Текст книги "Приносящий счастье"

У нас же ситуация иная. Во-первых, наша экономика, если ее можно назвать этим словом, плановой была с момента своего появления. А во-вторых – сколько в России двадцатых годов имелось хотя бы калькуляторов на сто восемьдесят миллионов населения? Ноль. А у нас их пять, из которых три пока лежат мертвым грузом, но это временно. На две сотни, считая с грудными младенцами. То есть мы с самого начала развиваемся в совершенно других условиях с точки зрения сбалансированного управления хозяйственной деятельностью общества. Скажем, расчет площади посадок сахарной свеклы исходя из текущих потребностей в топливе вроде получается неплохо, я для него уже программу написал и сейчас думаю, кого начинать учить ею пользоваться.

– Только меня не надо, – забеспокоился Попаданец, – я гуманитарий по складу личности. Еще нажму не на ту кнопку, и у нас получится кризис перепроизводства.

– Ох, если бы его возможность была хоть сколько-нибудь отлична от нуля, я бы засадил тебя круглосуточно ее нажимать! Но пока нам до перепроизводства дальше, чем до Пекина пешком. Да и тебе есть чем заняться в стратегическом плане – той самой культурой. Надо, во-первых, понять, как она может выглядеть в текущих условиях. А на будущее подумать, как не допустить ее разделения на народную и элитарную. Чтобы потом не получалось реакций, описанных тем же Высоцким, когда в балете мужики лапают девок. Ну вот зачем герою той песни этот балет? Он ведь был в свое время придуман специально как развлечение для высшей знати, принципиально недоступное быдлу! Чтобы посильнее подняться в своих глазах над народом. Кому у нас после революции пришло в голову его развивать – ума не приложу. Но пришло, и, наверное, балет сыграл не последнюю роль в появлении той самой знати и в Советском Союзе.

– Критерий элитарности у тебя есть?

– А как же. Это то, что на данном этапе по каким-либо причинам не может быть доступно большинству населения страны. И значит, такое искусство не должно иметь никакой государственной поддержки. В свободное от работы время – пожалуйста, хоть танец маленьких лебедей пляши, хоть арию Кончака завывай под луной. Кстати, вот тебе первое задание. Рисовать умеешь? Тогда сядь и сочини комиксы по мотивам всех трех томов Незнайки, а то для большинства наших аборигенов эти книги пока слишком сложны.

– Попробую, – кивнул Попаданец. – Но у меня есть еще один вопрос – кто тут у нас распоряжается землей и как это выглядит? А то нужен, во-первых, небольшой опытный участок при школе. Ты же не хочешь, чтобы мои ученики разбирались в сельском хозяйстве на уровне городского выпускника, то есть даже несколько хуже, чем никак? По прикидкам, соток тридцать вроде должно хватить. И не помешает еще одно экспериментальное поле – под крапиву.

– Землей вроде распоряжаюсь я. Никакие аборигены – что с любого из островов, что тасманийцы – вообще не представляют себе, как она может кому-то принадлежать. В общем, бери, конечно, до регламентации вопросов землепользования нам еще далеко. Впрочем, частной собственностью мы с дядей Мишей делать ее не собираемся, пусть остается общей. Вот только зачем тебе крапива – неужели без нее педагогика совсем забуксует? Да и вообще, насколько я в курсе, в мире для этих целей в основном применялись розги.

В ответ я услышал, что из крапивы, оказывается, можно делать отличные ткани. Они и легкие, почти как шелк, и достаточно прочные, к тому же отлично греют, но в них хорошо и в жару. Кроме того, крапивная ткань обладает определенными целебными свойствами.

– Но почему же тогда из нее ничего не делали промышленным способом?

– Наверное, потому что лен дает большее количество полотна с единицы площади, а именно объемы являются определяющими для промышленного производства. Похоже, тут такая же ситуация, что с твоим новозеландским льном, только он не дает мало, а растет слишком медленно. В общем, почему бы и не попробовать?

