ни было, я выеду из страны только с ней.

– Все! У меня нет сил спорить! – Юрий обреченно махнул рукой. – Голосу разума ты внять не желаешь. Надо признать, девчонка заморочила тебя крепко. Как ей это удалось, интересно?

– Да нет же, просто она… В общем, тебе надо ее увидеть.

– Иллюзии, дорогой мой! Иллюзии, которые со временем рассеиваются. Тебе стоило бы прислушаться к словам старого донжуана. Разумеется, она такая же, как все…

Валентин сгреб приятеля за грудки, рывком притянул к себе:

– Не болтай о том, чего не знаешь!

– Ласковый мой, – Юрий похлопал Валентина по руке, – в том-то и дело, что знаю. Такова жизнь. И она не терпит единственно возможных вариантов. Это было бы слишком жестоко. В любом городе ты способен найти суженую, а возможно, и не один десяток. И с каждой из них ты мог бы стать счастливым.

– Возможно, – глухо прорычал Валентин. – Только есть одно «но». Мне не надо искать, потому что я УЖЕ нашел! Понимаешь ты это?

– Отпусти, богатырь. – Голос Юрия звучал тускло. – Нашел – значит, нашел.

Пусть будет по-твоему. Разжав пальцы, Валентин неловко отвернулся.

– Сбегаю за деньгами. Должно быть, уже доставили. Сколько надо, столько и бери. Все, что есть в моей доле.

– Дурак ты, Валя!.. Как ее хоть зовут?

Валентин ответил не сразу. Где-то под сердцем все еще мелко и по-заячьи дрожало.

– Виктория…

– Да, веселое имечко. Немудрено, что не убедил тебя.

Глава 19

Тесным кружком они сидели за столом, на котором горделиво высилась бутылка шампанского. Знакомыми движениями фокусника Юрий доставал из карманов плитки шоколада.

– Как видите, пьяной моей головушке может позавидовать любой трезвый инженю. Валька – свидетель! О присутствии представительницы слабого пола я даже не догадывался. Тем не менее проявил редкую проницательность, захватил не водку, а шампанское, а вместо сала на закуску – шоколад. – Он оглядел их по-отечески строго. – Мы ведь любим шампанское?

– Ага! И шоколад тоже! – Виктория энергично потерла ладони и вновь спрятала руки под стол. Как примерное дитя, она, должно быть, держала их на коленях. Благоухающая свежестью, разрумянившаяся, в белой кружевной блузке, она казалась человеком из другого мира – мира светлого и чрезвычайно далекого.

Валентину вдруг представилось, что перед ними сидит сама Молодость, наивная, не утерявшая способности радоваться пустякам. Так оно, вероятно, и было. И абсолютно не верилось, что когда-нибудь годы изменят ее лексикон, внешность, манеры поведения. Возможно, перед гостем Виктория нарочно изображала пай-девочку. Так тихушничают невестки перед родителями будущего мужа, но молодость изобразить и сыграть невозможно. Для этого надо и впрямь быть молодым. И он вдруг остро почувствовал ту грань, за которую, в отличие от девушки, они с Юрием успели шагнуть. За чертой этой простиралась унылая пустыня овеществленной логики и механического бытия. Все по привычке и по инерции.

Расписание, съедающее жизнь, цели, в весомость которых сложно поверить. Увы, они существенно отличались от этой девочки, и отличие заключалось даже не в годах. Просто они дышали разными энергиями, смотрели на окружающее через разного цвета стекла. Молодость жила надеждами, зрелость – опытом и воспоминаниями. И ладно, если есть еще что вспомнить, а если и этого нет?..

Вероятно, и Юрий ощутил нечто подобное, потому что, разлив шампанское по бокалам, взглянул на Валентина как-то по-особенному. Озадаченно крякнув, предложил:

– М-да… Стало быть, за нашу встречу? Как-никак, событие историческое.

Старый обрюзгший тип двадцати семи лет по прозвищу Валька-Валентин откопал клад, которым наконец-то решил похвастаться перед менее удачливым другом. Самое удивительное, что я рад за вас. Рад, несмотря ни на что.

– Значит, цумволь! – Валентин приподнял бокал.

– Прозит!

