Текст книги "Рыбки всегда плавают вправо"

Неожиданное появление капитана Тромблона

А вот и наши герои! – провозгласил светящийся от радости мсье Ле-Грант. – Признаться, нам всем потребовалось поторопиться, чтобы успеть прямо к вашему прибытию! Несколько гостей, к сожалению, упали и немножко ушиблись, но, уверяю вас, ничего серьёзного! Раскатывайте!

В тот же миг прямо перед лифтом стали разворачивать красную ковровую дорожку, а пассажиры лифта бросились прочь из кабины, распихивая друг друга, но при этом стараясь не заступить за край дорожки и сохраняя в позах самую высокую важность.

– Да куда вы прёте, совсем как бараны, пропустите Свободного Человека вперёд! – старался навести порядок Человечек, раздавая налево и направо тумаки своей глянцевой тросточкой. – Носильщики, не вздумайте уронить нашего гостя! Между прочим, молодой человек, – Ле-Грант обращался уже к мальчику, – этот паланкин, – он указал на подвесное кресло Клоса, – принадлежал одному азиатскому царю! Его внесли в нашу гостиницу прямо на нём! И где он теперь, этот царь? Уж и не припомнить! А паланкин как новенький… – на этих словах он хотел потрогать край кресла, но не дотянулся. – Несите ровнее!

Процессия двигалась прямо к длинному столу, за которым каждое утро происходило распределение работы среди гостей. Клос вспомнил, как всего два дня назад подписывал здесь договор на рыбьем языке, и поёжился.

«Если бы не монета Старика, не сидеть мне сейчас на подушках, а крутить педали в каком-нибудь грязном и сыром подвале».

Он засунул руки в карманы, но монеты ни в одном из них не было.

«Интересно, сколько времени нужно, чтобы она вернулась назад? Надо бы поэкспериментировать с этим в свободное время. Уже дважды она возвращалась ко мне, надеюсь, что вернётся и в третий».

Мальчика усадили во главе стола, прямо в паланкине. Передним были разложены серебряные приборы, собранные вместе из разных наборов и даже эпох, а разноцветные тарелки удивительной красоты сверкали чистотой и изяществом. По правую руку от Клоса на своём огромном кресле восседал мсье Ле-Грант, улыбчивый и деловитый, как и всегда. По левую развалился неловкий, тучный Бастьен, который разглядывал всех вокруг и время от времени сглатывал слюну от голода. Места рядом с Бастьеном и Ле-Грантом были свободны. Больше никаких знакомых мальчику увидеть не удалось – за их столом восседали разодетые дамы и господа самого разного, но непременно самого вычурного вида.

Леди и джентльмены попроще сидели вокруг за другими столами – круглыми, квадратными, большими и не очень. Казалось, в гостиную принесли всю мебель, которую только удалось найти. Мальчику удивительно было видеть в одном месте столько затейливых стилей одежды: от вычурных дамских шляпок с искусственными цветами до вполне современных галстуков и бабочек на шее у некоторых господ, прикрывающих ключи от номеров. Некоторые гости сидели на стульях вообще без столов, кто-то расселся прямо на ступенях, а те, кому совсем не повезло, просто стояли. Сегодня в гостиной собрались все обитатели этого места.

Клос вспомнил, что у него на шее висит фотоаппарат, и сделал несколько снимков. Вспышки привлекли к себе внимание – раздались неодобрительные возгласы, постояльцы показывали пальцем на фотоаппарат и ворчали.

– Спокойнее, спокойнее, дорогие гости! – Мсье Ле-Грант по привычке встал прямо в ботинках на своё кресло, – Клос – Свободный Человек и делает что хочет! Уверен, он не желает никому причинить вреда и немного позже с удовольствием объяснит устройство и предназначение своего удивительного прибора!

Люди продолжали ворчать и размахивать руками, особенно старались показать недовольство самые богатые гости их длинного стола. Мальчик вообще замечал, что некоторые стараются показывать недовольство как можно чаще, в любых ситуациях. Кажется, что таким образом они демонстрировали, будто во всём разбираются. И хотя фотоаппарат они видели впервые, старались обсуждать и возмущаться не меньше, чем обычно.

