Текст книги "Идущие в ночь"

И еще: Иланд со спутниками искали нечто, что меж собой называли Ведущий. И это, по их мнению, после перетряски наших припасов могло находиться только в моем ошейнике.

Я невольно протянул руки к шее. Пальцы нащупали добротную ривскую кожу, металлические бляшки… И только. Эх, снять бы его, да осмотреть получше, но нельзя. Я обещал Лю. Может быть, я и не очень принципиальный челове… анхайр, но, пока меня не припрут к стенке, обещаний я не нарушаю.

Стоп! Карса. У нее ведь такой же ошейник. И на него можно взглянуть, не снимая.

– Эй, Тури! – позвал я. Карса, гревшаяся у костра, вопросительно подняла голову.

– Иди сюда.

Желтые глаза смотрели на меня. Холодно. По-кошачьи. В них не было ни искры понимания. Передо мной снова находился всего лишь зверь.

Поскорее бы возвращалась память!

Я присел на корточки перед карсой и почесал ей за ухом. Карса довольно заурчала.

– Хорошая киса… То есть, хороший.

Впрочем, поскольку Тури спит, это киса.

Тут я поймал себя на мысли, что понятия не имею – кто передо мной, карса-самка или… или карс, что ли? По идее, мой спутник Тури должен превращаться в самца.

Ладно, прочь посторонние мысли. Я нащупал ошейник и всмотрелся, не забывая второй рукой почесывать зверя-спутника, отчего тот урчал все громче и громче.

Ошейник как ошейник. Ровным счетом ничего необычного.

И в тот же миг мои пальцы нащупали что-то вшитое в кожу. Что-то округлое и твердое, размером приблизительно с лесной орех или с косточку плода многодрева.

Я немедленно схватился за свой ошейник. Так и есть! У меня та же история. Вшитая в кожу бусина.

Я выпрямился; карса, балуясь, ловила мои ладони лапами. Когти она втянула, чтоб ненароком не поранить меня. Заботится, даже будучи зверем.

Ведущий. Это имели в виду хоринги или не это? Вот, Тьма, загадка на загадке!

Что теперь? Снимать ошейник нельзя. Можно, конечно, аккуратно выковырять эту штуковину из-под кожи и не снимая ошейника. Ножом. Р-раз, и все. Даже не себе, карсе – и формально договор с Лю нарушен не будет.

Но это поступок, который нельзя исправить. Необратимый, как говаривал Унди Мышатник, упокой Тьма его нетрезвую душу. А необратимых поступков надо остерегаться. Потому что их нельзя исправить.

Тупо глядя в костер, я вернулся на место. Карса, лишенная моей руки, ловила теперь колышущиеся стебельки травы. Играй, зверь, играй, думать тебе придется после пересвета. А мне можно будет поиграть.

Если снова не вернется память.

Поспела еда, и я отвлекся. Карса тоже отвлеклась: запеченное мясо пришлось ей по вкусу.

А на сытый желудок я принял решение. Решение было простым и уклончивым: не спешить. Будущее покажет. Я запомню все… И нужно найти способ рассказать обо всем Тури. Но… Не сейчас. Завтра. Или послезавтра. Почему – я и сам не понимал. Просто бывают моменты, когда возникает твердая убежденность во всем, твердая, но необъяснимая. В такие моменты я обыкновенно ни о чем не думал и плыл по течению, и течение еще ни разу не выбросило меня на мель. Правда, на стремнине иной раз дух захватывало. Но куда же без волнений в опасном и враждебном мире? Тогда и на свет появляться не стоило. Правда, от нас появление на свет мало зависит. Впрочем, раз уж появились, спешить во Тьму не следует. По крайней мере, я так думаю.

И я, не тронув бусины в ошейниках, двинулся дальше. Ветер успел обсохнуть и отдохнуть. Правда, седло еще оставалось мокрым, но в непромокаемой хорингской одежде это меня мало волновало.

Проехали мы довольно много. Забрались в самое сердце каменистых пустошей. Все время приходилось огибать особо крупные глыбы, преграждающие путь. Карса шныряла, то и дело пропадая из виду. Однажды я заметил, что шерсть на морде у нее подозрительно выпачкана красным – то ли не наелась, то ли решила сравнить печеное мясо с сырым. Надо будет узнать как-нибудь, которое она нашла более вкусным.

