Текст книги "Хакер"

– Ты кричал, Лобстер, – сказала Хэ.

– Сколько времени?

– Десять минут третьего.

– Мне приснилось, что меня душат, – произнес Лобстер охрипшим голосом, сел на кровати, помолчал немного, думая, стоит ли рассказывать о Миранде, и соврал. – И еще, что я тебя убил.

– Горло болит? – спросила Хэ.

– Болит, – кивнул Лобстер.

– У тебя самая обыкновенная ангина. Это бывает. Особенно сейчас, когда на улице слякоть. Я тоже долго не могла привыкнуть к вашей зиме. Мерзла, болела. Теперь привыкла. У меня в сумке есть порошок. Китайский, очень хороший.

– Не надо, – мотнул головой Лобстер. – Я лучше содой пополощу.

– Ты что, обиделся?

– А как ты думаешь?

Хэ подошла к нему, присела на корточки, взяла его руки в свои.

– Лобстер, пойми одну простую вещь: есть работа, а есть наши с тобой отношения. Их не надо путать. Когда я на работе, я не могу с тобой разговаривать.

– Ну да, конечно, ведь ты человек системы! – Лобстер спрятал руки за спину. – А тогда ночью ты тоже была на работе? Может, тебе приказали со мной спать?

– Нет! – резко произнесла Хэ. – Ты не прав, так нельзя! Я с тобой абсолютно честна.

– Ладно. – Лобстер встал и пошел на кухню.

Он сделал себе полоскание с йодом, содой и солью, набрал в рот теплую жидкость, запрокинул голову… Мать оказалась права – заболел!

Прополоскав горло, Лобстер вернулся в комнату, сел за компьютеры. Хэ все еще сидела на корточках перед кроватью.

На экране правого монитора медленно крутилась голова отца. Теперь белесый подкожный жирок уже кое-где был покрыт глянцевой кожей. Лобстер щелкнул мышкой, и по экрану поплыли разноцветные рыбки.

– Кто это у тебя? – тихо спросила Хэ.

– Отец. Он умер, а я теперь его пытаюсь оживить. Метод Герасимова. Знаешь?

– Знаю. Странный метод.

– Какой уж есть. Других пока не придумали. – Лобстер не хотел разговаривать с китаянкой, он все еще злился.

Хэ подошла к нему сзади, осторожно положила руки на плечи.

– Ты хороший человек, Лобстер. Только странный.

Лобстер перевел мышку на левый монитор, щелкнул по ярлыку «стрелялки».

– Ты иди, я играть буду.

– Знаешь, я поняла: ты боишься женщин. Думаешь, я могу причинить тебе вред?

– Перестань, не боюсь я никого! – сказал Лобстер раздраженно.

– Боишься, я знаю. – Хэ стала мягко массировать его плечи. – И бежишь от них, как от чумы.

– По-моему, это они от меня бегут, – усмехнулся Лобстер.

– Это тебе только кажется. Сегодня мы получили задание и аванс от тех, кто прикрывается Гошей, – сказала Хэ. – Ты не должен больше показываться на работе. Будешь ломать дома.

– Какое задание?

– Тактико-технические характеристики ракет. Задание простое, ты быстро справишься. При передаче информации мы возьмем их всех.

Лобстер развернулся в кресле, посмотрел Хэ в глаза.

– Я все-таки прав: когда говоришь о ракетах, ты настоящая. Когда о любви – нет!

Неожиданно Хэ села ему на колени, крепко обняла, положив голову на грудь.

– Дурак! Ты обыкновенный русский дурак! – произнесла она нежно. – Я одна и та же все время, просто у людей много масок и лиц. Неужели ты до сих пор этого не понял?

Лобстер тут же вспомнил о своем сне, когда неожиданно нашел ключ к взлому кредиток. Двуликий Янус! Не в силах больше сопротивляться китаянке, он подставил губы для поцелуя – пусть пользуется, сука узкоглазая!

Лобстер набрал номер Никотиныча. Тот взял трубку не сразу – видно, спал.

– Привет, ты прости меня за прошлый раз – сорвался, – сказал Лобстер, стараясь придать голосу извиняющийся тон. – Мне тут наши друзья работки подкинули, но я сегодня закончу, и можно будет продолжить. У нас, по существу, все готово. У тебя там как?

– Угу, – коротко сказал Никотиныч, давая понять, что кассету с изображением он уже расшифровал.

