Текст книги "Хакер"

Лобстер купил еды и сладкого вина, которое сам не пил. Вернулся в университет. По коридору шел намеренно медленно, надеясь встретить кого-нибудь по дороге. Навстречу ему попалась толстая девица с таким же, как у Лобстера, рюкзаком за плечами – из тех, что в тусовке играют роль «своих парней».

– Девушка, извините, вы не можете мне помочь? – обратился к ней Лобстер.

– Могу, – с готовностью кивнула девица, оглядев его с ног до головы. – Чего надо?

– Позвонить по телефону, назначить свидание, только если девушка трубку возьмет. Текст я вам сейчас напишу. – Лобстер развязал рюкзак, вынул из него записную книжку, вырвал листок.

«Ольга Геннадьевна? Это Шляпникова, аспирантка. Игорь Федорович просил принести часть рукописи. Я могу вам ее передать? Я, к сожалению, аспирантское удостоверение дома забыла. Давайте через полчаса внизу около охраны. У меня будет прозрачная зеленая папка. Вы меня сразу узнаете». – написал он на листке.

– Это что, розыгрыш? – Девица посмотрела на него подозрительно. – Нехорошо обманывать девушек!

– Это – просто свидание, – сказал Лобстер, протягивая ей сотовый телефон и листок.

– Здравствуйте, Ольга Геннадьевна. Это Шляпникова Лариса, аспирантка Игоря Федоровича. Он просил принести рукопись… – У девицы получалось весьма естественно.

Лобстер выложил на стол продукты, выставил пару бутылок дорогого вина. Ольга заперла дверь, и они сели пировать. Оказалось, в лаборатории нет штопора, и пробки пришлось пропихивать внутрь бутылок ножницами. Лобстер наблюдал за тем, как девушка то и дело поглядывает на часы. Говорила в основном она – о театральных премьерах, о новом проекте Меньшикова… Когда до назначенного «аспиранткой» срока оставалось пять минут, Ольга встрепенулась, встала из-за стола.

– Олег, мне надо рукопись получить. Я тебя тут закрою, а то, не дай бог, кто заглянет.

– Хорошо, – кивнул Лобстер.

Ольга вышла, звонко щелкнул замок в двери. Лобстер подскочил к компьютеру, включил его, вытащил из рюкзака две коробки с дискетами. Он боялся, что программа может оказаться слишком большой, а компьютер слишком медленным, и тогда он не успеет.

Появилась надпись «Введите пароль».

– Только этого еще не хватало! – проворчал Лобстер. Он задумался на несколько секунд, потом набрал латинскими буквами «OLGA». Пароль оказался верным, и Лобстер усмехнулся: интуиция для настоящего хакера – оружие не хуже «троянца», сидит себе, укрывшись в темных уголках подсознания, а в нужный момент как выскочит, как выпрыгнет – и пойдут клочки по закоулочкам!.. Даже если бы не вышло с первого раза – в рюкзаке у него всегда была дискета с комбинациями наиболее распространенных паролей. Время доступа – не более минуты. Компьютер загрузил рабочую среду, Лобстер пощелкал мышкой и довольно быстро нашел нужную ему папку. Теперь, как говорится, – дело техники…

Когда Ольга вернулась в лабораторию, компьютер уже был выключен, а Лобстер сидел за столом и лениво ел бутерброд с бужениной.

– Скучаешь?

– Скучаю, – соврал Лобстер. – Ну что, получила?

– Странно, я ее пятнадцать минут прождала. Может, потерялись? Да нет, там никого с зеленой папкой не было. – Ольга вздохнула, уселась за стол. Лобстер налил ей в стакан вина. – Шеф, если она на меня пожалуется, убьет.

– Да ладно, разминулись, ничего страшного. Сюда поднимется.

– Она удостоверение дома забыла. – Ольга отпила вино. – Может, еще раз спуститься?

– Сиди, не суетись, – сказал Лобстер. – Давай-ка лучше за тебя, милая лаборанточка!

– Олег, пожалуйста, не надо так пошло! – попросила Ольга.

– Ладно, не буду, – кивнул Лобстер и пригубил вино. – Ты извини, мне пора.

– Ты же говорил – посидим! Еще часа не прошло!

