Текст книги "И опять Пожарский 5"

– Да, – Каспар взял белоснежные листки, что монах достал из необычной сумки, – Это ведь не близко.

– Наш орден приложит все усилия, чтобы доставить вас и вашу семью, и всех кого вы захотите взять с собою, в Вершилово. Так называется город, где вы будете жить.

– Я ещё не согласился, – криво улыбнулся Баугин.

– Я потеряю только вас, вы потеряете будущее, – не ответил на улыбку иезуит.

– Сколько у меня есть времени? Нужно посоветоваться с семьёй, нужно передать дела в университете, – испугался Каспар. А ну, как и правда, развернётся этот змей искуситель и уйдёт.

– Я буду у вас через неделю. Вот сто русских рублей, – монах выложил на стол стопку золотых новеньких монет. Больших монет. Больше Каспар и не видел, – Это примерно сто пятьдесят – двести талеров. Если в университете появятся профессора, которые пожелают составить вам компанию, то я их тоже доставлю в Вершилово.

Иезуит уже давно ушёл, а профессор всё сидел за столом над кружкой остывшего пунша и перебирал монеты. С них на Каспара смотрел бородатый молодой ещё мужчина. Наверное, царь московитов?

Из Базеля они выехали целым караваном. Каспар взял семью брата. Двоих племянников с жёнами и детьми. Двух своих взрослых сыновей и двух дочерей с мужьями. Целых восемь семей слуг. И обрадовавших иезуита двух профессоров медицины и математики из университета Базеля с семьями. Ехали они долго, через Прагу, Варшаву, Минск, Смоленск, Москву. Путешествие заняло почти половину года. Вся Европа воевала. Везде была разруха и чума. Но иезуиты наняли на охрану учёных целых двести рейтар из Баварии. Мелкие стычки с бандами мародёров по дороге были. Но ведь доехали.

А это что такое? На приличной скорости к медведям мчался огромный экипаж без лошадей весь окутанный дымом и паром. Точно Пурецкая волость. Добрались.

Событие тридцать первое

Первым делом после двухдневного отдыха Пётр встретился с запорожцами. Казаки были отправлены в Вершилово после того, как их побили у Владимира. Лукаша Сагайдачного Пожарский взял с собою в Москву, а потом и в набег на Швецию, а трое выживших в той рубке были отправлены в Вершилово. Учиться воевать и приобщаться к правильному образу жизни. Казачки за два почти года полностью влились в жизнь городка, построили себе дома, нашли жён и даже детишками успели обзавестись. На войну Пётр их с собою не взял. Это были ценные источники информации о набегах старшего Сагайдачного на турок и татар. Князь приставил к ним пацанёнка лет двенадцати и наказал выспрашивать всё о походах и записывать.

Вот теперь они и пригодились. Нужно отправить их на Сечь. Пусть передадут Лукашу и другим старшинам, да и гетманам Михайлу Дорошенко и Марку Жмайло, что князь Пожарский собирается принять участие в этой войнушке на стороне османов против крымских татар.

– Смотрите, казаки, у нас сейчас есть отличный шанс раз и навсегда покончить с набегами крымчаков на наши города и сёла, – начал Пётр, усадив запорожцев перед собой в казарме полка.

– Захочет ли старшина казацкая за османов воевать? – недоверчиво мотнул головой тёзка Пётр Осадчий.

– Это только повод. Главное истребить максимальное количество воинов у татар. Я вам дам с собой десять тысяч рублей. Поите старшину, сорите деньгами, но добейтесь, чтобы запорожцы пошли в этот поход. Давайте, я вам ситуацию чуть обрисую. Сейчас послы нашего императора уже, наверное, уговорили донских казаков и те тоже пойдут на татар. Ваша и их задача уничтожить те кочевья, что находятся за территорией Крыма. Там кочуют две орды Буджакская и Едисанская. Через год весной я пойду на Крым и захвачу Перекоп, вот мне и нужно, чтобы эти две орды не ударили вершиловскому полку в спину. Задача казаков выбить у них всех воинов. Чтобы было интереснее запорожцам, я предлагаю следующее: татары, что погибнут в бою это одно, но у каждого захваченного воина или сдавшегося в плен нужно отрубать кисть правой руки. Тогда они не только лук с саблей держать не смогут, но ещё и лишними ртами в орде станут. От этой кисти нужно вам отрубать большой палец и складывать в мешок. За каждый такой палец я в конце войны выплачу по одному рублю. Женщинам только руки не рубите, – усмехнулся Пожарский, заметив огоньки в глазах казаков.

