Текст книги "Владыка ядов"

Глава семнадцатая

Жрец прибыл в Айдеф поздним вечером, в тот же день, когда замок покинул Эдрик Мардельт. Лил дождь, и дороги размокли от грязи. Одинокий усталый странник постучался в ворота.

– Кого там принесла нелегкая?… – Пробурчал Рейдаф Первельт, открывая смотровое окошко.

– Мое имя Неймон, – хрипло ответил человек в плаще, с которого ручьем лилась вода. – Я жрец. Я промок и замерз, пустите внутрь.

Рейдаф захлопнул окошко и открыл калитку, позволяя страннику войти.

– Жрец? – Переспросил он. – Что-то вы быстро прибыли, достопочтенный. Из храма жреца мы ждали не ранее завтрашнего вечера, а то и послезавтрашнего.

– Я не из вашего храма, – ответил Неймон. – Я странствующий жрец, член гешского монашеского братства.

Рейдаф присвистнул.

– Ого! Из самого Геша к нам прибыли, значит? Далековато вы забрались. А с какой целью?

– Я проповедую учение Белой Богини Мольвири, последней и самой совершенной из Солнечных Княгинь. В ней пребывает полнота солнечной благодати, и принесенная ею весть чиста и не запятнана искажениями и ошибками.

– Вот как… – Рейдаф почесал затылок. – Ну что ж, добро пожаловать, достопочтенный. Нэб, позови там кого из мажордомов… пусть определят, куда устроить на ночь господина жреца, а заодно и накормят.

* * *

Раказ Эбвельт, рыцарь Синвора эс-Цагара, зевнул и поплотнее закутался в плащ. Светало, но Солнца еще не было видно. Да его и не увидишь за этой проклятой пеленой туч. Хорошо, хоть дождь кончился. Раказ и Джейнор вместе со своими людьми дежурили сегодня во вторую половину ночи, охраняя лагерь и наблюдая за замком Фальне, и холодный осенний дождь порядком попортил им нервы. Костры нещадно дымили, а резкий переменчивый ветер бросал пламя – и исходившее от него тепло – то в одну сторону, то в другую. Одежда Раказа пропахла дымом, он промок и кашлял.

– Чертов замок, – пробормотал он, протягивая холодные руки к огню. – Чертовы пираты. Чертов барон. Чертов герцог.

Неужели нельзя было дать Краснозубу и Секире спокойно убраться отсюда, после того, как они разделались с бароном? У них свои дела, зачем только герцог решил влезть в эту историю? Чтобы показать, что он тут на острове главный и трогать его вассалов никто не смеет? Раказ выругался еще раз. Чертов идиот. Следил бы лучше за своими вассалами, и прижимал бы к ногтю тех, кто пиратствует не так, и не вовремя – как Фальне – и все было бы в полном порядке. Но нет, своим неумелым управлением он создал проблему, которую теперь расхлебывать должен Раказ и прочие рыцари, подчиненные Синвору. А ведь вместо этого они могли бы сидеть в тепле, пить вино, жевать оленину, бросать кости в шутов, смеяться и лапать за разные места грудастых служанок.

Крик Кэйджа вырвал его из пелены печальных размышлений. Раказ недовольно обернулся к оруженосцу, оставленному наблюдать за Фальне, пока его господин пытался согреться у костра.

Кэйдж выглядел очень взволованным.

– Сир!.. Сир!.. Вы это видели?

– Что «это», дурья башка?

– Это… это… оно только что было здесь! – Оруженосец размахивал руками, показывая на Фальне. – Пролетело рядом со стеной!

– Ну что там пролетело? – Раказ, прищурившись, посмотрел на нижнюю часть стен и на ту часть рва, который был ему виден. – Голову, что ли, чью-то опять скинули?

В начале осады пираты периодически скидывали вниз головы обезглавленных придворных, но вот уже больше недели не прилетало ни одной, и всем почему-то стало казаться, что это развлечение наскучило бойцам Секиры и Краснозуба.