– Вот и замечательно – тогда в восемь я у тебя буду.

Лобстер повесил трубку и подумал: «Если обе квартиры находятся под наблюдением, где же мы будем ломать?»

Он не знал, что за наблюдение выставило ФАПСИ, но, вполне вероятно, где-нибудь недалеко от дома стоит небольшой фургон, напичканный аппаратурой. И ладно, если от него тянутся проводки к телефонным кабелям или вентиляционным отверстиям. Недавно в одном из западных журналов по хакингу он вычитал, что америкашки придумали способ считывания сигнала с монитора! Устройство ловит слабые радиочастоты монитора и переводит их в видеосигнал. Где уверенность, что наши не заимствовали у америкашек методику? Как говорится, что крестьяне, то и обезьяне! Тогда все… Тогда все их труды насмарку! Их повяжут раньше, чем они успеют влезть в терминал.

Поразмыслив немного, Лобстер пришел к выводу, что на самом деле все не так страшно. Если бы квартиры прослушивались и просматривались, начальство давным-давно вызвало бы их на ковер – чем вы, ребята, занимаетесь в свободное от работы время? Банк ломаете? Да и китаянка скрывать не будет… Или будет?

Лобстер подумал о том, что самый лучший вариант для взлома – использование высокоскоростной линии, тогда все дело можно провернуть минут за десять. Дело не в скорости работы его или Никотиныча пальцев – он загрузит в компьютер программу, которая сама будет набирать шифры со скоростью шестьсот знаков в минут) и, получив доступ, мгновенно переходить к следующему счету, – вся загвоздка в скорости передачи информации по линии. Из-за этой самой скорости чаще всего хакеров и ловят с поличным. Самые скоростные линии, конечно, в ФАПСИ. Но… В общем, надо обо всем переговорить с Никотинычем.

На этот раз «свидание» было назначено в магазине, напротив станции метро. Там тоже был кулинарный отдел, а рядом с витриной стояли два высоких стола, чтобы за ними можно было перекусить на скорую руку.

Девочка стояла за одним из столов и неторопливо ела пирожное-"картошку", запивая его апельсиновым соком. На ней была все та же красная шапка, вязаный шарф поверх пальто. Народу в этот час в магазине было много.

Хэ притормозила рядом с магазином, взглянула на напарника. Лис шмыгнул носом.

– Ну что, пойдем в гости к Красной Шапочке, – усмехнулся он и спросил уже серьезно: – Все перекрыли?

– Все. Мышь не проскочит, – сказала китаянка и, помолчав немного, добавила: – Впрочем, это не твоя забота.

– Ну все, я пошел.

– С Богом, – кивнула Хэ.

Лис выбрался из машины и направился к дверям магазина. Он прошелся по залу, оценивая обстановку, купил в кулинарном отделе упаковку салата и бутылку пива. Встал за столик рядом с девочкой.

– Привет.

Девочка кивнула в ответ.

Лис выложил на стол небольшую коробочку с надписью «Сливочная помадка». В коробке были дискеты. Девочка тут же сунула коробку в рюкзак, в свою очередь, выложила на стол школьный пенал.

– Здесь все – расчет, – сказала она и, не допив сок, направилась к дверям.

Лис сунул пенал за пазуху, проследил за девочкой взглядом, открыл упаковку, стал есть салат.

Девочка вышла из магазина, поправила шапочку и неторопливо направилась в ближайший двор. Она пересекла двор, подошла к крайнему подъезду блочной девятиэтажки, набрала код.

Девочка вызвала лифт и, достав из кармана пальто шоколадную конфету, сунула ее в рот.

Она вышла на восьмом этаже, открыла своим ключом дверь, сделала шаг. В это мгновение сзади вдруг появились двое мужчин в черных масках с оружием на изготовку, толкнули ее в прихожую. Девочка упала, она попыталась поднять голову, но резкий голос приказал: «Лежать!» Снизу донесся топот ног – по лестнице бежало еще человек пять. Все они устремились в квартиру.

Маленькая светловолосая женщина в стареньком халате и очках, сдвинутых на кончик носа, сидела за швейной машинкой. На столе лежали куски ткани, подушечка с иголками и булавками. Дешевое бра на стене освещало ее рабочее место. Дверь в коридор была закрыта.

Послышался щелчок открываемого замка, затем в коридоре что-то мягко упало, будто оборвалось с вешалки пальто.

