Текст книги "Тайна Третьих"

Глава 22

С деактивацией плесени, дела со здоровьем у нее пошли на лад. Да и недавняя встряска помогла выйти из этого отупляющего энергосберегающий режима, где дела и усталось, усталость и дела, заставляли позабыть, что есть еще огромная часть планеты, которую ей так хотелось ее посмотреть. У Jay будто открылось второе дыхание.

У Леонеля – техника их рабочей группы, оказалось полно знакомых авто-механиков, искушенных по теме продаж-покупок автомобилей, и он с удовольствием скатался с Jay по нескольким таким предложениям.

Выбрать, удалось, конечно не сразу, заодно познакомившись с феноменом не самого совестливого продавца. Не все конечно, но присутствие Леонеля явно играло важную роль, хотя и при нем некоторые смотрели прямо в глаза и пытались уверить «что тормоза совсем новые», а затем смущенно эти глаза прятали, когда Jay проводила пальцем по колодкам и ободу колеса. Но выбор наконец был сделан, и оказался просто прекрасным. За одним, во время этих вылазок Jay с удивлением узнала, что – простой, полноватый и очень веселый работяга Леонель, крутивший гайки весь день на пролет, после работы занимался… съемками в кино – просто так, для развлечения, почему нет. А его сын сейчас находился на какой-то сдельной на несколько месяцев работе в Антарктиде – тоже просто техником, и тоже по принципу – а почему нет: погуглил и поехал.

С вождением Jay освоилась быстро, да и Кевин радушно немного с ней поездил, пока она осваивалась. Нужно было лишь выучить правила дорожного движения, но те были более чем логичны, и свыкнуться с ними не составило никаких проблем. Зато теперь Jay могла быть гораздо независимей, и пространство вокруг нее адиабатически расширилось.

Ушла огромная проблема с добыванием еды. Правда принцип «одна поездка в неделю-две» все-таки сохранялся, и очень обидно было чего-нибудь забыть. Приходилось даже составлять списки, чего Jay терпеть не могла. Никогда раньше в таком режиме не жила, но когда до ближайшего магазина – 20—30 километров, и они еще и работают не каждый день, приходится подстраиваться по новый ритм.

Проще стало до куда-нибудь выбираться – хотя бы недалеко, просто погулять в одиночку. Долгое время она чувствовала, что ей будто бы чего-то не хватает во всех вылазках на природу, какой-то детали, только никак не могла уловить какой. Но недавно вдруг осознала: катастрофически не хватало запахов. Сухой местный климат вытренировал местную растительность ревностно оберегать свою влагу вместе со всеми запасенными веществами. Сведя по возможности к минимуму площадь поверхности листочков, ощетинившись острыми шипами, они ни молекулы не отдавали в окружающий воздух без боя. Природа была по-своему красива и радовала глаз, но совсем не пахла.

Иногда у себя в студии по вечерам, когда вокруг не было лишних звуков, она закрывала глаза и представляла вокруг себя свой родной лес, тот что был прямо напротив дома, за полем.

Бурые, почти серые у основания стволы деревьев с высотой плавно переходили в глубокий оранжевый, а к верхушкам рассыпались ветвями, покрытыми круглый год зелёными мягкими длинными иглами. Немного похожие на местные сосны, но совсем другие. Стояли они вроде и густо, но не на столько, чтобы насовсем перекрывать небо. Свет беспрепятственно проникал до земли, питая щедро растущую траву, заливающую весь «низовой этаж» этой картины равномерным, ювелирно подобранным под нее оттенком зеленого. Когда летнее солнце хорошенько нагревало хвойные иглы на высоких деревьях, воздух наполнялся головокружительными запахами, проникающими кажется в каждую альвеолку ваших лёгких и заряжая ее чем-то очень полезным и спокойным. Заставляла расслаблять напряжённые плечи (спорим, вы даже не замечали что они были напряжены?) и очень по-доброму улыбнуться.

