Текст книги "И опять Пожарский 5"

Глава 7

Событие сорок шестое

Вчера, наконец, вернулся полк. Опять встреча, слёзы. Пётр даже разрешил пьянку по этому поводу, всё-таки больше года люди родных ждали. Многие стрельцы и рейтары не знали, что у них в семьях пополнение, а у некоторых это пополнение уже первые шаги пытается делать.

А вот на сегодня запланировано тоже торжественное, но гораздо менее радостное мероприятие – похороны погибших. Вершиловское кладбище было расположено на опушке леса чуть в стороне от теперь построенного огромного карантинного городка. Государь император тоже сейчас по совету Петра начал возводить такой же возле Москвы. И это хорошо. Пётр помнил, что чума в Европе во время тридцатилетней войны свирепствовала так, что целые области без людей оставались. Как-то им на лекции в Академии Генерального штаба профессор сказал, что после тридцатилетней войны число европейцев уменьшилось больше чем в два раза, папе римскому даже пришлось разрешить многожёнство. Желательно такой перспективы избежать.

Погибших в этой войне в тщательно сколоченных гробах и завёрнутых в прорезиненную ткань привезли с собой. Хоронить будут здесь в общей братской могиле и над ней установят монумент. Это будет уже третья братская могила. В первой лежат погибшие в польской войне. Во второй жертвы нападения казаков Лукаша Сагайдачного. Своих не много, а вот гвардейцев Ватикана больше двух десятков. И вот теперь герои шведской войны.

Сейчас перед Петром сидели все художники и скульпторы Вершилова. Получился полный зал в Академии Искусств.

– Послушайте, господа, – начал князь Пожарский, когда всё уселись, – Нам нужно на кладбище установить три больших монумента на всех трёх братских могилах. Рисуйте эскизы и думайте над материалом. Нужен мрамор, значит, привезём мрамор, если решите отливать из бронзы, то будем лить из бронзы. Вот для памятника на братской могиле тех, кто погиб в этой войне у меня есть предложение. Нужно поставить плечом к плечу стрельца, рейтара и казака. Но если будет более интересное предложение, то обязательно рассмотрим.

Пётр говорил это, а сам вдруг вспомнил, как в 2008 году был в санатории в Трускавце. Выдали ему в Комитете Ветеранов бесплатную путёвку минеральной воды попить. Украина тогда ещё была более-менее дружественным государством. Афанасия Ивановича тогда и правда изжога замучила – гастрит, будь он неладен. Помогла эта нефтяная вода так себе, но вот зато он съездил на экскурсию во Львов, а там их отвели на старое польское кладбище. Вот сейчас Пётр об этом и вспомнил. Там было полно могил богатых поляков и над многими были скульптуры. Красиво было, что уж там.

– Ещё, господа художники, в Вершилово не так и мало богатых, да и просто заслуженных людей, почему бы на их могилах тоже не устанавливать памятники и вам работа и память потомкам. Подумайте. Если у кого из родственников денег хватать на эту затею не будет, то обращайтесь ко мне, если человек заслуженный, то я денег на памятник выделю.

Зашушукались. Как же дело новое. А пока Пётр пережидал это шушуканье ему и ещё один случай вспомнился. В Екатеринбурге, куда он приезжал незадолго до попадания в прошлое, на похороны боевого товарища, Афанасий Иванович прошёлся по одной из улиц и там увидел просто целую выставку бронзовых скульптур. Почему бы не сделать так и в Вершилово. Вон, стоят скамейки вдоль главной улицы, пусть на них присядет уставший бронзовый человек, или молодая мамаша с ребёнком на коленях. А по самой улице, пусть чуть в сторонке едет бронзовый велосипедист.

Вот как только художники замолчали Пётр им и эту идею для обсуждения подкинул. Опять несколько минут шума.

