Текст книги "Охота на вальдшнепа"

Но в целом настроение у Кирилла было хорошее. Боль, что прочно угнездилась в его висках последние четыре дня, потихоньку отпускала, и чувствовал он себя более чем хорошо. Фантомные воспоминания об охоте будто зажгли лампочку в его голове – да, он не помнил всего, что-то из воспоминаний все еще таилось в пыльных закоулках его мозга, но Кирилл понимал, что сейчас он на верном пути. Возможно, посещение общежития окончательно расставит все по своим местам.

Он знал, что сегодня должен встретиться со следователем перед тем, как поехать к общежитию. Единственной проблемой стало то, как объяснить Кристине свою отлучку.

– Слушай, мне сегодня нужно съездить по делам.

Кристина подняла на него взгляд.

– Но ты же ждешь звонка от своего Стрелкова. Вдруг он тебя вызовет.

– Да, но мне кажется, пока эта работа не устаканилась, ну знаешь, Стрелкову не нравится, что у меня нет документов, – вдохновенно врал Кирилл. – Мне бы нужно поискать еще работу. Вдруг улыбнется удача. Не хочу прослыть домохозяином.

– О, ну иди, конечно.

Что ему нравилось в Кристине – она никогда не задавала лишних вопросов. Если бы Кирилл копнул глубже – он бы понял, что Кристина росла с Меланьей. У Меланьи настолько часто менялось настроение, и ее поведение подчас становилось непредсказуемым, что Кристина просто привыкла к подобным эскападам и считала это нормой. Даже когда Кристина поступила в университет, ей не удалось до конца избавиться от чувства тревоги, особенно когда ее образ жизни становился чересчур размеренным.

– Я вернусь, – он чмокнул Кристину, и она позволила ему это сделать.

– Я найду, чем себя занять, – сказала Кристина, хотя в ее голосе слышалась грусть. Кирилл это уловил.

– Слушай, я понимаю, это твое личное дело, – он начал прощупывать почву. – Но когда я вернусь, может, ты мне расскажешь, что случилось в среду. Ты паришься из-за встречи с отцом уже два дня, и… я подумал, что тебе нужно, чтобы кто-нибудь тебя выслушал.

– Да, я расскажу тебе, – улыбнулась Кристина. – Ну, все, езжай, ищи свою идеальную работу.

“Он старается”, – подумала Кристина, когда за Кириллом закрылась дверь. “И он к тебе неравнодушен”, – добавил чертенок-правдоруб, обитавший в ее сознании уже много лет и выполнявший функции ее совести. А еще у чертенка хорошо получалось пропесочивать ее иллюзии относительно людей, так что Кристина считала, что без этого прощелыги ей никуда. Сегодня он был особенно разговорчив.

“Ты ведь знаешь, Кристина, что в него опасно влюбляться. У него с кукухой явно наметился разлад, а еще эти его пробелы в памяти. Но тебе всегда нравились психи, возможно, потому что ты сама… ”

“Извини”, – Кристина держала оборону. “Но ты не прав. Мы с ним просто друзья, у меня нет к нему никаких чувств. А он просто благодарен мне за то, что я его приютила. Конечно, между нами симпатия, но она не имеет отношение к влечению”.

Чертенок в ее голове расхохотался, а Кристина поежилась. Она понимала, что ее внутренние сентенции по искренности лишь чуть-чуть уступали той лживой чуши, что Меланья иногда выдавала своему отцу.

Например, она частенько утром приходила вся измазанная краской и врала, что помогала всю ночь подруге с плакатом. Кристина знала, что Мелани всю ночь шарахалась с дружками по заброшенным стройкам и марала стены граффити в стиле Бэнкси. Отец, возможно, ей не верил, но ему было проще принимать ее ложь, чем открыть на младшую дочь глаза. А Кристина ждала его благосклонности годы, но до сих пор их отношения трещали по швам, как апрельский лед.

Кирилл вышел на улицу, но не успел он ступить и пары шагов, как сзади просигналили.

– Эй, поворачивай оглобли, – из окна с пассажирского сиденья приближающейся десятки высунулся Павел Киселев. – Кортеж королевский прибыл, Ваше высочество.

