Текст книги "Осенний день"

Боннет не смогла сказать ничего, кроме этого. Она озвучила ту мысль, которую сам Феликс всегда боялся произнести самому себе, и сейчас он чувствовал, что именно она его понимает как никто другой. Марсо всматривался в эти голубые глаза напротив, стараясь найти в них хоть каплю глупости, наивности – того, что он всегда видел в них раньше, потому что так было удобно, но ничего подобного теперь не находил. Лишь нежность и понимание, чего ему так сильно не хватало в жизни. А еще бесконечная любовь…

Нежная улыбка появилась на лице Бриджит, как бы давая понять ему, что все страхи должны остаться позади.

– Ты мог бы стать таким же, как он… Но никогда не станешь. И знаешь почему? – её взгляд вдруг сделался серьёзным. – Потому что ты уже стал другим, Феликс. Ты стал очень хорошим человеком. Не только я так думаю. Ты взгляни на Фредерика – такой улыбчивый, весёлый, добрый парень. Ты думаешь, он бы назвал тебя другом, будь ты похож на своего отца? Не надо бояться этого – всё уже позади. И не надо жалеть – ты ничего не потерял от матери. Ты прекрасен в каждом своём проявлении. И таким тебя любят окружающие. Я в том числе.

Бриджит даже не увидела изменений в карих глазах. Не увидела, каким взглядом смотрел на неё Марсо, и даже представить себе не могла, что он чувствовал. А он смотрел и не мог насмотреться на Бриджит, будто сейчас, именно в это мгновение, она значила для него всё. Он почувствовал в своей душе невообразимую нежность и благодарность за те слова, что так долго хотел услышать хоть от кого-нибудь. Жар распространился по всему телу, и странное возбуждение придало щекам яркий румянец, вызывая при этом сладкую дрожь по всей спине.

«Безумно… До безумия…»

– … хочу прикоснуться к тебе.

Феликс сразу понял, что сказал свои мысли вслух, но уже ничего не мог поделать. Однако, Бриджит этого попросту не услышала. Она вглядывалась в хмурое небо и была погружена в свои мысли. Столь далёкие и отстранённые от Феликса и всего этого мира, будто девушка находилась за сто миль отсюда.

– Я… Спасибо, – проговорил он тихо.

Марсо пытался унять дрожь, но у него не особенно получалось. После всего услышанного он был удивлён хрипотой своего голоса, вызванной возбуждением.

– И тебе спасибо. Ну, знаешь, что выслушал, – на миг Боннет резко замолчала и встала со скамейки, вглядываясь в даль и щуря при этом глаза. – Нам нужно идти дальше.

– Понял, – на ватных ногах парень поднялся со скамьи и подошёл к Бриджит, стараясь вновь взять её за руку, однако почувствовал лишь лёгкое дуновение ветра. От этого становилось тошно. – Как твои глаза?

– Всё так же.

– Ты ведь знаешь причину этого?

– Ну… Я, честно, не уверена. Да и стыдно мне такое произносить при тебе…

– Ты стесняешься меня? – парень озадаченно посмотрел на неё и не смог сдержать ласковой улыбки. – Не нужно этого. Ты ведь сама прекрасно понимаешь, что наши отношения изменились.

Эти слова заставили почувствовать смущение уже саму Бриджит. Она прекрасно чувствовала, как между ними исчезает стена. Разговор про родителей стал точкой невозврата и, в какой-то момент, они оба были рады, что раскрылись друг другу. Но девушка всё ещё боялась говорить что-то такое, от чего сам парень неприятно поморщится и отведёт брезгливый взгляд, повернётся к ней спиной. Однако в её ситуации это уже не имеет никакого значения.