– Гнити адже пальці почнуть, – встрял тёзка, наверняка у них старший.

– Ну, солью пересыпайте или коптите. Это вам нужнее. Палец – рубль.

– А с жинками и дітворой шо роблять?

– Не интересно мне, что хотите. А вот если у них будут русские рабы, то по возможности доставьте их в мои смоленские вотчины. Там их будут расселять. Дома построю, коров и лошадей куплю. Я весной уже пошлю туда строителей. Кроме того там сейчас строят хорошие лодьи. Я их в конце лета под охраной отправлю вниз по Днепру. Они будут ждать переселенцев у слияния реки Самары с Днепром. Нужно за месяц до ледостава, край, людей туда доставить. За каждого переселенца буду платить по два рубля, – князь осмотрел казаков, заинтересовались ли.

– Не переживай, Пётр Дмитриевич, своих мы завсегда освобождаем, а если лодьи будут и провизия на них, да охрана, да ещё и два рубля, то всех до единого русичей в степи освободим. Только ты скажи, не шутишь ли. С одним полком пойдёшь воевать со всем Крымским ханством?

– Нет, возьму ещё полк в Нижнем Новгороде. Мы весной 1626 года прибудем в Смоленск и на тех же лодьях спустимся по Днепру. Одним полком всю Швецию, Финляндию и Ливонию захватили, уж с крымчаками справимся, – как можно более уверенно проговорил Пётр.

В душе сильно сомневался. Татары, по книгам, выставляли двадцатитысячные рати. Да ещё на конях. Сомнут. Количеством и скоростью возьмут. Эх, пулемёт бы! Только не доросли ещё технологии до этого светлого будущего, когда у врагов луки, а у тебя пулемёты. Стоп. Пулемёт, конечно, сейчас вершиловским оружейникам не по зубам, а вот картечницу Гатлинга сваять попробуем.

Ну, или на худой конец митральезу. Скорострельность у них почти одинаковая, двести выстрелов в минуту. Если поставить пяток этих монстров, то можно разделаться и с двадцатитысячным войском. Вывод. Нужно делать несколько десятков стволов с нарезкой. Вот этим в ближайшее время и займёмся.

Вывел князя из задумчивости Осадчий.

– А что, княже с нашими жёнками да детишками будет?

– Жить будут в Вершилово. В обиду их не дам. Буду ваше жалованье им платить, пока вы воюете. Потом вернётесь, если захотите.

– Кто же от такой жизни откажется. Не боишься, княже, что мы раструбим по всей Сечи о такой райской жизни, и вся Сечь в Вершилово перекочует? – хитро улыбнулся другой казак – Никола Гончаренко.

– Чего же тут бояться, тут радоваться надо. У меня кроме Вершилова ещё пяток городов, да вскоре ещё два собираюсь заложить. Туда и крестьяне нужны и мастера и воины. Степняки всегда будут о грабеже думать. Значит, и воины всегда нужны будут. Зовите казаков.

Событие тридцать второе

Николо Амати нанёс на верхнюю деку скрипки последний мазок лака и аккуратно промыл кисть в керосине. Ему нравилась эта кисть своей мягкостью и равномерным нанесением лака. Пусть послужит подольше. Всё, на сегодня хватит. Пора домой, сегодня исполняется год его сыну Джироламо младшему, названному в честь деда. Жена немного поворчала, но когда дедушка в честь рождения сына подарил ей большой ювелирный комплект с синими сапфирами, в тон её глаз, вздохнув, согласилась. Жена была русская. Она была дочерью известного на весь мир гончара Трофима Лукина. Конечно, мастер Андрей Лукин – сын Трофима, был ещё известней. Если на вазе или другой фарфоровой вещице была надпись: «мастер А. Лукин», то за такую вещь купцы, что русские, что иностранные, в драку лезли и платили огромные деньги. Знали, что продадут ещё дороже. Сам Трофим делал в основном сетчатые тарелки и блюда. В доме Николо было несколько работ тестя. Красота!

