Текст книги "Жажда доверия. Часть 2. Любовь бессмертного бессмертна"

Глава 8

Ночное небо Майами дышало легкой прохладой, которой так не хватало Герману в последние дни. Он ужасно устал от жары и постоянно палящего солнца, так что теперь позволил себе прокатиться в машине с открытым верхом, наслаждаясь легким морским бризом. За спиной многочисленными огнями сиял никогда не спящий город, купающийся в последнем багрянце закатных красок. Впереди под фары роскошного кабриолета ложилась дорога, ведущая к элитным виллам на побережье. Ветер приятно гладил лицо и перебирал волосы, разбрасывая их по плечам.

Вдалеке показалось большое строение из белого бетона и стекла. Обширная территория, усаженная многочисленными пальмами и другой экзотической растительностью, была безлюдна. Она выглядела бы необитаемой, если бы не подсветка, обозначающая в темноте дорожки и подъезд к зданию. Внутри самого дома свет не горел, однако Герман знал, что его ждут.

Когда машина подъехала к воротам, те медленно отворились, и кабриолет проследовал на территорию. Оставив авто на площадке, Герман направился к вилле прямиком по газону, минуя извилистые тропинки – задумку ландшафтных дизайнеров. Здесь, на лужайке, было темно, и только звезды сияли высоко в небе.

Внутри здания стояла тишина. Дом, казалось, спал. Герман не обманывался подобным беззвучием уже давно. Он прошел в просторную гостиную. Устроившись в объемном светлом кресле с видом на ночной океан, стал ждать.

Ожидание длилось недолго. Спустя минуту его тонкий слух уловил едва слышное движение, затем в тусклом свете, проникающем с улицы, обрисовалась высокая статная фигура хозяина дома. Темные волосы собраны в хвост, черные глаза сияли, как две молчаливых звезды.

Не поворачивая головы в сторону пришедшего, Герман тихо сказал:

– Здравствуй, отец. Ты звал меня?

Вместо ответа мужчина неслышно скользнул вниз по небольшой лестнице, ведущей из столовой, и, пройдя через гостиную, сел в кресло напротив Германа. Теперь его фигуру очерчивало темное ночное небо, отчего лицо Владислава выглядело особенно бледным.

– Красивое место, – произнес Герман, снова нарушив тишину. – Теперь я понимаю, зачем ты приезжаешь сюда снова и снова. Почему выбрал именно его.

– Зато я не понимаю, зачем ты приехал. Зачем отослал Алекса назад в Россию?

– К Алексу у меня нашлось поручение, которое я мог бы доверить только ему.

– Да, но сам-то ты мне зачем здесь сдался?

– Этот год – твой год, ты же помнишь? Ты даришь маме посмертный подарок.

– Елизабета… – протянул Влад, произнося имя на непривычный восточно-европейский манер. – Давай лучше поговорим о живых. Как там поживает твоя невеста?

– Мы немного повздорили, – с аристократической холодностью ответил Герман. – Я думал, ты в курсе.

Было заметно, что за безразличием наследник рода скрывает тревогу и боль от произошедшего. Усмешка мелькнула на лице его отца.

– Конечно же, я в курсе. Алекс обо всем мне доложил. Нож под ребра! Какова, а? – он задумался, словно представляя себе эту картину, затем удовлетворенно щелкнул языком и продолжил: – Это красиво… И что же, вы не помирились с тех пор?

Герман тихо засмеялся и потер тонкими пальцами напряженный лоб вдоль бровей, затем ответил:

– Нет. И по правде сказать, я пока слабо представляю себе, как бы могло выглядеть это примирение.

– Ну, хочешь, я поговорю с ней. Уверен, что мне удастся донести до нее картину во всей полноте, и она поймет меня. Мне кажется, мы прекрасно поладили с твоей Кристиной.

– Тебе кажется. На самом деле она тебя боится. Тебя все боятся.

– Неужели? – мужчина вскинул брови в жесте притворного удивления.

Сын продолжил:

– Ты сам приложил к этому немало усилий. Столько народу полегло.

– Дань времени, – Влад пожал плечами. – Иначе было просто нельзя.

Последовало неловкое молчание, затем один из голосов раздался вновь.

– Это правда, что ты макал хлеб в кровь своих врагов? – Герман сомкнул кончики пальцев обеих ладоней и испытующе посмотрел на отца.