– Перед тем, как я умерла, один из орлов подлетел ко мне. Я старалась разглядеть его. Знаешь, Феликс, он был действительно красивым. Если бы у меня с собой были фотографии, ты бы действительно поразился. Я была поражена, потому и боль в животе притупилась немного. Возможно, тогда у меня появилась маленькая надежда на то, что я выживу: использую остатки сил, поднимусь на ноги и найду помощь. Однако у орла были на меня свои планы… – Бриджит остановилась, невзначай взглянув на Марсо. Он внимательно слушал с дрожью в руках и невероятной заботой в глазах. Это было так заметно, что девушка вновь покраснела и отвернулась. – Я чувствовала, как он подлетел к моему лицу и стал расклёвывать мои глаза. Было невероятно больно, но я даже шелохнуться не могла, чтобы согнать его с себя. А потом, когда я стала чувствовать болезненный холод в глазницах, то поняла, что в моих судорожных попытках уже нет никакого смысла.

Между ними повисла тишина, от которой становилось неловко. Боннет с замиранием сердца ждала реакции своего любимого и даже боялась представить, какие мысли царили у него в голове в этот момент. Она не смела поднять на него взгляд – слишком больно было об этом вспоминать. Дрожащим, преувеличенно бодрым голосом она смогла произнести:

– Жуть, конечно, ещё та! Но ничего не поделаешь…

– И ты до самой смерти терпела это? – парень вновь не верил своим ушам, уже который раз за сегодня. Он посмотрел на неё, будто бы видел рядом кого-то другого. Бриджит приподняла бровь в немом вопросе, совершенно не ожидая такой реакции. Она просто пожала плечами.

– Да, выбора-то не было. Тебе… не мерзко?

– Да при чём тут… мерзко или нет?! – он неожиданно повысил голос, отчего Бриджит испуганно дёрнулась. – Как меня может волновать это? И как ты могла только об этом подумать? У меня не укладывается в голове лишь одно – как ты могла после всего этого прийти ко мне с широкой улыбкой, будто совсем недавно тебе не было мучительно больно?

– Почему не укладывается? – удивлённо спросила она, призадумавшись. Но в голову, как всегда, ничего не лезло. Лишь навязчивая мысль о том, что Феликс выглядит донельзя мило и похож на того, кто отчитывает свою девушку за глупость. От последней мысли Бриджит просто не могла не улыбнуться.

– Нет, она ещё и улыбается! Вот, что я смешного сказал?

– Ничего, просто, – она прижала ладони к своим щекам. – Ты впервые заботишься обо мне.

«Я уже не могу по-другому».

– Иначе я уже не смогу, – он вплотную подошёл к ней, и невыносимое, душераздирающее желание требовало схватить её за руку, обнять и не выпускать уже никогда. Странные мурашки вновь вернулись, и парню казалось, что, если он сейчас заговорит, его голос будет очень хриплым.

– Я так рада, что мы стали ближе, – произнесла Бриджит, наблюдая, как вновь появляющееся из-за туч солнце лучами играет в волосах Феликса, придавая медный оттенок его тёмным волосам. От такого зрелища спёрло дыхание, и хотелось просто закричать о том, какой же Марсо всё-таки красивый. Но она вовремя сдержала свой порыв, сильно сжав губы в тонкую линию.

– Раз так, то, пожалуйста, больше не думай о том, что я вдруг могу посмотреть на тебя с отвращением или неприязнью. Такого никогда не случится, – хрипло произнёс Феликс.

Он вновь улыбнулся ей, протянул руку. И хоть они оба ничего не почувствуют, это не помешает им создать хотя бы иллюзию прикосновения. Пусть хоть так, но глазам хочется видеть это сближение, воздушное, но зримое.

И, шагая по ровной тропинке, Феликс вдруг вспомнил, как на уроках физкультуры Бриджит была слабее всех: медленно бегала и выполняла нормативы, выглядела от усталости хуже, чем кто-либо другой. Однако уж чего ей было в тот момент не занимать, так это упорства. Она выполняла всё, стараясь прыгнуть выше головы, несмотря на бледность, всё равно продолжала выполнять приказы тренера, медленно, но верно, и оттого казалось, будто она притворяется. Ведь Феликс видел, какая она старательная. Он видел, насколько она сильна духом и старается изо всех сил. Видел… но всё равно отводил взгляд, тут же забывая об этом, и вновь воспринимал её, как глупую и слабую девчонку. И только сейчас он увидел, что Бриджит намного сильнее.

Он выдохнул, и со всей возможной гордостью подумал:

«Терпения тебе не занимать».

