Текст книги "Хакер"

– Тебя никто не накалывал. Просто так совпало. Ты познакомился сначала с ним, потом со мной. Мы с матерью с ним тыщу лет не живем. А потом он меня на это дело подбил. Просил никому ни слова. Бывают в жизни совпадения. Мир тесен.

– Не бывает, – мотнул головой Лобстер.

– Боже мой, какой страшный! Кто это? – кивнула Миранда на монитор.

– У тебя свой отец, у меня свой, – сказал Лобстер. – Ну вот и все! – Он сохранил изображение, вышел из программы. – У тебя от снега тушь потекла.

– Да ладно врать, она не смывается!

– Посмотрись!

Миранда недоверчиво посмотрела на него, направилась в ванную. Он вскочил, бросился за ней следом, захлопнул дверь ванной, задвинул шпингалет.

Миранда стукнула кулаком в дверь.

– Эй, Лобстер, открой немедленно!

Он вернулся в комнату за рюкзаком и побежал к входной двери.

– Сволочь, подонок! Лобстер, открой! – Миранда отчаянно колотила кулаками в дверь ванной.

– Ты чего опаздываешь? – такими словами встретил Лобстера Никотиныч.

– Да так, проспал немного, – неопределенно пожал плечами Лобстер.

Он прошел в комнату, отодвинул створку шкафа-купе, сел за машину. Компьютер уже был включен. Лобстер нажал на кнопку сидирома, с жужжанием выехала панель с гнездом для «компашки». Он аккуратно положил компакт-диск в гнездо. Пальцы подрагивали.

– Предстартовая лихорадка? – поинтересовался Никотиныч, садясь на стул рядом.

– Поехали, – просто сказал Лобстер и забарабанил по клавишам.

Некоторое время оба молчали. Лобстер стучал по клавишам, загружая программы, ждал, пока установится связь, снова стучал по клавишам. Жужжал сидиром, шуршал жесткий диск, стрекотала в дисководе дискета.

Через девять минут Лобстер вышел на банковский терминал. Обернулся к Никотинычу.

– Ну что, парень запрашивает шифры. Делаем?

Никотиныч шумно сглотнул слюну и кивнул:

– Делаем!

Лобстер снова застучал по клавишам. Напряжение возрастало. Никотиныч не выдержал, вскочил со стула, нервно заходил по комнате. Щелчком выбил из пачки сигарету.

– Иди на кухню кури! – грозно сказал Лобстер.

Никотиныч послушно убежал на кухню. Когда он вернулся, Лобстер слегка повернул к нему монитор, чтобы было видно изображение.

– Пожалуйста, открытый счет. На счету находится пятьдесят шесть тысяч фунтов стерлингов. Он запрашивает, будем ли мы снимать?

– Конечно, будем, – нервно сказал Никотиныч.

– Нет, не будем, – помотал головой Лобстер и повернул монитор к себе.

– Ты что, рехнулся? – оторопел Никотиныч. – Вот же они, бабки! За ночь можно сто, тысячу счетов вскрыть!

– В том-то и дело, что нельзя. – Лобстер тяжело вздохнул.

– Почему, почему нельзя? – Никотиныч смотрел на него, как на сумасшедшего.

– Потому что мы всех их подставим. Начальника нашего, Хэ, охрану – весь отдел, себя.

– Да, ну и что? Пока все вскроется, мы уже свалим. Лобстер, не дури! Давай уже бабки переводить – время идет!

– Ну и пусть идет! Скоро нас засекут и… – Лобстер встал из-за компьютера, пошел на кухню. – Пиво есть?

– В холодильнике, – автоматически ответил Никотиныч. – Нет, ты что, серьезно? А зачем же тогда ломали? – закричал он.

Лобстер вернулся в комнату с бутылкой пива в руке.

– Манифест хакеров знаешь?

– Нет, – вздохнул Никотиныч.

– Взломать взломай, но не вреди. Я не буду гадить там, где живу!

– С каких это ты пор стал таким законопослушным? – зло усмехнулся Никотиныч.

– С недавних. – Лобстер поставил на стол недопитую бутылку и направился в прихожую, стал одеваться. – Когда встретил ее.

– Кого ее? – не понял Никотиныч.

– Нашу маленькую Хэ. – Лобстер повязал на шее шарф.

– Да при чем тут Хэ, черт возьми! Мы же целый год на этот взлом убили! Денег кучу истратили, нервов! – Никотиныч был готов наброситься на Лобстера с кулаками.