– Видишь ли, у меня после смерти бабушки дед тоже слег, приходится за лекарствами, за продуктами ходить. – Лобстер поднялся из-за стола, закинул рюкзак на плечо, направился к двери.

– Олег, ты что, обиделся на меня? – В Ольгиных глазах он прочитал испуг – ну да, сейчас опять исчезнет, и все! – женская интуиция, она иногда хакерской покруче. – Ну, прости, прости.

– С чего ты взяла, что обиделся? Просто о деле вспомнил.

– Еще пять минут назад у тебя никаких дел не было! – сказала Ольга.

– Были, но я о них не помнил. Старческий маразм, понимаешь? Пока! – Лобстер улыбнулся на прощание и закрыл дверь.

– Олег! – запоздало позвала Ольга. Она смотрела на закрывшуюся дверь, думая, что сейчас она откроется, Олег вернется, обнимет ее, поцелует в губы, попросит прощения за столь неожиданный уход, назначит свидание на завтра, но дверь не открылась… Она вернулась за стол, села, подперев подбородок рукой, посмотрела на полупустую бутылку, потом встала, подошла к подоконнику, на котором лежали подаренные Лобстером пурпурные розы, неожиданно разрыдалась, схватила их и стала остервенело рвать бутоны, ломать стебли. Несколько раз укололась о шипы.

…Лобстер шел, не оборачиваясь. Не первый раз случалось с ним такое, когда срывался, уходил, стараясь обойтись без долгих объяснений, хлопал дверью. Уходил от женщин, от друзей. Чувствовал ли он себя в этих ситуациях подлецом? Нет! Все было тихо, мирно, он никуда не собирался, шутил и радовался чужим шуткам, но потом вдруг в сознание, как немецкая «свинья» в войско Александра Невского, вклинивалась идея, которую нужно было немедленно реализовать. И тогда он вставал и шел, как зомби, зацикленный на одной функции, на одном поступке, пер как танк, и никто не мог его остановить. Окружающий мир видоизменялся, мутировал, превращаясь в узкий коридор, ведущий его к намеченной цели, но вот цель была достигнута, и тогда пространство резко распахивалось перед ним, как раскрывается автоматический зонтик, если надавить на кнопку, и все было так же, как раньше: те же краски, те же звуки, те же прекрасные девушки, которых опять хотелось любить.

Лобстер заехал домой за деньгами, затем направился в ближайший магазин видеотехники. Те цифровые камеры, которые там продавались, его категорически не устраивали. Пришлось взять машину и болтаться по городу в поисках нужной вещи. В конце концов нашел то, что искал, на «Преображенской».

Лобстер поставил череп на крутящуюся подставку, закрепил камеру на маленьком штативе, включил компьютеры. Пока сворованная программа перекачивалась на жесткий диск, он установил настольные лампы так, чтобы череп почти не отбрасывал тени.

«Внимание, съемка! Мотор!» – шепотом произнес Лобстер и включил камеру.

… – Добрый день. – Высокий мужчина средних лет пожал Лобстеру с Никотинычем руки и указал на кресла. Это был их непосредственный начальник – куратор проекта. – Садитесь, пожалуйста. Я пригласил вас, чтобы обсудить некоторые вопросы, касающиеся нашей дальнейшей работы. Тесты, на которые вам пришлось потратить столько времени, были тщательно проанализированы специалистами. Результатами я могу поделиться. Тут у нас никаких секретов нет. Олег Витальевич, – обратился он к Лобстеру, – к сожалению, должен констатировать, что с хакерами вы работать не будете. У вас, так сказать, психотип…

– Да оно мне и не надо, – проворчал Лобстер.

– Вот и прекрасно, что это известие вас не огорчает. Я попросил бы вас заняться анализом недавно созданных вирусов. Пожалуйста, – начальник передал Лобстеру папку с бумагами, дискетами и «компашками». – За пределы учреждения информацию не выносить.

