Текст книги "Велесова книга. Сердце славян: чем жили, кому молились, с кем сражались наши предки"

Подлинник или подделка?

После первых публикаций, в 1950‑х годах, «Велесова книга» не вызвала особого оживления в науке хотя бы потому, что предмет исследования был достаточно узкоспециальный, а журнал «Жар-птица» не отличался большими тиражами и в 1959 году закрылся.

Но вскоре после публикации «дощечек» ими заинтересовался уже упоминавшийся Сергей Лесной (Сергей Яковлевич Парамонов, 1894–1967). Он был выпускником Киевского университета, где получил специальность энтомолога и позднее стал доктором биологических наук. После Второй мировой войны работал в Австралии; как историк-любитель опубликовал ряд работ по истории Киевской Руси. Считается, что именно Сергей Лесной первым назвал «дощечки Изенбека» «Велесовой» (вернее, тогда еще «Влесовой») книгой. Он подробно ознакомился с официальной историей обретения этого документа, изучил все, что было опубликовано в «Жар-птице», и выпустил несколько собственных работ, как посвященных Древней Руси в целом, в которых «Книга» выступала лишь одним из объектов изучения, так и рассказывающих исключительно о ней. Так, упомянутая выше книга «Откуда ты, Русь? Крах норманнской теории» – это свежее переиздание вышедшего в Виннипеге в 1964 году тома[3]3
  Сергей Лесной. Русь, откуда ты? Виннипег, 1964.


[Закрыть]. В 1953–1960 годах Сергей Лесной опубликовал несколько томов статей, объединенных общим названием «История руссов в неизвращенном виде». Там критикуется норманнская теория, согласно которой государство на Руси было создано варягами (норманнами), обосновывается значительно более древняя, чем было принято считать, история славянской цивилизации и так далее. И, конечно же, в этих сборниках нашлось место и для рассмотрения «Велесовой книги». Отдельная работа, посвященная обнаруженному Федором Изенбеком артефакту, была издана Сергеем Лесным в 1960‑х годах и несколько раз переиздавалась в последние 20 лет[4]4
  Например: Сергей Лесной (Парамонов С. Я.) Влесова книга. Виннипег, 1966.


[Закрыть].

Сергей Лесной (Парамонов) склонялся к тому, что «Велесова книга» – подлинник. Он считал, что любая фальсификация может создаваться по трем основным причинам: желание прибыли, желание славы, желание пошутить. По мнению Лесного, ни одна из этих причин не могла служить основой для создания артефакта: «Из того, что мы знаем, видно, что Изенбек не пытался никому продавать дощечек, значит, соображения материального порядка отпадают; дощечки Изенбека не имеют к деньгам никакого отношения. Не искал Изенбек со своими дощечками и славы, наоборот, мы только можем упрекнуть его, что он держал их почти втайне и так мало способствовал тому, чтобы ученые заинтересовались ими. Кроме того, ни археологом, ни собирателем древностей он не был. Вообще о дощечках узнали только через 13 лет после его смерти: отпадает и второе предположение. Наконец, дощечки не могли быть и предметом шутки, ибо на изготовление нужно было много месяцев упорного труда, что совершенно не оправдывает шутку. Если мы прибавим к этому, что Изенбек не знал хорошо славянских языков и вообще славянской древности <…> – становится понятным, что о подделке дощечек Изенбеком не может быть и речи»[5]5
  Сергей Лесной (Парамонов С. Я.). Откуда ты, Русь? Крах норманнской теории. М.: Эксмо, 2005.


[Закрыть]. Далее Сергей Лесной приводит еще ряд аргументов, доказывающих, по его мнению, что подделка такого артефакта потребовала бы слишком много времени и сил, а «выхлоп», как говорится, был бы совсем незначительный. Например, он пишет, что создание «Велесовой книги» было бы просто не под силу одному человеку.

Но ведь если Изенбек не подделывал дощечки, это еще не значит, что этого не мог сделать кто‑то другой… Или «другие».

