Текст книги "Звонок другу"

– Ну, чего-нибудь нарыл по этой Деминой? – спросил Стрепетов, быстро утомившись.

– А ты ее знал по жизни? – некурящий Кротов открыл форточку.

– «Знал» не то слово, – усмехнулся старлей. – Одной сучкой на свете меньше стало. Мне эта Демина давно поперек яиц. Кажется, всех водителей перетрахала, никого не обошла.

– Соседи показывают, что после обеда возле дома остановилась машина, – Кротов, оторвавшись от своих бумаг, зевнул. – Из нее вышла Демина и какой-то мужик, одетый в темную куртку. Как обычно, клиента на трассе подцепила. Говорят, что машина иностранная.

– Говорят, мать их, – неодобрительно покачал головой Стрепетов.

– Короче, к вечеру в окнах видели свет. Приблизительно в восемь машина уехала.

А свет так и горел всю ночь. Утром в дом ткнулась соседка. Дверь не заперта. А в сенях в луже крови плавает Демина. Совершенно голая.

– Короче, дело глушняк?

– Похоже на то. Тут многое от тебя будет зависеть. Как ты со свидетелями поработаешь. Почитай протокол, там все подробно написано.

Стрепетов склонился над столом. Медленно водя пальцем по строчкам, шевелил губами. «Стенки сеней из досок, пол тоже из досок. В задней части сеней свалены всякие домашние вещи, сломанный стул и т.д. У левой стены небольшая поленница. Дверь на улицу запирается изнутри на железный крючок. Один из винтов, которыми крючок крепится к двери, отсутствует. Внутреннего замка не имеется. Двухстворчатое окно выходит во двор, рама двойная. Следов того, что окно недавно открывалось, не имеется. На подоконнике стеклянные банки, покрытые пылью. Слева от окна на стене репродукция из журнала „Даша“. У двери в горницу стоптанные мужские ботинки сорок второго размера. Рядом с ними лежит белая пуговица диаметром 0,8 см с четырьмя отверстиями. Здесь же не докуренная и смятая сигарета „Космос“. На гвозде, вбитом в стену, синяя демисезонная куртка».

Нет, от этого чтения ошалеть недолго. Стрепетов прикурил сигарету и, перескочив через три абзаца, стал читать вслух.

– Труп лежит на левом боку, правая верхняя конечность согнута в локтевом суставе. Труп совершенно голый. На ощупь холодный. Окоченение хорошо выражено во всех группах мышц. Трупные пятна усматриваются на левой стороне тела. Гнилостные изменения не выражены. В кисти правой руки зажат… Зажато ис… В кисти правой руки зажато испо…

Стрепетов на минуту закрыл глаза, чтобы отдохнули. Так недолго и зрение испортить.

– Слушай, Кротов, я ни хрена не разберу твою писанину, – сказал старлей. – Ты, наверное, школу на одни двойки закончил. А по русскому языку имел единицу.

– Тройку, – поправил следователь. – Это удовлетворительная отметка.

– Что же у этой бляди в руке зажато? Исподнее? Которое она в порыве страсти с мужика сорвала? Какие-нибудь грязные подштанники?

Кротов поднялся с места, подошел к столику, нашел место, до которого дочитал старлей.

– Тут же все ясно, разборчиво, – сказал он. – В кисти правой руки зажат использованный презерватив. Чего тут непонятного?

– Да, теперь все ясно, – кивнул Стрепетов. – Сам должен был догадаться. Презерватив. Что же еще. Другого и быть не могло.

Он вытащил из конверта, вложенного в папку, несколько фотографий, сделанных судебным экспертом. Выбрал самую страшную. Голую женщину, перепачканную с ног до головы кровью, перевернули на спину. Демина лежит на досках пола. Оскалив зубы, она широко раскрыла рот, из которого вылез синий язык. В стеклянных глазах, вылезших из орбит, застыло то ли удивление, то ли испуг.

– Я возьму одну карточку? – спросил Стрепетов. – Со свидетелями поработаю. И вообще…

– Жалко, что ли, бери, – кивнул Кротов.

