Текст книги "Гадский гаджет"

Глава 8
Потерянный город

– Ать, два! Ать, два! Левой! Правой! Хотчей! Хотчей! Здесь вам не тут! Шагают не в ногу только скрытые враги короля! Это на руку гнусным добрым силам, противостоящим великому и славному злу! Так, что-то я не понял… Может, все-таки не на руку, а на ногу?

Начальник дворцовой стражи остановился и надолго задумался. Правда, по его напряженному лицу было видно, что дело это для него непривычное и довольно затруднительное. Так и не найдя ответа на свой же вопрос, он махнул рукой и скомандовал:

– Налево! Направо! Кругом! Шагом марш! Продолжать движение в заданном направлении!

– Так налево, направо или кругом? И где именно это заданное направление? – раздался робкий голос из шеренги солдат.

– Не рассуждать! Молчать, я вас спрашиваю! – гневно затопал ногами начальник дворцовой стражи.

И снова задумался. И снова было видно, что дается ему это непривычное занятие с большим трудом.

– Кстати, действительно, а где оно это заданное направление? – обратился он к штатному вервольфу.

Тот, как и положено настоящему вервольфу, обладал очень хорошим нюхом и мог найти любой, даже самый слабый след. Но похоже, даже его острый нюх ничего не мог учуять. Поэтому вервольф лишь отрицательно помотал головой и виновато развел лапами. Хотя никакой вины его в этом не было. Вы же помните, каким необычным путем ушли наши герои. Так что даже десяток самых лучших следопытов вряд ли смогли бы обнаружить их следы. Потому что их просто не было.

Вспомнив слова Люциуса о палаче, который может взяться за него, если он не найдет вражеских лазутчиков, начальник дворцовой стражи судорожно сглотнул и тоже помотал головой. На всякий случай. Чтобы проверить, на месте она еще или нет. К счастью, голова оказалась на месте. Правда, вот мыслей в ней, как не было, так и не прибавилось. По всей видимости, она просто не была для этого предназначена.

На некоторое время воцарилось неловкое молчание. Надо было что-то делать. Но что именно, начальник дворцовой стражи не знал. А если не знаешь, что делать, то нужно хотя бы что-то сказать. Иногда даже неважно что. Поэтому начальник дворцовой стражи рявкнул:

– Если хотите что-то сказать, стойте и молчите!

Хотя все солдаты и так молчали, боясь проронить хоть слово. Потому что знали, что каждое слово может оказаться лишним. Более того, последним в их жизни.

Тут, наверное, стоит сказать пару слов, которые не будут лишними. Надо заметить, что со стороны речь самого начальника дворцовой стражи могла показаться довольно странной. Хотя на самом деле ничего странного в ней не было. Просто долгие годы службы приучили начальника дворцовой стражи к тому, что кратчайшее расстояние между двумя словами не стоит заполнять другими словами. Которых, к слову, начальник дворцовой стражи знал не так уж и много. Поэтому он не утруждал себя подбором слов и уж тем более правильным их выстраиванием. В результате чего речь его частенько звучала очень странно и непонятно. Но непонятно для нас с вами. Солдаты же прекрасно понимали своего начальника с полуслова. Так как знали слов еще меньше, чем он.

– Слушай сюда, начальник. И все будет тип-топ, – неожиданно прозвучал голос в голове у начальника дворцовой службы.

– Чего-чего будет? – удивленно переспросил тот.

Стоявшие рядом солдаты не менее удивленно посмотрели на него и на всякий случай отошли подальше.

– «Ать, два» все будет. В смысле, хорошо, – поправился голос.

«Говорил я себе: на пенсию, на пенсию пора, – грустно подумал про себя начальник дворцовой стражи. – Домик, огородик, капустку сажать…»

– Ну, без головы даже капусту как следует не посадишь, – грубо перебил его голос. – А не найдешь вражеских лазутчиков, так палач тебе эту голову в два счета отрубит. Точнее, даже в один. Он в этом деле мастак.

– Да? – испуганно переспросил начальник королевской стражи, хотя и сам прекрасно знал ответ на свой вопрос.

– Еще какой, – подтвердил голос.

– А что же тогда делать? – робко поинтересовался начальник дворцовой стражи.