В 1960 году Сергей Лесной прислал советским филологам-славистам тот самый снимок, который был в 1955 году опубликован в «Жар-птице» и именовался «фотостат дощечки № 16» с десятью строками текста. Изучением этого изображения занялась палеограф, историк и лингвист Лидия Петровна Жуковская. Ее работа привела к неожиданному результату: оказалось, что это снимок не деревянной дощечки как таковой, а всего лишь фотография бумажной прориси этой дощечки, возможно сделанной Юрием Миролюбовым. Получается, что научное сообщество не располагало вообще ни одним снимком «дощечек Изенбека» – только рисунками и переводами, которые якобы сделал Александр Куренков (А. Кур). Ну а вывод Лидии Петровны Жуковской был однозначен: «Велесова книга» – подделка. Свои тезисы в доказательство этой точки зрения она изложила в статье, напечатанной в журнале «Вопросы языкознания»: «Фотография, опубликованная С. Лесным, не является снимком с доски. В ней на расстоянии 2–2,5 см, 6,5 см, 10,5–11 см, 15,5 см от левого края прослеживаются тени, образовавшиеся, по-видимому, от сгибов материала, с которого производилось фотографирование. С доской этого произойти не могло. В правой половине снимка очертания многих букв расплылись, следовательно, фотографировался не твердый материал с начертаниями, выполненными посредством прорезывания и выщербления его, а письмо, расположенное в одной плоскости, нанесенное красящим веществом. Все это говорит о том, что фотографировалась не сама “дощечка”, а бумажная копия с нее или прорись. Есть основания полагать, что при изготовлении снимка была произведена ретушовка[6]6
  Так в тексте.


[Закрыть]. Все это совершенно недопустимо при научном воспроизведении текста»[7]7
  Жуковская Л. П. Поддельная докириллическая рукопись (к вопросу о методе определения подделок) // Вопросы языкознания. 1960. № 2.


[Закрыть]. Далее Л. П. Жуковская приводит ряд аргументов филологического плана, но мы обратимся к ним в соответствующей главе.

К числу аргументов против подлинности «Велесовой книги» относят следующий: если верить Ю. Миролюбову, толщина дощечек была около 0,5 сантиметра. Но деревянные пластины такой толщины, скорее всего, просто не выдержали бы «напора веков» и не дожили до ХХ века, если были изготовлены в IX столетии… Хотя это спорное утверждение.

Лидия Петровна и некоторые ее коллеги высказали еще одно предположение: «Велесова книга» могла быть изготовлена в девятнадцатом столетии известным мистификатором Александром Ивановичем Сулакадзевым (1771–1829). Он был увлеченным собирателем древностей, библиофилом и любителем старины. Владел большой библиотекой, в которой, помимо дорогих изданий на разных языках, хранилось немало старинных рукописей. В свободное время Сулакадзев создавал различные «исторические подделки», но это увлечение, как утверждает большинство современников, не имело под собой никакой корыстной основы. Например, он являлся автором так называемого «Боянова гимна», фальсификации, написанной церковнославянскими буквами, но стилизованными под северные руны. Автором произведения был объявлен мифический древнерусский певец-сказитель Боян, который упоминается в «Слове о полку Игореве». Также Сулакадзев создал рукопись «О воздушном летании в России», из которой следовало, что некий подъячий Крякутный в 1731 году совершил первый в истории полет на воздушном шаре.

Миролюбов, когда до него дошла информация о результатах экспертизы прориси дощечки № 16 и о том, что автором мистификации многие считают А. И. Сулакадзева, написал российским коллегам, что он уже сравнил тексты «Книги» с работами последнего и ничего общего в них не находит.

Новую волну популярности «Велесова книга» переживала в 1990‑х годах. Известный советский и российский филолог и историк, доктор филологии Олег Викторович Творогов провел подробный анализ текста (также с его подачи в 1990 году в СССР был впервые опубликован полный текст перевода «Книги») и заявил, что считает это произведение фальсификацией[8]8
  Творогов О. В. Что же такое «Влесова книга»? // Что думают ученые о «Велесовой книге». СПб.: Наука, 2004; Творогов О. В. К спорам о «Велесовой книге» // Что думают ученые о «Велесовой книге». СПб.: Наука, 2004 и т. д.


[Закрыть]. Более того, ученый заметил, что в машинописном варианте текста «Книги» и в переводах, опубликованных в «Жар-птице», есть разночтения! А значит, было несколько вариантов одного и того же текста: «Сравнения текстов журнального (далее Ж) и машинописи (далее М) приводят нас к поразительным выводам. Приведем лишь некоторые из них:

1. Имеются случаи, когда в Ж указано на дефекты дощечки: “текст разрушен”, “текст сколот”, “ряд букв стерлись или соскоблены”, а в М на том же самом месте читается исправный текст. Как при наличии таких помет можно объяснить, что именно машинописный текст оказывается полнее изданного? Ведь дощечки давно погибли, и машинопись была единственным источником для издания.

