Текст книги "Святые апостолы Петр и Павел"

если бы случилось быть и другому Симону и также кожевнику? Для того дан был еще иной признак – жительство близ моря; трем же (признакам) вместе невозможно было совпасть. Не сказал (ангел), для чего (послать), чтобы не смутить Корнилия, но, возбудив в нем стремление и желание слышать (Петра), так оставил его… На другой день, когда они шли и приближались к городу, Петр около шестого часа взошел на верх дома помолиться (ст. 9). Смотри, как Дух сочетавает времена, и устрояет, что это случилось ни раньше, ни позже. Петр около шестого часа взошел на верх дома помолиться, т. е., в уединении и тишине, в горнем месте. И почувствовал он голод, и хотел есть. Между тем, как приготовляли, он пришел в исступление и видит отверстое небо (ст. 10–11). Что такое «исступление»? Произошло, говорит, в нем духовное видение; душа, так сказать, отрешилась от тела. И видит отверстое небо и сходящий к нему некоторый сосуд, как бы большое полотно, привязанное за четыре угла и опускаемое на землю; в нем находились всякие четвероногие земные, звери, пресмыкающиеся и птицы небесные. И был глас к нему: встань, Петр, заколи и ешь. Но Петр сказал: нет, Господи, я никогда не ел ничего скверного или нечистого. Тогда в другой раз был глас к нему: что Бог очистил, того ты не почитай нечистым. Это было трижды; и сосуд опять поднялся на небо (ст. 11–16).

Что это значит? Это видение означает всю вселенную. Корнилий был необрезанный и не имел ничего общего с иудеями. Поэтому, имея в виду, что все будут обвинять его как нарушителя (закона), – а это весьма много значило у них, – (Петр) необходимо располагается сказать: «никогда не ел», не сам возбудив в себе такое опасение, – нет! – но, как я сказал, будучи расположен к тому Духом, чтобы иметь ему в оправдание против обвинителей то, что он даже прекословил; а они весьма заботились о соблюдении закона. Он был посылаем к язычникам. Поэтому, как я выше сказал, и совершается это для того, чтобы иудеи не обвиняли его. А чтобы это не показалось каким-либо призраком, он сказал: нет, Господи, я никогда не ел ничего скверного или нечистого. Тогда в другой раз был глас к нему: что Бог очистил, того ты не почитай нечистым. Это, по-видимому, говорится к нему, но все относится к иудеям. Если учитель получает такое внушение, то тем более они. Итак, плащаница – это земля; находившиеся в ней животные – язычники; слова: «заколи и ешь» – что должно обратиться и им; троекратное же повторение знаменует крещение…

Когда же Петр недоумевал в себе, что бы значило видение, которое он видел, – вот, мужи, посланные Корнилием, расспросив о доме Симона, остановились у ворот, и, крикнув, спросили: здесь ли Симон, называемый Петром? (ст. 17–18). Когда Петр изумлялся сам в себе и недоумевал, те мужи приходят и благовременно разрешают недоумение… Душа, которая прежде была в недоумении, легко принимает разрешение (недоумения). Таким образом, недоумение его продолжалось не долго и (началось) не прежде того, но около времени обеда. Между тем, как Петр размышлял о видении, Дух сказал ему: вот, три человека ищут тебя; встань, сойди и иди с ними, нимало не сомневаясь; ибо Я послал их (ст. 19, 20). Это опять служит к оправданию Петра пред учениками, чтобы они поняли, что и он сомневался и затем был научен – нисколько не сомневаться. Петр, сойдя к людям, присланным к нему от Корнилия, сказал: я тот, которого вы ищете; за каким делом пришли вы? Они же сказали: Корнилий сотник, муж добродетельный и боящийся Бога, одобряемый всем народом Иудейским, получил от святого Ангела повеление призвать тебя в дом свой и послушать речей твоих (ст. 20–22). Они восхваляют (Корнилия), чтобы уверить, что ангел явился ему. Тогда Петр, пригласив их, угостил. Смотри, какая в нем уверенность! Чтобы они не потерпели чего-нибудь неприятного, он приглашает их к себе и потом без всякого опасения вместе с ними принимает пищу. А на другой день, встав, пошел с ними, и некоторые из братий Иоппийских пошли с ним. В следующий день пришли они в Кесарию (ст. 23–24).

