Текст книги "Агентство частного сыска"

Глава 22, в которой разгадывают головоломку

Над городом стоял привычный смог. За ночь заметно похолодало. Котельные работали на полную мощность. Во рту стояла противная горечь, которая вызывала тошноту. Рита прижимала к носу платок, который тайком сбрызнула парфюмом Саммера. Это немного спасало положение.

Фабричные и котельные трубы чадили черным дымом, что тяжелым одеялом накрывал город, скрывая солнце. Здесь в северной части Нового Лондона ютились автомобильные и кожевенные мастерские, часть типографий и красильных заводов.

Кэб завернул за угол и остановился у железной ограды. Рита заплатила извозчику и вышла из машины. Мотор заурчал, выпустил едкий дым и укатил по своим делам.

Из-за ограды виднелся небольшой двор, выложенный плитами. Траве здесь не было места, но она упрямо пробивалась в щелях между плитами и у стен мастерской.

Тра-та-та-тар, тра-та-та-тар! Вжиу! По двору пронесся механизм, слабо напоминающий велосипед, правда почему-то с тремя колесами. Непривычно широкие два колеса и одно сзади, громоздкая рулевая вилка, сваренная из нескольких кусков труб. Под круглой сидушкой грохотал мотор и выпускал сизый дым.

Верхом на этом трехколесном велосипеде с мотором ехал Каллен. Улыбка до ушей, волосы в разные стороны. На лице сажа. На глазах громоздкие очки.

Калитка заскрежетала. Стук каблуков Риты заглушил новый порыв рокота. Каллен крутанул руль и описал широкую дугу по двору. Вся махина тряслась, но парень выглядел так, будто едет на лучшем в мире скакуне.

– Боунс! Прив… а, черт!

Каллен едва не потерял равновесие. Мотор сердиты рыкнул, из-под сидушки повалили клубы вонючего дыма. Каллен закашлялся, спрыгнул с диковинной махины и направился к Рите, на ходу снимая очки.

– Ты все-таки пришла!

Каллен обнял Риту жилистыми руками, оставляя за собой запах сажи, пота и дорогого одеколона.

– Хочешь покататься?

– Нет, пожалуй. Я поберегу свои кости.

– И правильно, – прозвучал знакомый басовитый голос. – У Кэлла уже все мозги растряслись на этом трайке. Держу пари, в следующий раз его позвоночник высыплется в трусы.

– Клэр, я так рада тебя видеть!

Рите пришлось встать на цыпочки, чтобы прижаться щекой к щеке подруги. Клэр всегда отличалась высоким ростом, что даже мужчины завидовали. Когда-то ее дразнили дылдой. Теперь же никто не смеет даже косо посмотреть на эту статную даму, чьи руки легко орудуют кувалдой, а на ногах зашнурованы тяжелые ботинки.

– Что скажешь, Боунс? Как тебе мое новое изобретение? – Каллен похлопал рукой по сидушке трайка. – Я уже дал ему название «Железный конь Хоуп индастрис».

– Выглядит ужасающе, – призналась Рита.

– Отлично! Именно этого я и добивался.

– Феликс бы точно оценил. У него по дому ездит механический помощник, которого кличут Ипполитом. Болванка с ведро, вмятины на месте глаз, вместо руки клешня. Думаю, тебе стоит ознакомиться с этим экспонатом.

– Звучит как описание внешности Джека-Потрошителя! Устроишь нам встречу? Я давно хотел у него выяснить, как он все это…

Дальше Каллен говорил и говорил. Говорил, когда вошли в мастерскую. Говорил, когда любезно придвигал стулья дамам. Говорил, когда сунул нос в пакет с чаем, который Рита принесла в качестве презента. Леонард противно сопел над ухом, когда служанка Марта щедро насыпала коричневые сушеные листья в пакет.

Говорил, когда над высокими кружками вился парок, а к концентрированному амбре машинного масла, пыли и металлических стружек добавился терпкий аромат индийского чая.

