Текст книги "Гендер и язык"

В этой главе мы рассмотрели несколько примеров социолингвистических исследований, показывающих половую дифференциацию, а также обсудили причины, которыми можно объяснить это явление. Во всех известных общностях мужчины и женщины являются значимыми социальными категориями; то есть члены общности отличаются друг от друга по полу, а также по другим (более культурно специфичным) критериям. Неудивительно, что в социолингвистических исследованиях пол являлся важной переменной, и социолингвисты обнаружили, что половые различия в языке часто связаны с изменениями социальной группы. Например, женщины, принадлежащие к среднему классу, используют пропорционально больше литературных форм (обладающих явным престижем в обществе), а мужчины, например, принадлежащие к рабочему классу, – употребляют соответственно больше нелитературных форм. Почему женщины обычно выбирают формы, близкие к литературному английскому языку, а мужчины выбирают формы, близкие к просторечным, – этот феномен все еще мало понятен. В следующей главе будет рассмотрена работа, которая исследует гипотезу о том, что степень интеграции говорящих в сообществе находит прямое отражение в их языке; также будет показано, каким образом такая работа способствует лучшему пониманию различий языка мужчин и женщин.

1. Заметим: чтобы сдать обычный уровень (уровень 0) по английскому языку – возможно, самому трудному предмету, – ученики должны освоить эти понятия и приобрести навыки письма литературного английского языка.

2. В основе лежит утверждение, что социальный класс мужчин и женщин оценивался правильно. Однако, ввиду того что Траджилл, как и многие другие исследователи, определяли социальный класс женщин, частично принимая во внимание занятие мужа или отца, правильность гипотезы не совсем очевидна.

3. См., например, [Labov 1972, 243а].

4. Заметим, что это гиперкоррекция другого типа, так как данный вариант никогда не использовался информантами группы «верхний слой среднего класса»: это скорее качественное, а не количественное превышение. Ноулс [Knowles 1974] и Де Дьон [De Lyon 1981] считают, что в Мерсисайде [εu] – гиперкорректный вариант, тогда как Ньюбрук утверждает, что в Вест-Виррале он не является гиперкорректным.

Одним из самых плодотворных объяснений языковой вариативности в последние годы стало понятие социальной сети. В последние годы в общественных науках оно широко распространено, но в социолингвистическом анализе не упоминалось до появления работ Блома и Гамперца [Blom & Gumperz, 1972], а также не было широко известно до публикации исследований Милроев в Белфасте [Milroy & Milroy, 1978; Milroy, 1980].

Члены языкового сообщества Белфаста рассматривались как объединенные в одну социальную сеть, которая может быть «открытой» или «закрытой». Индивид, чьи личные контакты происходят с лицами, знающими друг друга, принадлежит к закрытой сети (график 5.1). Стрелки показывают взаимное знакомство.

График 5.1. Закрытая сеть.

Индивид, чьи личные контакты происходят с лицами, не всегда знакомыми между собой, принадлежит к открытой сети (график 5.2).

График 5.2. Открытая сеть.

Закрытые сети обладают высокой плотностью, открытые сети – малой плотностью. Кроме того, существуют связи разного рода: люди могут быть родственниками, соседями, коллегами, друзьями. Если индивиды связаны между собой несколькими способами, например работой, семьей, совместным времяпрепровождением, то сетевые связи называются мультиплексными (multiplex).

Представляется, что социальные сети, типичные для организованных, мобильных, высокоразвитых обществ, обладают малой плотностью и являются униплексными (uniplex) (то есть индивиды связаны между собой не более чем одним способом). В сельских общинах и в традиционных рабочих объединениях социальные сети обладают высокой плотностью и являются мультиплексными.

Считается, что относительно плотные сети функционируют как механизмы установления нормы. В языке это значит, что спаянная группа будет способствовать внедрению языковой нормы. Лесли Милрой, работая в Белфасте, показала, что в рабочих объединениях (как католических, так и протестантских) существует поляризация половых ролей, с четким разграничением мужской и женской деятельности. Такая поляризация характерна для общностей с плотной социальной сетью. Милрой установила, что сети мужчин более плотны и мультиплексны, чем сети женщин, и что отличие в силе сети согласуется с языковыми различиями.