Познакомился Николо с Настей на футбольном матче. Она так истово болела за «Медведей», что её звонкий голосок перекрывал весь остальной гвалт на стадионе. Сидели они рядом на самом ближнем к полю ряду скамеек. В один из ударов по мячу тот соскочил с ноги футболиста и полетел прямо в девушку. Николо успел рукой отбить его. Только вместо благодарности был остужен словами: «Я бы сама отбила». Так и познакомились. Потом Настя подошла к нему в консерватории на концерте и извинилась, и пригласила на следующую игру. И вот уже почти два года они с Настей женаты. Николо даже пришлось принять православие, ни за что не хотел Трофим Лукин отдавать дочь за латинянина. Сейчас с тестем они живут дружно. Тот часто заходит вечерами понянчиться с внучком.

Именно Трофим Лукин и подсказал семейству Амати новый состав для покрытия дек. До этого и их дед Андреа и отец с дядей покрывали скрипки соком молочая. Трофим же предложил сок одуванчика. И ведь на самом деле лучше получилось. Другой родственник – Андрей Лукин, свёл Николо с химиком французом Жаном Рэ и они вместе подобрали состав лака таким, чтобы ель и клён приобретали благородный красноватый оттенок. С помощью тех же химиков немного изменили и сам процесс нанесения лака. Раньше, чем делать грунт, нужно позаботиться об окраске дерева. Хорошо отшлифованное дерево покрывается водным раствором коричневой краски сепии. Когда краска, наложенная широкой кистью и очень умеренно, высохнет, дерево шлифуют очень мелкой стеклянной бумагой и покрывают слоем бесцветного, скоро высыхающего масляного лака. Затем дерево вновь шлифуется той же мелкой стеклянной бумагой, но на этот раз с деревянным маслом, после чего его насухо вытирают чистой тряпкой и покрывают с помощью круглой мягкой щётки цветным лаком, который засыхает весьма скоро, так что через сутки уже годен к шлифовке стеклянной бумагой с маслом или водой. Цветной лак составляется из бесцветного, к которому примешиваются хорошо стёртые краски: коричневая, красная и жёлтая в определённых количествах.

Сравнивая новые скрипки и виолончели с привезёнными из Кремона и отец, и дядя Антонио только разводили руками. Лучше, красивей. А всё потому, что в Вершилово никто не работает в одиночку. Один одно лучше умеет, другой – другое, вот если вместе мастера собираются, то и получается чудо. Правда, один недостаток в Вершилово был. Ни клёнов, ни палисандров, ни елей выросших в горах тут нет. Пришлось заказывать младшему Буксбауму, чтобы он привёз всё это из Италии. Купец поворчал, нельзя ли хоть ёлку брать местную, не близкий путь, и не дёшево чурбаки из Италии возить. Нет, нельзя. Отец сделал скрипку с верхней декой из местной ели. Совсем другое звучание. Как-то жёстче звучит.

Не так давно Буксбаум привёз вторую партию древесины, а с нею и необычную добавку. Вместе с семьёй прибыл в Вершилово Джованни Паоло Маджини – их главный конкурент в прошлом. Маджини жил в городке Брешиа в Ломбардии. По меркам Николо он был уже не молод, ему уже стукнуло сорок пять лет. Старший сын мастера – Алессио уже сам делал скрипки и даже был женат. Его жена родила сына через неделю после приезда в Вершилово. Теперь эти два мастера работали вместе с семейством Амати. Здесь работы хватает на всех. Ещё ни одну скрипку за пределы Вершилово не продали. Сейчас в консерватории два класса учеников. Местные дети учатся играть на различных инструментах, в том числе и на скрипках с виолончелями. Вот туда первые сорок скрипок и ушло. Дядя Антонио даже повозмущался, его творения отдают детям, они ведь могут и повредить этот шедевр. Дети ведь, неразумны. Но и князь Пожарский и композитор Клаудио Монтеверди в один голос говорили, что учиться нужно сразу на хороших и дорогих инструментах. Это и дисциплине ребёнка обучит, и не придётся, потом переучиваться.