* * *

Петр около шестого часа взошел на верх дома помолиться. Он пришел в исступление и видит отверстое небо и сходящий к нему некоторый сосуд, как бы большое полотно, привязанное за четыре угла и опускаемое на землю. Заметь, что даже и голод не принудил его приступить к плащанице. А чтобы он не оставался долее в недоумении, слышит голос, говорящий: встань, Петр, заколи и ешь. Может быть, он стоял на коленах, когда созерцал видение, и, кажется мне, видел его для (успеха) проповеди (евангельской). А что это событие было божественное, явно из того, что (Петр) видел сосуд нисходящим свыше и что он – апостол – находился в исступлении. Также и то, что слышан был оттуда голос, что это повторялось трижды, что небо отверзлось, что (сосуд) был спущен оттуда и опять взят туда, – служит великим доказательством Божественности этого события.

* * *

Угостив мужей (посланных Корнилием), отправляется (Петр) вместе с ними; и хорошо: сначала он с любовью принимает их, как утомившихся от пути, и располагает к себе, а потом уже отправляется с ними. А на другой день, встав, пошел с ними, и некоторые из братий (ст. 23). Не один он, но и другие идут с ним; и это с тою предусмотрительностью, чтобы впоследствии были свидетели, когда Петру нужно будет оправдываться. Корнилий же ожидал их, созвав родственников своих и близких друзей (ст. 24). Таково свойство друга, таково свойство благочестивого (человека), чтобы прежде всего делать участниками таких благ близких друзей. Когда Петр входил, Корнилий встретил его и поклонился, пав к ногам его. Петр же поднял его, говоря: встань; я тоже человек (ст. 25–26). Делая это, (Корнилий) проявляет свое смирение, научает прочих, благодарит Бога и показывает, что, хотя он и получил повеление, однако и сам в себе имел великое благочестие. Что же Петр? Встань; я тоже человек. Видишь ли, как он прежде всего научает их не думать слишком много о самих себе? И, беседуя с ним, вошел в дом, и нашел многих собравшихся. И сказал им: вы знаете, что Иудею возбранено сообщаться или сближаться с иноплеменником (ст. 27–28). Смотри: тотчас же начинает беседовать о человеколюбии Божием и показывает, что Он даровал им великие блага. Но здесь достойно удивления не только то, что он беседует о таких предметах, но и то, как он говорит о предметах высоких и вместе соблюдает смирение. Не сказал: мы – люди, не удостаивающие никого своего общения, пришли к вам; но что? «Вы знаете». Бог, говорит, запретил (нам) входить в общение или обращаться с иноплеменником. Потом, чтобы не показать пристрастия к нему, продолжает: но мне Бог открыл, чтобы я не почитал ни одного человека скверным или нечистым (ст. 28). Присовокупляет это, чтобы не подумали, что он льстит ему. Посему я, будучи позван, и пришел беспрекословно (ст. 29). Чтобы не подумали, что хотя дело было и противозаконное, но он послушался потому, что (Корнилий) был начальник, а чтобы все приписывали Богу, для того говорит, что не дозволено не только «сообщаться», но даже и «сближаться». Итак, спрашиваю: для какого дела вы призвали меня? (ст. 29) Спрашивает не потому, чтобы не знал. Петр знал все из видения, слышал и от воинов; но он хочет, чтобы сначала они сами исповедали и предрасположили себя к вере.

* * *

Посмотри… как Петр показывает божественность своего пришествия, когда говорит: вы знаете, что Иудею возбранено. Почему он не сказал тотчас о плащанице? Потому, что был весьма не тщеславен. О том, что был послан от Бога, он говорит, но как – пока еще нет; а когда открылась нужда, тогда и сказал. Вы знаете, что Иудею возбранено сообщаться или сближаться с иноплеменником. Так он был далек от тщеславия!.. Что же Корнилий? Теперь все мы предстоим пред Богом, говорит, чтобы выслушать все, что повелено тебе от Бога. Не сказал: «пред человеком», но: «пред Богом», показывая, что так должно внимать рабам Божиим… Петр отверз уста и сказал: истинно познаю, что Бог нелицеприятен. Говорил это и для присутствовавших иудеев, в свое оправдание. Так как ему предстояло вести с ними речь, то он наперед представляет как бы оправдание. Что же? Разве прежде этого (Бог) был лицеприятен? Да не будет! Он и прежде был таков же. Во всяком народе, говорит, боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему. Здесь (Петр) преподает и учение, и правила жизни. Если (Бог) не презрел волхвов, и эфиоплянина, и разбойника, и блудницу, то, без сомнения, тем более не презрит делающих правду и желающих (веровать).