Рассмотрим теперь два примера социолингвистического исследования, где сила сети показана как значимый фактор в прогнозировании различий между мужчинами и женщинами, и начнем с работ Лесли Милрой в Белфасте, а затем перейдем к исследованию Дженни Чешир, проведенному среди подростков Ридинга¹.

Милрой изучила три рабочих сообщества в Белфасте: Баллимакаретт (Ballymacarrett) (протестантская территория в Восточном Белфасте), Хаммер (Hammer) (протестантская территория в Западном Белфасте) и Клонард (Clonard) (католическая территория в Западном Белфасте). Все эти территории являются бедными рабочими районами с высоким уровнем безработицы.

Анализ Милрой был основан не на интервью, а на включенном наблюдении. Благодаря установлению неформальных контактов с лидерами сообществ она смогла сблизиться с ними в качестве «приятельницы». Это означало, что ей доверяют и принимают дружелюбно, и дало возможность проводить наблюдения и участвовать в длительном и неформальном общении. К ее магнитофону полностью привыкли в семьях, которые она посещала, и исследовательница могла быть совершенно уверена, что записывает настоящую разговорную речь.

Л. Милрой изучала не только язык людей, с которыми контактировала, но также их социальные сети. Так как во всех трех общностях были обнаружены плотные и мультиплексные социальные сети, она решила определить индивидуальный показатель силы сети (Network Strength Score) в каждой группе в зависимости от следующих пяти факторов. (Показатели каждого информанта вычислялись путем прибавления одного балла за соответствие каждому фактору.)

1. Принадлежность к группе с высокой плотностью и одной территорией.

2. Наличие существенных родственных уз между соседями (более чем одно домашнее хозяйство в дополнение к ядру семьи).

3. Работа в одном и том же месте, по крайней мере, еще с двумя людьми из той же местности.

4. Работа в одном и том же месте, по крайней мере, еще с двумя людьми одного пола на одной территории.

5. Добровольное проведение свободного времени с коллегами.

Общий показатель был призван отразить уровень интеграции индивида в установленную сеть.

Индивидуальный показатель колебался от 0 до 5. Безусловно, пункты 3, 4 и 5 представят высокие показатели для мужчин с традиционной занятостью. В Баллимакаретте, где все еще преобладает традиционная модель занятости (мужчины в основном работают в судостроительстве), мужчины имеют типично высокий показатель. Напротив, в Хаммере и Клонарде, где отмечается высокий уровень безработицы среди мужчин, показатель у женщин часто такой же, как у мужчин, или даже выше.

Ценность понятия социальной сети и показателя силы сети как инструментов анализа состоит в способности выражать корреляцию между интеграцией индивида в общество и стилем его речи. Индивиды, участвующие в спаянной сети – это также и те, кто постоянно использует разговорные формы в речи. С позиции здравого смысла можно предположить, что речь членов спаянной группы более склонна к однородности, чем речь членов свободной группы. Шкала силы сети совместно с лингвистическим анализом позволят тщательнее проверить данную гипотезу.

Переменная [th]

Одной из переменных, изученных Милрой, является интердентальный звонкий фрикативный звук [th] в позиции между гласными в словах mother, bother, together. Например, в Белфасте говорящие, отдающие предпочтение разговорному языку, опускают [th]. Они произносят, например, слово mother как [то. эг]. В представленной диаграмме (5.3) 0 показывает постоянное произношение [th] в позиции между гласными, 100 – постоянный пропуск [th], а 100 здесь означает фиксированный разговорный вариант произношения.

Оба исследования, описанные в этой главе, характеризуются сосредоточенностью на изучении сообществ рабочего класса и их речи. Поэтому показатели противоположны приведенным в предыдущей главе: говорящие оцениваются исходя из норм, образующих разговорный язык, а не из норм, известных как литературный английский язык. Диаграмма показывает дистрибуцию [th] по возрасту, полу и территории.