А в дождь вода частенько скапливалась на хитрой микро-геометрии игл, и, когда такая капля набирала достаточную массу – обрушивалась вниз на листья мелких растений и лопушков, отчего те будто оживали, подрагивая резкими движениями. Иногда можно было подумать, что через них начинали сновать какие -то мелкие животные, хотя таких в тех лесах было немного. И снова воздух полнился запахами, но уже совсем другими – дождь выбивал с листьев и почвы запасенные ими излишки микроэлементов, которые подлетали высоко в воздух, смешиваясь в какую-то удивительно насыщенную композицию, обменивались ею друг с другом и каждым кто проходил мимо. В лесу шел разговор, аромат которого будто очень тонко, по молекулам, подобрал искусный парфюмер, знающий как угодить обонятельным рецепторам каждого ялмезца.

Это, кстати, считалось, весьма полезным для здоровья. Не зря всё что приятно на запах – чаще всего полезно. Но и без этого в этом всем было что-то невероятно нужное, нематериальное, прекрасное. И эта композиция так ярко хранилась у Jay, что наверное прописана была не только в нейронах, но глубоко в сердце.

Не раз Jay ловила себя на невероятном желании взять и оказаться там, у себя, пусть хоть на минутку. В такие моменты те ячейки памяти, что сидели в сердце, взволнованно вибрировали.

Не стояла на месте и культурная программа. Кевин то и дело вытаскивал её на какие-нибудь выставки картин и скульптур, и мог часами рассказывать пачки интересных фактов о самых разных деятелей искусств и их творений. Многие фамилии из них Jay, конечно, помнила – энциклопедия Д, что ей перепала по прилету, была что надо. Но количество интерпретаций этого арта, казалось, было необъятно. Она зазубрила наизусть must-know список культурного наследия Земли, которые дал ей Д, и постоянно пополняла эти знания, а потому беседовать на эту тему было одно удовольствие. Но поддерживать беседу могли далеко не все. Вот что было странно: имена каких-нибудь режиссеров, певцов, писателей и литературные произведения – известных на весь мир, могли совершенно быть затеряны в соседней стране. Так, к примеру, мало кто из французов знал итальянские фамилии Филлини, Челентано, не знали их известных сказок типа Чипполино, хотя Италия – вот она тут – совсем рядом. А многие итальянцы, в свою очередь, едва слышали фамилию Гёте. Про страны подальше знали и того меньше. Так странно – Ялмез про них знал, а соседи по планете – нет.

С учеными и историческими деятелями ситуация обстояла куда лучше, но тоже частенько ограничивалась узкой специализацией профессии. В прочем, в недостатке ценить красивое, элегантное (картину, математическую теорию – что угодно) их обвинить тоже было бы неправильно. Не зря же тут было довольно много известных на весь мир музеев.

Jay уже давно подметила, в тяге к эстетике, было зашито какое-то стремление к благородству. Тогда, когда эта тяга была не лицемерной показухой с целью выглядеть солидно, а искренним порывом. Умение созерцать, видеть красоту, замечать детали, анализировать будто подталкивали людей к каким-то правильным размышлениями и взвешенной оценке всего происходящего вокруг. В самом деле, среди людей увлеченно листающих страницы книги и восхищающимися картинами было куда меньше психопатов и вредителей.

И кому-то когда-то, похоже, удалось эту тягу к эстетике сделать для французов модной. Может, от части, потому что благородство считалось чертой королевской, а после своих революций, идея что все достойны вести образ жизни как при дворце засела в их головах прочно. Отсюда и популяризация моды, и отведение исключительной важности к качеству и (немаловажно) внешнему виду блюд на столе.