Действительно, подумалось мне, ведь если что-то не делалось в том мире, это вовсе не означает его невозможности или ненужности. Например, мои барабанные винтовки с продольно-скользящим затвором – там такие конструкции не выпускались, а для наших условий они оказались самыми подходящими. Или Сашина рогатка – мне и в голову не приходило, что эта пацанская игрушка может быть эффективным оружием, пока не довелось увидеть ее в действии. Опять же двигатель Стирлинга. Один мой знакомый утверждал, что для условий, когда нет проблем с охлаждением и не очень важна удельная мощность, стирлинг подходит лучше всего. Я, кстати, уже прикидывал, как на этом принципе сделать корабельную силовую установку. Наверняка найдется еще много примеров, про которые я просто не знаю. То есть вполне возможно, что и крапива окажется очень полезным растением. Вдруг она в здешнем климате начнет вымахивать до пятиметровой высоты и давать по три урожая в год? Но даже если и нет – ничего страшного. Ее ведь надо только посадить в подходящем месте, а дальше она сама задушит любой сорняк, не требуя помощи от человека, то есть не отвлекая на уход за собой дефицитные рабочие руки. Кроме того, детские воспоминания говорили мне, что крапиву вовсю едят куры, а бабушка ухитрялась варить из нее очень неплохие щи.

Глава 21

В начале ноября, когда весна уже полностью вступила в свои права, я начал учить Попаданца работать с моей аппаратурой. А то ведь случись что со мной в двадцать первом веке – и помочь будет некому, и наша колония окажется внезапно предоставленной сама себе, а это вряд ли пойдет ей на пользу. Правда, одна возможность у него все-таки имелась, но не очень удобная. Ведь в будущем теперь находились два кристалла – на даче и в гараже, и Александр мог сравнять времена миров, просто соединив средний и большой шар одного из золотистых комплектов. Однако при этом он получал возможность перемещаться только на пляж в Волжском, а оттуда – исключительно на берег Северной бухты острова Дил. Кроме неудобства, связанного с жесткой привязкой к местностям, подобный алгоритм был чреват еще и появлением случайных гостей, что тоже не добавляло ему привлекательности. В общем, пора было увеличивать число операторов открывания, и единственное, что этому слегка мешало, – отсутствие внятной методики обучения. Во всяком случае, я помнил, что попытки открыть портал так, как мне это показывал Виктор Семенович, кончились неудачей. А получилось у меня по случайно найденной своей методике, когда основные умственные усилия концентрировались на желаемом изменении формы импульсов на экране. Потом, правда, я приспособился делать межмировые дырки без осциллографа, по индикатору на четырех светодиодах.

Так вот, Попаданцу не пошел впрок ни один из этих способов. Сначала парень долго пыжился по методике деда, аж вспотев, но не добившись ничего. Потом уставился на экран, как баран на новые ворота, и результат получился аналогичным. На успех попытки с индикатором я уже не надеялся – и, как вскоре выяснилось, правильно делал. Припомнив свои прошлые мысли на данную тему, я предложил Саше слегка выпить – а вдруг это поможет? Увы, несколько попыток закончились тем, что экспериментатор икнул и, заявив, что с него хватит, улегся спать прямо перед аппаратурой. Я обесточил ее и отправился к себе, а утром ко мне явился возбужденный Попаданец.

– Эврика! – с порога заявил он. – В смысле, я научился открывать твои дырки. Пока могу только в сарай на даче, через который мы таскали золото. В Москву не получается – наверное, оттого что я даже отдаленно не представляю себе тамошней обстановки. Зато почему-то получилась дырочка в место, где вообще никаких кристаллов нет! Пещерка километрах в пятнадцати от Ишимбая, я по ней лазил позапрошлым летом. Но туда открывается только совсем маленький переход, сантиметров шесть-семь в диаметре.

– И каким это образом у тебя вышло?

– Пойдем, покажу.

Мы прошли в сарай, где была установлена аппаратура с кристаллом, и Попаданец объяснил:

– Значит, нужно левую руку положить на кожух, к которому подходят провода, правую – на грудь в районе сердца, сосредоточиться и громко, с чувством произнести «…!!!».

Не дав мне времени осмыслить услышанное, Саша врубил питание и, даже не дожидаясь окончательного выхода аппаратуры на режим, схватился левой рукой за экран, правую прижал к груди и во всю мощь луженой педагогической глотки гаркнул свою формулу. Мои уши получили двойной удар – сначала от его ора, а потом от резкого хлопка, с которым открылся переход в гараж на даче. Звук при открытии указывал, что Попаданец сразу реализовал портал максимального диаметра, а не начал с небольших, как обычно получалось у меня.

– Главное – сделать особое ударение на букве с диакритическим знаком, – пояснил открыватель, переводя дух, – иначе дырка получится какая-то маленькая и с неровными краями.