Кейдж замотал головой.

– Нет, сир, это что-то другое! Оно влетело в замок, а не вылетело!

– Влетело? – Повторил Раказ, опять посмотрев на оруженосца. – Что ты несешь? Птица, что ли?

– Нет, сир, не птица. Длинное, летело у стен, – Кейдж показал пальцем стену у правой башни. – И блеснуло так, как будто оно из металла.

– Может, упало чего?… Ну, может меч кто из этих головорезов вниз уронил?

– Говорю же, сир – оно не вниз летело, а наверх! Хотя ваша правда – на меч очень похоже!

– Как меч может лететь вверх? Совсем что ли ум за разум зашел?

– Не знаю, сир! – Оруженосец виновато пожал плечами. – Говорю что видел.

– Ни хрена ты не видел. Уснул, видать, вот и привиделась чертовщина какая-то.

– Да я же тут стоял, сир! – В голосе Кейджа прорезались возмущенные нотки. – Не сидел даже.

– Стоя уснул. Бывает.

– Да не спал я! Травгур Судья мне свидетель!..

– Тихо. – Сказал Раказ, поднимая руку. На оруженосца он больше не смотрел – пытался, повернув голову, вновь уловить те звуки, которые, как ему показалось, он только что услышал. – Помолчи-ка немного.

В наступившей тишине они отчетливо услышали вопли и лязг оружия со стороны Фальне. Глаза оруженосца расширились.

– Я же говорил…

– Рот закрой! – Рявкнул Раказ, продолжая слушать.

С диким криком один из пиратов прыгнул со стены. Он продолжал орать, падая вниз и замолчал лишь тогда, когда разбился о камни внизу.

– Это что-то новенькое… – Хрипло пробормотал рыцарь, разглядывая окровавленное переломанное тело, медленно сползавшее в ров.

– Да уж… – Побелевшими губами подтвердил оруженосец. – Раньше такого не было…

Раказ повернулся и решительно направился вглубь лагеря. Крики упавшего пирата, несмотря на то, что были приглушены большим расстоянием, все же разбудили в лагере нескольких рыцарей и оруженосцев, но Синвор еще спал.

– Сир! – Раказ потряс командира за плечо. – В замке… черте что… Пираты со стен прыгают.

– Что?… – Синвор, еще толком не проснувшись, уставился на рыцаря. С начала осады он постоянно не высыпался. – Зачем?

– Не знаю, сир. Прыгают и орут. Непонятно.

Синвор встал и вышел из шатра. Пересек лагерь и принялся разглядывать Фальне. По меньшей мере, четверть обитателей лагеря, занималась тем же. Еще четверть натягивала сапоги и кольчуги и готовилась к ним присоединиться.

– Крики слышу. – Констатировал Синвор. – А где прыгающие пираты?

– Видать, перестали. – Раказ пожал плечами. – Вон там один упал.

Он показал на темное пятно на камнях, едва различимое в предрассветных сумерках.

– А чего они орут-то? – Спросил Синвор.

– Не знаю, сир. Может, не поделили друг с другом чего. Или, может, пленники восстали.

– Да?… А чего ж мы тогда сопли жуем?… – Синвор повернулся к лагерю и заорал:

– Подъем!!! Лестницы на стены!.. Живей! Живей!..

Зевая, его подчиненные подхватили лестницы и понесли их к стенам. Ждали стрел, дротиков и камней, пока пересекали ров, но у бойниц никого так и не появилось. Крики стихли, и Фальне хранил зловещее молчание. Установили лестницы, Когда первые бойцы оказались на стенах, их глазам предстало кровавое зрелище. Повсюду валялись мертвые тела воинов Секиры и Краснозуба – некоторые продолжали сжимать оружие в остывающих руках, другие, по всей видимости, даже не успели обнажить его. У многих тел не хватало конечностей, иные были разрублены напополам – вдоль, поперек или наискось – в третьих были проделаны вертикальные сквозные дыры, при том пробиты были не только тела, но и доспехи, как спереди, так и сзади. Какая сила могла бы совершить все это, никто и представить себе не мог.

