Текст книги "Перекрёсток времён. Бородатые боги"

Синчи Пума гневно сверкнул глазами и протянул руку в сторону. Зная суровый нрав своего вождя, ближайший к нему воин тут же передал макану – крепкую дубинку с длинной рукоятью из прочного дерева и массивной бронзовой шестиконечной звездочкой на конце, один из лучей-шипов которой представлял небольшой топорик. Такие набалдашники были массово изготовлены для союзников в Мастерграде. Макана напоминала шестопер или булаву средневековой Европы и была более привычным оружием для уаминка, чем новые для них сабли новороссов. Другие воины схватили Чунка за руки и вывернули их так, что бедный толстяк, крича от боли, уткнулся головой в землю у ног вождя.

– Возьми макану, Таки. Эта паршивая крыса – твоя. Убей его. Отомсти за сына. – Синчи Пума протянул оружие старосте селения.

– Мой господин! Нет! Я ничего не сделал против воли Единственного! – вдруг заверещал Чунка, поняв, что сейчас его будут убивать. – Это не по закону! Вы не имеете права без суда меня убивать!

– Я здесь закон и суд. Это земля моих предков, и на ней будет так, как я сказал, – грозно произнес вождь. – Ты обманул меня. Нарушил правила, установленные нашими богами и Единственным. Бери макану, Таки. Он твой…

Старосту не пришлось долго уговаривать. Одним точным, хорошо поставленным ударом, вложив в него всю свою ненависть и боль, он расколол голову Чунка пополам.

– Таки, похорони своего сына, как настоящего воина. Он заслужил такую честь. – Синчи Пума поднялся и положил руку на плечо старосты. Затем вождь указал на трупы толстяка и убитого воинами Юску его подручного. – А эту падаль выбросьте подальше. Пусть их сожрут лесные твари. Они не достойны, чтобы их головы украшали твой дом, Таки!

«Да, нам бы, в нашем времени, так быстро решать вопросы с ворами и убийцами! – позавидовал местным Уваров. – Давно были бы порядок и спокойствие».

По предложению Олега, других подручных Чунка решили взять с собой, предварительно связав и выставив надежную охрану. Правда, вождь хотел всех публично казнить, как и Чунка, но Олег его отговорил. Те могли пригодиться, выступив как свидетели против Атука, что в свою очередь оправдало бы Синчи Пума в глазах правителя провинции и Уаскара при возможном последующем разбирательстве.

За всем происходящим безропотно наблюдали замершие в ожидании своей дальнейшей участи местные жители. Они с удивлением восприняли поступок Будаева, а тем более его внешность. Но промолчали. Когда были повергнуты палачи детей общины, по рядам прошелся одобрительный шепот, но не более. Многие из мужчин-колла ранее не раз участвовали в битвах за интересы империи и были довольно опытными воинами, ведь каждый пурик на время войн призывался императором в армию. После войны армия распускалась, и он снова становился крестьянином. Но, видно, до того забила их рабская крестьянская доля, что помышлять о каком-то сопротивлении, даже столь ничтожному числу обидчиков, они не могли. Не хватало духа. Только смириться и терпеть. Тем более что сейчас они находились в окружении воинственных уаминка, каждый из которых в бою стоил десятерых.

Еще большее оживление у народа колла вызвала картина, когда Будаев накрыл Айру шкурой пумы. Пума считалась одним из трех священных животных, и если кто-то смог добыть ее шкуру, то становился героем, которого любят боги. И если такой герой накрывал шкурой девушку, та обязана выйти за него замуж. Правда, о таком обычае у народа колла ни Будаев, ни Уваров не знали. Об этом им рассказал староста Таки, когда все немного успокоились и селение начало готовиться к похоронам его погибшего сына.

Ошарашенный новостью бурят не знал, что сказать и как поступать.

– Олег Васильевич. Мне жениться надо? Девушка красивая, но у нее жениха убили, однако. Я не могу так! Что делать? Я не могу здесь жить!