– Теперь ещё последний заказ. Нужно разработать эскиз медали «За победу в войне со Шведским королевством». Аверс, реверс и ленточку. Победитель получит премию в сто рублей. Кроме того нужно ещё одну медаль придумать. Эта медаль будет называться «За трудовую доблесть». Тоже нужны и аверс и реверс и ленточка. Этой медалью будем награждать за успехи в труде. Вот отольют литейщики самый большой в мире колокол, почему бы их не наградить. Или выведет ван Бассен новый сорт кукурузы, которую можно будет прямо в землю сажать, а не в теплицу, тоже достоин награды. Думайте. Как такая медаль должна выглядеть? Тоже первая премия сто рублей. Кроме этой медали за совсем уж великое достижение нужен ещё и орден. Он должен называться «Ударник труда». Делать его будем из золота и даже пару огранённых самоцветов вставим. Ну, вот и всё. Знаю, что задач вам много назадавал. Только учтите, что после Рождества на свадьбу моего брата Фёдора сюда приедет Государь, и королева Дании собиралась приехать, патриарх, скорее всего, будет. Давайте поспешим, ведь всё это ещё и изготовить нужно. Так, что срок на всё неделя. Творите!

Событие сорок седьмое

Ну, вот и настала очередь механиков. Собрались в токарном цехе, самом большом промышленном здании. Слава богу, все были живы и здоровы, а то ведь некоторым лет совсем не мало. Было и пополнение. Даже не так. Были и старожилы Вершилова, а вот основная масса были новички. Все филиалы банка «Взаимопомощь», а их теперь уже восемь, продолжали отправлять в Пурецкую волость изобретателей вечного двигателя, ткацких станков, сеялок и прочих механизмов. Пока в основном французы, но как сказал ему утром Йост Бюрги, уже и пражский филиал одного прислал изобретателя и из Бургундии двое подъехали и один испанец появился. Как-то отдельно сидели на лавочках, что принесли в цех русские парнишки. Нужно будет разобраться, почему они отделились, языка не знают, или есть другая причина. Пётр тут же это в свою записную книжицу занёс.

– Видел уже ваш паровоз, – начал Пожарский, – Все просто молодцы, Йост подготовь списки особо отличившихся, будем их награждать.

– Так, все старались, Ваша Светлость, – швейцарец широким жестом обвёл присутствующих.

– Открою вам страшную тайну, – улыбнулся Пётр, – Сейчас художники рисуют эскиз медали «За трудовую доблесть» и эскиз ордена «Ударник труда». Так что дорогие механики вы будете первыми, награждёнными за это чудо. Давайте так, орден получат трое, а медаль десять человек. Подумайте. Нужны кандидаты. Смею вас заверить, что это не последняя задумка, которая перевернёт ход истории. Вы уже думали, куда ещё можно приделать этот двигатель.

Кричать начали все и все одновременно. Пришлось даже руку поднять, призывая к порядку.

– Сейчас мы собираем паровик чуть меньших размеров и хотим установить его на экипаж, – за всех после наступления тишины высказался второй аксакал Симон Стивен.

– Ещё хотим поставить на раму с широкими колёсами и прицепить к ней плуг, – добавил Йост Бюрги.

– Знаете, у атлантов это называлось «автомобиль» и «трактор». У них же и ещё был один самоходный агрегат – «пароход». Там движение передавалось специальным винтом, я вам потом нарисую. И вот я думаю, что самое важное сейчас это именно пароход. У нас сейчас уже сотни судов и на каждом десятки гребцов, представляете, если мы сможем построить этот пароход, сколько людей добавится.

– А самоходный экипаж, – с горящими глазами вскочил с места Йоханнес Маркус Марци.

Понятно, чья идея.

– Тоже нужен. И тоже будем делать. Только давайте там будет другой двигатель. Я вспомнил ещё одну придумку атлантов.