Открыли ворота, и Синвор эс-Цагар въехал во двор захваченной для него крепости.

Искали живого пирата, но не нашли ни одного. Пленники, выпущенные из ямы, ничего не видели – услышали вдруг крики и лязг, но никаких новых голосов, кроме голосов все тех же пиратов, оравших благим матом, не раздавалось. Посовещавшись, рыцари Гэйбара пришли к выводу, что замок освободила неведомая сверхъестественная сила, направленная, по всей видимости, Солнечными Богами на землю в ответ на мольбы отчаявшихся пленников и вновь вернувшаяся на небеса по выполнении своей миссии.

* * *

На следующее утро Неймон был приглашен к столу герцога – как выяснилось, герцогиню в юности наставлял гешский жрец, приплывший, как и Неймон, на Велиморские острова с материка, и с тех пор она относилась к гешскому жречеству намного уважительнее, чем к местному.

– Они только пьют да жрут, – пожаловалась Эльза. – Обряды творят кое-как.

– У нас жил тут один, – сказал герцог. – Но я его прогнал.

– За что? – Спросил Неймон.

– Девочку одну совратить вздумал. Грязная история. – Гэйбар махнул рукой, показывая, что говорить об этом не хочет.

– Коварны уловки и многочислены сети, расставляемые Князьями Тьмы на пути взыскующих Света, – скорбно вздохнул Неймон. – Если же удается им уловить в свои сети жреца – в Преисподней веселье и праздник. И будет так до тех пор, пока миру, каким мы его знаем, не придет конец, зло не будет истреблено окончательно, а сила Белой Богини не очистит бытие от скверны, приведя его в новый, лучший вид.

Эльза кивала, слушая жреца и глядя на него чуть ли не влюбленно: ее наставник говорил точно также, чуть ли не слово-в-слово.

– Теперь вот чуть что – приходится посылать за жрецом в храм, а храм далеко. Неудобно. – Сказал герцог. – Месяц назад Эльза родила сына, нашего первенца. Послали в храм – жрец ехал чуть ли не неделю, а когда приехал, заломил такую цену за обряд, что, признаюсь, захотелось мне в отхожей яме его утопить за наглость.

– Старые слуги наших солнечных владык, увы, развратились, – поддакнул Неймон. – Берут деньги за совершение обрядов – но разве можно продавать благодать? Подлинные святые учителя жили подаянием и не брали за свои дела ничего кроме того, что приносили им в дар.

– Да-да, – благочестивым голосом заметила баронесса Кирра эс-Реин. – Последние времена настали… Всюду корыстолюбие и разврат.

Сидевший рядом муж хотел было напомнить Кирре о том, как застал ее с лакеем несколько лет тому назад, и о том, как она увольняла служанок за какую-нибудь мелкую провинность, удерживая при этом большую часть их жалования и заявляя назидательно, что они должны быть ей благодарны за то, что она им вообще хоть что-то платит… хотел сказать, но вовремя прикрыл рот и благоразумно промолчал.

– Я слышал, сейчас вы тоже ждете посланцев из храма? – Произнес Неймон, посмотрев на герцога.

Тот кивнул.

– Так и есть. У нас тут случилась небольшая война… ну как война: пираты взяли замок. Мы их там зажали, но сопротивляются они отчаянно, и вот уже семь трупов. Наших. Надо сопроводить их в последний путь, да некому.

– Если вы опасаетесь, что посланные из храма могут задержаться, я… мог бы прочесть отходные молитвы.

– О, это было бы весьма кстати! – Обрадовался герцог.

Позавтракав, спустились в кладовую, где лежали тела. Неймон заметил, что к левой руке каждого из покойников привязан маленький мешочек и поджал губы.

