Текст книги "Закат Фэнтея"

Глава 7. Кровавая жатва

Левый фланг сил Света истекал кровью. И держался. Еще держался, как это не было странно.

Упорство обреченных. Валкерк окинул взглядом поле битвы. Два кронба, заваленные трупами, забитые сражающимися. Гоблины почти вытеснили агабешо, бьются уже на самом краю укреплений, сбрасывают их с вала. Но гномы еще упорствуют, орки никак не могут прорваться дальше второй линии.

Ашпах сцепился с конницей людей. Остановился. Ну, этот прорвется. Наглец умеет воевать, как никто другой. Вот только времени остается совсем мало. Валкерк взглянул на звезды, но их не было, небо сплошь затянули тучи. Что ж, это к лучшему. Теперь рассвет наступит несколько позже. Однако, все равно, уже скоро.

Повелитель Тьмы наконец-то все решил четко, расставил все по своим местам. Теперь он знал, каким будет исход сражения. Здесь Ашпах может сковать своим наступлением значительные силы врага, которому придется перетащить сюда свои резервы. Замечательно. Как только это произойдет, главные силы ударят в центре. И все. Конец Свету. Времени должно хватить. Нужно лишь поддержать Ашпаха. Сейчас.

И Валкерк, заложив крутой вираж, развернул драконов к кронбам.

Командир второй кавалерийской тентарии Сардил выехал из сечи, не слезая с коня принялся отдавать приказания. Четыре атаки отбито, но сейчас будет пятая. Последняя и решительная. Оруженосец умело и быстро перевязывает ему ногу, чуть выше поножи, над самым коленом. Фаланга гоборков крепка, словно скала, но она остановилась, заваленная трупами людей и коней. На правом ее фланге гоблинов хорошо потрепали. Еще рывок и прорыв будет осуществлен. Гоблины не выдержат, и тогда можно будет ударить по фаланге, во фланг, самое слабое место подобного строя, с заходом в тыл. Не зря, не зря все это. Твари не пройдут.

Сардил отдернул ногу, привычно поймал стремя ступней.

– Все. Пора.

Поредевшая ласконская тентария снова понеслась на врага. Ашпах нервничал, все же он недооценил противника, задержка оказалась слишком долгой. Новая атака, и сколько их еще будет. Воины уже устали маневрировать меж лошадиными трупами, неминуемо разрывая ряды, а укрепление людей до сих пор не обойдено. Он вскинул голову. Великий Рандор, свирепый и бесстрашный, дети твои сражаются под дланью твоей! И замер…

Четыре дракона, стремительно, рассеченный ветер свистит на крыльях, приближались с полуночи. И тогда Ашпах заорал, заревел во всю силу своих легких.

– Смерть людям! Вперед!

Фаланга двинулась навстречу вражеской коннице. И никто уже не обращал внимания на смешавшиеся ряды, никто не думал о смерти. Только вперед! Рандор, дети твои не ведают пощады и страха.

Аура ужаса, исходящая от драконов, ударила во все стороны, не разбирая. Гоборки, опьяненные атакой, даже не заметили ее, не сбавили темп, лишь увидели, как над их головами пронеслись четыре огромные тени. Но, то гоборки, гоблины же, прижатые нестерпимым ужасом, повалились в траву, расползлись в разные стороны, бросая оружие, отпинываясь друг от друга.

Ласконцев ударило прямо в лицо, на полном скаку. Лошади обезумели в мгновение ока, встали, вздыбились, сбрасывая седоков, давя упавших. Строй смешался. И тогда пламя, в четыре потока обрушилось на них сверху, сжигая все и все, вырывая жизнь из орущих, пылающих тел. Поле боя осветилось словно днем. Метались кони, люди – полыхающие факелы, погибающие, обезумевшие от боли и ужаса.

Сардил вылетел из седла, когда его каурый, не подводивший до толе ни разу, принял в сторону и встал на дыбы. Свечей. Раненая нога сильно болела, но тентарид ничего не чувствовал. Вскочив, он выхватил меч. Кругом творилось такое, что не привидится даже в кошмаре сумасшедшего. Ничего не разобрать, тентарии больше нет, все смешалось. А в темной вышине кружат четыре ящера, и нет спасения. Сардил выронил меч и схватился за голову, повалился в траву. Бескрайний, неодолимый страх пронзил ледяным кинжалом душу, сковал мышцы, не давая пошевелиться. Кариан, Господь и Вседержитель, спаси и сохрани! Сбереги своего ничтожного раба, не дай им разорвать его! Спаси!