На трассу Стрепетов и Паша Чумаков выехали только после обеда. Машин в это время немного. Но удача скоро улыбнулась старлею, будто брала реванш за свои прошлые проколы. Прапорщик тормознул зеленую «ауди», за рулем сидел моложавый мужик, одетый в спортивную двухцветную куртку с вышивкой на груди, на голове черная каскетка с длинным козырьком. Пока старлей проверял документы, сличая физиономию водителя с фотокарточкой на правах, ловкий Паша досматривал багажник иномарки. Расстегнул бушлат и, приподняв набор с инструментом, сунул под ящик манок, пакет с анашой и петрушкой.

– Значит, вы Супрунюк Геннадий Иванович? – старлей, глядя в глаза водиле, недобро щурился. – Правильно?

– Совершенно верно, – Супрунюк нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Видимо, он очень торопился, безнадежно опаздывал на важную встречу. – Теперь я могу ехать?

– Не совсем.

Старлей вытащил из внутреннего кармана фотографию покойной Деминой, сунул под нос водиле. Мужик, глянув на фото, вздрогнул, будто его током шибануло. Старлей долго держал карточку в вытянутой руке, давая Супрунюку возможность рассмотреть все ужасающие подробности, сопутствующие гибели Деминой.

– Это женщина вам знакома?

– Что вы, – водила шагнул назад. – Первый раз ее вижу.

– Первый раз? – повторил Стрепетов, не убирая фотографию. – Посмотри хорошо. Может быть, узнаешь.

– Не узнаю. Я вообще ее никогда не видел.

– Может быть, еще скажешь, что и в поселке Заречный третьего дня тебя не было?

– Слушайте, я живу за сто пятьдесят верст отсюда, – пробормотал водила. – Я тут проездом. А третьего дня из дома не выходил.

– Не выходил… Рассказывай сказки знаешь кому? Своей теще. А на такой машине и триста верст не крюк, – урезонил Стрепетов, пряча фотографию в карман. – Туда и обратно. Долго ли. Значит, тебя здесь не было?

– Конечно.

– А вот в Заречном, кажется, твою машину люди видели. Как раз «ауди». Темно-зеленый металлик. И первая цифра номера совпадает. Твоя тачка под вечер остановилась возле дома сельской учительницы. Очень уважаемого в поселке человека. Молодая специалистка. Второй год у нас работала. Ты ее изнасиловал и убил. Правильно?

– На хрен мне вашу учительницу насиловать, – голос водителя сорвался на фальцет.

– Ну, в этом следствие разберется: зачем и почему, – Стрепетов свел густые брови на переносье. – Покойная, царство ей небесное, чистая душа, сорвала с убийцы и насильника презерватив. И перед тем как принять мучительную смерть, зажала его в руке. У тебя возьмут сперму и сличат с той, что оказалась в презервативе.

– Кто это у меня возьмет сперму? – челюсть водителя подрагивала.

– Судебный эксперт, – объяснил старлей. – Короче, все по закону. Разберутся умные люди. Сейчас проедем в райотдел, оттуда тебя…

– Я никуда не поеду. Это провока… Вы не имеете права. Я честный человек.

– Не дрочи мне на жопу, – рявкнул Стрепетов. – Я тебе не покойная учительница математики. Которую ты трахнул и убил.

Водитель пошатнулся, будто его огрели по башке табуреткой. Кажется, он близок к обмороку. С людьми, которые пугаются какой-то фотографии, всегда приятно и легко работать. Про себя Стрепетов решил, что клиент полностью дозрел и теперь готов выложить всю наличность. Оставалась самая малость.

– Товарищ лейтенант, посмотрите, что тут, – подал голос Паша Чумаков, тыча пальцем в раскрытый багажник.

Стрепетов, подталкивая водителя в спину, поставил его перед задним бампером. Наклонившись, развернул пакет, вытащил щепоть травки, поднес к носу.

– Травка, – сказал он. – Этот убийца еще и наркотиками приторговывает.

– Это не мое, – Супрунюк хотел произнести слово «подбросили», но от страха язык не повернулся. Как бы себе хуже не сделать. Возможно, с ментами еще удастся договориться полюбовно. Надежда слабая, но она остается.

