Текст книги "Завещание веков"

В это мгновение мой мобильник зазвонил. Посмотрев на экран, я увидел номер Софи и нажал на кнопку ответа.

– Дамьен, это я. У вас есть новости?

– Пока нет. А у вас?

– Дело движется. Но вам придется позвонить вашему другу Шевалье…

– Я с ним говорил вчера…

– Прекрасно. Позвоните еще раз.

– Зачем?

– Я еще не все поняла, но существует какая-то связь между Йорденским камнем и франкмасонами.

– Только этого нам не хватало…

– Вы ведь говорили, что он масон?

– Да. Что это за связь?

– Я же сказала, что не знаю. Но я как раз сейчас разобрала еще одно место в записках вашего отца. Он упоминает ложу «Великий Восток Франции» в связи с историей Йорденского камня. У меня не было времени покопаться в этом, я занимаюсь другим, но ваш друг, возможно, что-нибудь об этом знает.

– О'кей, я ему позвоню.

– Мужайтесь.

Она повесила трубку, и я, не раздумывая, набрал номер Франсуа.

– Алло?

– Это я, Дамьен.

– Все в порядке?

– Да.

– Со вчерашнего вечера…

– Да, кое-что появилось. Мне нужно повидаться с тобой. Мы должны кое-что обсудить. Не по телефону.

– Это срочно?

– Сейчас все срочно…

– Ты где?

– В пятнадцатом округе. Но сначала мне надо кое-что сделать.

Он поколебался:

– Ладно, я пришлю к тебе Баджи.

– Кого?

– Баджи. Мой друг, работает в службе безопасности. Телохранитель, открывший собственное дело. Часто помогал мне. Ему можно доверять.

– Ты хочешь приставить ко мне громилу?

– Да. Мне твои истории не нравятся. Если хочешь повидаться, будет лучше, чтобы он тебя сопровождал. Если ты еще не закончил то, что должен сделать, он подождет. Потом отвезет тебя ко мне. Идет?

– Договорились, – растроганно сказал я.

Я дал ему адрес Клэр Борелла и выключил телефон. Приятно было сознавать, что я могу на него рассчитывать. Как и в прежние времена, Франсуа не умел говорить «нет» своим друзьям. Есть ли другой способ доказать дружеские чувства?

Я собирался заказать еще одну чашку кофе, когда увидел, что ко входной двери подходит молодая женщина. Я оставил на столике банкноту и ринулся на улицу, едва не опрокинув стул.

– Клэр! – крикнул я с противоположного тротуара.

У меня был один шанс из десяти, что это она.

Девушка обернулась. Ей было лет двадцать пять, маленького роста, чуть полноватая, каштановые волосы острижены очень коротко. Она взглянула на меня удивленно, явно пытаясь вспомнить, кто я такой. Я пересек улицу и подошел к ней.

Под глазами у нее были круги, на лице красные пятна, кожа бледная, вид усталый. И тем не менее дурнушкой она не казалась. Очаровательное создание: хорошо очерченные губы, улыбчивые глаза, соблазнительные ямочки на щеках. Слишком просторная одежда придавала ее движениям непринужденность, а длинный шейный платок из тонкого шелка выглядел анахронизмом эпохи хиппи.

– Мы разве знакомы? – спросила она, рассматривая меня.

– В некотором роде, вчера я вам звонил, но вы бросили трубку…

Она вздохнула:

– Так это вы! Послушайте, я не желаю об этом говорить!

Повернувшись ко мне спиной, она вынула из кармана ключ.

– Подождите! Дайте же мне шанс! Я нашел в Национальной библиотеке микрофильм вашего отца!

Ее рука замерла в нескольких сантиметрах от замочной скважины. На мгновение застыв, она медленно повернулась ко мне:

– Что вы нашли?

– Микрофильм вашего отца. Текст об ассаях.