На деле, оно конечно, зачастую сводилось лишь к следованию каким-нибудь порядкам, считавшимися королевскими. Так, к примеру, из их рациона когда-то пропал полезный и богатый микроэлементами ржаной хлеб – просто потому, что белые багеты требовали пшеницу длительной и дорогой обработки, что делало их доступными только высшим сословиям. После революции было решено что «все должны жить как короли» и дружно перешли исключительно на багеты. Также в «немилость» впали части недорогого мяса, на вроде печени.

С ускоренно развивающимися наукой, технологиями и доступом к знаниям все больше людей начали ставить под сомнение резонность тех или иных традиций, но во многих они жили прочно. К примеру, Хелен рассказывала что ещё её бабушки и дедушки решительно отрицали ржаной хлеб, она сама к хлебу отношение изменила, но к мясным субпродукты – так и не смогла, хотя понимала что некоторые из них полезны. Привычка – сильная штука.

И если исторические привычки еще можно было объяснить, то некоторые ставшие популярными сейчас все также вызывали у Jay сомнения. Еще удивительнее, что даже те, кто прямо называл их «навязанными агрессивным маркетингом» – все равно продолжали их придерживаться, не смотря на существенный иногда вред здоровью.

Так, к примеру, Jay никак не могла объяснить страсть пить по утрам апельсиновый сок. Здесь это казалось чем-то «от хорошего этикета», его активно употребляли сами и предлагали гостям всех отелях. Сок, на утро, да еще и цитрусовый. Три беды в одном. Пищеварительная система у ялмезцев в принципе совпадала с земной, так что тут ей точно было чем аргументированно поспорить.

Во-первых сладкие плоды содержат большое количество фруктозы – простой углевод, молекула того же состава что и глюкоза, только другой геометрии (на Земле их называют изомерами). Вот только чтобы такую геометрию усвоить, организму приходится тратить гораздо больше энергии, чем для обработки глюкозы. И вещества для этой реакции, по большей части находятся только в печени, а не во всем пищеварительном тракте. Избыточное содержание фруктозы (а её концентрация в соке в разы больше, чем в исходном фрукте) истощает клетки крови, а в самой печени может провоцировать отложение липидов. Кроме того, продукты её расщепления блокируют выработку гормона лептина, регулирующего ощущение насыщения: человеку не поступает сигнал, что ему поступило достаточно еды и заставляет его съедать больше, чем нужно.

В обычных условиях, в комплекте с плодом, фруктоза не опасна: если вы съедаете фрукт целиком, со всей его мякотью, то содержащиеся в ней волокна задерживаются в желудке и постепенно разлагаются как нужно. А вот если заливаете голый сок – то его фруктоза прямиком пролетает в печень.

Во-вторых, заливать на пустой желудок цитрусовый напиток по утрам – прямое нападение на лишь пробуждающуюся слизистую желудка. Помимо всего прочего, для продажи соки нужно было длительно хранить, для чего их снабжали еще большим количеством сахара – для консервации, и сверху того насыпали различных химических добавок и красителей – в разной мере, в зависимости от совести производителя.

В общем, результат выходил мало полезным для питания, и нынешняя популярность его озадачивала. Да маркетинговый ход, каким-то непонятным образов твердо закрепившийся на рынке. Да, кто-то имел с этого финансовую прибыль. Но, только ли в прибыли было дело? Зачем подвергать свою популяцию явно невыигрышному питанию? Такие вопросы все чаще гуляли фоном в мыслях у Jay. Как-то это было неестественным для вида, вредить вот так своему же здоровью и эволюции.

Jay как-то пыталась убедить в этом Тима – здравомыслящего Тима! Но даже там её доводы остались не дальше порога.

– Нет, говорите что хотите, но от сока я отказываться не собираюсь. – На одной из шумных и очень теплых вечерних посиделок, которые частенько у него собирались, когда с дегустацией всех кухонь мира было покончено и пришло время песен под гитару. Тим притягивал интересных, открытых и душевных персонажей.

– Так ты просто виноградным заменяй, – пошутила Jay, махнув на полупустую бутылку вина на столе.

