Текст книги "Morituri. Идущие на смерть"

Глава пятнадцатая. Линия жизни

Сефер пришел в себя от вибрирующей тревоги, она раскачивала комнату мальчика. Мальчик сидел на кровати, вцепившись в подушку, а за окном по воздуху расхаживали охранники с песьими головами. Вернее один расхаживал, а другой стоял неподвижно.

– Кто это? – мальчик одними глазами показал в сторону охранников, стараясь не шевелиться, чтобы не привлекать их внимания.

– Это цепные псы департамента смерти, Анубис и Шолотль. Один – мой земляк, египтянин, другой ацтек.

– Выглядят как близнецы.

– Они с разных концов света, даже не однофамильцы. Если присмотреться, они абсолютно разные. Шолотль расхаживает, ацтеки очень темпераментные, Анубис стоит, мы, египтяне, очень выдержанные, хотя тоже темпераментные.

– Шолотль похоже на аксолотль.

– Смотри, какой ты смышленый, это он и есть, аксолотль. Вернее, он был им какое-то время. Когда у него на родине хотели зажечь пятое солнце, его решили принести в жертву этому солнцу. У ацтеков вообще близнецы считаются кошмаром и проклятием, задвоением матрицы, словно заиканием. А у Шолотля был брат-близнец. Одного следовало убить. Выбрали его, но он превратился в аксолотля и его не смогли поймать. Потом, правда, он вернул себе песью голову. У всех свои представления о прекрасном.

Мальчик подошел к окну. Ни Анубис, ни Шолотль на него не обратили внимания.

– Они меня не видят?

– Они видят только своих. Они по земле не ходят.

– Странно, из разных концов света, а такие похожие.

– Ну тут обычное дело. Когда много времени проводишь вместе, легко начать зеркалиться. И потом люди слишком большую роль придают уникальности. Вокруг полно подобий, отражений и похожестей. И в этом нет ничего страшного. Наоборот. Удобно.

– А им обязательно именно тут зеркалиться?

– Они меня ищут. А я тут. Но тебе это не опасно. Раз уж ты в люке выжил, значит твой час еще не настал.

– Ты должен был оставить меня в люке?

– Да.

– А разве им меня не надо забрать?

– Думаю, раз ты еще здесь, твою линию жизни уже пересмотрели.

– Получается, ты ее изменил? Значит ты можешь менять ход событий?

– Получается, могу. Но у меня не всегда хорошо получается. Я б даже сказал, у меня все получается не хорошо.

– Ты неудачный Ангел?

Сефер испуганно замахал руками на мальчика.

– Ты что, какой я Ангел?

– Хранитель. Ты же меня от Смерти спас сегодня!

– Сегодня я тебя спас от какой-то дурацкой Смерти, а в прошлый раз я был твоей Смертью и забрал тебя. А спасли тебя эти песьи головы, потому, что не пропустили в вечность и вернули обратно.

– Меня вернула обратно женщина в белом халате, не они. Они на меня рыкнули, я от страха чуть не умер.

– Ты тогда от меда уже умер. Так что роль страха сильно преувеличена. А какая она была, эта твоя спасительница?

– С глазами, как у тебя – пронзительными буравчиками. Она ими прямо как будто мне в мозг залезла. Я глаза открыл, а она надо мной склонилась и глазами в мозгу ковыряется.

– Это она стереть, наверное, нашу встречу пыталась.

– Наверное. Она еще все время произносила непонятное слово. Сефер, говорила, сефер. Я потом гуглил, нашел только, что по-турецки это означает путешествие. Звала, наверное, в путешествие по жизни вернуться.

– Сефер – это мое имя.

– О, правда? Очень приятно. А я Марк. А почему близнецы – это кошмар?

– Не знаю, почему так считают ацтеки, но у меня есть брат-близнец. И это кошмар. Он всегда все мне портит.

Сефер разволновался из-за присутствия медсестры в истории с медом и стал расхаживать по комнате туда-сюда. Охранники с песьими головами словно встроились в его ритм и начали шевелиться за окном в ритме Сефера.

– Как будто они не хотят тебя поймать. Как будто они тебя охраняют, – прошептал Марк.