– Что это такое? – Спросил он, показывая на мешочки.

Кроме герцога, тут было еще несколько придворных – столько, сколько смогло поместиться в небольшой кладовой. Всем было интересно посмотреть, что станет делать иноземный жрец и как он себя поведет, но вопрос его удивил всех присутствующих.

– Ну как же… – Сказал кто-то. – Там монеты, чтобы отдать их стражам в стране мертвых…

– Я знаю, что в этих мешках. – Холодно перебил говорящего Неймон. – Но что эти мешки делают на рыцарях? Разве они были дикарями и чернокнижниками, или какими-нибудь нечестивыми скайферами, молящимися Темным Князьям?

– Конечно же нет. – Твердо ответил герцог.

– Тогда зачем почитать Князя Мертвых и выплачивать ему дань? Ваша светлость, ваш небесный сюзерен – Солнце, и все силы тьмы пред его силой – ничтожны.

– В этом я нисколько не сомневаюсь. Но если не почтить слуг Князя Мертвых, они не будут довольны и вместо покоя в мире теней наши рыцари и оруженосцы станут испытывать там мучения.

– Это суеверия! Правда же состоит в том, что, почитая Князя Мертвых и его слуг, вы сами отдаете своих людей в его власть. Следует убрать эти мешки и очистить павших от скверны, которую они принесли. Кладовая, однако, для этого не слишком подходит. У вас есть домашнее святилище или часовня?

– Да, в юго-восточной башне.

Герцог не был уверен, что стоит нарушать традицию, однако как-то так вышло, что, ответив «да» на последний вопрос, он словно согласился и со всем, сказанным ранее. Во всяком случае, он не стал возражать, когда жрец срезал мешочки с рук рыцарей и оруженосцев, а когда Неймон попросил перенести тела в часовню – кивнул, выражая свое согласие.

Придворные позвали слуг, и те перетащили тела. Неймон осмотрел часовню и обнаружил дорогое ритуальное одеяние, росшитое золотом. Часовня ему понравилась – просторная, украшенная статуэтками и священными изображениями.

– Я переоденусь и подготовлюсь, – сказал он. – Было бы хорошо, если бы пришли все, кто желает почтить память покойных.

Герцог распорядился пригласить всех благородных обитателей замка, а также старших слуг. Мольвири приглашение застало в комнате Кейт, двоюродной племянницы герцога – девушки болтали и вышивали; на вопросы о своем прошлом Мольвири отвечала правдиво, но так, что создавалось впечатление, будто ее братья – члены странной религиозной секты, убеждения которых она не разделяла; она неопределенное время томилась в темнице, пока не пришел Эдрик и не освободил ее.

– А что с твоими братьями? – Спросила Кейт. – Эдрик убил их?

– Нет, – Мольвири покачала головой. – Но он хотел бы их убить.

– Как их зовут?

– Гефракос, Орис-на-Талло, Алийн, Зейн[5]5
  Судья, Небесный Океан, Красавец, Свет… (мидлейский).


[Закрыть]… – Она произнесла еще несколько слов на мидлейском, которые некогда служили титулами, указывавшими на свойства Солнечных Князей, а ныне были совершенно забыты.

– Где дают такие имена? – Удивилась Кейт.

– На востоке. – С улыбкой ответила Мольвири. Весь мир находился к востоку от Вельдмарского архипелага.

– А как называется ваша страна?

– Лей-на-Ярроун[6]6
  Обитель богов


[Закрыть].

– Никогда не слышала о такой. Где именно она находится?

– Я плохо разбираюсь в географии, – сказала Мольвири, и это тоже было правдой.

Когда их позвали на службу, Кейт отложила шитье.

– Пойдем! Там будет новый жрец, из самого Геша! Хочу посмотреть, как он служит.