На самом деле Пётр на пути из Москвы припомнил один из романов про попаданцев. Там товарищ на лодку поставил двигатель внешнего сгорания. Афанасий Иванович, когда прочитал этот роман, очень удивился, и залез в интернет. На самом деле есть такой двигатель. Изобрёл его шотландский монах Стирлинг. Принцип прост, огонь нагревает камеру, в которой воздух, и он, расширяясь, толкает поршень вверх. При этом газ теряет температуру, и поршень снова идёт вниз. Главным же изобретением шотландца был регенератор. Он увеличивает производительность двигателя, удерживая тепло в тёплой части двигателя, в то время как рабочее тело охлаждается. Этот процесс намного повышает эффективность системы. Чаще всего регенератор представляет собой камеру, заполненную проволокой, гранулами. Газ, проходя через наполнитель в одну сторону, отдаёт тепло регенератору, а при движении в другую сторону отбирает его.

Пётр, перед тем, как идти к механикам набросал это на листке и теперь пустил свой эскиз по рядам. Почему не двигатель внутреннего сгорания? Пётр вспомнил, что в той статье про двигатель Стирлинга было написано, что это гораздо более экологически чистый агрегат и его КПД приближается к 90 процентам. Не будем повторять ошибок. К тому же всегда можно вернуться и к дизелю. Единственным минусом в двигателе монаха было время необходимое на раскочегаривание движка. Нам пока спешить некуда.

После довольно долгого обсуждения нового двигателя Пётр выдал механикам и ещё одну задачу. Он так же на листке изобразил картечницу Гатлинга и митральезу Монтини. Сначала хотел остановиться только на одном пулемёте, но помозговав, решил – пусть изобретают оба. Хуже не будет. Генерал Афанасьев видел оба чуда только в музее, и определить который лучше, не мог. Сделаем два и сравним. Время есть. Главная ведь беда не в конструкции, а в десятках нарезных стволов из хорошего металла. Нужен хром. Ничего про залежи хрома Афанасий Иванович не помнил. Вроде бы где-то в Казахстане. В Качканаре добывают железо с примесями ванадия. Только вот нужен ли ванадий для стали ствола. Зато у нас есть никель и платина. Будем пока на них экспериментировать. Просто прочитать лекцию и выдать задачу этим изобретателям не получилось. Получилась неделя непрерывного мозгового штурма. Эх, как хорошо было попаданцам в книгах. Там всего лишь интриги. А тут думать надо.

Событие сорок восьмое

Василий Алексеевич Возняк закончил объезд патрулей и повернул коня к Мариинску. Мог ли подумать шесть лет назад молодой стрелец Васька Возняк, что станет дворянином, сотником и воеводой. Как удачно получилось, что княжич Пожарский решил перед отъездом в Пурецкую волость заменить двух пожилых стрельцов из десятка Афанасия Бороды на молодёжь. Среди этих двоих оказался и семнадцатилетний Васька. Потом был героический поход в Вершилово, в котором они истребили две большие шайки татей. Был поход на Урал камень, и сражение на реке Белой с торгутами. Хорошая была сеча. Потом был северный поход, в котором они показали свеям, как надо воевать. Ну и конечно война с ляхами. Жаль Васька не попал на последнюю шведскую войну. Точно ведь новую медальку получат все. Правда, на медали воеводе Мариинска жаловаться грех. Их у него шесть. Больше и нет пока ни у кого. Две самые ценные, это «За боевые заслуги» и «За воинскую доблесть», которые он получил после победы над ляхами. Ранен Васька был в плечо болтом от самострела при захвате Рогачёва. Кроме того есть ещё одна тоже ценная медаль «Вершиловский стрелок». Далеко ведь не у всех она есть. Остальные три медали много у кого есть: «За освоение Урала, «За Северный поход» и «За победу над Речью Посполитою».

Да, жаль не удалось ему в последней войне со Шведским королевством поучаствовать. Вызвал его в прошлом году весною князь Пожарский и вручил грамотку на дворянство и приказ ехать воеводою в новый городок Мариинск. Государь туда стрелецкую сотню отправил, вот Ваське эту сотню и принимать под свою руку. Деревеньку же Василию Алексеевичу дали невдалеке от Чебоксар. Он все четыре двора и забрал с собою в новый городок. После Вершилова даже страшно смотреть было на этих людишек. Тощие, прокопчённые, голодные, в лохмотьях все. А живность какая, на корову и лошадёнку без слёз смотреть нельзя. В Вершилове коза больше той коровы, по крайней мере, весит точно больше.