2. Необъяснимы случаи, когда в одном и том же тексте Ж и М различаются не буквами (что можно объяснить опечатками, редакторскими поправками и т. д.), а словами. Например (первое чтение Ж, второе М): земiа – доржава, по рiеце – по донаiу, два родi – два вiетва… Произвольная правка текста не вызывает сомнений»[9]9
  Творогов О. В. Что же такое «Влесова книга»? // Что думают ученые о «Велесовой книге». СПб.: Наука, 2004.


[Закрыть].

Но на эти странности обращал внимание не только О. В. Творогов. Кстати, ученый считал, что основным автором артефакта был сам Юрий Миролюбов, а собственно создание «Велесовой книги» велось с начала 1950‑х годов; причем последние прориси Миролюбов и А. Кур делали уже тогда, когда первые фрагменты были опубликованы в «Жар-птице». Впрочем, Олег Викторович отмечал, что у «Книги», несомненно, имеется определенное сходство с творениями Сулакадзева и что Миролюбов как минимум вдохновлялся работами своего предшественника. Схожую позицию занимал и археолог Александр Львович Монгайт. Он высказал точку зрения, что первые таблички (если, конечно, они существовали на самом деле) могли быть изготовлены в XIX столетии Александром Сулакадзевым. А Юрий Миролюбов, в руки которого они каким‑то образом попали, мог «добросовестно заблуждаться» и искренне верить, что это памятник древнерусской письменности. Хотя он точно так же мог, зная, что это не более чем подделка, сознательно «вбросить сенсацию» и наслаждаться результатами…

В архивах Александра Сулакадзева упоминается о неких «буковых досках с письменами» и имеется предположение, что это могли быть «дощечки», составившие впоследствии «Велесову книгу» и вдохновившие Юрия Миролюбова или еще какого‑либо мистификатора явить миру новый артефакт.

В восьмидесятые – девяностые годы XX века, помимо убежденных сторонников того, что «Велесова книга» – не более чем фальшивка, в среде любителей истории сформировался целый лагерь сторонников ее подлинности. В основном тех, кто считает, что русская история была «оболгана немцами» и нуждается в пересмотре и возрождении. Хотя, казалось бы, норманнскую теорию, из-за которой сломано множество копий, развенчали уже давно, а в древности и величии славянской культуры никто не сомневается.

Текст, явленный миру таким странным образом, многие считают подлинным памятником древнерусской письменности и культуры. На настоящий момент существует множество его переводов, правда сделанных в основном непрофессиональными филологами. В частности, о подлинности «Велесовой книги» писали историк и публицист В. И. Скурлатов, писатель С. Т. Алексеев, художник И. С. Глазунов, писатель В. И. Щербаков. Известность завоевали переводы «Книги», выполненные А. И. Асовым, В. и Ю. Гнатюк, Н. В. Слатиным.

Спор о «Велесовой книге» идет давно и, вероятно, закончится не скоро. Давайте, не склоняясь однозначно ни к одной из сторон, попробуем «привязать» эти загадочные тексты к тому, что известно о славянах и их культуре, а также продолжим рассматривать аргументы за и против.

Глава 2
Язык и голос «Книги»

Дохристианская письменность: «черты и резы»

«Если б сколько‑нибудь бить посмелее нам, так греки наполовину станут такими, что не имеют силы той и все обабились, а у таковых мечи‑то тонкие и со щитами легкими, и быстро такие выдыхаются и на землю кидаются тут по слабости своей. Потому как помощи от василевсов нет им, и на защиту свою самим вставать им…

Говорят они, что установят нам свое письмо, чтобы мы его взяли и утратили свое. Вспомни-ка того‑то ведь Илара, что хотел учить детей‑то наших, а прятаться ему пришлось в домах тех, будто мы того не знали; учился ж нашим письменам, и как Богам нашим требы‑то устраивать»[10]10
  Слатин Н. В. Влесова книга / литературный перевод ее текстов с примечаниями. М.: Русская правда, 2006.


[Закрыть].

В этом переводе «Велесовой книги», осуществленном Н. В. Слатиным, явственно говорится, что не греки учили славян письменности, а совсем наоборот.

Как уже было сказано выше, сторонники подлинности «Велесовой книги» утверждали (и утверждают), что ее тексты составлены при помощи письменности, значительно более древней, чем кириллица, и на некоем «праязыке», на котором говорили славяне еще много веков назад. Ну и как дополнение – история государства славян (а наличие сложившейся письменности, которой пользуется большая часть населения, вполне можно считать одним из признаков государства) значительно более длинная, чем принято считать. Не говоря уже о том, что вовсе не варяги были его создателями. Впрочем, последнее утверждение разделяет также и большинство академических историков.