Клэр как всегда пила настоящий чифир, от которого у нормального человека брызнули бы слезы из глаз. Она откинулась на стуле, явно сконструированном прямо в этих стенах, положила ногу на ногу и закурила. К заварным пирожным так и не притронулась, зато чесночные булки вызвали куда больший интерес.

– У тебя свежий вид, Боунс, – сказал Каллен. – Ночь удалась?

Клэр цокнула.

– Какой же ты, Кэлл, невоспитанный! А еще сын высокородных родителей-юристов. Нет бы сначала поинтересоваться здоровьем, как все светские люди.

Каллен кивнул и сказал:

– Как ты себя чувствуешь после вчерашнего? Мистер Жабьи Туфли помог справиться с недомоганием?

Рита не смогла подавить смущенную улыбку. Она заправила локон за ухо и ответила:

– Все хорошо, спасибо.

– Хорошо? И только-то?

– Все очень хорошо!

И правда, после вчерашней слабости сегодня Рита была полна сил, как в лучшие годы тренировок у полковника Флетчера в военной академии. Ночью Феликс не стал ластиться, а только обнял покрепче. Но под утро он осыпал шею Риты сладкими поцелуями, защекотал бородой за ухом и что-то мурлыкал про пользу раннего подъема и ласки для бодрости на весь день. Рита противиться не стала, выгнулась как кошка, когда Саммер спускался с поцелуями вдоль спины все ниже и ниже. А после оставил ее досыпать, сколько потребуется.

От этих воспоминаний разлилось приятное тепло в груди и почувствовалось жжение внизу живота.

– У-у-у-у, Боунс, сдается мне, мистер Стиль и Изящество отлично справляется со своими обязанностями. Вон как у тебя щеки порозовели!

– Феликс, его зовут Феликс, Кэлл.

Каллен угукнул и откусил пирожное, испачкав светлую щетину сахарной пудрой. Клэр с безучастным видом смолила сигарету. На полках что-то тикало, тихо шипело и гудело. Широкое окно выходило во двор и давало много света. Но над столом все равно горели светильники, к которым, похоже, Клэр тоже приложила руку.

– Ну а как у вас дела? – спросила Рита. – Над чем работаете?

– С этим оболтусом разве поработаешь? – сказала Клэр. – Только под ногами путается. Выдумывает тут всякое – будто «кожаный фартук» не человек, а механизм. Ну хоть чай вовремя приносит.

Клэр выпустила струю дыма.

– На неделе заказ был от одного французишки. У него, дескать, часы сломались. А я что часовых дел мастер? Дык нет же, как начал стелиться, мол, часы ему подарены каким-то важным хреном. А тот приволок их вообще с южных широт.

– Из Мадагаскара, – вставил Каллен.

– Ага. Так, мол, и так, высокая ценность, доверить никому не может. Пришел по рекомендации от мистера Байерса, которому я давеча кресло-каталку смастрячила для его дочурки. Ну дык, французишка этот так задолбал своим парле ву франсе, что мне пришлось согласиться, чтоб побыстрее спровадить его. Вон, погляди.

Клэр указала подбородком к дальней стене. Там стояло нечто, что Рита поначалу приняла за тумбочку. Темная эмаль, гнутые ножки, литая ручка на дверце. Каллен подскочил и что-то крутанул сзади тумбочки. Дверца медленно открылась, за ней оказался циферблат. Но вместо чисел были какие-то кружочки и символы. Рита присмотрела и узнала некоторые.

– Это что планеты?

– Ага, – кивнула Клэр и снова затянулась.

– Первые в мире астрономические часы для домашнего пользования, – пояснил Каллен. – Которые показывают движение планет с высочайшей точностью.

– И-и-и зачем это? – спросила Рита.

– А зачем твоему Феликсу механический слуга с ведром вместо головы? Инженерная мысль! Творческие искания!

Каллен жестикулировал как коренной итальянец.

– И в чем заключалась твоя работа? – обратилась Рита к Клэр.

Клэр пожала плечами, будто рассказывала, как забивать гвоздь.

– Ну я там пошурудила шестеренки, закрутила пару гаек, смазала маслом все узлы. Кэлл вон на радостях покрыл лаком все символы на циферблате. Уж не знаю, за каким хреном это ему сдалось.