– Вот это можно, это же даже не напиток – часть истории!

В этом этого ценителя вин и истории было не переспорить. Помимо прочего Тим иногда принимал участие еще и в театрализованных исторических постановках, которые тут были, к слову, не редкостью на узких улочках прошедших через века старых частей городов. Французы любили и старались сохранить эти живые свидетели истории, и охотно эксплуатировали для проведения каких-нибудь веселых костюмированных мероприятий – на вроде вечеров, или даже дней ролевых игр, к которым шили костюмы и разыгрывали сюжет какого-нибудь романа тех эпох. Чаще всего такие праздники проводили в теплый летний период. В некоторых местах, бывало, вся старая часть города превращалась в единую интерактивную сцену. Получался такой спектакль полного погружения – увлекательное действие, а ещё прекрасный способ поделиться со своими детьми своей историей и её атмосферой, сделав подобную «лекцию» уж очень нескучной и запоминающейся.

Основную организацию таких мероприятий чаще всего брал на себя местный исторический клуб, а потом она как снежный ком обрастала остальными горожанами и туристами. «Клубный» формат вообще был очень силен во Франции. Они образовывали клубы (иногда это называлось ассоциации) – решительно по любому типу досуга или интересов. Иногда частично поддерживались государством финансово, иногда прикреплялись к каким-нибудь большим организациям. На одном только предприятии где работал Jay, была наверное больше двух десятков различных ассоциаций – лыжи, плавание, дайвинг, туризм, танцы, рукоделие и много чего еще.

Работало это просто прекрасно, если вам было интересно начать чем-нибудь заниматься, то это не означало моментальных денежных вложений, даже если это был какой-нибудь, к примеру, клуб легкомоторных самолетов. Вы платили разумный годовой взнос, и получали в распоряжение нужное снаряжение, инструкторов, и заодно были частью какого-то хорошего сообщества.

Как раз так Jay однажды попала в планерный клуб. Но это – отдельная большая история. Спрятанный от чужих глаз в горно-прибрежной зоне небольшой аэродром с прекрасным парком летательных аппаратов и замечательной, влюбленной в небо и самолеты компанией. Здесь был совершенно разноплановый народ, сильно разнящихся профессий и заработков, но одинаково страстно ценящий красоту и важность полёта. А еще обладающие странностью, которую Jay никак не могла объяснить: многие из них не обладали совершенно никакими знаниями аэродинамики, и даже базовым уровнем необходимой математики, но при этом непостижимо точно знали как и что сделать, чтобы пилотировать машину самым оптимальным образом, как-то тонко интуитивно чувствовали весь процесс. Высокой моралью и дисциплиной они тоже не отличались, но когда кто-то из них был в небе – превращался в самого педантичного и рассудительного пилота, а тот, кто его вёл с земли – в самого надежного диспетчера. И, конечно, в чистый восторг Jay приводили и сами планеры – удивительные машины для воздухоплавания без мотора, которые могли подниматься до высот в 4—5 тысяч километром и покрывать сотни километров дистанции при подходящих условиях, будучи при этом предельно простыми по конструкции – чистая механика и магия физики. На Ялмезе тоже увлекались атмосферными летательными аппаратами, правда их конструкции пошли несколько иным путем, да и там Jay как-то не приходилось с ними особенно иметь дела.

Ехать до аэродрома было больше сотни километров от её «деревушки», но оно того стоило. Кроме того, в том же направлении теперь жили Поль и Мэри, наконец нашедшие дом своей мечты, и это был замечательный повод повидаться, посетовать как грустно стало на работе без Лина, который закончил свой контракт и вернулся в Латвию.