Кирилл закатил глаза.

– Залезай, – сказал Бентон. – Поедем вместе, а то нам вдруг явственно показалось, что ты собираешься удрать без нас.

– Нет, – сказал Кирилл, залезая на заднее сиденье. – Я просто хотел выйти и Вам позвонить – звонить при Кристине не стал. А Вы что тут меня караулили?

– Ага, уже битый час тут дежурим. Будто преступника тебя опекаем.

– Ну, это Ваши домыслы. Наверное, – Кирилл попытался разрядить обстановку. Бентон фыркнул. Парень ему нравился.

– Ты, значит, не рассказал своей музе о том, по какому делу ты у нас проходишь?

– Сегодня расскажу, – Кирилл, правда, был уверен в этом. – Если нужно останусь жить в общаге. Но если честно я тут пораскинул мозгами и пришел к выводу, что, наверное, всю правду про мои с Меланьей отношения ей лучше не знать. По крайней мере, до тех пор, пока я и сам ничего не знаю.

– Оу, мозгами он пораскинул, – Павел, казалось, веселился. Он многозначительно посмотрел на Бентона. – Вот видите, а Вы ему различные ништяки, привилегии, он у Вас в фаворе… А он не хочет раскалываться перед Кристиной. Распушил перья как павлин, обманывает девушку…

– Ну, хватит, – отрезал Бентон. Он чуть повернулся к Кириллу. – Не обращай внимания, он просто ревнует.

Бентон хорошо понимал, что Кирилл Авдеенко весь избитый, с заживающими ребрами, и маячком, намертво прикрепленным к его одежде, уже никуда не сможет деться. Телефон, они тоже отслеживали и прослушивали, а пара копов с этого дня обязательно дежурили возле квартиры Кристины Кузнецовой. Просто на всякий случай.

– Что это у Вас грохочет в двигателе? – спросил Кирилл, когда они встали на перекрестке.

– А это? Это так, ерунда. Только на большой скорости.

– Нет, это не ерунда. Я могу посмотреть?

Бентон переглянулся со своим стажером. Они отъехали к обочине. Кирилл открыл капот, и, поковырявшись пару минут присвистнул.

– У Вас тут так называемая, стратегическая поломка.

– Это как?

– Это значит, что если в ближайшее время не починить, двигатель крякнет окончательно, и Вы встанете прямо на скоростной автостраде. У Вас тут головки шатунов разболтались, такое бывает при неквалифицированном ремонте. Надо затянуть потуже. Что за дерьмовый автосервис Вы посещаете?

Павел хмыкнул и с интересом посмотрел на следователя.

– Э-э, ну я … сам его чинил.

– Ага, оно и видно, – Кирилл улыбнулся. – Я могу починить, но нужны инструменты.

– Они у меня в гараже. Но нам срочно нужно в твою общагу, а потом на встречу с провизором.

– Он хочет устроить Вам очную ставку, – уведомил Кирилла Павел. – А пока мы тут с двигателем развлекаемся, дело стоит.

Бентон задумчиво смотрел на парня.

– Ты значит разбираешься? Надо поспособствовать и поручиться за тебя, чтобы тебя снова устроили в автосервис. Ну, разумеется, если ты будешь периодически помогать мне с навигацией в этом чертовом агрегате.

– Без проблем, – просиял Кирилл. – Для меня это круче, чем Диснейленд.

Павел смотрел на их зарождающуюся дружбу с примесью тревоги. Нет, он не ревновал – это чувство было ему чуждо. Но он с детства обладал хорошей интуицией, а Кирилл Авдеенко вызывал у него безотчетную неприязнь. Ему показалось, что Бентон рановато дает парню зеленый свет.

По пути в общежитие они заехали в автосервис, где Бентон, ругнувшись, выложил за починку двигателя круглую сумму, но проблема с грохотом была раз и навсегда решена.

***

Они подъехали к дремавшей общаге МГУ около двенадцати часов.

– Народу маловато, – сказал Павел.

– А что ты хочешь, сейчас летние каникулы, – Бентон забрал барсетку с заднего сиденья, и хлопнул стажера по плечу. – Общага для студентов медицинского факультета. Выметайтесь.