– А ну, тихо! – наконец грубо гаркнул мсье Ле-Грант, ударив по столу ножом и вилкой, зажатыми в маленьких ручонках. Звук получился довольно внушительным, все тут же стихли. Он ударил ещё раз и оглядел толпу. Третий удар уже поддержали несколько гостей, а Человечек теперь довольно восседал прямо на спинке своего кресла, раскачивал ногами и дирижируя.

– Время обеда, господа и дамы! Время подошло, а сам обед вот-вот подоспеет! Что у нас главное на обед?! Да и, если признаться, на завтрак и ужин тоже?! – он вскочил, а зал взорвался аплодисментами и одобрительными выкриками.

Клос, Лаки и Барон переглянулись, и коты облизнулись, глядя на свои раскрашенные пустые миски, поставленные рядом со столом. Возле каждой был уважительно постелен маленький коврик.

Мсье Ле-Грант взял со стола стакан с водой, громко сглотнул – это же повторили собравшиеся – и запел:

 
Главное – еда, главное – еда.
Думать о еде надо, господа.
Чтобы долго жить, нужно есть и пить.
Главное – еда, что тут говорить?
 
 
Главное – еда, главное – еда.
Как же без неё сложно иногда!
Чтобы ясно мыслить, связно говорить,
Надо для начала голод утолить!
 

В этот момент открылись сразу несколько дверей, и к столу с лестниц потянулись вереницы официантов с блюдами. Они спускались в зал мимо бедняков, расположившихся на ступенях, прямо к столам. Еда источала самые аппетитные ароматы. Иногда официант спотыкался о чью-то случайно выставленную ногу, и тогда подносы расхватывали прямо на ходу, при этом любезно возвращая официанту сам поднос и тарелки, за которые он отвечал.

 
Главное – еда, главное – еда.
Хоть её достать трудно иногда.
Хочешь всех вокруг сытно накормить,
Нужно потрудиться, чтоб её купить!
 

Все без исключения набрасывались на блюда, сметая с тарелок всё, что там находилось. Стоило зазеваться, как из толпы выскакивал какой-нибудь ловкач, хватал с чужой тарелки что-нибудь съестное и тут же исчезал. Маски растерянно бродили между столами, не в силах помешать стремительно начавшемуся пиру. Иногда из-под тёмных накидок появлялись руки в перчатках и исчезали снова, но уже зажав что-нибудь съестное в кулаках.

Только к тарелке мсье Ле-Гранта никто не прикасался: то ли оттого, что он так весело пел и пританцовывал, то ли просто боялись.

Зато Бастьен старался за двоих, уплетая всё, что подавали, и вытирая рот длинным белым рукавом.

Вдруг в дверь, через которую Клос впервые попал в «Камень и бархат», постучали. Бастьен вопросительно посмотрел на мсье Ле-Гранта, и тот, не прерывая выступления, кивнул, разрешив её открыть. Клос видел, как Бастьен торопливо засеменил к двери. За грохотом музыки стука больше никто не заметил.

 
Главное – еда, главное – еда, да!
Это не на раз, это навсегда.
Невозможно впрок свой живот набить.
Сколько будешь есть, столько будешь жить!
 

Раздался громкий выстрел – на этот раз сторонний звук услышали все. Бастьен стоял спиной к пирующим, закрывая собой стрелка. На его камзоле появилась рваная дыра. Любой на его месте рухнул бы замертво, но Дворецкий лишь грустно смотрел на свой в клочья разлетевшийся бант, иногда переводя взгляд на стену, в которой застрял заряд мелкой дроби. Дыра в груди спасла его от неминуемой гибели.

– Buenas tardes (исп. «добрый вечер» – прим. авт.), леди и джентльмены! Невероятно рад видеть вас всех здесь вместе! В этот раз вы необычайно облегчили мне задачу, – из-за спины Бастьена вышел высокого роста человек в клетчатом тёмно-зелёном пальто и шляпе, из-под которой выбивались длинные светлые кудри. Признаться, первым появился даже не сам человек, а широченное дуло его оружия с круглым раструбом на конце.

«Пират, – первое, что пронеслось в голове у Клоса. – Именно так должен выглядеть пират».