В общем, я ничего не подозревал и долго не обращал внимания на сухое потрескивание, сопровождавшее нас едва ли не от самой реки. Не казались эти звуки сколько-нибудь опасными, и все тут. Потом потрескивание стихло, и за первым же поворотом я чуть не налетел на боевую шеренгу вильтов. Ветер всхрапнул и скрежетнул подковами по камням. Остановился.

Вильты не двигались с места, только заметно шевелили ворсистыми усами да скрипели мощными, как толстые и широкие серпы, жвалами. Хрупкие на вид лапы с зазубренной внешней стороной упирались в каменистую почву.

Н-да. И что теперь? Кстати, меча у меня нет. И самое прискорбное, что ему в данной ситуации и взяться-то неоткуда. Раньше я просто подбирал оружие поверженного врага. Но вильты не пользуются мечами – они сами себе оружие.

Я осторожно соскользнул с Ветра и взялся за двумех. Отцепил. Легонько шлепнул коня, чтоб уходил – от него в подобной стычке проку все равно будет немного. Вильтов нельзя победить обычными способами. Во-первых, потому что они неисчислимы, как муравьи, на которых, собственно, они и были очень похожи. А во-вторых, они не страшились смерти, потому что смерть одного вильта ровным счетом ничего не значила для всего гнезда.

Вдруг я понял, что именно видел с высоты на живом рисунке хорингов – конечно же, многочисленные гнезда вильтов, точнее, те их части, которые выступали на поверхность. Основное гнездо всегда находится под землей. Идти через территорию, кишащую вильтами, – верное самоубийство. Вот, значит, почему эти земли так безлюдны!

Ветер послушно убрался на безопасное расстояние. Вообще говоря, конь убежит от вильта, при условии, что это не вильт-гонец. Но гонец коню повредить ничем не сможет: жвалы у него слабенькие, а зазубрин на лапах вообще нет. Это ж не солдат, которому необходима способность сокрушать даже камень. Однако в сплошном лабиринте скал и валунов вильты, понятно, чувствуют себя как дома, чего никак не скажешь о Ветре.

Я взобрался на покатый бок ближайшего валуна, а потом и на гладкую, поросшую лишайником верхушку. Развязал двумех и принялся деловито вооружаться.

Метательные ножи уже при мне. Кривой хадасский кинжал – на пояс. Кинжал спутника – Тури, потому что своего я не нашел. Наверное, остался в горах после драки с хорингами. Ыплыкитет, свернутый по всем правилам, – тоже на пояс. Специальную перевязь с варварскими шариками – поперек груди. Арбалет, колчан с короткими стрелами – за спину. На левую руку – кастет с тройкой устрашающих шипов. Пальцы привычно скользнули в отверстия, и холодный металл сросся с плотью руки.

Но поможет ли все мое оружие против вильтов?

Странные это были создания. На первый взгляд они ничем не отличались от муравьев, только невероятно крупных, размером с добрую свинью. Большинство вильтов, понятно – работники. Отдельная каста – солдаты; их меньше, и это самые серьезные противники. Разведчики, гонцы, летуны, охотники (вроде солдат, только помельче и пошустрее), наблюдатели… джерх знает сколько разных. Так бы о них и думали, как о муравьях, если бы не одна странность. Некоторые вильты умели говорить. Приходили в людские селения, договаривались об обмене, расспрашивали о самых разных вещах, кое-что рассказывали сами. Денег они не признавали, менялись только вещь на вещь. Сами практически не пользовались никакими орудиями, хотя изготавливали некоторые на обмен. Насколько я знал, вильты встречались на юге, за Ривой, и на востоке, вблизи Лиспенса и практически везде вокруг Хадаса, но только в относительно безлюдных районах.

Воевать с ними было невозможно. Что делить людям и этим странным созданиям? Убийство отдельного члена гнезда остальные вильты просто не замечали. Всех, кто пытался влезть в их норы, они просто уничтожали. Неизвестно как. Может, и съедали. Во всяком случае, единственный известный мне случай вылазки тройки отчаянных гурунарских сорвиголов и забулдыг в гнездо вильтов закончился ничем: забулдыги исчезли бесследно, а вильты на расспросы о них не давали никаких ответов.