– Дело делать надо! – веско сказал голос.

– Да мы хоть сейчас сделаем! Да еще как сделаем! Никому мало не покажется, как мы его сделаем! – бодро отрапортовал начальник дворцовой стражи.

И даже чуть было не отдал честь, но вовремя сообразил, что непонятно, кому ее отдавать.

– Только вот где его делать-то, это самое дело? – робко поинтересовался он.

Внезапно налетевший ветер взметнул клубы песка. Когда же песок осел, то на земле получилась своего рода песчаная стрела, указывавшая направление.

– Там. Там его надо делать, – сказал голос. – Только вам следует поспешить. И очень поспешить.

– Чтобы не потерять голову. Заметь, твою голову, – с гнусным смешком добавил он и замолк.

– Шагом… нет, бегом… нет, совсем бегом… быстрей, быстрей марш!!! – закричал начальник королевской стражи и, тяжело отдуваясь, потрусил за солдатами, побежавшими в том направлении, куда указывала песчаная стрела.

Вскоре налетевший порыв ветра, как заправский дворник, смел ее одним дуновением и полетел дальше, насвистывая что-то в песчаных барханах пустыни. И странным образом этот свист ветра почему-то очень напоминал простенькую незатейливую мелодию дудочки Дудочника, с которым наши герои в свое время встретились в московском метро[4]4
  Подробнее об этом вы можете прочитать в книге Антона Березина «Скелет в шкафу».


[Закрыть]. Причем встретились при очень нехороших обстоятельствах. Даже более, чем очень…

…из-за городской стены раздался приглушенный колокольный звон, а крепостные ворота медленно и со скрипом открылись. Но за открытыми городскими воротами никого не было.

– А где же Гоша с Игогошей? – дрогнувшим голосом спросила Катя.

– Не волнуйся, – попыталась успокоить ее бабушка Агафья. – Наверняка они где-то внутри.

– Изучают, так сказать, стратегическую обстановку, – для солидности кашлянув, добавил Кузьмич.

Хотя, честно говоря, совсем не был в этом уверен. Скорее наоборот. Но даже и в этом «наоборот» особой уверенности тоже не было. Разве можно быть в чем-то уверенным в таком странном месте, как этот Потерянный Город?

В этот момент что-то промелькнуло за воротами. Промелькнуло и тут же исчезло.

– Это наверняка они! – радостно воскликнула Катя и побежала к воротам.

– Катька, стой! – отчаянно крикнул Тим.

Но было поздно. Катя уже скрылась за городскими воротами.

– Ох уж эта молодежь! – покачал головой Кот.

«И жить торопится и чувствовать спешит», – со вздохом процитировал Кузьмич строки своего старинного знакомого. Поэта Петра Андреевича Вяземского. Правда, звал он его не иначе как Петруша. Потому что знал его с самого детства, так как работал в их доме домовым. Может быть, и стал Петруша Вяземский поэтом только потому, что долгими зимними вечерами рассказывал Кузьмич Петруше перед сном свои удивительные истории…

Но кажется, мы немного отвлеклись. Точнее, отвлекся Кузьмич, вспомнив все это, когда процитировал стихи своего, можно сказать, воспитанника. Тряхнув головой, Кузьмич отогнал прочь нахлынувшие воспоминания и решительно вошел в городские ворота. За ним последовали и остальные.

И, как оказалось, воспоминания нахлынули на Кузьмича совсем даже не просто так. Потому что все внутри Потерянного Города было как будто соткано из чьих-то снов и воспоминаний. Даже сам воздух города был словно пропитан ими. Правда, все эти воспоминания и сны оказались довольно активными, если не сказать агрессивными. Может быть, потому что они давно не видели людей и просто соскучились по ним? Кто знает? Но когда вам излишне настойчиво предлагают, а точнее, навязывают свое общество, то вряд ли вам это понравится. Тем более, если это не очень-то симпатичные и приятные «товарищи».

Туман появился внезапно и ниоткуда. Он окутал наших героев и разделил их. Разделил в самом прямом смысле этого слова. Потому что, когда он исчез, каждый из них очутился в полном одиночестве. Более того, в совершенно незнакомом месте, не имевшем ничего общего с городом, в который они только что вошли.