Кирилл вышел из машины, на миг зажмурившись от яркого солнца. Залитый светом студенческий городок казался ему смутно знакомым, но общага явно предстала перед ним впервые. Он не помнил этого здания.

Охранник попытался их остановить, но махнул рукой, когда следователь предъявил свое удостоверение. Следователи переговорили с комендантом и показали ей Кирилла. Под ахи и вздохи пожилой женщины они были сопровождены на четвертый этаж, где она, открыв им дверь ключом, тут же удалилась.

Когда они вошли в комнату, Кирилл ожидал испытать катарсис, облегчение узнавания, нахлынувшие воспоминания, как было в случае с охотой. Но все прошло очень буднично. Скромная обстановка – деревянный стол, стул, кровать, шкаф и холодильник – никаких излишеств, что закономерно для обычного российского общежития.

– Не хватает только игрушек, прибитых к полу, – мрачно прокомментировал Павел, протискиваясь вслед за Кириллом и Бентоном. – Как же я рад, что общага обошла меня стороной… Ну что, сдвиги есть? Может калейдоскоп воспоминаний как в “Эффекте бабочки”?

Кирилл бестолково бродил по комнате. Он задумчиво открыл крышку ноутбука – как и следовало ожидать, там стоял пароль, который он не помнил. Он провел рукой по книжной полке – множество книг, большинство по медицине, но какая-то часть названий слишком уж бросалась в глаза своей узкой специализацией.

– “Шизофрения как путь спасения”, “Кто такие шизофреники, или жизнь против часовой стрелки”, “Диссоциативное расстройство идентичности – способ взломать систему”, – Павел присвистнул. – Что ж, я рад, что мы не обнаружили здесь прибамбасы вуду, алтарь черной магии, пентакли там, кладбищенскую воду…

– Тс-с, – Бентон привычным жестом заставил замолчать стажера. – Ты же вроде в хирургию с уклоном?

– Вроде, – Кирилл не стал делать акцент на том, что личность студента-медика ему навязал Бентон. Он не нес ответственности за то, чем интересовался до аварии. – Слушайте, у меня пока ничего не щелкнуло. Я понятия не имею, почему он так интересовался шизофренией. Ответ может напрашиваться только один – возможно у него… то есть у меня действительно шизофрения.

– Или раздвоение личности, – вставил Павел. – Знаешь, на любую старуху бывает проруха… но чтобы чувак, у которого уже в голове подвижки в виде шизофрении, еще и память потерял – ты должно быть тусовался в очереди за бременем несчастий, пока все выбирали себе нормальную жизнь, любовь и успешную карьеру.

Кирилл задумчиво водил пальцем по корешкам книг. Да, у парня-медика явно просматривался интерес к заболеваниям психики. Вся литература по медицине, оказанию первой помощи, билеты по ПДД….

Он в отчаянии начал рыться в кипах бумаг в столе – квитанции за оплату общежития, свидетельство о рождении…

– Здесь написано, я родился тринадцатого сентября тысяча девятьсот девяносто седьмого года, – прочитал он в свидетельстве. – Мать – Наталья Николаевна Авдеенко. В графе отец – Юрий Александрович Авдеенко.

Вслед за свидетельством они нашли паспорт. С фотографии на них смотрел испуганный бледный кареглазый парень – с абсолютно стандартной внешностью. Кирилл взглянул в зеркало – он действительно был похож на молодого человека, но вот эти шрамы на лице и опухлость… пройдет еще много времени прежде, чем он сможет выглядеть, так как на этой фотографии. И глаза у него не карие, а голубые. Может, так неудачно падает свет? Парень с фото был миловидным, могло показаться даже, что, когда он улыбается, у него возникают ямочки. А у того, кого Кирилл видел сейчас в зеркале, был вид как у жертвы Фредди Крюгера.

– Ну что ж, – Бентон с легкой тревогой посмотрел на Кирилла. – Кажется, мы восстановили твою связь с альма матер, теперь можем ехать на встречу с единственным человеком, который тебя точно узнает.

Кирилл уже забыл, что обещал следователю пообщаться с провизором.

– А я могу потом вернуться сюда? Я хочу больше погрузиться в эту обстановку, может, получится что-то вспомнить.