Версия официальной исторической науки относительно славянской письменности такова: да, вероятно, у древних славян имела место некая система знаков, причем, возможно, вполне развитая и совершенная. Но, к сожалению, судить о ней сложно ввиду крайне малого количества источников. Одна из причин сложившейся ситуации – в крещении Руси и активной христианизации населения начиная с конца Х столетия. Внедрение азбуки, созданной с легкой руки Кирилла и Мефодия, шло практически параллельно с распространением христианства. И, возможно, «языческая» система записи знаков в определенном смысле истреблялась целенаправленно. Хотя, конечно, в этой версии тоже есть определенные натяжки.

Давайте рассмотрим различные мнения об истории славянской письменности – и, конечно, варианты переводов «Велесовой книги»! Чтобы у нас были какие‑то ориентиры, на основе которых можно оценить все за и против, отталкиваться мы будем в дальнейшем от официальной истории образования славянского государства и рождения системы письменности.

То, что мы знаем сейчас о ранней истории славян, и то, что признается академической исторической наукой, основано преимущественно на летописных источниках – таких, например, как «Повесть временных лет». Основная проблема, связанная с ними, в том, что создавались они достаточно поздно, уже в христианскую эпоху, а значит, «фотографической точностью» отличаться не могут. При изучении истории славян привлекают также работы иноземных авторов, таких как Тацит или Гай Плиний Старший, и путешественников наподобие Ахмада ибн Фадлана. Последний в 920‑х годах побывал в Волжской Булгарии, где много общался с приехавшими туда торговать русами, и оставил записки об их обычаях и культуре.

Предполагаемый автор «Повести временных лет» – Нестор, монах Киево-Печерского монастыря; Русской православной церковью был канонизирован в лике преподобных. Известно о Несторе мало, ряд исследователей оспаривают его авторство относительно «Повести…» или считают ее плодом коллективного творчества.

И уже на летописных источниках, на упоминаниях античных авторов о славянах и их предках, на средневековых хрониках выстраивали свои теории историки значительно более позднего времени.

Предположительно в конце Х столетия или чуть позже был составлен трактат «О письменах», известный, правда, в более поздних списках XIV–XVIII столетий. Его предполагаемый автор – некий «черноризец Храбр», возможно работавший в Преславской книжной школе. Школа эта считается первым в мире славянским учреждением подобного рода, а основал ее в болгарском городе Плиска, скорее всего, один из учеников Кирилла и Мефодия. Впоследствии школа была перенесена в Преслав. Там переводили Библию и другие священные книги на старославянский язык – тот самый литературный язык, который был, по сути, создан Кириллом и Мефодием.

Кто такой «черноризец Храбр»? Судя по слову «черноризец», он, возможно, являлся монахом, при этом иногда исследователи именуют его «монахом-воителем» – для того времени вполне возможное сочетание. Звали ли его «Храбр», или, как предполагают некоторые, это всего лишь прозвище, данное ему за смелость в полемических баталиях, – неизвестно. Высказывается также предположение, что «черноризец Храбр» – не более чем псевдоним. В своем трактате «О письменах» он повествует: «Ведь прежде славяне, когда были язычниками, не имели письмен, но читали и гадали с помощью черт и резов. Когда же крестились, то пытались записывать славянскую речь римскими и греческими письменами, без порядка. Но как можно хорошо написать греческими буквами “Бог” или “живот” <…> и иные подобные этим слова? И так было многие годы. Потом же Бог человеколюбец, который правит всем и не оставляет и человеческого без знания, но всех приводит к познанию и спасению, помиловал род славянский и послал им святого Константина Философа, названного в пострижении Кириллом, мужа праведного и истинного. И создал он для них тридцать письмен и восемь, одни по образцу греческих письмен, другие же в соответствии со славянской речью» [11]11
  Пер. Б. Н. Флоря. Цит. по: Сказания о начале славянской письменности. СПб.: Алетейя, 2000.


[Закрыть].

Храбр четко указывает, что у славян имелись в распоряжении некие «черты и резы». Сложно судить о том, как именно они выглядели, но к предположениям об этом мы обратимся чуть позже. Переводчик «Трактата о письменах», член-корреспондент РАН, историк-славист Борис Николаевич Флоря предполагал, что речь идет о некоей разновидности пиктографического письма. Обратим внимание также на последнюю процитированную фразу о том, что созданные Кириллом знаки письменности основывались частично на греческих письменах, а частично – на «славянской речи». Понять эти слова можно по-разному, но возможно предположить, что Кирилл частично использовал как основу для новой азбуки те самые «резы», которыми славяне пользовались до того.