– Руки на машину, – скомандовал старлей. – Ах ты тварь!

Супрунюка словно парализовало, самостоятельно он и пальцем пошевелить не мог. Тогда Стрепетов сграбастал водилу за шиворот куртки, развернув к себе спиной, заставил упереться ладонями в крышу «ауди», раздвинуть ноги и пригнуть голову. Обшарил карманы джинсов, ловко расстегнул «молнию» куртки, положил на капот толстый бумажник, связку ключей и сигаретную пачку.

– Прапорщик, если этот хрен ломанется, стреляй ему по ногам. На поражение. Хотя чего там, по ногам… Такого гада и пришить не жалко.

Водитель, пребывавший в полуобморочном состоянии, слышал, как за его спиной прапорщик передернул затвор автомата. Супрунюк позеленел лицом.

– Да, поганая статья вытанцовывается: хранение и перевозка наркотических средств, – продолжал Стрепетов, осматривая содержимое бумажника. Ого, рублей целая пачка. Столько денег и за неделю, проведенную на трассе, не намолотишь. – Тут уж суд скидку тебе делать не будет. Как говорится, по всей строгости закона ответишь.

– Командир, может быть, можно как-то по-человечески договориться, – робко предложил водитель. – Я готов…

– А с убитой учительницей прокурор еще разбираться будет, – не мог угомониться старлей. – По этому делу много вопросов. Экспертиза, следственный эксперимент с выездом на место преступления… Представляю, что в Заречном начнется, когда тебя туда доставят. Весь трудовой народ, все население от мала до велика выйдет на улицу. Да тебя там просто разорвут на части, растерзают. И наряд милиции не поможет, не отобьет. Против народа не попрешь. Очень в Заречном любили учительницу. Земля ей пухом. И ее жених-кузнец придет тебя встретить. Надо думать, не с пустыми руками.

– Командир, я ведь на все готов, – водила всхлипнул.

– Ну, не знаю, – покачал головой Стрепетов. Все, пожалуй, хватит ломать комедию, а то этот субъект еще в обморок бухнется. – Тяжелый случай. Но все мы люди… В некоторых случая можно, так сказать, пойти навстречу.

С трассы уазик уехал через час, когда пришло время возвращаться в поселок на доклад к майору Горобцу. Попетляв по проселкам, прапорщик Чумаков хотел промчаться мимо стоящего на обочине БМВ и топтавшихся возле него трех парней. Старлей приказал Чумакову не торопиться. Кажется, шальное везение продолжалось. Прапорщик тормознул, подал машину назад.

– Чего, ребята, сломались? – спросил Стрепетов, пересекая разделительную линию дороги.

– Все нормально, командир, – ответил Ошпаренный, про себя решив, что от этих ментов отмотаться будет непросто.

– Ну, давайте тогда документы посмотрим. И паспорта ваши приготовьте.

Стрепетов нутром почуял, что за нынешний день второй раз в руки идет легкая добыча. Номера московские, машина дорогая. Чтобы купить такую тачку, Стрепетову с Пашей Чумаковым нужно дневать и ночевать на трассе, скажем, пару лет, а заодно уж продать все хозяйство, вместе с домом, дровяным сараем, дурой женой и кучей коровьего навоза. Навоз, конечно, люди возьмут. А вот на жену вряд ли доброволец найдется. Пожалуй, еще и доплатить придется, чтобы Валентину Сергеевну сбагрить.

Он взял из рук Рамы бумаги, но не взглянул в них.

– Что случилось, командир? – спросил Леха Килла, протягивая старлею паспорт.

– Да случилось тут одно, – уклончиво ответил Стрепетов.

– ЧП что ли? – поинтересовался Килла.

– Вроде того.

Старлей про себя прикидывал: рассказать сказку об изнасилованной и убиенной учительнице математики и зажатом в ее руке презервативе прямо сейчас или выложить историю позже, на десерт. И карточку страшную показать, чтобы убедительно получилось. Стрепетов решил подождать, пусть сначала Чумаков спокойно положит манок с травкой в багажник «БМВ», а там разговор сам завяжется и поедет по накатанной. Он повернулся к прапорщику.