– Извини, Галдан, но ты сам в этом виноват, – улыбнулся Уваров. – Молодец, что спас девушку. Но мы ведь не знали о местном обычае. Теперь ничего не попишешь, придется жениться. А девушка как хороша! Зря отказываешься!

Будаев смутился и даже немного покраснел.

– Я не знаю. Но как она примет меня после всего пережитого? Мы даже не знакомы, однако.

– Ее надо в Новоросск отправить, – посоветовал подошедший Синица. – Наши женщины ее быстро в чувство приведут. Отмоют и к нашей культуре приучат, пока мы с тобой воевать будем. Так что, Галдан, я бы на твоем месте не отказывался.

– А за знакомство ты не переживай, – утешил бурята Олег, – если Таки даст добро, то никто из колла возражать не посмеет. Тем более что после такого чудесного спасения ее родители в тебе души не чают! А насчет отправки в Новоросск это ты, Назар, верно подметил. Пойду-ка я с вождем переговорю!

На предложение Уварова отправить девушку, а также несколько десятков парней и девушек в Новоросск, Синчи Пума возражать не стал. Он знал о грядущих планах и был знаком с системой подготовки новороссов, чему служили примером его молодые воины. Когда старосте Таки объяснили, что с этого момента его селение полностью переходит под защиту уаминка и его народом больше не будут править инки, тот без колебаний согласился отправить молодежь на учебу.

Надолго задерживаться в селении они не могли. По приказу вождя Таки выделил сотню пуриков, которые тут же были зачислены в отряд. После решения основных вопросов Синчи Пума повел своих людей дальше. Надо было наказать Атука и набрать других воинов-общинников. В знак того, что Будаев принял Айру как невесту, он повесил ей на шею свое ожерелье-талисман, состоящее из нескольких крупных клыков медведя и пумы. Девушка еще не отошла от полученного стресса и все воспринимала как в тумане. Вождь оставлял в селении двоих воинов, которые должны были проводить в Уаман-канча молодежь колла и доставить в Новоросск Айру. Вместе с ними Уваров передавал письмо Антоненко, описав в нем произошедшее и приложив наскоро набросанную карту местности.

– Ну что, Иллайюк, давай показывай!

– Не торопись, Ника Тима. Посмотреть сначала надо. Давно я там не был. Последний раз больше тридцати лет назад… Когда уходили из Урак-канча…

– А что это за Урак-канча? И где он находится? – поинтересовался Николай Антоненко.

– Это древняя крепость моего народа в Долине великих вождей. В переводе на ваш язык означает Гнездо белых или Белая крепость. Инки не могли взять ее несколько месяцев. Только голод и болезни, начавшиеся среди защитников, позволили инкам захватить нашу твердыню, – ответил верховный жрец уаминка с грустью.

– Не расскажете, любезный Иллайюк, вашу историю поподробнее? Уж больно интересно. Это, так сказать, для общего развития. Да и с военной точки зрения немаловажно узнать, как инками ведутся боевые действия, – попросил стоявший рядом Новицкий. – Пока наши люди отдыхают после перехода, есть время послушать.

– Хорошо, – согласился Иллайюк, присев на большой придорожный камень, на который один из молодых жрецов заботливо постелил толстое шерстяное одеяло, – слушайте. Больше тридцати пяти лет назад, когда инками правил десятый Великий Инка Тупак Юпанки, отец Уайна Капака и дед Уаскара, он пришел в эти горы и захотел присоединить нас к своей империи. Сначала предложил добровольно встать под его руку, но вожди местных племен отказались. Началась кровопролитная война, длившаяся несколько лет. Инков оказалось больше, чем нас. На одного нашего воина было по десять воинов-инков. Враг был лучше организован и вооружен. В главном сражении, в долине перед Урак-канча, нас разбили. Тогда погибли многие вожди. Поэтому долину и назвали Долиной великих вождей. Часть воинов отступила сюда, а часть, в том числе и мы с Синча Пумой, тогда еще молодые, стали оборонять Белую крепость. Как ни старались инки, но не смогли взять ее штурмом. Все нападения были отбиты с большими потерями для них. Тогда враг пошел на хитрость. Инки окружили крепость и отвели от нее горную речку, дающую нам воду. Хотя у нас и был небольшой родник внутри крепости, но воды было мало. Кроме того, тогда случилась большая жара. Видно, бог Солнца Инти встал на сторону инков. В тот год с неба не было ни одной капли воды! Из-за окружения в крепости начался голод. Запасов на всех не хватало. Тупак Юпанки приказал бросать к нам тушки больных животных. Пошли болезни. Люди стали умирать сотнями. Но мы не сдавались. Лучше свободным умереть в бою, чем погибнуть от руки палача. И вот, когда мы хотели пойти в последнюю битву, старый верховный жрец открыл великую тайну предков. Он показал тайный ход из крепости в горы.