– Лиза? – крикнула женщина. И тут в комнату ворвались вооруженные мужчины в масках. Очки упали с носа, женщина вскочила со стула и страшно закричала. В следующее мгновение она оказалась на полу, лицом вниз.

– Молчать! – приказал ей строгий грубый голос.

Люди в масках обследовали две комнаты, туалет, ванную, заглянули в шкафы, на балкон. Больше в квартире никого не было.

– Только не убивайте! – попросила женщина слабым голосом, пытаясь сдержать сами собой льющиеся слезы.

…Лобстер подошел к окну, осторожно выглянул из-за шторы. Во дворе не было ничего подозрительного. Он вернулся к дивану, где сидел Никотиныч, включил телевизор, прибавил звук.

– Итак, сопоставление ключей, добытых разными Способами, показало, что алгоритм шифрования один и тот же. Это значит, что мы у цели – можно входить в терминал.

– Да, – кивнул Никотиныч и рассмеялся. – Зубы вставлю!

– Кто-то хотел лабораторию по интеллекту создавать, – напомнил Лобстер.

– Ну, это святое. Одно другому не мешает. Ты забыл одну важную вещь.

– Какую еще вещь? – нахмурился Лобстер.

– Счета, на которые мы переведем деньги.

– Блин, как же я не подумал! – Лобстер сел на диван, растерянно посмотрел на Никотиныча.

– Да, – улыбнулся Никотиныч. – Ты тоже иногда бываешь «чайником». Где же мы их откроем, позвольте осведомиться, молодой человек?

Лобстер подавленно молчал.

– То-то! Ладно, не грузись. – Никотиныч подтолкнул его плечом, постучал себя указательным пальцем по лбу. – Голова-то – вот она. Ситуация под контролем. Человечек, который достал нам карты и кассету, открыл и счета. Я решил использовать оффшорные зоны.

– Нам надо будет их немедленно снять, пока Интерпол не наложил свою лапу! – сказал Лобстер.

– Что суетишься, Лобстер? Все продумано. Деньги тут же, в соответствии с кредитными поручениями, уйдут дальше, а потом снова сольются в один поток и осядут на счетах фиктивной фирмы, якобы занимающейся поставкой нефти на их рынок. Президент компании – наш человечек. Когда обычный господин обналичивает несколько миллионов, это выглядит более чем подозрительно, но если солидная компания… Ни одна собака не найдет. А когда у нас лаборатория будет…

– М-да, ну ты и жук! Когда только успеваешь! – подозрительно покосился на приятеля Лобстер.

– Тебе – взломы, мне – деньги, – пошутил Никотиныч. – Вопрос – когда?

– В пятницу вечером, – твердо сказал Лобстер. – Тогда в нашем распоряжении будет два дня.

– Пятница уже завтра, – напомнил Никотиныч.

– Ну и что, у нас все готово. Осталась только линия. Поскольку я сейчас должен работать дома, этим займешься ты. Когда все уйдут, подключишь «локалку» к внешней сети. А в понедельник вырубишь. Инструкции я тебе дам подробнейшие, не ошибешься.

– Лобстер, ты что, охренел? Нас же за одно место повесят!

– Не успеют. Никакой утечки не будет, я тебе обещаю. Мы будем сидеть здесь, а ломать оттуда. Просто попользуемся скоростной линией – и все!

– Ну не знаю, – Никотиныч покачал головой. – Я своей башкой рисковать не хочу! Они ведь нас даже судить не будут! Зароют где-нибудь в лесу, и поминай как звали!

– Хорошо, можем не ломать, – сказал Лобстер с издевкой.

– Нет-нет, но почему же не ломать? – растерялся Никотиныч. – Давай без скоростной линии, по старинке, простенько так.

– Вот тогда-то нас точно повесят за одно место! – твердо сказал Лобстер.

Никотиныч тяжело вздохнул и задумался. Он ушел на кухню, хлопнул дверцей холодильника, стал возиться с ужином. Лобстер смотрел какую-то идиотскую американскую комедию про инопланетян.

Неожиданно Никотиныч появился в дверном проеме. В одной руке у него был нож, в другом – очищенная луковица.

– Ну смотри, если только из-за тебя весь взлом сорвется!..

– Не сорвется, – уверенно сказал Лобстер.