Виктория окинула их плутоватым взором и тоненьким голоском добавила:

– Чин-чин!

– Я вижу, здесь собрались полиглоты. Так что следующий тост – за них. – Юрий зашуршал фольгой, разворачивая шоколад.

– Ух, вкуснотища! – Виктория с шумом поставила бокал на место. Не удержавшись, облизнула губы.

– А теперь шоколадкой, и ощущение вкуснотищи усилится, – предложил Юрий.

Валентин насмешливо покосился на Викторию:

– Да уж! В этих вещах она толк понимает. Кушай, дочка, не стесняйся.

Виктория прыснула, спохватившись, зажала себе рот.

– Валя говорил, что вы работаете в институте? – спросила она.

– В общем, да. Программистом-экстремистом. – Юрий рассеянно забарабанил пальцами по скатерти.

– И у вас есть настоящие компьютеры?

– Удивительно! – Юрий повернулся к Валентину. – Всю жизнь живу на панибратском тыканье, и вот впервые ко мне обращаются на «вы»! Надо бы радоваться, а я чувствую печаль. Нет, нет, Виктория! Разумеется, мерси. Просто необычно это. Крайне необычно.

– Виктория поинтересовалась твоей работой, – напомнил Юрию Валентин.

– Брось, она сделала это из вежливости. Верно, Вика?

Виктория замотала головой. Отвечать она не могла: рот у нее был набит шоколадом.

– Ладно, расскажу, мне это нетрудно. Так вот, грустная у меня профессия, Виктория. Кнопки, клавиши, тумблеры… Очень уж все скоротечно. – Юрий вздохнул. – А грусть моя от того, что даже примитивный кирпич способен стоять столетия. Моей работе цена – лет пять, не больше.

– Но ведь там внутри все так сложно. В этом надо разбираться, понимать.

– Милая Вика! Суть от этого не меняется. Я хочу сказать, что компьютер, как ни крути, – всего-навсего ин-стру-мент! Игрушка… Но мы не становимся душевнее от новых программ. Понимаете? Нам это просто не нужно! И та же информационная сеть ни на йоту не сделает мир добрее. А вот доступ зла к пестрому перечню рычагов облегчит.

– Что еще за рычаги?

– Всякие, Валь, рычаги. Прямые и кривые.

– Хочешь обойтись без рычагов – иди лепить кирпичи. Построишь какой-нибудь храм, разрушишь и тем прославишься, – вставил Валентин.

– Валентин пытается шутить. – Юрий кисло усмехнулся. – Увы, в том-то вся и трагедия, что кирпичи я лепить не пойду. Не пойду, потому что люблю свою профессию. Хотя и прекрасно понимаю всю ее никчемность.

– Если это кому-то нужно, никакой трагедии нет, – подала голос Виктория.

– Как всегда, руку помощи протягивает прекрасный пол! – Юрий церемонно поклонился. – Согласен, это действительно нужно. То есть если не вникать в философские и моральные аспекты. Потому как Запад впереди, а мы даже выпустили из рук хлястик, за который держались прежде. Значит, надо упорядочивать отечественный хаос. И кто, как не программисты с учеными возьмутся за это? – Юрий подмигнул Виктории. – Словом, да здравствует российский ум и всяческого ему процветания!

– Вот так. Кончил за здравие, а начал за упокой. Где же твоя собственная логика? – снова встрял Валентин.

– Там, где ей и положено быть. Там, где вообще скрывается большинство истин, – среди противоречий. Иных мест обитания для них просто не предусмотрено.

Юрий движением фокусника раскрыл кулак и загадочно пошевелил пальцами.

– Во вселенной нет ничего относительного – и одновременно относительно все! Две точки зрения, два глаза и два полушария.

– Ты что-нибудь поняла? – Валентин посмотрел на Викторию. Та честно помотала головой.

– Видишь? Твоя правда недоступна. А правда такой быть не может.

– Именно такой правда только и бывает. Только такой! – Юрий покровительственно улыбнулся. Опершись о стол, поднялся. – Но, к сожалению, история это долгая, а времени у меня совсем чуть-чуть. Вон Валентин знает, сколько мне сейчас всего предстоит.

– Здрасьте! А обещанные примеры?

– Как-нибудь позже – на более светлую голову. А сейчас труба зовет, дела.