Пират на секунду снял шляпу с алым пером и картинно поклонился окружающим. После чего выпрямился, вопросительно взглянув на толпу. Не дождавшись реакции, он медленно провёл дулом по головам всех гостей, и те вынуждено поклонились в ответ. Мальчик вжался поглубже в кресло.

– Так-то лучше, я всегда говорил, что взаимоуважение – самый короткий путь к взаимопониманию, – он расплылся в хищной улыбке и, переведя дуло куда-то в сторону лестницы, негромко и раздельно произнёс:

– Сто-ять.

Несколько постояльцев гостиницы, пятившиеся прочь, в темноту, замерли на месте.

– Ни один человек или не человек, – пират заметил Лаки и Барона, которые тоже замерли под его пронзительным взглядом, – не покинет это место, пока я не позволю.

– О! Любезный Капитан Барт! Очень рады вашему, как всегда, неожиданному возвращению, – мсье Ле-Грант, подняв руки, засеменил навстречу пирату, то ли желая обнять его, то ли показывая, что оружия у него нет. – Искренне приглашаем вас присоединиться к нашему веселью. Событие сегодня у нас, так сказать, не совсем обычное.

– Ах, Ле-Грант, Ле-Грант, – покачал головой Капитан Барт, – знают ли эти стены, что такое искренность? Я помню времена своих первых походов, тогда это место возвышалось над водой так низко, что прямо с крыши можно было ловить рыбу руками. С тех пор много воды утекло, стены гостиницы теперь выше всех стен этого мира, но стало ли внутри этих стен больше искренности? Очень сомневаюсь. Я знаю, что многие из вас отлично знают, кто я такой, и называют меня не иначе как Капитан Тромблон!

– Да ну, что вы, любезный Капитан Барт, стоит ли расстраиваться из-за такого пустяка? Мы с большим уважением относимся к вам и вашим подвигам! Никто из нас и не смел бы…

– Я расстраиваюсь не из-за того, что меня так называют, любезный мсье Ле-Грант, – пират свысока посмотрел на Человечка, а затем перевёл взгляд на толпу. – Я расстраиваюсь из-за того, что они употребляют слова, значения которых сами не понимают. Вот вы, например, – он указал кончиком своего оружия прямо на грузную мадам, которая кричала на Гетти в лифте, – знаете ли вы, что такое тромблон?

Мадам завертела головой из стороны в сторону. Её губы дрожали; она не могла вымолвить ни слова, сидела и крутила головой, словно механическая кукла.

– Не зна-а-ете, а вот, между прочим, смотрите прямо на него, – он кивнул на своё оружие и нажал на спусковой крючок. Раздался щелчок – дама побледнела и упала в обморок, а Капитан Барт вскинул своё грозное, но незаряженное оружие над головой, – Вы все! Когда в следующий раз будете произносить моё имя, знайте, что оно означает. Укороченный мушкет, мушкетон, абордажный пистолет, или попросту тромблон, – отличное, надёжное оружие ближнего боя, разящее, внушающее врагам страх, – во время своей речи он ловко перезарядил ствол, – а друзьям – уважение, – Последние слова он произнёс мягко и протяжно.

– Замечательная и поучительная речь, Капитан Барт. Прошу вас к столу. Наверное, устали с дороги? Мы как раз и местечко вам приготовили…

Человечек хотел усадить пирата рядом с собой, но тот упрямо присел напротив, развалившись на месте Бастьена.

– Я достаточно отдохнул в подводной лодке Старика по пути сюда. Скучнейшая игра в домино и бесконечные дурацкие воспоминания. Представляешь, развёл у себя в лодке целый сад и теперь постоянно болтает о прошлом: «Помню, было то, помню, было это…» Надо жить будущим, любезный Ле-Грант: именно в нём наши мечты и чаяния, не так ли?

– Всё важно, уважаемый Барт, и прошлое, и будущее, ну и настоящее, разумеется, хе-хе…

Человечек обвёл руками зал и остановился на мальчике.

Барт как будто только заметил Клоса, очень медленно, из-под шляпы, подняв на него свой взгляд. С лица Капитана Тромблона не сходила кривая улыбка, которая еще более подчеркивала крестообразный шрам, украшающий его массивный подбородок.