– Знаю, – кивнул Лобстер. Вирусы – это, конечно, тоска. Каждый день их создают десятками. Для одних хакеров написание вирусной программы – это просто самоутверждение, для других – решение компьютерной задачки, для третьих, злобных, – месть. Вирусы этих, третьих, оснащены всеми «боевыми» атрибутами, предназначаются конкретным людям, фирмам, а то и всему миру, как «Ай лав ю» <Вирус, замаскированный под электронное письмо и разосланный по произвольным адресам в Интернете несколько лет назад>, – попробуй полечись! Одни из них абсолютно безвредны и только «сжирают» свободное пространство на диске, другие приводят к сбоям, третьи могут уничтожить данные, стереть информацию, записанную в системных областях, и даже ввести в резонанс головки «винта», разрушая его. А потом приходит системный программист и говорит: «Товарищи, ваш жесткий диск „убит“, почтите его память минутой молчания. А потом я вам поставлю другой, свеженький, и стоить он будет всего ничего – сто тридцать долларов. Пожалуйста, берегите жесткие диски от злобных и страшных вирусов..» Что ж они, его за «чайника» держат, такую дешевую работу дают? Подумаешь – анализ! Или проверки еще не окончены? Лобстер вынул из папки бумаги и стал читать список вирусов. Уже по названию видно, кто его писал: студент, прикалывающийся над дружками, очкастый программист или крутой хакер, у которого за плечами сотни сложных взломов. Лобстер поднял глаза на начальника. Начальник смотрел на него выжидающе: мол, скоро ты?

– Я могу идти? – спросил Лобстер.

– Да-да, конечно, работайте, – кивнул начальник. – Когда вы сможете предоставить аналитический отчет?

– Я думаю, недели через две, не раньше, – сказал Лобстер.

– Не торопитесь, даю вам срок до девятнадцатого.

– Хорошо. – Лобстер кивнул и вышел.

– А вот вас, Сергей Дмитриевич, будем внедрять – Начальник подсел поближе к Никотинычу. – Дело в том, что хакерское сообщество практически обезглавлено и грозит расползтись по углам и норам, а этого допустить ни в коем случае нельзя. Поэтому именно вам предстоит эта важная миссия.

– Борис Андреевич, но я ведь в хакинге мало понимаю. У меня даже рейтинга среди их тусовки никакого нет. Я больше по «железу».

– А вам не надо ничего понимать, Сергей Дмитриевич. Несколько сленговых словечек, пару сломанных программ. В данном случае лучше казаться, а не быть. Солидную пиаровскую раскрутку мы вам обеспечим. Гоша, например, не знал, как дискету сжать.

– Не может быть! – удивился Никотиныч.

– У нас – все может, – кивнул начальник. – Вы должны возглавить организацию и взять контроль над взломами в свои руки. Ну что, коней на переправе менять не будем? – неожиданно спросил он.

– Не будем, – подтвердил Никотиныч, еще не понимая неожиданного перехода.

– В таком случае, Хэ вам поможет. Работать с ней будете у себя на квартире. Изучите пока вот эти бумаги. – Начальник протянул Никотинычу толстую папку. – Да, вам придется переехать со «Сходненской» в центр.

– Почему? – спросил Никотиныч, быстро перелистывая бумаги.

– Представьте себе, что ваш хакер живет где-нибудь в Солнцеве или на Каширке. Один, упертый, конечно, поедет на другой конец города, чтобы потусоваться, но другой, скажем так, слабый, которого путают длинные расстояния, туннели метро, закрытые пространства, останется дома, и вы его в конечном счете потеряете Но именно слабые – те, которые не любят шумные тусовки, – чаще всего и создают что-нибудь стоящее. Поэтому вы получите служебную квартиру в центре, которая будет надлежащим образом оборудована. Все, даю вам три дня на отработку документов, после чего вы должны появиться «в свете» вместе с Хэ.

Никотиныч кивнул – а что ему еще оставалось делать?

В комнате было сумрачно. Тусклый свет едва пробивался сквозь плотные шторы. Компьютеры бесшумно работали. На экране одного монитора плавали, помахивая хвостами, рыбки, на экране другого было объемное изображение черепа на голубом фоне. Череп словно висел в безвоздушном пространстве. Триллер сидел на столе и невнимательно следил за неторопливыми рыбами. Потом ему это надоело, он спрыгнул со стола, пробежал к окну и, обхватив лапами штору, стал ловко карабкаться вверх. Один зажим не выдержал, раздался треск, правый край шторы оборвался и безжизненно повис, как стяг на флагштоке в безветрие. Триллеру надоела и эта забава, он кувыркнулся в воздухе, приземлился на лапы и побежал на кухню посмотреть, что там у него в миске.