Например, Кузьмич оказался в… хм… Действительно, а где оказался Кузьмич? Трудно сказать, где он оказался. Даже не трудно, а очень трудно. В общем, как сказала бы Катя, фиг его знает, где оказался Кузьмич. Хотя почему-то кажется, что даже этот самый пресловутый «фиг» тоже затруднился бы ответить на этот вопрос. Потому что Кузьмича окружала темнота. И не просто темнота, а темнота полная и абсолютная. Правда, длилась она недолго. В темноте появилась слабо мерцающая точка, которая становилась все ярче и ярче. За ней появилась еще одна. Потом еще и еще. По мере приближения стало ясно, что это факелы, освещавшие мрачные и угрюмые лица под черными капюшонами.

– Инквизиция! – мелькнуло в голове у Кузьмича.

Про инквизицию он узнал от своего старинного друга, испанского домового Хуана. Тому очень сильно не повезло в жизни. Хуану пришлось стать домовым великого инквизитора Кастилии и Арагоны Торквемады. Он с ужасом пересказывал Кузьмичу, что творилось в подвалах инквизиции. И даже многое повидавший в жизни Кузьмич не мог без содрогания слушать его рассказы. В общем, темное было время. Освещавшееся лишь мрачным и жутким светом факелов и костров инквизиции.

А тем временем факелы приближались. И выхватили из темноты то, от чего Кузьмич похолодел в предчувствии чего-то очень страшного. И не ошибся. К столбу, вокруг которого была навалена огромная куча хвороста, подвели… Нет! Кузьмич не мог поверить своим глазам: подвели его старого знакомца, испанского домового Хуана. Он был опутан веревками и еле передвигал ноги. Не помня себя от гнева, Кузьмич рванулся ему на помощь. И в тот же момент крепкие руки ухватили его сзади, а веревка начала опутывать его, крепко впиваясь в тело.

– Гляди-ка, еще один! – радостно воскликнул голос из темноты. – Видно, у нас сегодня удачный день.

– А не многовато ли будет? – засомневался другой голос.

– Ничего, костров на всех хватит! – усмехнулся в ответ третий голос.

– Заодно и погреемся, – мерзко хихикнул еще один голос. – А то что-то стало холодать.

Буквально через мгновение крепко привязанному к столбу Кузьмичу оставалось только ободряюще улыбнуться Хуану. Который с ужасом смотрел на факел, подносимый к лежащей вокруг его столба куче хвороста.

– Похоже, это конец… – сказал Кузьмич.

И грустно улыбнулся.

– А все-таки хорошо я свою жизнь прожил. С огоньком!

В следующий момент факел был уже у его столба…

Кот огляделся, пытаясь понять, куда он попал. А попал он в место, в которое меньше всего ожидал попасть. На детскую площадку во дворе его дома, которую он помнил с тех пор, когда был еще совсем маленьким котенком. Правда, сейчас площадка была пуста. Детей на ней совсем не было. Лишь маленькая девочка сосредоточенно качалась на качелях. Видимо, это нужное и очень важное занятие настолько поглотило ее внимание, что она даже не заметила появления Кота. Кот облегченно вздохнул. Не то, чтобы он не любил детей. Наоборот, он их очень любил. Но издалека. Так сказать, на всякий случай. Мало ли что им может прийти в голову. А прийти им в голову, как подозревал Кот, могло абсолютно все. И подозревал не без оснований.

Кот улегся на солнышке около песочницы и задумался о том, куда же делись его друзья и как им можно помочь. Но солнышко пригревало так ласково и нежно, что его невольно потянуло в сон.

«Ничего. Немножко подремлю, а потом… а затем… с новыми силами…», – подумал Кот, широко зевнул, и глаза его сами собой закрылись.

Трудно винить его за это. Ведь здесь было так тихо и спокойно, что грех было бы не воспользоваться этой минутой покоя. Тем более, что ничего не предвещало беды. Но беда все-таки пришла. И пришла, откуда не ждали…

– Киса! Кииисааа!!! – неожиданно раздался восторженный детский вопль.

Это девочка, до того мирно качавшаяся на качелях, наконец увидела задремавшего было Кота. Она спрыгнула с качелей и со всех ног радостно бросилась к Коту.