Приятный бонус в виде хороших клубов по интересам был не единственной социальной приманкой для работы на реакторе. Были еще разнообразные программы для семейных, лагеря для детей, неплохая зарплата и много еще чего. Неплохо, но в некоторых случаях провоцировало довольно неприятный побочный эффект в виде борьбы за место не самыми красивыми способами. Попирание нравственности большинством не приветствовалось, но на расцвет иерархии мнение этого большинства никак не влияло. Бороться с этим были призваны, вроде как, профсоюзы – еще один тип сообщества, который по популярности, пожалуй, мог соперничать с клубами – вот только чьи права он на самом деле отстаивал иногда так и оставалось загадкой.

Всей лабой численников они переживали за Поля, его контракт истекал уже через два дня, а ему все ещё не сообщили будут ли его продлевать. Нетрудно представить в каком состоянии он пребывал. Помимо прочего его буквально завалили работой, что все в лабе поначалу расценили как хороший знак: специалист нужный, полезный, планируют работать с ним дальше. Но оказалось это лишь хитрым способом выжать из человека столько сколько можно, контракт так и не продлили. В прочем после всей этой истории он и сам больше там не горел желанием оставаться.

Сложно было угадать, чем руководствовались чины повыше. С каких-то задач постоянно горели сроки и всех держали в напряжении, другие – будто жили в другой вселенной, не очень беспокоясь на годы вперед. Как, к примеру, было с давно остановленным реактором Рапсоди – одним из первых здесь тестовых реакторов «на быстрых» нейтронах, стоявший сейчас плотно забитый затвердевшим натрием от первого контура, который когда-то циркулировал как теплоноситель. Демонтаж был процессом не быстрым: так как опыта по разбору подобных штук у человечества пока было ещё меньше, чем по их эксплуатации. Под этой причиной делали все очень осторожно, попутно превращая все что ранее служило для коммерческих целей – в научную экспериментальную лабораторию. И демонтаж этот длился… уже почти сорок лет)

Глава 23

Непонятными выглядели иногда и выставляемые их группе задачи на решение. К тому, что многие шаги были совершенно нерациональны, Jay уже привыкла, и не старалась продвигать свои предложения. Но конфигурации, которые Аллу приносил на расчет Jay, становились всё более и более странными. К вопросам защиты реактора от пробоев, основной темой их проекта, они относились мало, да и на компонующие реакторной части совсем не походили. А при аккуратных попытках задавать уточняющие в эту сторону вопросы Аллу становился резким, кидал обрывистые фразы и ретировался.

– Выглядит, мягко говоря, неестественно, – резюмировал Жув из лаборатории численников, при котором Аллу уже не первый раз так резко убегал.

Обращали внимание уже и другие из численников.

– Честно говоря, больше похоже на обсчет втихаря чьих-то чужих задач на дорогом компьютерном софте, который свободно используется тут, на предприятии. – понизив голос предположил Оливье.

– Слушай, Jay, ты обсуждала это со своей лабой, c шефом?

– Да как-то… неудобно это.

– Кривоватая ситуация, – закивал Ренар, и добавил, уже немного посмеиваясь. – Еще и этот его мАрронизм с пиджаком.

Вся группа хохотнула, правда немного сдержанно.

А через несколько дней прилетала новая неожиданность. У себя в почтовом ящике Jay обнаружила бумагу от управляющего их «деревушкой» с вопросом предложить ему предпочитаемую ею дату и временя встречи по выезду из студии, намеченные через месяц. «Какой ещё выезд?» Никуда переезжать она не собиралась, да и Д ни о каком таком условии не говорил. В этом недоумении её нашел Кевин, и предложил тут же вместе (для солидности) сходить с этим вопросом к управляющему, заверяя её что тут скорее всего какая-то ошибка. У управляющего, однако, по документам выяснилось, что аренда у Jay была подписана лишь на первые несколько месяцев, потому он ей, как полагается и прислал это уведомление, заранее. Вот только Jay была на 200% уверена, что ни о какой конечной дате аренды речи не было. Хуже было то, что и продлить её оказывалось невозможным, потому что студия уже была забронирована кем-то дальше, как и все остальные на ближайший месяц.