Переменная представляет собой пример, типичный для устойчивых социолингвистических маркеров. Все три общности в результате обнаружили одинаковое отношение к [th]. Половые различия четко маркированы, особенно в Баллимакарретте, самом традиционном из всех трех районов. Два поколения представили похожие результаты, хотя произношение мужчин и женщин молодого поколения более поляризовано: высокий показатель у мужчин в возрасте 18–25 лет и низкий показатель у женщин в возрасте 18–25 лет (особенно у женщин Баллимакарретта).

Диаграмма 5.3. Дистрибуция переменной [th] по полу, возрасту и местности в Белфасте [Milroy 1980: 128].

Важно учитывать как индивидуальные показатели, так и показатели всей группы. В трех сообществах индивидуальные показатели подтверждают эксплицитную половую дифференциацию интердентального звука [th] – показатели мужчин и женщин совершенно не пересекаются. Даже мужчины с самыми низкими показателями (мужчины, которые опускают [th] в наименьшей степени) имеют более высокий балл, чем женщины с самыми высокими показателями. Иными словами, даже мужчины, чье произношение наиболее удалено от разговорных норм, опускают [th] в большей мере, чем любая женщина.

Переменная [а

Однако иллюстрируемая модель отражает не все переменные. Рассмотрим диаграмму 5.4.

Диаграмма 5.4. Дистрибуция переменной [а] по полу, возрасту и местности в Белфасте [Milroy 1980, 124].

Это гораздо более сложная переменная, так как она не может быть объяснена простым бинарным методом, как это было в случае с [th]. Чтобы установить степень сокращения и степень заднего подъема [а] в таких словах, как hat, man, back была использована пятеричная шкала с градацией от 1 для [æ] – через [а], [ä], [а] – до 5 для [oə]. (Чем выше показатель, тем больше задний подъем языка при произнесении [а].) Сначала употребление этого звука в Баллимакарретте. Как мы видели на примере с переменной [th], в этом сообществе отмечается явная половая дифференциация с такой же зигзагообразной линией на диаграмме. Однако в Хаммере и Клонарде данная модель не выявлена. В Хаммере различия между полами в произношении [а] незначительны, тогда как в Клонарде молодые женщины используют заднеязычный вариант [а] больше, чем молодые мужчины (и – совершенно противоположным образом – пожилые женщины, чьи показатели значительно ниже, чем у мужчин их поколения, придерживаются обычной модели).

Итак, о чем же говорят данные, полученные об этих двух переменных в Белфасте? Во-первых, для определенных стабильных переменных, таких как [th], существует явное различие между полами. Как установили более ранние социолингвистические исследования, различие является результатом употребления мужчинами вариантов, близких к разговорным нормам, а также следствием использования женщинами вариантов, менее близких к разговорным формам. Милрой предлагает следующее объяснение: мужчины из рабочего класса, проживающие в рабочих кварталах города, образуют более плотные и мультиплексные сети, нежели женщины. Применение шкалы силы сети позволило исследовательнице доказать, что высокий показатель силы сети находится в явной связи с использованием разговорных форм языка. В большинстве случаев это означало, что мужчины, в речи которых выявлен высокий показатель употребления разговорных форм, также обнаруживают свою принадлежность к плотным социальным сетям. Если принять, что социальные сети функционируют как важные нормотворческие механизмы, то должно представляться верным, что в рабочих районах Белфаста со стабильными языковыми переменными, такими как [th], плотные социальные сети с преобладающим мужским составом служат укреплению разговорных норм в речи. И наоборот, разговорные формы, менее очевидны в речи женщин этих сообществ, так как женщины принадлежат к менее плотным и сложным (мультиплексным) социальным сетям, которые поэтому обладают меньшей способностью к укреплению норм.