– Я же говорю, время было такое. Ты, кстати, попробуй. Вдруг тебе тоже понравится…

– Об этом я и хочу с тобой поговорить.

Владислав внимательно посмотрел на сына. Герман продолжал.

– Мне удалось узнать кое-что. Они здесь. Убийцы моей матери, твоей жены. Здесь, на этом континенте.

Воцарилась тишина. Владислав обдумывал услышанное, прикидывая что-то в уме, Герман все это время ждал его ответа. Наконец, он последовал:

– Что ты хочешь сделать?

– Мне надоело отлавливать их по одному. Один год, одна жизнь. Так мы до скончания века будем ждать возмездия, пока последний из них и их родни сгинет в огне. Месть должна свершиться. Они должны заплатить. Все до единого.

За спиной мужчины, в огромном окне, ночные волны накатывали на песок одна за другой. Его бледное лицо исказила хищная ухмылка.

– Признаю, я на нужные плечи хочу переложить правление одной из старейших династий бессмертных. Ты сын своего отца, Герман.

Эти слова, казалось, не достигли ушей собеседника. Лицо молодого мужчины оставалось холодным и бесстрастным, затем он сказал:

– Тогда ответь мне, отец, почему ты не сделал этого сам? Раньше.

– Мальчик мой, – горько улыбнулся в ответ глава рода, – кто же знал, что они помнят свою клятву? Кто мог знать, что им удастся зайти так далеко и убить ее, сильнейшую из женщин в нашей семье?! Кто знал, что эти слизняки, эти жалкие смертные могут что-то сделать нам, причинить вред?!

На мгновение по лицу Германа, словно рябь по воде, пробежала боль, но он быстро взял себя в руки и продолжил уже с полным самообладанием:

– Ты мог знать. Ты должен был догадаться, когда родители Алекса погибли.

– Их смерть тогда ни у кого не вызвала подозрений. Ты сам прекрасно помнишь эту историю.

– Не так прекрасно, как хотелось бы. Я был ребенком.

Последовал тяжелый вздох, затем Владислав продолжил:

– Случайно возникший пожар. Они не мы, Герман, в них не было той силы, что есть в тебе и во мне. Менее древняя кровь, более слабая ветвь фамильного древа. Все выглядело, как несчастный случай. Никто не усомнился тогда.

Наследник не отступал и выдвинул новое обвинение:

– Стоило решить эту проблему еще раньше, искоренить зло в зачатке.

– Ну, знаешь ли! – не удержавшись, фыркнул от такой наглости Влад. – Когда пройдешь Восхождение и станешь главой рода, тогда и будешь говорить, что верно, а что нет.

– Я пройду Восхождение только вместе с Кристиной, – твердо ответил сын. – Не хочу, чтобы она старела, а я замер во времени. Так что пока мое принятие власти откладывается на неопределенный срок.

– И что же ты намерен делать?

– Я хочу покончить с ними, – прямо ответил будущий глава рода. – Со всеми до единого, кого смогу достать. Не хочу вступать в свои права, пока эти твари ходят по земле. И еще не хочу впутывать Кристину во все это. Чтобы не повторить твою ошибку и не подставить ее под удар. Так что, если подумать, все сложилось благоприятно. Нужно только правильно использовать подвернувшуюся возможность.

Собеседник слушал молодого вампира со всем вниманием, доступным ему. Когда же тот закончил, Владислав не удержался от замечания:

– Это все прекрасно, но ты же должен понимать, что пока не прошел через обряд, ты не так силен. Ты растешь, взрослеешь, стареешь, ты дольше залечиваешь раны. Ты слаб и пока не обрел своей реальной силы, не раскрыл ее. И при этом хочешь устроить бойню.

– Поверь, на это мне хватит сил, – недобро усмехнулся Герман, глядя куда-то в глубины своих мыслей.

Самоуверенность его ответа внушала отцу неясные опасения. Он помолчал немного, затем спросил:

– И как ты намерен действовать? Материк большой, и гонять их по нему, как крыс… Ты не смертный, конечно, но поверь мне, быстро устанешь. Известно ли тебе что-то конкретное о том, где искать наших врагов?

– Нет. Но у меня есть одна мысль, – сын немного помолчал, глядя на свои все еще сомкнутые руки, затем продолжил: – Я хочу их спровоцировать. Дать им повод и возможность… Хочу как бы выйти на свет. И когда они соберутся с силами, чтобы сделать это снова, я буду готов.