– Рома? – Клос с готовностью схватил со стола ближайшую бутылку, поднёс Капитану и глупо улыбнулся.

Капитан Барт захохотал. Он хохотал, кашлял и снова хохотал – Ле-Грант незаметным жестом дал команду музыкантам продолжать играть, и мероприятие продолжилось. Хотя мальчик не мог не заметить, как окружающие с опаской поглядывали в их сторону. Никто так и не решился покинуть гостиный зал, кроме официантов, которые шныряли туда-сюда, обслуживая гостей.

– Как тебя зовут, парень? – отсмеявшись, спросил Барт.

– Клос, сэр, – мальчик сам не понял, почему вдруг решил обратиться к Капитану «сзр»: видимо, это обращение показалось ему сейчас самым уважительным.

– Запомни, парень, я терпеть не могу три вещи: это пьянство, азартные игры и толстяков. В здравом уме ни один человек, особенно такой молодой, как ты, не должен становиться ни одним, ни вторым, ни третьим. А вот как раз и воплощение всех трёх пороков, направляется прямо сюда. Пигль, старина, немедленно иди сюда, тёртый морской волк!

Пигль в белоснежном колпаке и неизменной полосатой тельняшке с огромным подносом в руках последовал прямо к ним, расталкивая плотно сидящих гостей. Мальчик был очень рад видеть Пигля, с самого начала дня он вспоминал своего доброго громкого приятеля.

– А, Капитан Тромблон, не прошло и десятка лет с тех пор, как ты был у нас в гостях! Каким шальным приливом занесло в наши края твои бледные кости? – они обнялись, как добрые друзья, и похлопали друг друга по спине.

Клос заметил, как мсье Ле-Грант недовольно засопел и принялся нервно раскуривать свою трубку. Он очень любил находиться в центре событий, а теперь внимание всех гостей было направлено на еду и Капитана Барта.

«Главное – еда. Всё как в твоей песенке, а ты недоволен», – подумал мальчик.

– В честь чего такой праздник, Пигль? Никогда не поверю, что вы настолько рады меня видеть!

– Барт, неужто тебе повредили глаза в последнем сражении? Не видишь, что мальчонка справа от тебя – первый за тысячи лет Свободный Человек, который сразу после праздника покинет это гиблое место?

Рядом с Бартом появился Бастьен, место которого так бестактно заняли. Он смотрел на Барта, сопел, переминался с ноги на ногу, но ничего не решался сказать.

– Этот пострел? – Барт удивлённо взглянул на Клоса. – Да неужто! И как это тебе удалось? Как ты перехитрил этого пройдоху Ле-Гранта?

Капитан похлопал Клоса по плечу и подмигнул Человечку, который молчал и пускал кольца дыма, как паровоз.

– Оказалось, что рыбий язык не такой уж и сложный, – отшутился Клос, пристально глядя на мсье Ле-Гранта.

– Рыбий язык? – Барт рассмеялся. – Вот уж не думал, что найдётся кто-то, кроме старины Ле-Гранта, во всём Сплошном Море, кто знает его! Не промах ты, стало быть, парень!

Пигль приподнял крышку блюда, которое принёс с собой:

– Господа, будучи шеф-поваром или, может, правильнее сказать, коком? Я представляю вам эксклюзивное блюдо, настоящий деликатес, пальчики оближешь! Рыбёшки, которые всегда плавают вправо!

Он откинул крышку, и Клосу в нос ударил сильный запах жареной рыбы. На подносе стройными рядами лежали маленькие рыбки. Клос не любил рыбу, но взял несколько штук, чтобы тайком угостить Лаки и Барона.

– М-м-м, объеденье! – Пигль первый накинулся на рыбок собственного приготовления, причмокивая от удовольствия. – Мой дедуля любил повторять: питайся вкусно – не будет грустно!

– Не думал, что мне удастся попробовать их ещё раз! – восторгался Барт.

– Прекрасная работа, господин Пигль, как и всегда! – нахваливал блюдо Ле-Грант, аккуратно разделывая рыбёшек маленькой вилочкой.

– Эх, умел бы и я так восхитительно готовить! – приговаривал Бастьен, отправляя в свой большой рот целиком рыбёшку за рыбёшкой. Он уже отобрал у кого-то стул и теперь наслаждался едой, сидя вместе с почётными гостями.