На стуле сидела зареванная Лиза. На ней не было ни красной шапочки, ни пальто, ни шарфа. Растрепанные волосы стояли торчком. Напротив нее за письменным столом сидел усталый мужчина в штатском и что-то писал. На диване лежал выпотрошенный черный рюкзак: учебники, тетрадки, дневник, коробка «Сливочная помадка», несколько купюр среднего достоинства.

В комнату бесшумно вошла Хэ.

– Где? – спросила она у мужчины.

– Говорит, в мусоропровод бросает. У них в ведре под мойкой одноразовый пакет. Она кладет контейнер в мусор, завязывает пакет – и в мусоропровод, поэтому никаких контактов и не выявлено.

Хэ села на диван, внимательно оглядела девочку.

– Хорошо, как ты получала задание и деньги?

Лиза шмыгнула носом и тяжело вздохнула.

– У нас в школе раздевалка охраняемая. Мне в пакет со «сменкой» совали.

– Ну а с чего все началось? Тебе что, сразу в пакет дискеты с деньгами сунули, или как?

– Нет, подошел дяденька во дворе, сказал – денег даст, если я посылку его жене отнесу. Поссорился он с ней, что ли? Ну я и отнесла. А потом он еще попросил. Только я его больше не видела.

– Дворники когда мусор вынимают? – спросила Хэ у следователя.

– Работаем, работаем, не волнуйтесь, – кивнул тот.

– Помнишь, куда посылку относила? Сможешь показать?

Лиза пожала плечами:

– Он на машине меня подвез.

– Понятно. Ну а платил-то много?

– Пятьдесят рублей! – гордо сказала девочка.

– Ладно, продолжайте. Нам нужны все связи. Все, без исключения, – повторила китаянка. – Эх ты, Красная Шапочка, Красная Шапочка. Выпороть бы тебя, как Сидорову козу! – Хэ взяла с дивана коробку «Сливочной помадки» и вышла.

В соседней комнате следователь допрашивал мать девочки. Пахло лекарствами. На столе стояли пузырьки.

– Денег я ей, что ли, не давала? – плакала женщина. – Накормлена, обута, одета не хуже других.

– Вы шьете? – прервала ее бурную тираду Хэ, кивнув на швейную машинку.

– В ателье шью, дома шью, – обреченно вздохнула женщина.

– Заказчики к вам домой приходят?

– Всяко бывает. Иногда я к ним, иногда они.

– А подруг у дочери много?

Женщина пожала плечами:

– Да не так чтобы очень.

– Заказчики, подруги – абсолютно всех. Все связи, – сказала Хэ второму следователю и вышла из комнаты.

– Иди сюда! – строго позвала Хэ девочку.

Они оказались на кухне. Хэ протянула Лизе коробку «Сливочной помадки».

– Клади, завязывай – все, как обычно.

Лиза сунула коробку в мусорный мешок, завязала концы мешка на двойной узел. Китаянка взяла у нее мешок.

– Все, иди в комнату! – приказала девочке Хэ.

Около двери квартиры дежурили люди в масках с автоматами. Они посторонились, пропуская Хэ.

Она спустилась на один пролет вниз, открыла мусороприемник, положила в него мешок. Лязгнула крышка. Мешок полетел вниз.

Хэ вышла из подъезда, открыла дверцу машины, опустилась на сиденье.

– Все, считай, провалили операцию, – сказала она Лису.

– Почему?

– Потому что времени на разработку мало дали, – объяснила Хэ. – Кто же знал, что у них так все сложно!

– Да ладно, не психуй! Не сегодня завтра их ребята возьмут, – твердо сказал Лис.

– Не знаю, не знаю, – покачала головой Хэ. – Ну что, будем задницы мылить? Так это у вас, у русских, кажется, называется?

И настал день… С утра Лобстер был абсолютно спокоен. Компьютер и весь инструментарий для взлома были проверены несколько раз. Он до одиннадцати валялся в ванне и пел хакерские частушки, потом оделся и сказал, что поскольку он теперь опять «в свободном полете», то поедет в зоопарк смотреть на крокодилов: своим спокойствием они внушают ему здоровый оптимизм. Насчет крокодилов Лобстер врал: ему просто все осточертело. Очень часто бывало так, что какая-нибудь нудная продолжительная работа вставала костью в горле, вызывая тошноту, руки опускались, хотелось на все плюнуть и повеселиться от души. Ему хватало всего одного вечера для того, чтобы снять накопившуюся усталость, на следующее утро «производственная» тошнота проходила, и он снова готов был сидеть за машиной сутками. Взлом, на который, с перерывами, он потратил больше года, давным-давно уже вызывал у него тошноту, может быть, поэтому он так часто в последнее время уходил в загулы, отлынивая от работы?