* * *

Наконец пара вышла на главную улицу и оказалась на единственной дороге, которая вела прямиком в лес. Позади остался шум городской суеты и привычный запах выпечки, а впереди – лишь пустая дорога вместе с редкими путниками, загулявшимися допоздна.

– Не вижу смысла брать такси – дойдём пешком, – предложил Феликс.

– Мне кажется, что я тоже шла туда пешком. У меня с детства боязнь связываться с посторонними, поэтому в попутку я бы не села.

– Значит, продолжим путь на своих двоих, – и Феликс с уверенностью на лице зашагал вперёд.

Бриджит удивлённо на него посмотрела, но ничего не сказала. Она видела, что парень шёл медленнее обычного и что его вид потерял всякую бодрость, а глаза выглядели уставшими. Но Боннет понимала, что жалеть его нельзя, ведь тогда она заденет его мужское самолюбие. Постоянно наблюдая за объектом своих грёз, можно выяснить много фактов о нём. Потому девушка не отставала и старалась занимать его обычной беседой, не связанной с их горьким прошлым и не менее печальным настоящим.

Бриджит рассказывала о своём детстве, с нежностью в голосе говоря про старых друзей, с которыми она провела на улице всё свободное время, там и воспитав себя. Такими личными подробностями она раньше делилась лишь с Кларком. Нина не смогла бы этого понять, так как обычный двор с грязными мальчишками-хулиганами был чуждым для неё местом. Она бы выслушала, неловко посмеялась над историями и ничего бы не поняла, ведь похожих историй не было в её прошлом.

В отличие от Нины, Кларк был таким же, как сама Бриджит: вырос на потрёпанных улицах в пригороде Парижа, лазил по деревьям, щурясь от яркого солнца, забивал мячи в окна и соответствовал своему социальному статусу. Потому девушка без стеснения могла поделиться с ним забавными историями, о первых ранах, полученных в драке, о первой настоящей свободе. Благодаря таким историям, Боннет знала, кем является в Академии и ни капли этого не стыдилась.

Рассказать об этом Феликсу – что-то среднее между глупостью и безрассудством. Однако она не ждала от него понимания или одобрения без примеси неловкости. Она это рассказывала, потому что уже не было смысла прятаться от высшего круга, да и вообще от любого круга. И когда Феликс с неподдельной заинтересованностью слушал её, у девушки что-то зарождалось внутри, будто бы её тело всё ещё было живо.

– Так вот, какая жизнь у обычных детей. Всегда вам завидовал. Меня редко выпускали из дома – постоянно учиться, учиться – а мне ведь тоже хотелось подраться с кем-нибудь или побегать по двору…

Его искренние слова дали возможность девушке рассказывать ещё больше, уже не сдерживая свой заливистый смех от очередной своей же шутки. Это были истории из обычной жизни, которая есть практически у каждого ребёнка. Первые друзья, которые потом растворяются во времени, первые драки и ушибы. Ей до безумия нравилось, когда Марсо задавал вопросы про её повседневность и когда сам стал вспоминать свои истории с семьёй или Фредериком, непривычно для него отпуская шутки и задорно улыбаясь тому, как Бриджит радуется рядом с ним, не скрывая своих чувств. И Феликс становится всё ближе и ближе к ней, представляя, что они идут туда, где их дожидаются родители Бриджит, его мама и новое будущее, их будущее вместе с Бриджит.

И через два часа, не прекращая разговоры, они наконец-то дошли до Адиавского леса, где ветви деревьев окрасились красными, жёлтыми и оранжевыми листьями, будто он пылал в лучах заката.

Марсо достал из кармана пальто смятую карту и стал пристально её изучать.

– Слушай, тут много исторических зданий обозначено. И не пойми где из них наше. Точно не помнишь, в какое именно ты отправилась?

– Нет… Правда не помню, – девушка почувствовала себя виноватой, и весёлое настроение улетучилось. Заметив это, Феликс тут же сказал:

– Не расстраивайся, ты не при чём. Значит, придётся обследовать их все.

– Да, но мы столько времени идём, может стоит сделать перерыв?