– Да ради Бога, – сказал Бентон. – Это же твоя общага, ты наверняка даже еще не отчислен. Хотя, если подумать, сейчас, наверное, время сессии, а тебе придется нагонять в скоростном режиме…

– Ничего, бутылочка портвейна, ночь без сна, и ты пересдашь экзамен, как пить дать, – встрял Павел. Этот парень паталогически не мог оставаться в стороне от дискуссии. – А еще мы бросали с окна носки, набитые… кхм, ладно не при детях будет сказано…

– Мне бы хотелось найти еще фотографии Кирилла, чтобы точно убедиться, что я –он, – в сомнении сказал Кирилл, с раздражением прерывая Павла Киселева. Этот выскочка действительно душил его своим присутствием. – Не могу поверить, что у него совсем не было фотографий.

– Послушай, – ласково сказал Бентон, когда они выходили из общежития. Ключ от комнаты теперь надежно покоился у парня в кармане. – Детдомовские дети крайне малообщительны и, как правило, довольно скромны… Они редко любят фотографироваться, если хорошо воспитаны, и не стремятся компенсировать свои комплексы за счет того, чтобы находиться все время в свете софитов. Я много общался с детьми из неполноценных семей и могу сказать точно – они отличаются от обычных подростков. В основном они часто талантливы и умны, но при этом скромны и вежливы. Им не присуще самолюбование.

– Хотя бывает и наоборот, – сказал Павел. – Из них все время черт лезет…

– И все же, мы осмотрел твою комнату, но так и не нашли мобильного телефона, – задумчиво проговорил Бентон.

– Может, у Кирилла не было мобильника?

– Сейчас у всех есть телефон, Павел. Хотя бы самый простецкий.

Но Кириллу не давало покоя не это.

– Мне непонятно откуда у него такая тяга к изучению психических болезней? Я имею в виду, – Кирилл растерянно остановился возле дороги. Он с мольбой посмотрел на следователя. – А вдруг, это я убил Меланью, а потом забыл об этом. Вдруг у меня шизофрения, или раздвоение, а сейчас именно из-за этого я ничего не помню?

– Это навряд ли, – Бентон снял машину с сигнализации. – Ты был облит кровью Шорина. Это выглядит как предумышленное убийство, и против этого не поспоришь. Ты не мог убить Меланью, даже если бы хотел. Провизор дал нам показания – ты в это время был на своем рабочем месте. Точнее это подтвердили два человека, еще девушка, что там работала.

Кирилл чувствовал, как в нем закипает глухая злость. И вместе с этим на его глаза навернулись слезы. Он стукнул по капоту машины:

– Тогда почему я ничего не помню? – гневно спросил он, не сдерживая эмоций. Ему было стыдно плакать при следователе, но боль от потери памяти, сдерживаемая на протяжении последней недели достигла своего апогея – где-то в глубине души Кирилл был уверен, что визит в общагу всполошит хоть какие-то из его воспоминаний.

У его эмоционального всплеска, по крайней мере, была положительная сторона – всю дорогу до аптеки, Павел Киселев провел в задумчивом молчании, что не могло не порадовать Кирилла. У него уже начинала раскалываться голова.

– Где Михаил Валентинович? – сразу перешел к делу Бентон, как только они увидели за прилавком аптеки Марию. – Нам нужно срочно с ним переговорить. Опять.

Девушка подняла взгляд и в замешательстве уставилась на следователей. Как только она увидела маячившего за ними Кирилла, на ее лицо упала тень.

– Что случилось…? – не успела спросить Мария, как Павел ее прервал.

– Позовите Вашего провизора, будьте добры.

Хотя голос Павла остался спокойным, Бентон успел отметить, что с этой девушкой стажер не церемонился, видимо она была не в его вкусе. Мысленно похвалив Павла за некую разборчивость, он одновременно досадовал, что они расстроили Марию. Она, поджав губы, вышла из-за прилавка – ее не было около пяти минут. В это время Павел поменял табличку на двери – с “Открыто” на “Закрыто”.

– Самоуправство, – буркнул Бентон.

– Внештатный перерыв, – пропел, улыбаясь, Павел.