– Но что это может быть? – допытывался Владислав.

– Пока не знаю. Мне нужно подумать. Уверен, ответ придет сам собой, и что-нибудь подвернется. А пока, – Герман встал со своего места, – дай мне какое-нибудь дело, чтобы было, чем заняться.

Второй мужчина поразмыслил над его словами, затем кивнул и тоже поднялся из кресла.

– Ступай за мной.

Две фигуры растворились во мраке полупустых комнат, не оставив после себя даже эха шагов.

Глава 9

– Настало время выйти из тени.

Кристина сидела в центре гостиной своего нового обиталища на огромном диване. На коленях тихо гудел ноутбук. Порывшись в его памяти, девушке без труда удалось найти те нити, которые раньше связывали ее с внешним миром из любой точки. Ярлычки Вконтакте и других сетей были возвращены на место.

Этому маленькому событию предшествовала огромная череда раздумий. Не случайно Кристина старалась, прячась на втором этаже родительского дома, оградиться от всего и вся. Она была свято уверена, что, ограждая себя, ограждает и своих близких от себя самой. Оборвав все контакты, запираясь в своей комнате, она не принесет в их жизнь смерть и страх, с которыми столкнулась сама. Девушка чувствовала, что она почти как прокаженная в этом странном новом теле, которое порой ей даже не подчинялось. И она не хотела распространять эту заразу. Никто не должен был видеть ее такой, не должен был узнать.

Еще одну причину нельзя было сбрасывать со счетов. Кристина боялась сказать правду. С самого первого момента, с самой первой ночи. Она не была откровенна со своей семьей и друзьям тоже не смогла бы рассказать начистоту о том, что с ней произошло на самом деле. Позднее появление Алекса убедило ее, что она все сделала правильно. Молчание было лучшей политикой. И она залегла на дно, чтобы хорошенько все обдумать, закрылась, как ракушка, храня глубоко внутри свою жемчужину-секрет. Никто на работе и в университете не знал точного адреса места, где она спряталась, даже Ника никогда не бывала здесь. Так что, пропав с радаров личных переписок, она все равно, что умерла.

Алекс больше не появлялся. Кристина надеялась, что он теперь далеко, как и его старший брат. Значило ли это, что Ника тоже в безопасности? Наверное, да.

От подруги все так же время от времени приходили сообщения. Иногда Кристина видела их первые слова, но полностью не открывала. Там было все одно и то же.

«Где ты? Куда ты пропала?»

Девушка с облегчением выдыхала, видя эти строчки. Они означали, что подруга волнуется за нее, но сама в порядке. Кристина отключала экран и убирала телефон подальше. Так прошел месяц до момента, когда она решилась переехать в их бывшую с Германом квартиру.

За это время девушка успела вникнуть в суть таинственного выражения, произнесенного Алексом в продуктовом магазине. «Quietam tempore» – сказал он. Запомнив, Кристина позднее ввела фразу в Гугл. Латынь, время молчания. Некий протокол секретности, принятый этими существами для ограждения их тайны от мира. О его условиях нетрудно было догадаться: неразглашение, молчание, сокрытие всего случившегося. О последующих за нарушением карах можно было только строить предположения, одно хуже другого, но не приходилось сомневаться, что нарушителя настигнет суровое наказание.

Теперь, когда Кристина приняла решение взять себя в руки и жить дальше, нужно было «воскреснуть» и в сети, подать хоть малейшие признаки жизни. На коленях лежал ноутбук. Огромная квартира безмолвствовала, словно зрительный зал театра, затаивший дыхание в начале нового действия. Она открыла свою страничку в соцсети, перешла в диалог с подругой и в ответ на миллион тревожных и гневных сообщений коротко написала: «Приезжай». Затем указала адрес.

Руки почему-то дрожали. Кристина увидела, что сообщение от нее отобразилось, как прочитанное, и шумно выдохнула.

«Ну вот, начало положено».

Затем раздался звонок мобильного. Конечно же, звонила Ника. Кристина сразу взяла трубку.

– Да. Да, это я.

На другом конце собеседник начал сыпать ожидаемыми вопросами. Девушка зажмурилась, будто ей в лицо пахнул сильный ветер, затем коротко сказала:

– Приезжай. Надо поговорить. Лично. Да, я жду тебя. Все, жду.