Вторая переменная отклоняется от этой модели. Тогда как мужчины и женщины в Баллимакарретте отличаются в известной мере использованием [а], в Хаммере или Клонарде это не обнаружилось. Данные, полученные в Клонарде, представляют особый интерес: старшее поколение соответствует ожидаемой модели, тогда как молодое поколение показывает противоположные результаты. Как мы можем объяснить высокий показатель по этой переменной у молодых женщин Клонарда? Возможно, Баллимакарретт отличается от двух других сообществ. Он мало затронут мужской безработицей, так как там находится судостроительная верфь. В Хаммере и Клонарде во время исследований Милрой, наблюдался уровень безработицы около 35 %, что негативно сказалось на общественных отношениях. Мужчины этой местности были вынуждены искать работу за пределами своего сообщества, а также заниматься домашней работой (с последующим размыванием границ между половыми ролями). Женщины этой местности выходили на работу и, как в случае с молодыми женщинами Клонарда, работали все вместе. Это означало, что молодые женщины Клонарда в отличие от всех других женских групп принадлежали к плотной и мультиплексной социальной сети: они жили, работали и развлекались вместе. Из всех подгрупп у молодых женщин Клонарда показатель сети был самый высокий – 4,75; показатель для молодых мужчин Клонарда – 3. Это контрастирует с показателями жителей Баллимакарретта, где значение общего показателя у мужчин составляет 3,96 по сравнению с 1,33 у женщин. Различие существует между традиционным сообществом рабочего класса (Баллимакарретт) и рабочим сообществом, претерпевающим социальные изменения ввиду высокого уровня безработицы мужчин (Клонард). Плотная сеть, к которой принадлежат молодые женщины Клонарда, оказывает давление на своих членов, отличающихся одинаковым характером употребления языка. В силу социальных обстоятельств молодые женщины Клонарда более схожи с молодыми мужчинами Баллимакарретта в употреблении языка, чем с любыми другими группами женщин трех сообществ. Социальные сети в этой связи помогают объяснить не только языковые различия между полами, но также кажущееся нетипичным дивергентное поведение молодых женщин Клонарда.

Предположительно, социальные сети подростков в возрасте шестнадцати лет наиболее прочны. Это значит, что подростки в большей степени, чем взрослые, будут использовать разговорный язык. Известное исследование разговорного английского языка темнокожих (Black English Vernacular), проведенное Лабовым, сосредоточено на группах подростков Нью-Йорка [Labov 1972b], а недавняя работа Чешир базировалась на изучении трех групп подростков из Ридинга. Тогда как Лабов изучал только мужские группы, Чешир включала в свой анализ как мальчиков, так и девочек, что позволило ей изучить половые различия в употреблении разговорного языка.

Чешир, также как Лабов и Милрой, собирала экспериментальные данные посредством длительного включенного наблюдения над участниками. То есть, приняв решение провести анализ речи групп подростков из рабочего класса, она выявила три группы (две из мальчиков и одну из девочек) на двух игровых площадках Ридинга и постепенно была принята ими в свой круг. Она рассказала первой группе, что подрабатывает в отпуске и что за это время ей необходимо выяснить мнения жителей Ридинга о своем городе. Они с сочувствием отнеслись к тому, что ей необходимо заработать деньги, и не возражали против магнитофона как вспомогательного средства при ее якобы плохой памяти. Чешир посещала игровые площадки два-три раза в неделю в течение девяти месяцев и очень быстро завязала дружеские отношения с подростками. Одеваясь небрежно и разъезжая на мотоцикле, Чешир старалась максимально уменьшить дистанцию между собой и подростками.

Чешир исследовала нелитературные морфологические и синтаксические особенности в речи подростков.

Ниже представлены примеры 11 таких переменных.

1. Разговорное – s

«They calls me all the names under the sun, don’t they?» (Derek)[31]31
  Употребление s в данном случае типично для нелитературного варианта, так как в английском литературном языке глагол принимает данное окончание только в третьем лице единственного числа в настоящем простом времени. – Примеч. перев.


[Закрыть] – Они обзывают меня, как только можно, не так ли?

2. Разговорное has

«You just has to do what the teachers tell you» (Mandy) – Тебе просто нужно сделать то, что тебе говорят учителя.

3. Разговорное was

«You was with me, wasn’t you?» (Ann) – Ты был со мной, не так ли?

4. Отрицательное согласование

«It ain’t got no pedigree or nothing» (Nobby) – У него нет никакой родословной.

5. Разговорное never

«I never went to school today» (Lynne) – Я не пошел в школу сегодня.

6. Разговорное what

«Are you the little bastards what hit my son over the head?» (Nobby) – Вы, маленькие ублюдки, ударили моего сына по голове?