Сефер встал, как вкопанный. Как же это он сразу не догадался? Хотели бы поймать – давно бы уже выцарапали из яйца. Но они почему-то в комнату не входят. Не могут или не должны? Он метнулся по квартире в другую комнату. Перед окном туда и обратно ходил взад-вперед Шолотль, а Анубис стоял. Марк был прав. Сефер вернулся в комнату. И в этот момент перед ним возник карликовый распорядитель. Неожиданно, как вспышка. Он завис над Сефером и произнес предписание глашатайским трубным голосом:

– Сеферу, исполняющему обязанности Смерти в трехлунный срок явиться в департамент смерти либо с похищенным ребенком, либо без оного, для процедуры перехода и очеловечивания. По обвинению в несоответствии занимаемой должности и внесении хаоса в общий и непререкаемый миропорядок.

После официального заявления распорядитель опустился на одну линию с лицом Сефера и произнес уже в обычном режиме:

– Верни ты им мальца, что тебе стоит! Если он чем-то значим для тебя, лучше упроси его себе в помощники. Он все равно довольно скоро придет в департамент, человек же, чего там его жизни – не больше 70 лет, а у тебя проблемы будут неразрешимые!

Распорядитель бесцеремонно рассматривал Марка.

– Пойдешь с ним к нам? – распорядитель кивнул на Сефера.

Марк вжался в стену. Сефер встал стеной между Марком и распорядителем.

– Никуда он не пойдет, отстань от него.

– Глупость какая-то! Погибать из-за личинки человека! У него мозгов, как у курицы, и жизни меньше, чем у галапагосской черепахи. Он дальше своего носа не видит и не может ничего.

– Он, между прочим, тебя видит. И меня. И Анубиса с Шолотлем.

– А почему вы такого размера? – Марк бережно взял распорядителя двумя пальчиками. Но его пальцы схватили пустоту.

– Ты что себе позволяешь! Нельзя трогать бесплотных. И вообще, размер не имеет значения, – распорядитель юркнул в сторону и под потолок. – С чего это он нас видит?

– Природой заложено, – пошутил Сефер.

– Ладно, мое дело предупредить тебя, а ты уж дальше сам решай. Можно, кстати, твоего братца позвать, он его с подвыподвертом приведет, и себя повеселит, и нас всех, и мальца не расстроит, а тебе зачтется.

– Только его тут не хватало! – помрачнел Сефер.

Распорядитель протянул ладонь вперед, и раскрыв ее, распылил над Сефером морты.

– Ты, я вижу, ослаб головой, тебе нужно подпитаться. Ты успокойся, подумай, прикинь, что и как, но сдаваться все равно придется. Надо какой-то способ придумать нормальный, а не вот это вот: всё, как у людей, жизнь, ребенок. Кстати, у тебя ж было предписание налицо, где оно сейчас?

Сефер сжался, но от мортов увернулся, опасаясь, что морты взрастят в нем смертную силу и он станет сговорчивей. И еще того и гляди, отдаст Марка распорядителю.

– Предписание мне сняли.

– Ну не хочешь, как хочешь. Мальчики за тобой присмотрят, чтобы ты глупостей не натворил.

– Но три луны-то у меня есть?

– Да. И это всё, что у тебя есть, как я погляжу, кроме свободы воли, разумеется, и кучи странных фантазий. – грустно сказал распорядитель и растворился.

Вместе с ним растворилось и напряжение, наполняющее комнату до краев.

Сефер осел кучей талого снега в углу комнаты. Было совершенно непонятно, что делать дальше. Марк тихонько подполз к нему и стал поглаживать по руке. По телу Сефера побежали мурашки, они чем-то были похожи на мысли, только не конкретные, а какие-то общие, положительные и приятные. Сефер подумал, а вдруг это удовольствие, о котором так много талдычат люди. Мурашки были успокаивающими. И хотелось, чтобы они не заканчивались. И еще, может это, конечно, были фантазии, о которых говорил распорядитель, но ему показалось, что мурашки придают силы.

– Интересно, почему ты меня видишь, ведь тогда, в первый раз, ты видел меня до того, как попробовал мед! До того, как ты умер.