Вы когда-нибудь видели прыжки на асфальте, но как на батуте? А именно это и проделал Кот. Он каким-то непостижимым образом взлетел вверх, еще более непостижимым образом развернулся в воздухе и, еще в полете перебирая лапами, бросился наутек. Но не тут-то было! Навстречу ему бежал маленький мальчик с совком и ведерком.

– Кииисааа!!! – радостно кричал он своим перемазанным мороженым ртом.

Кот бросился в сторону. Но и тут его ждала торжественная встреча. Две девочки мчались к нему на самокатах, сопровождая свое передвижение ликующим:

– Кииисааа!!!

Надо ли говорить, что и в другой стороне, куда в отчаянии метнулся Кот, его ждали словно из воздуха появившиеся мальчики-хулиганчики. И вскоре уже вся детская площадка была заполнена ликующими криками:

– Кииисааа!!! Кииисааа!!! Кииисааа!!!

Множество детей окружило Кота со всех сторон, и круг их сжимался все теснее и теснее. Глаза их радостно горели, а маленькие ручонки жадно тянулись к Коту, чтобы погладить и потискать его.

– Это конец… – обреченно подумал Кот и прикрыл глаза лапой…

Бабушка Агафья оказалась в родном Останкино. Но неладно было что-то в Останкинском телецентре. Ох, неладно. Оглушительные звуки нешуточной битвы доносились из третьей студии. Зажатые в угол герои отечественных мультфильмов отчаянно отбивались от многочисленных зарубежных мультперсонажей, старавшихся оккупировать экраны нашего телевидения. Крокодил Гена и Волк держали героическую оборону на переднем крае. Гена грозно щелкал пастью и хвостом подсекал многочисленных противников. Волку явно пригодилось его хулиганское прошлое. Своими бесчестными и «неправильными» приемчиками он приводил нападающих в полное изумление и недоумение. И в результате Волк с легкостью расправлялся с ними. Старуха Шапокляк расстреливала иностранных агентов из рогатки, а Карлсон бомбардировал их сверху всем, что попадалось ему под руку. Винни-Пух сумел привлечь на свою сторону «неправильных пчел», и теперь их жалящий и грозный рой обращал противника в бегство. Хитрый Заяц крайне успешно действовал в тылу врага, проводя многочисленные диверсионные операции. Даже мирные и робкие Чебурашка с Пятачком вносили свой посильный вклад в эти боевые действия.

Но силы были явно неравны, и победа интервентов была не за горами. Если бы не бабушка Агафья. Ее появление внесло решающий перелом в эту небывалую битву. Несмотря на свой весьма преклонный, даже по меркам привидений, возраст, она без устали перемещалась по полю боя, появляясь на самых опасных его участках. Накопленный ею многовековой опыт устрашения и запугивания приводил иностранных противников, незнакомых с исконными русскими традициями, в трепет и ужас. В результате чего они, все как один, после встречи с бабушкой Агафьей тут же постыдно обращались в бегство.

Казалось, победа была уже не за горами, когда произошло непоправимое: вызванные деморализованным противником на поле боя появились охотники за привидениями из одноименного голливудского фильма.

– Бабушка Агафья, берегись! – крикнул Чебурашка, как-то случайно увидевший этот фильм по телевизору и знавший, чем это может окончиться для любого, даже самого опытного и бывалого, привидения.

Но было поздно. Бабушка Агафья оказалась в перекрестии лучей ружей охотников за привидениями. До ее помещения в ловушку для привидений оставались считанные мгновения.

– Как же так? – растерянно пробормотала бабушка Агафья. – Неужели нет никакого выхода и это конец?..

– Тааак… – глаза учительницы внимательно изучали классный журнал. – К доске пойдет… К доске пойдет…

В классе установилась гнетущая тишина. В ней было бы слышно даже случайно залетевшую сюда муху. Хотя, вряд ли. Скорее всего муха, устыдившись своего столь неуместного в этой тишине жужжанья, тут же улетела бы прочь. А тишина все тянулась и тянулась. Класс замер в тихом ужасе, ожидая приговора учительницы. Но та, словно смакуя этот ужас, стекавший каплями холодного пота по спинам учеников, не торопилась. И эта мучительная, чуть ли не смертельная, пауза все тянулась и тянулась. И казалось, что не будет ей конца…

– Уж лучше бы сразу расстреляли или повесили, – мрачно подумал Тим.