Упоминавшийся выше арабский путешественник Ахмад ибн Фадлан об увиденном им ритуальном сожжении умершего руса писал так: «Потом они построили на месте этого корабля, который они вытащили из реки, нечто подобное круглому холму и водрузили в середине его большую деревяшку хаданга (белого тополя или березы), написали на ней имя умершего мужа и имя царя русов и удалились» [12]12
  Цит. по: Истрин В. А. Дохристианская письменность славян // Возникновение и развитие письма. М.: Наука, 1965.


[Закрыть].

Ибн ан-Надим, арабский писатель Х столетия, сообщал: «Мне рассказывал один {человек}, на правдивость которого я полагаюсь, что один из царей горы Кабк {Кавказ} послал его к царю Русов; он утверждал, что они имеют письмена, вырезываемые на дереве. Он же показал мне кусок белого дерева, на котором были изображения – не знаю, были ли они слова или отдельные буквы» [13]13
  Цит. по: Истрин В. А. Дохристианская письменность славян // Возникновение и развитие письма. М.: Наука, 1965.


[Закрыть]. Это свидетельство было размещено ан-Надимом в его книге «Китаб аль-фихрист», или «Книга росписи известий об учёных и именах сочинённых ими книг»; более того, автор привел там копию той самой надписи «на дереве». Внешне она напоминает арабскую вязь и не расшифрована до сих пор.

Благодаря «Повести временных лет» до нас дошла информация о заключенном в 911 году договоре между Русью и Византией; согласно выводам историков, он составлялся на так называемом среднегреческом языке, бывшем в ходу на византийских территориях. Но в самом этом договоре есть упоминания о том, что и в прежние времена подобные письменные договоренности имели место, но, к сожалению, судить о том, на каком языке и при помощи какой письменности они составлялись, сейчас вряд ли возможно.

В библиотеке Кембриджского университета хранится так называемое «Киевское письмо», примерно в Х столетии написанное иудейской общиной Киева. Там содержится просьба собрать денег на выкуп из тюрьмы Яакова бен Ханукки, попавшего туда как поручителя за долги брата. В письме есть подпись, напоминающая руническую, которую иногда считают «родственной» русской дохристианской письменности.

Надписи, которые часто считают докириллическими, неоднократно находили археологи на остатках посуды, оружия, веретен, обнаруживавшихся в захоронениях и просто в археологических слоях. Причем часто они соседствуют с кириллическими письменами.

Как видим, упоминаний о наличии неких докириллических систем письма имеется достаточно много, а вот конкретных примеров – мало. Что могли представлять собой эти письмена? (Мы пока не встаем на позицию апологетов «Велесовой книги» и не записываемся в армию ее противников – просто пытаемся предположить, как могли выглядеть письменные знаки, которыми пользовались славяне в языческие времена.)

Одна из наиболее популярных версий высказывается учеными, которые занимаются изучением истории скандинавских рун. Последние были распространены на Скандинавском полуострове начиная с первых веков нашей эры примерно до XII столетия – до момента, когда христианство завоевало прочные позиции на территории современных Дании, Швеции, Норвегии и там укрепилась письменность на основе латыни. Есть предположения, что жители Скандинавии в ходе контактов с другими культурами взяли за основу их письмена и приспособили для удобства вырезания на дереве или камне – именно так и появились угловатые скандинавские руны. В числе «предков рун» называют, в частности, даже этрусскую письменность. Высказываются также мнения о том, что скандинавские руны изначально были созданы на северных землях и не имеют прототипов в числе других письменных систем.

Но так или иначе можно предположить, что и скандинавские руны, и славянская докириллическая письменность, и многие другие древние системы записи возникали на основе так называемых пиктограмм, использовавшихся разными народами. Пиктографическое письмо передает смысл написанного не при помощи букв, а скорее при помощи рисунков: так, например, стилизованное изображение дерева могло означать слово «лес», кружочек с двумя палочками-рогами – «корова» или «скот» и так далее. И именно пиктографические символы были основой многих ранних алфавитов. В частности, скандинавские руны, вероятно, сохранили в своем облике условность пиктографического письма. Примерно по такому же пути могла развиваться и история славянской письменности, распространенной на Руси до крещения и до начала деятельности Кирилла и Мефодия.

Наследие пиктографической письменности – дорожные и опознавательные знаки, телефонные «смайлики» и тому подобные вещи; пиктографической письменностью до сих пор пользуется, например, народ наси, проживающий в предгорьях Гималаев.

Но факт остается фактом: «докириллических» памятников, признанных официальной наукой, в нашем распоряжении крайне мало.

Как и когда на русские земли приходит кириллица? И были ли какие‑то альтернативные варианты?