– А почему он раньше этого не сделал? – недоуменно спросил Новицкий. – Вы бы смогли избежать столько ненужных смертей!

– Он не знал об этом. Пока мы обороняли стены крепости, верховный жрец молился и совершал обряды нашим богам. И боги помогли ему, указав в измененном состоянии сознания, где находится тайный ход, – невозмутимо ответил Иллайюк.

– И как же вы покинули крепость? – удивился Антоненко.

– Ночью. Мы подожгли все, что могло гореть, в том числе и тела наших погибших. Пока огонь отпугивал врага, мы ушли, завалив за собой проход.

– А как же мы туда попадем, если проход завален?

– Придется разбирать, – улыбнулся в ответ Иллайюк, – другого выхода нет.

– А может, пойдем вслед за Уваровым? – осторожно предложил Новицкий.

– Не получится. Пока будем строить свой мост, время потеряем. Да и трудновато будет, – покачал головой Николай и обратился к верховному жрецу: – Иллайюк, скажи, а там достаточно широко, чтобы прошли наши лошади с грузом?

Иллайюк кивнул головой в знак согласия и попросил у находившегося рядом воина его двухметровое копье.

– Два копья в ширину и в высоту…

– Ничего себе! – присвистнул Антоненко. – Вот это тоннель! Там даже автомобиль пройти сможет. Не говоря уже о наших двуколках и телегах. Это везде так?

– Нет. Но во многих местах.

– Тогда… имею честь предложить! Господин Правитель, разрешите направить в разведку своих казаков! – Новицкий встал и официально обратился к Николаю. – Разумеется, включив в группу проводников из местных.

– Ну как, Иллайюк, пойдешь с орлами Новицкого? – Николай подмигнул бывшему ротмистру.

– А пойду! – вдруг рассмеялся верховный жрец. – Как вы говорите: и мы не лыком шиты…

На разведку отправлялись десяток казаков во главе с Новицким. Кавалерийский командир решил сам убедиться, пройдут ли его лошади с грузом тайным ходом. С этой целью вели с собой двух лошадей, запряженных в двуколки с запасом продовольствия, инструментов и боеприпасов. Даже прихватили ручной пулемет. С ними напросился и Максим Антоненко. Николай сначала хотел запретить, но увидел умоляющий взгляд сына и разрешил. Дорогу показывал Иллайюк в сопровождении двух десятков воинов-уаминка. Их собирались использовать как гонцов. Разведчикам передали прихваченные с собой несколько карбидных и керосиновых ламп. Иллайюк предупредил, что там целый подземный лабиринт, поэтому с собой брали запас извести и керосина. Часть извести погасили, смешав ее с водой, чтобы отмечать свой путь – мало ли что… По опыту пребывания в тоннелях Горы великанов, Николай приказал в обязательном порядке составлять схему движения в подземелье и оставлять контрольные отметки по пути.

Пока разведчики готовились к рейду, остальные, ожидая новых приказаний, обустраивали временный лагерь вокруг маленькой крепостцы.

Еще при переправе через Ущелье мертвых Уваров предложил Николаю взять под свой контроль всю Долину великих вождей. Как говорится, аппетит приходит во время еды: завоевывать новые земли – так завоевывать! Правда, существует естественный предел завоевания. Это способность ассимилировать завоеванное. На Долину великих вождей их хватит, но дальше не стоит. Ассимилировать уже не сможем. Людей маловато.