Всё домой, понянчиться с маленьким Джироламо и сыграть пару партий в шахматы с Алесандро Гранди. У того тоже сын родился. И жена у него русская. Зовут сеньору Гранди, как и мужа Александра. И сына Александром назвали. Ну, уж сегодня он точно выиграет у вечного соперника. Вчера ему Андрей Лукин интересное начало показал. Ну и нужно готовиться к празднованию именин сына. В субботу все итальянцы соберутся, да все Лукины. Это же полста человек. В терем столько и не войдёт. Николо заказал в новом ресторане «Одуванчик» зал. Хорошо бы туда все влезли.

Событие тридцать третье

Пётр Пожарский оглядел собравшихся учёных и с удовлетворением отметил, что их число серьёзно увеличилось. Начали работать иезуиты, прислали целую кучу учёных, да ещё в сопровождении целой кучи рейтар. Все сейчас находились ещё в карантине, но на это совещание учёных пригласили, только посадили отдельно и предупредили, чтобы не обнимались и не обменивались рукопожатиями. Вшей, блох и прочих насекомых уже прожарили в бане, но есть ведь куча других болезней. Та же чесотка, которой в старушке Европе страдает половина населения. Нужна серная мазь. Только вот, что значит серная? Какой состав? Ладно, раз один из компонентов известен, то остальные откроем.

Кроме учёных, присланных иезуитами, были и другие. Часть переманил с собой датчанин Томас Финке, кроме зятя биолога и натуралиста Оле Ворма он привёз с собой и половину профессоров копенгагенского университета. Других сманили письма тех, кто уже прижился в Вершилово. Были и немцы, и французы, и англичане. Единственное, что не понравилось Петру, когда вчера о новичках рассказывал Михаэль Мёстлин, так это то, что половина из них философы и математики. Лучше бы химики с механиками подъехали.

Сейчас их Пётр собрал по нескольким причинам. Во-первых, он прочитал все учебники по математике и алгебре и понял, что знания поданы крайне неравномерно и нет учебника за четвёртый класс. Кроме того, он вспомнил во время похода две вещи, которые сейчас не охвачены вообще. Вот с них князь Пожарский и начал своё выступление перед собравшимися. Он достал кости, ну, или кубики с точками и несколько раз бросил их из стакана на стол.

– Как вы думаете, какова вероятность, что выпадет число 12? – задал он вопрос собравшимся.

Почти сразу начали называть цифры, но Пётр поднял руку, останавливая шум.

– Я спросил это не для того, чтобы вы мне ответили, а как вы думаете для чего? – он обвёл глазами притихших учёных.

– В книге атлантов был и такой раздел математики, – первым догадался Декарт.

– Замечательно, Рене. Я хочу, чтобы вы написали учебник по Теории Вероятности. И дело не только в костях. Нужна такая наука, которая прогнозирует возможность любого события. Например: Сколько всего четырёхзначных чисел можно составить из цифр 1, 5, 6, 7, 8? Как это сосчитать, не перебирая все варианты?

– Для каждого разряда четырёхзначного числа имеется пять возможностей, значит, 5*5*5*5 = 625, – первым через минуту крикнул не кто иной, как Пьер Ферма.

Ну, вот, не зря его из Франции притащили.

– Другой пример. Вы все знаете, что в каждом классе школы есть родительский комитет. На родительском собрании присутствует 20 человек. Сколько существует различных вариантов состава родительского комитета, если в него должны войти 5 человек? – продолжил Пётр, – Подождите, не считайте. Дело ведь не в ответе. Дело в том, что нужно знать формулы. А для того, чтобы эти формулы знать, их нужно открыть. У вас есть время до июня 1625 года. К этому времени мне нужен учебник по Теории Вероятности. Вас чуть не полсотни человек только математиков, но думаю, и другим будет интересно голову над новой наукой поломать. Можете совещаться или наоборот всё скрывать друг от друга, а потом через несколько месяцев соберётесь и обсудите. У вас есть президент, есть Совет – решайте.