– Разве нельзя отложить дела на завтра? – Виктория надула губы.

– Это опасный путь, моя милая. Стоит только ступить – и не остановишься.

Кроме того, вставать из-за стола следует с легким чувством голода, когда кажется, что можешь выпить еще столько же. Поль Брэг, друзья… Гениальный Поль Брэг!

– Что-то ты путаешь. По-моему, он излагал это чуть иначе.

– Но подразумевал то, что я сказал. И попробуй меня опровергнуть. – Юрий улыбнулся Виктории. – Вашу руку, сеньора! Спасибо за встречу.

– Я провожу тебя. – Валентин поднялся. – До лестничной площадки.

* * *

Уже за дверями Юрий хлопнул его по груди.

– И все равно ты дурак, Валя. Она прелестная девчонка, но ты дурак.

Хочешь, пошлем ей вызов через годик или два? А там женим вас – и разом решим все проблемы.

– Год или два? – Валентин качнул головой. – Нет.

– Понимаю. Боишься, уплывет золотая рыбка.

– Боюсь.

– Что ж… Тогда спрячься. Как можно глубже. Они будут тебя искать.

Возможно, уже ищут.

– Значит, ты сделаешь то, что я просил?

– А что мне еще остается? – Юрий пожал плечами. – Готовь ее документы и звони. Но учти: мы уедем туда нищими.

– Плевать!

Юрий хмыкнул.

– Ладно… Плевать так плевать. Заработаем. Но сейчас схоронись. И ей скажи, чтобы в оба смотрела. Все прежние связи забудь. С квартиры съезжай сегодня же. Если надо, парочка адресов у меня есть.

– Спасибо, обойдусь. – Валентин протянул Юрию сумку с деньгами. – Держи и не теряй. Груз в сто копеек.

– Не волнуйся. Я трезв как стеклышко. Не забудьте допить шампанское!

* * *

– Зачем ты отпустил его? – Виктория сидела у Валентина на коленях и теребила его волосы. – Он славный… И девчонки за ним наверняка бегают.

– Это да!

– А какие слова непонятные говорил. И шоколад классный принес! Никогда такого не ела.

– По части сладкого он мастер. – Валентин привлек девушку к себе, порывисто поцеловал. – Вика!..

– Подожди. – Она смешливо наморщила нос. – Сначала съедим одну дольку. На брудершафт.

– Шоколад на брудершафт? Это как?

– Очень просто, смотри!

Все действительно оказалось на удивление просто. Шоколадная долька одновременно поедалась с двух сторон до полного исчезновения. В момент смыкания губ жующих процесс пищеварения временно приостанавливался.

– Это я сама придумала! – отдышавшись, похвасталась Виктория. – Сладко?

– Еще бы!

– Значит, повторим?

– Не слишком ли много шоколада? Или ты хочешь стать шамкающей старушкой?

– Смотря что шамкающей. Если конфеты, то да! Он приблизил к себе ее лицо, набравшись решимости, шепнул:

– Давай уедем отсюда!

– Давай! – Глаза у нее немедленно загорелись. – А когда?

Она реагировала как ребенок, которого поманили цирковой афишей. Валентин смутился.

– Скоро… Очень скоро и очень далеко.

Виктория смотрела, ожидая продолжения, и, судорожно вздохнув, он решился:

– Мы хотим уехать из этой страны. Я и Юрий. Если бы ты оказалась со мной… То есть если бы ты согласилась… – Валентин нервно покусал нижнюю губу. – Дело в том, что это может быть навсегда. То есть – насовсем, понимаешь?

За время короткого монолога руки его взмокли. В голове зудела мысль о том, что надо достать платок и вытереть ладони, но он не решался на это, опасаясь окончательно спугнуть девушку. Очень уж напряженно внимала она его словам.

– Ты… Ты согласна?

– Я? – Она выглядела растерянной. – Валька, но почему насовсем? Почему нам надо куда-то уезжать?

Она и сейчас спрашивала как ребенок: «а зачем?», «а почему?». Впрочем, вопросы были вполне законные. Глядя на нее, он ощутил, как где-то под сердцем вновь зарождается неприятная дрожь. Да и что, собственно, он задумал? Увезти ее с родины? Но по какому такому праву? У нее здесь родные, близкие, племянник Андрюха с мопсом… Не честнее ли было с самого начала рассказать ей все о себе? Хотя с самого начала он и представления не имел, кем она для него станет.