– А заполнял документы с тобой этот ваш странный типок в пиджаке из лаборатории? – спросил Кевин, как только они вышли от управляющего.

– Ну да, как и все остальные, там в первый день было наверное миллион разнообразных бумаг на подпись. Аллу мне помогал, переводил вкратце, и говорил где подписать.

– По-видимому, эту деталь контракта он как-то упустил.

– Там столько всего было, и так мало времени!

– Или ему важно было все это сделать быстро, а как – уже неважно. Он у вас тот еще, видел я его.

– Да ладно, ничего плохого он вроде не делает.

– Давай-ка посмотрим на все стальные бумаги, что ты тогда подписала, – с решительностью предложил Кевин.

Они вернулись в студию, где Кев скрупулёзно перелистывал каждую страницу бумаг.

– Так, не удивляюсь: у тебя «согласие» на дополнительную мед. страховку, которую втюхивают каждому новому работнику. В принципе, она хорошая, правда покрывает многим больше чем всё что может понадобиться и стоит кучу денег. Доп иметь хорошо, но есть куча других вариантов. Понятное дело объяснять тебе все это ему было лень.

– Надо бы разобраться,.. правда сначала надо разобраться с жильем.

– И еще банковские – о-ля-ля: ты в курсе что ты каждый месяц платишь банку за кучу ненужных услуг?

Честно говоря, за тем, что там что-то списывается Jay не особенно следила. Каждый месяц им присылали выписку, где детально были перечислены все списания, сколько процентов ушло на какие налоги и все такое. На жизнь ей хватало, да и столько всего нового было каждый день, что, честно говоря, последнее чем хотелось заниматься Jay– это проверка мелочей по списаниям. (Кроме того, Jay на столько привыкла что в этой системе намеренных ошибок почти не бывает… на Ялмезе)

– И страховку от этого банка на жилье, и страховку от другой организации на то же самое, и страховку счета, и страховку страховки счета…

– Да уж…

– И еще взносы в секцию яхтинга, в которую он входит, вот крыс! – воскликнул он.

Jay вспомнилась та, одна из первых ассоциаций когда она только познакомилась с Аллу – эти вечно заломленные в кистях руки, острый нос, резкие дерганые движения. Этой ассоциацией Jay никогда ни с кем не делилась. Вот так Кев.

– Интересная у тебя ассоциация, мне, честно говоря, тоже она на ум приходит.

– Ойх, Jay, она тут всем приходит! – расслабленно махнул рукой Кевин, – Мне рассказывал Жув про его делишки со странными задачками.

«Ну еще бы, в этом мини государстве-на реакторе, слухи распространялись быстрее звука»

Подлянка от Аллу была довольно неприятной, и в купе с неожиданной добавочной задачей срочного поиска жилья подстрекала всё нарастающее беспокойство. Кроме того, Jay абсолютно не представляла, как здесь устроен процесс поиска жилья: до приезда всё это устраивал Д и в детали она не лезла. Мало того, вопрос жилья у нее и на Ялмезе никогда не стоял, вопросы о доступности предметов первой необходимости – жилья, еды решались в конвейерном порядке уже многие десятки лет и никогда не становились поводом для беспокойства. Так что перспектива оказаться на чужой планете без крыши над головой, без преувеличения, вгоняла её в шок. К тому же – как теперь её найдет Д?! Вот эта, последняя мысль заставляла голову идти кругом, и взять себя в руки, убедив что Д наверняка «за ней присматривает» было непросто.

Масла в огонь прибавила реакция её коллег, совсем не та, что она ожидала: за утренним кофе она поделилась с ними своей новоприбывшей загвоздкой с жильем, каждый ей сочувственно покивал, кто-то сказал «эх да… теперь придется искать новое», и …никто не предложил ни совета, ни помощи! Включая Орильена, вроде как совсем недавно так мило с ней общавшимся. Вот дела, они стольким тут друг с другом делились, всеми своими новостями и проблемами. И только сейчас Jay обратила внимание, что о помощи друг другу тут особенно речей не ходило. «Вот я и наивная тетеря, пока с тобой лично чего не учудится, и не заметишь происходящего вокруг!»