Мольвири заколебалась, но все же последовала примеру Кейт, рассудив, что погружение в человеческую жизнь не будет полным, если совершенно исключить из нее религиозную составляющую; кроме того, у обитателей замка могли появиться вопросы, отчего она избегает религиозных церемоний. Девушки спустились вниз, надели специальные деревянные башмаки-ходули – во дворе из-за дождя все раскисло, и без ходуль можно было провалиться в грязь выше щиколотки – и таким образом пересекли двор. У часовни толпился народ, еще больше людей было внутри; Кейт потащила Мольвири за собой. Служба уже началась. Они не успели даже занять мест, намеченных Кейт, как Мольвири почувствовала дурноту. Это было намного хуже, чем раньше, утром и вечером. Окружающий мир поплыл, она ощутила озноб и жар, навалилось безразличие, а храм стал головой чудовища, в рот которому она зашла сама, добровольно, по собственной глупости, и теперь рот захлопнулся и начал переваривать ее. Мольвири обхватила плечи руками и, дрожа, пыталась справиться с дурнотой, но жрец продолжал службу, и ей становилось лишь хуже. Если бы ей не было так плохо, она бы поняла, что нужно бежать отсюда как можно скорее, но все произошло слишком быстро. Она потерялась в пространстве и перестала рационально оценивать происходящее, она не видела, куда можно было бы убежать, потому что весь мир, вся вселенная стали пастью проглотившего ее чудища. Когда ее затрясло, люди стали оглядываться.

– Что с тобой? – Ахнула Кейт.

Вместо ответа изо рта Мольвири вырвался мучительный стон. Она покачнулась и упала. Придворные ахнули и зашептались, кто-то склонился над ней.

Жрец закончил службу быстрее, чем собирался. Произнеся завершительную молитву, он подошел к группе людей, хлопотавших рядом с Мольвири. Там же был и Гален Сидалрид, пожилой замковый лекарь. Голову Мольвири приподняли, между зубами просунули нож, а Кейт кружевным платочком вытерла кровь – Мольвири прокусила себе губу. Жрец прищурился и, сложив ладони перед грудью, произнес короткую молитву Белой Богини. Мольвири опять затрясло; все отчетливо услышали лязг ее зубов по ножу.

– Это не эпилепсия, – уверенно произнес брат Неймон. – Она одержима.

– Бросьте, – отмахнулся один из рыцарей – безнадежно влюбленный, как и многие другие обитатели замка, в загадочную жену военного инструктора. – Вам бы только одержимых и еретиков выискивать. У моего дядюшки была падучая – все ровно также.

– Нет, не так же, – терпеливо ответил жрец. – В ней демон, мучающийся от благодати, источаемой Белой Богиней Мольвири и отраженно пребывающей в нас, ее ничтожных слугах, и во всяком, возносящим ей мольбу с чистым сердцем. Прочтите молитву и убедитесь сами.

Рыцарь стал возражать, тогда Неймон поднял руку, призывая его замолчать и сказал:

– Повторяйте за мной. Благая Княгиня, последняя из рожденных Солнцем и первая из зачатых в его божественном лоне, наш свет и надежда, святая госпожа, источник нашей радости и силы, освети наш путь своим пречистым светом, омой наши сердца в его сиянии…

Жрец произносил молитву громко и уверенно, и люди, стоявшие вокруг, поначалу негромко и нескладно, стали ее повторять. На чьей стороне правда в споре жреца и рыцаря они увидели сразу: женщина в белом платье вновь забилась в судорогах и закричала:

– Нет!!! Прекратите!!! Не надо!..

В ее крике содержалась нечеловеческая сила: по храму как будто пролетел ветер, свечи погасли, пламя в светильниках затрепетало, часть священных статуэток опрокинулась. Люди чувствовали, что от женщины исходит одна сила, а в молитве содержится другая, и эта, вторая, оберегала их от силы одержимой. Они поняли вдруг, что восхищение, даже преклонение перед ней, любовь к ней, симпатия и иная душевная нежность, возникавшая при виде ее скромного и прекрасного образа – все это было иллюзией, фальшивкой. Истинная сила Белой Богини, принесенная на остров гешским жрецом, открыла им глаза: с самого начала жена Эдрика использовала какие-то чары, чтобы влюбить в себя всех обитателей замка и лишить их здравого рассудка и рассудительности. Но на деле она была всего лишь красивой девушкой, в которую вселился демон обольщения, и не более того.