Череп медленно поворачивался на экране, словно стоял на крутящемся круге. На костях уже появились первые багрово-белые волокна мышечной ткани.

PAUSE / BREAK

Двигатели самолета завыли надрывнее, пронзительней. Миранда почувствовала, как все оборвалось внутри, словно они начали падать в бездонную яму, инстинктивно вжалась в кресло и закрыла глаза. Она никогда не перестанет бояться – это врожденное!

Самолет вынырнул из низких облаков, и земля стала стремительно приближаться. Миранда вцепилась в подлокотники кресла так, что побелели пальцы.

Самолет слегка тряхнуло, и он покатился по полосе, быстро сбрасывая скорость. «Слава богу, что здесь сейчас нет Лобстера. Иначе он опять придумал бы какую-нибудь каверзу», – почему-то подумала Миранда.

Таможенный контроль она прошла быстро – из вещей у нее была только одна дорожная сумка, – таксисты и частники чуть не за руки хватали, предлагая отвезти на другой конец Москвы «за копейки», но ока на их провокации не поддалась отрицательно помотала головой в ответ и побежала на рейсовый автобус.

На «Речном вокзале» Миранда купила телефонную карту, влезла в кабину, набрала номер.

– Ну, вот я и приехала. У меня кое-что есть для вас, – сказала она скороговоркой и повесила трубку.

Никотиныч несколько побаивался предстоящей встречи с юными хакерами. Все-таки разница в возрасте – ему больше сорока, им – по двадцать, а некоторым и того меньше. Впрочем, инструкции у него было четкие. За короткий срок стать неформальным лидером хакерской тусовки, и тогда молодежь должна потянуться в его новый дом, как ночные мотыльки на свет электрической лампы. Для раскрутки Никотиныча Хэ и людьми, пользующимися у хакеров непререкаемым авторитетом, должна быть проведена пиаровская акция. Разрекламировать его должны так, чтобы ни у кого даже тени сомнения не осталось – вот он, главный киберпанк! А разница в возрасте в данном случае должна сыграть на руку – вызвать любопытство и неподдельный интерес: "Неужели этот старый замшелый пенек еще может ломать софты, коннектиться в чатах и прикалываться над «игрушками?» Может, может, он все может, дай только срок! Служебную квартиру Никотинычу выделили в самом центре, на Поварской. Квартира была довольно сильно запущена, но ему дали деньги и велели нанять мастеров. Деньги они с Лобстером истратили на считыватель смарт-карт ценой в пятьсот баксов, какие стоят в любом банкомате или на кассах в супермаркетах, и цифровой сканер для определения удаленного радиосигнала. Если покупка считывателя никаких возражений у Никотиныча не вызвала, то сканер был принят в штыки.

– На хрен он тебе сдался? Как ты с ним будешь банк ломать? – горячился Никотиныч, расхаживая по комнате.

– Банк – никак, зато я всегда буду знать, где находится мой собеседник с сотовым телефоном! Как ты не поймешь, это все в целях собственной безопасности! Мы начали очень крутую игру, в которой не может быть проколов!

– Ну, не знаю, не знаю, – качал головой Никотиныч. – Деньги казенные, мне за них потом отчитываться.

– Вот тоже проблема! Мы что, обои в комнатах поклеить не можем?

В общем, все деньги были истрачены на аппаратуру, и пришлось им возиться с клеем и побелкой, чтобы придать квартире мало-мальски жилой вид.

Сегодня на Поварской появилась Хэ. Маленькая, изящная, хрупкая, как фарфоровая статуэтка, она ходила по-кошачьи неслышно, и Никотиныч всегда вздрагивал, неожиданно заметив ее в комнате.

Они клеили обои в гостиной, когда она пришла.

– Красиво, – кивнула китаянка.

– Сам выбирал, – гордо сказал Лобстер.

– Ну, как дела, мальчики? – поинтересовалась Хэ, наблюдая за тем, как Никотиныч пытается оторвать от стены неровно легшую полосу обоев.