– А при том, дорогой мой Никотиныч, что я ее люблю. Я тебе банк взломал? Взломал. Деньги вон лежат. – Лобстер кивнул на монитор. – А уж брать их или не брать на свою искусственную лабораторию – это как тебе совесть подскажет, – сказал он и вышел за дверь.

Никотиныч некоторое время ошарашено смотрел на закрывшуюся дверь, потом выматерился, подошел к компьютеру, опустился на стул. В окошечке призывно светилась сумма – 56427.00.

Лобстер открыл дверь квартиры и сразу увидел полоску света, струящегося из ванной комнаты. Шпингалет был выдран с мясом. «Выбралась», – подумал Лобстер. Он заглянул на кухню, в комнату – Миранды не было. «Убежала, – подумал он. – Ну что ж, скатертью дорога!» Проснулся Триллер, стал, мяукая, тереться об его ноги.

Он покормил котенка, разделся и лег спать.

Охранник фирмы «Галатея» увидел у входной двери парня в вязаной шапочке. Он сразу узнал Лобстера и, не дожидаясь, пока он надавит на кнопку звонка, открыл ему дверь.

– Здрасте, – приветливо кивнул Лобстеру охранник. – Татьяна Борисовна у себя.

– Здрасте, спасибо, – в свою очередь улыбнулся Лобстер.

Он надавил на дверную ручку и вошел в кабинет.

Мать сидела за столом, обложившись бумагами. Подняла на него взгляд, улыбнулась.

– Олежек! Ну наконец-то!

Он подошел к ней, обнял, поцеловал.

– Хоть оделся поприличней, – заметила мать. – Минут пятнадцать можешь подождать? И поедем обедать. На компьютере пока поиграй.

– Мама, можно мне опять одну штуку распечатать? – спросил Лобстер.

– Конечно, можно. Зачем спрашиваешь?

Лобстер подошел к принтеру, нажал на кнопку. Загорелись зеленые лампочки, показывая, что он готов к работе. Лобстер проверил бумагу в лотке и нажал на клавиатуре «Enter». Принтер зашумел. Лобстер наблюдал за тем, как выползает, скользя по резиновым валикам, бумажный лист. Оглянулся на мать. Татьяна Борисовна была поглощена бумагами.

Лобстер взял отпечатанный лист, подошел к столу.

– Мам, он так выглядел? – спросил Лобстер и выложил перед матерью на стол лист с портретом отца.

Татьяна Борисовна побледнела.

– Где ты это взял? – спросила она упавшим голосом.

– По черепу восстановил.

– Как это по черепу? – Мать подняла на него испуганный взгляд.

– Как обычно – на компьютере. Герасимовский метод. – Лобстер сказал об этом как о чем-то само собой разумеющемся.

Ее губы мелко задрожали, из глаз потекли слезы.

– Олег… что… это? – Она не могла найти слов, выдвинула нижний ящик стола, приподняла стопку бумаги и вынула из-под нее большую черно-белую фотографию. На фотографии была она и отец. Они сидели в обнимку на бабушкином диване и улыбались в объектив. Отец на фотографии как две капли воды походил на портрет, отпечатанный принтером.

– Ну вот, а ты мне врала – фотографий нет! – укоризненно покачал головой Лобстер. Он взял отпечатанный портрет, полюбовался своей работой. – Я же говорил, наши технологии – самые совершенные в мире!

Мать, часто хватая ртом воздух, медленно сползала со стула.

Охранник собирался заварить в кружке чай, когда дверь кабинета Татьяны Борисовны распахнулась, из нее высунулся лохматый Лобстер и закричал:

– Маме плохо! Вызовите «скорую»!

…Лобстер вышел из дверей приемного отделения больницы и растерянно огляделся по сторонам, не зная, куда идти. Увидел людей, которые неторопливо прогуливались по дорожкам, направился в их сторону. На ходу достал из кармана сотовый, набрал номер Никотиныча. В трубке раздались длинные гудки. Ждал Лобстер долго, но к телефону так никто и не подошел.

Он вышел из ворот больницы и вскинул руку, голосуя. Пять легковушек прошли мимо, даже не притормозив, шестая причалила к тротуару.

– На «Сходненскую», – сказал Лобстер, садясь в машину.

Лобстер несколько раз надавил на кнопку звонка и припал ухом к двери, прислушиваясь. В квартире было тихо. Он подумал, что Никотиныч пошел в магазин и скоро вернется, спустился вниз, уселся на скамейку возле подъезда и стал ждать.

