Текст книги "Русская сталь"

ГЛАВА 19

К полуночи шторм стал стихать. Впрочем, болтанка прекратилась гораздо раньше. Капитану удалось вывести катер в одну из прибрежных бухточек, где высота волн была меньше раза в два.

Сиверов осмотрел его рану, продезинфицировал перекисью из небогатой «аптечки». Об угрозе жизни и здоровью речи не было. Для полного спокойствия Глеб порекомендовал несколько уколов антибиотика.

Люди, избавившиеся от крупных неприятностей, сели держать совет, как быть дальше. Два трупа бесследно исчезли в волнах, следы борьбы на палубе быстро подчистили. Правда, оставалась вероятность, что кто-то знал о намерениях пиратов и может однозначно истолковать их долгое отсутствие.

Сиверов пребывал в дурном расположении духа и в спорах не участвовал. Случилось то, чего он всегда избегал. Чужие ему люди подверглись опасности. Пришлось вмешаться, а выход за рамки задания никогда не проходит даром. Если секретный агент не к месту применяет свое мастерство, он рискует провалить задание. В теории это так, но свод законов и правил не всегда работает в реальности.

Сиверов не состоял в штате. В случае непредвиденных проблем ему на выручку не летел спецназ, именно поэтому он мог позволить себе в каждом конкретном случае действовать на свой страх и риск.

Днем он подвергся нападению, как и другие люди на борту, и не мог остаться в стороне. Он ругал себя не за двойное убийство, а за идею временно обосноваться на судне. Идея оказалась неудачной…

Глеб еще не знал, что с наступлением темноты милиция обложила мазанку на обрывистом берегу. Разбитая машина на обочине трассы стала той ниточкой, которая вывела крымских блюстителей порядка на Жору и его «жилой фонд».

В хибаре не нашли следов пребывания человека – такие, как Сиверов, не оставляют после себя ни примятой травы, ни теплого духа. Поиски «альбиноса» шли своим чередом. Но Жора был слишком хлопотливой личностью, слишком за многое брался одновременно, чтобы поиски эти дали скорый результат…

– Самое разумное – разбежаться в разные стороны, – заметил Жора в ходе общего совета. – Капитан ставит катер на прикол, а сам до поры до времени ныряет на дно.

– Я бы на твоем месте не выступал, пока слова не давали, – скривился туго перевязанный моряк. – Если б ты им тогда не подыграл, они бы на борт не попали.

– Правда? Пушку бы на тебя наставили, а ты бы послал их на три буквы, да? Извини, я на геройство не способен.

– Я бы их близко не подпустил, понял?

– Хватит качать права, – возмутилась Зина. – Не время искать крайних. Как ни крути, рядом с нами случилось… то, что случилось. На всякий пожарный надо договориться о показаниях.

– Никого мы не видели, криков о помощи не слышали, – тихо произнес оператор Саша. Громче он говорить не мог, от шишки с кровоподтеком разливалась боль.

– И не можем нести ответственность за всех, кто пропал без вести в бурю, – поддержал Куролесов. – Старались сами не пропасть.

– А если кто-то видел их с берега в Жориной лодке? – Вику знобило после пережитого ужаса.

– Жора должен придумать… Пусть скажет, что лодка перевернулась в шторм.

– А потом ее прибило к катеру?

– Ладно, лодка осталась на плаву. Просто двоих смыло за борт.

– Только не надо за меня решать, – глубоко затянувшись, Жора выдохнул сизый дым в потолок.

– Вы заметили, никто не мучился от морской болезни, – невесело усмехнулась Зина. – Что значит стрессовое состояние.

– Значит, порешили, – Куролесов попробовал «включить» начальственный тон. – Делаем вид, будто ничего не произошло. Начался шторм, все разбрелись по каютам и молились на капитана, чтобы катер не потонул. Никто ничего не видел, капитан тоже.

– Выходит, Жора чудом спасся один из троих и ничего нам не рассказал?

– Ему вообще пора бы отплыть восвояси – до берега рукой подать. А мы дружно промолчим о встрече.

– Хоть у кого-то здесь мозги работают? – разозлился «альбинос». – Чтобы строить версии за чужой счет, надо мало-мальски соображать. Допустим, меня возьмут за задницу, я выдам сказку про утопленников. А менты возьмут и спросят: какого хрена ты раньше не заявил?

– Просто не знал ни имен, ни фамилий. Попросились в лодку незнакомцы.