Внезапно она встревожилась. Быстро открыла входную дверь и потянула меня за руку:

– Входите, быстрее!

– Я…

– Шшш! – произнесла она, знаком приказав мне молчать.

Вслед за ней я пересек холл, мы вошли в крохотный лифт, и она не проронила ни слова, пока не закрыла за нами дверь своей квартиры.

Квартира была большая, типичная для этого района, где преобладали дома конца девятнадцатого века. Скрипучий деревянный пол, высокие потолки, гипсовая лепнина, громадные окна, старинная мебель, картины на стенах… Все это как-то не вязалось с обитательницей. Слишком пышно. Слишком много шика и слишком много классики. Наверное, это был стиль ее отца.

– Что вам известно о моем отце? – спросила Клэр, схватив меня за локоть.

Она даже не сняла пальто, и во взгляде ее читалась тревога, смешанная с яростью.

– Я знаю, что он сделал необыкновенное открытие, связанное с некой религиозной общиной в Иудейской пустыне, знаю, что он написал об этом и отдал текст на хранение в Национальную библиотеку десять лет назад, знаю, что… что три недели назад он был убит в Иерусалиме, и полагаю, что все это связано с расследованием, которое я сейчас веду.

– Цель вашего расследования?

– Этого я не могу вам сказать.

– Снова ваши штучки!

– Послушайте, я вам уже немало рассказал, а вы пока мне ничего не сообщили.

– Какова цель вашего сучьего расследования? – в бешенстве повторила Клэр.

Она держалась почти угрожающе. Но было в ней что-то трогательное. Я понимал, что она чувствует. Нервы у нее были явно на пределе, но я был уверен, что злобы в ней нет никакой. Я перевел дух.

– Моего отца убили почти одновременно с вашим. Я не имел к этому никакого отношения. Я жил в Соединенных Штатах. Но когда я стал выяснять, чем занимался мой отец перед смертью, то обнаружил множество вещей, связанных с Иисусом, ессеями, религиозной группой «Акта Фидеи» и более или менее секретной think tank, именуемой «Бильдерберг». У меня есть все основания полагать, что мой отец был убит одной из этих двух организаций или теми, кто откололся от них. Ссылка на микрофильм вашего отца находилась в заметках моего, и поэтому я почти уверен, что наших отцов убили одни и те же люди. Вот! Устраивает это вас?

– Вы сын Этьена Лувеля? – спросила девушка, сдвинув, брови.

Я достал из внутреннего кармана куртки бумажник, вытащил паспорт и протянул ей. Клэр Борелла увидела мое имя и мою фотографию. Она испустила долгий вздох.

– О боже! – выдохнула она, едва не расплакавшись. – Я… я не знала, что у Лувеля есть сын…

Сняв пальто, она бросила его на маленький столик у двери и направилась в небольшую гостиную. Там она почти рухнула на диванчик в стиле Людовика XV и обхватила голову руками.

Я робко вошел в гостиную и сел на стул напротив нее. Какое-то время мы оба молчали. Я видел, что ей нужно прийти в себя.

– Все было бы гораздо проще, если бы я назвал свое имя вчера, когда звонил вам, – сказал я, увидев, что она подняла голову. – Но в последнее время я стал немного параноиком.

– Нет, вы были правы. Мне очень жаль. Думаю, я параноик куда больше, чем вы. Мне все время кажется, что за мной следят…

Она встала.

– Я налью вам выпить?

– С удовольствием, – признался я.

– Виски?

– Прекрасно!

Она исчезла на кухне и через несколько секунд вернулась, держа в каждой руке по стакану.

Она и в самом деле жалко выглядела в этой слишком большой квартире. Ошеломленная всем, что произошло, потрясенная убийством отца, она чувствовала себя растерянной и одинокой в этом старомодном жилище. Словно ей было не по себе в собственном доме. Во взгляде ее читалась такая неподдельная грусть, что мне стало неловко.