– Видишь, трудимся на благо московских хакеров, – пошутил Лобстер. – Скоро будем тусоваться.

– Начальник доволен – ты сдал работу на неделю раньше срока, – сказала Хэ.

– Плевое дело, – пожал плечами Лобстер. На самом деле с программами вирусов ему пришлось немало повозиться. Он наивно полагал, что расколет алгоритмы в пару дней, как орешки. Не тут-то было! Некоторые программы были легкими, как он называл их – «студенческими», другие – «стелсы», а особенно «полиморфики» <Полиморфы (изменяющиеся вирусы)> заставили поломать голову. Вся беда в том, что вирусы «полиморфики» очень трудно обнаружить, потому что они не имеют ни одного постоянного участка кода, «мутируют». Обычный вирус можно определить по длине файла. Допустим, написал ты сказку величиной в сто пятьдесят килобайт, и вдруг начала она «пухнуть» как на дрожжах, стала больше на две сотни единиц информации, будто попала в волшебный горшочек, который постоянно варит. Откуда эти двести единиц взялись? Просто твоя сказка вирусом заразилась, который, как известно из медицины, очень быстро размножается. Теперь только тип вируса определить – и ату его! С «полиморфиками» такой фокус не пройдет: компьютер покажет тебе правильную величину файла и скажет, что он здоров как бык, а на самом деле он уже давно на ладан дышит… В общем, за три бессонных ночи справился Лобстер с «полиморфикамк», «стелсами» и прочей нечистью, созданной хакерами мира за прошлую неделю. Если за работу эту он принимался с чувством злости на начальство, заставившего его, крутого хакера, заниматься какими-то детскими игрушками, то сейчас испытывал профессиональное удовлетворение и гордость оттого, что сумел раскусить все секреты чужих вирусов.

Поди, не глупее его люди работали?

– Завтра получишь новое задание – 168-разрядный ключ.

Лобстер с Никотинычем переглянулись. 168-разрядный ключ – это круто! А главное – по теме их исследовательской работы!

– Это что, пентагоновский? – намеренно безразлично поинтересовался Лобстер.

– А я откуда знаю? – пожала плечами китаянка. – Мне сказали – я передала. Немецкая пословица, Лобстер: «Знают двое – знает и свинья».

– Ну, в таком случае, не только свинья, но даже поросята знают, что завтра Лобстер будет ломать секретную программку, – рассмеялся Никотиныч.

Хэ покачала головой.

– Ну а что там слышно по поводу нашего дела? – поинтересовался Лобстер. После того как в отделе всплыли два покушения, ему пришлось писать длинную объяснительную, в которой он должен был изложить содержание всех его взломов за последние три года, вплоть до невинных, «игрушечных». Половину взломов он, конечно, скрыл, справедливо полагая, что из-за них могут начаться неприятности по службе.

– Люди работают, след есть, но пока я ничего не могу вам сказать, – произнесла Хэ. – Заметили что-нибудь подозрительное или просто чувство беспокойства?

– Беспокойство, – кивнул Лобстер и подумал о том, что до сих пор его ни разу не допросили по поводу убийства Гоши, будто никакого Лобстера нет на белом свете, будто он ушел в виртуальный мир, растворился в цифрах и значках, стал невидимым для «следаков». Неужто никто из хакеров не стукнул, что они с Гошей были приятелями? Быть этого не может. Значит, «следакам» приказано не соваться. – Просто хочется ходить по улицам не озираясь.

– Нет, озираться всегда надо, – широко улыбнулась Хэ. – Древний человек всегда озирался, чтобы на обед не съели. Сейчас в нашем мире ничего не изменилось: только зазевался – и все!

– Да, в большой семье не щелкай клювом, – рассмеялся Лобстер. – Это тебя Гоша так хорошо русскому научил?

– Нет, у Гоши, кроме его сказок, за душой не было ничего, – грустно сказала Хэ. – Это еще КГБ. Метод погружения. Все на русском – радио на русском, телевизор на русском, люди кругом – на русском, так восемь месяцев, и ни одного китайца, чтобы поговорить на родном языке.

– Здорово! – восхитился Лобстер.

– Ты будешь трендеть или все-таки мне поможешь? – раздраженно спросил Никотиныч.