– Я всегда смогу где-нибудь передохнуть, а после продолжить. Так что не переживай – мы найдём твоё тело, несомненно найдём, – Марсо растянул лицо в воодушевляющей улыбке, и Бриджит улыбнулась в ответ. Стало намного легче от нежных слов. Такие слова, особенно сказанные искренне, дарили покой и ласку.

Большие ветви скрывали практически всё небо, и создавалось впечатление, будто сейчас уже не пять часов вечера, а намного больше. Однако свет ещё пробивался к ним, и Феликс смотрел в карту, обходясь без телефонного фонарика.

– Сначала проследуем сюда, – он завернул направо по тропе, оборачиваясь, чтобы не потерять из виду Бриджит – здесь легко было затеряться. – Если честно, очень редко пользуюсь бумажными картами.

– Ничего удивительного, мало кто вообще ими пользуется. Ну, кроме тех странных личностей, кому эти своеобразные карты и предназначаются.

– Я это к тому, что мы можем с тобой потеряться, – неловко произнёс Феликс. Впервые он кому-то говорит, что может оплошать – он даже сам удивился этому. Но девушка никак не отреагировала и сказала лишь:

– Ты очень умный, так что я уверена в тебе.

Эти слова были похожи на маленький пинок, который заставлял увереннее идти вперёд и не сомневаться.

«Она стала влиять на меня».

Парень усмехнулся, но ничего против этого уже не имел.

* * *

Через какое-то время они оба оказались возле того здания, куда изначально вёл их Феликс. Он сверился с картой, точно ли они попали туда, куда хотели и, удовлетворённо кивнув, спрятал карту в карман. Осмотревшись, они оба поняли, что это здание было маленьким заброшенным домиком – с такого упасть просто невозможно, как и забраться на крышу, ведь она вся была в дырках.

– Припоминаешь его?

– Да. Кажется, я тут уже была, – девушка внимательно осмотрелась и подошла к домику, осматривая его с разных сторон. – Но это не оно… Не то, с которого я упала.

На всякий случай они обошли хибарку пару раз, чтобы точно убедиться – никаких признаков трупа, как они и предполагали.

Начинало темнеть. Вечерний холодок стал пробираться под одежду, отчего парень кутался в шарф. Руки тоже мёрзли, но Феликс не выпускал из рук карту и не отрывал от неё взгляда. Его мысли сплелись в клубок, потому он просто старался не думать и упрямо шёл вперёд. У него слипались глаза и путались ноги. Бриджит отвлекала его разговорами, чтобы он мог просто идти и молчать, за что он был чрезвычайно благодарен ей. Её смешные истории не давали ему упасть на землю и заснуть. Казалось, будто она видела его насквозь, чувствовала все его переживания, его усталость и хондру.

«Она слишком много времени влюблена в меня. В этом нет ничего удивительного», – эта мысль уже не казалась неприятной, от неё отдавало теплотой и желанием жить. Марсо вдруг заметил, как у него тоже зарождается что-то уловимо похожее к Боннет, нечто тёплое, приводящее его опять в это странное состояние возбуждения с хриплым голосом и табуном мурашек на спине.

«Интересно, она тоже ко мне подобное испытывает?»

Феликсу очень бы хотелось получить положительный ответ на этот вопрос. Он сглотнул очередной ком в горле и унял дрожь в руках, которая была вовсе не от холода. Свет в лесу всё больше уступал место темноте и, когда они дошли до очередного здания, сумерки уже сгустились в позднем мареве.

Второе здание оказалось почти таким же. Только это был заброшенный сарай с дырявыми, открытыми настежь дверями. Марсо вопросительно посмотрел на девушку, а та лишь с грустью покачала головой.

– Не то.

Парень даже не стал осматривать этот дом. Умом он понимал, что трупа тут и подавно не может быть, как и орлиного гнезда. Ноги уже наотрез отказывались делать шаги, а глаза уже кое-как держались и вот-вот должны были захлопнуться под натиском наступавшей сонливости.

– Послушай, я… – начал было Феликс.

– Давай передохнём, – вдруг резко оборвала его Бриджит, пристально глядя ему в лицо. – Можем зайти внутрь и остаться там на какое-то время. Всё равно сейчас осень, да и ночь – вряд ли кто здесь будет бродить.