Жизнь в Мариинске оказалась не сладкой. Стрельцы, что царь батюшка прислал, ни стрелять толком не умели, ни на саблях рубиться, про казачьи ухватки да кидание ножей и говорить не нужно. А ведь уже три нападения степняков было на новый русский городок. Первое, ещё в прошлом годе еле отбили. Опять торгуты пожаловали, а ещё и пушки всего две было и мушкеты только по два на человека. Но Господь не попустил, трое всего погибли из стрельцов и семь раненых, коих травницы выходили. Семён только рукой левой стал плохо владеть, какую-то жилу стрела перебила. А в этом годе два раза ногаи наведывались. Но эти просто пограбить хотели. Только сил не рассчитали. В Мариинске теперь восемь пушек и у каждого стрельца по три мушкета, да по два пистоля. И сам Василий без дела не сидел за зиму натренировал стрельцов, до вершиловцев далековато ещё, так и помирать никто не собирался – научим. Теперь почти три десятка степняков сидят в остроге и камень для дороги на Баскунчак дробят. Василий им пообещал, как дорогу отсыпим отпустить на все четыре стороны. В этом году половину уже прошли, так, что осенью, поди, и выгнать острожников можно, зачем они зимой нужны, только рты лишние.

Ещё одним минусом было прошлогоднее переселение народов. Приехало несколько десятков русских семей, пятьдесят семей морисков, это испанцы такие, но происходят из магометан. А ещё ведь и тридцать семей немцев из Риги и остальной Ливонии и Лифляндии. Только дело не в национальности, а в том, что брёвен для постройки домов всем этим людям не хватило. Пришлось двум десяткам семей зимовать в казармах, в тесноте, так сказать и в обиде на мэра Мариинска Сазона Вахрушева и на него – воеводу Василия Возняка. Сазон тогда целого курьера зимой отправил к князю Пожарскому с с кляузой на дьяка Переселенческого приказа Коробова. Разворовал, как водится, деньги, что государь на переселенцев выдал.

Весною только узнали, что последняя партия брёвен застряла в районе Жигулёвских гор. В этом году хоть новых поселенцев было ещё больше, с деревом проблем не было, шли и шли плоты всё лето до самых вот последних дней, да может и ещё будет, Волга-то не встала ещё, хотя первый снежок и пролетает уже.

Сами же переселенцы оказались ещё чудней, чем в прошлом годе. Кроме ещё сорока семей морисков было десять семей моранов. Это те же евреи, но крещённые в Испании. Потом подъехало тридцать пять семей чухонцев. А вот под осень совсем, прибыли вообще французы, только они себя гугенотами кличут, потому отреклись они от латинянской веры. Русских же совсем немного было. Прибыл молодой паренёк, что должен будет наладить производство стекла. Ещё один молодец, но этот с женою молодою, будет производство бумаги налаживать. Литейца два приплыло с жёнами, тоже из учеников, эти должны чугунное литье осваивать. Чугун им будут в чушках привозить, а они из него посуду, да прочую хозяйскую мелочь лить, те же заслонки для печей, да дверцы.

Мэр за голову схватился, каждый клан переселенцев требует храм для них строить, мол, князь Пожарский обещал в вере препятствий не чинить. Так кто вам чего чинит? Хотите, стройте. Ах, материал и деньги. А деньги зачем? Строителям платить? А где здесь строители на полтысячи вёрст ближайшие? Сами будем строить. Всем миром. Сначала всем миром православный храм, потом, католический для морисков и моранов, да для части немцев. Потом для гугенотов. Ах, часть морисков хочет в веру отцов перейти. Хорошо, потом мечеть. А когда протестантский храм? А протестанты из Риги и Финляндии в одном храме с гугенотами не уживутся? Нет! Хорошо. Потом два протестантских храма. Стоп. А священники у вас есть? Нету! А, князь батюшка обещал прислать. Ну, и замечательно, вот как приедет поп ваш, да место освятит, тогда и строить начнём. Нельзя же не на освящённой земле храм строить.