Клос поднял одну рыбёшку за хвостик и понюхал. После чего аккуратно откусил кусочек и пожевал.

«Рыба как рыба, ничего особенного».

– И эти рыбёшки всегда плавают вправо? – недоверчиво спросил Клос.

– Обижаешь, парень, правее некуда, сам отбирал! – воскликнул Пигль. – Уж кто-кто, а я знаю в этом толк!

– И как происходит процесс такого отбора? – Клос уже понял, что отрицать что-либо, не разобравшись, глупо, поэтому решил сперва тщательно изучить вопрос.

– О, процесс очень сложный, – Пигль с готовностью схватил крышку от блюда, – смотри, вот эта крышка, она, кстати, ещё называется баранчик, или клош, но ты представь сейчас, что это никакая не крышка, а специальный большой котёл, – Пигль перевернул крышку вверх тормашками. – Мы закрепляем её на специальных цепях и кидаем в воду поглубже. Эти рыбёшки плавают довольно глубоко, и поймать их сетью или тем более удочкой решительно невозможно! Глубокой ночью, когда лунная дорожка находится прямо над этим котлом (у нас в кухне висит лунный календарь специально для этой цели), мы резко вытаскиваем котёл из воды и подвешиваем над водой до утра. Утром я лично беру сачок, сажусь и наблюдаю. Моя задача – выследить тех рыбёшек, которые ни при каких обстоятельствах не плавают влево или прямо, только вправо. Это очень тонкая работа, требующая большой внимательности! И вот когда я выслеживаю таких, то беру длинный сачок, ловким движением выхватываю из воды и прямо на сковородку! Вот так вот, парень! Всё понятно?

Мальчику было понятно всё, кроме одного:

– А почему обязательно ждать утра? Нельзя ли приготовить их ночью?

– Конечно, нет! Подумай сам: как ты в потёмках будешь их высматривать? Не фонарём же светить! Только поднесёшь, и они сразу на дно котла!

– Понятно… – Клос разозлился на себя за такой глупый вопрос, – но почему тогда вкус у них отличается? Неужели направление, в котором плавает рыбка, влияет на её вкус?

– Разумеется, влияет! – Пигль говорил очень уверенно, – направление, в котором плавает всё в мире, очень влияет на вкус! Жаль только, попробовать всех не удастся! – повар рассмеялся.

– Интересно, – задумчиво проговорил Клос, – как они выживают там, в глубине? Вдруг именно справа появится рыба побольше и захочет проглотить их? Они всё равно не изменят своего движения?

– Конечно, не изменят! – уверенно воскликнул Пигль, – если бы они меняли направление своего движения при возникновении опасностей, то они были бы обычными рыбками и лежали бы во-о-н на тех столах, а не на нашем.

«Какая разница, в каком направлении плавать, если в конечном счёте всё равно окажешься на чьём-то столе? Пусть и на самом главном».

– Нравятся мне эти рыбки, – пережёвывая очередную, произнёс Барт, – но хватит о рыбках. Уважаемый, – вопрос был обращён к мсье Ле-Гранту, – как там мой корабль?

– Корабль готов, Капитан, осталось погрузить кое-какие припасы и… – он сделал паузу, – …набрать команду.

– Тогда не будем терять время, джентльмены.

Барт налил себе апельсинового сока из графина, а мальчик подумал: «Сколько всего апельсинов вырастает в гостинице за год? Десять? Сто? Не вызывает сомнения только то, что один или сразу два из них прямо сейчас находятся у Барта в бокале». И вот сейчас уже и их нет. Барт вытер рот специальным платком, который достал из кармана.

– Минуту терпения, Капитан, сейчас будет самая интересная часть этого праздника, – тихо произнёс мсье Ле-Грант, – Вильда танцует.

– Какой сюрприз, Ле-Грант, это и вправду занятно, давненько я не видел эту девчонку! – Он хлопнул в ладоши. – Только вы ошибаетесь, мсье, самая интересная часть этого праздника будет прямо сейчас. Так давайте совместим два этих радостных события!