– Как, вы сказали, называются эти две организации? – спросила она, протянув мне стакан.

– «Акта Фидеи» и «Бильдерберг». Насколько я знаю, они между собой не связаны. Первая, более или менее похожая на «Опус Деи», имеет резиденцию в Ватикане, вторая представляет нечто вроде ультралиберального, всемогущего, международного тайного общества.

Она неторопливо кивнула:

– Мне кажется, отец упоминал о них. Этот идиот со мной почти ничем не делился! Хотел меня защитить!

– Вы не хотите рассказать, что произошло?

Девушка посмотрела на меня долгим взглядом, явно колеблясь. Наверное, смерть отца отбила у нее привычку откровенничать. Но чувствовалось, что ей это необходимо. Говорить. Изливать душу. Не сводя с меня глаз, она отхлебнула из стакана и сказала:

– Мой отец провел большую часть жизни в Палестине. Главным образом в Иудейской пустыне. Он работал в миссии «Врачи без границ», но настоящей его страстью были бедуины.

Я с улыбкой кивнул, как бы приглашая ее продолжить рассказ. Казалось, она начинала мне доверять.

– Пятнадцать лет назад он обнаружил какой-то монастырь, недалеко от Кумрана. В этом регионе много религиозных общин, но эта была очень… замкнутой. Расспрашивая об этой общине, он узнал столько разных версий, что это его заинтриговало. Некоторые говорили, будто это еврейская община, другие утверждали, что христианская. Они жили очень скрытно и никого к себе не допускали. Но мой отец был упрям. Очень упрям. Общаясь с бедуинами, он научился терпению. И в конце концов сумел попасть в монастырь, поговорить с его обитателями. Вот тогда и обнаружилась совершенно невероятная вещь.

– Это были ессеи?

Она кивнула:

– По крайней мере, так утверждали они сами. По их словам, община появилась в эпоху Христа и с тех пор не менялась.

– Это кажется невероятным! Каким же образом рекрутировали они новых членов?

– Я про это ничего не знаю. Я знаю лишь то, что отец страшно заинтересовался их историей. Он просто обезумел. Написал множество статей на эту тему. Микрофильм в Национальной библиотеке – это только часть его заметок.

– Почему он отдал микрофильм в библиотеку?

– Он ни с кем не хотел делиться своим открытием, но все же понимал, что его нужно как-то защитить, если… если с ним что-то случится.

Вновь отхлебнув виски из стакана, она продолжила:

– Несколько недель назад, когда он был в Иерусалиме, начались странные звонки. Какие-то люди желали поговорить с отцом и вешали трубку, как только я отвечала, что его нет дома. Я сообщила об этом отцу, и он обещал вернуться как можно быстрее. Через несколько дней его не стало. С тех пор я не знаю, что делать. Я боюсь подходить к телефону, боюсь обращаться в полицию. На работе я не была уже три недели. Мне очень страшно.

Я поднялся и сел рядом с ней. Стараясь скрыть смущение, я взял ее руки в свои и попытался успокоить ее. Она справилась с собой, ответила мне улыбкой, но глаза выдавали ее – она действительно была в ужасе.

– Откуда вы знаете имя моего отца?

– Папа говорил мне о нем. Он сказал, что ваш отец, возможно, нашел объяснение истории с ассаями. Сказал, что это человек необыкновенный и, быть может, единственный, кому можно доверять. Эта история и его сделала параноиком!

– Понимаю…

– Но это не все, – сказала Клэр, выпрямившись на канапе. – Вы в курсе того, что произошло с самой общиной?

– Нет.

– Через несколько дней после смерти отца я наткнулась на статью в «Монд». Там говорилось, что в Иудейской пустыне была истреблена некая религиозная община. Вот так. Словно это одно из событий израильско-палестинского конфликта.

– Неужели их убили? – вскричал я.

Она лихорадочно закивала:

– В живых не осталось никого. А монастырь сожгли.