В общем-то, никто их не опасался по-настоящему. Существовало только одно непреложное наблюдение: если вильты-солдаты строятся в боевую шеренгу, будут трупы. В основном человеческие, хотя и вильтские тоже. Именно поэтому я и решил приготовиться.

Шеренга внизу дрогнула и двинулась к камню, на котором я сидел. Спускаться я не собирался. Вот еще! Боевой строй вильтов и тараном не прошибешь, а если они задумают взобраться ко мне, строй неизбежно распадется.

Сердито шипя и плюясь, на соседний камень взлетела карса. Спина ее выгнулась дугой, демонстрируя крайнюю степень негодования. Внизу хрустели суставами вильты. Ветер отдалился на безопасное расстояние и потерянно топтался на маленьком пятачке мягкой, свободной от камней земли.

В следующий миг на мой камень полезли вильты, со всех сторон. Рыжевато-серые шестиногие солдаты, с устрашающе разведенными в стороны жвалами и острыми пилами на лапах. Со всех сторон.

Карса не стала ждать. Молнией метнулась ко мне на помощь, легко перепрыгнув через ближайших вильтов. Взвилась в воздух, пала на спину одному из карабкающихся на камень.

С сухим хрустом тонкое сочленение, соединяющее массивную голову вильта с карикатурно маленьким туловом, переломилось, и вместо одного вильта стало два. Голова с двумя лапами и остатками тулова, и ворсистое каплевидное брюшко с четырьмя оставшимися живыми пилами. Двигаться увечные половинки не перестали, но всякая осмысленность движений исчезла.

Один есть.

Я веером швырнул несколько шариков; панцирь на головах у вильтов-солдат был очень прочен, но железо его брало. Маленький шарик проделывал в хитине аккуратную круглую дыру и застревал в голове. Раненый вильт тут же начинал бестолково крутиться на месте, мешая остальным и ломая строй. Увернувшись от особо удачливого и быстрого, я ткнул его в плоский треугольный глаз кастетом и прыгнул с камня на землю. Остальные на несколько мгновений замерли, шевеля усами, на камне, где меня уже не было.

Карса прильнула к моей ноге. Уши ее плотно прижались к голове, а желтые глаза стали совершенно безумными. Мы поспешили в сторону, но уже за ближайшим пузатым валуном едва не столкнулись со второй боевой шеренгой.

– Назад, Тури, – зачем-то вслух прохрипел я, бросаясь в очередной ход каменного лабиринта.

Довольно долго мы бестолково метались с места на место, не позволяя вильтам зажать нас между двумя шеренгами и раздавить. Шарики у меня уже кончились, почти истощился и запас арбалетных стрел. Стрелы я еще иногда ухитрялся выдергивать из голов увечных вильтов или подбирать, если промахивался. Вернуть же шарики не представлялось никакой возможности.

Беготня закончилась довольно быстро: выскочив на круглую, соблазнительно гладкую и зеленую от травы площадку между глыбами, я почувствовал, что земля уходит из-под ног, и рухнул в ловушку. Карса провалилась шагах в семи от меня, хотя была заметно легче.

Впрочем, это оказалась не ловушка. Это был рабочий ход вильтского гнезда, я сразу это понял. Из рваной дыры сверху сочился дневной свет. Низковатый для человека коридор с совершенно сухими плотными стенами убегал на север и на юг. Он был почти пуст, если не считать четверки рабочих вильтов. Трое набросились на карсу, один на меня. На некоторое время мне стало не до остального мира, потому что рабочий насел на меня, словно пес-охранник на вора, забравшегося в пределы хозяйского двора. Хорошо еще, что я, падая, схватился правой рукой за рукоятку кинжала.