Переход так и оставался открытым, поддерживать его моя аппаратура могла и сама, без участия человека. Что в данном случае было совершенно ни к чему, потому как по ту сторону начиналось воскресенье, и на дачном участке мог случайно оказаться кто-то из дачников. Объясняй ему потом, что за звуки доносились из гаража, – звукоизоляция-то у него хреновая. Видимо, Попаданец подумал то же самое, потому как со словами «я, пожалуй, закрою, а то сквозит» щелкнул тумблером, снимая импульсы с кристалла.

«Прямо камень с души упал», – подумалось мне. Теперь надо попросить Сашу потренировать Поля по этой методике – вдруг получится?

Попаданец же рвался к новым подвигам, то есть хотел тут же, не сходя с места, научиться делать портал к месту пребывания второго кристалла – в московский гараж. В принципе я был не против, но сперва требовалось уточнить обстановку. Для чего открыл сначала маленькую дырочку, дождался, пока давления тут и там более или менее сравняются, и увеличил ее до нормального размера. В отличие от Сашиной методики, моя не сопровождалась мощными акустическими эффектами.

Пройдя в гараж, я первым делом провел ревизию всей охранной аппаратуры. И только убедившись, что во время моего отсутствия чужие тут не ходили, подошел к широкоугольному глазку и осмотрел противоположный ряд боксов, а при помощи миниатюрной телекамеры – тот, где мы находились. И не зря – через два гаража от моего Петя возился со своей старой «ауди», причем, судя по разбросанным вокруг деталям и инструментам, делал это достаточно давно. В общем, с тренировками придется малость обождать, о чем и было сообщено немного разочарованному таким поворотом событий Попаданцу.

– Ладно, подождем до понедельника, – предложил я ему. – А пока, пожалуй, можно через выход на даче снабдить тебя каким-нибудь транспортом – не пешком же бегать в случае чего. Ты машину хорошо водишь, рискнешь ездить на ней по Москве?

Саша смутился. Выяснилось, что у парня не только нет прав, но и водительское мастерство совершенно не входит в перечень его многочисленных достоинств.

– Может, обойдемся велосипедом? – неуверенно предложил он. – Тем более что на него можно и моторчик поставить, один мой сосед купил такой за семь с половиной тысяч. Хоть и китайский, а тащит здорово, с ним велик прет под шестьдесят.

– Ладно, уговорил. Велосипед с моторчиком – это будет слишком круто, на них только за Фантомасами гоняться, но на даче стоят два скутера и пит-байк. Пошли посмотрим, как у тебя получится управляться с этой техникой.

На участке было тихо, так что мы спокойно вытащили из сарая мототехнику и приступили к тренировкам. Ездить на скутере Попаданцу уже приходилось, да и управление им не представляет особых трудностей для человека, умеющего ездить на велосипеде, так что Саша быстро освоился с этим видом транспорта. А вот на пит-байке у него так просто сесть и поехать не получилось – ведь там стояла нормальная четырехступенчатая механика, а не вариатор с автоматическим сцеплением, как на скутерах.

– Слушай, да зачем он мне, – начал было отнекиваться Попаданец после того, как дважды заглушил мотор при попытке тронуться с места. – У тебя вот скутера какие мощные, небось по шоссе не меньше семидесяти дадут! Неужели у них всего по пятьдесят кубов?

– Черная «хонда» разгоняется до восьмидесяти, – уточнил я, – а синий «китаец» до девяноста. Но если тебе, например, срочно понадобится проехать по бездорожью, то скутера тут не покатят, нужен именно мотоцикл. Тем более что он, несмотря на свой несерьезный вид, по шоссе легко идет под сотню.

Здесь, пожалуй, следует сделать небольшое пояснение. Ведь многие по личному опыту знают, что новый, только что купленный в магазине скутер едет от силы шестьдесят, если не меньше. Правда, можно купить не полтинник, а сто двадцать пять кубов, но опытные гаишники давно научились на глаз определять различия в моторах, так что тут есть риск нарваться на неприятности. Больно уж здорово бросаются в глаза торчащий вперед кик и выпирающая крышка сцепления у 125-кубовых скутерных движков. Однако имеется и другой путь, причем почти законный. Он называется «тюнинг».

Если обычной «Хонде Дио» заменить коммутатор на спортивный и поставить вариатор от Полини или Малосси, то она хоть и с трудом, но преодолеет восьмидесятикилометровый рубеж. С «китайцами» же все обстоит еще лучше. Их двигатель 139QMB, по всем базам пробивающийся как пятидесятикубовый, позволяет легко установить цилиндро-поршневую группу объемом аж в девяносто кубов, а с нею это получается совсем другой аппарат.