Прошло полчаса, но Никотиныч не возвращался. «Суббота. Куда он мог деться? Может, спит?» – подумал Лобстер. Снова поднялся на площадку, снова несколько раз позвонил, потом принялся стучать.

Нечаянно задел дверную ручку, ручка металлически звякнула, и дверь приоткрылась. «Надо же, открыто!» – удивился Лобстер. Он вошел в квартиру, прикрыл за собой дверь.

– Никотиныч! – позвал он громко. Никто не отозвался. Лобстер заглянул на кухню, в комнату. Все было, как вчера, и постель не тронута. Только на полу валялись осколки разбитой чашки. Медведь! Лобстер опустился на стул посреди комнаты, огляделся. «Железа» за последнее время у Никотиныча поубавилось – некогда чинить. Как-никак скоро главным киберпанком страны будет!

Лобстер взял со стола пачку сигарет, покрутил ее в руках, поднес к носу, понюхал. Пачка была почти полная. Куда же он пропал? Может, у соседей? Ну ничего, сейчас вернется, они и про дочурку поговорят, и про то, как друзей «греть»! Интересно, взял он вчера бабки или нет?

Лобстер вспомнил о матери, нахмурился. С ней в больнице остался ее водитель – Андрей. Смотрел на него, как волк на поросенка. Он-то в чем виноват? Подумаешь, портрет папаши восстановил! А вот пожалуйста – микроинфаркт! А еще говорят, что женщины выносливей мужчин. Все ее чертов бизнес – на работе сутками торчит! Зато он теперь точно знает, как выглядел его отец. Да, он на него очень похож, и ничего в этом удивительного нет.

Лобстер зевнул, потянулся. Делать было нечего. Решил «размяться» на компьютере. Подошел к шкафу, потянул в сторону зеркальную дверцу и тут же отпрянул… На стуле перед компьютером, запрокинув голову, сидел Никотиныч. Его руки были связаны сзади ремнем. Компьютер тихонько работал, на экране монитора неторопливо вращались цветные замысловатые фигуры заставки. Еще не веря, что Никотиныч мертв, Лобстер осторожно подошел и заглянул ему в лицо. Его глаза были широко открыты. На лице застыла гримаса боли, а в уголке рта запеклась кроваво-розовая пена.

Лобстер прикрыл ладонью рот и бросился к туалету. Его вырвало. Потом он проверил, закрыта ли входная дверь, умылся, прикрыл створку шкафа, чтобы не видеть покойника, снял трубку телефона и набрал номер.

– Хэ, я у Никотиныча. Он… здесь… он… мертв!

ENTER

Лобстер сидел в машине Хэ, закрыв лицо руками. Китаянка смотрела на него сочувственно.

– Я уходил, я ему сказал… если совесть есть, пускай берет…. и он мертвый, – глухо сказал Лобстер, не отрывая рук от лица, и тяжело, со стоном, вздохнул.

– Его пытали, – произнесла Хэ тихо. – Если бы ты мне сказал вчера…

Лобстер отнял руки от лица, посмотрел на Хэ безумным взглядом.

– Это не просто так. Нужно узнать, снял он деньги или нет. Когда я уходил, терминал был открыт и коды взломаны.

– Хорошо, узнаю, – кивнула китаянка. – Я отвезу тебя домой. Тебе сейчас нужно обязательно поспать. И больше ни шагу без охраны.

Лобстер обреченно кивнул. Хэ тронула машину с места.

Китаянка вставила в автомагнитолу кассету, из динамиков полилась красивая плавная мелодия.

– А теперь закрой глаза и как следует подумай, кто еще мог знать о готовящемся взломе.

– Миранда, – не задумываясь, ответил Лобстер. – Это дочь Никотиныча.

– Юля?

– Да, я запер ее в ванной, перед тем как уехать к Никотинычу. Вернулся – ее не было.

– Нужно ее обязательно найти, – сказала Хэ. – Какая она из себя?

– Куртка дутая, сапоги или ботинки – не помню, джинсы – в общем, обычная. Раньше она другая была. – Лобстер грустно улыбнулся.

Хэ посмотрела на него подозрительно.

– Где она могла остановиться?

– У матери, наверное. В Тушине. Да, точно, в Тушине, – кивнул Лобстер.

– Хорошо, мы ее разыщем, если, конечно…

– Что «конечно»? – спросил Лобстер.

– Ничего. Кто еще?

– Ты. Больше никого.