– Досмотри салон и багажник, – приказал старлей и кивнул Раме: – Открой капот.

Петя, раскрыв дверцу, сел на переднее сиденье, подергал рычаг.

– Не открывается. Что-то заклинило.

Стрепетов потянул вверх капот.

– Странно… А как же ты масло доливать будешь?

– А тут прямо в бак можно, – ответил Килла.

– Шутники, – улыбнулся Стрепетов.

Передав автомат прапорщику, старлей залез в салон, подергал рычаг. Капот не открывался. Парни улыбались. И правда, ребята попались веселые. Вопрос только в том, чем закончится для них это веселье. Стрепетов глянул на Чумакова, уже копавшегося в багажнике БМВ. Все в порядке. Манок на месте. Старлей, помахивая документами, направился к раскрытому багажнику.

– Ну что ж, как говорится, счастливого пути, – улыбаясь в усы, сказал Стрепетов.

– А что это у вас тут в газете? – вступил в игру Чумаков, тыча пальцем в сверток и газету «Сельская жизнь».

– Да я сроду таких газет не читал.

Рама шагнул вперед, он, кажется, начал догадываться, что случится, когда газету развернут. Приятных сюрпризов не жди. Наверняка там ствол, граната, а то и наркота.

– Какая-то травка, – отрапортовал Чумаков, насыпав щепотку петрушки и канабиса в раскрытую ладонь старлея. – На зеленый чай похожа.

– Командир, заканчивай этот спектакль, – сказал Килла. – На хрен ты нам это фуфло втюхиваешь?

– Иди, там, у себя в колхозе, трактористам подсовывай, – добавил Ошпаренный.

– Поехали в отделение. Там разберемся, кто кому подсовывает. А заодно и капот откроем. Прапорщик, садись за руль. – Стрепетов вытащил рацию: – Двенадцатый, двенадцатый, я тридцать первый. Мы сейчас к тебе с крутыми москвичами подъедем. Торговцев взяли.

Костян Кот, подошел сзади, встал за спиной старлея.

– Командир, что случилось? Проблемы?

– Да у меня-то проблем нет – это у вас проблемы, – градус настроения Стрепетова не опускался. Он весело посмотрел на Кота и объявил: – Наркотические средства перевозим.

– Давай мы на месте штраф заплатим.

– Сейчас я тебе заплачу. Ты у них самый главный? Как зовут?

– Костя.

Стрепетов добродушно усмехнулся, протянул руку. Сжав ладонь собеседника, дернул ее на себя, левой рукой захватил кисть противника. Согнув кисть в суставе, крутанул его влево и вниз. Костян хотел вырвать руку, но ее словно кипятком обожгло. Он почувствовал, как старлей вцепился пятерней в ворот куртки. В следующую секунду Костян стоял спиной к Стрепетову, положив руки на крышу БМВ. Прапорщик Чумаков, отступив на середину дороги, передернул затвор «Калашникова», кажется, готовый положить всех московских гостей одной очередью.

– Стоять! – крикнул прапорщик. – Не дергаться!

Костян замер. Старлей в несколько секунд прошелся по его карманам, выложил на крышу бумажник и зажигалку. Так старался, что милицейский картуз слетел с головы. Стрепетов был поглощен важным делом, вытащил из заднего кармана Кости пачку денег, быстро пересчитал купюры. И только после этого поднял с асфальта и натянул на голову фуражку.

– А чего ты деньги в кошельке не носишь? – спросил он, поправляя головной убор. – Лучше купюры сохраняются. Не мнутся.

Костян не ответил. Старлей раскрыл тощий бумажник, вытащил из него сувенирную бумажку: банкнота достоинством в два доллара.

Эту фигню Кот обнаружил в бардачке бумера и сунул в портмоне: может быть, кого-нибудь приколет.

– А это что? Фальшивка, что ли?

– Ага, специально лохов разводить, – подал голос Леха Килла.

– Конфискую.