– Я сначала увидел не тебя, а то, что происходило в банке с медом – какие-то сфинксы, песок, раздвоение, а затем за банкой появился ты. И ты был как маленький ребенок. У тебя было детское лицо. Ты был как обычный человек, вот я тебя и увидел. Я сначала подумал, что у солнечного луча есть лицо.

– Хм, ты думаешь, я тогда очеловечился?

– Выглядел ты точно, как человек, а уж как называлось твое состояние, понятия не имею.

– А где был твой Ангел в тот момент?

– А разве не ты?

– Я твоя Смерть! Я НЕ Ангел. И странно, что я не вижу вокруг тебя никаких Ангелов. А такого быть не может. Ты же явно под защитой. Ты вон два раза вернулся откуда никто не возвращается.

Сефер взял руку Марка, чтобы рассмотреть линию жизни. Линий было несколько, но все прерывистые, как пунктирные, хотя плотные и четкие. Сефер аж отшатнулся

– Да у тебя тут 4 линии жизни! И 4 Смерти. Не знаю, чего они к тебе прицепились. Видимо, тот придурок из люка во все инстанции пожаловался. 2 у тебя уже были, 2 еще будут. Вот это номер!

Сеферу вдруг очень захотелось, чтобы здесь и сейчас появилась Гефьон, спела ему своим тонким голосом что-то успокаивающее и чтобы все, что произошло за последнее время, сделалось сном и растаяло, а что не растаяло, обрело ясность и вернуло покой и стабильность. И еще чтобы она объяснила ему, что делать с детьми. Вдруг, например, у всех детей много жизней?

И тут посреди комнаты появилась Гефьон. И она напевала что-то прекрасное. Сефер вскочил.

– Как ты тут?

– Ты очень громко думаешь! Позвал же меня?

– Перестань, я серьезно.

– И я серьезно. Ты в беде, я твоя союзница, я пришла помочь. Мы все еще связаны, помнишь?

Она начала петь громче и протянула руки к Марку. Марк встал и сделал несколько шагов в ее сторону.

– Они прислали за ним? Зачем ты врешь про помощь?

– Я не вру, я помогаю тебе сделать то, что ты сам не можешь. Мы с Дуаджем считаем, что для тебя выбрано слишком суровое наказание. Они считают, что у тебя есть план, а мы уверены, что ты просто не ведаешь, что творишь. И вот, я принесла тебе мортов, чтобы ты окреп и одумался.

Сефер отшатнулся от нее, схватил Марка за руку и спрятал у себя за спиной.

– Вы с Дуаджем считаете? Ты смеешь явиться ко мне и сообщить про вас с Дуаджем? И называешь это помощью?

– Я просто хочу, чтобы ты вернулся, вернул ребенка и чтобы все было, как раньше.

– Раньше ты не считала с Дуаджем. Он подставил меня, сдал, занял мое место, завладел тобой и твоими мыслями, и ты хочешь, чтобы я вернулся? А куда мне возвращаться?

– Он говорит, что вообще-то, яйцо ваше общее. Но сейчас это неважно. Вместе мы что-нибудь придумаем.

– Ты хочешь, чтобы все как раньше? Да это же его слова, не твои! Уходи!

Вдруг Марк нырнул к Сеферу под ноги.

– Смотри, что я вспомнил, – прошептал Марк, присел и Сефер оказался у него на плечах. Гефьон растерянно остановилась и стала озираться по комнате, словно она перестала видеть Сефера.

– Где ты? Что за дурацкие шуточки?

– Когда ты у меня на спине, тебя никто из твоих не видит.

– Офигеть! – ухнул Сефер, схватил Марка подмышки, поднял над полом и вылетел в окно. Ни Анубис, ни Шолотль даже не обернулись в их сторону.

– Офигеть! – сказал Марк, разглядывая свой двор с высоты своего окна. – Ты же меня не отпустишь никуда? – Марк размахивал руками, как будто он был птицей.

– Конечно, нет, просто полетаем!

Снизу раздался дикий визг – какая-то женщина указывала на них пальцем:

– Летающий ребенок!

– Пожалуй, нам лучше вернуться, твои-то тебя видят.

Женщина внизу грохнулась в обморок, вокруг нее стали собираться люди, и им спешно пришлось влететь обратно в комнату. Сефер спрыгнул с плеч Марка. Гефьон от неожиданности аж попятилась.