Вот пока только православный храм, пусть пока и деревянный, построили. И что самое интересное, нашлось сразу почти три десятка семей всех национальностей, что захотели в православную веру перейти. Пусть и подтолкнул их к этому немного князь Пожарский. Он указ выдал, что каждый, кто перейдёт в православие, получает пять рублей. А у многих семьи из пяти-шести человек. Бах, и тридцать рубликов, как с куста. Если раньше стрелец пять рублей за год получал, то очень это не малые деньги.

Ещё две школы построили и больницу, Пётр Дмитриевич и учителей из пацанов прислал на год и травниц, коих в Вершилово выучили. Уже и не городок Мариинск, а настоящий город. Вместе с оженившимися стрельцами теперь здесь больше четырёх сотен семей живёт, а всего за две тысячи человек перевалило. Ведь ещё и монастырь женский построили, а сейчас за мужской взялись. Стрельцов из той сотни, что Государь прислал, холостых осталось чуть. Переселенцы ведь и дочек на выданье с собой привезли и вдовы были, и что с того, что не понимают друг друга русский муж и француженка. Выучатся, а в постели и без слов объяснятся. Поначалу отцы противились было. Всё о религии толковали. Только дело молодое, где за девкой уследить, когда такие молодцы рядом павою вышагивают.

Самое же интересное, что весной пришёл клан ногаев небольшой и попросился на жительство в Мариинске. Точнее рядом. Поставили свои юрты и пасли себе овец всё лето. Даже помогли от одного из набегов своих же ногаев отбиться. Предупредили вовремя. А вот осенью попросили дома им выделить и овчарню построить. А что шерсть нужна и конная разведка не помешает. Построили им три дома. Пусть живут. Эти, кстати, сразу, узнав о пяти рублях, в православие перешли. Хитрый он князь Пожарский и умный, хоть и младше его Василия на четыре года. Василий весною отцу весточку в Москву написал, он у него торговец в кожевенном ряду. Пусть продаёт там всё и сюда на волю перебирается. Здесь ни налогов, ни ярыжек, ни дьяков. Ну и невесту пущай привозит. За воеводу города в две с лишним тысячи человек не каждой предлагают замуж выйти, пусть красавицу найдут.

Событие сорок девятое

Царь и Великий Государь Михаил Фёдорович Романов смотрел в раскрасневшиеся от горячего спора лица бояр и презрительно улыбался (в душе). Дума обсуждала, кто поедет сопровождать императора и королеву Дании на свадьбу очередного Пожарского. Пятый Пожарский или Фёдор женится на княжне Елене Владимировне Долгорукой. Что ж, событие для Руси не последнее. Если пять лет назад знали только спасителя отечества Дмитрия Михайловича, то теперь клан Пожарских вышел, как бы, не на первое место, среди других родов. За две последние «войнушки», как их Петруша называет, пробились к славе и Дмитрий Петрович Лопата Пожарский и Роман Петрович, а вот теперь отличился в Стокгольме захватом всего шведского флота и Фёдор Дмитриевич. Вчера Михаил подготовил две грамотки, в первой даровал Фёдору титул князя, а во второй назначил его наследником Великого Герцога Финляндского Владимира Тимофеевича Долгорукова. Кстати, грамоток касающихся Пожарских было четыре. В третьей император даровал Дмитрию Михайловичу титул Великий Герцог Лифляндский, а в четвёртой наследником старшему Пожарскому объявлялся Пётр Дмитриевич.

Отлично понимал Михаил, что некогда Петруше ещё и Прибалтикой заниматься, но даже если он просто несколько раз чего посоветует отцу, да денег каких ни каких выделит Великому герцогу, то это будет гораздо лучше, чем поставить того же князя Ивана Никитича Меньшого Одоевского, за которого билась половина Думы. Слов нет, князь Одоевский большой полководец и заслуг перед отечеством у него не многим меньше чем у князя Пожарского. Вот только одного у него нет. Нет сына Петруши. И даже двух вещей нет, ещё нет Пурецкой волости. А у Дмитрия Михайловича всё это есть. Думу удалось переубедить только после гневной речи батюшки – патриарха Филарета. Князь Иван Никитич Меньшой Одоевский был отозван в Москву и снова поставлен во главе Судно-Владимирского приказа. Владимирский судный приказ, среди судных приказов, считался «старшим», так как он был ранее общегосударственным Судным приказом, а служба во Владимирском приказе была наиболее почётной. Этим назначением еле ревнителей старины удалось успокоить.