Старлей сунул деньги в карман бушлата, туда же опустил сувенирную бумажку. Вот как все гладко получилось, всегда бы так. Ни матерной брани, ни мордобоя. Можно сказать, интеллигентно обули клиентов. Даже не пришлось напрягать воображения, плести сказку про убиенную шлюху Демину, которую он посмертно произвел в учительницы.

– Ты все-то не забирай, – крикнул из-за спины прапор.

– А ты думаешь, у них больше нету? – усмехнулся в усы старлей. – Как же…

– Ну, мало ли.

Слюнявя пальцы, Стрепетов отсчитал две сотенных, сунул в ладонь Кости. Старлей никогда не был жмотом, не обирал шоферов до последней копейки. И в этот раз не собирался нарушать добрую традицию и собственные принципы.

– Поскольку штраф оплачен, больше не задерживаю, – сказал он. – Как говорится, приезжайте к нам еще.

Прапорщик Чумаков перешел через дорогу, сел за руль уазика, дождался, когда начальник, прихватив пакет с травкой, займет пассажирское кресло, тронул машину. Стрепетов, раздвинув плечи, потянулся до хруста в костях. Да, день удался. Интересно, какова же выручка, общая сумма, что удалось сегодня собрать на дороге. Он опустил солнцезащитный козырек, за который клали деньги. Пусто. Стрепетов поднял козырек и снова опустил его. Деньги как корова слизала. Он повернулся к прапору.

– Ты переложил, что ли, деньги?

– Не-е-а.

– Вот мудило, – Стрепетов вспомнил рожу мужика, который назвал себя Костей. – Молодцы…

Старлей рассмеялся неизвестно чему, хотя хотелось заплакать.

– Я сколько раз тебе говорил: не клади деньги без присмотра, – и передразнил прапора. – Ты все-то не забирай.

Чумаков так растерялся, что свернул на обочину, остановил «уазик». Схватил с заднего сиденья автомат.

– Да сейчас вернемся…

– Куда? Иди, отрабатывай.

Стрепетов сунул прапору в руки полосатый жезл, хорошо зная: если пошла черная полоса, удачи, хорошего улова ждать придется еще долго.

– Поехали отсюда быстрее, – сказал Кот, когда все сели в машину.

Но Рама только постучал пальцами по баранке. И, отвернувшись, стал глядеть через стекло на неровное поле, уходящее к горизонту.

– Кот, а откуда у тебя лаве взялось? – спросил Леха Килла. – Нет, я ничего не хочу сказать. Но на фиг на заправке эти качели были нужны?

Долгое молчание. Кот обернулся назад.

– Ты же говорил, что на посту все лаве слил, – сказал Ошпаренный.

– Чего за предъявы? – возмутился Кот. – Вы чего, попутали, что ли? Крысу во мне увидели? Ничего себе вы такое мне говорите… Укачало вас по ходу?

– Но ведь у тебя на кармане не было ни хрена, – не отступал Килла. – Откуда же бабки взялись? С неба, что ли, свалились?

– Ладно, раз пошел такой базар, – сказал Кот, решив, что объясниться рано или поздно все равно придется. – Я в кустах сидел, припекло что-то. Оттуда вижу, как мимо проезжает мусор. Потом сдает назад и останавливается. Думаю, все, блин, влетели. Выхожу из кустов и подгребаю к уазику. Правая дверца приоткрыта. И тут до меня доперло: конец дня, наверняка мусора к концу смены фанеры насшибали. И есть шанс, что бабки они не с собой таскают, а оставляют в машине. Мысль, конечно, шальная. Но проверить можно. Пригнулся, открыл дверцу, пошарил под сиденьем, там, сям…

– И где бабки были? – не выдержал Килла.

– Я про это и толкую. Короче, уже собрался вылезти, и тут будто под руку толкнули. Опускаю солнцезащитный козырек над пассажирским местом. Оттуда выпадает бабло. Целая пачка, перевязанная резинкой. Ну, думаю, а менты в провинции не клювами щелкают, а лопатой гребут. Короче, я опускаю их на деньги и спокойно иду к вам. Ну, а дальше вы сами все видели.