* * *

Посмотри на домостроительство Божие. Петр еще не успел окончить речи и крещение (Корнилия и бывших у него) еще не совершилось по его повелению; но так как они показали чудное расположение души своей, приняли начало учения и уверовали, что в крещении несомненно подается прощение грехов, то и сошел (на них) Дух. Это же совершает Бог с тем намерением, чтобы доставить Петру сильное оправдание. Они не только получают Духа, но и стали говорить языками, что и изумило пришедших с Петром. Зачем же так устраивается это дело? Для иудеев, так как они весьма ненавистно смотрели на это. Так везде все совершается Богом; а Петр почти только присутствует здесь, вразумляясь, что им (апостолам) следует уже обращать язычников и что это должно чрез них произойти. И не удивляйся! Если после таких событий и в Кесарии, и в Иерусалиме было негодование, то чего не было бы, если бы их не случилось? Поэтому-то они и совершаются чрезвычайным образом. Смотри, как и Петр при этом случае защищается. А что он отвечает после такого случая, о том послушай евангелиста, повествующего так: тогда Петр сказал: кто может запретить креститься водою тем, которые, как и мы, получили Святого Духа? (ст. 47) Видишь ли ты, к чему он склонил дело и как желал совершить это? Так он еще прежде имел это в мыслях. «Водою, – говорит, – «кто может запретить?» Он почти как бы опровергает противившихся и утверждавших, что этого делать не должно. Все совершилось, говорит, необходимейшее исполнилось, т. е. то крещение, которым и мы крестились. И велел им креститься во имя Иисуса Христа (ст. 48). После того как оправдался, тогда и повелел им креститься, научая их самим делом: настолько ненавистно смотрели (на это) иудеи! Поэтому-то он сначала защищается, хотя дела говорили сами за себя, и потом повелевает. Потом они просили его пробыть у них несколько дней (ст. 48). После этого он естественно уже не сомневается и остается. Услышали апостолы и братия, бывшие в Иудее, что и язычники приняли слово Божие. И когда Петр пришел в Иерусалим, обрезанные упрекали его, говоря: ты ходил к людям необрезанным и ел с ними (Деян. 11, 1–3). После того «обрезанные упрекали», а не апостолы. Что значит «упрекали»? Не мало соблазнялись, говорит (писатель). И смотри, что они возражают. Не говорят: для чего ты проповедовал им? – но: для чего ты вкушал пищу вместе с ними? Петр же не останавливается на этом холодном (замечании) – и поистине оно было холодное, – но (указывая) на то великое (дело), говорит: если и они получили Духа, то как можно было не преподать им (крещения)?..

* * *

Он [апостол Петр – А. М.] подвергся упреку [от Иудеев из обрезанных – А. М.] по благоустроению (Божию), чтобы они научились, так как без нужды Петр и не сказал бы. Смотри, как он не горделив и не тщеславен. Петр же начал, говорит (писатель), пересказывать им по порядку, говоря: в городе Иоппии я молился (ст. 4–5). Не говорит, для чего или по какому случаю. И в исступлении видел видение: сходил некоторый сосуд, как бы большое полотно, за четыре угла спускаемое с неба, и спустилось ко мне. Я посмотрел в него и, рассматривая, увидел четвероногих земных, зверей, пресмыкающихся и птиц небесных. И услышал я голос, говорящий мне: встань, Петр, заколи и ешь (ст. 5–7). Что он хочет сказать этим? Одного видения плащаницы, говорит, достаточно было для убеждения в этом; но к тому присоединен был и голос. Я же сказал: нет, Господи, ничего скверного или нечистого никогда не входило в уста мои (ст. 8). Видишь ли? Я сделал, говорит, свое дело; сказал, что я никогда не ел. Это против того, что говорили те: ходил и ел с ними. Корнилию он не говорит этого, потому что не было нужды. И отвечал мне голос вторично с неба: что Бог очистил, того ты не почитай нечистым. Это было трижды, и опять поднялось всё на небо. И вот, в тот самый час три человека стали перед домом, в котором я был, посланные из Кесарии ко мне (ст. 9-11). Говорит то, что было нужно, а о прочем умалчивает; или, лучше, первым подтверждает и последнее. И смотри, как он оправдывается: он не хочет пользоваться достоинством учителя, знает, что чем смиреннее будет говорить, тем скорее успокоит их. Нечистого никогда, говорит, не входило в уста мои. Так предусмотрительно было все оправдание (его). В тот самый час три человека стали перед домом, в котором я был, посланные из Кесарии ко мне. Дух сказал мне, чтобы я шел с ними, нимало не сомневаясь…