Впрочем, конечно такими были не все. Кев вот сразу объявил что если что, у него есть в чулане гостевой матрас и на без проблем может у него остановится если нужно. Вещей у Jay, конечно, было немного, но студия у Кева была точно такой же как у нее, и разместить там двоих было бы совсем не просто. За этой нервотрепкой она как-то совсем забыла про Тима, который нашел её в несколько дурацком виде в столовой.

– Ты будто не здесь мыслями. Всё в порядке?

– Даа, с жильем засада.– и Jay вкратце рассказала ему эту историю.

– Хах, бумаги с тобой Аллу подписывал? – спросил он на половине её рассказа.

– Ну да…

– Ну не удивил, аррррхх, я должен был с тобой их перепроверить, ясно ведь же что он мог налажать. Ну слушай не беда!

Тим подробно объяснил ей какие сайты тут принято использовать для поиска жилья, как всё обычно происходить и чего надо остерегаться.

– Спасиб Тим.

– А вообще у нас комната уже месяц пустует – Как Эмиль съехал, так что можешь просто к нам. – улыбался Тим.

– Ох Тим! – на душе у Jay сразу как-то полегчало.

Тим как-то всегда умудрялся находить простые и совершенно нужные «здесь и сейчас» решения. (И, к слову, делал это вовсе не ради каких-то своих целей, как Орильен). Как же она сразу ему про это не рассказала! Надо было только решить как бы об этом сообщить Д.

За всеми этими хлопотами и подготовкой к переезду, особенно стали не кстати отнимавшие огромное количество времени внеурочные задачки от Аллу, которые он таскал под чью-то указку. Тихие дискуссии про ма́рронов обретали все большую материальность. И ладно бы, если б Jay просто несознательно помогала ему выслужиться и пробиться в ряды мАрронов. А вдруг это какое-то оружие или что-то такое? Вот в этом участвовать, даже несознательно она была не согласна.

На следующий день Jay набралась решимости, поводов деликатничать после выяснившихся подлянок с подписями было все меньше. По этому в очередной вечерний «заброс» непонятной моделью она рискнула быть уже прямее:

– Аллу, ты мог бы сказать, что это за составляющая? Мне нужна ей связь с остальными для корректной оценки нагнетаемых давлений.

– Деталь в реакторе, что еще, – уклончиво протараторил Аллу.

– Но какова её функция?

– Что у тебя за множество вопросов? Реактор – дело безопасности, иностранцам не всё положено знать. – Затем он неприятно осклабился и вперился в нее взглядом:

– Вдруг он, этот иностранец, какой-нибудь шпион с Ялмеза, направленный похищать наши технологии?

В его глаза заиграл неприятный огонек, который накладывался на отблески отражения экрана в очках на его остром носу и вместе с белозубой напряженной улыбкой узкого рта выглядел совершенно недвусмысленный намёк.

– А вот если ты не с Ялмеза, то интересоваться тебе таким вовсе и не должно приходить в голову.

На этом он развернулся на пятках своих начищенных туфель и уже гордой походкой вышел из офиса на вечерний автобус. Через полчаса к Jay заглянул Жан – шеф всей их лаборатории в неизменном элегантном шарфике через плечо.

– Ты опять до ночи сидишь? – сочувственно произнес он, и заботливо сунул печененьку оставшуюся в холле с кофейной паузы. – Надо мне пожурить Аллу, чего он так тебя грузит.

И тут Jay, не особенно задумываясь вдруг выпалила:

– Честно говоря, меня немного ставит в тупик некоторые задачки.

Жан неохотно приостановился, на полпути к двери.

– Что такое?