Кто-то резко тряхнул Сардила за плечи, рванул от земли. Тентарид не видит ничего, не слышит. Пощечина. Еще одна. Перед ним старик-тентарх, личина шлема поднята.

– Тентарид, слышишь меня?! – Он снова встряхнул его.

Сардил застонал.

– Сражайся. – Тентарх вложил в его руку меч, сжал пальцы. – Ты командир.

И потащил куда-то в сторону, по обгоревшей траве, мимо чадящих тел.

Валкерк покинул седло на шее Шквала, отлетел в сторону.

– Закончите здесь. Потом ударьте по их штабу. – Он ткнул посохом в темноту. – Я позову тебя, Шквал.

– Да, Повелитель.

Окинув в последний раз поле битвы, Валкерк раскинул руки и полетел на закат к холму, в свою ставку. Драконы устремились в новую атаку.

Сардил пришел в себя только когда очутился среди своих воинов. Чуть больше тысячи – все, что осталось от тентарии. Все спешенные. Пытаются создать хоть какой-то строй. Их никто не учил воевать пешими, их фаланга неровная, всего в три ряда. Они растеряны, ловят взгляды командиров, но они готовы сражаться.

– Я отправил пятерых вестников к Гинарду. – Тентарх спокоен, обреченно спокоен. – Хоть один да доберется. Ему нужно время, чтобы перестроиться.

Сардил кивнул, глаза пустые, и сам он пуст, словно вырвали душу ледяными тисками.

– Теперь мы должны задержать гоборков. У нас нет шанса на победу, но мы должны. – Взгляд тентарха потеплел. – Ты должен повести их. Ты – тентарид.

– На смерть?

– Да. Пришло время.

Сардил встал в первом ряду. Не говоря ничего, хотя, наверное, нужно было. Пошел навстречу надвигающемуся врагу. И солдаты двинулись за ним, пытаясь не разорвать строй. Не думая о жизни и смерти, о героизме и трусости – ни о чем не думая.

Ашпах видел их. Тоненькая, колыхающаяся, словно речная волна, фаланга, по фронту не более четырех сотен. У него фронт в два раза длиннее, ничего не стоит охватить их с флангов. И смять. Шесть рядов против трех. У людей нет шансов.

Ашпаха не восхитил их героизм, для него подобный поступок был в порядке вещей. Мужчина-гоборк рождается воином и умирает на поле боя от смертельной раны в грудь, а не в спину. Нет, восхищения не было. Лишь досада скребла сердце вождя. Драконы заходили для очередной атаки, могли бы уже улетать, что, дел больше нет? Он не хотел делить ни с кем своей славы. Даже с сами Повелителем Тьмы.

Драконы, заложа крутое пике, врезались в строй ласконцев. Пронеслись над ним и сквозь него. Разметали, разорвали тела лапами, разрезали крыльями на две половины. Снова окрасили чешую жаркой кровью. И взмыли вверх.

– Пошли прочь! – Не выдержал Ашпах, вскидывая голову к небу. – Это моя добыча!

Они словно услышали его крики. Шквал повернул на полдень и понесся в темноту, остальные устремились за ним.

– Вот так. – Ашпах удовлетворенно оскалился и треснул копьем в щит. – Бегом! Порвем их!

Гоборки понеслись на людской строй.

– Сплотить ряды! – Рявкнул тентарх. – Ротаридам и секуридам, команда «Вперед»!

Сардил молчал. Ноги шли сами, он их не чувствовал, даже раненую. Его вообще не было здесь, со своим телом, которое сейчас неслось навстречу смерти, в даль, недостижимую и нереальную.

Ласконцы сумели снова построиться, успели. И, бросив раненых за спиной, ринулись вперед, на гоборков. Тоже бегом.

Две волны сшиблись, брызнув в ночи кровавой пеной. Сцепились в один бушующий, грохочущий, звенящий металлом, хрипящий поток. Ашпах принял на копье бегущего на него человека, оставил копье в его животе, и выхватил меч. Три взмаха и он уже прорвался до последнего ряда. Бросил быстрый взгляд по сторонам. Многие его воины тоже прорвались, эти кавалеристы не способны держать строй. Ашпах снес голову справа, с удовлетворением почувствовал теплоту брызнувшей в лицо свежей крови.