Закончив разговор, Кристина откинула смартфон на противоположный край дивана и обхватила себя руками, чтобы унять волнение. Затем, просидев в этой позе минуту-другую, поднялась и принялась за дело.

«Ничего, все будет нормально. В конце концов, это просто моя подруга, которая после долгой разлуки зайдет в гости. Как там встречают гостей? Господи, я совершенно одичала со всем этим!»

Чтобы занять время, Кристина взялась за пылесос и тряпки, помыла скопившуюся посуду, прибрала разбросанные вещи. Только спальня Германа так и осталась нетронутой. Проходя мимо закрытой двери по галерее второго этажа, новая хозяйка дома поймала себя на том, что ускоряет шаг. Тогда она заставила себя остановиться и распахнула дверь. Внутри все было, как всегда.

«Вот видишь? Никого. И вообще, меня не может преследовать призрак живого человека. Если так можно сказать о вампире. В любом случае, это всего лишь комната».

Нарочно оставив дверь открытой, Кристина направилась вниз, на кухню. В шкафчике еще осталось немного печенья. Девушка неспеша разложила его в вазочке и поставила на стол.

Звонок домофона застал ее врасплох, заставив слегка вздрогнуть. Консьерж по коммуникатору сообщил, что некто Вероника Штольц ожидает у дверей.

– Впустите, я жду ее.

Она повесила домофонную трубку на место и осталась стоять у двери. Поправила волосы, подтянула слегка сползшие домашние шорты, облизнула губы. Затем посмотрела в зеркало и сдвинула резинку шортов чуть вниз, чтобы они не выглядели такими задранными. Сцепила, но затем опять расцепила руки.

Наконец, на лестничной клетке послышались шагу, Кристина щелкнула замком и распахнула дверь. На пороге стояла высокая брюнетка с аккуратно выщипанными ухоженными бровями и проницательными глазами цвета крепкого кофе.

– Привет, ты быстро. У меня чисто, но если хочешь, я могу дать тебе тапочки.

– Тапочки?! – переспросила Ника, закрывая за собой тяжелую дверь. – Тебя не было слышно сколько? Полтора месяца?! Ты объявляешься, приглашаешь меня в квартиру своего, как я понимаю, бывшего парня и предлагаешь мне тапочки?! А больше у тебя для меня ничего нет?!

Кристина не сдержала улыбку, вызванную таким эмоциональным приветствием, и ответила:

– У меня еще есть чай. С курабье.

Секунду Ника смотрела на нее рассерженным взглядом, но потом неожиданно крепко обняла. Прижавшись друг к другу, лучшие подруги провели пару мгновений в тишине. Затем их объятия распались, и Ника сказала:

– Знаешь, я чего только не передумала за это время. Я звонила по больницам, даже в дурдом! Представляешь?!

– А туда-то зачем? – Кристина жестом пригласила подругу пройти на кухню.

– Ну, как же? В универе сказала, что ты не посещаешь занятия, игнорируешь сессию. На твоей работе, с которой тебя заочно уволили, тоже никто ничего не смог мне сообщить. Я знаю тебя не один год и сделала логичный вывод – что-то случилось. Телефон и адрес твоих родителей деканат мне даже со скандалом не выдал. Я обзвонила больницы, морги, потом решила, что ты могла… почувствовать себя неважно в душевном плане, и прозвонила психушки.

– Ничего себе! А ты серьезно подошла к вопросу, да? – неловко усмехнулась Кристина. – Кто бы мог подумать, что ты так озаботишься из-за меня…

Ника замерла на полшаге и пораженно ответила:

– Ну а как иначе?! Простите, на минуточку – человек просто пропадает! Кто-то же должен был забить тревогу?! – затем, помолчав, добавила: – К тому же твое расставание с Германом и все эти ужасы, мистификации, которые ты до этого выдумывала. Девушка с твоего дня Рождения, найденная мертвой… Все это даже у пробитого оптимиста способно было создать ощущение мрачного предчувствия. Я запаниковала!

Кристина молча заварила им чай и поставила кружки на стол. Помедлив, спросила:

– Как давно ты знаешь, что мы расстались с Германом?

– Да почти сразу узнала, как это произошло.

– От Алекса, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла Кристина, догадавшись.

– Да, от него. Я приходила сюда, ты знаешь? Искала тебя. Это было пару дней спустя. Когда ты уже не отвечала на звонки и прочее.