– Дорогая, как ты можешь такое говорить? Это же первые в мире астрономические часы! Да я просто обязан был приобщиться к их починке!

– Ага, починке. После твоих стараний до сих пор вон пятна лака на верстаке. Оттирать будешь до Пасхи.

Каллен бережно закрыл дверцу часов, смахнул пыль с крышки, будто это была не тумба, а плечо любимой женщины.

– У меня, кстати, для вас тоже кое-что есть.

Рита засуетилась и достала кубик, что подарил ей Саммер. Клэр закусила сигарету и перехватила вещицу. Каллен одним движением опустил лампу пониже к столу. Оказывается, она крепилась к тросу на подвижном блоке. А что – очень удобно!

Клэр повертела коробочку, сузила глаза, присматриваясь к бронзовому блеску узора. Понюхала, посмотрела на свет.

– Головоломка что ли?

Рита кивнула.

– Хех, мало ты себе голову ломаешь на работе, так тебе и дома скучать не приходится, – усмехнулась Клэр.

– Я Феликсу то же самое сказала.

– Кэлл, подай мне отвертку!

Клэр подцепила лепесток металлического кружева, раз, другой, третий. Коробочка не поддавалась. Клэр цокнула и языком передвинула сигарету в другой уголок рта.

– Магнит принеси мне.

Каллен сновал как прислуга. И скажи, что это богатый сын богатых родителей!

Манипуляция с магнитом тоже ничего не дала. Клэр хмыкнула, в глазах появилось неподдельное любопытство.

– А принеси-ка…

Следующие сорок минут наполнили звоном металла, стуком, матюгами, двумя подзатыльниками по голове Каллена. Пока наконец Клэр не выдержала:

– Похоже, он не сомневается в твоих умственных способностях, раз подарил такое.

– А может просто кувалдой трахнем? – предложил Каллен.

– Ох, Кэлл, тебе бы все трахнуть! Иди с этим предложением к своим певичкам.

– Актрисе.

– Чего?

– Маринетта – актриса.

– Ой, да мне какое дело?! Они все у тебя на одно лицо. Страшные как моя жизнь!

Клэр отвела глаза и выпустила струю дыма.

– Неужели ты думаешь, ее хахаль стал бы так усложнять Рите задачу, чтобы она напрягала свои хилые пальчики и колошматила кувалдой по этой штуковине?

– Она права, Кэлл, – вставила Рита. – Феликс, конечно, эксцентрик, но не до такой степени.

Тяжелая махина грюкнула о столешницу. Клэр выдвинула подставку и потянула рычаг. На подставку полился луч яркого света. Каллен бережно водрузил на подставку подарок Саммера. Рита затаила дыхание. Клэр приникла к окулярам на верхней части махины.

– Это что-то вроде… чего? – поинтересовалась Рита.

– Что-то вроде, – ответила Клэр, не отрываясь от окуляров.

– Я называю его «Третьим глазом», – вполголоса проговорил Каллен. – Знаешь, в Индии есть поверье о третьем глазе, который находится прямо здесь.

Каллен ткнул пальцем между бровей Риты.

– Считается, что открытый третий глаз позволяет видеть невидимое. Ну там энергии всякие, поля.

– Когда ты выпьешь, тоже видишь невидимое, – пробасила Клэр. – Зато видимое пропускаешь мимо глаз. Ты помнишь, как в прошлую пятницу ты хрякнулся в лужу у того бара?

– Дорогая, я лишь пытаюсь объяснить Рите простым языком сложные технические вещи.

– Ну-ну.

– То есть эта штука помогает видеть как бы сквозь предмет? – догадалась Рита.

– В общем-то да, – пожал плечами Каллен.

Рита округлила глаза. Вот какие изобретения нужно демонстрировать на Всемирной выставке. Клэр бы уже давно с руками и ногами оторвали все военные и ученые лица.

– Ага-а-а, – довольным голосом протянула Клэр. – Ну-ка, Рита, подсоби своими ноготками.