– А какова цель этой работы? – поднялся один из вновь прибывших.

– Нет никакой цели, – усмехнулся Пётр. Понятно, что для вшивого европейца, прежде всего – мотивация, – Главная цель любой науки приподнять завесу, которая скрывает истину. Всего знать нельзя. Но ведь хочется. Вот и вся цель. Я вас здесь всех собрал именно за тем, чтобы вместе было быстрее и с меньшими затратами можно эту занавесочку приподнимать. Ладно, пойдём дальше. Я прочитал все учебники по математике и пришёл к выводу, что теперь, когда мы стали умнее и знаем больше, нужно равномерно распределить эти знания на все семь классов школы. У нас ведь нет учебника за четвёртый класс. Михаэль, выделите отдельную группу, которая до весны напишет семь новых учебников.

Народ опять стал обсуждать новость прямо в зале. Еле через несколько минут удалось это митинг унять.

– Теперь я хочу подкинуть вам ещё одну задачу. Нужно придумать двоичную систему счисления. То есть, у вас есть только «0» и только «1». Всё. Больше я из книг атлантов ничего не помню. Вы уж дальше сами. Как писать дробные и отрицательные числа, как делать потом пересчёт? Как производить математические действия? Не помню. Зато помню, что она была очень важна для атлантов. Значит, нужна и нам. Здесь тоже пусть президент решает, кто будет работать, группами или по одному. Скажу только, что китайцы в своей «книге Перемен» разработали двоичное исчисление ещё в девятом веке. Что же мы глупее китайцев?

Про книгу Перемен Афанасий Иванович смотрел как-то по телевизору. Ещё удивился тогда, зачем двоичное исчисление, если нет компьютеров? А когда разбирался в интегральном и дифференциальном исчислениях, то оказалось, что Лейбниц и разработал для европейцев современную двоичную систему. А напомнил Петру про это Френсис Бекон, ну, вернее его книга, которую он прочитал по дороге домой. Там англичанин предложил буквы алфавита так зашифровывать. Стоп. Нужна ещё и азбука Морзе. Пётр это сразу математикам и озвучил. Ну, вот и замечательно. Теперь им есть чем заняться. А когда они всё это разработают, то можно будет и о первом курсе университета подумать. Университет в Вершилово должен давать знания, которых не дают ни в одном другом университете мира. Хочешь быть умным – переезжай в Россию и учи русский.

Теперь ещё химию нужно в науку превратить. Но математикам пока не до этого. Будем работать с алхимиками и медиками, их тоже набралось прилично. Вот завтра их и соберём.

Событие тридцать четвёртое

Симон Майр поднёс к лицу новую книгу и втянул ноздрями воздух. Всегда приятно вот так ощутить запах краски новой книги, но в тысячу раз приятнее, если эта книга твоя. Тобою написана. Теперь у бывшего придворного астронома их четыре. Нет, у него было ещё две книги, изданные в Ансбахе, но споры с Галилеем и с Коперником, давно представшим перед богом, сейчас это казалось мелким, не стоящим ни времени, ни бумаги на это потраченных.

– Бальдассаре, – обратился Симон к приехавшему три месяца назад из Милана бывшему ученику, – Ты ведь виделся недавно с Галилеем?

– Только мельком, когда он узнал кто я, то развернулся и чуть не бегом скрылся во дворце Медичи, – Бальдассаре Капра, закашлялся. Он простыл. Не смотря на осень, всё ходил в нелепых здесь итальянских одеждах. Только теперь вот надел русские штаны и кафтан.

– Так ты не знаешь, есть ли у него учебник по астрономии, что я ему посылал, – огорчился Симон.

– Говорю же, он от меня убежал, и это говорит, скорее всего, за то, что книгу он прочитал, – расхохотался итальянец.

Сейчас Майр держал в руках русско-немецкий словарь на десять тысяч слов. Буквально за неделю до приезда ученика с семьёй вышел из типографии и немецко-русский словарь, тоже на десять тысяч слов. А год назад Симон опубликовал учебник географии. Если честно, то большую часть этого учебника написана князем Пожарским, но тот от своего имени на обложке категорически отказался.