– И что же?

– Да ничего. Дверь мне открыл Герман. Мне показалось, что он был пьян, хотя точно не скажу. Но то, что он был жутко зол – однозначно. Сказал, что ты здесь больше не живешь. Съехала.

– И все? – поинтересовалась подруга. Она старалась выглядеть спокойной, но тело плохо ее слушалось. Спина была излишне прямой. Мышцы сами собой напряглись, образуя тугой корсет, словно готовый защищать от удара.

– Все.

Ника отпила чай и, не выдержав, спросила:

– Так что, в самом деле, у вас тут произошло?

Мысли Кристины лихорадочно метались где-то в глубине черепной коробки, не находя простого ответа на заданный вопрос. Надо всем этим, как неоновая вывеска, светилось красным «quietam tempore».

– Мы расстались, как ты и сказала. И это событие выбило меня из колеи. Но теперь я немного отошла и готова снова жить полной жизнью.

Кристина слабо улыбнулась, но почувствовала, что выглядит не воодушевленной, а жалкой, и потому просто поднесла к губам чашку и отпила чай.

Подруга все это время смотрела на нее, не отводя взгляда, скользила зрачками по лицу и плечам с какой-то птичьей пытливостью, и, наконец, изрекла:

– Я знаю тебя пусть не всю жизнь и даже не половину, но все же успела достаточно изучить. Ты никогда не пропадала на полтора месяца, никогда не скрывалась и не отмалчивалась. И ежу понятно, что произошло нечто необычное, раз уж ты, забыв обо всем, ушла в подполье. И я с места не сдвинусь, пока ты мне все не выложишь. Я слишком многое пережила и передумала, чтобы сейчас удовольствоваться твоими молчанками и отговорками.

В образовавшейся затем тишине слышалось только гудение машин за окном, прорывающееся сквозь равномерный шум улицы. Кристина размышляла. Она несколько раз пробовала раскрыть рот, но затем сбивалась и снова закрывала его. Наконец, девушка спросила:

– Если я скажу, что кто-то кому-то изменил, как было в прошлый раз, это не прокатит?

Тишина и испытующий взгляд.

– Ладно. Мы, действительно, расстались, и причина этого довольно оригинальна. Дело в том, что я была права. Все то время, что терзалась подозрениями и искала подвох, я была АБСОЛЮТНО ПРАВА. Герман вовсе не тот, за кого себя выдает.

Ника молчала и продолжала во все глаза смотреть на подругу.

– Да… – та собралась с силами и откашлялась. – Совсем не тот. Он не просто сын успешного бизнесмена и все такое.

Кристина смолкла на мгновение. Ее слушательница не выдержала:

– Ну же! Ты хочешь, чтобы мы обе здесь состарились?! Если он не тот, за кого себя выдает, то кто же он?

– Он… Ника, понимаешь, он… преступник, – сказав это, Кристина испытала огромное облегчение. Дальнейшие объяснения звучали уже намного увереннее: – Герман Мареш бандит. Все их легальные заработки, филиалы, компании, акции – это только ширма. Прикрытие для чего-то другого. Я видела… нечто ужасное.

– Что? Скажи мне. Для чего это прикрытие?

– Я не могу ответить. И тебе лучше не знать.

– Но мы сидим на кухне в его квартире…

– Да. Эту квартиру он оставил мне. Чтобы я молчала. Я не имею права рассказывать ничего о том, что мне стало известно. И это слишком ужасно, чтобы продолжать отношения с ним. Поэтому я сбежала и не показывалась. Я просто боялась, что мне может грозить опасность. Не подумай, за тебя я тоже переживала, но потом узнала, что Герман вместе с Алексом покинул страну. Мне осталась эта квартира. Я не могла сразу оправиться и осознать все случившееся, мне понадобилось время. Но теперь пришла немного в себя, снова съехала от родителей. Денег нет, поэтому пришлось воспользоваться этим жильем. Этим подарком. Думаю, только временно. Вообще я не готова была его принять. Ну, вот, кажется, и все. Вся моя история.

Кристина пристально всматривалась в лицо подруги, словно ожидая чего-то. Та молчала, будто громом пораженная.

– И ты была не далека от истины, когда звонила в дурдом. Я, действительно, чувствовала себя очень нехорошо. Мать собиралась сдать меня мозгоправу, я пила таблетки. И до сих пор пью. Мне значительно лучше, просто нужно закончить курс.