– Может, в самом деле лучше правду сказать? – засомневалась Вика. – Неужели они не поверят, что нам грозила смерть, что у нас не было другого выхода?

– Никого бы они не убили, – заверил Жора. – Гробанули бы добро и отправились восвояси. Наш общий друг превысил пределы необходимой самообороны.

– Слушай, мудак! Тот стрелял в меня вот с такого расстояния, – капитан сунул под нос собеседнику указательный палец.

– А ты бы смирно вел себя и не имел бы проблем. Капитан схватил Жору за грудки, но женщины разняли их.

– Всем надо срочно разбегаться, – повторил «альбинос» свою нехитрую мысль.

– Не может быть и речи, – покачал головой Куролесов. – У нас еще работы как минимум на три дня.

– Ну, если всё здесь такие смелые, тогда я тоже поступлю, как считаю нужным.

Высунув нос на палубу, Жора убедился, что волнение в бухточке почти улеглось. Перекинув ногу через поручень, он спрыгнул в лодку и взялся за весло.

– Тормознуть его надо, – сделал движение капитан.

– Бросьте, – успокоил Куролесов. – Не сболтнет ничего лишнего, сам же первый не заинтересован.

– Вы серьезно остаетесь? – нарушил молчание Глеб.

– Студия затратила на поездку деньги. Никто не поверит истории о пиратах.

– Жора, конечно, не подарок, но в одном он прав. Лучше не искушать судьбу.

Молодые женщины одновременно перевели взгляд на Сиверова. Они не видели, как он расправился со своими противниками. Только знали, что гнусных мерзавцев с весело размалеванными лицами больше нет в живых. Из-за этого сам спаситель казался страшноватой фигурой. Испытывая к нему безмерную благодарность, обе неосознанно устроились подальше.

– А вы уже спешите нас бросить? – с озабоченным видом поинтересовался у Глеба Куролесов.

– Будет видно.

***

Настроение людей на катере менялось, как в калейдоскопе. Страх, короткий миг радости, возбуждение сменились озабоченностью на «совете». Потом взяла свое усталость: разом вырубились, заснули где попало, в неудобных позах.

Сиверов остался сидеть на палубе в шезлонге. Время от времени брал в руки бинокль, изучал беper. Бинокль был обычным, морским, не относился к приборам ночного видения. Другие ничего бы не разобрали, но для Слепого существовали десятки оттенков черноты.

Капитан тоже не мог заснуть. Будучи одновременно капитаном, штурманом, механиком и матросом, он возился с электрогенератором, без лишнего шума прикручивая его болтами на исходное место.

– Кстати, имей в виду: у Куролесова на тебя зуб, – произнес он негромко. – Не знаю, по какой причине, по идее он, как и все здесь, должен быть тебе по гроб жизни благодарен.

Катер мягко покачивало. Трудно было поверить, что совсем недавно его мотало вверх и вниз, кренило вправо-влево. Возле берега на черной воде виднелись изломанные линии – невысокие волны курчавились барашками пены. За бортом пенных гребней уже не было видно: глянцевито-темная поверхность казалась шкурой огромного существа, оно устало дышало после атаки на Крым.

– Для тебя, конечно, Куролесов не противник, – продолжал капитан. – Но мужик он говнистый, имей в виду.

Плавно разворачивая бинокль, Глеб обозревал береговые скалы. Он давно замечал за собой: полная отрешенность от окружающего мешает сосредоточиться. Чтобы думать о главном, нужно занять себя каким-нибудь привычным делом. Что может быть привычнее, чем всматриваться в темноту?

Главное – спрятанный на «Лазареве» предмет. Крест, чья цена для кого-то очень велика. Казалось бы, не слишком актуальная вещь для безопасности страны. Но интонации генерала Потапчука говорили о большем, чем желание сохранить для страны историческую ценность.

Много времени утекло с восемьдесят шестого. Попробуй сейчас выйти на след заказчика, который однажды обратился к незнакомому моряку в севастопольском порту. Если б Баженов не полез в петлю, не проявил непростительной слабости…

Вдруг на дальней точке берега зашевелилась чернота. Среди неподвижных черных камней проступили три черных силуэта. На границе глянцево-черной воды закачалась черная лодка. Вот уже и снаряжение можно разобрать. Лодка отчаливает… Держит курс строго на юг. Именно туда, где покоится на дне комфортабельный пароход с несчастливой судьбой.

– Ты куда? – удивился капитан.

– Снять стресс. На глубине лучше получается.