Пит-байк, правда, не был столь безукоризненным с точки зрения закона – на нем стоял 125-кубовый двигатель. Но от своего пятидесятикубового собрата он, в отличие от скутерных движков, отличался всего лишь несколькими малозаметными деталями, известными только специалистам: иными болтами крепления головки цилиндра и увеличенным диаметром стартера. Широкие массы гаишников в таких тонкостях не разбирались, и до сих пор я ездил, не привлекая их интереса.

Все это я быстренько пересказал Попаданцу, уточнив, что если его остановят на скутере, то надо делать оскорбленное лицо и тыкать пальцем в номер двигателя, а коли таковая неприятность случится на пит-байке, то надеяться можно только на надписи «50сс» на баке и на договор купли-продажи из магазина, где тоже прописаны пятьдесят кубов. После чего показал ему, как правильно пользоваться сцеплением, и где-то через полчаса Александр более или менее поехал и на этом агрегате.

Потом мы съездили в Пруды, где я на проходной выписал пропуск для Попаданца и сначала показал ему свой офис, а потом провел обзорную экскурсию по технопарку.

На дачу мы вернулись ближе к обеду, и перед самым возвращением в Форпост Александр поинтересовался:

– Ты всегда отправляешься в двадцать первый век со стволом или только сегодняшний визит тебе показался чем-то подозрительным?

– Почти всегда, – вздохнул я, – а что, это заметно?

– Если присмотреться, то да, – кивнул Попаданец.

Вообще-то я уже не раз задумывался на эту тему. Ходить невооруженным было как-то неуютно – ведь тогда при случае даже застрелиться будет не из чего, не говоря уже о прорыве к месту нахождения аппаратуры. Но «глок», при всех своих достоинствах, для скрытого ношения был все же великоват. Одно время я хотел попросить у дяди Миши «макарова», но потом решил, что с появившимся у меня опытом слесаря-оружейника вполне смогу сделать требуемое и сам. Тем более что основные черты будущего оружия уже более или менее прояснились.

Первое – оно все-таки должно быть револьвером, а не пистолетом. Потому что револьвер не разбрасывает гильз на месте стрельбы и его можно хранить заряженным хоть годами, а в нужный момент просто доставать и нажимать на спусковой крючок. Правда, «глок» тоже не требовал каких-либо специальных действий для приведения в боевое состояние, но после каждого похода в будущее я разряжал магазин, чтобы не ослабла пружина. Вот только зарядов у револьвера больно мало – либо пять, либо шесть, а иначе барабан получится слишком большим.

И тут меня осенило. Почему бы не сделать гибрид? То есть револьвер, барабан которого по мере вращения захватывает патроны из магазина, расположенного в рукоятке, а стреляные гильзы сваливает туда же, только в соседнее, пустое отделение? Учитывая, что я собирался остановиться на калибре максимум «пять и шесть», а то и вовсе обойтись четырьмя с половиной, в рукоятке вполне хватит места и для патронов, и для использованных гильз.

Вообще-то люди уже пытались делать подобные конструкции, но ничего хорошего из этого не вышло. Получались гибриды, органично объединяющие в себе недостатки и пистолета, и револьвера, при этом сложнее и больше каждого из родителей. Но это происходило потому, что изобретатели хотели, чтобы их детище потребляло нормальные патроны. Однако мне-то подобных ограничений никто не ставил!

Сразу после перехода в шестнадцатый век я прошел в свой кабинет, достал тетрадь, карандаш и начал рисовать потихоньку рождающуюся в голове конструкцию. Итак, ее основой будет решение, уже опробованное при переделке пневматического «глетчера» в боевой и давшее хорошие результаты. То есть толстостенные гильзы, каждая из которых по сути является заряженной каморой, а тонкий силуминовый барабан, не способный выдержать вообще никакого давления, выполняет всего лишь функцию обоймы. Здесь же надо вообще оставить от барабана только центральную часть, нечто вроде широкой шестеренки. То есть изготовить нормальный пятиместный барабан, а потом на две пятых сточить его по диаметру и подправить форму получившихся зубьев, чтобы они при ходе вверх нормально захватывали камору-гильзу из наполненной половины магазина, а при ходе вниз сваливали стреляные цилиндрики в пустую.