Лобстер набрал номер телефона.

– Здрасте, ну что, через полчасика я выхожу, да?

В отличие от Лобстера Никотиныч с самого утра был как на иголках. Ночью он спал всего часа два. Просыпался каждые пятнадцать минут и смотрел на светящийся циферблат электронных часов. Проворочавшись до шести, встал и напился растворимого кофе, чтобы днем «не срубиться». Ему предстояла самая ответственная часть взлома – подключение к высокоскоростной линии связи. Лобстер снабдил его всем необходимым и даже нарисовал на листке, в какую дырочку какую пумпочку втыкать, будто он последний «чайник»! Никотиныч все равно трусил. Трусость была у него в крови, может, поэтому он, даже ни пикнув, пошел на службу в ФАПСИ, хотя ему, в отличие от Лобстера, имеющему большое количество хакерских грехов, вроде бы ничего не угрожало. Ну как же, побоялся – он сейчас откажется, а ему потом автокатастрофу где-нибудь за городом устроят! Трусость – это навсегда… А тут – к высокоскоростной линии подключись! Легко сказать! Лобстер – вор без царя в голове – наломал таких дров, что по нему даже стрелять стали, теперь под охраной возят. А ему-то это зачем? Он из трусости своей и деньги из банка решил украсть… Страшно ведь идти просить: «Подайте, Христа ради, на лабораторию искусственного интеллекта». Мало того что не подадут, так еще пинками с лестницы спустят. Находился он по начальствам, пока в институте работал. Все на тебя так смотрят, будто ты в их карман без спросу лезешь. А тут они возьмут потихоньку, никто ничего и не заметит… Никотиныч побрился, оделся, сложил в портфель «аксессуары» и поехал на работу.

Лобстер соврал Никотинычу, что поехал в зоопарк: делать ему нечего – с больным горлом рассматривать неподвижно лежащих крокодилов. Было у него одно дельце. Он вышел на улицу, огляделся, заметил припаркованный рядом с «ракушками» служебный автомобиль. Вообще-то это было очень удобно – иметь охрану.

Он сел в машину. Охраняли его двое: один – щупловатый веснушчатый парень, второй напротив, здоров как бык, и, когда он садился в машину, она заметно проседала под его грузным телом. Вообще-то работы у охраны было немного, пока ездил на службу – отвезти да привезти, а после, когда засел за тактико-технические характеристики, ей вообще стало нечего делать.

– Куда? – спросил первый парень, выруливая со двора.

– В центр, – ответил Лобстер. – Ребята, я сегодня отвязаться хочу по полной программе. Прикроете меня, если что?

Второй пожал плечами:

– Смотря что под этим словом понимать.

– Да нет-нет, ничего такого. Просто хочу в один бар зайти. Составите компанию?

В этот час в баре было малолюдно, высокие креслица рядом со стойкой пустовали. Лобстер сел за стойку, по бокам расположились его охранники. Бармен скользнул по Лобстеру взглядом – не узнал. Да, он правильно все высчитал – сегодня была смена того самого козла, который его выставил из бара. У дверей дежурил охранник – Вадик. «Ну вот и хорошо», – подумал Лобстер, рассматривая меню.

– Что будете? – Бармен любезно улыбнулся.

– Мне персиковый сок, – сделал заказ водитель. Охранник-"бык" попросил стакан пепси, а Лобстер заказал себе коктейль, про который ему писала Миранда.

Коктейль оказался сладким на вкус.

– Ребята, прикройте меня! – тихо сказал Лобстер своей охране. Охранники переглянулись. В это мгновение он позвал бармена: – Эй!

Бармен обернулся, Лобстер плеснул ему в лицо содержимое бокала.

– Ты че, забыл меня?

Бармен на мгновение растерялся, стал вытирать полотенцем мокрое лицо, потом прошипел:

– Ах это ты, сука, ну все, теперь… Вадик!

Охранник двинулся к стойке. Водитель с «быком» снова переглянулись, поднялись и загородили Лобстера от Вадика. Когда он попытался раздвинуть их, то оказался лежащим на полу с заломленной рукой.