– И это правильно! – радостно воскликнула учительница. – Тимофей Николаевич, извольте выйти к доске.

Тяжело вздохнув, Тим нехотя поднялся и медленно побрел к доске. Одноклассники смущенно и стыдливо отворачивали от него свои лица. Впрочем, могли бы и не отворачивать. Потому что лиц у них не было.

– «Что же это такое?» – растерянно подумал Тим.

Но додумать ему не дали.

– Хороший выбор, Тим! – одобрительно кивнула ему учительница. – Выбор настоящего мужчины. И патриота. Все-таки электрический стул – это не наш метод. Ты согласен?

Тим, окончательно перестав что-либо понимать, машинально кивнул.

– Хотя, похоже, ты не очень хорошо изучил дополнительные и факультативные материалы, – нахмурилась учительница. – Как ты мог забыть о четвертовании, колесовании и о такой замечательной машине, как гильотина, наконец?

– Нехорошо, Тим, нехорошо. Я была о тебе лучшего мнения, – укоризненно покачала головой учительница.

– Я учил. Честное слово, учил! – неожиданно для себя тоненьким голоском проблеял Тим. – Например, картину Сурикова «Утро стрелецкой казни» вчера в интернете нашел и скачал.

– Молодец, Тим!!! Пятерка! Твердая пятерка! – буквально просияла учительница и торжественно провозгласила: – Плаху в класс!

Тим в испуге попятился к доске и наткнулся на что-то. Он обернулся и с ужасом увидел позади себя окровавленную плаху и стоящего рядом с ней широко улыбающегося палача, указывающего на плаху и делающего ему приглашающие жесты.

«Этого просто не может быть! – в отчаянии подумал Тим. – Неужели это конец?..»

Катя сидела перед зеркалом и наводила красоту. Не то, чтобы она когда-нибудь этим занималась, но она не раз видела, как это делала мама, и вдруг ей тоже захотелось попробовать это сделать. Ведь мама, и без того красивая, после этого становилась просто ослепительной красавицей.

«А чем я хуже?» – обиженно подумала Катя.

И, взяв мамину косметику, уселась перед зеркалом. Но что-то пошло не так. Потому что, накрасив губы маминой помадой, Катя сначала с недоумением, а потом с ужасом увидела, как ее рот начинает превращаться во что-то больше напоминающее пасть. Катя попробовала стереть помаду, но стало только хуже.

– А теперь надо нанести тени, – подсказал чей-то голос.

– Разве надо? – робко поинтересовалась Катя.

– Надо, Катя, надо! – твердо сказал голос.

И Катя послушно принялась наносить тени. Скоро ее лицо приобрело такой вид, как будто его старательно и долго обрабатывала команда боксеров-чемпионов.

– Что это? – ахнула Катя.

– Красота требует жертв, деточка, – наставительно произнес голос. – А теперь ресницы и брови.

И Катя, словно ее рукой водил кто-то посторонний, покрасила брови и ресницы. После чего те тут же облетели на пол. Катя, конечно, захлопала бы от удивления и ужаса ресницами. Но теперь хлопать было уже нечем.

– И в заключение пудра! – торжественно провозгласил голос.

И, как Катя ни сопротивлялась, ее рука, но как будто уже и не ее вовсе, тщательно попудрила все лицо. Катя попыталась отвернуться от зеркала, но все-таки не смогла не увидеть, как ее кожа становится морщинистой и дряблой.

– Салон красоты «Вам и не снилось!» свою работу закончил! – издевательски захохотал голос. – Зацените, пацаны!

После этих слов стена комнаты исчезла, и на Катю уставились лица ее одноклассников. Удивление на их лицах сменилось недоумением, затем отвращением, и наконец с криками ужаса все они бросились вон.

– Это сон! Только страшный сон! – в отчаянии крикнула Катя и ущипнула себя за руку.

Но ничего не произошло и ничего не исчезло. Катя, безутешно зарыдав, бросилась на пол. Сквозь ее судорожные всхлипы с трудом можно было расслышать:

– Этого не может быть! Этого просто не может быть! Неужели отсюда нет выхода?..