Кирилл был крайне подавлен. От следователя не укрылось, что он смотрит по сторонам, будто пытаясь для себя определить, смог бы он работать в таком месте или нет.

Вышел Михаил. Увидев парня, он нахмурился.

– Кирилл, – в его голосе не было вопросительных интонаций. – Где ты пропадал?

Бентон выступил вперед.

– Видите ли, у парня приключилась полная амнезия памяти, – сказал он. – Он не помнит Вас и не помнит ничего, что связано с его прошлой жизнью. Мы пытаемся восстановить последовательность событий той ночи, когда была убита Меланья Кузнецова.

Михаил смотрел на следователя выжидающе. Он будто ждал, что тот продолжит, но Бентон молчал.

– Такого не может быть, – сказал, наконец, провизор категорично. – Люди не могут так просто забывать – должно быть, сильное сотрясение мозга или авария…

– Так и было, – Кирилл подал голос. – Я пришел в себя на автостраде, вся одежда в крови – голова раскалывается, а я ничего не помню.

– Мы думаем, что подозреваемый в убийстве Меланьи студент попытался выдать Кирилла за самого себя и исчез. На парне была обнаружена кровь потенциального убийцы.

– Хм, – с сомнением сказал Михаил. – То есть все прямо по Агате Кристи. Да, парня хорошо исполосовали – так и не признаешь в нем Кирилла с первого взгляда.

– Когда опухлость спадет, и раны заживут, я стану снова, таким, как был, – Кирилл умоляюще посмотрел на провизора. – Может, Вы сможете снова дать мне место – мне совсем негде работать…

– Послушайте, – резко ответил Михаил. – Я беру на работу людей, которые что-то смыслят в медицине – студентов, практикантов или интернов. Но не просто людей с улицы, тем более в таком виде. Будут вопросы, у нас, кстати, и проверки приходят. Как можно гарантировать, что парень помнит специфику работы? Да он Дюкофальк от Дюфолака сейчас не отличит… Это критически важно, память должна быть как острие бритвы у любого уважающего себя фармацевта, тем более в центре Москвы. Вы заметили, что я только молодежь беру?

У Кирилла сердце рухнуло вниз. Бентон же предпринял еще одну попытку.

– Он может работать на складе или где у Вас приемка идет. Ты совсем не помнишь ничего по медицине Кирилл?

Парень выглядел бледным, но врать не стал. Он покачал головой. Провизор поджал губы.

– Кстати, скажите, парень водил машину? – вдруг спросил Павел.

Видно было, что Михаил Валентинович опять занервничал. Видимо Павел сковырнул что-то болезненное.

– Почему Вы спрашиваете? – от троих посетителей не укрылось, что голос провизора дрогнул.

– Ну…, – сказал Павел. – Просто Кирилл обнаружил в себе феноменальные способности в плане ремонта машин. И я предположил, что навряд ли парень студент из детского дома со второго курса может позволить себе содержать авто в Москве, где одна поездка по центру обходится сейчас в кругленькую сумму. А, – он хмыкнул, – странновато было бы ожидать, что Кира знает, как чинить поломку двигателя любой степени сложности, при неумении водить. Это вроде как знать как доставить оргазм, ни разу не занимаясь сексом… Простите за мой французский, – Павел улыбнулся бледной Марии.

Воцарилось молчание. Казалось, что Михаил Валентинович обдумывает, что ответить. Бентону это не понравилось.

– Да, – сказал провизор. – Он умеет водить. Он брал мою машину пару раз. Я позволял ему, потому что это было по делу – куда-то съездить срочно, что-то кому-то отвезти…

– И в ту ночь он также просил Вашу машину, не так ли? – сказал Бентон.

– Верно, – казалось, Михаил с облегчением выдохнул. – Я ему не позволил взять, он раскричался. На что я заметил, что для своих нужд я ему машину не дам. Потом он ушел, а я слегка волновался… Ночь глубокая, а Кириллу видимо действительно была нужна машина. А сейчас вижу, что волновался не зря.

Он в первый раз пристально посмотрел на парня. Тот не отвел взгляд.

– Простите меня, – едва слышно сказал Кирилл.