Свое предложение он аргументировал тем, что приказ Уаскара о сборе воинов со всех подвластных земель ослабит местные силы инков и даст возможность без особых усилий выполнить задуманное. Ни Синчи Пума, ни Иллайюк возражать не стали. Они сами горели желанием вернуть своему народу утраченное. Перед расставанием друзья договорились, что Олег подаст специальный сигнал о возможности начала экспансии. По расчетам, такой сигнал должен поступить в течение нескольких дней, не позже. Пользуясь моментом, Антоненко отправил гонца в Уаман-канча с приказом к Качи, чтобы тот собрал дополнительный отряд воинов и выдвигался к мосту через ущелье.

Не успел Николай после коротких проводов группы Новицкого и Иллайюка подойти к крепости, как к нему подбежал посыльный.

– Товарищ полковник! На той стороне ущелья появилась большая группа людей. Спускаются по тропе к мосту.

– Кто это? Не наши?!

– Двое – уаминка, остальные – чужие.

– Хорошо. Пойдем разберемся, что за гости…

Антоненко в сопровождении верного Валью поспешил к мосту. Но тревога оказалась ложной. Пришедшие оказались почти детворой. Несколько десятков перепуганных двенадцати-шестнадцатилетних мальчишек и девчонок из пограничного селения. Их сопровождали двое воинов-уаминка. Все разъяснения имелись в письме Уварова. Николай посмотрел на спасенную Будаевым девушку. «Вот и наш бурят нашел себе невесту. А сколько таких спасенных будет в этом средневековом беспределе! Ничего. Мы с помощью этих мальчишек и девчонок постараемся сделать здешний мир хоть чуть-чуть да лучше!» Достав из полевой сумки бумагу, он написал письмо в Новоросск с соответствующими распоряжениями. Детей накормили и после короткого отдыха отправили в Уаман-канча с новыми сопровождающими. Им предстояло стать новороссами и со временем научить свой народ жить по-новому.

Все планы получали ускорение. Теперь отряд, за исключением кавалерии и двуколок с грузом, идущих в обход, должен перейти через Ущелье мертвых и скорым маршем занять селения колла, чтобы затем захватить Урак-канча и прилегающую долину.

– Иллайюк, а этот тоннель куда ведет? – поинтересовался Новицкий.

– Я по нему не ходил. Но старый жрец рассказывал, что в подземной тропе предков есть ход и в Священную долину богов. То есть к вам, в Новоросск, – ответил главный проводник.

– Це шо, мы прямехонько могем до дому дотопаты? – воскликнул стоявший рядом молодой казак.

На не понимающий вопроса взгляд жреца дал ответ Новицкий:

– Сначала выполним основное задание, а уж потом будем искать путь в Новоросск.

Прежде чем попасть в каменный лабиринт, разведчикам пришлось несколько часов попетлять по горным тропам и переправиться через небольшую, но очень бурную горную речку. Иллайюк выбирал дорогу так, чтобы могли пройти и лошади с двуколками, иначе весь их поход терял смысл. Через реку сразу же построили довольно широкий и крепкий мост, благо подходящих деревьев кругом хватало. Весь свой путь помечали оговоренными ранее знаками, чтобы легче было искать. Как ни старались, но к месту входа в тайный лабиринт подошли ближе к вечеру. Новицкий захотел на месте остановки устроить ночевку, но Иллайюк предложил идти дальше.

– Там нет бога Солнца Инти. Только духи гор и ночи. Но они нам не враги. Вы пока отдохните, а я совершу обряд и попрошу у них разрешения войти. Иначе запутают нас и мы навсегда останемся в этом каменном мешке.

– А долго идти к крепости? – спросил Максим. Ему стало интересно, как древние люди смогли прорубить в горных хребтах целые лабиринты ходов. Нигде на Земле нет такого уникального места: нет подобных гигантских пространств оголенной материковой плиты, как в Андах. Везде материковые плиты перекрыты километрами осадочных пород с грунтовыми водами, болотами и реками. А здесь плита чистая, рядом с поверхностью. В таком граните получаются прочнейшие подземные сооружения и укрытия. Но как его можно прорубить в таком огромном количестве?