Я разинул рот. Поверить в это было невозможно.

– Вы сохранили статью?

– Конечно.

Она встала, и в этот момент раздался резкий хлопок. Окно в гостиной разлетелось на мелкие кусочки. Осколки стекла засыпали комнату.

Все произошло очень быстро. Всего за несколько секунд. Звук выстрела настолько потряс меня, что я упал навзничь. Пытаясь подняться, я ощутил под пальцами что-то липкое на ковре. Опустил глаза и с ужасом понял, что это кровь.

Я медленно поднял голову. И вскрикнул от ужаса. Девушка лежала неподвижно на краю канапе, и белая обивка постепенно набухала от крови. Я закрыл глаза. Нет. Это невозможно.

Кусок стекла, повисший на оконной раме, со звоном упал на пол. Этот звук вывел меня из оцепенения. Я привстал и тут увидел, что девушка все еще дышит. Она не умерла. Пуля попала ей в плечо. Сознание она потеряла от боли или от шока.

Я поднялся и вздрогнул от нового хлопка. Пуля просвистела всего в нескольких сантиметрах от моего лица. Я мгновенно растянулся на полу и пополз, обрезая ладони и запястья об осколки стекла.

Пуля застряла в стене. Я быстро взглянул на окно. Напротив стоял дом. Стрелявший наверняка укрылся там. Больше я не колебался. Схватил Клэр за ноги и пополз к входной двери, волоча девушку за собой. Из окна нас не было видно.

Когда мы оказались вне досягаемости стрелка, я наклонился к лицу Клэр Борелла. Она постепенно приходила в себя. Внезапно глаза у нее широко раскрылись. Она начинала понимать, что происходит. Во взгляде ее отразился панический ужас.

– Успокойтесь, успокойтесь, – прошептал я. – Я вас вытащу отсюда.

Она испуганно смотрела на меня. Руки у меня дрожали. Я был в растерянности. Никак не мог собраться с мыслями. Что делать? Бежать? Ждать полицию? Оба решения были одинаково плохи. Если мы попытаемся бежать, стрелок или кто-нибудь из его сообщников прикончит нас, как только мы выйдем на улицу. Но если дождаться полицию, то все рухнет.

Проблема была в том, что полиция сумеет установить мою личность, даже если нам удастся вырваться отсюда. Весь паркет был в пятнах моей крови. И я все утро проторчал в кафе напротив, где меня видели многие.

Но теперь я не мог бросить расследование. Ради него погибли мой отец и отец этой девушки, мы должны были завершить его. Любой ценой. А полиция никогда не подпустит меня к нему. Значит, надо уходить.

В этот момент в кармане у меня зазвонил мобильник. Я вздрогнул. Кто это мог быть? Только три человека знали этот номер. Софи, Франсуа и священник из Горда.

Клэр смотрела на меня. Она спрашивала взглядом, собираюсь ли я ответить. Я слышал ее тяжелое дыхание. Телефон продолжал звонить. Решившись, я сунул окровавленную руку в брючный карман.

– Мсье Лувель?

Голос был не священника. Низкий голос. И совершенно мне незнакомый.

– Кто говорит?

– Меня прислал мсье Шевалье. Я нахожусь у входа в дом. Мне поручено сопровождать вас… Только что я слышал выстрелы…

Я закусил губу. Тут следовало хорошенько подумать. А если это западня? Уж очень все быстро.

– Как вы докажете, что вас прислал Шевалье?

– Меня зовут Стефан Баджи. Господин депутат сказал, что в случае, если вы захотите получить подтверждение, достаточно поговорить с вами об «Алисе в Стране чудес», и вы мне поверите.

Сомнений не осталось. Это действительно был друг Франсуа.

– Все верно. Вы можете вытащить нас отсюда?