Рита по подсказке Клэр подцепила ногтем едва заметный выступ под одним из лепестков металлических переплетений. Внутри что-то щелкнуло, дзынькнуло. Верхняя крышка коробки откинулась.

Три пары глаз приникли к кубику. На красной бархатной подставке лежало тонкое золотое колечко с голубым камушком. Рита ахнула.

Каллен расплылся в довольной улыбке.

– Отличная партия, Боунс!

***

За ужином Рита не знала, куда себя деть. Ей не терпелось поговорить с Саммером, но он задерживался. Больше часа она ковыряла жаркое, пока блюдо совсем не остыло. Марта принесла горячий пунш, но и он не вызвал аппетита. Часы прозвенели семь часов вечера. На Риту накатила сонливость. Большую часть дня она провела в мастерской с Клэр и Калленом. Те откидывали шуточки и советы, как начать, продолжить и закончить разговор с Саммером. Рита давно так не смеялась. Но когда день клонился к вечеру, сердце затрепетало. Так что же ему сказать? Если это все же предложение руки и сердца, то Саммер поставил ее в невыгодное положение. Она первой должна об этом заговорить, она первой должна подготовить ответ, она первой должна проявить инициативу.

– Здравствуй, Рита, – сказал Саммер, входя в столовую. Он наклонился и поцеловал Риту в щеку.

– Извини, пришлось задержаться. Монолог мистера Марлоу невозможно прервать, так же как невозможно уйти без долгих прощаний на пороге.

Слуги засновали рядом, расставляя приборы и наливая пунш.

– Как прошел твой день?

Рита вкратце пересказала свой визит в мастерскую, описала железного коня Каллена и «третий глаз» Клэр. Упомянула про домашние астрономические часы из Мадагаскара. О попытках открыть головоломку умолчала. Язык так и не повернулся.

– Я бы с удовольствием ознакомился со всеми этими изобретениями поближе.

– То же самое сказал и Каллен об Ипполите.

– Тогда почему бы нам не навести друг другу визиты? Полагаю, это будет прекрасная возможность отлично провести время и блеснуть инженерной мыслью.

Рита вяло кивнула и в седьмой раз за время ужина перемешала крем-брюле в вазочке. На нее накатывала противная тоска. Завтра не надо идти в агентство. Не надо думать о расследовании. Не надо ковыряться в письмах. Можно выспаться. Отправиться на прогулку или по делам с Саммером. Но почему тогда такой упадок в душе? Почему опять подкатывает ком к горлу и легкая тошнота?

Саммер звякнул вилкой и отпил пунша. Он с довольным видом откинулся на спинку стула и скользил взглядом по лицу Риты. Она чувствовала этот взгляд, упорно не поднимала глаз, чтобы не пришлось оправдываться, будто чувствует себя нормально.

– Полетаем?

Глава 23 о складе со скелетами

Голова кружилась. На этот раз не от удушливой тоски, а от восторга. Под ногами было пухлое одеяло темного смога. Сквозь него пробивались тусклые желтые огни уличных фонарей, окон ночного города. Деревья напоминали жуткое и в то же время притягательное кружево из острых веток.

Впереди светлел Старый Лондон. За два года его еще больше привели в порядок. Если раньше, об освещении напоминали гнутые столбы фонарей, то сейчас большая часть улиц мерцала теплым светом. Быть может городам и правда самое время объединиться? Света станет в два раза больше.

– Подойди ко мне, – сказал Саммер.

Рита приблизилась и с любопытством наблюдала, как Феликс плавно крутил штурвал и изредка переключал рычаги. Он поставил ее перед собой, положил ее руки на штурвал.

– Ты думаешь, это хорошая идея? – спросила Рита.

От волнения она вцепилась в штурвал, руки мигом взмокли. Два ряда лампочек, кнопок и еще каких-то рукояток. Сердце затарахтело как бешеное, дыхание стало сбивчивым, а в голове зудело – а что там дальше?

– Расслабься, – сказал на ухо Саммер.

Он мягко стиснул ее плечи.

– Машина тебя послушается. Послушай и ты ее.