– Рассказывать сказки и написать учебник это разные вещи, – объяснил он тогда.

Доля истины в его словах была. Майр переработал сотни карт. Переговорил, записывая ответы, с тысячей людей со всех уголков Европы и даже Азии, с тем же арабским врачом, купцом из Хивы, испанцами, побывавшими в Южной и Северной Америках, казаками, дошедшими по рекам до самого Китая. Записал все рассказы князя Пожарского про неоткрытый ещё европейцами материк Австралию и про самый южный материк Антарктиду с единственными обитателями – пингвинами. Труд был не маленьким. Но зато теперь в школе дети учатся не по рассказам, а по учебнику. Совсем разные обучения.

Теперь больше всего книг у него. До этого по три книги было у Иоганна Кеплера и Баше де Мезириака, ну и у него. Пусть теперь догоняют. Симон с сожалением положил новую книгу на стол в кабинете и, простившись с Бальдассаре, стал собираться домой. Дома тоже дел было невпроворот. Через неделю свадьба младшего сына. Его старший – Густав, женился на однокласснице, русской девушке Дарье Коровиной – дочери бургомистра Вершилова, или как его на английский манер называет князь Пожарский – мэр. Сейчас Густав работает преподавателем в вечерней школе и в свободное время помогает отцу с доработкой учебника по Астрономии. Появились новые данные, кое-что вспомнил из прочитанного ранее у Атлантов князь Пожарский, в частности про атмосферу Венеры, состоящую в основном из углекислого газа и азота с облаками из серной кислоты. Скоро Симон станет дедушкой, Дарья уже на восьмом месяце.

Младший же сын – Райнхард, названный в честь деда, нашёл себе совсем не простую жену. Она была старшей дочерью барона Шваба. Книгопечатник был тоже протестантом и как Коровин менять религию от сына не потребовал. Зато поставил условие, что Райнхард пойдёт работать к нему на типографию. У Питера пока только дочки, да и вряд ли жена ещё родит, так что барону нужен наследник и продолжатель его дела. Его собственный сын – Рейнгольд, умер ещё три года назад, простыл по дороге в Нижний и сгорел за несколько дней, как над ним знахарки не бились. Что ж, на такую работу и сам Симон бы согласился, видеть как из твоих рук выходит новая, пахнущая краской книга, разве это не чудесно.

Событие тридцать пятое

Йозеф Марк ван Бодль сидел на диване у себя в дому и думал. Слушал, как весело потрескивают в голландке дрова, прихлёбывал из кружки горячий китайский чай с малиновым вареньем, и решался. Нужно было жениться. Вон у брата уже внуков двое, а он ведь не намного старше. В Европе он уже один раз почти женился, но чума забрала его невесту буквально за неделю до свадьбы. А потом всё как-то некогда было. Особенно в последние четыре года здесь, в Вершилово. Столько всего нового нужно было узнать, столько книг прочесть, столько уроков в вечерней школе посетить. Да, ещё выучить французский и русский.

Но вот неделю назад на проповеди в новом протестантском соборе Йозеф Марк увидел среди посетителей девушку с карими глазами и больше не смог отвести от неё взгляд, даже не заметил, как проповедь окончилась и пастор ван Бизе, распустив паству, о чём-то спросил его. Невпопад ответив священнику, ван Бодль покинул храм, сделал круг по площади и вернулся. Ван Бизе возился у алтаря. Йозеф Марк решился.

– Ваше преподобие… – начал бедняга.

– А, Йозеф, – священник повернулся к ван Бодлю, – видел я, как ты смотрел на ту девушку и даже видел грешные мысли твои, прямо лезли они у тебя из головы, как змеи.

– Простите меня, Ваше Преподобие, это правда. А кто эта девушка? – сник химик.

– Недавно в Вершилово приехал с семьёй Пауль Гу́льдин – заблудшая овца.

– Он еврей, но как же девушка? – потряс головой Йозеф Марк.