– Если не будем надолго останавливаться, то скоро ты ее увидишь! – улыбнулся в ответ Иллайюк.

Максим уже несколько раз побывал в лабиринтах, расположенных в Горе великанов над Новоросском. То, каким образом и особенно – инструментом были сделаны в них проходы, просто поражало. В его времени, при всем развитии технологии и техники, такое было не под силу.

Как ни старались новороссы разглядеть вход, но не нашли. А он находился у них буквально под носом. Верховный жрец, проведя обряд возле горной стены, имеющей несколько довольно крупных трещин, попросил своих воинов ему помочь. Сбивая стальными топориками-томагавками горную породу, воины постепенно вычерчивали контур каменной плиты-двери. Затем они, прилагая нешуточные усилия, сдвинули плиту с места. Оказалось, что она стояла на каменных шарнирах, которые действовали подобно дверным петлям. За плитой находился прямой и длинный, уходивший вниз под небольшим углом тоннель трапециевидного сечения.

Иллайюк не обманул. Действительно ширина и высота тоннеля была около четырех метров. В нем свободно могла пройти не только двуколка, но и телега, и даже автомобиль. Осторожно, освещая дорогу лампами, разведчики друг за другом спустились в тоннель. Лошадей вели в поводу, предварительно надев на глаза шоры, чтобы не пугались. Их расположили в середине цепочки, чтобы впередиидущие имели свободу в движении в случае непредвиденных обстоятельств. Почти через каждые пятьдесят метров на стенах рисовали известью стрелки, указывая идущим сзади направление движения. Стены и пол подземного коридора были выложены плотно пригнанными друг к другу плитами. В полу имелось два желоба. Напрашивалось предположение, что они использовались как рельсы, по которым катились вагонетки, подобно тем, что вывозят уголь из штолен в шахтах. Иногда каменный коридор имел разветвления с поворотами. Изредка каменные коридоры пересекались каналами с быстро текущими подземными водами. Через такие каналы были перекинуты мостки в виде каменных плит. Воздух был достаточно свежим. Видно, хорошо работали древние вентиляционные шахты.

– Михаил Николаевич! – Максим от внезапно возникшей догадки даже тронул Новицкого за рукав. – Так это же шахты, как в нашем времени! Здесь добывали руду с золотом и серебром, а затем перевозили ее по этим желобам-рельсам в город у озера!

– Я тоже такого мнения, – не стал возражать Новицкий. – Вы составляете схему?

– Да, да… – рассеянно подтвердил Максим. С самого начала прохождения каменными коридорами он зарисовывал план подземелья. Но вот последние сто метров забыл. Макс тут же при помощи одного из воинов-уаминка, державшего лампу, дорисовал неотмеченный участок пути.

Но не везде дорога была свободна и достаточно широка. Встречались места, где в результате землетрясений часть плит отошла или отвалилась. Тогда путникам приходилось расчищать себе дорогу, давая возможность следующим сзади двуколкам свободно проехать. Иногда они сбивались с нужного направления, попадая в тупик. Но Иллайюк по только ему известным приметам все же находил верную дорогу. Несколько раз натыкались на брошенные когда-то его сородичами предметы обихода. Даже нашли четыре человеческих скелета с остатками одежды уаминка. Это были те несчастные, которым не хватило сил идти дальше. Они отходили в сторону умирать, чтобы не мешать другим. Все это занимало достаточно много времени, счет которому давно уже был потерян. Разведчики все шли и шли вперед, и казалось, что нет конца этому подземному городу…

Каменный коридор постепенно поднимался вверх. Вдруг впереди, среди полной темноты, появился тусклый лучик света.

Передав лампы назад, Иллайюк с Новицким и Максимом прошли немного вперед.

– Что это, Иллайюк? Мы у цели? – спросил Новицкий.