– Не ворчи! – сказал Лобстер, протягивая Никотинычу очередную бумажную полосу. – Молодежь этого не любит.

Китаянка рассмеялась.

Лобстер своим ключом открыл дверь квартиры матери. В комнатах было темно.

– Мам! – позвал он громко.

Никто не отозвался. Лобстер скинул туфли и, не раздеваясь, прошел на кухню к холодильнику. Открыл дверцу, уселся перед холодильником на пол, вытащил кусок твердокопченой колбасы, зубами ободрал шкуру, стал жадно есть, потом взялся за сыр, затем за фрукты, которые стояли в большой миске на нижней полке. Наевшись, Лобстер поискал глазами напитки, но ничего, кроме Андрюшиного кефира, на полках не было. Кефир он с детства терпеть не мог. Встал, закрыл холодильник, припал к горлышку чайника. Вода была противно теплой, – значит, в доме недавно кто-то был.

Лобстер сыто зевнул, прошел в кабинет, сунул в ящик бабушкино свидетельство о смерти. Все, он чист! Повалился на диван, закрыл глаза. Тут же увидел перед собой миловидное лицо Хэ, услышал ее звонкий голосок. Раньше его внутреннему взору представала только Миранда. Та, воздушная и розово-голубая, которую он знал когда-то, с которой встречался, сидел в кафе, разговаривал, любил, но вот образ ее стал постепенно стираться, мутнеть, и даже маленькая, вырезанная из большой, фотография не могла пробудить ускользающие, как мотыльки, воспоминания. Теперь он видел Хэ. Как в тот раз, при первой их встрече, когда Никотиныч выключил в комнате свет, а лицо китаянки осталось перед его взором. Он старался не думать о том, кем была она раньше, и о том, что у нее был долгий роман с Гошей. Только дай волю фантазии, и она вытащит на свет божий мерзких чудовищ, которые, пуская слюни, тут же начнут нашептывать подробности из прошлой жизни Хэ. «Многие знания умножают скорбь». Увидел он ее тогда в комнате Никотиныча сидящей на стуле по-турецки, и с этого начался отсчет времени – его времени, ее времени, их времени. Говорят, что мужчины всю жизнь любят один тип женщин. Он был уверен, что это так, но знал точно, что ему нравится в девушках – воздушная походка. В этом Хэ очень походила на Миранду.

Он не заметил, как уснул. Во сне ему снился экран монитора, в котором, быстро обрастая мышцами, крутится желто-зеленый череп отца. Череп сделал один оборот, и он вдруг увидел перед собой лицо Миранды, словно изъеденное оспой, лицо было таким неприятным, что его передернуло, череп сделал второй оборот, и перед ним теперь было лицо Хэ, тоже изъеденное, третий – лицо дяди Паши, четвертый – Никотиныча, пятый – начальника, шестой – снова дяди Паши, седьмой – Гоши с кровавым хохолком, восьмой – дяди Паши, девятый…

– Олег, раздеться-то нельзя было? – раздался издалека голос матери.

Он открыл глаза и увидел ее. Она смотрела на него, склонив голову набок.

– Привет, мам. – Лобстер резко поднялся, и от этого у него потемнело в глазах. Он подождал, пока зрение восстановится, обнял мать

– Куда ты пропал? – спросила Татьяна Борисовна, целуя сына в щеку.

– В командировке был, – соврал Лобстер.

– Устроился на работу. Куда?

– На, посмотри. – Лобстер протянул ей удостоверение, пошел в прихожую раздеваться.

– ФАПСИ? – удивленно прокричала ему вдогонку мать.

– Представьте себе, – отозвался Лобстер. – Я у них главный специалист по компьютерным программам. Государственный человек. Зарплата хорошая, санатории, курорты, бесплатное лечение и проезд.

– С каких это пор ты заговорил о лечении и проезде? – подозрительно поинтересовалась мать. – Ты всегда был противником службы. Тебя что, заставили туда пойти?

Да, женская интуиция покруче хакерской, в этом он сейчас лишний раз убедился.

– Мне просто стало скучно среди этих ублюдочных юзеров. Каждый день один и тот же трендеж, жесты такие, якобы все крутые…

– Врешь, – перебила его мать. – Не хочешь говорить, не надо. Ты что-нибудь ел? Пойдем на кухню.