– Не спеши, сын мой, я же сказал, что он заблудшая овца. Пауль (при рождении Аввакум) Гульдин родился в селении Мельс, которое находится на территории графства Зарганс – одного из фогств Швейцарии, в протестантской семье еврейского происхождения. Ещё юношей, как он говорит, увлёкся чтением религиозных книг и усомнился в своих протестантских взглядах. В результате в двадцатилетнем возрасте Гульдин принял католицизм (взяв при этом новое имя – в честь апостола Павла) и присоединился к ордену иезуитов в Мюнхене в качестве коадъютора. После этого он получил образование, став сначала иезуитом-схоластом, а затем священником-иезуитом. В 1609 году он поступил в Римскую иезуитскую коллегию, где изучал математику. В 1617 году он начал преподавать математику в Иезуитской коллегии Граца. В 1623 году Гульдин был назначен профессором математики Венского университета. И в это время он получил приглашение переехать в Вершилово. И вот уже почти два месяца он здесь. Переехал вместе с семьёй.

– А причём здесь он? Я спросил, кто та девушка? – остановил пастора несчастный.

– Эх, молодёжь, всё бы вам спешить. Это его единственная дочь. Жена умерла при родах. Девочке тоже не повезло. Три года назад она вышла замуж за Франца де Ливрона, барона Сильвестра, но буквально на следующий день после свадьбы барон уехал на войну в Прагу и там погиб.

– Но если отец иезуит, то почему его дочь в нашем храме, – удивился ван Бодль.

– И опять спешишь, – ван Бизе перекрестил химика, отпуская ему этот грех, – По прибытии сюда, Пауль решил вернуться в лоно нашей церкви, и вместе с ним перешла в протестантизм и Лизерли, его дочь. Имя я им не сменил, так что выслушай ответ на свой вопрос. Эту женщину зовут Лизерли де Ливрон, баронесса Сильвестр. И отвечу на вопрос, который ты сейчас хочешь задать, у неё пока нет ни мужа, ни жениха.

Иозеф Марк чуть не обнял священника и на крыльях вылетел из храма. Правда, дойдя до башни с часами, остыл. Баронесса. Молода и красива. А он – неудачливый алхимик, и ему скоро сорок лет. Захочет ли она выходить за него замуж? Вопрос.

Лизерли дочь очередного учёного завербованного князем в Европе. Йозеф Марк уже начал удивляться, зачем Петру Дмитриевичу такое количество профессоров. Конечно, население Вершилово растёт стремительно, говорят, уже перевалило за пятнадцать тысяч, и сейчас это второй город в России. Каждый год возводят по нескольку школ. И везде нужны преподаватели. Только какие преподаватели приезжают из Европы? Смех один. Сплошь невежды. Ван Бодль даже хотел сказать об этом князю Пожарскому. Лучше подождать, когда школу начнут заканчивать свои. Однако пример Ван Гельмонта уверенность в неправильности действий князя сильно уменьшил. Ян Баптиста тоже приехал твёрдо уверенный, что из ртути можно сделать золото и всё состоит из четырёх стихий. Каких только глупостей от него не наслушались вначале. Но вот прошло пару лет. И этот доктор медицины теперь лучший, наверное, химик в Вершилово, а значит и во всём мире.

Теперь ван Бодль стал понимать Пожарского. Да, там учат в университетах всякой чепухе. Да, лечиться у этих докторов нельзя. Да, их сначала надо несколько лет переучивать. Но вот мозги-то у них остаются прежние. Они умеют ставить эксперименты, они умеют писать книги, они легко обучаемы. И они привозят с собой семьи. Пример младшего ван Гельмонта просто показателен. Сколько бы они ещё бились над нитроглицерином, если бы не Франциск Меркурий. Сейчас мальчик уже учится в седьмом классе. По два класса за год заканчивает. Молодец. Умница.