Дальше я приложил свою пятерню к бумаге, обвел, а потом врисовал туда контуры будущего пистолета. То есть определил его минимальные размеры, при которых он все еще останется удобным. После чего прикинул, сколько патронов влезет в рукоятку выбранной длины, – получилось десять. Плюс еще три в левой половине барабана, итого тринадцать. Неплохо!

Причем этот самый псевдобарабан из-за его малого диаметра можно и нужно располагать прямо над рукояткой, что позволит вписать в конструкцию относительно длинный ствол.

К вечеру чертежи были практически готовы, но полного удовлетворения у меня полученный результат не вызвал. Ибо задуманное оружие выглядело на бумаге откровенно уродливо. А из своей немалой инженерной практики я знал, что хорошо работать может только красивая конструкция. Итак, что мне здесь не нравится?

Если смотреть на правую часть, то вроде все в порядке. Видим нечто наподобие «коровина», только с более эргономичной рукояткой. Но дальше – срез по линии передка защитной скобы, из которого нелепо торчит тонкий шестисантиметровый огрызок ствола. Прикрыть, что ли, его каким-нибудь кожухом? Как-то это не очень, ведь никаких функций, кроме украшательских, этот самый кожух выполнять не будет. Может, разместить там, под стволом, что-нибудь полезное? Под стволом… подствольник… и тут меня осенило.

Разумеется, гранатомет туда не всунешь, но мне этого и не надо. Зато второй ствол, совсем короткий, с одним зарядом, но зато калибром миллиметров десять и с приличной энергией выстрела там поместится как родной. Оружие сразу перестанет казаться каким-то ублюдком, а заодно и решится одна проблема чисто морального характера. А именно – у меня появится возможность не обязательно убивать того, в кого придется стрелять.

Дело в том, что останавливающее действие калибра четыре с половиной миллиметра равно нулю. То есть если вам требуется остановить противника, имея в руках такое оружие, то стрелять можно только в те места, попадание куда гарантирует мгновенную смерть. А даже сквозную рану в груди, нанесенную такой пулькой, человек заметит не сразу. То есть уже после того, как дотянется до вас.

С чисто технической стороны меня это не очень смущало. Уже шесть лет я почти ежедневно тренировался в стрельбе, причем последние три года – под руководством дяди Миши, и достиг неплохих результатов. С десяти метров почти гарантированно навскидку попадал в спичечный коробок, а с пяти – в подброшенную пятирублевую монету. То есть вполне мог точно выбрать, куда попаду – в лоб, в глаз или в кадык. Но вдруг по ту сторону мушки окажется человек, которого нужно не убить, а только остановить?

Так вот, со вторым стволом это становится вполне решаемой задачей. Калибр выберем миллиметров десять. Блин, вот только делать этот ствол гладким как-то не очень хочется, а для нарезки сначала придется изготовить оборудование – ведь до сих пор такие калибры у нас не применялись. Может, ну его, этот геморрой? Раз уж я не догадался купить в Америке пистолетных стволов сорокового калибра.

Но через пару минут я сообразил, что подобное изделие можно приобрести не только за океаном, но и у нас, причем не очень дорого. Называется оно насадкой «парадокс» и продается чуть ли не в любом охотничьем магазине. Это просто кусок нарезного ствола длиной пятнадцать сантиметров, привинчивающийся к гладкому вроде как для улучшения кучности при стрельбе пулей. Я почему про него вспомнил – потому что пытался улучшить свою «сайгу» при помощи этой приблуды. Результат, мягко говоря, не потряс воображения. То есть с нормальной навеской пороха любую пулю гарантированно срывало с нарезов – больно уж здорово она разгонялась в стволе до входа в нарезную насадку. Работало это только с половинной навеской и тяжелой пулей. Кучность действительно улучшалась, но пробивная способность пули заметно падала. Кроме того, даже с восьмидесяти метров целиться приходилось сантиметров на двадцать выше того места, куда надо было попасть, так что я свинтил эту хреновину со ствола и забыл про нее. Ну а теперь появился повод вспомнить. Только, пожалуй, мой двадцатый калибр будет все-таки великоват для совсем небольшого пистолетика, так что придется купить еще один «парадокс», теперь четыреста десятый, это будет как раз десять миллиметров. Сделать из него нижний ствол – совершенно не проблема, а сантиметровая пуля, вылетевшая с энергией джоулей в триста, гарантированно остановит оппонента почти независимо от того, куда попадет. То есть можно будет спокойно стрелять в живот, и да здравствует гуманизм.