Мать вынула из холодильника кастрюлю, поставила ее на плиту.

– Грибной суп будешь?

– Да нет, я колбасы нахряпался, – признался Лобстер.

– За подарком пришел?

– Ну, в общем, и за подарком, и тебя повидать, а главное – Андрюху твоего тупого.

– Вот балбес! – рассмеялась мать. – Вам, мужикам, никогда нас не понять. – Она ушла, вернулась с конвертом. – Здесь две тысячи, купишь себе что нужно.

– Спасибо, – Лобстер поцеловал мать и направился в прихожую.

– Куда? – закричала мать вдогонку. – Совести у тебя совсем нет! Хоть бы остался раз – поговорили!

О чем ему было говорить с матерью? О ценах на потребительские товары? О холодах и брошенном институте?

– У меня дела срочные. Я теперь человек подневольный. Дан приказ ему на Запад, ей – в другую сторону, – пропел он фальшиво.

– Я тебе куртку новую купила, свитера. Дешевая партия была, и вещи хорошие. – Мать полезла во встроенный шкаф.

– Ну, если хорошие. – Лобстер присел на тумбочку в прихожей.

– Господи, когда же ты перестанешь от меня бегать? – с надрывом в голосе неожиданно спросила мать. – Отец бегал, ты бегаешь.

– Умру и перестану, – мрачно пошутил Лобстер.

…Лобстер с Никотинычем сидели на кухне. Никотиныч пил чай и курил сигареты, Лобстер потягивал из бутылки колу.

– Ну, зачем ты меня позвал? – спросил Лобстер.

– Ты не суетись, парень. Мы теперь люди солидные, суетиться нам не к лицу. – Никотиныч подмигнул Лобстеру и затянулся сигаретой.

– Я, между прочим, из-за тебя даже с матерью не смог повидаться, – произнес Лобстер с обидой в голосе. – Говори давай, не тяни!

– Ты прав: с матерью повидаться – это святое, – кивнул Никотиныч. – Ладно, пошли.

Никотиныч включил в комнате свет, кивнул Лобстеру на диван – садись, включил видеомагнитофон и телевизор, вставил кассету.

– Ну что, морально готов?

Лобстер пожал плечами:

– Порнуха, что ли?

Никотиныч рассмеялся:

– Ага, тут тебе такая порнуха, что мало не покажется. – Он нажал на кнопку воспроизведения.

На экране телевизора замелькали полосы, потом появилась дергающаяся черно-белая картинка: какой-то большой зал, люди, вооруженные охранники. Картинка перестала дергаться, изображение стало четким. Зал был перегорожен большой дубовой стойкой, над которой возвышались толстые бронированные стекла. Люди подходили к стойке, наклонялись к окошечкам. С другой стороны стойки за компьютерами сидели люди, стучали по клавиатурам. Иногда они склонялись над ящиками в столах, доставали из них кредитные карты и вставляли в паз считывателя. Именно такой теперь был у них. Р-р-раз, и готово! – очередной посетитель отходил от стойки. Камера давала общий вид сверху, но вот объектив «наехал» на оператора, стали видны его пальцы, ловко бегающие по клавишам.

– Что это? – спросил Лобстер, хотя на самом деле он уже догадался, что на кассете операционный зал банка.

– Все это «наш» банк, дорогуша. – Никотиныч снова подмигнул Лобстеру и рассмеялся. – Камера внутреннего слежения.

– Я уже понял, что камера. Откуда у тебя это?

– От верблюда, – отшутился Никотиныч. – Видишь, как барабанит. Нужно только как следует увеличить изображение и…

– Расшифровать, – добавил Лобстер. – Нет, это ненадежный способ. Счет может быть нулевым, а мы тут будем себе месяц голову ломать. Я ж тебя просил карточки достать!

– Ну, парень, карточки – это очень сложно, – покачал головой Никотиныч.

– Да уж полегче, чем эту кассету, – усмехнулся Лобстер. – Приди в банк да заведи карту футов на пятьдесят.

– Кто же тебе мешает? Приди и заведи! – У Никотиныча сегодня было явно хорошее настроение.