Сиверов быстро облачился в костюм, застегнул «молнию», надел ласты и маску, прицепил на спину «спарку» баллонов и беззвучно исчез под водой. Фонарик он не включал, только подсветку на компасе, закрепленном ремешком на запястье. Глубже пяти метров пока не погружался, предполагая сориентироваться по днищу лодки.

Вскоре он достиг нужных координат, но вытянутого в длину пятна нигде не было видно. Может, он напрасно встревожился и «экспедиция» имела целью другой «рэк»?

В темноте фосфоресцировали стайки рыбок – одни больше, другие меньше. Глеб описал под водой круг, но так и не заметил признаков лодки. Впрочем, ее отсутствие ни о чем не говорило. Если ныряльщики осторожничают, они должны оставить ее на дальних подступах к месту.

В любом случае нужно наведаться на «Лазарев», как наведываются в брошенный без присмотра дом.

Сиверов стал медленно ввинчиваться в водную толщу. Даже через неопреновый костюм тело почувствовало перепады температуры. После сорока метров он сбавил скорость. Мутная вода мешала работать его феноменальному зрительному аппарату. Он даже не мог сказать, как угадал очертания носовой части лайнера.

Теперь ориентироваться помогали рыбы. Посвечивая боками, они огибали препятствия и тем самым как бы обрисовывали снаружи контуры борта и палубных надстроек. По контрасту с небольшим катером затонувшее судно выглядело особенно огромным – этаким динозавром в сравнении с собачонкой.

Добрых полчаса Сиверов кружил снаружи и внутри, прежде чем разглядел мерцание фонаря в дальнем конце одного из коридоров. Пристроился в «хвост» двум аквалангистам, стараясь не попадать в конус света при всех поворотах фонариков.

«Третьего нет – третий, конечно, в лодке. Стандартный расклад. Движения вполне грамотные, но оба не суперпрофессионалы, как Клюге, – мысленно отметил Сиверов. – Неужели работу вновь передали в руки случайных людей?»

В свете фонарика в руке ближнего аквалангиста блеснуло лезвие. Глеб расстегнул один из карманов на «липучках» и достал свой заточенный, как бритва, нож.

Глубоко под водой это более серьезное оружие, чем на суше. Атакующий выпад здесь сделать несложно. А более сложное движение, например защитный перехват, тормозится под водой гораздо сильнее и может запоздать.

Опасность никогда не заставляла Сиверова колебаться. Он продолжал преследование, стараясь не производить лишнего шума своим дыханием – постепенно «стравливать» воздух из легких, чтобы пузырьки не вырывались большими бурлящими гроздьями.

Как и в прошлый визит Глеба, в коридорах вперемежку с рыбами и комьями водорослей плавали полуистлевшие скатерти, простыни. Шевелились самые разные предметы, осевшие вниз, но так и не вытянутые наружу слабым подводным течением. Очки с треснувшими стеклами, помада без колпачка, дочиста съеденная морскими обитателями.

Один из ныряльщиков притормозил, взял какую-то мелочь со стенки, занявшей из-за наклона судна место пола. Развернул вместительный непрозрачный пакет и сунул добычу туда. Параллельно промышляют для себя? Нет, вряд ли даже самые тупые кретины вели бы себя столь безответственно. Вряд ли отвлекались бы на пустяки, не выполнив главное задание.

Добравшись до кухни корабельного ресторана, дайверы надолго затормозили. Рыскали по углам, заглядывали под массивные разделочные столы, привинченные к полу. Наконец один продемонстрировал другому два обломка, которые вместе составляли чашку. За полчаса поисков напарники разжились несколькими ложками, черпаком и блюдцем с отломанным краем.

Можно представить себе, сколько посуды здесь было в момент катастрофы: тысячи столовых приборов с символикой «Адмирала Лазарева». Именно вещи с символикой – основной предмет охоты дайверов на таких «рэках». Сама вещь удостоверяет свое происхождение. А те же очки? Допустим, фасон старомодный, но как доказать, что они не просто завалялись дома, а были извлечены с затонувшего корабля? Другое дело суда, которые погибли во времена Крымской кампании и раньше. Тут уже временная дистанция для вещи достаточно велика, ее происхождение вызовет гораздо меньше сомнений.

Сиверов решил, что парочка дайверов – это простые добытчики, зарабатывающие своим промыслом. Но зачем им нож? Вряд ли против конкурентов. Может, акулы с недавних пор стали наведываться в эти воды?