И тут его потеснили. Двое здоровенных бородачей, сокрушительным напором. Строй снова сомкнулся перед ним, удары копий посыпались справа и слева. Ашпах отразил их и схватился с безусым молодцом в богато украшенной бронзовой кирасе, не иначе командир. Шлема у парня не было, и Ашпах рубанул его промеж глаз, и тут же по шее. Свалил и встал на его тело, прорубив щит еще одному, а в следующее мгновение – горло.

– Рандор, инш руншбук6161
  Рандор, инш рушбук! – Дословно с гоборкиша: «Рандор, мы дети твои!». Боевой клич многих гоборкских и некоторых орочьих племен.


[Закрыть]! – Рев Ашпаха на мгновение перекрыл шум.

И отозвался таким же ревом в тысячах глоток вокруг.

Все. Гоборки смели людей, повалили, погнали. Сардил лежал лицом вниз, на мокрой от крови земле. Тентарид был мертв. Он так и не понял, что такое смерть…

Гинард выслушал вестников. Добрались двое, один до такой степени обожжен, что на теле живого места нет.

– В лазарет его. – Приказал Гинард. – Ротариды, готовность пять минут, полный разворот, меняем позицию. – Жаль уходить, позиция во всех отношениях выгодная, отсюда можно оказать помощь любому кронбу. Но делать нечего. – Послать вестника в тентарию Онтакола и в штаб. Необходимы подкрепления.

Седьмая пехотная тентария, слаженно, нога в ногу, покидала позицию между кронбами, чтобы встать чуть дальше, фронтом к наступающим гоборкам. Гинард вышел перед строем своих солдат.

– Враг прорвался! – Он вытянул руку в сторону. – Скорее всего, укрепления тоже не выстоят, и мы не можем им помочь. Но мы можем встать здесь! Мы должны задержать их! – Он перевел дух, опустил руку, широкая ладонь легла на окованный серебром пояс. – Наша задача стоять здесь и умереть, если понадобится. Стоять, пока не придут те, кто нас сменит. Когда они придут, я не знаю, но подкрепление будет. Нам нужно выстоять. Солдаты, ваши близкие смотрят сейчас на вас, ваши родители и жены, браться и сестры, ваши дети! Все они верят в вас! Лишь вы их защита!

Больше Гинард не сказал ни слова, не было даже привычного «Да здравствует император!» Он прошел на свое место во втором ряду фаланги, по центру. Надел шлем, откинул на спину длинный хвост гребня, выкрашенный в золото, взял копье и щит. Все как всегда. Страха нет, даже беспокойства. А если это его последний бой? Может быть. И смерть, вот она, совсем рядом. Возможно.

Ему пришлось покинуть место в строю, выйти навстречу бегущим остаткам тентарии Сардила. Всего около двух сотен. Столпились перед фалангой, ошеломленные, обессиленные. Вперед вывели тентарха, Гинард знал его. Без шлема, голова наскоро обмотана обрывком туники. Увидав тентарида, старик отстранил поддерживающих его воинов, повернулся, бросил за спину:

– Стройся. В две шеренги.

Воины кое-как построились, и тентарх снова взглянул на Гинарда, приложил руку к промятой кирасе.

– Первая кавалерийская тентария Его Императорского Величества прибыла в твое распоряжение, тентарид. – Он покачнулся, но устоял. – Командир-тентарид Сардил погиб…

Но Гинард уже не слушал. Обнял, крепко, стараясь поддержать еле стоящего на ногах старика.

Чумпа вскочил на человеческий труп, осмотрелся. Быстро, торопливо, только бы не упустить удара исподтишка. Но удара не было, людей уже скидывали с вала, били в сотне шагов впереди. Вот так! Ха! Чумпа сделал это! Он взял поганую крепость! Пусть маленькую, но крепость. И взвыв, заверещав победоносно во всю силу легких, вождь помчался вперед, размахивая мечом над головой.

Гханар оттер пот с широкого черного лба. Проиграли. Каким-то гоблинам! И нет уже сил для встречной атаки. Его воины бегут вниз с вала. Их бьют в спину. Позор! О, Шантала, прикрой глаза не смотри.

– Ко мне! – Гханар поднял палицу.

Внутри у Чумпы все похолодело. Он увидел, как многие из людей, уже готовые кинуться наутек, стали пробиваться кК одному месту. К дальней оконечности вала, туда, где возвышалась косматая фигура их вождя. Вот уже сотни три воинов окружили его.