Рита выровняла дыхание и расслабила плечи. Она слегка крутанула штурвал и не почувствовала сопротивление. Наоборот, дирижабль плавно менял направление.

– Хорошо, давай так же. Помягче, – подсказал Саммер.

Жилы на руках вздулись от напряжения. Рита послала своему телу мысленную команду ослабить хватку. Она крутанула штурвал сильнее. Внутри машины послышалось довольное урчание. Саммер переключил рычаг, затем второй. Дирижабль развернулся и полетел к западной части Нового Лондона.

Теперь Рита поняла, почему у Каллена так горят глаза, когда он ведет кэб или «железного коня». Машина и правда послушная. Легкое движение – и она уже везет тебя в другом направлении. Такое странное и в то же время приятное чувство, будто становишься с машиной одним целым.

– Молодец, для первого раза очень хорошо.

Рита и не заметила, как улыбается во все зубы. Она увидела свое отражение в ветровом стекле дирижабля и не узнала себя. Это она что ли такая с горделивой осанкой, вздернутым подбородком и сияющими глазами?

– Вижу, тебе нравится, – сказал Саммер и перехватил штурвал.

– Очень! Я и не думала, что это так здорово. Возможно нам и правда стоит нанести визит в мастерскую Клэр. Кстати, я справилась с твоей головоломкой.

– В самом деле?

– Ага, – Рита достала металлический кубик из кармана юбки. – Мог бы придумать задачку посложнее. Ничего особенного.

Тихо щелкнул потайной замочек, крышка кубика распахнулась. В свете желтых ламп блеснуло колечко.

– Мне вот интересно, что бы ты делал, если б я не открыла шкатулку? – спросила Рита.

– Поступил бы тривиально: кольцо, колено и карета цветов. Ничего особенного. Но ты не могла не открыть шкатулку, ведь так?

Саммер вынул кольцо из подставки и надел его на тонкий палец Риты. Его глаза приобрели мраморный оттенок. Глядя в них, Рита почувствовала новую волну желания. Вот бы прямо сейчас, прямо здесь, пролетая над городом…

– Так это предложение? – спросила она.

– Ты мне скажи. Хочешь ли ты, чтобы это было моим предложением?

– Хм, возможно, – наигранно кокетничала Рита. – Но мне надо подумать. Сам понимаешь, такие решения нельзя принимать в спешке.

Саммер улыбнулся и привлек Риту. Поцелуй на высоте сотню ярдов. Кто бы мог подумать!

***

Они пришвартовались в западной части Нового Лондона в районе с доками. Это вызвало поток воспоминаний, как они с Саммером два года назад бродили по грязным проулкам в поисках склада пропавшего профессора Брукса. Склада, где они провели полночи, вскрывая необычный груз – ящики с битым стеклом.

Саммер спустился по трапу и подал руку Рите. Воздух здесь был чище, но немного отдавал тиной с реки.

– Мне стоит спрашивать, зачем мы здесь? – невольно поежилась Рита.

Саммер оперся на трость и сказал.

– Я был не до конца откровенен с тобой. И если ты ответишь согласием на мое предложение, я должен показать тебе эту часть себя.

Они прошли полторы сотни шагов. Фонари горели через одного, а то и через два. Но Саммер уверенно направился к складу, который не отличался от соседних. Звякнул тяжелый навесной замок. С недовольным скрипом открылась широкая дверь.

– Добро пожаловать в мои тайны, – сказал Саммер, пропуская Риту вперед.

Феликс дернул рычаг, над головой зажужжали провода.

– Электричество? Здесь? – удивилась Рита.

– Не могу допустить, чтобы случайная искра или капля масла вызвала пожар.

Саммер захлопнул дверь и повел Риту по коридору. Электрические лампы отдавали голубоватым оттенком. Феликс отодвинул белую ширму. За ней в несколько рядов стояли шкафы и стеклянные стеллажи.