– Да нет, что ты, – сказал Михаил. В нем наметилась перемена. – Знаешь, я думаю, что тебя можно взять на испытательный срок. Это будет хорошо для восстановления твоей памяти… Да, я думаю так можно сделать.

Кирилл просветлел.

– Большое Вам спасибо. Я Вас не подведу.

Следователи собрались было уходить.

– А почему же Вы в первый раз не сказали, что он тут кричал на Вас? – Бентон задал вопрос, уже походя, не ожидая услышать искреннего ответа. И он его не услышал.

– Просто подумал, что это неважно.

Когда следователи вышли из аптеки, Бентон хлопнул стажера по плечу.

– И как это ты додумался вставить про машину? – c восторгом спросил он, когда Павел с Кириллом садились в машину.

– Просто решил действовать интуитивно, – хвалился Павел. – Кирилл же должен откуда-то знать про все эти шланги и баки… Значит, машина у него имелась, ну или опыт вождения. А этот провизор, – он махнул рукой в сторону аптеки. – Актер из него никудышный, я бы ему и череп Йорика сыграть не доверил…

– Ну, он же аптекарь, а не Колин Ферт, – Бентон сдал немного назад, внимательно разглядывая физиономию парня в зеркало заднего вида. – Кирилл, у тебя не возникло ощущения, что он что-то скрывает? Он рассказал про вашу ссору в ту ночь, только когда его прижали к стенке с машиной. Будто обнаружил удобную лазейку в виде машины в своей выдуманной истории.

– Ага, у него будто паззл сошелся, – заметил Павел.

– Тебе нужно у него работать, я хочу, чтобы ты за ним последил, ну так… в порядке эксперимента. Пока правду о той ночи со стороны Кирилла знает только этот Михаил Юрьевич…

– Валентинович, – поправил Бентона Павел.

– Да пес с ним, главное, что он что-то скрывает, и я ему не доверяю.

Кирилл согласился, а сам уныло смотрел в окно. Сегодня следователи настоятельно рекомендовали ему остаться в общежитии и “освежать воспоминания”. А на завтра у него было задание – работать в аптеке, где он ничего не понимает, а если он хочет после работы пойти к Кристине – необходимо рассказать ей всю правду без утайки. Это действительно напоминало сессию – Кирилл всю неделю прохлаждался и откладывал все самое неприятное, чтобы разгребать все за один день. Но это было необходимо, и он понимал это.

Он позвонил Кристине, туманно объяснив, что кажется, напал на след своей прошлой жизни и сегодня ночью не вернется. Кристина, судя по голосу, волновалась (или ему хотелось в это верить), но спокойно сказала, что завтра суббота и как только он выяснит все, пусть приходит – она будет рада его видеть. От этого у Кирилла потеплело на душе. Когда он вышел из машины около общаги, у него даже не сработал привычный триггер раздражения на Киселева, когда Павел выдал какую-то неуместную шутку про не слишком аккуратный стиль вождения Бентона.

***

Около пяти утра смена у Марии закончилась. Она вышла из аптеки, и ветер растрепал ее белокурые волосы. Несмотря на то, что за окном было лето, ночи в Москве были холодными. Мария замерзшими пальцами набрал номер своей единственной подруги в Москве – Анны.

– Привет, не спишь?

– Что за дурацкий вопрос, Маш? На часах пять утра, – послышался встревоженный голос Ани. Она знала, что если Мария звонит ей так рано, значит дело серьезное.

– Они сегодня приводили Кирилла, – сказала Мария.

– Кто они?

– Следователи.

– И? – спросила Анна, стараясь сохранять невозмутимость, которая явно не резонировала с утренним звонком.

Мария выдохнула.

– Ты же знаешь, как я отношусь к Кириллу?

– Ты по нему сохнешь. Что случилось, подруга? Он был избит? Покалечен?

– Живого места нет. На этом парне нет живого места, – она помолчала. – Но это не Кирилл.

Повисла тишина, нарушаемая лишь легким дыханьем Марии, которая спускалась в ночное московское метро.