Чумпа обернулся. За ним бурлит целое море гоблинов, не одна тысяча. Они добивают раненых, поверженных врагов, с остервенением вспарывают им животы и отрубают головы. Они рвутся в бой. Но Чумпе почему-то стало страшно.

Гханар собрал вокруг себя всех, кто остался. Теперь нужно решить, решить немедленно, что делать? Отступать к имперцам или повести агабешо в последнюю атаку? Что? И в это мгновение раскалывающуюся от боли, раненую голову вождя пронзил оглушительный трубный рев. Шантала!

Гханар обернулся. Огромный, сияющий во тьме мастодонт величественно шагал по небосклону, задрав хобот и покачивая бивнями. Гханар видел его. Впервые, в первый раз. И, должно быть, в последний. Теперь все, он решил.

Нефритовая палица, залитая кровью, поднялась, остановилась на мгновение и уперлась в необозримую многотысячную толпу гоблинов.

– Шантала зовет! – Прогремел Гханар, выплевывая кровь вместе с жизнью, той, что была раньше, до этой секунды. Все кончено, теперь только вперед. – Вперед!

Агабешо ринулись в свою последнюю атаку. Не все, кто-то не смог, не захотел умирать. Единицы. Остальные уже не думали ни о чем, и не слышали ничего. Только трубный зов мастодонта. Шантала вел их на смерть, и они шли за ним. Шли умирать. А ведь смерти нет, есть только тот последний миг перед нею.

Они ворвались в самый центр гоблинской толпы. Они убивали, крушили все на своем пути. Ни страха, ни усталости, ни пощады. И трубил с небес величественный мастодонт.

Целую четверть часа кипел бой. Он не стих и тогда, когда Гханар, истекающий кровью, рухнул на тела поверженных врагов. Он бушевал даже тогда, когда пальцы вождя бессильно разжались, выпуская палицу, и его тело, изрубленное, развалилось на части. Лишь когда последний агабешо, рванув зубами гоблинское горло, был поднят на копья, бой стих. Резко, в одно мгновение.

Но никто, кроме опьяненных победой гоблинов Чумпы, этого уже не видел. Сражение вспыхнуло с новой силой по всему левому флангу, людям и гномам было уже не до агабешо.

Орки вытеснили грилонов из кронба. Но силы еще были. Рогонд, седая борода покраснела от крови, тяжело перевел дух.

– Что? – Рядом появился Виркор, глаза горят, напряжен.

– Строй всех, кто остался. – Голос Рогонда спокоен, решителен. – Атакуем двумя отрядами, один поведу я, другой – ты.

– Понял. – Виркор резко замолчал, бросил взгляд на соседний кронб.

– Мы не варвары. – Рогонд стянул с головы шлем, никак не мог отдышаться. – Мы сможем. Выполняй.

В это мгновение подбежал дорм.

– Они обошли кронбы и наступают.

Все обернулись. В призрачной полутьме, на фоне пожарища горящих тел, мерно шагала гоборкская фаланга, а на левом фланге неслась толпа гоблинов, несколько тысяч.

– Фаланга идет на людей. – В задумчивости произнес Рогонд.

– А гоблины на нас. – Подытожил Виркор. – Ударят в спину.

– Да. – Рогонд надел шлем. – Отступаем к людям.

– А может, все-таки успеем? – Виркор перевел взгляд с кронба на гоблинов и обратно.

– Нет. Собираем воинов.

Быстро, за какую-то пару минут, грилоны выстроились у подножия холма. Немногим более полутысячи – все, что осталось. Орки еще толпились в кронбе. Кшартаг не спешил возобновлять бой, предоставив союзникам возможность обломать зубы о бесстрашных коротышек. Но гоблины уже отделились от фаланги и двинулись на грилонов.

– Их надо задержать. – Решительно, не возразить, сказал Виркор. – Мне нужна сотня воинов.

Рогонд понимал, что он прав. Но… Старик опустил руки на искореженные наплечники Виркора. Их глаза в прорезях личин шлемов встретились.

– Не лезь вперед. Никаких атак, встали и стойте. Только оборона.

Виркор усмехнулся, кивнул.

– Как только увидишь, что мы дошли, отступай.

– Я понял.

– Ты не должен погибнуть.

– Идите. Пора.