Она прошла мимо и позвала его рукой. Парень посмотрел ей в спину и благодарно улыбнулся, только подтверждая собственную мысль о том, что она действительно видит его насквозь.

В сарае оказалось теплее, чем на улице, и Феликс со вздохом снял свой шарф, опускаясь на пол и опираясь спиной о кирпичную стенку. Ноги уже не слушались, протестовали, а сон так и заманивал к себе.

Бриджит присела напротив. Она выглядела такой же, как и была утром: бледной, спокойной и уставшей, но ласковая улыбка неизменно царила на её лице и вселяла уверенность в успех любого дела.

– Я побуду в роли часового, так что можешь отдохнуть столько, сколько захочешь.

– Но если что-то случится, то сразу буди меня, – настоятельно сказал парень, расправляя длинные ноги. Он положил голову на стоящую рядом пыльную тумбочку. Не было сил подумать, что сперва её неплохо бы протереть, а уж потом класть чистые волосы – всё это было не столь важно для Феликса.

– Знаю-знаю, – утвердительно ответила Бриджит. – Спи спокойно, любимый.

Марсо всё ещё был в сознании и пристально смотрел на Бриджит, будто стараясь запомнить все детали: каждую морщинку на одежде, родинку на руке, изгибы рук, пальцы – он скользил по ней взглядом. Девушка заметила нежный взгляд Феликса – такого взгляда в его исполнении она ещё не видела никогда. Он ласково наблюдал за ней, думал о чём-то.

– Хэй, ну и видок у тебя… – посмеялась Боннет, стараясь хоть как-то его приободрить. – Так сильно устал? Поспи хорошенько.

– Помолчи, – буркнул он, но глаз не отводил, и смех девушки стал ещё более неловким, так как она попросту не понимала причины его проникновенного взгляда.

– Может тебе колыбельную спеть, чтобы поскорее заснул?

– Не уходи никуда… – вдруг резко произнёс он.

– Что? – Бриджит в непонимании посмотрела на него, глупо улыбаясь и чувствуя смущение – эти слова оказались неожиданными.

– Будь рядом со мной и не слоняйся одна в лесу.

Феликс не знал, зачем сказал это вслух. Просто ему было важно, чтобы Бриджит оставалась рядом с ним. Это была жизненная необходимость, которую Марсо ощущал всё сильнее и сильнее. Он стал видеть хрупкость Боннет, её яркие, наполненные жизнью глаза, её ласковую улыбку и нежность, которую она дарила окружающим. И ему захотелось показывать те же чувства по отношению к ней. Зачем? Почему? Как так случилось? – ему это было неизвестно. Просто сейчас образ надоедливой шалопайки совершенно не вязался с той милой девушкой, что сидела напротив него.

Он прикрыл глаза и попытался успокоиться. Ему всё так же не хватало её прикосновений. То была странная, доселе не испытываемая привязанность, которая окончательно распустилась из давно назревающего бутона.

– Ладно… – тихо произнесла Бриджит.

Но парень уже не слушал. Он резко провалился в сон и спокойно задышал, безвольно опуская руки. Чёрные кудри прикрыли глаза, Бриджит очень хотелось убрать их, провести рукой по локонам, нежно погладить и сказать, что она рядом. Но всё, что она могла сделать, это подсесть поближе и в позе лотоса наблюдать за ним, охраняя его сон.

«Точно… А ведь всё это время он привык видеть меня рядом. Столько часов на ногах, столько часов беспрерывных разговоров со мной – он просто привык к этому. И теперь он понимает, что, когда к тебе вдруг заявляется призрак, он может так же внезапно исчезнуть. Я ведь и сама не понимаю, зачем я здесь».

Она встала на ноги и вышла из сарая, присела на яркие листья и, вдохнула свежий осенний воздух. Жаль, что она не чувствовала ни его запах, ни прохладу этого вечера. Бриджит не знала, сколько сейчас времени, но звёзды уже начинали появляться на небе, что редко можно было лицезреть в самом Париже из-за ярких искусственных огней уличных фонарей.