Это понимание овладело не всеми и не сразу, но число молящихся росло, и тогда они ощутили, что сила демона уступает, а сила Белой Богини, сила жреца и храма, соборная сила молящихся распространяется и побеждает. Рыцари Гэйбара уже не столько поддерживали, сколько держали женщину – впрочем, она уже почти затихла и не сопротивлялась. Ее взгляд сделался пустым и безразличным: та жизнь, которая в нем оставалась, была наполнена мукой, отчаянным сопротивлением наступающему бессилию – однако, жизни в ее взгляде оставалось все меньше и меньше. И вместе с этой, утекающей жизнью, что-то происходило с ее телом: люди, касавшиеся его, ощутили, что оно стало легче и проницаемее: там, где были одежда и плоть, теперь находился сгущенный свет, оказывавший сопротивление рукам, касавшимся его – но не так, как это делает плотный предмет, а так, как сопротивляться движению могли бы вода или сильный поток ветра. Жрец начал читать молитву об изгнании нечисти, но закончить ее не успел: послышался визг рвущегося воздуха, и почти сразу башня содрогнулась от удара. Одна из стен словно взорвалась – на людей, стоявших рядом с ней, полетели обломки камней и куски штукатурки. То, что ворвалось в святилище, убило жреца быстрее, чем обитатели замка успели разглядеть его облик, и лишь затем, когда стальная молния, смявшая и отбросившая к алтарю тело служителя Белой Богини, развернулась и двинулась к одержимой – уже не столь быстро, меняя форму и принимая облик человека по ходу движения – они поняли наконец, кто столь грубо и бесцеремонно вмешался в происходящее. Один из рыцарей попытался задержать его, заступив дорогу и вытянув меч так, чтобы его кончик оказался приставленным к горлу военного инструктора – Эдрик, не замедляя шага, нырнул под меч, сломал рыцарю руку и отшвырнул его с дороги. В часовне началась паника – часть придворных бросилась к выходу, рыцари обнажили оружие и отступили, некоторые встали так, чтобы закрыть своими телами герцога. Но бессмертный не обращал на них никакого внимания, люди его не интересовали.

– Мольвири! – Позвал Эдрик, опускаясь на колено перед богиней.

Тело Мольвири, более никем не поддерживаемое, продолжало висеть в воздухе так, как будто бы она лежала на наклонной поверхности или сидела, вытянув ноги, в невидимом кресле. Окружавшее ее сияние стало ярче… нет: она сама постепенно превращалась в сияние. Крошечные частицы света, словно светлячки, отлетали от нее и таяли в воздухе. Взгляд Мольвири – как взгляд самой вечности, бесстрастной и пустой.

– Мольвири!.. – Вновь позвал Эдрик. Ему показалось, что что-то изменилось: будто бы в этом совершенном, но бездушном великолепии промелькнула тень девушки, которую он знал; тень богини, словно пришедший в этот мир из далекого прошлого, из времен, когда боги еще не ведали страха и жадности, и щедро дарили миру свою силу и самих себя, ничего не требуя взамен. Эдрик протянул руку и коснулся ее руки… попытался коснуться. Он ничего не ощутил, перед ним был призрак, тающий в воздухе, и последняя искра живого чувства была отдана Эдрику, как прощальный дар, во взгляде богини, теряющую свою смертную оболочку и связанную с этой оболочкой личность. Ему показалось, что она пытается сказать «Спаси меня…» – но не может: ее уже не было здесь, и призрак сделался прозрачным, а затем полностью истаял и распался на множество световых огоньков прежде, чем сердце Эдрика успело стукнуть три раза.