Рита неуверенной походкой прошлась между ними. Книги, пухлые папки с бумагами, коробки, в которых хранят медали. Под стеклом в одном из стеллажей лежали пистолеты и кинжалы. Рядом несколько фотографий, на которых молодой подполковник Фрост с черным ежиком волос, подбоченившись, опирается на ружье. Рядом с ним Саммер, гладко выбрит, отчего кажется совсем молодым, как студент первого курса. Он положил руку на плечо Фросту и улыбается.

На следующем фото группа молодых людей в военной форме. Среди них Рита узнала эти змеиные глаза и надменный подбородок – Констанс Купер или Джил Барнс. Волосы заплетены в тугой узел. Руки покоятся на коленях. Боже праведный! Она и здесь в брюках!

– Это что музей твоей памяти? – спросила Рита.

– Можно и так сказать.

– Так что ты здесь хранишь?

– Воспоминания, которые принесли много боли мне и тем, кого я любил. Здесь все то, что я никак не решаюсь выбросить. Здесь мне нечем гордиться. Все, что ты видишь, результат моих ошибок и предательства дорогих мне людей.

Рита огляделась. На другом стеллаже разместились несколько фото в широких рамках. С одного из них своими большими глазами смотрела женщина. Изящная линия скул, тонкие губы.

– Это твоя мама?

– Ирэн О’Ши, в замужестве Бойл. Ирландка по происхождению. Из богатой семьи сквайеров. Она привила мне любовь к творчеству. Наш дом всегда был полон музыки, шороха кистей, запаха красок.

Саммер вздохнул. На другом фото мама сидела на стуле. Рядом, положив руку на ее плечо, стоял пышнобородый господин. Жесткие кудри, острый кадык. Ничего схожего с Феликсом.

– Твой отец?

Саммер ответил не сразу.

– Он изнасиловал маму, когда ей было семнадцать лет. Родители вступились за нее, но она был так влюблена в Джерома Бойла, что согласилась выйти за него, лишь бы его не сажали в тюрьму. К тому же, девицу с поруганной честью трудно было выдать замуж. А там оказалось, что она беременна.

– А вскоре родился ты.

– Нет. Вскоре родился мой брат. Он умер через неделю после появления на свет. Как оказалось, Джером кутил с друзьями в тот вечер. Плач младенца и слабость матери одолели его. В порыве горячности он выхватил ребенка и напоил его виски на забаву своим собутыльникам.

В груди Риты сжался тугой клубок. Кожа Саммера в свете голубоватых ламп отдавала мертвецкой бледностью.

– Но мама и на тот раз его простила. Своим родителям сказала, что Чарли умер во сне. Не такое уж редкое явление у младенцев. Через год она снова забеременела. А потом родился я. Надо ли говорить, отцовской любви ко мне Джером не питал. К тому времени он промотал почти все состояние, которое досталось от моей матери. Кутежи каждый вечер, продажные женщины, игра в карты, ставки при травле собак… Когда мне исполнилось два, мама сбежала. Родители приняли ее назад. А через два месяца Джером повесился. Проиграл в карт имущество – все до последнего чайного сервиза. Родителям мамы пришлось заложить дом, чтобы выплатить долги. Так я с детства учился предприимчивости у своего деда. От мамы я научился верить в людей.

– Она еще жива?

– Нет. Она еще дважды была замужем. Но и они недолго прожили. Один ушел на войну и не вернулся. Другой – сгорел в горячке от тифа. От последнего ее мужа я получил фамилию Саммер. На этой почве мама решила, что на ней висит проклятье. Все мужчины рядом с ней обречены на смерть. И она ушла.

– Ушла?

– Это был Сочельник. Мне было десять. Как сейчас помню вкус тыквенного пирога и аромат ее волос, когда она склонилась надо мной, чтобы поцеловать на ночь.

Саммер сглотнул.

– Вечером следующего дня ее тело нашли в заброшенном колодце. Соседские дети играли в прятки. А кто-то залез туда, в надежде удачно скрыться. Говорят, тот ребенок потом еще полгода не разговаривал, а по ночам просыпался с ужасными криками.

– А что стало с тобой?

– Дед отправил меня учиться в Лондон. Еще до пожара, как ты понимаешь. Отличник в лицее, а позже и в военной академии Ее Величества. Путь в отдел особых поручений я проложил себе почти сразу. А что было потом, ты знаешь.