Он встал из-за стола и вдребезги разбил бокал о пол. Зал затих, прислушиваясь к проникновенному голосу пирата:

– Как вы знаете, леди и джентльмены, я прибыл сюда не просто так, но ради благой цели. Многие тысячи лет мы находимся в заточении Сплошного Моря, а эта чёртова башня является единственным местом, в котором мы ютимся, словно крысы. Но не единственным местом, в котором мы можем и должны существовать. Там, – он показал куда-то вдаль, – есть другие земли. Земли, полные обильной пищи, высоких холмов и зелёных лугов. Я ни разу не видел их, но много слышал о них от тех, кто бывал там. Я изучал старинные карты и древние, как этот мир, легенды. Есть лишь одно препятствие!

Всего одно препятствие на нашем пути. Чёрный Форт, чьи стены высоки и неприступны, отделяет нас от этих земель. Я много раз пытался уничтожить его. Многие тысячи лет сотни кораблей и тысячи отважных моряков сложили свои головы, чтобы дать нам всем возможность изменить свою жизнь.

Я избран для того, чтобы сделать это. Меня невозможно уничтожить, что, впрочем, вы и так знаете. И вот я вернулся. Вернулся в очередной раз для того, чтобы, наконец, завершить начатое.

Сотни лет мы оттачивали искусство строить корабли, мы собирали самые современные изобретения со всех концов Сплошного Моря; мы собирали самый быстрый ветер в свои паруса. Наконец наш корабль, самый быстрый и опасный корабль из тех, что мы когда-либо создавали, готов.

Но я не могу в одиночку вести его к победе. Мне нужна команда отчаянных смельчаков, способных управлять кораблем, стрелять из пушек, способных сокрушить оплот зла нашего мира.

Я спрашиваю вас, – он оглядел всех собравшихся в зале, – есть ли здесь те, кто хочет стать частью моей команды? Уверен, на этот раз нас ждёт победа и вечная слава!

Клос был очень вдохновлён этой речью. Цели Капитана Барта, казалось, были очень похожи на его собственные. Ещё секунда, и он готов был закричать и броситься к Капитану, чтобы пойти под его парусами к победе и славе. Но неожиданно тяжёлая рука Пигля вжала его в кресло и прикрыла рот:

– Не торопись, малец, рано тебе ещё, не готов ты. Смотри в оба, опыта набирайся.

Это подействовало. Клос глядел по сторонам – но ни одна рука не поднялась, ни одного звука не раздалось в стенах зала. Равно как и в тот момент, когда мальчику требовалась помощь с оплатой, толпа безмолвствовала. Барт вышагивал между рядами, и лязг его тяжёлых сапог со шпорами заставлял жителей гостиницы вздрагивать от каждого шага. Пират вглядывался в серые лица людей, не видя никакого отклика в их сердцах и намерениях.

– Впрочем, всё как всегда, – с улыбкой произнёс, наконец, Барт, и в его голосе не было разочарования. – Спросите меня, что будет с этим местом через тысячу лет, и я отвечу: «Там по-прежнему тяжело работают и глубоко страдают». Признаюсь, я даже слегка завидую такому постоянству. Не могу, знаете ли, себе такого позволить. Что-то… – он сморщился, пытаясь подобрать подходящее слово, и подёргал себя за камзол, – …что-то разрывается в груди. Не могу я вот так, тысячу лет, ради спокойствия и номера с хорошим видом, не могу. Да и кто, в конце концов, кроме меня, способен на это? Уж точно не кто-то из вас, трясущихся от страха улиток.

– Ты! – неожиданно тыкнул он раструбом тромблона в грудь какого-то бедолаги.

– Нет, сэр, я не могу! Я только накопил на номер с видом на море, впервые с окошком хотел пожить. Не губите, сэр!

– Ты! – указал Барт на высокого тощего парня с бледной кожей и огромными глазами.

– Никак не могу, сэр, у меня здоровье слабое, какие уж тут подвиги, только с педалей слез.

– Ты!

– Послушайте, я из состоятельной семьи, у нас есть деньги, мы дадим вам много денег, не губите, прошу!

– Ты!

– Сэр, я…

– Молчать! – Барт засыпал в оружие очередную порцию картечи прямо из кармана. – Помолчите, пожалуйста, джентльмены, – добавил он уже спокойнее, – Кстати, тут есть рояль? Атмосфера здесь какая-то мрачная.