– Черт, ты уверена? – спросила Аня. – Я имею в виду, если он избит и все такое…

– Я бы ни с кем его не спутала. Кирилл ниже ростом, у него карие глаза, черты лица другие…– Мария подумала. – Но проблема в том, что Михаил Валентинович точно признал в нем Кирилла. У меня даже не было возможности сказать что-то, и…ты знаешь, я его боюсь как огня. Он был так убедителен. Этого парня снова взял на работу, хотя я видела, что Михаил не в восторге. Не знаю, я думаю, здесь что-то не так, Ань. Сердцем чую. И я не могу ошибаться. Даже запах… – она помолчала. – И тот другой.

В другой раз Аня бы посмеялась над замечанием влюбленной Марии про запах. Но Маша была права – если кого-то любишь долгое время, то этого человека нельзя ни с кем спутать. Как бы Кирилл ни выглядел, у него совершенно другая энергетика для Марии – особенная.

– Ладно, феромоновая маньячка, – сказала Аня даже без намека на насмешку в голосе. – Завтра моя смена и я постараюсь объективно оценить ситуацию, у меня голова в присутствии Кирилла в отличие от некоторых связно работает. Если это не он, я пойму.

– Спасибо, Аня.

Мария положила трубку. Она изначально была уверена, что с Кириллом ей ничего не светит. А когда он привел в аптеку рыжую красотку, вылитую Риту Хейворт, поняла это окончательно. По сравнению с ней Маша выглядела как бледная моль, а ее жалкие попытки заботиться о Кирилле в рабочее время походили на примитивные пляски с бубном вокруг костра. В ней не было и капли лоска той рыжеволосой девушки, только беспросветная простота обычной провинциалки, которая всеми силами стремится удержаться в хлебной Москве.

Но в данную секунду ей было наплевать на свое эго – ей хотелось только одного, чтобы у Кирилла все было хорошо.

“Прошу тебя, Господи” – взмолилась она. – “Если Ты меня слышишь, сделай так, чтобы он нашелся и был цел и невредим. Он заслуживает всего самого лучшего, честно-честно. Можешь даже убить все мои надежды на отношения с ним, только бы он был жив”.

Девушка наконец-то дождалась первого поезда. Как только она села в вагон, несмотря на ее возбужденное состояние, ее веки закрылись, и она беспокойно проспала вплоть до своей станции.

Глава 14

Кирилл не совсем понимал, где он. Он открыл глаза, и реальность обрушилась на него отбойным молотком – он лежал на несвежих простынях кровати, стоящей в пыльной общажной комнате, и это был не сон.

– Черт, – пробормотал он.

После вчерашнего рандеву с аптекарем, у него не было ни малейшего желания туда возвращаться. Но он пообещал Бентону, и должен выполнить свое домашнее задание. Прошлепав к шкафу, он нехотя осмотрел скудный гардероб.

– И что же, я это мог носить? – задумчиво протянул он.

На вешалках и дверях шкафа была навалена однотипная одежда – дешевенькие футболки и разношенные джинсы. Пара скромных толстовок дополняла гардероб. Неясно почему, но у Кирилла сложилось стойкое впечатление, что он так или иначе разбирается в брендах – он мог интуитивно определять, купила ли свою кофту Кристина в Bershk’e или в Yolanta. Он не придавал этому значения пока жил у Кристины – тем более, она почти всегда носила какие-то дорогие шмотки, но сейчас в немом ужасе взирая на обноски из шкафа, он недоумевал, откуда же взялось его врожденное отвращение к отсутствию вкуса. Поморщив нос, он выбрал из кипы футболок наименее отталкивающую (хотя бы стопроцентный хлопок) и скрепя сердце влез в растянутые джинсы. Вся процедура заняла у него не больше пяти минут, и у него осталось время, чтобы немного оглядеться. К аптекарю он не спешил.

Вчера при разборе документов, они завалили стол всяким хламом, поэтому он решил на скорую руку покидать документы обратно в ящик стола. Как только он с этим закончил, он обратил внимание на книгу, лежащую на углу ночного столика около кровати – “Таинственная история Билли Миллигана”.

Он открыл страницу с закладкой и на пол выпала бумажка – на ней был написан телефон, и стояло имя Карамзин Егор Петрович. Рядом стояло три восклицательных знака – видимо для Кирилла этот телефон был особенно важен.