Работника, конечно, нечего было и равнять с солдатом. Против того в ближнем бою я бы не выстоял и четверти минуты. Тем более в тесном и низком коридоре гнезда. Работника я все же сумел искромсать кинжалом и поколотить кастетом; при этом я начисто оторвал ему голову, переломал все шесть лап и распорол брюхо, отчего с ног до головы выпачкался в пахучей клейкой жидкости, которую не смогла оттолкнуть, как воду, даже хорингская одежда. Едва вильт перестал быть противником, хотя все еще шевелился, я отпихнул его останки и вскочил на ноги.

Тройка вильтов, напавшая на карсу, бесследно исчезла. С проклятиями я кинулся в нужную сторону и осмотрел пол коридора. Ни малейшего следа крови.

В тот же миг где-то далеко в коридоре заурчала плененная карса – сердито, как кот в огороде, нарвавшийся на нагло вторгшегося соседа. Она была жива, это главное.

Я собирался уже кинуться на выручку, невзирая на узость и малую высоту тоннеля, но в этот момент в пролом сверху на меня свалился солдат-вильт, прижав мне обе руки к земляному полу. Я дернулся, но с тем же успехом я мог бы попытаться сдвинуть с места таверну «Маленькая карса» в Дренгерте. Зазубренные жвалы угрожающе раздвинулись и нависли над самым моим лицом.

Я попрощался с жизнью.

Ощупав меня усами, солдат вдруг ослабил хватку и резво убежал в сторону. Сверху уже лез другой. Я отполз в сторону, чтоб не маячить у самой дыры.

На меня перестали обращать внимание. Вообще. Это меня ввергло в совершенно растерянное состояние. Я сжимал в руке кинжал и не знал, что делать. Солдаты вереницей мелькали передо мной, разбегаясь по тоннелю в обе стороны. Несколько остались наверху, парочка уже спустившихся выбралась наружу, наверное, караулить дыру.

Тьма! Что произошло? Вильтам нужна была лишь карса? Или, испачкавшись в гадости из брюха работника, я стал для остальных невидимым? Очень может быть, потому что я сейчас вонял совершенно как вильт-работник.

Я не стал долго раздумывать. Вскочил на ноги и, согнувшись, побежал в кромешную темень тоннеля. Темень меня не пугала. Я уже бывал в мурхутских пещерах, бывал в темных погребах и прекрасно знал, что вижу в темноте. Наверное, это во мне от вулха.

Скоро даже последний намек на свет остался где-то позади. Коридор иногда разветвлялся; навстречу мне то и дело попадались спешащие работники, наверное, они спешили заделывать пролом, куда провалились мы с карсой. Меня они молниеносно ощупывали усами и немедленно спешили дальше. Впрочем, кинжала из руки я так и не выпустил, и кастета с другой не снял. Успеется.

Беспокоило меня другое.

Где искать карсу? Я понятия не имел, насколько велико гнездо вильтов изнутри. Пока что я бежал по основному коридору, полагая, что в низкие ходы-ответвления моего спутника не потащат.

И еще меня беспокоило, что оставалось совсем мало времени до пересвета. Меньше часа. Здесь я, понятно, никаких изменений не увижу, в подземельях безразлично, какое из солнц светит на поверхности – синий Меар или багровый Четтан. Но мое тело почувствует изменение сразу же. Проверено в тех же мурхутских пещерах.

– Тури! – закричал я во всю мощь исцеленных на пересвете легких. – Ты где?

Мне показалось, что далеко впереди раздался ответный рык. И я ускорил шаги.

Тоннель по-прежнему представлял собой гладкую земляную трубу без малейших следов камня. Видимо, вильты-работники вынули из стен и унесли все камни для каких-то своих неведомых целей.

Как я обрадовался, когда увидел на стене след когтей! Свежий-свежий. Карса брыкалась, молодчина, что брыкалась. Оставляй побольше меток, спутник – Тури. Пожалуйста.

Следы когтей я замечал еще дважды. И оба раза ускорялся.

Скоро коридор стал просторнее, я даже мог с грехом пополам выпрямиться. Но вместе с тем я начинал чувствовать близость пересвета.

Тьма! Каково будет Тури очнуться нагому и безоружному в кромешней тьме?.. Хотя он тоже должен видеть без света… но все равно – в подземелье, схваченному вильтами. Тьма, тьма и тьма!

Я спешил как мог. Но успеть мне было не суждено.