И вот опять склока, все считают себя достойными сопровождать царя батюшку. На самом деле, понятно, движут родовитыми две вещи. Во-первых, хотят побывать в Пурецкой волости и самим на все чудеса посмотреть. Слухов полно, а вот очевидцев не очень много, не любит Пётр Дмитриевич гостей зазывать, а без приглашения как поехать. Во-вторых, там ведь не только подарки дарить придётся, но и ответные получать. Ты сорок соболей, а тебе большую фарфоровую вазу. А то может и зеркало для боярыни, и коробку зефира в шоколаде для боярышни. Поди, это купи. Все вотчины продать придётся.

Дума порешила, что Государя императора, императрицу Дарью Иоанновну с дочерью Ириной, патриарха Филарета, королеву Дании Софию Мекленбург-Гюстровскую и Августу Датскую, герцогиню Гольштейн-Готторпскую – мать императрицы, будут сопровождать десять самых родовитых бояр. Вот теперь из двадцати почти и выбирают «усердно» десять «самых». Про окольничих, думных дворян и думных дьяков просто забыли. Лаялись Рюриковичи и Гедиминовичи – Воротынские, Мстиславские, Голицыны, Куракины, Романовы, Морозовы, Шереметевы, Шеины. Дядя Иван Никитич Романов громче всех вопил.

Как это всё побороть. Устал Михаил от этих советчиков. Ведь почти всегда их советы оказываются противоположными советам Петруши. А кто в результате прав оказывается? Как недавно младший Пожарский пошутил: «Выслушай жену и сделай наоборот – получится правильно». Так и с Думою. Разрядил начинающуюся нешуточную склоку окрик патриарха.

– А на кого бояре державу оставляете? Ни меня не будет, ни Государя императора, ни самых родовитых бояр. А если ляхи или ещё паче татары крымские нападут, кто столицу оборонять будет? Хватит бороды друг другу рвать. Жребий будем тянуть. Кто из шапки бумажку с крестиком вытащит, тот и поедет на свадьбу. Бумажек таких ровно десять будет. А из тех, кто не попадёт в царский поезд, составим Государственный Совет, и будут они державу блюсти на время отлучки Государя.

Ну, вот теперь пусть репу чешут, что лучше Пурецкая волость или Государственный Совет.

Событие пятидесятое

Иоганн Рудольф Глаубер 10 марта этого года отметил свой двадцать первый день рождения. За год, что не было князя Пожарского, он проделал ряд интересных опытов. Он изучил и описал соли аммония; обнаружил, что осадок хлорида серебра растворяется в нашатырном спирте, что серебро осаждается из раствора его солей щёлочью и карбонатами. Ещё он описал получение уксусной кислоты сухой перегонкой растительных веществ. Главным же сам он считал получение сырого бензола перегонкой каменноугольной смолы.

Довольно долго ничего не получалось, проблема была в выделении самой смолы. Стекло таких температур не выдерживало и пришлось с помощью литейщиков изготовить чугунные реторты. Когда чугун уже раскалился докрасна, тогда и начал выделяться газ из угля. При этом во время пропускании его через воду выделили смолу, а при дальнейшей продувке через масло получили бензол, о котором и говорил князь Пожарский. Теперь-то всё просто, а сколько пришлось ставить опытов. Кузнецы сначала терпели немца с его чугунякой, но после двух пожаров выгнали. Пришлось с помощью Зотова строить себе отдельную печь.