Добровольцев не выбирали, просто отобрали ровно сто воинов, которые должны были прикрыть отход остальных. Они знали, что, скорее всего, погибнут, но никто ничего не сказал. Грилоны понимали, чувствовали всем своим нутром значение слова «приказ». И уж, тем более, никто не сказал ни слова возражения. Даже ребенок не посмел бы этого сделать, а здесь, в этой битве, собрались самые лучшие.

Они боялись, нет страха лишь у сумасшедшего. И им было что терять – там, далеко в горах, их дом, там ждут их. Они молились, тихо, шепотом или, вообще, про себя. И строились, выполняя приказы Виркора и младших командиров. Спокойно, молча, готовясь к бою и смерти.

Уходя, Рогонд обернулся. Глаза старика блестели.

Ласконский император был мрачен. Донесения приходили непрерывно, поступили даже пленные, но он был мрачен. Решающий момент еще не наступил. Когда? Где Валкерк нанесет главный удар?

– Прибыл вестник от Гинарда. – Доложил Архибад. – На левом фланге возможен прорыв. Он просит в подкрепление тентарию Онтакола.

– Да. – Катор кивнул, с надеждой посмотрел на Архибада. – Думаешь там?

– Нет. – Начальник штаба сделал неопределенный жест рукой, куда-то в пустоту. – Атака сильная, но их силы на данном участке ограниченны.

– Значит в центре?

– Думаю, да. Однако Гинарда действительно необходимо подкрепить тентарией Онтакола. А вот Иникола, Пермана и Липтера следует подвести ближе к холму Тиномар. Пожалуй, даже тентарию Кестара нужно перебросить туда же.

– И тем самым оголить правый фланг?

– Там еще конница Иста, это не мало. К тому же решающего удара через Бермад точно не будет.

– Да, это ясно. – Катор помолчал несколько секунд, глядя вдаль. – Выполняй.

Когда Архибад ушел, рядом с Катором возник Урслан. Появился, будто из пустоты, или император просто не заметил, слишком был погружен в свои мысли.

– Что скажешь? – Он хмуро взглянул на мага.

– Скоро все решится.

– А конкретнее? – В голосе Катора зазвенели нотки раздражения. – Может, ты знаешь?

– Сейчас половина третьего. – Урслан не утратил выдержки. – В течение полутора часов. Даже если учесть, что все небо в тучах, к четырем рассветет.

– И что?

– Наступит мое время. – Урслан вдруг пронзил император таким взглядом, что у того внутри все похолодело, и он отшатнулся. – А потом придет Фобиус. Мы победим. Осталось полтора часа.

Урслан повернулся, колыхнулись складки балахона. И тут же вздрогнул, вскинул голову к небу.

– Императора в укрытие!

Никто еще ничего не понял, а Урслан уже распростер руки, оторвался от земли. Навершие его посоха раскрылось и засияло призрачным голубым светом. И тогда маг рванулся навстречу четырем драконам, смертоносными стрелами, спускавшимися с небес.

Внизу уже началась паника. Аура ужаса, окружавшая каждого гиганта, непреодолимым грузом прижимала людей к земле, заставляла забыть о долге и дисциплине, врывалась в сердца, наполняла слабостью души. Немногие выстояли. Но такие нашлись. В драконов ударили стрелы, понеслись команды. Паника не прекратилась, но Урслан знал, что они выдержат. Вот только, сколько их погибнет сейчас в беснующемся пламени.

Люди отвлекли драконов. Конечно, стрелы вряд ли нанесут ощутимый вред, а на случайность полагаться не приходится. Но и ящеры не ринутся в ближний бой, слишком силы не равны. Значит, есть шанс.

Урслан не думал, хватит ли ему сил. Не думал о том, что может погибнуть сейчас. Он – бессмертный Высший Маг. Что его душу может испепелить та сила, которая пока подчиняется ему. Пока. Он не думал об этом, но лишь о том, что может не успеть. Не о себе, о тех, кто внизу, думал сейчас Урслан. И он успел.

Драконы полыхнули пламенем по ставке императора и, заложив крутой вираж, пошли на следующий круг, набираясь сил для очередной атаки. Урслан поднял посох.

Слова заклинаний четко, даже с какой-то злобой, срывались с его губ. Каждое слово отдавалось в голове нестерпимой болью, и от этого Урслан становился еще злее. На половине заклинания к боли присоединилась нарастающая слабость. Рука еле удерживала посох, пальцев он уже не чувствовал. И тогда посох задрожал, все сильнее и сильнее.