Посреди тоннеля, явно меня дожидаясь, стоял маленький вильт с большой, почти как у солдата, головой, но с недоразвитыми, еле обозначенными жвалами. Я хотел обойти его, но он предостерегающе поднял суставчатую, поросшую редкими толстыми волосками лапу.

– Постой, человек! Давай поговорим, – сказал он монотонным, лишенным интонаций голосом.

Я чуть не споткнулся на ровном месте.

– Поговорим?

– Именно. Ничего с твоим зверем не случится. Если мы столкуемся, вас отпустят. Проходи!

В боковой стене обнаружился круглый ход в тупиковую подземную камеру. В камере не было ничего, кроме сухого пахучего сена.

– Опускайся на траву, человек. Я знаю, вы не любите стоять во время разговора.

В голове у меня начинало мутиться.

– Послушай, вильт-толмач! Боюсь, что говорить вам придется не со мной, а с моим зверем. Ты скоро поймешь, почему. Можно, я разденусь?

– Зачем?

– Тоже поймешь.

– Как хочешь.

Тяжело дыша после бега, я снял сапоги и хорингские курткоштаны. Рассовал по рукавам и штанинам все оружие, аккуратно все свернул и поставил рядом сапоги.

– Слушай, вильт-толмач. Когда вы увидите, что происходит с карсой, приведите зверя сюда же, а потом… отдайте ему все вещи. Я обещаю, что вы столкуетесь с ним после этого. И, если можно, не разлучайте нас больше, какой бы облик мы ни принимали. Как, годятся такие условия?

Вильт пошевелил усиками. Непонятно было, куда он смотрит, но у меня сложилось впечатление, что на ошейник, перечеркивающий мое горло.

– Я не понимаю тебя, человек.

– Скоро поймешь, – сказал я и рухнул на четвереньки. В глаза рванулась Тьма.

И это при том, что вокруг было по-настоящему темно.

Ну и пересвет получился!

Глава тринадцатая
Четтан, день седьмой

На сей раз я приходила в себя, уже зная, где нахожусь. Я помнила тесный и низкий коридор, помнила отвратительно пахнущих тварей, в лапах которых я билась и рычала…

Спасибо, Карса, за память. Спасибо, Лю, что держишь слово. А вот кого поблагодарить за урок? Потому что в миг пробуждения я поняла: не всякая память – благо. Иногда было бы лучше не помнить.

Терпеть не могу вильтов. С того самого раза, когда впервые увидела этих тварей. Гнусные безмозглые создания – как их только земля терпит? До сих пор мне казалось, что моя неприязнь к ним в объяснениях не нуждается. Не люблю вильтов, и все тут. На дух не переношу.

…Вот именно, что на дух. Карса, бедная моя звериная половина, как ты стерпела такую вонь? Я всего лишь вспомнила запах вильтов – такой, каким его чуяла ты, – и то меня чуть не вывернуло наизнанку. Милосердные боги наделили человека совсем слабым нюхом, и как же я сейчас была благодарна им за это!

Помещение было темным, но я вижу и в темноте. Плоховато, правда – если сравнивать с той же Карсой – но намного лучше, чем настоящий человек. Очень полезное качество.

Тьма! Только что возносила хвалу богам, что я не зверь – а теперь радуюсь, что я не человек. Сплошные противоречия в моей мадхетской душе. Равно как и в теле. Удивительные мы существа, оборотни.

Я усмехнулась. И вдруг меня осенило. В мгновенной вспышке озарения я вдруг поняла то, над чем как-то никогда не задумывалась, как не задумывалась над тем, почему сменяют друг друга на небе Меар и Четтан. Теперь я знала, за что нас так не любят люди и почему нас истребляют Чистые братья. Хоть, может, сами они тоже толком этого не понимают.

Всю жизнь я считала себя обделенным, неполноценным созданием – ни то ни се. Ни зверь, ни человек. Только сейчас я поняла и осознала, что я на самом деле и то и другое вместе! И зверь, и человек. То есть нечто большее, чем два существа – зверь и человек – взятые порознь.

Оборотень – это не просто сильная, быстрая и живучая тварь. Оборотень может стать поистине могущественным, если осознает себя.