Раздался грохот, и из-за синей портьеры прямо в середину зала выкатили рояль, добротный, из благородной древесины. Рядом поставили маленький резной табурет.

«Ну и дела, – подумал Клос. – В этом странном месте всё найдётся. Даже рояль достали. А вдруг Барт меня выберет?»

– Прекрасно! – Капитан Барт сел за рояль, откинул крышку и нашёл глазами мсье Ле-Гранта. – Зови Вильду, пусть танцует: не хватает тут, знаете, чего-то прекрасного.

Он заиграл задумчивую мелодию. Мелодия не была весёлой, но и грустной она тоже не была. Клос подивился чудесной музыке пирата: было видно, что его рука знавала не только рукоять тромблона и шпаги, а ухо слышало не только шум моря и грохот корабельных пушек. Эта музыка заглушала стенания тех, кого Барт выбрал себе в помощники в свой следующий поход, и рассеивала тяжесть царившего вокруг страха.

«Отличный, видимо, в душе парень этот Капитан Тромблон. Мечтательный».

Мсье Ле-Грант отдал приказ – официанты вокруг забегали, мигом унесли всю еду и накрыли столы бархатными разноцветными скатертями. Погас свет, и сверху, прямо из-под высокого сводчатого потолка, на длинной полоске красной ткани, раскачиваясь, словно в гамаке, спустилась танцовщица.

– Обожаю её, – потирая руки, прошептал Бастьен, – как танцует, чертовка! Вот бы и мне так научиться, кружился бы с ней в танце день и ночь и горя не знал.

– Ну так научись, – ответил Клос.

– А, – Дворецкий махнул рукой, – не дано мне, посмотри на меня. Я неловкий.

Танцовщица элегантно соскользнула с ткани прямо на синий бархат скатерти центрального стола и улеглась на спину, сложив руки и ноги в недосягаемой обычному человеку позе. Мальчик даже поморщился – его руки заныли только от мысли о таком неудобном положении.

Потом она неспешно, под музыку Капитана, к которой постепенно присоединились инструменты местных музыкантов, выпрямилась от кончиков пальцев до самой макушки и, подняв руки, закружилась вокруг своей оси. Её короткое белое платьице взметнулось в воздух, обнажив облегающее стройные ноги потрёпанное трико. Движения Вильды были точны и изящны. Она, как заводная, то подпрыгивала в воздух, порхая между столами и иногда зависая на мгновение под восторженные охи толпы, то стелилась по поверхности, и её короткие синие волосы сливались со скатертью. Луч от большого зеркала, выхватывающий ловкую фигурку из полутьмы, едва поспевал за ней. Постепенно она продвигалась по направлению к концу самого длинного стола, во главе которого сидел Клос. Мальчик от смущения прятал глаза и старался больше смотреть по сторонам, в отличие от других зрителей, которые не сводили с танцовщицы своих восторженных взоров. Лаки с Бароном тоже глядели, словно заворожённые.

Наконец, закончив кружиться, Вильда молча протянула руку в наклоне мальчику. Свет теперь был направлен прямо на него, и прятаться было бесполезно.

– Смелее, парень, она тебя приглашает! Покажи нам, как танцуют в твоих краях, такая честь не каждому выпадает! – Пигль оттеснил Бастьена, помог Клосу взобраться на стол и вложил руку мальчика прямо в ладонь Вильды.

Клос не знал, как танцуют в его краях, он вообще никогда в жизни не пробовал танцевать, особенно в паре. Он готов был сквозь землю провалиться от стыда и оказаться сейчас в любом другом месте, лишь бы не в этом. Но обратного пути уже не было. Все глаза зала были направлены на него, а взгляд мальчика метался по шее, рукам и груди Вильды, которые были украшены многочисленными татуировками. Здесь были корабли и пираты, цепи и осьминоги, цветы и русалки, бочки с ромом, флаги и надписи на языках, значения которых мальчик не знал. Танцовщица была значительно выше мальчика, и он не решался поднять голову, чтобы заглянуть ей в глаза. Увлекаемый крепкой хваткой девушки, он сам не заметил, как его каменные ноги задвигались в такт музыке.