Помолчав с минуту, Ника с неподдельным волнением на лице спросила:

– А Алекс? Ты что-то видела, так? Он тоже там был?

«Ну конечно. Алекс! Я могла про него забыть в своем рассказе, но она-то не забудет».

– Нет. То, что случилось, произошло без него. Его там не было.

Подруга испытала явное облегчение, услышав, что младший из Марешей чист. И, раз уж речь зашла о втором брате, Кристина решила сразу узнать, как долго после ее исчезновения Ника держала с ним связь.

– Какая может быть связь, если они уехали меньше, чем через неделю?! У нас теперь отношения на расстоянии, если можно так сказать. И иногда мне кажется, что я вообще сама себя обманываю, и ничего между нами нет.

Услышав это, Кристина заметно встревожилась.

– Может, это и к лучшему? Не сердись, но Алекс неподходящая партия. Ты не замечала ничего необычного за ним?

– Нет, ничего, – без интереса ответила Ника. – Он просто самый лучший. Вот, наверное, единственная его странность.

– А вы общаетесь сейчас?

Подруга подумала немного, затем пожала плечами.

– Да нет особо. Разве пару сообщений можно так назвать? Все как-то затухло. А почему ты спрашиваешь?

– Просто. Все это очень нехорошая история, и я буду рада, если ты окажешься от нее подальше. И от самого Алекса тоже.

Ника опустила глаза, слегка поджала губы и сдержанно отозвалась:

– Прости, конечно, но это, наверное, мне решать.

– Да, конечно, но все же!

Гостья на это ничего не ответила и только отпила чая, который постепенно остывал.

– Давай договоримся, что если что-нибудь произойдет, что-нибудь необычное, ты сразу расскажешь мне, – предложила Кристина.

На удивление, подруга согласилась. Дальнейшая беседа явно не клеилась из-за повисшего напряжения, и Ника, чтобы как-то разрядить атмосферу, спросила об учебе и планах на завершающуюся сессию.

– Я восстановила конспекты, обзвонила педагогов. Выучить придется немерено всего, но я попытаюсь. Сдам как-нибудь.

– Сколько осталось времени?

– Совсем чуть-чуть. Следующая неделя и все. Если завалю, пойду осенью на пересдачу.

– Ты никогда не была на пересдачах, но знаешь, не переживай из-за этого. Нормальные люди тоже туда попадают, и никто не умирает, – подбодрила Ника.

Кристина только кивнула, думая совершенно о другом.

Подруга тем временем допила свой чай и почти сразу засобиралась домой. Она избегала смотреть Кристине в глаза и вообще выглядела слегка скованной. Направляясь в прихожую, непрерывно рассказывала о всякой ерунде, словно пытаясь заполнить своим голосом пустое пространство необжитой квартиры и оживить его. Кристина слушала ее в глубокой задумчивости, пока, наконец, не произнесла:

– Знаешь, может, это покажется странным, но все равно хочу попросить тебя кое о чем.

– Да? О чем? – лицо подруги настороженно заострилось.

– Ты не могла бы… короче… пусть наша встреча останется в тайне.

– Ты пугаешь меня, ты знаешь об этом?

– Нет, ты, пожалуйста, не подумай ничего такого! Просто… на всякий случай. Чтобы не было расспросов и лишних разговоров. Я же, – Кристина притворно улыбнулась и покрутила пальцем у виска, – была слегка не в себе, так странно исчезла, потом эти психоаналитики, таблетки… Вся эта история. Короче, только между нами. Не надо никому знать.

– Ладно, хорошо, – согласно кивнула та. – И Вере не говорить?

– Пока что и Вере. Никому. Совсем. Ни слова, – голос Кристины стал напряженным, она добавила. – Ты поняла меня?

– Да поняла я, поняла! Ладно, давай. До скорого! Будь на связи и больше не пропадай.

– Хорошо, – Кристина снова улыбнулась и, проводив подругу, закрыла за ней дверь.

Затем, пребывая в глубокой задумчивости, девушка подошла к окну кухни, где они только что пили чай и, отодвинув портьеру, взглянула на улицу. Стройная брюнетка покинула подъезд ее дома и перебегала дорогу по пешеходному переходу, спеша дальше по своим делам.

«Надеюсь, я все сделала правильно».