– Уходи, – сказал он Гефьон еще раз. – мне не нужна ни помощь, ни морты. Тебя и Дуаджа я хочу стереть из своей памяти. Мальчик будет жить. Мое решение. Беги, докладывай о моем решении в департамент, получишь морты по утере кормильца.

– Ну что ж! Значит ты тоже будешь жить. И хорошо бы, чтобы человеком, а не упрямым ослом. Мало ли, как Летум может распорядиться! И да, нельзя так легкомысленно обращаться со своей памятью. Это все-таки, опыт и сила. Морты все равно оставлю. Когда в ум придешь, подпитаешься.

Гефьон высыпала морты на плюшевого мишку и рассерженно удалилась.

– За мной опять придут? – поинтересовался Марк, лопая морты пальцем.

– Когда-нибудь – обязательно. Но сейчас им нужно чтобы именно я тебя привел.

– Ты станешь человеком? – спросил Марк.

– Если не сделают ослом, – натужно улыбнулся Сефер.

– Люблю животных, – поддержал его Марк.

– Я, кажется, тоже, – сказал Сефер и вцепился в плюшевого мишку.

Глава шеснадцатая. Все тайное становится явным

Над городом зажглись три луны. Красная, желтая и белая. Это было завораживающе. Почти как горизонтальный светофор, только не мигали. Жаль, что никто в жизни их не видел. А ведь на них можно смотреть вечно, подумал Сефер и что-то внутри него сжалось и загрустило. Только коты на крышах словно взбесились и стали в три раза активней. А еще Сефер подумал, что конечность периода увеличивает все ощущения в 10 раз. Видал он и 10 лун одновременно. Да, любовался, но так, чтобы щемящий восторг испытывать или еще чего, такого не было. Когда ты вечный, ты ни на чем не фокусируешься в полной мере.

– Это твой обратный отсчет? – спросил Марк.

– Да. Красиво?

– Луна пропадает за 14 дней, три пропадут за 42 дня. Это больше месяца! Смотри, получается логично: три луны больше месяца. Когда все три пропадут, ты исчезнешь вместе с ними?

– Я исчезну вместе с ними, но у этих лун своя хронология. Не связанная с лунным циклом и днями.

– То, что их три, это же знак?

– Знак чего?

– Знак Смерти. Смерть тоже может умереть?

Морты подпитали Сефера и он смог включить мысли. Возвращаться некуда, это очевидно. Медсестру он подставил, Дуадж знает все и теперь они официальные враги, Гефьон – шпион. Нужно как-то пристраиваться здесь. Кошмар, конечно, но нужно вообще разобраться, что значит – быть человеком. Все эти непонятные любови, боли, эмоции, руку не потеряешь, верней, если потеряешь – уже все, обратно не приставишь. И ничего не можешь решить, ни на что не влияешь. И в окно не выйдешь, на облаке не покачаешься. Зато потом, говорят, потом можно и в свет попасть, можно с Ангелами знаться, не просто на задании парой слов перекинуться. Столько всего нового нужно откуда-то выяснить!

– Расскажи мне про свою жизнь, – попросил Марк и протянул Сеферу мишку.

– Я ничего не знаю про жизнь, я Смерть, – сказал Сефер и вытряс из мишки последние оставшиеся морты. – И это я хотел тебя попросить об этом. Расскажи мне про свою жизнь. Мне же нужно как-то приготовиться, привыкнуть к жизни.

– А ты разве не живешь? – удивился Марк.

– Нет, я существую. Жизнь конечна, а Смерть бесконечна. И я – Смерть.

– Раз ты Смерть, значит ты убиваешь людей?

– Что ты! Смерть никого не убивает! Смерть забирает и уводит.

– А когда ты был маленьким, ты тоже занимался такой доставкой?

– Когда я был маленьким… – задумчиво протянул Сефер. – я не знаю, что было, когда я был маленьким. Но у меня есть кое-что, откуда можно узнать о моем прошлом. Хочешь, вместе узнаем?

Сефер устроил из комнаты Марка кинотеатр, выключил свет и включил запись.

– Сейчас узнаем, какой я был маленьким, устраивайся поудобнее. Надеюсь, мы найдем там ответы на твой и на мои вопросы. И еще, надеюсь, там не будет контента 18+.