В глазах девушки отражался космос, сияя в темноте голубой искрой. В них не было печали, скорее задумчивость. Она переводила взгляд с одной звезды на другую, что светилась ярче предыдущей. Её душа наполнялась безудержной нежностью от одной мысли о Феликсе.

– Интересно, что он думает обо мне сейчас… – шёпотом произнесла девушка самой себе. – Он всегда раздражался и никогда со мной не разговаривал. Да уж, не очень весело быть мною. Но, наверное, когда я оставлю его, с его нервами наконец всё будет в порядке.

Она вздохнула и ухмыльнулась своим словам, принимая тот факт, что её любовь до самого конца осталась неразделённой.

«Стоило бы извиниться перед ним за всю свою навязчивость и скудоумие. Но мне кажется, что истинной причиной моего прихода после смерти был вовсе не поиск тела. Хотя, я ведь всегда хотела пеплом развеяться по ветру».

Бриджит встала и опустила взгляд, положив руку на грудь и стараясь хоть что-то услышать внутри себя, но была всё та же тишина, от которой становилось еще более тоскливо. Она вспомнила маму с папой и, не вытерпев, заскулила от обиды и горечи прошлого. Их удаляющиеся спины навсегда отпечатались в её памяти.

«Каким бы ни был мой отец, я всё ещё жалею о потерянных семейных отношениях. А мама ушла, прожив остаток своих дней в жутком стрессе. Я не смогла сказать им что-нибудь напоследок, и я ненавидела себя за это. Я сама не хотела так уходить: оставив в одиночестве Кларка, Нину и даже Фредерика. Поэтому…»

Она опустила руку, выпрямила спину и устремила взгляд на пролетающие мимо осенние листья.

«Я пришла попрощаться. Рассказать последнюю шутку Кларку, немного повеселиться с Фредериком и Ниной, обнять Феликса, чтобы он не отталкивал меня, а потом сказать «пока-пока» и исчезнуть из их жизни. Это моё последнее желание…»

* * *

Бриджит сидела тихо, чтобы не привлекать внимание и не пугать успокоившихся наконец птиц. В своём дневнике она делала пометки, записывала каждое движение орлов, описывала их гнездо и поведение. Для себя она решила, что фотографии она сделает позже, так как из-за вспышки они могут улететь, и тогда всё исследование можно считать проваленным.

Нарисовав их крылья и приметив все важные детали, девушка бесшумно приблизилась к ним, стараясь не топать своими тяжёлыми ботинками о бетон. Всё как она предполагала: в гнезде находился орёл с двумя детишками, однако её больше волновал окрас птиц и их повадки. Было любопытно посмотреть, как орёл заботится о своих детёнышах. Также стоило бы выяснить причину их появления в здешних местах.

– Но, чтобы ответить на этот вопрос, придётся задержаться… – вслух сказала она, продолжая делать заметки и маленькие зарисовки. Желудок неприятно заурчал, и Боннет расстроилась, что не взяла с собой еду в это путешествие. Однако она надеялась на то, что поймает машину на свой страх и риск и даже успеет на пары, хоть и боязно ехать с незнакомым человеком столько времени в одной машине.

Не вдаваясь больше в тяжёлые мысли, девушка продолжила наблюдать за орлами, пока не услышала, что на крышу вновь кто-то влез и тихо позвал её.

– П-прости, тётенька… – девушка обернулась и увидела одного из тех мальчишек, что пытались недавно нарушить птичий покой и поставить её наблюдение под угрозу.

– Какая я тебе тётенька? – возмущённо выпалила Бриджит.

– Но вы же старше меня, – неуверенно произнёс пухлый мальчик, топчась на одном месте.

– Зови просто Бриджит. Рановато мне ещё быть тётенькой, – с долей обиды произнесла девушка. – И что ты тут делаешь? Я же сказала, чтобы вы со своими друзьями шли домой!

– Но мне было интересно, что вы тут будете делать, вот и решил посмотреть. Пожалуйста, я не буду мешать.