Недоумение скоро разрешилось. На кухне дайверам попалась утопленница-повариха – полная, в расстегнутом снизу до пояса халате. Хозяин ножа подплыл ближе к ней и без всяких церемоний взялся за ухо с сережкой. Очевидно, сережка оказалась слишком дешевой – напарники отправились дальше. Зато у следующего, мужского трупа с огромным кровоподтеком на левой стороне лица их заинтересовало обручальное кольцо на пальце.

Никто из них даже не подумал тратить время, пытаясь снять с руки золотое украшение. Просто воспользовались ножом. Сиверову было видно, как легко отрезался палец – будто кость размягчилась за долгое время пребывания трупа в воде.

Глеба передернуло. Он бы не смог сказать, какая из парочек вызывает больше отвращения: напавшие на катер уголовники или эти грабители братской могилы.

ГЛАВА 20

Жора остро нуждался в снятии стресса. Добравшись до своего «Москвича», он долил в бак бензина из канистры и направился в Севастополь. Даже в сухое, небогатое на дожди и грязь время года машина была настолько чумазой, что только по крыше можно было определить ее цвет. Слишком много дел набирал себе «топ-менеджер», и для мытья машины просто руки не доходили. Заехать на мойку? Насмешишь хозяев иномарок, да и денег жалко.

Жора отправился к подруге-разведенке Жанне. Не слишком шикарная баба, но все, что надо, на месте. Счастлива принять его в любое время дня и ночи. А какая, если разобраться, разница в постели между ней и Клавой Шиффер? Вряд ли слишком большая.

Подруга в самом деле засуетилась. Побежала успокоить проснувшуюся дочку, кинулась на кухню разогревать еду. «На седьмом небе», – удовлетворенно подумал Жора. Есть еще места, где его ценят по-настоящему. Понятно, чего она ждет потом, только вот как себя поведет после сумасшедшего стресса его мужское естество? Впрочем, это проблемы самой Жанны, пускай берет инициативу в свои руки.

За поздним ужином он не упустил случая описать, как все совпало: буря на море, невесть откуда взявшиеся ублюдки.

– Дурдом, – Жанна только глазами хлопала. – Как же ты…

– Не спрашивай, не хочу снова все бередить. В другой раз как-нибудь расскажу подробности.

– Ничего, главное – жив-здоров, – Жанна пересела поближе.

…Они уже полезли в кровать, как вдруг входную дверь сотрясли мощные удары кулаком:

– Открывайте, милиция!

После секундного сердечного спазма Жора зажал подруге рот, отрицательно покачал головой: «меня здесь не было». Схватил шмотье в охапку и на цыпочках, голый направился к балконной двери. Высунул нос, глянул вниз. Слава богу, второй этаж, прыгать невысоко.

Не успел Жора приземлиться, как сзади накинулись Двое – до этого специально стояли так, чтобы он не мог их разглядеть с балкона. Вывернули руку за спину, попинали по ребрам, впихнули в машину и повезли в отделение. Еще по дороге Жора стал канючить:

– Я вообще ни при чем. Это они все на катере сговорились на меня бочку катить.

Сопровождающие не хотели выслушивать откровения, Жоре коротко посоветовали заткнуться. Очевидно, это были сотрудники с узкой специализацией, дознанием они не занимались.

Прежде чем начался допрос, Жора успел решить, что спешить с оправданиями не будет. И оказался прав: о катере вообще речь не шла. Следователь стал интересоваться жильцом из хибары на обрывистом берегу.

Приложив руку к сердцу, Жора рассказал, как и при каких обстоятельствах они познакомились. Для вящей убедительности поведал и про карту морского дна, которую пытался впарить приезжему.

– Паспорта он не показывал? – спросил мент без всякой надежды.

– Нет. Вроде бы приехал понырять, привез с собой снаряжение. У меня такие любители часто снимают хату.

– На машине приехал?

Было ясно, что все приметы тачки здесь известны. Но даже если б дело обстояло иначе, Жора не видел причин скрывать российский номер «девятки».

– Где этот кадр сейчас?

– Почем я знаю?

– А если уедет домой не заплатив?

– Я взял аванс за неделю. Послезавтра собирался наведаться, спросить насчет его дальнейших планов.

– Надо срочно его раскопать, понятно?

– А если он на машине по Крыму мотается? Какие у меня шансы его отследить? Вот вы могли бы…

– Машина разбита. Другое дело, если ему помогут с транспортом. Он не говорил про здешних знакомых?