Ее уже не было, а он продолжал стоять на колене, бездумно глядя на место, где она только что была. Ее крик застал Эдрика в двадцати милях от замка; он услышал его не ушами, а как-то иначе, одним из тех мистических чувств, что присущи Тэннаку; он бросил лошадь и устремился к замку в своем бессмертном обличье, не беспокоясь уже более о том, чтобы изображать обычного человека. Но он опоздал. Возможно, появись он на минуту ранее, убийства жреца и нескольких благочестивых идиотов хватило бы, чтобы ее спасти, но время было упущено, и сила, скопившаяся в бисурите ее культа, поглотила ту, кому этот культ был посвящен. Не с этой ли целью Солнечные Князья, ее братья и лелеяли религию Белой Богини, рассчитывая когда-нибудь выпустить Мольвири из тюрьмы и насильно сделать ее той, кем она быть нисколько не хотела? Что с ней теперь произошло? В каком виде она существует? Не очнулась ли она в Эмпирее – изменившаяся, почти всесильная, не сомневающаяся более в своем праве навязывать свою волю мирам, лежащим у нее ног, и править людьми как стадом безмозглых скотов? Стала ли она одной из тех, кого Эдрик считал тиранами и ворами, похитившими у людей свободу и силу анкавалэна? Забыла о себе-прежней, посмеялась над причудами юности и воссела на солнечном троне, рядом со своими братьями и сестрами, осиянная славой Золотого Светила, воспеваемая бессчетными множествами светлых духов, праведников и бессмертных? Или же она осталась собой, и история повторится вновь: когда она пробудится в Эмпирее, ей, как и раньше, предложат выбор, и она, как и раньше, отвергнет почти абсолютную власть, купленную ценой порабощения тех, кто иначе мог бы стать наследниками Князей и Светил, превзойдя их в силе и мастерстве – отвергнет, и вновь будет заточена где-нибудь, лишенная всякой возможности действовать?

Эдрик медленно встал на ноги. Заглядывая ему в глаза, люди пятились назад и кричали, угрожая или умоляя, ибо в глазах его притаилась смерть. Но он не видел людей и не слышал их крики. Он поднял голову и посмотрел туда, где сквозь созданный им пролом в каменной кладке башни виднелся кусочек хмурого неба.

«Я взойду на девятое небо. – Подумал он. – Достигну Эмпирея и отыщу ее там. И я убью любого, кто встанет у меня на пути, будь то ангел, человек или бог».

2014 г.

Приветствую, дорогой читатель! Искренне надеюсь, что Вам понравилась эта книга. К сожалению, на гонорар от издания бумажных книг большинству авторов в наше время прожить невозможно. В этих условия единственный путь для автора – обратиться к своим читателям за поддержкой.

Хотите поскорее увидеть продолжение понравившейся Вам книги? Вы можете помочь мне, а я постараюсь написать продолжение как можно скорее. На моем сайте – https://a-smirnov.ru/subscribe – оформите ежемесячную подписку и получите доступ ко всем моим произведениям, что были написаны ранее и к тем, которые появятся в будущем. Новые книги попадут к Вам прежде, чем они появятся где-либо еще. А если вы передумаете, то можете в любой момент отменить подписку просто нажав линк в письме.

После подписки Вам придет письмо с линком на все мои книги в форматах PDF, EPub, Mobi, doc. Также, на указанную Вами почту я буду высылать письмо каждый месяц, в котором расскажу, как идут дела и на каком этапе работы я сейчас нахожусь. Как только новая книга будет закончена, она будет выслана лично Вам, на почту, с моей самой искренней благодарностью.

Я пишу для Вас и только Вам решать – нужны ли Вам мои будущие книги или нет. Мне приятно знать, что мое творчество находит отзыв в ваших сердцах, а подписка – отличный способ выразить благодарность.