Выслушав это, они успокоились и прославили Бога, говоря: видно, и язычникам дал Бог покаяние в жизнь (ст. 18). Видишь ли, как все сделано речью Петра, обстоятельно рассказавшего о случившемся? Потому они и славили Бога, что Он и тем даровал покаяние: так они смирились от этих слов! Тогда-то наконец открылась дверь (веры) язычникам. Но обратимся, если угодно, к вышесказанному. Не сказал (писатель), что изумился Петр, но: «обрезанные»; он знал, что совершается. И действительно должно было удивляться тому, как и те уверовали. Они же не вознегодовали, когда услышали, что те уверовали; но когда (услышали, что) Бог даровал им Духа, когда Петр излагал свое видение и говорил: Бог открыл, чтобы я не почитал ни одного человека скверным или нечистым. Так он еще прежде знал это. Поэтому он и приготовляет речь о язычниках, в которой показывает, что они уже не были язычниками, когда явилась (в них) вера. Таким образом, нисколько неудивительно, что они получили Духа прежде крещения; и с нами то же случилось. Здесь Петр показывает, что они крестились не так, как прочие, но гораздо лучше. Поэтому вполне достигнуто было то, что они не могли ничего более сказать, но должны были признать тех, по крайней мере в этом отношении, себе равными. Потом они просили его, говорит (писатель), пробыть у них несколько дней. Видишь ли, как они недружелюбно приняли его? Видишь ли, какую они имели ревность о законе? Они не устыдились ни достоинства Петра, ни случившихся знамений, ни того великого события, что слово (евангельское) принято (язычниками); но о тех маловажных предметах «упрекали». Если бы ничего такого не было, то самого события (для них) было бы недостаточно. Впрочем, Петр оправдывается не так: он был благоразумен, или, лучше, это были слова не его благоразумия, но Духа. Он в оправдании своем показывает, что отнюдь не он сам виновник всего, но Бог; и говорит им как бы так: Он сделал, что я пришел в исступление, а я просто «молился»; сосуд Он показал, а я возразил; потом опять Он сказал, а я и тогда не послушался; Дух повелел идти, а я, несмотря на то, пошел не поспешно; я сказал (Корнилию), что Бог послал, но и после этого сам не крестил, а опять Бог сделал все. Следовательно, Бог крестил их, а не я. И не сказал: после всего бывшего не следовало ли наконец употребить воду? – но, как бы уже ничего более не оставалось, говорит: кто же я, чтобы мог воспрепятствовать Богу? Вот каково его оправдание! Ведь не сказал: узнав об этом, успокойтесь, – но что? Принимает их нападение и оправдывается против их обвинения: кто же я, чтобы мог, – говорит, – воспрепятствовать Богу? Пристыжает и сильно поражает их своим оправданием: я не мог, говорит, воспротивиться. Поэтому они затем, устрашившись, успокоились и прославили Бога.