– Я и больше никого, – задумчиво произнесла Хэ. Они подъехали к его дому на «Бабушкинской».

– Ничего, если я поднимусь к тебе на пять минут? – спросила Хэ.

– Странный вопрос, – пожал плечами Лобстер. – Конечно, можно.

Китаянка, бесшумно ступая, обошла комнату.

– Что ты делаешь? – устало спросил Лобстер. Хэ выставила на середину комнаты стул.

– Сядь сюда и не мешай! – приказала она Лобстеру.

Лобстер послушно опустился на стул, стал с интересом наблюдать за действиями Хэ. Она внимательно оглядела мониторы, клавиатуру, подняла со стола настольную лампу и перевернула ее вверх ногами.

– Ну а это что? – Хэ держала в руке бесформенный кусок жевательной резинки.

– Жвачка. Я, наверное, прилепил, – вздохнул Лобстер.

– Нет, это не ты прилепил. И не мы, – мотнула головой Хэ. Она переломила жвачку. Внутри оказался крохотный черный микрофон. – «Жучок». Будем искать дальше.

Тщательно обследовав комнату, Хэ перебралась на кухню. Там был найден еще один «жучок», вмонтированный в крючок для полотенец.

– Ну, теперь ты понял? – спросила Хэ, показывая Лобстеру второй «жучок».

– Нет, – честно признался Лобстер.

– Тебя «слушали», но не мы, а кто-то другой. – Хэ посмотрела на вентиляционное отверстие. – Знаешь, когда я училась, нам рассказывали, что в старых домах раньше были большие вентиляционные шахты со скобами, по ним можно было залезать как по ступенькам. И был такой человек, который вечером забирался в эту шахту и лазал по этажам, записывая в блокнот, кто что говорит. А потом глядишь – и нет человека. Извини, – опомнилась Хэ. – Да, что-то ты совсем неважно выглядишь. Давай-ка ложись. А «жучки» мы поставим на место – могут пригодиться.

Хэ уложила Лобстера в постель, дала ему снотворного. На прощание поцеловала в губы и, как маленького, погладила по голове.

– Спи, а вечером я к тебе заеду. Может, кое-что прояснится.

Лобстер закрыл глаза и тут же провалился в глубокий сон. Сны ему снились, но он их тут же забывал: воспаленные мозги требовали полноценного отдыха.

Проснулся он, когда было уже темно. Открыл глаза, увидел сидящую за компьютером китаянку. Хэ нажимала на клавиши и хихикала. Лобстер поднялся с постели, подошел к девушке, взглянул на монитор. На экране пластилиновый человечек плевался водой, стараясь попасть в трубы органа.

– Вчерашний день, – сказал Лобстер. – Отстой.

– Деньги он не снял, – сказала Хэ, не отрываясь от монитора. – Дочери дома нет, пропала. Мать ревет, заявила в милицию. У нее заявление не берут: говорят, погуляет – вернется. Все контакты мы уже выявили, по знакомым прошли. Никто ее не видел, не знает.

– Плохо, – нахмурился Лобстер.

– Ищем, ищем, – произнесла Хэ. – От тебя, Лобстер, одни проблемы.

– Значит, Никотиныч деньги не взял. – Лобстер грустно улыбнулся. – Я всегда знал, что он настоящий мужик.

– Сегодня тебе снова придется войти в банковский терминал, – произнесла Хэ.

– Зачем? – удивился Лобстер. – Меня же засекут.

– Неважно. Так надо. Нам с тобой срочно нужны деньги. Ты меня понял?

Лобстер изумленно смотрел на Хэ. Она выложила на стол «компашку» с ключами, дискеты, оставленные им у Никотиныча, отодвинулась от монитора.

– Давай работай.

Лобстер пожал плечами и сел за компьютер.

Через восемь минут он вошел в терминал. Собирался открыть один из счетов, но Хэ накрыла ладонью его руку и отрицательно мотнула головой – не надо! Теперь наконец он понял, что она задумала,

Так они и сидели, он за мониторами, она рядом, прикрыв ладонью его руку, лежащую на клавиатуре. Сидели, смотрели друг на друга, Лобстер про себя говорил ей ласковые слова, она слышала их, она его понимала. Так прошло около часа.

Раздался звонок в дверь. Лобстер вопросительно посмотрел на Хэ. Китаянка кивнула, приложила палец к губам и бесшумно ушла в темную кухню. Она расстегнула жакет, вынула из кобуры под мышкой пистолет…

Лобстер глянул в глазок и успокоился – дядя Паша. Опять пьяненький, опять будет денег просить.