Кажется, именно это со мной произошло. Поправка: только начало происходить. Темное небо! Что же дальше-то будет, а?

Уже сейчас я воспринимала мир по-иному. Как-то… отчетливее, что ли? То, что раньше мне пришлось бы долго выяснять, сейчас я понимала сразу. Ответ появлялся чуть ли не раньше, чем я успевала задать себе вопрос.

Лежа на охапке сена лицом к стене, я уверенно знала, что в темном и тесном помещении нас трое. Рядом со мной, настороженно подобравшись, скалил клыки в беззвучном рычании верный вулх. Мне не нужно было видеть его, чтобы понять – вулху здесь очень не нравится, но непосредственной угрозы он не чует. Я приподнялась и, не глядя, положила руку ему на загривок. А затем обернулась туда, где ощущала присутствие мерзкого вильта.

Вильт был из тех, которые умеют разговаривать с людьми. Большая голова с несоразмерно маленькими жвалами казалась неумелой подделкой под человеческое лицо. Он стоял на четырех лапах, подняв верхнюю половину туловища вертикально, и суетливо потирал одна об другую верхние лапы.

– Ты больше не будешь меняться, человек? – спросил вильт-толмач. Жвалы его шевелились не в такт словам, а голос был каким-то безжизненным, монотонным. – С тобой уже можно говорить?

Тьфу, пакость какая!

– Не буду я меняться, – пообещала я, снова отворачиваясь. – Говори.

Чтобы не смотреть на вильта, я занялась одеждой. Ах ты ж Тьма! Магическая шкура была перепачкана какой-то липкой мерзостью и воняла вильтами. Как видно, Одинцу вчера опять пришлось заниматься кровопролитием. Только кровь была не человеческой, а вильтской. Честное слово, мой спутник – парень не промах! Подраться с вильтами и остаться в живых… мда-а… Солдаты вильтов, по слухам, и в одиночку сильнее человека. А нападают-то они всегда кучей.

Я вытряхнула оружие, которое мой спутник затолкал в рукава и штанины, и брезгливо забралась в магическую одежду. Спасибо, хоть внутри она оставалась чистой. Иначе пришлось бы мне добираться до ближайшего водоема нагишом.

Впрочем, для начала нужно выбраться из вильтского подземного гнезда.

Хадасский кинжал тоже оказался перепачкан вильтской кровью, и я вытерла его пучком сена.

– Да говори же! – раздраженно бросила я, отбрасывая липкий клок сена подальше. – Чего тебе нужно?

– Это длинная история, человек, – сказал вильт и снова сделал паузу.

По его поганой морде, конечно, ничего нельзя было прочесть, но мне показалось, что вильт волнуется. Наверное, он собирался сказать мне нечто важное. Да уж, конечно, важное, если он вообще стал со мной – с нами – разговаривать.

– Наш дом много поколений дружил с другим домом, – снова заговорил вильт. – Потом наши дома поссорились, и много поколений вели войну. Очень много поколений. Потом наши мудрецы сказали – не надо больше воевать. Надо снова дружить. И владыка сказал – пусть кто-то пойдет в другой дом и скажет им, что мы больше не хотим воевать. И вот мы ждем много поколений.

– Чего ждете? – удивилась я.

– Человека, – сказал вильт. – Только чужой может пойти в другой дом. Мы много поколений ждем, а человека все нет. Люди здесь не ходят. Наконец ты пришел. Ты странный, но нам все равно. Если ты согласен отнести слова владыки в другой дом. Ты согласен?

Минуту я переваривала его слова, но когда переварила…

– Человек, тебе плохо? – обеспокоился вильт. – Ты умираешь?

– Не-ет, – всхлипывая от смеха, простонала я. – Сейчас, погоди, отсмеюсь…

Вулх недоуменно посмотрел на меня. Да уж, где зверю понять, что меня развеселило. Для этого нужен человеческий разум. Вот и вильт тоже серьезен, как дыра в сортире.

Светлые боги, какие же придурки эти вильты! Много поколений они, видите ли, ждут человека, чтобы тот пошел и вместо них договорился с такими же тупоголовыми вильтами. Ой, не могу! А сами они этого сделать не могут? Тьма им в жвалы!