– Да. Слушайте меня, – торопливо проговорил Баджи. – На задней стороне здания есть пожарная лестница. Старая металлическая лестница, которая проходит через все этажи. Я буду ждать вас внизу в темно-синем «Шафране». Поторопитесь, я видел, как в дом вошли какие-то подозрительные люди.

Я тут же повесил трубку. Нельзя было терять времени.

Я набрал в грудь побольше воздуха. Чтобы добраться до пожарной лестницы, нам нужно будет пересечь зону обстрела. Я слышал, как колотится мое сердце. Клэр Борелла смотрела на меня растерянно. Кровь по-прежнему стекала с ее плеча.

– Мы спустимся по пожарной лестнице, – объяснил я ей.

Она замотала головой и что-то нечленораздельно пробормотала.

– Шшш! – оборвал я ее. – Доверьтесь мне. Умоляю вас. Если вы хотите, чтобы мы выбрались отсюда, доверьтесь мне.

Она закрыла глаза и знаком показала, что готова. Ее била дрожь.

Увидев, что она немного пришла в себя, я решился. Встал на ноги, чтобы идти быстрее, помог Клар подняться и, пригнувшись, пересек квартиру, прикрывая ее своим телом. Втолкнув ее в комнату напротив гостиной, я услышал новый выстрел. Мы мгновенно легли на пол. Пуля вонзилась в платяной шкаф примерно в метре от нас. Мы снова были в безопасности в этом небольшом кабинете, в котором была вторая дверь с левой стороны.

Клэр вжалась в стену. Я подполз к окну, затем приподнялся, чтобы выглянуть наружу. Глаза мои оказались на уровне нижней створки. Мне было очень страшно. Ведь здесь нас тоже мог подстерегать стрелок. Справа я ничего не заметил. Никакой лестницы. Я склонился налево. И за два окна от нашего увидел металлическую лестницу, спускавшуюся вдоль здания.

Я отполз в сторону, поднялся и открыл дверь слева. Осторожно вошел в спальню и подобрался к окну, прижимаясь спиной к стене. Придется заняться альпинизмом. Не идеальный вариант для человека, подверженного головокружениям. Такого, как я. Но все лучше, чем пуля в голову.

В это мгновение я услышал глухой стук за входной дверью. Кто-то пытался ее вышибить. Время поджимало.

Я открыл окно и жестом подозвал к себе девушку. Она заколебалась, но удары в дверь заставили ее решиться. Она села на подоконник верхом. Лестница была в двух метрах, напротив лифта в соседнем здании. К ней вел карниз – не слишком широкий, но для ног места было достаточно. Выпрямившись перед окном, я помог Клэр вылезти. Девушка пронзительно вскрикнула. Похоже, раненое плечо причиняло ей ужасную боль. Но ждать было нельзя.

Глухие удары у входа становились все более яростными. Долго дверь не продержится, сомнений не было. Ладони у меня вспотели, и пальцы скользили. Вслед за Клэр я выбрался на карниз. У меня дрожали ноги, я прижимался к стене здания, стараясь не смотреть в пустоту перед собой. Я подвинул правую ногу. Затем левую. Мало-помалу я удалялся от окна. Один неверный шаг – и мы рухнем вниз. Продолжая держаться за окно левой рукой, я вытянул правую как можно дальше и коснулся пальцами бедра Клэр, чтобы придать ей уверенности.

– Двигайтесь осторожно, – сказал я, задыхаясь. – Переставляйте одну ногу, затем другую. Лестница совсем близко. Как только сможете, хватайтесь за перила!

Она двинулась вперед, я следом за ней. Потом мне пришлось отпустить окно. Пальцы моей левой руки судорожно вцепились в стену. Никакой страховки у меня больше не было. От страха мне было даже больно дышать. Шаг. Еще один. Мы приближались к проржавевшей лестнице. Ветер свистел у меня в ушах. Вскоре перила оказались в пределах досягаемости для Клэр.

– Ну же, протяните руку.

– Боюсь? – плача, ответила она.