Ра плыл медленно и расслабленно. Он освещал землю и люди радовались. А Ра радовался их поклонению. Его нагнал легкий ветерок.

– Слышал, у тебя снова дети, – прошептал ветерок.

Ра изумленно нахмурился, тень легла на землю.

– Ну тот двухголовый львенок, его назвали Акером. Скажи, что за страсть играть с головами?

Ра нахмурился сильней. Он не помнил, чтобы в последнее время крутил романы с кем-то. Только если ночью, когда проплывал под землей.

– Не знаю, откуда он взялся, этот львенок, отправьте его к Аиду, нам не нужны лишние божества, – сурово ответил Ра и припустил вперед, но туча не сошла с его лица и тень на земле осталась.

Под землей, в царстве мертвых, было достаточно уныло и Акер сам развлекал себя беседами. Ему это было не сложно, так как у него было 2 головы. Как-то он увидел лодку Ра, плывущую под землей, и одна голова посоветовала ему броситься к отцу, чтобы поиграть и приласкаться, а другая была на отца в обиде за это жалкое подземное существование. И Акер побежал в разные стороны – к Ра и от Ра. И разорвался на двух львов. Ра захохотал, увидев это и встал посередине. И нарек одного львенка Дуадж, что означает «вчера», а другого Сефер, что означает «завтра». Потому что обиды возвращают в прошлое, а прощение и любовь переносят в будущее. С той поры Акера часто называли «Тот, кто смотрит вперед и назад». И еще Ра назначил Акера своим охранником и перевозчиком по подземному миру. Ведь каждую ночь он должен спускаться под землю, а там таится немало опасностей даже для такой силы, как Ра. А львенок уродился очень мощным. Ра в тайне надеялся переплюнуть Бога вранья Локи, у которого родился волчонок Фенрир, наводивший ужас на всех на земле и на небе, и которого заперли под землей, чтобы он не разрушил весь мир. У Ра было теперь 2 льва, а это посильнее одного волчонка. И может быть, когда-нибудь он смог бы с их помощью воцариться в миропорядке, а не прозябать на полуэтаже истории.

Сефер и Дуадж долго служили своему отцу верой и правдой. Но однажды Сефер предложил одним глазком взглянуть на то, куда уходит отец каждое утро. И понеслось. Неожиданно наверху оказалось очень весело. И главное, ярко. И близнецы не смогли вернуться. Словно все развлечения и возможности мира накинулись на них и шептали: «попробуйте нас!» Они открыли для себя перемещения и путешествия, они упивались тем страхом, который наводили на людей. Проблемы начались, когда они увлеклись благовониями и всяческими наркотическими ароматизаторами. Как-то их привлек один жрец, воскуривавший странное зелье и обещавший людям бессмертие. Они заскочили к нему чисто посмеяться над ним и над людьми, которые жрецу доверяли. Но были настолько опьянены благовонием, что потеряли себя и нашли через несколько месяцев зарытыми в песок пустыни. Вернее даже, не они нашли себя, а их отец, Ра, нашел их.

– Хватит дурить, – строго сказал им он, – пора работать, вы уже не дети. Нужно поддерживать существующий миропорядок, а не разрушать его.

– Отличная мысль, Па, – сказал Дуадж, вытряхивая песок изо рта, – устрой нас в хорошее местечко, только не под землю, как раньше.

– Для хорошего местечка нужно иметь серьезную подготовку, – почесал свой золотой шар Ра. – А вы вообще непонятно, от кого и как у меня появились, потому сложно будет вас пристроить прилично.

– Пристрой нас неприлично, – расхохотался Сефер, – нам понравится!

– Ты вроде остальных своих сыновей и дочерей нормально распределял, Па.

– Да, но вы не первенцы и к тому же бастарды по матери. Что отца может не быть, так бывает, а вот что матери нет – это редкость. И не очень-то прилично. Не знаю, куда вас деть. Но если будете и дальше так клоунадить, просто в песок развею. Так что пора браться за голову!

– Любишь ты, Па, шутки с головой, – посетовал Дуадж.