Бриджит осмотрела его, будто оценивая, и увидела в его глазах блеск – самое неподдельное детское любопытство. С какой надеждой он смотрит на неё, почти умоляюще, будто бы загораясь этим занятием от всего сердца. Возможно, она выглядела тогда точно так же. С наигранным недовольством посмотрев на мальчишку, девушка не смогла скрыть улыбки и жестом позвала его к себе.

– Иди сюда, – прошипела Бриджит. Мальчик затрепетал и быстро ринулся к ней.

– Так что вы делаете?

– Я просто наблюдаю за ними, за их поведением, за их окрасом. Я хочу понять, как и почему они оказались здесь, – произнесла она, не отрывая свой взгляд от птиц. – Почему именно это место? Где их мама-орлица? Да, и мне бы хотелось запечатлеть на свой фотоаппарат, чтобы я наконец сдала этот проект в Академии…

– А почему ты не подходишь ближе? – заинтересованно спросил мальчик.

– Потому что я могу спугнуть их. А самый большой орёл может навредить нам, но это не шибко меня волнует! – дополнила Бриджит. – Впрочем, это меня не шибко волнует. Не хочу, чтобы он волновался за своих птенцов… – казалось, в тот момент Бриджит вспомнила о своих родителях и грустно усмехнулась.

– Но я так хочу поближе к ним подойти! И чтобы они вылетели из гнезда! Какие у них крылья?

– Большие, – сказала Бриджит. – Такие большие, что могут рассекать воздух. Орлы летают быстрее многих птиц. А когти такие острые, что убивают мышь или крысу, всего-то слегка сжав когтистые лапы. С ними шутки плохи.

Вдруг орёл высунулся из гнезда и присел на край, грозно осматривая территорию. Боннет взяла фотоаппарат и начала приближаться к гнезду бесшумными шагами, насколько это было возможно. Она даже задержала дыхание, чтобы не навлечь на себя гнев огромной птицы.

«Лучше отключить вспышку и именно сейчас сделать снимок, пока есть возможность».

– А можно мне с тобой? – шепнул мальчик, с надеждой глядя на девушку.

– Нет, оставайся на месте. Я быстро сделаю фотографии, не привлекая внимания.

Дерево было выше этого полуразрушенного здания, оно упиралось ветвями в стену и нависало над крышей. По краям были ржавые перила. Бриджит кралась вдоль них, дрожащими от холода пальцами она сжимала фотоаппарат. Наконец она остановилась и, глядя в видоискатель, принялась фотографировать, снимок за снимком, поражаясь гордому и невозмутимому виду орла. Ей вдруг вспомнился Феликс, и на душе стало намного теплее, а дрожь в руках ушла на задний план, и её сменила радостная улыбка. С каждым снимком она понимала, что наконец покажет своему любимому нечто интересное, расскажет то, что он обязательно послушает. Возможно, он впервые заговорит с ней по-доброму, без привычных ноток отвращения в голосе, и это будет новым шагом в их взаимоотношениях, которые станут хотя бы дружескими.

Бриджит не смогла сдержать счастливого полуписка и стала ещё усерднее фотографировать, подбирая нужные ракурсы, фотографируя в макро крылья и клюв отдельно, чтобы потом сделать заметки. Она не сразу услышала, как мальчик стал приближаться, как поравнялся с ней, стоя бок о бок, и даже не увидела, как он, свесившись через перилла, стал тянуться своей маленькой ручонкой к гнезду, стараясь перехватить перо орла – нельзя же было уходить без трофея из этого необычного приключения. Он и не подумал, что оно может стать для него последним.

Единственное, что Бриджит успела услышать, это надрывный детский голосок, который кричал в испуге что-то неразборчивое. Она с ужасом устремила взгляд на мальчика: он висел, держась маленькими ручонками за сырую железку, которая поломалась, когда он свесился через перила.

– Пожалуйста, помоги!

Услышав крик о помощи, Боннет не обратила внимания на вдребезги разбившийся фотоаппарат, а ведь она копила на него полгода. Сейчас это было уже неважно. Имел значение лишь до смерти перепуганный мальчик, который отчаянно боролся за свою жизнь, цепляясь хрупкими пальчиками за грязную оградку.