* * *

Видя же, что это [убийство Иакова – А. М.] приятно Иудеям, вслед за тем взял [царь Ирод – А. М.] и Петра. О, великое нечестие! Тем ли угождал им, что совершал убийства без причины и напрасно? Тогда были дни опресноков. Опять (видна) излишняя разборчивость иудеев (во днях); впрочем, убивать они не препятствовали, но и в такое время делали это. И, задержав его, посадил в темницу, и приказал четырем четверицам воинов стеречь его (ст. 4). Это происходило от гнева и от страха. Убил, говорит (писатель), Иакова, брата Иоаннова, мечом. Видишь ли мужество их (апостолов)? Чтобы кто-нибудь не говорил, будто они потому смело и бесстрашно идут на смерть, что Бог избавляет их от нее, для этого Он попускает им быть убиваемыми, и особенно верховным, научая тем самих убивающих, что даже и это не останавливает их и не препятствует им. Итак Петра стерегли в темнице, между тем церковь прилежно молилась о нем Богу (ст. 5). Они находились теперь в самом опасном положении. Их устрашало и то, что тот убит, и то, что этот посажен в темницу. Когда же Ирод хотел вывести его, в ту ночь Петр спал между двумя воинами, скованный двумя цепями, и стражи у дверей стерегли темницу. И вот, Ангел Господень предстал, и свет осиял темницу. Ангел, толкнув Петра в бок, пробудил его и сказал: встань скорее. И цепи упали с рук его (ст. 6–7). Смотри, в эту самую ночь избавил его. И свет осиял темницу, чтобы он не подумал, что это – привидение; а света никто не видал, кроме него. Если и при этом он думал, что видит привидение, по причине неожиданности, то тем более (подумал бы), если бы этого не случилось: так он был готов на смерть! А это происходило оттого, что он оставался там много дней, не получая избавления. Почему же, скажут, (Бог) не попустил ему впасть в руки Ирода, чтобы тогда и избавить? Потому, что это привело бы их в ужас; а это происходило и для них. Подумали бы, что (апостолы) не люди, если бы Он все совершал божественно… И сказал ему Ангел: опояшься и обуйся (ст. 8). Здесь (писатель) снова показывает, что это сделано не со злым умыслом; кто спешит и намеревается выйти украдкою, тот не делает таких приготовлений, чтобы и обуться и опоясаться. Он сделал так. Потом говорит ему: надень одежду твою и иди за мною. Петр вышел и следовал за ним, не зная, что делаемое Ангелом было действительно, а думая, что видит видение. Пройдя первую и вторую стражу, они пришли к железным воротам, ведущим в город, которые сами собою отворились им (ст. 8-10). Вот и второе знамение. Когда ангела не стало с ним, тогда Петр уразумел (виденное). Они вышли, и прошли одну улицу, и вдруг Ангела не стало с ним. Тогда Петр, придя в себя, сказал: теперь я вижу воистину, что Господь послал Ангела Своего и избавил меня из руки Ирода и от всего, чего ждал народ Иудейский (ст. 10–11). Теперь, говорит, я уразумел, а не прежде. Для чего это делается и почему Петр не разумеет происходящего, хотя он уже был столь свободен после того, как все (цепи) были сняты с него? Для того чтобы он получил избавление внезапно и чтобы тогда уже, по избавлении, почувствовал это. А что цепи спали с рук его, это явный знак, что он не убежал. И, осмотревшись, пришел к дому Марии, матери Иоанна, называемого Марком, где многие собрались и молились. Когда же Петр постучался у ворот, то вышла послушать служанка, именем Рода, и, узнав голос Петра, от радости не отворила ворот (ст. 12–14). Смотри: Петр не тотчас удаляется (из Иерусалима), но наперед сообщает радостную весть своим. Вбежав, объявила, что Петр стоит у ворот. А те сказали ей: в своем ли ты уме? Но она утверждала свое (ст. 14–15).

Но она, говорил (писатель), утверждала свое. Они же говорили: это Ангел его. Между тем Петр продолжал стучать. Когда же отворили, то увидели его и изумились. Он же, дав знак рукою, чтобы молчали, рассказал им, как Господь вывел его из темницы, и сказал: уведомьте о сем Иакова и братьев. Потом, выйдя, пошел в другое место (ст. 15–17)… Убил, говорит, Иакова, брата Иоаннова, мечом. А почему, скажут, он не убил Петра тогда же? Причину привел писатель: тогда, говорит, были дни опресноков и он хотел совершить убиение его с большею торжественностью. Сами (иудеи) по совету Гамалиила теперь воздерживались от убийств и притом не находили причин к тому, а чрез других совершали то же самое… Видишь ли, что эти три (апостола) были главные, особенно же Петр и Иаков? Это служит к большему осуждению иудеев. Ведь уже явно было, что проповедь их не человеческая и поистине исполнялось сказанное: считают за овец закалаемых (Пс. 43, 23). Видя же, говорит, что это приятно Иудеям, вслед за тем взял и Петра. И, задержав его, говорит, посадил в темницу. Он боялся, чтобы от страха (по случаю убиения) Иакова Петр не скрылся, и, чтобы вернее иметь его в своих руках, посадил его в темницу. Чем тщательнее было стережение, тем удивительнее событие. Это послужило Петру – сделаться еще более славным и показать свое мужество. Между тем церковь, говорит, прилежно молилась. Эта молитва – знак любви. Все молились об отце, кротком отце. Когда же Ирод хотел вывести его, говорит (писатель), в ту ночь Петр спал. Видишь: Петр спит, не предается ни унынию, ни страху. В ту самую ночь, когда хотели вести его (на смерть), он спал, предав все Богу. Спал не просто, но посреди воинов и связанный. Между двумя воинами, говорит, скованный двумя цепями. Видишь ли, как тщательно стерегли его? И вот, говорит, Ангел Господень предстал и сказал: встань скорее. Стражи также спали, и оттого ничего случившегося не слыхали. И свет осиял темницу, для того чтобы Петр увидел и услышал и не подумал, что это – привидение. А чтобы он не замедлил, то и «толкнув» его «в бок». И не просто сказал: «встань», но прибавил: «скорее», – так он крепко спал! Думая, что видит видение, говорит (писатель). Пройдя первую и вторую стражу. Где теперь еретики? Пусть они скажут нам: как он прошел? Но они не могли бы (сказать). Между тем (ангел) для того повелевает ему опоясаться и обуться, чтобы и этим внушить ему, что это – не привидение, чтобы он воспрянул от сна и убедился, что это – истина; для того тотчас же и цепи упали с рук его, и сказано было: встань скорее.