– Потому, что голова – всему голова, – назидательно сказал Ра. – Короче, я вас предупредил, как что-нибудь придумаю, так сразу пришлю вам гонца. А сейчас отдам вас под надзор и воспитание своего верного хранителя Хорем-Ахмета. Он вас по загадкам натаскает, авось не с пустой головой устраиваться на работу пойдете!

С этими словами Ра запрыгнул в свою лодку и унесся дальше освещать землю и дарить всем благодать. А Сефер с Дуаджем отправились к сфинксу, и он рассказал им много мудрого. И рассказывал бы дальше, но у них уже распухли головы. Энергия била ключом, а применения ей не было. Тогда Хорем-Ахмет велел им собирать и разбрасывать песок. Занятие было увлекательным, а песчаные бури, которые они устраивали, смертоносными и при этом идеально красивыми. Дуадж отличался большей утонченностью и умел с помощью песочного завитка изобразить цветок или птицу. И это было высоким искусством, потому что создавать прекрасное, зная, что через секунду оно исчезнет, может только настоящий художник. А Сефер обладал неимоверной силой и поднимал цветки Дуаджа на небывалую высоту.

Через некоторое время перед Сефером и Дуаджем возник карликовый распорядитель и трубным голосом возвестил:

– Сефер и Дуадж Акер. Вам велено прибыть на аудиенцию к Морсу Летуму в Департамент смерти.

И сменив официальный тон на неофициальный, сообщил доверительно:

– Приведите себя в порядок, так в департаменте не положено. Надо человеческий облик принять. И, кстати, как вас оформить – вы записаны, как одно существо, а вас двое?

– Мы – одно целое в двух лицах. И мы – молодые львы, сыновья бога Ра, мы не знаем другого облика, – с вызовом сказал Дуадж.

– Вы – молодые придурки, к тому же, архаичные до неприличия, деревня-деревней. Я бы вас в приличный департамент не пускал, а то плюнете еще кому-нибудь на жабо и произойдет ужасный скандал. Но поскольку у вас не было и нет матери, к вам проявят снисхождение. Потому пора вам браться за ум, – ответил распорядитель и исчез.

Дуадж только плечами пожал, а Сефер взбеленился и после исчезновения распределителя устроил такую песчаную бурю, каких еще не было.

Они долго привыкали к скучным формальным правилам департамента. Больше всего их раздражало, что они числились на работе как одна Смерть. Формально они все еще были одним существом, но фактически существовали в двух видах. Да, они пользовались одними мыслями, но все равно их было двое. А мортов им выдавали на одного!

Однажды они получили серьезное задание. Летум вызвал их, объявил, что есть нечто, что можно поручить только им в связи с их происхождением. Но он не был уверен, что им хватит на него силы.

– Ну если задание архаичное, – съязвил Сефер. – какие могут быть сомнения? Мы, архаики, тяжеловесней, проще и мощнее изнеженных современников.

– Оставить глумление. Задание с самого верха. Выполнение гарантирует серьезный карьерный рост. Контроль, правда, тоже будет серьезный.

– Что за тема? – заинтересовался Дуадж.

– Надо указать кое-кому его место, а значит, действовать предстоит с размахом. На века.

– Годно, – улыбнулся Дуадж, – на века – это к нам.

– Вот и ладно. Чтобы все было гладко, отдохните хорошенько, соберитесь с силами и мыслями.

– Это еще зачем? – напрягся Дуадж, – мы не про мысли, мы про побуянить.

– Знаю, – ответил Летум, – потому и позвал.

– А происхождение при чем? – Сефер испытывал раздражение, когда ему указывали на его происхождение.

– Ваших надо усмирить. А этого лучше вас никто не сможет.

– Бей своих, чтоб чужие боялись? – сострил Сефер.

– Шутки свои тоже своим оставь!

Летум закончил аудиенцию, до конца не понимая, потянут ли. Но других исполнителей не было. Если что-то пойдет не так, от них нужно будет избавиться. Формально от одного избавиться легче, чем от двоих. И родни у них немного, заступиться некому. Хотя, конечно, существа без матери, заслуживали другого отношения в развитых департаментах. Но Смерть есть Смерть. Здесь все грубо. Не до реверансов. Да и департамент развития и трансформаций давно просил их к себе для опытов. Но это уж было за гранью даже для Летума. Все-таки, своих он хранил, насколько позволяли полномочия. В конце концов, не пристало Смерти быть подопытным кроликом! А потом, глядишь, парни проявят себя и укрепятся, и ему, Летуму, переживать за них не придется, а все само собой наладится просто по плану. Департамент планирования-то тоже не напрасно свою мацу потребляет! Летум решение принял и сбросил его с себя. Вызвал и командировал. Все.