Он осторожно прошел на кухню, сказал шепотом:

– Сосед сверху!

Она кивнула – открывай.

– Олежка, привет! – Дядя Паша направился прямиком в комнату. Глянул на экраны мониторов. Повернулся к нему, дыхнув перегаром. – Ты все за своими машинками кукуешь? Хоть бы бабу себе какую завел. В двадцать три года тяжело без бабы.

Тон дяди Паши Лобстеру не понравился.

– Надо будет – заведу! – ответил он довольно грубо.

– Деньжат подкинешь чуток? Лобстер полез в карман джинсов, а дядя Паша тем временем направился на кухню.

Его рука потянулась к выключателю, в это мгновение перед его глазами в темноте мелькнуло что-то темное, похожее на обух топора. Последовал страшный по силе удар. Сосед, не успев вскрикнуть, сполз по стене на пол.

– Дядь Паш… – Лобстер появился в коридоре с деньгами в руках, увидел лежащего на полу соседа, остолбенел. Хэ прятала пистолет в кобуру под мышкой.

– Помоги мне!

Дядя Паша пришел в себя от дикой боли – ощущение было такое, словно в его голову забили сотню гвоздей. Он открыл глаза, обвел мутным взглядом комнату, увидел Хэ и Лобстера, сидящих напротив него. На столе лежали его вещи: сотовый телефон, пистолет, диктофон, ключи от машины, раскрытый бумажник с деньгами. Он попробовал пошевелить руками, но не смог, руки и ноги были крепко связаны одной веревкой.

– Олежек, ты что? Дядю Пашу-то? Нехорошо это, – пролепетал он пересохшими губами. – Давай-давай, развяжи меня. Пошутили и хватит! Я уже оценил – вязать умеешь. Я с тобой в разведку пойду.

Лобстер никак не отреагировал на его слова. Он смотрел на соседа холодно и жестко. Дядя Паша перевел взгляд на Хэ.

– Хорошо ты меня припечатала, подружка. Олег, что тебе эта узкоглазая сука про меня наговорила, а? Лобстер молчал.

– Олежек, ну хватит уже! Если тебе бабки надо, возьми из «лаптя», сколько надо, я человек раненый, со мной так по-свински обращаться нельзя.

– Можно! – произнес Лобстер.

Неожиданно дядя Паша дернулся в сторону и упал вместе со стулом на пол. Сделал резкое движение всем телом, стул затрещал, но выдержал. Хэ подскочила к соседу, смазала ему ладонью по лбу.

– Ах, падла, по больному-то зачем? – завыл дядя Паша.

Лобстер помог Хэ поднять стул с дядей Пашей.

– Хорошо у тебя под нищего алкаша косить получается, – сказал Лобстер, покосившись на вещи дяди Паши. – Пистолет для меня предназначался? – Вдруг спросил прямо: – Ты Никотиныча убил?

Дядя Паша вздохнул, закинул голову к потолку.

– Ребята, зря это все, ей-богу. Ну, соврал малость, что денег нет. Ну так жадность – она не самый большой грех человеческий. В остальном-то я перед тобой чист.

– Неправда! – резко сказала Хэ. – Ты где служил?

– По Чечне лазил.

– Разведка? Дядя Паша кивнул.

– А ты говоришь – чист!

– Как сказал один великий человек: история нас рассудит. – Дядя Паша попытался улыбнуться.

– Значит, так, сейчас мы будем тебя пытать. Так же, как ты вчера пытал бедного Никотиныча. Ток подключим, почки отобьем, а потом поймаем двух голодных крыс, в ведро их и к твоему животу привяжем. Они себе сами дорогу найдут. Знаешь такую замечательную китайскую казнь? Будет тебе привет от узкоглазой суки!

– Ну что за дешевые понты, ребята, – вздохнул дядя Паша. – Нашли, на что меня разводить! Я «чехов» голыми руками рвал! А они мне крысами угрожают!

Лобстер повернулся к мониторам, щелкнул мышкой, вместо рыбок на правом мониторе появилась заставка банковского терминала.

– Смотри, дядь Паша, сейчас я наберу в верхней строчке пятьдесят шесть знаков кредитной карты, и счет откроется. Мы пока не знаем, сколько там бабок – тыща или сто. Вчера ты не успел, Никотиныч его закрыл, а сегодня можешь успеть, я их сам переведу куда надо. Ты только правду нам скажи!