* * *

Видишь… как чрезвычайно знамение? Как оно изумляет видящего? Как представляется невероятным? Если Петр думал, что видит привидение, в такое время, когда сам был опоясан и обут, то чего не случилось бы со всяким другим? Пройдя, – говорит (писатель), – первую и вторую стражу, они пришли к железным воротам, ведущим в город, которые сами собою отворились им: они вышли, и прошли одну улицу, и вдруг Ангела не стало с ним. Происходившее внутри было более чудесно; а это последующее – более обыкновенно. Когда уже не было никакого препятствия, тогда Ангела не стало с ним. Петр (один) не прошел бы при столь многих препятствиях; ведь это было изумительно, поистине изумительно. Теперь, говорит, я вижу воистину, что Господь послал Ангела Своего и избавил меня из руки Ирода и от всего, чего ждал народ Иудейский. Ныне, а не тогда, когда я был в узах. И, осмотревшись, пришел к дому Марии, матери Иоанна. Что значит: «осмотревшись»? Размыслив, где он находится. Или об этом он размышлял, или о том, что не должно просто удалиться, но воздать благодетелю; размышляя о том, он и пришел к дому Марии.

* * *

Видишь… какая польза от этой темницы? Подлинно Бог не для отмщения гонителей их являет величие евангельской проповеди, но для самих гонителей, хотя они и не терпят ничего неприятного, показывает, как велики скорби сами по себе, чтобы и мы не старались всячески избавляться от них или мстить за них. Между тем Петр продолжал стучать, говорит (писатель), когда же отворили, то увидели его и изумились. Он же, дав знак рукою, водворил великую тишину, чтобы они выслушали его. Как он был теперь вожделенен для учеников, не только потому, что избавился (из темницы), но и потому, что тотчас же пришел и предстал пред ними! Затем ясно узнают все и свои, узнали бы и чужие, если бы захотели веровать; но они не захотели. Так было и при Христе (Ин. 7, 12, 31). Уведомьте о сем, говорит, Иакова и братьев. Смотри, как он не тщеславен. Он не сказал: сделайте это известным повсюду; но: «братьев». Потом, выйдя, пошел в другое место. Не искушал Бога и не подвергал сам себя опасностям; это они делали только тогда, когда им было повелеваемо. Так, им было сказано: идите и, став в храме, говорите народу все сии слова жизни. Они выслушали это и тотчас же повиновались (Деян. 5, 20–21). Но того Ангел не сказал ему, а только, отступив в молчании и выведши ночью, доставил ему возможность удалиться. Это также происходит для того, чтобы мы научились, что многое совершалось тогда и по-человечески и чтобы он опять не подвергся опасности. А чтобы те не сказали по отшествии его, что это – Ангел его, для этого они высказывают наперед, а потом видят его самого, в опровержение такой мысли. Если бы это был Ангел, то он не толкал бы в дверь и не удалился бы «в другое место». В этом уверяет их и то, что это было не днем. Таким образом, свободные от уз пребывали в молитве, а связанный – во сне; если бы он принимал происходившее за действительность, то устрашился бы и не помнил бы (случившегося); а теперь, как бы видя сновидение, он оставался невозмутимым… Поэтому не будем скрывать чудес Божиих, но будем стараться, чтобы они делались известными и для нашей пользы, и для назидания других. В самом деле, если (Петр) удивителен, когда восхотел быть связанным, то он еще удивительнее, когда не прежде удалился, как возвестив наперед обо всем своим. И сказал, говорит: уведомьте о сем Иакова и братьев. Для чего повелевает возвестить? Для того чтобы они возрадовались, чтобы не скорбели, чтобы те узнали от этих, а не эти от тех: так он заботился о нижайших членах! Подлинно, нет ничего лучше умеренной скорби. Какова, думаешь, была тогда душа их? Какой исполнена радости?