“Лучше бы он телефон Ив Сен-Лорана себе записал”, – со злобой подумал Кирилл, не придав значения тому, что думает о себе в третьем лице. У него росло недовольство своим собственным скромным бытом и весьма посредственным существованием. Он рассеяно сунул телефон себе в карман, надеясь прояснить личность Карамзина во Всемирной сети.

“Интересно, мне всегда не нравилась моя жизнь или это влияние аварии?”.

Но на рефлексию не оставалось времени – ему еще нужно было успеть на метро.

Когда он прибыл на рабочее место, его встретил холодный взгляд Михаила Валентиновича.

– В следующий раз ты приедешь на полчаса раньше, – не допускающим возражений тоном пригвоздил провизор Кирилла к месту, как только он зашел.

Кирилл был готов к тому, что провизор не будет с ним миндальничать. Единственное, что оставалось под вопросом – как же это они раньше ладили, если сейчас Михаил Валентинович всем своим видом показывал наивысшую степень презрения к парню.

– Скажите, что мне нужно сегодня сделать?

– Разбери приемку, – провизор махнул рукой в сторону стоящей в углу коробки. – На складе еще есть. Проверь, чтобы все упаковки были целыми, а потом принимайся за полки, необходимо выбросить все лекарства, у которых истек срок годности.

Он удалился в свой кабинет, а Кирилл уныло посмотрел на ряды бесконечных полок. Это было занятие явно не на полчаса. У него не сложилось впечатления, что он был лентяем – по крайней мере, в автосервисе он работал более чем охотно. Но нудное отбраковывание товара – совсем не то занятие, что его вдохновляло.

Он бы сейчас хотел позвонить Кристине и все выяснить – это было бы сродни нырянию в прорубь – чем быстрее это сделаешь, тем меньше вероятность напугаться. А вот оттягивание момента, прокручивание в голове душещипательных диалогов и фантазии на тему того, как Кристина бьет его сковородой по голове за то, что он ее обманывал, сильно подрывали его эмоциональную стабильность и работать становилось все невыносимее. К тому же он был жутко рассеян.

– Ай, – среагировала девушка фармацевт, которую, судя по бейджу, звали Анна, когда он по неосторожности задел ее коробкой, извлекаемой с верхней полки. Девушка стояла прямо под полкой и страшно ему мешала, но так как на кассе было немного места, где развернуться, Кирилл великодушно ее простил.

– Извини, – он попытался использовать одну из своих самых очаровательных улыбок. – Ты Анна? Мы с тобой раньше общались, что-то не припомню?

– Эммм, ты действительно потерял память?

Девушка смотрела на него широко распахнутыми голубыми глазами.

– Да, я просто очнулся посреди дороги и ничего не помню. Наверное, меня избили, денег я при себе не обнаружил. Но следователи вроде бы восстановили пробелы и определили меня как Кирилла Авдеенко. Может, они даже правы, ты находишь, что я похож на него?

Девушка боязливо посмотрела на дверь кабинета, где скрывался провизор. Кирилл отметил, что у нее приятная внешность, и наверняка “тому” Кириллу она нравилась. Хотя если он был знаком с Меланьей Кузнецовой, все остальные девушки автоматически попадали “в спам”. А сейчас его сердце было занято старшей сестрой Меланьи, и изменять своим вкусам ему не хотелось. Да и сама Анна неохотно шла на сближение.

– Наверное, – промямлила она, не глядя на него. – Как же теперь быть, если ты ничего не помнишь из курса? Нам же необходимо давать консультации людям на кассе…

– Пока меня на кассу не поставили, – сказал Кирилл, задумчиво глядя на Анну. Странно, она что, его не узнала? Может, они особо не общались?

– Что ж, если тебе, Кирилл, – она с нажимом произнесла его имя, – понадобится что-то уточнить, или помощь, я к твоим услугам.

Кирилл не мог понять, почему она так быстро свернула разговор. Но он решил не зацикливаться на этом, а полностью сосредоточиться на работе. В руки ему попала бутылочка Хлоргекседина. Поняв, что знает от чего это снадобье, он испытал душевный подъем – в конце концов, нужно будет запастить парочкой, может он сможет быстрее привести свое лицо в порядок.