Толпа одобрительно зааплодировала. Спустя несколько секунд весь зал разбился на пары и закружился в едином порыве вслед за Вильдой и Клосом, который едва успевал переставлять ноги и иногда незаметным движением утирать пот со лба.

Музыка продолжалась. Барт усадил за клавиши одного из музыкантов, а сам расхаживал прямо между танцующими парами и набирал команду. Иногда он забирал сразу обоих, а иногда только одного, и тогда оставшийся один танцор вновь находил себе пару или продолжал кружиться в полном одиночестве.

«Удивительное непостоянство, – подумал мальчик. – Только что они рыдали и дрожали от страха, а теперь танцуют как ни в чём не бывало. Хотя, если задуматься, если уж ничего не поделать, то лучше танцевать, чем плакать».

Когда набор команды был завершён, Капитан Барт решительным шагом отправился к выходу и настежь распахнул дверь, а за ним колонной двинулась новоиспечённая команда. Они плелись, понурив голову и озираясь по сторонам в поисках поддержки, но не находили её. Танцующие пары не видели или же намеренно старались продемонстрировать, что не видят происходящего.

Капитан Барт остановился у дверей, достал из-за пояса кортик и ловким движением разорвал печать на бумажном ошейнике первого члена команды. Потом ободряюще улыбнулся, хлопнул беднягу по плечу и что-то сказал ему. Эту процедуру он проделывал с каждым членом команды, а Клос вытягивал голову, с интересом наблюдая за этим действом.

– Есть только два шанса покинуть это место, мальчик, – неожиданно обратилась к нему Вильда, – это подводная лодка Старика и корабль Капитана Барта.

Её голос был строгим, хрипловатым, слегка надменным. От неожиданности мальчик поднял в голову и заглянул ей в глаза – они были тёмно-синими и холодными, как Сплошное Море ночью.

– К сожалению, для первого нужно потерять себя самого, а второй ты только что упустил!

– Сегодня вы все увидите третий, – потупившись, пробормотал Клос, – сразу после праздника я отчалю на собственном корабле.

– Маленький, наивный ребёнок, – рассмеялась Вильда, – как ты думаешь, почему мы все, – она схватила мальчика за руку и крутанула так, чтобы ещё раз оглядел весь зал, – всё ещё здесь? Тысячи и тысячи лет капитаны, шкиперы, навигаторы, канониры и матросы сидят в этих стенах, каждый день просыпаются по звону колокола и трудятся день-деньской? И вот одним прекрасным днём приходит один прекрасный мальчик и вдруг делает то, что до этого никто никогда не делал?

– Вильда, дорогая моя, – раздался голос Ле-Гранта снизу, – тебе платят за то, чтобы ты развлекала наших гостей танцем, а не разговором. Удели внимание другим столикам, дай молодому человеку передохнуть.

– Ах, папочка, – отпустив Клоса, дерзко прокричала танцовщица, – будь ты хотя бы чуточку выше, то заметил бы, что это всего лишь ребёнок, никакой не молодой человек! И он совсем не устал!

Вильда в несколько грациозных прыжков через голову достигла своего полотна, которое взмыло вверх и перенесло её за соседний столик. Так она перемещалась между столами, раз за разом проявляя чудеса ловкости и удивительной гибкости.

– Адьёс, амигос! – раздался оглушительный голос Капитана Барта, и весь зал, который с опаской только поглядывал в его сторону, резко повернулся на крик. – Желаю вам отлично провести год, ненавидя утренний колокол и созерцая великолепные пейзажи Сплошного Моря! А я отправляюсь в последний поход за победой и славой!

– Минуту, Капитан! – Человечек подбежал к Барту, поманил рукой и крепко обнял его. – Счастливого пути!

– Других путей и не бывает у тех, кто делает то, что должен! В этой дыре ты становишься слишком сентиментальным! Adios (исп. «до свидания» – прим. авт.)

Капитан оглушительно выстрелил в воздух и ещё оглушительнее захлопнул за собой дверь.

– Треклятый Тромблон, – с ненавистью покосился на дверь Бастьен, – вечно скажет напоследок что-нибудь неприятное! Каждый раз придумывает, наверное, в очередном обречённом на поражение путешествии, как сказануть что-нибудь эдакое!