Полученная в виде отходов аммиачная вода тоже пошла в дело. При обработке этой воды серной кислотой получили сульфат аммония. А когда влили соляную кислоту, получили хлорид аммония. Интереснее всего было работать с нитратом аммония. Правда, кислоту надо было брать концентрированную. С его помощью удалось получить калиевую селитру, соединив с хлоридом калия, и натриевую, взяв обычную соль. Князь Пожарский сказал, что все эти соли кроме пороха можно использовать в виде удобрений на полях. Сильно в этом Иоганн сомневался, сколько такое удобрение будет стоить. Но Пётр Дмитриевич успокоил. Это сейчас проблема получение угольной смолы, а скоро будем строить целый завод по производству кокса, вот тогда коксового газа будет уйма, и будет он обычным побочным продуктом, ведь главное это кокс. Так, что цена этих удобрений будет не велика.

С получением из бензола анилина тоже пришлось повозиться. Только когда Иоганн использовал вместе азотную и серную кислоту и подогрел, у него, наконец, получилось желтовато-зелёная маслянистая жидкость с запахом миндаля. Дальше было проще, правда помог случай, Глаубер не знал, до каких температур ему придётся дойти, и вылил эту жидкость в свою чугунную реторту, вот при уже довольно высокой температуре у него и получился анилин – бесцветная жидкость с едким запахом. Иоганн даже отравился, он стал задыхаться, и все поплыло перед глазами, хорошо ученики вытащили его на воздух. Да и то он больше недели болел, слабость и головная боль, казалось, поселились в его теле навсегда.

Ученики же и получили первый краситель из анилина, пока Иоганн отлёживался дома. Один из них налил в анилин спирт, а пробирка была мокрая, и у него получились красивейшие фиолетовые кристаллы. Пётр Дмитриевич говорил, что из анилина атланты делали и зелёную краску и синюю и чёрную. Что ж, теперь, когда анилин есть всё это просто дело времени. Главное снова не отравиться.

Пока князя Пожарского не было, Иоганн и жениться успел. Женился он на дочери Симона Майра Аделинде. Девушка понравилась ему ещё в школе, она была на три года младше Иоганна и училась сейчас в седьмом классе. Встретились они на уроке русского языка. Получилось так, что она сидела одна, а Глаубер чуть опоздал на урок, возился с той жидкостью, что пахла миндалём. Больше свободных мест в классе не было, и Иоганн попросил дозволения сесть рядом с Аделиндой. Девушка сначала сморщила нос, но потом кивнула, разрешая.

– Как от вас приятно и необычно пахнет, – сообщила девушка ему после урока.

Так их знакомство и завязалось. Аделинда Майр попросилась к ним в лабораторию и стала проводить там всё свободное время. Ей нравились взрывы и терпкие запахи. Она даже попросила Иоганна сделать ей духи с запахом миндаля. А что, идея интересная, о духах Глаубер не думал, а ведь князь упоминал, что из каменноугольных смол делали атланты и духи. Нужно будет позаниматься.

Событие пятьдесят первое

Вот как заставить русского крестьянина в 17 веке идти в баню? Нужно просто сказать: «А пошёл ты в баню». А как заставить стрельца? Нужно просто сказать: «Шагом марш». А боярина? Ну, пообещать после бани бутылку «Столичной» с пельменями на закуску. А вот как заставить датскую королеву и шлезвиг-гольштейнскую герцогиню? Вопрос! И нет ответа на этот вопрос. Заставить нельзя. Только и запускать её в Вершилово со всеми блохами и вшами тоже нельзя. И не дилемма это ни какая. Это полный кердык.

Сейчас перед Петром сидел на диванах целый табун «высочеств» и делал вид, что пытается ему в этом вопросе помочь. На самом деле две высочествы ржали, потому и табун. Остальные хихикали, а одно высочество почти каталось по ковру и ножонками сучило от приступа неконтролируемого хохота. Пётр собрал на этот совет всю прекрасную половину своего дворца, хотя пока хоромины, царь батюшка ещё в этом здании не жил, а потому дворцом ему называться рано. Вот через недельку приедет и переименует.