– И как тебе в голову пришло прошмонать мусорской уазик? – рассказ произвел на Раму неизгладимое впечатление. Ладонью он потрепал Кота по шее и тронул бумер.

– Ну, чего, я сижу и вижу такая канитель, – улыбнулся Кот. – Думаю: ни хрена себе прикол. Они вас разводят, прикинь.

– Нет, ну, мусора совсем охренели, – запоздало возмутился Ошпаренный. – На ровном месте такое исполнение устраивают.

– Мы слишком внимание к себе привлекаем, – ответил Кот. – Этот бумер с московскими номерами и все такое.

Остановились у продуктовой палатки, похожей на собачью будку. Здесь готовили шашлыки из сомнительного мяса, торговали всякой всячиной, колбасой и лежалым сыром. Ошпаренный долго разглядывал бедную витрину, наконец, сделав выбор, через крошечное окошечко протянул деньги продавщице.

– Заверните в пакет полкруга «Чайной» и хлеба, – сказал он. – И еще сигареты и воды бутылку. Сдачи не надо.

– Мне тоже вашей сдачи не надо, – буркнула женщина, высыпая на блюдечко мелочь. – Забери свою медь.

Ошпаренный сунул под куртку пакет с харчами и бутылку воды. Отошел от палатки к обочине, где приткнулся минивэн. Стекла опущены, на переднем сиденье женщина и мужчина что-то оживленно обсуждали, сзади возилась девочка лет шести. Радио врубили на полную катушку. Ошпаренный остановился, дожидаясь, когда мимо промчится грузовик.

– Доброго вам дня, снова с вами радио «Классическая волна». В эфире программа по заявкам радиослушателей. У нас звонок. Здравствуйте, как вас зовут?

– Привет, это Макс.

Ошпаренный сделал несколько шагов к минивэну, остановился. Макс… Голос знакомый. Макс…

– Кому бы вы хотели передать привет? – спросила ведущая бодрым голосом.

– Я хочу передать привет… Своим друзьям. Своему другу Димону.

Ошпаренный наклонился к окошку минивэна, чтобы не пропустить ни одного слова.

– А фамилия у вашего друга есть?

– Да, Димка Пашпарин. Ошпаренный в общем. Димон, если ты меня слышишь… Если вы едете туда, сам знаешь куда…

Неожиданно минивэн тронулся с места, Ошпаренный даже не успел услышать окончание фразы. Он перебежал дорогу, рухнул на заднее сиденье бумера, подался вперед, стал тыкать пальцем в кнопки магнитолы.

– Ты чего переключаешь, я слушаю, – сказал Рама. – Опять классику…

– Он опять свою тягомотину врубить хочет, – добавил Леха Килла.

Ошпаренный не обращал на них внимания. Наконец послышался все тот же бодрый голос ведущей.

– Оригинальный у вас какой-то получился привет, молодой человек. Тогда для Димона Ошпаренного, которому не надо ехать туда, он сам знает куда, чтобы с ним не случилось то, он сам знает что, будет звучать… И что у нас звучит?

– Ну, этот, как там его, – промямлил Макс. – Шаляпин.

– А что именно?

– Ну… На ваше усмотрение.

– Тогда звучит романс «Сомнение» в исполнении Федора Шаляпина.

Кот и Рама молча переглянулись.

– Ни хрена себе прикол, – сказал Ошпаренный. – К Санычу нам соваться без мазы.

– Ну, чего будем делать? – спросил Килла.

Рама повернулся к Коту.

– А чего, нельзя позвонить твоему знакомому из Следственного комитета? Там наверняка какая-то информация прошла.

– Нет, нормально, – не мог успокоиться Килла. – Вот бы мы сейчас в «Сосны» приехали. А там бы нам ласты закрутили.

– Макс, красавец, догадался по радио такую объяву сделать, – покачал головой Ошпаренный. – А представь, мы бы не услышали… Ну, чего делать будем? Куда двинем?

– Протяни до этой кафешки, там наверняка телефон есть, – Кот показал пальцем на указатель, торчавший на обочине: кафе-бар «Орел, телец и лев». 500 метров. – Блин, ну куда же я свою трубу дел?