– Ну ты мудила! – Дядя Паша тряхнул головой. – Ну ладно, если тебе так хочется жизнь погорчить… Выпнули меня из разведки, Олежка, за просто так – за то, что перед начальством вовремя не прогнулся. Ты посмотри на меня – я молодой мужик, мне сорок пять всего, а они меня списали! Я помыкался, подрыгался – на эту пенсию только водку пить, а жить охота. Ну и пошел охотником за вашим братом.

– То есть как охотником? – не понял Лобстер.

– Он должен был вас вербовать, – объяснила Хэ. – Для кого?

– Для чеченов, для кого еще? У меня там такие связи остались, что же их – псу под хвост? Хакеры, они для чего нужны? Чтоб секреты воровать. Вот они у меня и воровали, а потом я их «чехам» за бабки сдавал. Прижму такого щенка, как ты, он сопли и распустит. Не хочется предателем Родины быть! А дальше «чехи» его в оборот берут, и он уже только на них работает.

– И сколько ты из наших народу навербовал? – поинтересовался Лобстер.

– Троих, – сказан дядя Паша. – Тебя тоже должен был. Наводку мне дали, что ты чуть ли не самый крутой из всех. Ну я через твою тусовку тебе заказик и подкинул.

– Через Гошу? – уточнил Лобстер.

– Неважно, через кого. Я после первого взлома думал – ты мой. А там такая «дезуха» оказалась! Из-за нее в Чечне народу полегло! Ты вот у своей подружки спроси: зачем они тебе такое подсунули? Подставили они тебя этим, потому что «чехи» таких шуток не любят. Мне сказали: сам вербовал, сам и убирай. А как же я тебя, сукиного сына, уберу, если ты у меня уже три месяца на «жучках» стоял и я знал, что вы с Никотинычем хотите английский банк подломить? Сколько Никотинычу на лабораторию бабок надо было? Десять миллионов, что ли? Вы передо мной всегда голенькие были. И как ты с девками трахался, я тоже слыхал. Вот я и подумал: пускай ребята сначала бабки переведут, куда мне надо, а уж потом я их уберу. Зачем же золотую курицу резать? А тут, как назло, «жучок» сдох. Жалко, он ведь двести баксов стоит…

– А Белка? – внезапно вспомнил Лобстер.

Когда дверь за Лобстером захлопнулась, Белка вскочила с постели, побежала в туалет. Послышался звук смываемой воды. Она вернулась в комнату, подошла к стулу, на котором были навалены вещи, стала шарить по карманам.

Оглянулась, выискивая глазами свою сумку. В это мгновение щелкнул замок входной двери. «Черт!» – Белка на мгновение замерла с купюрами в руке, потом сунула их назад в карман джинсовой куртки. Позвала громко:

– Лобстер, это ты?

На пороге стоял незнакомый мужчина. Это был дядя Паша. Белка отчаянно взвизгнула, схватила со стула куртку, прикрылась ею.

– Извините, пожалуйста, девушка, а разве Лобстера дома нет? – робко спросил дядя Паша.

– А вы кто такой?

– Родственник.

– Он в магазин за джином пошел, – объяснила Белка. – Вы бы отвернулись, дали девушке одеться.

– Ну, конечно-конечно. – Дядя Паша повернулся к девушке спиной. Расстегнул ремень на брюках, подцепил крохотный крючок с внутренней стороны ремня и вытянул металлическую четырехгранную удавку. Скосил взгляд. Голая Белка сидела на стуле спиной к нему и держала в руках трусики, собираясь их надеть. Дядя Паша намотал концы удавки на кисти рук, сделал шаг в сторону девушки, накинул удавку на ее шею, потянул на себя, одновременно упершись коленом в ее спину. Девушка захрипела, запоздало потянула руки, чтобы сорвать удавку, но было поздно. Язык вывалился у Белки изо рта, она обмякла, осела на пол.

Дядя Паша услышал, как внизу хлопнула подъездная дверь. Он перетащил девушку на постель, кинулся к балконной двери, открыл ее, исчез в темноте. Он стоял, вжавшись в стену, и краем глаза наблюдал за тем, что происходит в комнате. Лобстер разделся, лег рядом с Белкой, потом вдруг вскочил, заметался, торопливо одеваясь, выбежал из квартиры с туфлями в руках. Дядя Паша проследил за тем, как Лобстер пересек двор и скрылся под аркой, затем заскочил в квартиру, стал торопливо собирать вещи девушки…

– У меня в машине большая прорезиненная сумка была, в которой труповозки жмуриков возят, вот я ее в эту сумку вместе с вещичками и… – Дядя Паша недобро усмехнулся. – Так вышло, парень, ты прости! Зато я тебя дважды от киллеров спасал. Когда «чехи» поняли, что я тебя валить не буду, они других попросили. Немало отморозков по нашей земле ходит.