Пожарский позвал царевну Анастасию, бывшую Марию Хлопову, несостоявшуюся жену Михаила Романова. Никто её звания царевна не лишал, а значит обращаться к ней нужно: «Ваше Высочество». Царевна, несмотря на все перипетии последних лет, выглядела «на все пять». Пётр по приказу царя забрал её из ссылки в Нижнем Новгороде и поселил у себя. Модельер Андрюшка Ревень поколдовал с её образом и нашил великолепных платьев. Царь ведь её выбирал из сотен девушек, то есть она была несколько лет назад «мисс Россия». По заслугам.

Следующим высочеством по иерархии была, несомненно, Великая княгиня Финляндская Марфа Васильевна Долгорукова – жена Владимира Тимофеевича Долгорукова. Потом были две её дочери: Елена Владимировна пока Долгорукова, а в скором будущем Пожарская и Мария Владимировна Пожарская. Так как обе теперь наследницы титула Великая княгиня, первая Финляндская, а вторая Лифляндская, то к ним в принципе тоже стоило обращаться: «Ваше Высочество». Самой не титулованной из собравшихся была княгиня Марфа Петровна Мстиславская, бывшая турчанка Марты. Только ведь Пётр поставил себе цель посадить её второго сына Фёдора Фёдоровича Мстиславского на трон Великого княжества Литовского, а значит, и её в будущем будут звать «Ваше Высочество». Смешно.

Собрал их Пётр, как раз, чтобы они ему посоветовали, как заставить датских царёвых родственниц пройти через карантин, а если проще, то вымыться в бане и дать прожарить в ней же все свои платья, ну и всю прочую одежду. А эти высочества в смех. Это им Пётр изобразил, как во Франции дама заигрывает с кавалером, пересаживая демонстративно вошь с себя на него. Как они там будут управлять в своих почти Европах. Финляндия, Эстония, Белоруссия – не совсем, конечно, Европа. Амбиции только европейские, а так – лапти, грязь, бездорожье и нищета, ну если с Вершилово сравнивать.

По ковру каталась Елена. Это к ней на свадьбу и едут датчанки. Отдельно от прекрасной половины человечества сидел бывший профессор копенгагенского университета Томас Финке, всё-таки датчанин, и имел честь общаться с обеими сильными мира того. Ещё, вежливо улыбаясь, находился в зале и сам Андрей Ревень – главный модельер Вершилова. Пётр хотел предложить пошить им новые платья и «уговорить» королеву и герцогиню и помыться в бане перед тем, как примерить обновки. Профессор с сомнением покачал головой.

– Платья, несомненно, примут в дар, а вот баня, – и Томас тоже заржал.

Блин, ну, что делать-то. Сам ведь год назад был загнан в баню палками. А теперь вместо совета издавал бульканье.

– А кто может помочь? Пастор ван Бизе? Патриарх Филарет? Императрица Дарья Ивановна? Кто? – рассвирепел Пожарский.

– Ты, Петруша, не кричи, сам рассмешил до коликов, – погрозила ему пальцем Великая герцогиня Долгорукова, – Платья, несомненно, шей, ты Томас размеры Андрюше подскажи, – переключилась она на бывшего профессора, – Будем все вместе королеву уговаривать.

– Я её с блохами и на порог не пущу, – встряла и ненаглядная.

– Вот, этого я и боюсь. Закончится войной. А мне датчане как союзники нужны, – печально вздохнул в сотый раз Пётр.

Он не видел решения. Эти две дамы в баню не пойдут. И нет силы, которая их может заставить. Они, блин, монархи в чёрт знает каком поколении. И шесть лет борьбы с насекомыми коту под хвост. Потом фиг выведешь. Это Афанасий Иванович ещё по своему детству помнил. После всех революций и разрух тоже вся Россия была во вшах, а, следовательно, и в тифе.

– Может, их усыпить взять и сонными вымыть? Нужно с травницами посоветоваться, – предложил Пётр, и высочества опять заржали, а следом и профессор с французом.

Так собрание ничем и закончилось. Единственное, что одобрили все, так это новые платья, и им «высочествам» тоже. Ну, хоть вечер прошёл не скучно.