– Легко сказать – заведи! Мы с тобой теперь узники совести. – Лобстер показал на пальцах «решетку». – Кто нас за кордон выпустит?

– Эх ты, душа щенячья! – Никотиныч потрепал Лобстера по волосам, затем сунул руку в карман рубахи. – Крибле, крабле, буме! – Как карты, веером, он держал теперь в руке четыре кредитные карточки.

– Ух ты! – На этот раз Лобстер искренне восхитился, потянулся к картам.

– Спокойнее, молодой человек, спокойнее. – Никотиныч отвел руку. – Вы у нас узник совести, кредитные карты вам не положены.

– Ну ладно, хватит уже прикалываться – дай посмотреть! Это что, наши?

– Что за дурацкие вопросы? Конечно, это наш родной банк, над которым мы уже год ломаем голову. И скоро сломаем окончательно. Ну, доволен?

– Еще бы! – Лобстер счастливо рассмеялся. – Ты, Никотиныч, голова! Он посерьезнел.

– В общем, так, та наша деревенская неудача – не в счет. Виноват – каюсь. Теперь шансы увеличились процентов этак на шестьдесят. Во-первых, у нас есть кредитки, которые мы расшифруем в самое ближайшее время, во-вторых, видеозапись, которую мы тоже проанализируем, в-третьих, ключи. Три довольно реальных способа, чтобы подобраться к взлому. Мы должны работать сразу по всем направлениям, а потом сравним полученные результаты. Так?

– Йес! Ты тоже голова! – Никотиныч щелкнул себя пальцами по горлу. – Отметим это дело?

– Отметим, – кивнул Лобстер. – Я занимаюсь картами, ты – видеозаписью. На все про все две недели сроку. По-моему, это реально.

– Я так и не понял, как ты собираешься взломать кредитки?

– А, это ты про мой сон? – Лобстер отрицательно помотал головой. – Ноу-хау. Могу продать за миллион.

– Согласен! – возбужденно сказал Никотиныч.

– Не сейчас – потом. Ну, кто за напитками пойдет? По старшинству?

Подвыпивший Лобстер смотрел, как в свете фар летят на лобовое стекло крупные снежные хлопья, как убегает под колеса мокрая дорога, и мечтал о том, как приедет, погреется с полчасика в теплой ванне и засядет за работу, а потом ляжет в постель, закроет глаза и увидит Ми… Нет, не Миранду, он увидит Хэ – это уже точно. Не фиг было так долго молчать и посылать его куда подальше! Он такой – злопамятный! Сейчас у него Хэ и работа, работа и Хэ. Надо бы подкатить к китаянке, хватит уже вокруг да около ходить…

Еще месяц назад Лобстер предположить не мог, что способен работать под контролем. Был он свободен, как птица, летел, куда хотел, клевал, что хотел, а теперь – надо же – у него обычный рабочий день, как у всех, каюте-то задания, тесты, проверки. И самое удивительное – его все это нисколько не напрягает. Он чувствует себя равным среди этих солидных мужиков, которые годами сидят над алгоритмами шифрования, обсуждают футбол и семейные дела, показывают фотографии детей и внуков. Они в этой системе – как его виртуальные рыбы на мониторе – могут плавать сутками, а его, щенка, бросили в воду, учись, мол, вот он и учится. Пока что он понял одно: то, что казалось ему месяц назад серьезным делом, было лишь игрой, баловством. Он наивно полагал, что расстался с детством, с «игрушками» – ан нет! – даже та югославская война, за которую его так хвалили на службе, была для него не более чем игрой. За тысячи километров от него гибли живые люди, а он сидел в уютном кресле за большим монитором и щелкал по клавишам, прикалываясь над натовцами. Попав в систему, он понял, что все в этом мире серьезно, даже если это далеко от тебя. А может, он пошел вовсе не в беспутного отца, а в мать, у которой вся жизнь расписана по часам, и ему просто необходимо получать и отдавать приказы, ходить строем, отдавать честь, служить и выслуживаться? Да нет, не может быть! Все это – временное увлечение военным делом, какое рано или поздно бывает у всех пацанов. А потом, когда дело касается призыва, – куда только девается их рвение? Он и сейчас свободен, как птица! Еще две недели – и улетит!