7. Разговорное do

«She cadges, she do» (Julie) – Она попрошайничает, не так ли?

8. Разговорное соте

«I come down here yesterday» – Я упал здесь вчера.

9. Ain’t = вспомогательный глагол have

«I ain’t seen my Nan for nearly seven years» (Tracey) – Я не видел Нэн лет семь.

10. Ain’t = вспомогательный глагол be

«Course I ain’t going to the Avenue» (Mandy) – Конечно, я не

пойду на улицу.

11. Ain’t = связка

«You ain’t no boss» (Rob) – Ты тут не командуй.

В таблице, представленной ниже, показаны процентные показатели употребления этих 11 вариантов для лиц мужского и женского пола. 100 % означает постоянное употребление разговорных форм. Нелитературные формы используются девочками реже, чем мальчиками, за исключением разговорного do, – особенность, которая отражает языковое изменение. Результаты соответствуют ожидаемой модели, согласно которой говорящие женского пола предпочитают формы близкие к стандарту произношения, а говорящие мужского пола постоянно употребляют нестандартные формы.

Таблица 5.1

Половые различия в нелитературных особенностях речи подростков Ридинга [Cheshire 1982b, 163]

Что касается причастности к той или иной социальной сети, представляется, что мальчики принадлежат к типу структурированных групп, описанных Лабовым в работе о темнокожих подростках Нью-Йорка, в то время как девочки относятся к гораздо менее плотной группе. В социометрической диаграмме (5.5) представлена модель дружеских отношений, существующая между мальчиками в группе Ортс-Роуд.

Диаграмма 5.5. Модель дружеских отношений в группе Ортс-Роуд [Cheshire 1982b, 89].

Каждому мальчику задавали вопрос: «С кем из друзей ты проводишь больше всего времени?». Непрерывные линии показывают обоюдное упоминание имени и, следовательно, основные социальные связи в пределах группы.

На основе ответов мальчиков Чешир разделила их на три группы: постоянный состав, второстепенные члены и не входящие в группу. Чешир исследовала отношения между использованием нелитературных языковых форм и статусом группы. Она обнаружила несколько положительных корреляций: из девяти часто встречающихся разговорных особенностей речи мальчиков шесть больше использовались постоянными членами группы, по сравнению с другими и четыре (нелитературная форма настоящего времени, has, was, never) главным образом постоянными членами группы и наименьшим образом не-членами группами. Но данная корреляция не столь устойчива и системна, как та, что была обнаружена Лабовым в исследовании групп темнокожих подростков. Представляется, что подростковые группы Британии обладают более гибкой структурой. Иерархично структурированные и сплоченные группы подростков Нью-Йорка обнаруживают соответственно высокую корреляцию между статусом группы и употреблением нелитературных форм языка. Чешир также предположила, что не все отклонения от литературной нормы английского языка, обнаруженные в речи подростков Ридинга, служат маркерами статуса группы. Чтобы выяснить какие переменные функционируют в качестве маркеров приверженности разговорному языку, она разработала индекс простонародной разговорной культуры, основанный на шести факторах:

1) Ношение оружия.

2) Умение драться.

3) Участие в мелких уголовных проступках / преступлениях.

4) Предпочитаемый вид работы.

5) Стиль (одежда, прическа).

6) Употребление ругательств.

Каждому мальчику присваивался 1 балл за каждый из этих факторов, и на основе общей суммы баллов, мальчики были разделены на четыре группы: группа 1 – это мальчики, максимально придерживающиеся форм местной простонародной разговорной культуры, и группа 4 – это те, кто не придерживается этих форм. Чешир смогла показать, что все шесть нелитературных особенностей английского языка Ридинга тесно связаны с вовлеченностью говорящего в местную простонародную культуру. В таблице 5.2 представлены показатели для всех шести переменных. Как показано в таблице, четыре переменные в группе А очень тесно связаны с приверженностью к местной простонародной культуре, тогда как в группе В они являются менее показательными маркерами.

Таблица 5.2

Принадлежность простонародной культуре (показатель частоты выявления)[32]32
  Частотность переменной была невысокой, и поэтому показатель может быть недостоверным.