Рита приблизилась к Саммеру и взяла его за руку:

– Надо быть сильным человеком, чтобы пережить все это. Но чтобы остаться в здравом уме, надо иметь большое сердце, полное любви. Я люблю тебя, Феликс.

Она привстала на цыпочки и поцеловала его. Саммер ответил на поцелуй.

– Я тоже тебя люблю, Рита. Спасибо, что принимаешь все это.

– Возможно ты сам не до конца все это принял. Кто-то хранит скелеты в шкафу, а у тебя для них целый склад на другом конце города. В этих вещах нет ничего постыдного. Ведь все это помогло тебе стать таким, какой ты есть. Не принимать былой опыт – все равно что не принимать себя.

Саммер окинул помещение взглядом и спросил:

– И что ты предлагаешь мне со всем этим делать?

– Отдать в музей военной истории или сжечь на худой конец.

– Сжечь, хорошая мысль, – улыбнулся Саммер.

– Ну не спеши с выводами! Передо мной лежат легендарные артефакты некогда элитного подразделения военного министерства! Да у меня коленки трясутся. Ты из этого стрелял?

Она указала на пистолет, чья рукоятка отливала бронзовым блеском. На ней изгибалась витая лоза и инициалы Т.Ф.

– Да, этот стал буквально продолжением моей руки. Мы с Тадеушем были на задании на севере Африки. Попали в жуткую передрягу, откуда не надеялись уже выбраться. Патроны на исходе, воды нет, у меня прострелено легкое. Каждый вдох как последний. Тадеуш долго тащил меня на себе к ближайшему поселению. Все говорил тогда: «Фил, не смей умирать. Нам с тобой еще ответ держать перед королевой». Он тогда совсем выбился из сил. Упал, прижался спиной к какому-то камню и протянул мне этот пистолет. Сказал тогда: «Если ты умрешь, последний патрон пущу себе в лоб». А что мне оставалось делать? Я так и лежал едва живой. В глазах уже темнело. Не знаю как, но я буквально ощутил чье-то присутствие. Машинально выхватил пистолет и выстрелил, не целясь. Это оказался разведчик вражеской стороны. Последняя пуля оказалось у него в животе. Тадеуш потом долго смеялся, мол, я не оставил ему и шанса сравнять со мной счеты. Но что ни делается, то к лучшему. Выстрел услышал погонщик верблюдов. Уж не знаю, что он забыл в той глуши. Так мы оказались в шалаше какого-то племени. Провели там дней пять-шесть. А когда связались со штабом и вернулись на родину, Тадеуш вручил мне этот пистолет со словами: «В этом мире нет слов, достаточных, чтобы выразить благодарность за спасение жизни. Пусть этот пистолет будет напоминаем того, что мы оба были на волосок от смерти, но отпугнули ее единственным выстрелом».

Рита провела пальцем по холодному металлу старого пистолета.

– Ты покажешь мне свое умение?

– Нет, Рита, я уже давно не стрелял и не собираюсь.

– А может ты просто не хочешь промазать на моих глазах? – раззадоривала его Рита.

– Ты вынуждаешь меня поступиться своими принципами.

– Да брось, жизнь и создана для этого.

Тишину октябрьской ночи нарушили несколько выстрелов и громкий смех. Это могли услышать лишь подвальные крысы, да прелая листва. Рита потеряла счет времени. И не смотря на поздний час, выходила со склада с ясной головой. Сна не было ни в одном глазу.

Они добрели до дирижабля. Уличный фонарь слабо освещал дорожку к пристани.

– Погоди секунду, – сказал Саммер.

Он положил руку на талию Риты. Привлек ее к себе. Второй рукой обхватил ее ладонь.

– Потанцуем?

– Вот так? Без музыки?

– Музыка звучит. Разве ты не слышишь?

Саммер что-то замурлыкал под нос и закружил Риту в несложном танце. В ночной тишине она слышала лучшую музыку в мире – музыку сердец, бьющихся в такт.