Я перевела дух, утерла слезы и задумчиво хмыкнула.

А ведь люди, если честно, не лучше. Тоже сплошь и рядом не умеют договориться между собой. Может, для решения человеческих проблем стоит приглашать вильтов?

Впервые в жизни я посмотрела на вильта с некоторым сочувствием. Они, конечно, мерзкие твари. Но что-то общее, как выяснилось, у них с людьми есть.

Глупость.

После вонючих вильтских подземелий воздух равнины показался мне сладким. Ветер шарахнулся в сторону, когда мы вылезли из норы в двух шагах от него, но тотчас признал меня и приветствовал радостным ржанием. Я прижалась щекой к его спутанной гриве. Неподалеку валялись два вильта с проломленными головами – надо полагать, подошли к вороному слишком близко. Только теперь, в свете Четтана, я разглядела, что тела вильтов имеют грязно-рыжую окраску.

В походном двумехе нашлось еще пол-лепешки, и я скормила ее жеребцу с ладони. Под теплыми солнечными лучами я постепенно приходила в себя. Ветер пошевелил ноздрями, втягивая странный запах, который исходил от моей одежды. Странный, но не противный.

Еще в подземном гнезде вильты посыпали мою магическую шкуру каким-то порошком, который впитал в себя липкую вильтскую кровь и осыпался, не оставив следа. Конечно, чистота моей одежды вильтов мало заботила. Но толмач объяснил мне, что запах их гнезда заставит стражников вражеского дома броситься на меня мгновенно, не рассуждая. Стражники у вильтов вообще не обучены рассуждать – впрочем, как и у людей.

Почесав Ветра между ушей, я вскочила в седло. Маленький большеголовый вильт-толмач поднял в человеческом прощальном жесте суставчатую лапу.

– Удачи тебе, человек, – пожелал он. – Передай предложение мира нашим соседям и езжай по своим делам. Охотники проводят тебя до границы соседнего дома.

Я окинула взглядом группу вильтов с огромными жвалами и длинными усами на маленьких вытянутых головах. Эти, в отличие от толмача, всеми шестью лапами опирались на землю и напоминали скорее гончих собак.

– Бывай, вильт, – проворчала я и движением поводьев направила вороного на юго-запад.

Вулх недовольно огляделся, в два прыжка догнал жеребца и потрусил впереди. Вильты-охотники, разделившись на три отряда, устремились вслед за нами. Я усмехнулась. «Проводят до границы», как же… Один отряд не даст нам свернуть влево, второй – вправо, ну а третий перекроет путь назад. И хрен с ними. Во-первых, спасибо, что в живых оставили. А во-вторых, мне все равно ехать в этом направлении.

Ветер двигался осторожно, шагом. Равнина была усеяна камнями разных размеров – от мелкого щебня до валунов в человеческий рост. Возможно, их вытащили на поверхность вильты, чтобы стенки их подземных камер и коридоров были гладкими. От толмача я узнала, что вся земля под нами изрыта бесконечными ходами и штольнями вильтского гнезда. Изредка на нашем пути встречались невысокие земляные холмы, насыпанные теми же вильтами для каких-то своих целей. Собственно говоря, мы ехали по крыше их дома.

Легкий восточный ветерок обдувал мне левую щеку. Приятно пригревал утренний Четтан. Я отпустила поводья, в который раз полагаясь на умение вороного жеребца самому выбирать дорогу.

Сегодня пошел седьмой день с тех пор, как я выехала из Айетота. Половина срока, отпущенного мне чародеем на путь к У-Наринне, истекла. Но пройдена ли половина пути? Я не могла точно ответить на этот вопрос.

Почему-то мне вдруг вспомнилось, как я представляла себе Каменный лес в самом начале дороги. Тогда мне рисовались угрюмые деревья с голыми каменными стволами… Я усмехнулась. Какой же наивной я была всего шесть четтанских дней назад! Думала, что если называется «лес», значит и впрямь – лес. Перед моим мысленным взором встали величественные дольмены и менгиры, которые описал мне Винор. Хоровод каменных столбов, а в центре – ступенчатая пирамида с усеченным верхом. Священный Трон.