– Смотри, чего я добыл, – доверительно сообщил Дуадж, открывая Сеферу свою ладонь, – приглос на закрытую вечеринку сегодня вечером.

– Отлично, – обрадовался Сефер, – Летум как раз велел отдохнуть перед работой. Что там, пляски на костях ожидаются?

И они рванули. Уж не упомнить, в честь чего было веселье, но там собрались Смерти со всего света. Морты лились рекой, а развлечений было навалом на любые вкусы. Сефер с Дуаджем насладились уже всем предлагаемым, как вдруг в уголке увидели своего старого приятеля жреца. Он сидел и играл на какой-то дудочке.

– Ого, а он что, бессмертный? – кивнул Сефер Дудажу в сторону жреца.

– Смотри, смотри, он не только жрец, но и на дуде игрец, – оскалился Дуадж.

Они подкатились к жрецу, но он смотрел сквозь них стеклянным взглядом. То, что они приняли за дудочку, было трубкой с каким-то странным запахом.

– Привет, приятель, дай дунуть по старой дружбе!

Жрец ничего не ответил, он пребывал в прострации, тогда Сефер в гневе выхватил у него дудку и затянулся. По его голове растекся влажный зеленый туман. Он протянул трубку Дуаджу. Они вдруг почувствовали прилив силы и мощи, что взявшись за руки, метнулись в небо и взорвались в нем гигантским салютом с миллиардом звезд.

Летум стоял к ним спиной, но они видели, как внутри него пылает пламя.

Сефер с Дуаджем переглянулись. Они были в прозрачных колбах, сквозь которые все было слышно и видно, но выйти оттуда им было невозможно. Мысли у них были все еще общие.

Возле Летума появилась женщина с нежным лицом в белом халате.

– Стереть им память и разделить мыслительную систему немедленно! – прошептал Летум.

– Э, уважаемые, – поинтересовался Дуадж, – а разве вы еще не стерли нам память? Лично я ничего не помню, ни как очутился в колбе, ни что произошло. Не могли бы вы сначала освежить ее?

Сефер кивал. Говорить он почему-то не мог.

– Вы что, еще и голос отобрали? – Дуадж возмущенно бросился к стеклу, но только ударился, отлетел и осел.

Им включили память. И они салютом взмыли в воздух.

– Странное какое зелье мы попробовали! – Сефер распластался на облаке. – Хочется буйствовать, хочется крови!

– Да пожалуйста, хоть сейчас, – поддержал его Дуадж, – а давай нальем кровью целый Нил и ты будешь плавать в крови?

И Нил окрасился кровью, и все животные, и люди, которые пили из Нила, и питались от него, заболели и начали умирать. Дуадж глядя на это восхитился:

– Мощно, что говорить!

Он нырнул в кровь и стал там плавать. В руке у него оказалась лягушка. Он швырнул ее в Сефера. Сефер возмущенно пощупал рукой по дну, тоже нащупал лягушку и швырнул ее Дуаджу в ответ. Битва лягушками продолжалась какое-то время, пока лягушки не бросились прочь из Нила. Их было столько, что они заполонили собой все вокруг. Но это было только начало. Сефер с Дуаджем вошли во вкус, и следом за лягушками стали бросать друг в друга горстями жалящих насекомых. Они хохотали и уворачивались от летящих в них жужжащих горстей, пока Дуадж не вызвал себе в подмогу диких зверей из чащи леса. Тогда каждый набрал себе армию, и они организовали битву полчищами диких животных. Но дикие животные были не так покорны, как насекомые или жабы, они пытались растечься прочь, забегали в дома людей, нападали на хлевы со скотом и приносили разорение вокруг себя. Домашний скот погибал пачками. Люди покрывались нарывами и язвами, а Сефер и Дуадж продолжали свои игры в грязи.