– Значит, тот труп под аркой?.. – Голос у Лобстера срывался от бешенства, волнения, страха. Он каждый день рисковал своей жизнью!

– Пацан с пушкой? «Чайник», как вы говорите! На хрена было перед тобой светиться?

Дядя Паша не торопясь выехал из-за поворота, переключил скорость. По тротуару вдоль обочины брел уставший Лобстер. Он поднял руку, пытаясь остановить машину, дядя Паша проехал мимо. Он посмотрел налево и увидел еще одну одинокую фигуру. Парень шел быстро, втянув голову в плечи. Оглянулся. Дядя Паша проследил за его взглядом – парень смотрел на Лобстера.

Дядя Паша пару раз цокнул языком и, отъехав метров сто, свернул в проулок. Там остановился. В зеркало он видел, как сначала по улице прошел парень, затем по противоположной стороне – Лобстер.

Дядя Паша вырулил на улицу, вдавил педаль акселератора в пол. Лобстер опять поднял руку, и он опять не остановился…

Дядя Паша заехал во двор и поставил машину так, чтобы арка была видна на просвет. Он увидел, как в арку зашел парень, остановился, выглянул из-за угла, выискивая глазами Лобстера. Дядя Паша выбрался из машины, отскочил к стене дома, чтобы его не было видно, двинулся вперед, на ходу накручивая глушитель на ствол. Парень услышал шорох, обернулся, выхватывая из кобуры пистолет, в это мгновение дядя Паша дважды выстрелил ему в грудь. Парень покачнулся и с размаху упал в лужу, обрызгав и без того грязные стены арки. Дядя Паша побежал к своей машине. Взвыл мотор, машина резко развернулась, пересекла двор и выехала с противоположной стороны на другую улицу.

– Так что лежал бы ты, Олежек, в той самой луже, – неожиданно весело заключил дядя Паша. – Я тебя берег как зеницу ока, пылинки сдувал, а ты мне, гнида, руки вяжешь! Креста на тебе нет! – Дядя Паша замолчал, пытаясь пошевелить затекшими руками.

– Я тогда сразу уехал! – вспомнил Лобстер.

– Правильно, сюда ты и уехал. Я уже к тому времени столько про ваш взлом знал, что подумал, грешным делом, сам смогу. Ну вот и перебрался следом за тобой. Купил у стариков по соседству квартиру. – Дядя Паша посмотрел на пятна на потолке. – Хотелось мне с вами поближе познакомиться. А тут хороший повод подвернулся.

– Значит, специально все? И «компашку» с ключами тоже ты украл? – спросил Лобстер.

– Был грех – врать не буду. Подумал – все равно у вас без них ничего не выйдет. Только не вышло-то у меня. Видать, мозги не так устроены. Вот тогда я его тебе назад подбросил. А в день взлома я вас, честно сказать, потерял. Думал, вы отсюда ломать будете. А ты чего-то засуетился, забегал, девку оставил…

– Где она?

– Не брал, – поглотал головой дядя Паша. – Гудермес брал, Грозный брал – девку не трогал. «Чехи», думаю. Твою золотую башку хотят взамен получить.

– Гошу кто убрал? – спросила Хэ.

– Гошу? Их главного? – кивнул дядя Паша на Лобстера. – Они. Уж больно себя нагло вел! Кидал всех. Вот и получил по заслугам.

Лобстер посмотрел на Хэ. Зрачки китаянки сузились, будто у кошки.

– Значит, Никотиныча – ты?..

Дверь за Лобстером захлопнулась. Никотиныч некоторое время ошарашено смотрел на закрывшуюся дверь, потом выматерился, подошел к компьютеру, опустился на стул. В окошечке призывно светилась сумма – 56427.00. Никотиныч подвел мышку к панели «Перевести», занес палец над клавишей, но потом вдруг курсор метнулся в правый угол к «Отмене». Он закрыл счет, потом вышел из терминала. Сзади послышался какой-то шорох. Никотиныч обернулся и увидел стоящего в дверном проеме знакомого мужчину – это был дядя Паша.

– Вы? – удивился Никотиныч. Он поднялся со стула. – Как вы сюда попали? – Его губы задрожали.