– Ни слова. Были бы знакомые, у них бы, наверное, он и остановился.

Ни слова не говоря, человек в штатском вышел из комнаты. Жора перевел дух и облизнул губы. Тут приступил к своим обязанностям второй следователь, и сразу выяснилось, что первый играл роль «доброго».

Второй орал, угрожал, обещал сделать Жору инвалидом до конца дней. Мол, люди здесь выбрасывались из окна от нестерпимой боли. Но в прошлом году на все окна поставили прочные решетки, теперь никому не удастся покончить с собой и слишком легко отделаться.

«Кто он такой, этот приезжий? – внутренности Жоры опускались и поднимались, как на волнах. – Кто он такой, если мент из-за него среди ночи впадает в эпилепсию? Может, я слишком много выболтал? Украина не Америка, здесь и через сто лет не будет программы защиты свидетелей. Насчет катера надо молчать».

«Злой» следователь неожиданно успокоился. Решил, что Жора все уже выдал «на-гора», ничего не оставив при себе.

– Завтра с утра поедешь с нашим человеком. Будешь смотреть во все глаза. Опознаешь – считай, тебе повезло.

***

Утром Куролесов пришел просить о помощи. Все обдумав заново, он решил не искушать судьбу. Сам отправится за билетами, Вика соберет вещи всей группы, а Саша проведет последнюю подводную съемку: нужно обязательно добыть материал по пещерам.

– Мы тебе очень благодарны. Только помоги ему напоследок – часа два, от силы два с половиной.

– Человеку вчера чуть голову баллоном не проломили, а вы его сегодня посылаете работать под водой?

– Он сам вызвался, я даже отговаривал.

– Значит, плохо отговаривали.

– С первого дня ему не терпелось в пещеры.

– Ладно, поезжайте за билетами, раз уж собрались.

Поговорив со Стекловым, Глеб убедился, что Куролесов говорил правду: оператор действительно рвался снимать.

– Я просто не уеду, пока не отсниму кадры в пещерах.

– У тебя как минимум было легкое сотрясение. Надо выждать хотя бы дня три.

– Только подстрахуй меня – и все будет нормально. Там ведь глубина детская: метров пять, не больше. Без костюма не замерзнешь. Несмотря на усталость, Глеб согласился. У него был свой интерес.

– У вас на катере есть запасной видеософит. Мне он нужен позарез на неделю-другую, потом верну.

– Я б с дорогой душой. Но как это дело устроить? Все оборудование – собственность студии.

– Кто, кроме вас, с ним работает? Или вас там каждый раз по приезде проверяют? В крайнем случае оправдаетесь без проблем: как-никак на вас бандиты наехали.

– Куролесов меня сожрет с потрохами.

– Ладно, я решу с ним вопрос.

Путешествие в прибрежные пещеры обещало быть комфортным по сравнению с предыдущими. Здесь, в глубоких каменных нишах, вода была гораздо чище и прозрачнее, чем на глубине. Мало того: местами в сводах пещер имелись щели и извилистые воздушные каналы, открывающие доступ солнечному свету. В безмятежном настроении можно было бы наслаждаться скольжением в голубоватой воде – подсвеченная кое-где ослабленным и рассеянным солнечным светом, она напоминала скорее воду высокогорного озера.

Саша плыл довольно уверенно, вчерашняя травма не сказывалась пока на его координации. Перехваченные тесемкой волосы победно развевались, как и в прошлый раз. С камерой он управлялся так же свободно, будто она была добавочным отростком на его теле.

В одном месте канал сильно сужался: щуплый Саша просочился легко, а вот плечи Сиверова прошли впритирку. Исследовав несколько небольших пещер, напарники наконец наткнулись на длинное извилистое «дупло», глубоко въевшееся в каменную твердь. Сюда уже солнце не дотягивалось ни единым лучом. Трудно было представить, сколько тысяч тонн скальной породы нависают сверху в виде склизкого сводчатого потолка.

Глеб ориентировался во времени и расходе воздуха. Обычно он до половины расходовал первый баллон из «спарки», потом переключался на второй, «высасывал» его полностью, придерживая остаток из первого для всплытия. Сейчас он закрыл один вентиль на коллекторе, открыл другой, но после первого же вдоха отчаянно заморгал, стал вращать его в обратном направлении.