– Нуу он приносит на обсчет странную геометрию, не поясняя её назначении.

Жан как-то моментально подобрался, и пару секунд поколебавшись сказал:

– Ну это в его компетенции, мое дело – контролировать чтобы весь процесс шел, и то, что в рамках проекта – вы делаете в срок. Остальное меня не касается.

– Мне приходится сидеть с этими задачками по многу часов после основного времени.

– Зато у тебя будут дополнительные выходные или конвертация их в оплату, – уже бодрее произнес он, – вот за это не волнуйся, я четко слежу и знаю что ты перерабатываешь. Главное, никаких email-ов мне не присылай на этот счет. То, что мы тут это обговорили в полне достаточно! – последнюю фразу он кинул уже почти из коридора, оставим Jay в весьма странных ощущениях. Жан явно уходил от ответа.

– Звучит как прямая угроза, – охал Поль, когда Jay поведала им это, когда они сидели на пока еще необустроенной веранде их нового дома.

– Неплохо устроился этот Аллу, – согласилась Мэри, – Пока делаешь за него это странную сверхурочную работу – ему в плюс, кому бы он это ни таскал, а если будешь задавать вопросы – объявит ялмезцем и опять же выслужиться перед ними.

– И не только он неплохо устроился, – добавил Поль.

– Ты про Жана? Не очень понимаю его реакцию, и зачем он с таким нажимом говорил про email.

– Тут всё как ясный день понятно! – всплеснула руками Мэри.

– Не хочет брать на себя ответственность, – пояснил Поль, – Если он будет в курсе о делишках Аллу, то станет вовлеченным в вероятно не самое законное дело. Email был бы явным тому подтверждением, а пока это разговор, которого никто не слышал – ничего не было.

– И то, что возможно происходит что-то весьма вредное – ему всё равно?

– У него неплохой пост и неплохая зарплата. Ему очень некстати быть неудобным в своей иерархической позиции.

Домой Jay вернулась под вечер в смешанных чувствах. Что-то происходило, и нужно было как-то реагировать. Неожиданно зазвонил телефон, из которого раздался знакомый, голос Д.

– Д! Как ты вовремя!

– Привет, времени не так много, давай сразу по делу. Наша разведка доложила что положение у тебя становится сложнее.

– Этот Аллу..

– Знаю.

– Что это было? Намек? Дурацкое совпадение?

– Может и совпадение, может блефует. Вряд ли ты чем-то себя выдала.

– Да, думаю, объективно – у него нет никаких оснований для подобных подозрений.

– Ну, хах, тут многого и не надо. Это то, что мы уже с тобой обсуждали: чтобы составить о ком-то мнение, многим совершенно не требуются проверенные аргументы. Большинство хомосапиенсов хлебом не корми дай мнение о других представить, точнее построить на какой-нибудь понравившейся им одной детали, зачастую на простой детали. И даже если есть десяток ей противоречащих – их отметают почти на подсознательном уровне: никому не хочется вносить коррективы в свою новую стройную модель.

Jay совершенно не хотелось соглашаться с такой невысокой оценкой всех хомо сапиенсов сразу, но того, что она повидала, хватало для подтверждения слов Д.

– И эта деталь может быть совершенно дурацкой. Мне вот всё время кажется что с балкона какой-нибудь улочки их средневековых городков сверху кто-нибудь выльет вчерашний суп.. – иронично ответила она.

Д хохотнул:

– Подобные детали могут быть лишь миллионной долей всего, чем можно характеризовать объект. Но будучи яркой (и главное дурацкой) такая деталь прочно заседает в голове и кажется что представляет собой существенный объем информации (этакий мнимый объем, если бы информацию в голове можно было бы представить в рамках комплексных чисел, с реальной и мнимой частью). И вы невольно мы строим суждение об объекте, опираясь на эту травинку как на прочный ствол. Сверяться с действительностью – энергетически затратный шаг в плане когнитивных усилий.