– Садись за компьютер! – приказал дядя Паша, наставив на Никотиныча пистолет с глушителем.

Никотиныч, как завороженный, смотрел на крохотную черную дырку в металлическом теле глушителя.

– Ты че, глухой? Садись, переводи бабки. Вот счет! – Дядя Паша протянул Никотинычу бумажку с длинными рядами цифр.

Никотиныч взял бумажку, сел на стул. Он то опускал глаза на цифры, то поднимал на черную дырку в глушителе.

– Это невозможно. Я уже закрыл терминал, – пролепетал он наконец, чувствуя, как по позвоночнику стекает струйка липкого пота. – Я не смогу его открыть снова!

– Значит, я все-таки опоздал. Куда «капусту» перевели? Ну, быстро!

– Никуда, – помотал головой Никотиныч, глядя на глушитель. – Мы… мы их не стали снимать.

– Ну вот что, если ты сейчас будешь мне лапшу вешать, я тебе такую Варфоломеевскую ночь устрою! Пожалеешь, что на свет родился! – грозно сказал дядя Паша.

– Я же говорю: мы ничего не взяли. Я не могу назад зайти, потому что не умею. Только Лобстер может, – скороговоркой проговорил Никотиныч, боясь, что, если он будет медлить, из маленькой черной дырочки вылетит пуля.

– Гонишь, сука! – Дядя Паша не удержался и ударил Никотиныча по лицу наотмашь. Никотиныч кулем повалился на пол. – Сейчас ты у меня все сделаешь, падаль!

Дядя Паша вздохнул, снова пошевелил затекшими руками.

– Не рассчитал я, Олег. Сердце у него слабое оказалось. Вроде и бил-то не очень сильно. В общем… – Он опустил голову.

– Сволочь! Подонок! – Лобстер подскочил к дяде Паше, стал, что было сил, лупить по лицу. Голова дяди Паши моталась из стороны в сторону. Но он только усмехался и приговаривал: – Так, так, сынок, учись, не все за машинкой своей сидеть! – Из его носа хлынула кровь.

– Отойди! – приказала Хэ. Она оттолкнула Лобстера, нанесла один короткий удар двумя пальцами, дядя Паша коротко охнул, и его голова безжизненно склонилась вниз. – Иди за мной! – приказала Хэ Лобстеру. Она взяла со стола сотовый телефон дяди Паши и направилась на кухню.

– Теперь ты понял, кто твой сосед?

– Это дьявол! – мрачно кивнул Лобстер.

– Его надо убирать, иначе зла на свете будет еще больше! – Хэ открыла крышку сотового телефона, вынула из гнезда батарейку. Сунула ее в карман жакета. Из другого кармана она достала еще одну батарейку, показала ее Лобстеру. – Здесь пятидесятиграммовый эквивалент тротила. Мы ему позвоним. – Она вставила батарейку в гнездо, закрыла крышку.

– Но ведь это убийство! – испуганно прошептал Лобстер.

– Это благо! – возразила Хэ.

– Эй, вы! – раздался из комнаты голос пришедшего в себя дяди Паши. – Идите сюда, мы еще с вами не обсудили одну важную проблему.

Лобстер с Хэ вернулись в комнату. Китаянка незаметно положила телефон на стол.

– Вот девка хорошо бьет, а тебе, Олежек, поучиться надо, – усмехнулся дядя Паша, слизывая языком кровь с губ. – Короче, предыстория окончилась, переходим к десерту. Навострите уши, господа хакеры и китайцы! Если через два часа я не отменю команду отправки корреспонденции на своем компьютере, который, кстати, находится на другом конце города, то в ФСБ уйдет «телега» о том, что некоторые господа из ФАПСИ в свободное от работы время занимаются взломом иностранных банков. Ну, о последствиях можно только догадываться. Так что ты, Лобстер, все-таки деньги мне переведешь! Пятьдесят процентов от всей суммы – я думаю, по-божески. Пять миллионов, да?

Хэ с Лобстером переглянулись. Китаянка на мгновение задумалась.

– Ну что, как десерт? – Дядя Паша рассмеялся.

– Хорошо, мы согласны, – неожиданно произнесла Хэ. – Номер счета?

– Там, в бумажнике, – кивнул дядя Паша.

Китаянка порылась в бумажнике, достала визитную карточку с рядами цифр на обороте, показала ее соседу. Тот кивнул.

– Вы же понимаете, чтобы перечислить такую сумму, нужно время. Мы перечислим деньги в течение часа. Это легко проверить.