Валентин ощутил, что дрожь нарастает. Вот ведь дьявольщина! Еще немного – и у него затрясутся колени!.. А почему бы не рассказать прямо сейчас? Объяснить все по-человечески. Чего вообще можно бояться в его положении?

– Виктория, – голос стал хриплым, и ему пришлось прокашляться, – ты не знаешь всего. А я боялся рассказывать… В общем, мы уезжаем потому… Потому что оставаться здесь просто опасно.

Справившись с волнением, он продолжил рассказ, и воспоминания поползли из него черными огромными змеями, окутывая комнату, кусачими веревками оплетая его юную слушательницу.

…Кто скажет, что срок в три года – это не серьезно? Лишь тот, кто не успел побывать в тюрьме, в детской колонии или в армии. И по той же причине не понимают и не поймут, отчего бегут, не досидев малости, превращая жизнь в череду вокзалов и шараханье от фуражек с околышками. Человечество хором голосует за казнь, за пожизненное заключение, ибо месть – понятие, по-прежнему имеющее власть над людьми. Но сроки не измеряются количеством букв и цифр, мера им – человеческие жизни. Вор должен сидеть в тюрьме! Крутая и убеждающая фраза!.. Но сколько сидеть, в какой тюрьме, с кем? И с каким сердцем, с какими думами выходят из мест заключения? С какой остервенелой пустотой в душе возвращаются с бессмысленных войн?

Обойдя наиболее мрачные страницы, Валентин поведал Виктории лишь крохотную часть правды. Но и этого оказалось более чем достаточно. Прижавшись к его груди, она всхлипывала.

– Словом… Я не могу оставаться здесь. Как мне бы того ни хотелось.

Кто-нибудь из них в конце концов выйдет на меня. А даже если и не выйдет, то это уже не жизнь. Я устал бегать и прятаться. А Юрий… Юрий – золотая головушка, но тратит себя на чужие докторские и кандидатские. Я мог бы вкалывать – строить, пахать, конструировать, но меня пометили. Пометили ни за что – и разом перечеркнули всю жизнь. – Горло у него перехватило, и, умолкнув, он погладил Викторию по голове. – В общем, когда я вернулся оттуда, я вдруг понял, что остался один. Совсем один. Без института, без работы и даже без родных. Да, так вот получилось. Родные, знакомые, близкие – все они любили меня, но закон, как оказалось, значил для них неизмеримо большее. Мол, что поделаешь, конечно, несправедливо, но и так тоже нельзя. Вернешься, отсидишь, а уж после встретим и обогреем. А я так не хочу, понимаешь? Не хочу!..

Он развернул ее голову лицом к себе. Горячая влага . капнула на руку.

– Ты прости меня, – зашептал Валентин. – Не надо было вываливать на тебя всю эту грязь, но я люблю тебя, понимаешь? И уже вряд ли сумею полюбить кого-либо еще. Ты да Юрка – больше у меня никого нет. Если скажешь «да», мы горы своротим и все в конце концов устроим. Уедем в Европу, выучим язык, будем жить. Юрка с его талантами не пропадет и на Луне. Я стану ему помогать, ты – мне. А главное – мы наконец-то обретем свободу! Что нас ждет здесь? Новый передел собственности? Военные катаклизмы? Какой-нибудь мятеж всех против всех?

И тебе это надо?! – Он уговаривал Викторию и сам себе не верил. —Лучше уж быть диссидентом! А там… Господи, Вика! Мы объедем все столицы мира, загорим, как черти, у нас будут умные красивые дети! А когда-нибудь мы обязательно вернемся и сюда. Эмигранты ведь тоже, бывает, возвращаются. Ты только не торопись!

Подумай, прежде чем ответить. Взвесь все и скажи.

Отстранившись от него, Виктория покачала, головой:

– Мне не о чем думать.

– Как? – Валентин ощутил, как что-то внутри него оборвалось.

– Я поеду. Поеду, куда ты скажешь.

– Вика! – у него задрожали губы. – Дурочка моя милая!..