Драконы ринулись в очередную атаку. Урслан ничего не видел вокруг. Лишь туман, искрящийся пересверками молний, и боль, от которой хотелось орать. Нет, он сможет. Он смог. Последнее слово сорвалось с губ, посох выплеснул поток света, озарив все вокруг.

Драконы выдохнули струи пламени, но оно разбилось о невидимую преграду, ударив им же в морды. Обескураженные, они полетели на следующий круг. Они изумлены, однако им хватит времени, чтобы опомниться. Это еще не конец. Урслан понимал, но силы уходят с каждой секундой.

Внутри все пылало, разрывалось на части. Боль, ничего кроме боли. И страх, нахлынувший вдруг, беспощадный. Не выдержать. Держать!

Очередная атака разбилась о стену волшебства. Шквал, чего уж говорить о молодых, ревел от ярости. Еще атака! Еще! Не пробить.

Внутри Урслана, в самом сердце, тоненькой стрункой зазвенела последняя частичка его погибающей души. Все. Сейчас он потеряет сознание… Он умрет. Вот так. Так умрет Высший Маг. Ради чего? Ради кого? Он не знал. Лишь знал точно, что так должно быть, он все сделал правильно. Именно так и должен умереть Высший Маг.

Еще одна атака, и пламя вновь отхлынуло прочь. Урслана отбросило, закружило, его тело понеслось вниз и рухнуло на землю. Внутри все перевернулось. Из пересохшего рта вырвался короткий хрип. Но боль отступила, осталась лишь слабость.

Шквал вел драконов для последней атаки. Если и сейчас не получится, он решил, они ринутся в ближний бой. Пусть не будет полной победы, но немало жизней покинут разорванные тела. Сейчас! Они не отступят побежденными.

Он уже готов был устремиться на вираж для атаки, но тут его мозг настиг зов. Повелитель Тьмы. Приказ вернуться. Нет, не сейчас. Шквал устремился в атаку.

Второй приказ ударил так, что он чуть было не потерял равновесия и резко отклонился в сторону. Остальные повернули за ним. Оглушительный рев раскатился над людьми внизу, сбил с ног, заставил дрожать от страха. Но драконы улетали на восход, прочь, так и не победив. Исполняя приказ Повелителя. Штаб Светлых сил был спасен.

Урслан открыл глаза. Над ним склонилось несколько человек, они что-то говорят. Он не слышит ничего, в ушах гудит. Попробовал пошевелиться – мало толку. Словно из тела вырвали все кости, вместе с мышцами. Однако пальцы все же слушались, и он с облегчением нащупал посох. Шершавая, изрезанная узорами кость была теплой.

Растолкав всех, над ним нагнулся лекарь, лучший в армии, личный лекарь императора. А несколько секунд спустя подошел сам Катор.

– Ты прогнал их. – Урслан еле расслышал его слова. – Эти твари отступили. – Взгляд императора потеплел. – Как ты?

Урслан улыбнулся. Посох привычно согревал ладонь, сердце еще болело, но душа не покинула его, и это главное. Он победил.

Сотни, тысячи глаз вокруг смотрели на поверженного, распростертого на земле мага. Он их спас, рискнув собственной жизнью. Своим бессмертием. Это понимали немногие, а полностью – никто. Хотя.… Один человек, по всей видимости, нонкомбатант6262
  Нонкомбатант – Человек, входящий в состав армии, функции которого сводятся лишь к обслуживанию и обеспечению боевой деятельности подразделения.


[Закрыть], без оружия, лишь с чем-то длинным, прикрытым кожаным чехлом, в руке, понимал все. Он знал, чем рискнул Урслан. Он знал, что никто из остальных трех не сделал бы того же на его месте. Ради этих людей. Даже он сам.

Это был Арлан.

Никто не обращал на него внимания, и Арлан вот уже почти час слонялся по лагерю, размышляя, что ему предпринять. Ворон летал в отдалении, однако, не теряясь из виду, предупрежденный об этом строго-настрого. Арлан не переставал размышлять и ту четверть часа, пока длился бой. Ему не мешали ни крики, ни беготня вокруг. И он сделал выбор. Четко и без лишних эмоций. Он выбрал сторону Света. Почему? Лишь он знал. И знал точно.