Бармен оторопел:

– Мужики, вы че, неприятностей хотите? Будет их у вас!

Лобстер достал из внутреннего кармана удостоверение и сунул его под нос бармену.

– Неприятности сейчас будут у тебя, приятель. Я говорил, что злопамятный? Как насчет капелек для носа?

Лицо бармена вытянулось в испуге.

– Ребята, да вы что? Я с этим вообще никак! Ходит тут один, торгует. Севой зовут. Он все на «Пушке» тусуется.

– Ну а Белка? Я тебя про Белку в прошлый раз спрашивал.

– Нету, не было. Ей-богу, больше не заходила. Ну, клянусь!

– Ладно, не хами больше посетителям, – сказал Лобстер на прощание и направился к выходу.

Его охранники оставили Вадика лежащим на полу и последовали за ним.

– Ты, Олег, больше так никогда не делай! – строго сказал второй, садясь в машину. – У нас на твои разборки никаких инструкций нет.

– Извините, мужики. Должок был.

– Ты его на дурь разводил? – Водитель посмотрел на Лобстера в зеркало, тронул машину с места. – Этим Отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков занимается. Был бы он побойчей…

– Извини, Олег, но я обязан доложить начальству, – честно признался «бык».

– Пожалуйста, – с усмешкой кивнул Лобстер. Он вдруг представил на месте «быка» Никотиныча. Что бы сейчас началось! «Как ты мог?! В самый ответственный день нашей жизни! Хочешь все провалить? Повесить тебя за это мало!» Сейчас Лобстер был абсолютно уверен, что операция пройдет успешно: слишком много затрачено душевных сил… Если только банк не прекратит вдруг электронные платежи. Это был гусарский кураж. Иногда хочется дать кому-нибудь по морде, выпить бутылку, сидя на карнизе двенадцатого этажа, прыгнуть в лужу, обрызгивая прохожих, заорать на весь белый свет: «Вы – дерьмо!», заставляя их обернуться. Наверное, так же повел бы себя в подобной ситуации его отец: ничего не поделаешь – дурная наследственность… – Извините, ребята, больше такого не будет. Домой!

…Был шестой час вечера. На улице уже темнело. Лобстер лежал на кровати, слушал плеер и смотрел в потолок с темными разводами. До взлома оставалось еще больше семи часов.

В прихожей раздался звонок. Лобстер подумал, что это дядя Паша. Он ему сейчас откроет, даст денег и попросит сходить в магазин. Они сядут на кухне, дядя Паша будет пить и рассказывать свои чеченские байки, а Лобстер будет внимательно слушать и постарается ни о чем не думать.

Он поднялся с кровати, направился к двери, глянул в глазок. На лестничной площадке стояла китаянка. Лобстер нахмурился. Ну, сейчас начнется!

– Привет, – сказал он, открывая дверь.

– Что случилось, Лобстер? – спросила она, проходя в комнату.

– Ничего, – пожал плечами Лобстер.

– Мы его прикрываем: даем охрану, пылинки сдуваем, а он шляется черт знает где, скандалит! И это ты называешь ничего? Ты же нас всех подставил!

– Никого я не подставлял. – Лобстер подумал, что надо было не открывать дверь. Хотя какой смысл? Эта в замочную скважину пролезет.

– Почему ты ночевал у Никотиныча?

– Это уже мое дело, где мне ночевать! – взорвался Лобстер. – Может, мы с ним «голубые»?

– Нет, вы не «голубые», вы – хакеры, – неожиданно произнесла китаянка. – Очередной взлом? Лобстер вздрогнул, и она, кажется, это заметила.

– С чего ты взяла?

– Да потому что я видела его сегодня!

– Никотиныча? – уточнил Лобстер.

– Да, Сергея Дмитриевича. Знаешь, есть такая методика – по глазам человека определять, врет он или нет. У европейцев глаза бегают в одну сторону, у китайцев – в другую, потому что у нас разное сознание.

– То есть как бегают?

– Когда ты что-то вспоминаешь, у тебя глазное яблоко движется влево, когда мечтаешь, фантазируешь, врешь – вправо. Ты мне сейчас врешь, Лобстер. Зачем вы подключились к скоростной линии?

«Скотина, Никотиныч! Ведь просил дождаться, когда никого не будет! Там всего-то пару проводков соединить!»