– Не знаю, Миха Ил. Когда тридцать лет назад мы покинули Урак-канча, то свет не встречался на нашем пути до самого места, где мы зашли сюда, – удивленно ответил тот.

– А может, там обвал? – предположил Максим. – Вы ведь рассказывали, что тогда было землетрясение и образовалось Ущелье мертвых!

– Может быть, может быть… Но проверить надо, – задумчиво проговорил Новицкий и повернулся назад. – Трепачко! Возьмите двух человек и посмотрите, что там!

– Слушаюсь, вашблагородь! – по старинке бодро ответил казак-следопыт и с двумя воинами-уаминка пошел на свет.

Там оказалась трещина в скале. Настолько широкая, что сквозь нее могла свободно пройти не только лошадь с двуколкой, но даже немецкий «ханомаг». Правда, возникло одно «но»: до более-менее ровной поверхности внизу было не менее пяти метров. Но открывшаяся картина отвлекла путников от такого неудобства. Перед ними находилась узкая, но длинная долина, окруженная со всех сторон горными хребтами, частично покрытыми сельскохозяйственными ступенчатыми террасами и довольно густым лесом. Через долину протекала река, по берегам которой расположилось селение, обрамленное заботливо убранными полями. Через селение проходила почти прямая, выложенная каменными плитами нитка дороги. Она, сужаясь, пролегала к седловине между двумя хребтами, окаймляющими долину. Вдалеке, на фоне удивительно голубого звездного неба, отчетливо виднелись очертания расположенной там крепости.

– Урак-канча! – торжественно произнес Иллайюк, указывая на нее.

– Уже рассвет, – констатировал Новицкий, посмотрев на ручные часы. – Наш путь этими коридорами занял девять часов. Однако…

– Это и есть Долина великих вождей? – разочарованно произнес Максим. Ему стало немного обидно. Столько трудов и времени ушло, чтобы увидеть ничем не примечательную и обычную на первый взгляд долину…

– Нет, – улыбнулся верховный жрец, поняв недовольство молодого новоросса, и пояснил: – Долина великих вождей расположена с другой стороны Урак-канча. А эта долина и селение называются Антавайлла – Медный луг. В местных пещерах очень много медной руды, и не только. Сейчас здесь живут переселенные инками пурики. Рудокопы и ремесленники племени марка.

– А может, дальше по тоннелю пойдем и прямо к крепости выйдем? – неуверенно предложил Макс. Посмотрев вниз, он добавил: – А то спускаться здесь не очень удобно…

– Не получится, – отрицательно покачал головой стоящий рядом Трепачко. – Дале обвал идет. Все засыпано. А разбирать – себя не жалеть…

– Будем спускаться здесь, – принял решение Новицкий. – Слушайте приказ. Трепачко, передайте всем, чтобы взяли веревки, топоры и лопаты. Вспомним, как выбирались из котлована на первом озере. Но сейчас сделаем не подъем, а спуск. На веревках спуститься вниз и подготовить площадку. Затем в ближайшем лесу нарубить деревьев и выложить здесь помост вперемешку с землей и камнями. Полчаса на завтрак и отдых. Не более. Ступайте. Время не ждет. За сутки должны управиться.

Отдав распоряжение, он повернулся к Максиму:

– Вы сделали схему?

– Так точно. С отметкой расстояния и времени прохождения. Также указал ответвления и каналы с водой, – доложил Макс.

– Хорошо. Набросайте к ней план долины с дорогой и крепостью. Скопируйте и копии дайте мне. Передадим вместе с моим рапортом господину полковнику…

На посещение других подконтрольных селений у Синчи Пумы ушло два дня. В них жили люди народов колла и марка, также переселенные сюда с юга империи. Старостам вождь объявил о переходе селений под полную власть уаминка. В отряд влились местные пурики, и теперь его количество соответствовало требованию Уаскара – тысяча воинов. К сожалению, в последнем селении народа марка с названием Антавайлла, где жил со своей семьей вороватый чиновник Атук, застать его не удалось. Видно, кем-то предупрежденный, управляющий сбежал. Спасая свою шкуру, он бросил все «нажитое непосильным трудом» добро, в том числе жену и детей. Синчи Пума приказал старосте разделить имущество чиновника между пуриками, а его семью взять на содержание айлью. Жена и дети не виноваты, что их муж и отец оказался вором. Хотя в подобных случаях, по законам империи, уничтожению подлежала вся семья чиновника-вора, дабы другим неповадно было. Но… Сильный может себе позволить быть добрым…

– Приветствую тебя, великий вождь Синчи Пума!