Девушка схватила его двумя руками за локти и попыталась подтянуть наверх. Но всё, на что ей хватило сил, это чуть приподнять ребёнка. Разумом она прекрасно понимала, что не сможет спасти его, и в первый раз в жизни она пожалела о своей щуплости и миниатюрной хрупкости, которую раньше считала почти что достоинством. Стало обидно до ужаса, и она попыталась не заплакать от этой безнадёжной ситуации.

– Держись крепче за мои руки! – крикнула она рыдающему мальчику. Тот послушался и намертво схватился за её ладони, глотая слезы. – Только не смей отпускать! И ничего не бойся…

Последняя фраза предназначалась именно ей, потому что неимоверно хотелось разжать руки и убежать, скрыться отсюда и больше не вспоминать о смерти этого ребёнка никогда, предпочитая думать, что он всё же выжил. Но разве она была на это способна?

Всем телом перекинувшись через перила, Бриджит обхватила мальчика за пояс и стала тянуть его наверх. Нужно было подтянуть его настолько, чтобы он ухватился за перила – тогда он сам сможет выбраться.

– Ты не упадешь! С тобой все будет хорошо! Тянись руками к перилам! – она кричала что есть силы, как только вновь услышала душераздирающие рыдания ребёнка, и уже сама была на грани истерики.

Мальчик был крупным. Возможно, он весил даже больше, чем Боннет, потому её попытки вели к самому неутешительному исходу. Он так сильно свесилась вниз, что рисковала вот-вот упасть. Бриджит силилась согнуть локти, чтобы мальчик смог наконец дотянуться до перил. Он пытался схватиться за её спину, но пальто было скользким, а видневшаяся из-под него спина была мокрой от пота.

– Ты должен дотянуться! Давай же! – Бриджит из последних сил рванула мальчика наверх, и он сумел обхватить ржавую трубу скользкими ладошками и намертво сжать пальцы, но этот рывок обошёлся девушке очень дорого…

Ей всё было понятно с самого начала… Если не он, то она – и это было правильно. Кто-то этого мальчика ждёт дома, есть те люди, которые любят его больше, чем кто-либо любил её, и это тоже было правильным. В голове проносились воспоминания о Кларке, который наверняка ждёт её прихода на работу, где они смогут наболтаться вдоволь. Её определённо ждёт Нина, которая расскажет ей последние новости… Но мальчишку ждали больше. От такого очевидного факта хотелось разрыдаться, однако Бриджит улыбнулась, когда стала понимать, что у неё выходит. Выходит быть не такой уж и бесполезной…

У Боннет получалось вытащить его, её ноги уже не касались бетона, она висела на ржавых перилах, качаясь, как торговые весы, но она всё так же продолжала подталкивать мальчонку, хватаясь руками сперва за штанины, а затем подставив ладони под его ноги, чтобы он смог опереться. Ей приходилось больше и больше переваливаться вниз, чтобы он смог подтянуться и встать на козырёк. В какой-то момент она подумала, что можно ещё надеяться на спасение. И где-то в глубине эта мысль зародилась в ней небольшим огоньком, отчего страх окончательно отступил.

И вот, ей удалось, и ноги мальчика встали на маленькую перегородку. Сама Бриджит окончательно перевалилась через перила, и вдруг ржавый метал прогнулся, хрустнул, как сухая ветка, и девушка устремилась вниз. За долю секунды она успела выпрямиться, боясь приземлиться головой, и её взору предстали красные листья, которые с ветром уносились куда-то ввысь.

– Ух ты, какой сегодня осенний день! – пораженно произнесла она и почувствовала неимоверную боль в области живота. Скривившись, девушка поняла, что лежит на земле, а её тело пронзает железный штырь, коричневый от ржавчины. Она ощутила, как к горлу подступает металлический привкус – кровь. Не было сил сдерживать подступающие слёзы. Это были слёзы боли, несправедливости и облегчения. Всё же мальчик был там, на крыше. Он взирал на неё с ужасом, но живой и невредимый. Это вселяло радость в умирающую Бриджит: её боль не напрасна, она оказалась полезной этому миру, она кого-то спасла, пусть даже ценой собственной жизни.