Из глаз и носа обильно потекло, во рту пересохло так, будто он неделю ничего не пил. Смесь во втором баллоне оказалась непригодной для дыхания. Туда закачали нечто похожее на вариант слезоточивого газа. Вдобавок эта отрава вызывала еще горловые спазмы. Сиверов едва успел открыть нормальный баллон, как случился первый приступ удушья.

Он ничего не мог поделать – дыхательное горло сжалось, перекрыв доступ воздуху. Оставалось ждать, когда расслабятся мышцы. Глеб попытался взмахами руки привлечь внимание Стеклова. Не ждал помощи, просто хотел притормозить напарника – дать знать, что не сможет страховать его съемки.

Наконец удалось вдохнуть полной грудью. Но глаза разъедало будто кислотой, слезы застилали глаза. Только по бурлению пузырьков выдоха он смог сориентироваться, где сейчас оператор. Зато камни никак себя не обнаруживали, и Глеб стукнулся об очередной выступ.

Еще один спазм, из глаз и ноздрей продолжает течь, как из крана. Надо срочно разворачиваться назад. Глубина-то небольшая, зато «дупло» длиннющее. При таких судорожных вдохах-выдохах он за четверть часа вынюхает остаток первого баллона.

Наконец он смог кое-как разглядеть оператора с его длинными, развевающимися в воде волосами. Похоже, Саша уяснил, что возникла проблема и задерживаться под водой не стоит…

К моменту всплытия воздуха осталась самая малость. Сиверов догадался, кто подложил ему свинью, – Куролесов оказался неслабым ревнивцем. Вот почему он упрашивал Глеба помочь Саше. Интересно, когда он успел зафугасить в баллон это дерьмо?

Предостережение капитана Глеб истолковал однозначно: руководителю съемочной группы стало известно о ночной Викиной «инициативе». Но такой формы мести он не ожидал.

Вот он, катер, – весь белый, как невеста. Бабы, небось, вытаращатся, увидев шмыгающего носом героя с красными глазами. Слава богу, спазмы кончились – не придется хвататься за горло и выкатывать глаза.

Сиверов не стал раскрываться. Объяснил, что плохо себя почувствовал – коллектор забился какой-то гадостью и плохо пропускал воздушную смесь. Убедившись, что с напарником все в порядке, Саша побежал просматривать отснятый материал.

Через полтора часа Вика разглядела на берегу фигуру шефа. Капитан при помощи лебедки спустил на воду резиновый ботик и стал сгружать в него снаряжение съемочной группы. Уместилась примерно половина. Не доверив Вике управление ботиком, он сам отправился с вещами к берегу, пообещав доставить ее следующим рейсом.

– Будет про меня спрашивать – скажи, что не вернулся, – попросил капитана Сиверов. – Скажи, разминулись они с Сашей в пещере.

Куролесов обязательно разыграет озабоченность, выразит желание появиться на борту…

Так оно и случилось. Едва руководитель группы поднялся на палубу, как крепкая рука мигом схватила его, потянув в пустую каюту.

– Ты?!! – пролепетал Куролесов трясущимися губами. – А я уже переволновался. Там, в пещерах ничего не стоит пропасть.

– Не ломай комедию, веди себя по-мужски. Мы ведь оба все отлично понимаем.

Во взгляде Куролесова на секунду мелькнула откровенная ненависть, но он попытался вернуться к прежней игре. Актерского таланта руководителю группы явно недоставало: если ненависть он кое-как пригасил, то животный страх по-прежнему искажал черты.

Глядя на него, Сиверов подумал, что секретные агенты спецслужб часто погибают не на задании. Изощренные смертельные ловушки им удается благополучно миновать. А вот ревность какого-нибудь ничтожества или водительский азарт лихача на трассе могут оказаться роковыми.

– Мне не нравится, когда меня пытаются убить. Хотеть, конечно, не запретишь. Но пытаться не надо, – спокойно, но жестко заявил Сиверов. Куролесов еще больше запаниковал:

– Бес попутал, честное слово… Постарайся меня понять – в мои годы трудно найти хорошую женщину. Тем более потерять… Эти сучки…

– Теперь ты на ней попробуешь отыграться?

– Нет-нет, никогда. Я все понял! Готов искупить вину, скажи только как.

– Скажу, – одними губами улыбнулся Глеб. – Мне надо одолжить у вас софит.

– Бери с концами, если есть нужда, – с облегчением выдохнул Куролесов. – Найдем возможность списать.

– Обойдусь парой недель. У меня нет желания оставлять его на память.