Урслану помогли подняться, сам император. Арлан отошел в сторону, скрылся за палатками. Он не хотел встречаться с ним. Не сейчас.

К Катору протиснулся Архибад. Немного взволнован, даже это случалось, очень редко.

– Ну? – Не выдержал император, ожидая, пока тот отдышится.

– Началось. Он ударил в центре.

– За мной. – Катор сорвался с места, стремительно пошел к своему шатру. – Какими силами?

– Всеми имеющимися, кроме кавалерии. – Архибад еле поспевал за ним. – Орки, гоблины, уфаги, гоборки, огры и бронированные монстры с башнями. Гальтерцев, по-видимому, оставил в резерве, но скоро он их использует. Теперь счет идет на минуты.

– Что наши? – Катор вошел в шатер, разведя руки в сторону. Оруженосцы тут же бросились крепить наручи.

– Инталибео и Иникол со своей тентарией еще держатся. Им на подмогу спешат Перман и Липтер. Но этого недостаточно, у нас нет и двадцати тысяч против его сорока пяти.

– Отправь тентарию Намисия, всех, кто есть. – Катор опустился на стул, широко расставив ноги. Оруженосцы принялись крепить поножи.

– Намисий готов выступить прямо сейчас.

– Отлично. Сам я поведу гвардию. А что Кестар, ведет своих от Бермада.

– Да, он уже в пути.

Полог откинулся в сторону, в проходе показался принц Жеркуард, глаза сияют, сам уже в доспехах, шлем под мышкой. За его спиной топчется еще несколько кальтерских командиров, вид воинственный.

– Ваше Величество… – Начал Жеркуард.

– Давай-ка без лишних церемоний. – Перебил его Катор, провожая взглядом выходящего из шатра Архибада. – Что ты хотел, принц?

Жеркуард смутился на мгновение, но тут же собрался.

– Какие будут распоряжения, Ваше Величество?

– Полная боевая готовность. – Катор поднял руки, чтобы оруженосцам было легче застегнуть ремешки кирасы. – Выступаем через пять минут.

– Разрешите идти?

– Давай. – Император перекинул через плечо перевязь с мечом. – Есть шанс попасть в историю, а, принц?

Жеркуард обернулся, уже уходя.

– Любой рыцарь Кальтеры принимает за честь сразится с силами Зла.

– Понятно. – Бороду императора разорвала чуть заметная усмешка. – Поспеши.

Тентария Намисия уже ушла скорым маршем к холму Тиномар. Гвардейская конница и кальтерские рыцари тоже готовы были выступить. К императору, уже облаченному в доспехи, сидящему верхом на своем верном вороном жеребце, подошел Урслан. Катор внимательно всмотрелся в его бледное, с синевой под глазами, лицо, потом нагнулся, тихо произнес:

– Оставайся здесь, маг. Ты уже немало сделал.

– Нет. – Урслан качнул головой. Голос его дрожал, но говорил он решительно. – Дай мне коня, я еду с вами.

– Ты еще сможешь колдовать? – Катор не смог сдержать удивления.

– Нет. Магия на сегодня кончилась, но и здесь я не останусь.

– Как знаешь. – Катор снизил голос до шепота. – Но выглядишь ты неважно. Там будет жарковато, немногие вернуться, а может быть – никто.

– Ты коня мне дашь?

Катор замолчал, лишь кивнул.

Через пару минут конный отряд двинулся за пехотой. Легкой рысью, чтобы поберечь лошадей для боя, который уже бушевал впереди, на холме Тиномар.

Арлан тоже пошел, не спеша, он знал, что успеет. Все должно случиться так, как он решил. Ворон кружил над ним.

Холм Тиномар, залитый кровью и заваленный мертвыми телами, гремел боем, стонал и сотрясался от поступи тысяч ног. Наемники Инталибео, смятые более чем десятикратным численным превосходством врага, отступали к подножью. Небольшими группами или поодиночке, к ласконской фаланге Иникола, уже спешащей навстречу.

Инталибео, обманувший смерть и на этот раз, отступал последним. Он был спокоен, ни печали по поводу поражения, победить при таком раскладе было невозможно, ни горя по погибшим товарищам, всему свое время, потом, если сам останется жив. Он уводил остатки своего отряда, выполнив то, что от него требовалось, задержав тварей насколько возможно.