– Слушай, что ты на меня сегодня наезжаешь! Никуда мы не подключались! Я вообще спать хочу. С тобой, – добавил Лобстер и попытался обнять Хэ. Китаянка отстранилась.

– Я не видела, подключался он к сети или нет, но учти, в конторе стоят специальные приборы, которые фиксируют нагрузку на линию. Если среди ночи она вдруг неожиданно возрастет, аппаратура начнет отслеживать сигнал. Вас вычислят в течение пятидесяти пяти секунд. Ты меня понял?

– Мы, может, конечно, и врем иногда, но вы, китайцы, большие фантазеры в области высоких технологий, – попытался пошутить Лобстер. – Ваша линия ночью будет крепко спать.

– Не смешно, – покачала головой Хэ. – Если вы произведете взлом, то подставите всех. Бред – ФАПСИ ломает иностранный банк! Это же международный скандал!

Китаянка заставила Лобстера снова вздрогнуть. Значит, она все-таки их «слушала», все знала и помалкивала до поры до времени.

– За что я всегда ненавидел вашу контору, так это за наушничество! Вы же всегда доносите, слушаете, смотрите, как бы кто в сторону не ушел. Шаг в сторону – расстрел, так, кажется?! – зло сказал Лобстер. – Нету у нас никакого банка, нету! Игрушку мы хотим с Никотинычем скачать! Я был прав тогда! Ты всегда работаешь: ешь со мной – работаешь, целуешься со мной – работаешь, спишь со мной – работаешь! А потом к начальству в кабинет – доложить!

Неожиданно из глаз Хэ брызнули слезы. Лобстер оторопел. Он привык видеть ее сильной, сдержанной, жесткой, деловой. Хрупкая фарфоровая фигурка и огромная затаенная сила, которая может вырваться наружу, сметая все на своем пути – это и завораживало его, и привлекало.

– Я никому ни слова! Никому! Я не следила, не слушала, я просто догадалась, – забормотала она сквозь слезы. – У тебя на столе лежала кредитная карточка английского банка. У нас нет такого. Я и подумала… Никто тебя не подслушивает и ничего не знает. Больно надо – на тебя силы тратить!

Лобстеру неожиданно стало жалко Хэ, он привлек ее к себе, крепко обнял, стал вытирать слезы с ее щек.

– Ладно, ладно, хватит реветь. Никого мы подставлять не собираемся. И банка никакого нету. А кредитке этой – тыщу лет, у меня мать в Англию ездила.

– Туристом? – спросила Хэ, утирая слезы.

– Угу, – кивнул Лобстер. – На Рождество.

– Я очень хочу тебя, но у меня нет времени, – шепотом произнесла китаянка.

– Почему? – удивился Лобстер.

– Потому что я сегодня работаю.

Она уехала через час, он заправил постель, принял ванну, побрился. Потом снова нацепил наушники, лег и стал слушать музыку. «Это хорошо, что она сегодня работает, – думал Лобстер. – Все один к одному. Иначе пришлось бы выпутываться. Нет, ну какая умница! Зацепилась за кредитку на столе и вытащила все! Совсем как я!» Лобстер вспомнил, как вычислил тогда Миранду в аэропорту. А впрочем, зачем еще хакеру кредитная карточка? Конечно, чтоб взломать! Все-таки они с Никотинычем не были осторожны в последнее время. Нюх потеряли, как говорится.

Без пяти десять запиликал сотовый телефон. Лобстер открыл глаза, приподнял голову. За окном падал крупный снег, и от этого на улице стало светлее. Лобстер пошарил рукой по полу, поднял трубку.

– Да, – сказал он сонным голосом.

– Лобстер, это я, – раздался в трубке звонкий голосок.

– Кто я? – Лобстер не сразу понял, что звонит Миранда.

– Вот те на! Уже невесту не узнает! – Миранда хихикнула.

– А, привет. Ты че, из Англии?

– Нет, из Москвы. Я здесь рядышком с тобой, хочу зайти в гости.

Только ее сейчас не хватало! Лобстер взглянул на часы.

– Как ты меня нашла? – спросил он удивленно.

– Мир не без добрых людей. – В трубке раздались короткие гудки.

Ну уж нет! Лобстер вскочил с кровати, стал быстро одеваться. Сунул в рюкзак компакты, дискеты, бросился к двери.