Я придвинулся к ней.

– Я держу вас. Вы ничем не рискуете.

Ложь. Мы оба рисковали жизнью, не больше и не меньше. Клэр протянула руку к перилам. И едва не потеряла равновесие. Она вновь прижалась к стене. Отдышалась, чуть придвинулась к лестнице и сделала еще одну попытку. Руку она тянула вслепую, ей было слишком страшно поднять глаза.

– Выше, – подсказал ей я. – Поднимите руку выше.

Внезапно ее пальцы ощутили холод металла.

Наконец-то. Она ухватилась за перила и, сделав последний шажок по карнизу, прыгнула на лестницу. Звон металлических ступенек отдавался во дворе дома.

Я последовал за ней.

– Спускайтесь! Быстрее!

Глухие удары у входа в квартиру смолкли. Наверное, дверь не выдержала. Клэр бежала по ступенькам так быстро, как могла. Я спускался за ней, отставая всего на шаг.

Голова у меня кружилась, но я крепко держался за перила, чтобы не упасть. Мы одолели шесть пролетов стремительно и не оглядываясь. Когда осталось всего несколько ступенек, я перемахнул через перила и спрыгнул на тротуар тупика, прямо перед Клэр. Я протянул ей руку, чтобы помочь спуститься.

В отдалении, в самом начале тупика, я с облегчением увидел темно-синий «Шафран».

– Быстрее, нам нужно сесть вон в ту машину! – крикнул я Клэр.

Девушка бросилась к автомобилю бегом.

В этот момент раздался еще один выстрел. Пуля срикошетила о кирпичную стену перед нами. Я поднял глаза. Человек в окне. С пистолетом, нацеленным на меня.

Задняя дверца «Шафрана» открылась. Осталось всего несколько метров. Я тоже побежал. Клэр юркнула в машину. Она вопила от страха. Новый выстрел. Я тоже нырнул внутрь.

Машина рывком тронулась с места. Шины заскрежетали об асфальт. Кузов занесло вправо. Я захлопнул дверцу.

«Шафран» вылетел на улицу Вожирар.

– Отлично сработано! – сказал водитель, не оборачиваясь. – Вот, держите, мсье Шевалье хочет поговорить с вами.

Он протянул мне большой автомобильный телефон. Я взглянул на Клэр. Она как будто немного успокоилась и с гримасой боли держалась за плечо.

– Дамьен! – вскричал Франсуа на том конце провода.

– Да…

Я еще не отдышался, и в висках у меня пульсировала кровь.

– Ты ранен?

Я посмотрел на свои окровавленные руки.

– Слегка, больше пострадала девушка, которая со мной. Пуля угодила ей в плечо.

– Кто она? Та девушка, с которой ты…

– Нет-нет, я тебе потом объясню.

– Да, конечно. Я… я еду домой. Попроси Стефана отвезти вас прямо туда. Я скажу Эстелле, чтобы она тоже приехала в Со. Держитесь, Эстелла сумеет вам помочь.

– Хорошо. Спасибо…

– До скорой встречи!

Он повесил трубку.

Я вернул водителю телефон.

– Франсуа будет ждать нас в Со, – объяснил я ему.

Он кивнул. Это был чернокожий парень лет тридцати, широкоплечий, сложением похожий на боксера, но высокий, как баскетболист. Бритый череп, маленькие темные глаза, жесткие черты лица. Облик убийцы, однако этот убийца только что спас нам жизнь.

– Под вашим сиденьем есть аптечка, – сказал он, забирая телефон.

Я нагнулся и взял белую коробочку. Подняв голову, я увидел, что Клэр в обмороке.

Стараясь не паниковать, я достал все нужное из аптечки и занялся ее раной.

За окнами одна за другой сменялись улицы. Шофер гнал машину за пределы Парижа, в пригороды.

В голове у меня все перемешалось. Смерть в очередной раз прошла рядом.