Воспоминание о чужом сыне вернули мысли Йозефа Марка к вопросу женитьбы. Нужно попросить князя Пожарского выступить в качестве свата. Ну, и что, что она баронесса. Он тоже дворянин. Ещё два года назад, за изобретения взрывчатых веществ, всем химикам и ему и Жану Рэ и Иоганну Глауберу и ван Гельмонту дали русское дворянство. И даже по небольшой деревеньке. Но заниматься ею Йозефу Марку было некогда, и он переписал деревеньку на старшего брата. У того и денег больше и возможностей для налаживания в этой Ольховке нормальной жизни. Зачем ему крестьяне? Есть Дарья Семёновна, что смотрит за его домом и готовит еду и есть мэр Коровин, который следит за деньгами. У него же было главное: интересная работа, отличная лаборатория, ученики, замечательные единомышленники.

А вот, оказывается, есть ещё и жизнь. Есть любовь. Ладно, пошли искать Петра Дмитриевича.

Событие тридцать шестое

Прежде чем идти к химикам Пётр заглянул к Марену Мерсенну. Француз отвечал за библиотеку в Вершилово. А ведь библиотека серьёзно пополнилась. Всё, что нашли на территории Финляндии, привезли. Забрали всю библиотеку Уппсальского университета, всё до последней книжицы и свитка изъяли из дворца шведских королей. Обчистили все кирхи и монастыри в Уппсале и Стокгольме. Порезвились на Готланде. Ну и вся Прибалтика, в том числе и Рига с Митавой. Получилось несколько десятков возов.

В помощь французу Михаэль Мёстлин выделил больше десятка профессоров и докторов со всей Европы. В основном сейчас составляли каталоги юристы, богословы и философы. Оно и правильно, во-первых, они лучше знают греческий и латынь, а во-вторых, если с другими учёными было понятно, что делать, ведь нужны учебники по естественным наукам, то вот, что делать с этой братией Пётр пока не решил. Философом он не был точно и, если честно, то сильно сомневался в нужности этой науки. Вот пусть пока каталоги составляют и оценивают приобретение. Но просто порадоваться и уйти не получилось.

– Сейчас книги, которые уже записаны в каталог и систематизированы, мы отправляем в ваш дворец, но там места не хватит. Да и неудобно ведь, каждый раз, если понадобится определённая книга вас, Пётр Дмитриевич отвлекать, – выдал проблему монах.

Приплыли. Хапали, хапали и теперь куда девать. Получается, нужно строить настоящую Библиотеку. И нужно строить её правильно с отсутствием сырости, с отсутствием солнечного света в хранилищах, и желательно с одинаковой зимой и летом температурой. Задача для 17 века. Пришлось откладывать посещение химиков и собирать архитекторов и художников. Собрали.

Вот это да! Сколько же их? Сотня. Пётр наклонился к сидевшему рядом на трибуне Рубенсу:

– Пётр Павлович, сколько сейчас художников в Вершилово и хватает ли всем работы?

– Почти семь десятков. Работы хватает. И потом многие приехали не работать, а учиться, – голландец достал список и передал Пожарскому, – Есть ещё десяток скульпторов и не меньше десятка архитекторов.

Пётр дождался, пока творческая интеллигенция успокоится, и рассказал им о проблеме. Нужно нарисовать красивое здание для библиотеки. Нужно разработать проект с учётом требований для хранения книг. Ну и украсить библиотеку тоже надо.

– Нужны бюсты известных греков и римлян. Нужны статую муз. Нужны картины на тему науки, ну там Диоген в своей глиняной бочке пишет свиток «О добродетели», или фонарь зажигает, или циновку топчет. Понятна задача?

Народ обрадованно загудел, как же конкурс. Это всегда интересно. Они тут все первые, но обязательно хотят знать, кто первее. Дети. Пётр хотел выдать задание и всё же пообщаться сегодня с химиками, но не получилось. Спросил сдуру: «Вопросы есть?». Ну, как же. Размеры здания? Количество этажей? Размер подвала? Материал? Стиль? Механизация? Ого! Молодцы. С ходу ведь не ответишь. Так до самого вечера и прообсуждали. Сошлись на здание, которое вспомнил Пётр. Куда уж неожиданней. Афанасий Иванович как-то по телевизору видел библиотеку в каком-то городе США. Она была сделана как-бы книжной полкой. Генерал тогда поразился. Додумались ведь.