[Закрыть]

Диаграмма 5.6. Модели дружеских отношений в группе девочек из Шинфилда [Cheshire 1982а, 93].

Чешир обнаружила, что девочки, в отличие от мальчиков, не создают структурированных групп. Все девочки в исследовании Чешир знали друг друга, но они были расположены к разделению на пары «лучших подруг», и образование таких пар было активным, но недолговечным. В соответствии с моделями дружеских отношений девочки могут быть разделены на три отдельные подгруппы, как показано на диаграмме 5.6.

На вопрос, с кем она проводит больше всего времени, каждая девочка называла свою «лучшую подругу» (двойные линии на графике 5.6). Когда их спрашивали, с кем еще они проводят свое время, они называли всех остальных девочек в группе кроме трех «аутсайдеров» – Линн, Мариан и Шарон, которые образовали свою отдельную подгруппу. Валери и Кристин – тоже периферийное звено, они проводили мало времени на игровой площадке: Валери старше по возрасту и в ответ на первый вопрос назвала имя своего молодого человека, Кристин – моложе и назвала свою школьную подругу.

Чешир не выявила систематичной модели вариативности языка, коррелирующей с этой довольно неструктурированной моделью взаимоотношений. Более того, она решила, что индекс местной простонародной культуры, использованный ею для определения приверженности мальчиков к простонародной культуре, не подходит для девочек. Хотя девочки и принимали участие в деятельности, которую можно назвать хулиганской, такой как воровство или разведение огня на игровой площадке, тем не менее их отношение к этим действиям отличалось от отношения мальчиков. Они не гордились тем, что совершили, и, хотя между ними время от времени случались потасовки, в их кругу быть «хорошей драчуньей» не считалось значимым. Иными словами, они, видимо, не придавали простонародным нормам жестокости и насилия такого значения, как это было среди мальчиков. В определенной мере, по своим интересам к поп-музыке, кино, телевидению и мальчикам, они были ближе к общепринятым нормам культуры. Но они также явно отвергали общепринятые ценностные нормы общества, что выражалось, например, в прогуливании школьных занятий.

Чешир в итоге просто разделила девочек на тех, которые придерживаются простонародных норм в общении, определенных выше, и тех, кто их не придерживается. Три «хорошие» девочки второй группы не употребляют нецензурные выражения, не воруют, не разводят огонь на игровой площадке и не прогуливают школу. В таблице 5.3 сравниваются показатели этих двух групп.

Таблица 5.3

Частотность употребления 8 переменных в двух группах девочек [Cheshire 1982b, 163]

Как показано в таблице, существует пять особенностей, более свойственных так называемым «плохим» девочкам: разговорные – s, was, соте, отрицательное согласование и связка ain't. Три их них, как мы видели раньше, функционируют в роли маркеров приверженности простонародной культуре также и для мальчиков: это нестандартный суффикс -5, was и отрицательное согласование. Однако нестандартное соте, являясь инвариантным для мальчиков (они все употребляют его в 100 % случаев), для девочек функционирует как маркер приверженности простонародной культуре, будучи между тем почти категориальным критерием «плохих» девочек и при этом возникая с гораздо меньшей частотностью в речи «хороших» девочек (30,77 %). Связка ain’t также выполняет функцию маркера простонародности для девочек, но не для мальчиков, которые используют ее с относительно одинаковой частотностью. Нелитературные never и what функционирует производно в качестве маркеров приверженности простонародной культуре для мальчиков; а для девочек они не являются маркерами, так как «хорошие» девочки используют их больше.

Чешир приходит к выводу, что разные говорящие применяют эту систему по-разному. Наряду с тем что нелитературные языковые особенности выполняют функцию маркеров приверженности к простонародной культуре как для мальчиков, так и для девочек-подростков Ридинга (нелитературные формы глагола настоящего времени was и отрицательное согласование), существуют другие нелитературные особенности, действующие главным образом как маркеры определенного пола: то есть они функционируют как маркеры простонародности только для девочек (нелитературное соте и связка ain’t) или только для мальчиков (нестандартные never и what). Полученные результаты имплицитно ставят под сомнение тот факт, что члены языковой общности могут определяться посредством общих норм.