– И я рад тебя видеть, благородный Манко Юпанки!

– Добро пожаловать в Майта-тампо! А это кто с тобой?

Перед вождем и Уваровым стоял сурового вида крепко сбитый мужчина среднего роста. На вид ему было чуть больше тридцати лет. На мужественном, с острыми чертами лице заметно выделялись скулы и орлиный нос. Темно-карие глаза словно пронизывали гостей, пытаясь узнать их тайные мысли. Что совсем не соответствовало его приветливой улыбке, обнажившей ровные белые зубы. Кожа мужчины была такая же светлая, как и у Синчи Пумы, что контрастно выделяло его среди коричневокожих воинов, стоявших за спиной.

Фасон одежды встречающего их командира гарнизона крепости ничем особо не выделялся от одеяния Синчи Пумы, да и всех присутствующих. Он был одним на всю империю. Что для Сапа Инки, что для последнего пурика. Те же короткие штаны и длинная, чуть выше колен, пончо-рубаха-безрукавка. Но материал и качество разительно отличались. Вся одежда была изготовлена из тончайшей шерсти викуньи и окрашена в различные цвета, но с преобладанием красного. Цветовая комбинация складывалась в виде геометрической фигуры: ромб в квадрате. Такие же фигуры были изображены на одежде и щитах стоящих рядом воинов. Видно, это было отличительным знаком их подразделения.

Пончо-рубаха перетягивалась широким кожаным ремнем с серебряными бляхами, на котором в красивых ножнах висел небольшой бронзовый нож. За ремень была засунута макана-булава с бронзовым набалдашником. В правой руке Манко держал короткое копье, похожее на алебарду, с острым наконечником и топориком. На ногах – крепкие сандалии с золотыми накладками. На голенях – красные ленты с густой длинной бахромой.

Голову Манко покрывал полусферический бронзовый шлем с плюмажем – веером из желтых перьев. Над ними возвышалось огромное красное перо в виде султана на короткой палочке. Сзади, из-под шлема, на спину свисали густые черные волосы, а на лоб – аккуратно подрезанная челка. На груди, на кожаных ремнях, висел широкий бронзовый нагрудник. Такой же, как и у Синчи Пумы. На руках – бронзовые наручи. Плечи и спину покрывала серая шерстяная солдатская накидка, застегивающаяся на груди золотой заколкой.

И самое главное, что отличало Манко Юпанки от окружавших его воинов, – крупные золотые диски, покрытые драгоценными камнями и вставленные в мочки ушей, из-за чего те были сильно оттянуты вниз.

Перед Олегом стоял настоящий Инка. И не просто представитель народа кечуа, а именно член инкской императорской семьи! Двоюродный брат самого Сапа Инки Уаскара и его противника Атауальпы!

«Орехон» – длинноухий, как прозвали испанцы правящую элиту инков по крови», – вспомнил Уваров краткий курс истории империи инков, проведенный перед выходом современницей Леной, когда-то Санько, а в этом мире ставшей уже Новицкой.