Он выскочил из подъезда, огляделся. Машины с охраной не было. Все правильно, по легенде, он сейчас сидит дома и кушает компот. Стремительно пересек двор. Направился в сторону метро.

– Лобстер! – раздался сзади голос Миранды.

Он обернулся, изобразил на лице радость. На Миранде была дутая куртка, джинсы, кроссовки. Волосы растрепались. На щеках горел яркий румянец. Куда глаза его смотрели – нашел тоже мотылька! Простая русская баба!

– Миранда?

Она подошла к нему, чмокнула в щеку.

– Убегаешь?

– Да нет, гуляю.

– Может, вместе погуляем? – предложила девушка.

– Слушай, мне некогда сейчас. Может, в другой раз встретимся?

– Если ты на «Сходненскую», я с тобой.

– На какую еще «Сходненскую»? – нахмурился Лобстер. Они что, сговорились все? – Я же сказал – дело!

Миранда взяла его под руку.

– Ну как, я же должна представить тебя своему отцу, попросить благословения. А то нехорошо как-то получается.

Лобстер остановился как вкопанный, удивленно уставился на Миранду.

– Какому еще отцу?

– Как какому? Сергею Дмитриевичу Ермолаеву по кличке Никотиныч.

Что? Лобстер почувствовал, как по всему телу прошла горячая волна, будто его окатили кипятком, посмотрел в ее глаза.

– Значит, ты и есть тот человечек, который доставал кредитки, делал запись и работает президентом крупной нефтяной компании?

Миранда рассмеялась:

– Тебя что-то удивляет? Да, я стажировалась в английском банке по системам безопасности, и ты об этом знал.

– Да нет, теперь уже ничего. Ты знаешь, пока тебя не было, в моей жизни многое изменилось. Я устроился на работу, нашел другую женщину – в общем…

– Кто бы сомневался! – сказала Миранда презрительно. – Впрочем, больно ты мне нужен! Читал мое последнее письмо? Ну вот то-то! На мой век мужиков хватит. Я, собственно не за этим. Просто надо решить, какова моя доля.

– Какая еще, к черту, доля, что ты гонишь?

– Ну, процентов тридцать, я думаю, мои.

– Раз вы с папой, пускай он с тобой поделится.

– Ну уж нет, мои деньги – это мои деньги! Интересно, что бы вы делали без моих кредиток?

– Да уж как-нибудь обошлись бы.

– А ты не думал, что я могу снять все деньги? У меня уже и билет до Гибралтара есть!

Лобстер развернулся и зашагал назад к дому.

– Лобстер, ты куда?

– Никуда. Домой. Писать хочу.

– Ты что задумал? – Миранда бросилась за ним следом, схватила за рукав, развернула к себе. – Через час мы должны быть у отца.

– Ну так поезжай, я тебя не держу. – Лобстер резким движением оторвал от рукава ее пальцы и двинулся дальше.

– А как же взлом?

– Взлома не будет!

– То есть как не будет? – Миранда замерла на мгновение, снова бросилась за ним.

– Молча. Достали вы все меня!

– Нет-нет, погоди, так нельзя! Мы столько работали!

– Ну так ломайте без меня, если работали! – закричал Лобстер и прибавил шаг.

Так они дошли до подъезда. Лобстер нажал на кнопки кодового замка, открыл дверь и вошел внутрь.

– Лобстер, ты сволочь! – Миранда кинулась за ним.

Лобстер, не разуваясь, прошел в комнату, включил свет, сел за компьютеры, щелкнул мышкой. На экране появилась голова отца. Теперь она уже полностью обросла кожей, в глазницах появились пока что бесцветные глазные яблоки, не хватало только шевелюры. Лобстер с любопытством рассматривал портрет, потом пошел в ванную, глянул в зеркало на собственное отражение.

– Ну что, если я ему такие же, как у меня, глаза сделаю, не обидится? – спросил он самого себя.

Миранда встала в дверном проеме. По всему было видно, что она нервничает.

– Лобстер, поехали, а? Нельзя так. Отец ждет!

– То есть накалывать меня по полной программе можно, а так, видите ли, нельзя! – зло сказал Лобстер и снова уселся за компьютер. Он защелкал мышкой, и глаза обрели серый, с зелеными вкраплениями, цвет. Занялся волосами. В «базе» не было торчащей, как у него, в разные стороны, шевелюры, пришлось «рисовать» приглаженные.