Добрые джерхи! Как сильно я переменилась за каких-то шесть дней… А что со мной станется к концу срока? Скажу ли я «спасибо» себе прежней за то, что согласилась пройти этот путь? Впрочем, деваться мне тогда было некуда.

Сейчас мне даже странно подумать, что я спокойно жила себе в доме Беша и знать не знала, что близятся Смутные дни. Не догадывалась, что мне выпадет увидеть на своем веку легендарные звезды. Так же, как до сих пор понятия не имею, что ждет нас в самой У-Наринне. И не знаю, зачем чародею нужно, чтобы мы с Одинцом оказались у Трона. Ох уж этот Лю, мастер недоговаривать…

Быть может, знай я его цели, я бы захотела обмануть чародея? Да нет, не похоже. Я никогда не считала себя честным челове… мадхетом, и держу свое слово только до той поры, пока мне это выгодно – или пока у меня нет другого выхода. Но договор с Лю мне вроде бы выгоден, вне зависимости от его намерений. С другой стороны, портить отношения с чародеем как-то, мягко говоря, не хочется. В общем, как выражался Унди, что дубинкой по голове, что головой по дубинке – а шишка вскочит. До Каменного леса я дойду непременно, ну а там посмотрим.

Я бросила взгляд направо, где высились сразу три земляных холма. И вдруг заметила, что вильты-охотники нас больше не сопровождают. Я обернулась. Сгрудившись в кучу, охотники шевелили длинными усами – принюхивались, что ли? Ага, стало быть, я уже на территории другого гнезда.

Мгновением позже я получила тому явное подтверждение. Убежавший вперед вулх вылетел из-за валуна, словно за ним демоны гнались, и бросился к Ветру. Умница вороной встал, как вкопанный. Я спрыгнула с коня и шагнула вперед.

Нет, конечно, это были не демоны, а вильты-стражники. Хотя я не думаю, что демоны намного хуже. Я мигом выхватила из-за пазухи серебряное зеркальце, которое мне дал толмач, и подставила его под лучи Четтана. Красный блик заплясал по камням. Только бы у стражников хватило ума опознать сигнал!

Вильты окружили нас, угрожающе шевеля огромными жвалами. Но нападать не торопились. Они словно чего-то ждали. И мы ждали. И свора охотников-вильтов, замершая в отдалении по ту сторону невидимой границы, тоже ждала. Вулх поднял ко мне морду и вопросительно заскулил.

– А джерх его знает, чего мы ждем, – честно ответила я. – Разве что начальника стражи?

Я почти угадала. Поскальзываясь на кучках щебня, к нам спешил головастый вильт-толмач. Только в отличие от моего предыдущего рыжего знакомца этот, как и взявшие нас в кольцо стражники, был черным.

– Не бойся, человек, – монотонно произнес он. – Мы не сделаем тебе плохого. Но ты должен оказать нам услугу.

– Дружок, – нежно сказала я, – кажется, ты опоздал. Эти славные ребята, ваши восточные соседи, прислали меня с предложением мира. Так что если вы намерены отослать меня обратно с тем же самым, я откажусь.

С этими словами я протянула ему серебряное зеркальце. Но вильт затрясся всем телом и воздел к небу верхние лапы.

– Горе нам, – сказал он все так же без интонаций. – Они нас опередили, и теперь честь миротворцев принадлежит им. Проклятье тебе, человек. Почему ты пришел не с запада, а с востока?

– Ну, извини, – пробормотала я себе под нос, раздумывая, что же теперь со мной сделают. Если уложить вот этих двоих и прорываться назад, на территорию рыжих…

Черный толмач сделал еще один горестный жест правой лапой и протянул левую за зеркальцем.

– Теперь я пойду доложить владыке, и он в гневе откусит мне голову, – сообщил мне вильт. – Но ты, человек, можешь ехать дальше беспрепятственно. Таков обычай.

Он наклонился к ближайшему стражнику и пощекотал его усами. Тотчас все стражники снялись с места и галопом умчались прочь. Я собиралась было вскочить на коня, но передумала и повернулась к толмачу.