Рядом шел мальчишка-оруженосец, голова перевязана, на рыжих вихрах запеклась кровь. Но он жив. Это уже хорошо. Инталибео было бы тяжело его потерять, он успел к нему привязаться. А у парня это первый серьезный бой. Он молодец, держался правильно, не в чем упрекнуть.

До ласконцев осталось совсем немного, когда в небе появились четыре огромных фигуры. Внутри у Инталибео похолодело, сердце сжалось. Драконы. Но почему они летят с той стороны? Что это? Измена? Душа, вымотавшаяся, до крайности уставшая за эту ночь, забилась, словно зверек в силках охотника, пытаясь вырваться из ледяных тисков страха.

Инталибео видел, как разбегаются его воины, как дрожит ласконская фаланга, чуть не разваливаясь на части. Он успел схватить оруженосца, глаза полны ужаса, сгреб его в охапку. Обернулся. На холме бесновалась нечисть. Гоблины и уфаги добивали раненых, и уже вспыхивали потасовки из-за трофеев. Но орки, у этих с дисциплиной получше, успели опомниться, сбросили победное опьянение и приступили к преследованию. Опасаясь ласконцев, они не погнались за отступающими, но выпустили вперед лучников. И тогда Инталибео побежал, что было сил, толкая перед собой оруженосца.

Стрелы свистели над головой. Инталибео пригибался, перепрыгивал через трупы, и все еще крепко сжимал в руке верный меч. Вот уже и ласконцы, совсем рядом, можно рассмотреть лица. Мальчишка всхлипывает в полушаге впереди, но бежит. Все хорошо, все в порядке. Бездне придется еще подождать, лет этак тридцать, пока он не умрет в постели, где-нибудь в тихом местечке, в домике на берегу океана.

Стрела вонзилась под левую лопатку, меж медных пластин, пробив кожу доспеха. Инталибео швырнуло вперед, сбив с ног мальчишку, он рухнул на колени. Боли почти не было, лишь досада. Не в первый раз, на теле уже два десятка шрамов, одним больше, одним меньше. Он попытался подняться, ни сил не хватило. Тело не слушалось, повалилось на бок.

Оруженосец схватил его за плечи. Слезы в глазах, что-то говорит. Инталибео не может расслышать, мешает какой-то шум. Отдаленный, но нарастающий с каждой секундой. Что за шум? Монотонный, успокаивающий. Инталибео улыбнулся, он узнал его. Так шумит океан. Он никогда не видел его и не слышал шума волн и ветра над бескрайней водной гладью, но именно так шумит океан. Он это знал. Вот и все. Конец.

Инталибео разомкнул губы, кровь хлынула изо рта, однако он сумел сказать:

– Мой меч.… Теперь он твой. – Сплюнув, Инталибео собрал последние силы и приподнялся. – Вытащи стрелу.

Мальчишка отшатнулся, затряс головой.

– Ну! – Губы Инталибео дрожали, силы покидали его, вкус крови во рту кружил голову.

– Нет. – Мальчишка схватил его руку, уткнулся в нее лицом. – Это убьет тебя.

– Хочешь, чтобы я умер со стрелой в спине? – Инталибео почувствовал, что не может больше произнести ни слова, но сделал последнее усилие и выдохнул:

– Делай, что я говорю.

Он упал лицом в траву, разбрызгивая кровь, мелко дрожа от напряжения, но так и не в силах больше подняться. Растерев слезы по лицу, мальчишка взялся за стрелу. Вырвав из тела, он тут же отбросил ее в сторону. Инталибео дернулся и затих. Мальчишка, уже ревя в голос, уперевшись ногами в землю, и сдирая с нее дерн, перевернул его на спину.

Инталибео был еще жив.

– Вот так. – Прошептал он. – Смерть не обманешь.

Но никто уже не слышал его слов, лишь поток крови хлынул изо рта. Взгляд Инталибео остановился.

Маленькая грязная рука легла на эфес меча. Мальчишка посмотрел сквозь слезы на холм. И ненависть сверкала в его взгляде.

Драконы, сами того не желая, сослужили своему Повелителю дурную службу. Пролетая над войсками Света они повергли их в ужас, но тут же, после нескольких взмахов огромных крыльев, аура страха коснулась и нечисти на холме. Это-то и не дало войскам Тьмы продолжить наступление сразу и на плечах бегущих наемников ворваться в расположение тентарии Иникола. Когда драконы скрылись из вида, и страх отступил, было уже поздно. Ласконцы восстановили строй и двинулись вверх по холму.