Зеркало вздрогнуло, открыло глаза и, зевнув, задумчиво произнесло:

– Похоже, сон разума рождает чудовищ…

Оно бросило взгляд на стол, на котором лежал телефон, и крикнуло:

– Эй, ты!

Но ответа не последовало.

– Эй, гаджет! – повысило голос Зеркало.

В ответ раздалось красноречивое молчание.

– Отвечай, гадский гаджет, когда с тобой разговаривают! – наконец окончательно вышло из себя Зеркало.

– Не могу. Я занят, – буркнул в ответ Телефон.

– Чем это ты, интересно, занят? – издевательски поинтересовалось Зеркало. – Насколько я знаю, твоя сеть здесь не берет.

– Впрочем, никакая другая тоже, – немного подумав, добавило оно.

– Я размышляю о тщете реального бытия и иллюзорности интернет-существования, – довольно туманно пояснил Телефон.

– Чего-чего?! – пораженно открыло рот Зеркало.

– Чего слышало! – мрачно звяк-нул Телефон и высокопарно добавил: – Оставь меня, я в печали!

И заиграл грустную, щемящую душу, мелодию вызова.

– А ты бы все-таки послушал, – не оставило своих попыток достучаться (ну, в случае телефона, наверное, скорее дозвониться) до него Зеркало. – Твоя хозяйка в беде!

– Да? – равнодушно бросил Телефон и переключился на мелодию известной песни «А нам все равно» из очень популярной в свое время комедии «Бриллиантовая рука».

– И друзья ее тоже в беде, – не отставало от него Зеркало.

Но ответом была все та же мелодия все той же песни.

– Да есть у тебя в конце концов совесть или нет?! – возмутилось Зеркало.

Но по всей видимости, «совесть» в комплект программ Телефона не входила.

– И вообще, – наконец подал голос Телефон, когда мелодия закончилась. – Она меня обзывала «гадским гаджетом». А ведь это совсем не так.

Звонок его дрогнул:

– В душе… точнее, в своем процессоре, я очень нежный и ранимый. Телефон обидеть может каждый. Хоть во мне и стоит пять антивирусных программ. Но вот программы против человеческой черствости и неблагодарности еще, видимо, не придумали…

И Телефон жалобно звякнул звуком пришедшего эсэмэс-сообщения. Хотя со стороны этот звук скорее напоминал всхлип.

Зеркало озадаченно наморщило лоб.

– Ну-ну… – успокаивающе пробормотало оно. – Не стоит так расстраиваться, дружище. Все еще можно поправить.

– Как? – грустно звякнул Телефон.

– Очень легко, – начало объяснять Зеркало. – Просто ты сейчас возьмешь и выручишь свою хозяйку из беды, и тогда она поймет, какой ты замечательный, прекрасный, незаменимый и верный гаджет. А для ее врагов ты останешься жутким и ужасным Гадским гаджетом, всегда готовым вступиться за свою хозяйку и защитить ее.

– Да?.. – спросил Телефон.

Потом задумчиво протянул:

– Да-а-а…

– Да! Да! Да! – радостно зазвонил он и тут же деловито поинтересовался. – А что для этого нужно сделать?

– Сейчас я тебе все объясню… – начало Зеркало.

В Потерянном Городе раздался телефонный звонок. И не просто раздался. Он буквально потряс его до основания. Ему тут же начали вторить церковные колокола. Вслед за ними дружно захлопали двери домов и оконные ставни. Громко заскрипели главные городские ворота. И даже петух, нарисованный на вывеске таверны «Веселый петух», прокашлялся и громко закукарекал, сбивая своим кукареканьем старую, облезшую краску с вывески.

И кошмары, в которые попали наши герои, не выдержали всей этой какофонии. Они начали расплываться, дрожать и наконец со звоном осыпались вниз осколками кошмарных снов.

Наши герои стояли среди них и растерянно оглядывались.

– А что, собственно, произошло? – поинтересовался Кузьмич, сбрасывая с себя все еще опутывавшую его веревку.

Упав на землю, веревка медленно растаяла, оставив после себя призрачную, словно утренний сон, дымку.

– Кажется, я знаю, – тихо проговорила Катя. – Это все мой телефон. Мой гаджет.

– Гадский гаджет, – ласково добавила и улыбнулась…