Из рассказов вождя Олег знал, что древний город-крепость уаминка Урак-канча инки назвали Майта-тампо – крепость Майта. В честь Майта Юпанки, одного из сыновей императора Тупака Инки Юпанки, отряд которого храбро сражался при штурме и первым ворвался в город. Майта был родным братом следующего Сапа Инки Уайна Капака. В настоящее время Майта являлся токрикок апу – наместником – губернатором их провинции Уануко. Манко Юпанки был его четвертым, младшим и любимым законным сыном. Но это не означало, что отец должен держать его при себе. Манко был умным, но с характером, боевой и дерзкий. Такой же, как и отец в молодости. Он не желал сидеть под теплым крылышком родителя, как его старшие братья и сестра, а всегда рвался в бой и туда, где трудно. Зная характер сына, Майта Юпанки, с позволения Единственного, назначил его командиром гарнизона передовой крепости в пограничном районе провинции. Под началом Манко находилось, не считая воинов подчиненных народов, две тысячи профессиональных солдат. Они вместе с семьями жили в Майта-тампо и ближайших селениях. Но из-за гражданской войны большая часть солдат ушла в армию к Уаскару, которого поддерживал Майта Юпанки, считая Атауальпу незаконным выскочкой, недостойным быть Единственным. Такие же чувства к претенденту на престол испытывал и весь гарнизон Майта-тампо во главе со своим командиром.

О положении в Долине великих вождей Синчи Пума был хорошо осведомлен. Все сведения он получал, как говорится, из первых рук. Дело в том, что старшей женой Манко была племянница вождя уаминка, дочь его младшей сестры, Талла. Когда уаминка и другие местные народы вошли в империю инков, дабы избежать конфликтов и привлечь на свою сторону Синчи Пума, Сапа Инка Уайна Капак уговорил своего брата Майта женить младшего сына на представительнице гордого народа уаминка. Поскольку дочь вождя Куси была еще слишком юной, Синчи Пума решил предложить в качестве невесты свою племянницу, умницу Таллу. Хоть Манко Юпанки любил и уважал своего отца, но жениться категорически отказывался. До момента встречи с Таллой. Ее красота сразила сурового воина с первого взгляда. Об отказе не было и речи. Жених сам стал настаивать на скорой свадьбе. Не зря имя Талла переводилось как «госпожа». Она так обворожила Манко, что со временем стала фактической хозяйкой в подчиненных мужу городе и районе. Если с другими Манко был властным и суровым, то при общении с женой чувствовал себя влюбленным и нежным юношей, готовым выполнять любые прихоти своей пассии. Если кто-то хотел решить какой-либо щепетильный вопрос, то, чтобы не навлечь на себя гнев командира, сначала обращался за помощью к его жене. После чего практически всегда получал положительный ответ. У Манко и Таллы к этому времени уже родилось трое детей. По совету своей мудрой супруги Манко взял еще двух молодых жен, которые смотрели за детьми и занимались второстепенными делами. Но никто из младших не мог сравниться со старшей женой. Благодаря усилиям племянницы Синчи Пума сблизился не только с командиром пограничной крепости, но и с его отцом – губернатором. Хотя раньше они были непримиримыми врагами, но время и возникшие родственные отношения делают свое дело. Друзьями не стали, но былая враждебность в отношениях исчезла.

Сейчас в крепости оставалось не более пятисот воинов. Оценить их Уваров смог с первого взгляда. Это были настоящие солдаты-профессионалы, не раз участвовавшие в битвах. Внешне они походили на своего командира. Такие же физически крепкие и суровые, со шрамами от былых сражений, украшавших их лица и тела. Но в отличие от Манко Юпанки одежда солдата состояла из простеганной толстой хлопковой рубахи-безрукавки, поверх которой одевались доспехи из сплетенных между собой дощечек крепкого дерева. У солдат также имелись бронзовые нагрудник и шлем-полусфера, но без перьев. На плечи наброшена длинная шерстяная накидка серого цвета, завязанная на груди узлом. В правой руке каждый из солдат держал двухметровое копье с бронзовым наконечником, а в левой – небольшой квадратный деревянный щит, обтянутый толстой тканью с нарисованной на ней эмблемой в виде ромба в квадрате. Ткань со щита свешивалась почти до колен, прикрывая таким образом бедра. Так же, как и у командира, за пояс была заткнута макана, но уже с каменным набалдашником. У двух воинов копья имели длину до трех метров и на них висели штандарты – небольшие квадратные флажки с эмблемой Манко Юпанки. Каждый из этих солдат в бою стоил нескольких воинов-общинников.