В какой-то момент Сефер рассердился на Дуаджа и швырнул в того огненной пылью. Одна искра угодила Дуаджу в глаз, и он разъярился не на шутку. Он разверз небеса над Сефером и с неба хлынул огненный град. Сефер попытался отбиться саранчой, и хотя та сама напоминала град, была многочисленна и кусача, но не помогла победить. Тогда Сефер просто взял и выключил свет. И настал мрак.

– Где ты? – завывал во мраке Дуадж, – я все равно найду тебя!

Сефер валялся от хохота, но свет не включал. Наконец откуда-то из-за туч раздался голос:

– Вы что, совсем сдурели? А ну прекратить херню сейчас же!

– Кто это? – остановился Сефер и прислушался, – уж не бросивший ли то нас отец, чтящий только первенцев?

Дуадж подскочил к Сеферу, схватил его и тряхнул что было силы.

– Ты что, не узнал, это же Хорем-Ахмет, наш учитель!

– А, цепной пес нашего отца.

Сефер оказался возле сфинкса.

– Пришло мое время загадать тебе загадку! Отгадай, что я сейчас сделаю? И если ты не отгадаешь, я не буду пугать тебя подземным царством, дядей Аидом и тем, что сожру тебя, я просто…. откушу тебе нос.

Шутка ужасно развеселила Сефера, и он стал сам смеяться своей шутке. Хорем-Ахмет издал такой силы рык, что затряслась вся земля. В глазах его засветились два огня. Но Сефер был в силах, он остановил огонь ладонью, а сфинкса припечатал к земле своей волей и откусил ему нос.

– Это по-честному. Ты же не угадал!

Дуадж в ужасе отшатнулся и попятился.

– Ты охренел? Остановись!

Но Сефер был уже выше гор, до неба, продолжал расти и остановиться никак не мог.

– Па, слышишь, моя трусливая прошлая часть боится твоего гнева, а я не боюсь, смотри что я сейчас сделаю!

И Сефер увеличившись в размерах еще, ступая пудовыми ногами и сотрясая землю, прошел по Египту, заходя в каждый дом и каждый хлев с криком:

– Смерть первенцам! Дорогу младшим!

И забирал всех первенцев у всех людей и животных. Дуаджу ничего не оставалась, как включиться и помогать собирать, потому что первенцев было много.

– Сефер, куда нам столько мортов, хорош, остановись!

Но Сефер словно не слышал Дуаджа.

– Идиоты, хотя бы фараона оставьте в покое, он под моей защитой, – прокричал Ра, но не смог пробиться к Дуаджу с Сефером сквозь тьму.

– Хорошо, что напомнил, – расхохотался Сефер и забрал у фараона его первенца. – а теперь мы идем за твоими детьми, Па!

Земля погрузилась во мрак, стоны и проклятия. Сефер шел по ней и крушил все на своем пути. Забирал жизни пачками, рушил города и горы. Взрывал вулканы и заливал все живое вокруг лавой, а затем засыпал пеплом. Он хоронил жизнь заживо и яростно хохотал. И его хохот был громовыми раскатами. Дуадж устало плелся за ним и собирал добычу. Он понимал, что Сефер неостановим и просто заткнулся. Когда Сефер тряхнул очередную гору и с нее посыпались камни, стирая с лица земли малюсенькие домики, из одного из них навстречу ему выбежал маленький мальчик. Он поднял к нему малюсенькие ручки и что-то закричал. Его голос терялся в тремоло бури. Сефер отвесил щелбан по дереву, стоящему рядом и мальчик исчез под тяжелым стволом. Наконец Сефер вознес руки к небу и начал разрывать облака на части. Тут уж Дуадж испугался не на шутку. Он-то давно пришел в себя, а вот Сефера все не отпускало. Дуадж повис у Сефера на руке.

– Остановись же ты, ты что творишь! Мы уже все сделали.

– Этот мир наш, Дуадж, я буду распоряжаться им по своему усмотрению. Сейчас мы все тут сотрем и рассадим новую жизнь так, как нам нравится, и Смерть организуем по своим правилам!

Дуадж прыгнул Сеферу на плечи сзади и попытался свернуть ему шею, но Сефер скинул его, занес над ним свой каменный кулак и…

Прямо у виска Сефера появилась шаровая молния. На этом сознание покинуло обоих. Они очнулись в колбах.