Текст книги "Закат Фэнтея"

Иникол, старый вояка, никогда не раздумывал долго, находил решение за считанные минуты и претворял их в жизнь. Седовласого тентарида многие, а в особенности штабные лизоблюды, называли не иначе как мясником, не считающимся с потерями. Однако никто не мог упрекнуть его в напрасности этих потерь. Иникол знал свое дело, а воины его тентарии, которых нередко называли попросту смертниками, гордились службой в ней и своим командиром.

Сейчас Иникол, оставив коня, встал в строй рядом со своими солдатами, и они поняли, что дело серьезное. Только ветераны помнили пару подобных случаев. Случаев непростых, те кровавые сражения навсегда заняли свое место в истории. Иникол повел тентарию на холм, сначала шагом, потом, когда лучники и контаросы осыпали врага стрелами и дротиками, фалангиты перешли на бег.

Одна тентария против более чем тридцатитысячного врага. Но Иникола не был безумцем. Он знал, что делает. Справа уже подходили тентарии Пермана и Липтера. Нужно продержаться, сковать силы противника на какие-то десять минут. Удастся, не в первый раз, его парни выдержат. Тентарид опустил копье.

– Да здравствует император!

Ему вторили тысячи глоток. Фаланга врезалась в толпу нечисти.

Сбросить врага с холма было невозможно, слишком неравные силы, но Иникола на это и не рассчитывал. Фаланга потеснила орков, шаг за шагом, только вперед. Воины падали, их место занимали другие. Отступать некуда, нужно держаться. Где же Пермак и Липтер?

Иникол вонзил копье в орочье брюхо, вырвал вместе с предсмертным криком врага, и обернулся. Ничего не видно, кругом лишь гребни на шлемах его воинов. Держаться! Лишь бы Пермак и Липтер успели.

Бой продолжался, напряжение не ослабевало. На флангах контаросы и лучники сцепились с гоблинами и уфагами. Они рвутся обойти фалангу, окружить, сдавить со всех сторон. Их много, их слишком много. Фаланга уже завалена трупами со всех сторон, ласконцы уже не идут вперед, нет сил. Словно раненый лев, облепленный вцепившимся в него гиенами, но еще огрызающийся.

Схожаг, старый вождь орков, шлем с огромными рогами, глаза сверкают по обе стороны от наносника, отбросил щит и обломок секиры. Руки сжались на эфесе за спиной, тяжелый изогнутый меч рванулся через плечо и привычно лег в ладони. Схожаг повел свою дружину в прорыв. Две тысячи лучших воинов, самых лучших от гор Мрака до Лазурных равнин. Личный отряд вождя, проверенный в десятке походов и сотне боев.

Они врубились в фалангу, дико ревя, в самый центр. И почти разорвали ее надвое, дошли до третьего ряда, но здесь остановились. Копья, мечи, топоры, люди и орки, – все смешалось в центре трещащего, погибающего строя. Еще один рывок, и ласконцы разбиты, смяты. Только один рывок.

Схожаг одним ударом снес голову ближайшему фалангиту и бросился вперед. Победа близка! И тут перед вождем возник их командир. Ошибки быть не может – богатые доспехи, короткий плащ, украшенный золотым шитьем. Ласконец отбросил обломок копья и выхватил меч. Вот и победа, осталось только свалить его.

Схожаг взревел и нанес два удара, которые даже быка могли разрубить пополам. Иникол принял их на щит и чуть не упал, отброшенный на руки воинов, стоявших за ним. Орк заорал еще сильнее и снова бросился на Иникола. Очередной удар разрубил щит и сломал руку тентарида. Иникол сделал выпад мечом, но не достал, слишком короткий клинок. Схожаг поднял меч для последней атаки.

В этот миг какой0то контарос вклинился между ними и принял на себя удар огромного меча. Его разрубленное надвое тело рухнуло под ноги Схожага, и вождь споткнулся, на секунду потеряв равновесие и наклонившись вперед. Иникол рванулся навстречу.

Последнее, что видел Схожаг в своей жизни, было острие ласконского меча, несущееся к его левому глазу. Вспышка, резкая боль, кровавая пелена. Схожаг повалился на спину, его подхватили, заслонили стеной щитов. На мгновение бой замер. А потом над холмом раскатился оглушительный рев, скорбный и яростный.

Орки смешали ряды. Тело вождя передавали назад, выносили из боя. А ласконцы усилили натиск.

– Держаться. – Хрипел Иникол сорванным голосом. Левая рука висит бессильно вдоль тела.

Его окружили, поместили в центр фаланги. Ласконцы с удвоенной силой продолжали рубиться с орками. В победу никто не верил, никто не думал о ней, но умирать они умели. Молча и вопя проклятия в лицо врагу – все по-разному. Но никто не отошел, ни на шаг назад. Ни на шаг.

И вот, когда их осталось не более тысячи, когда фаланга сжалась до размеров ротарии, справа раздался протяжный звук труб.

– Наши. – Выдохнул кто-то рядом с Иниколом.

– Успели… – Сорвалось с побелевших губ тентарида.

Сразу две тентарии, Пермака и Липтера, поднялись на холм. Десять тысяч профессиональных воинов, полных сил и решимости. Сокрушительный удар. Две фаланги, ощетинившись копьями, врезались в беснующуюся толпу и, не замедляя шага, погнали нечисть с холма.

Валкерк видел это, и посох жег руку. Он понимал, что это еще не конец, но холод переполнял его душу, а посох жег руку. Его войска отступили, но они не разбиты, и численное превосходство все еще на его стороне. Необходимо собрать их, восстановить порядок. Он лично этим займется. Все, кто есть, пойдут сейчас в атаку. Сначала ашарды, за ними пехота, а потом, в довершение, гальтерская конница. Одним решительным ударом.

Посох пронзил руку нестерпимой болью. Валкерк понимал, что это значит. Сила, которую он сам когда-то создал, требовала выхода. Но что-то в глубине его затянутой во мрак души противилось, тихо шепча, прося, стеная. В Бездну! Он отбросил все сомнения. Они, жалкие смертные, еще не поняли, насколько возросло его могущество, какие силы подвластны ему. Они не подозревают, что их ждет. Это будет такой удар, какого еще не видел Фэнтей – жалкий мирок, созданный жалкими богами. Наступит время, и этот мир станет совсем другим, исполненным величия, покорившим все вокруг. Это время наступит, скоро наступит. Остался лишь шаг.

Боль унялась, и жар стал слабее. Казалось, посох успокоился. Валкерк подозвал драконов. Даже опытные вояки из пятитысячного отряда гоборков, оставленного охранять ставку Повелителя, в замешательстве попятились и втянули головы в плечи при приближении огромных ящеров.

– Шквал. – Голос Валкерка остановил вожака и заставил кружить в отдалении. – Летите в центр вражеской позиции, атакуйте их, пока мои воины строятся.

– Понял, Повелитель. – Дракон резко развернулся, увлекая за собой остальных, но Валкерк опять приостановил его.

– Как только начнется наступление, ты остановишь атаку и вернешься ко мне. Улетать будете на большой высоте, чтобы никого не зацепить своей аурой.

Шквал молчал. Валкерку вдруг захотелось его поддержать, он и сам удивился.

– Ты должен понять, те, кто внизу, бесспорно, ничтожество в сравнении с тобой и твоими сыновьям, но и они тоже моя армия.

– Я понял, Повелитель.

– Тогда вперед.

Драконы устремились к холму, занятому ласконцами, а Валкерк взмыл вверх и полетел к нестройной толпе нечисти неподалеку. Время текло с невообразимой быстротой, скоро, очень скоро рассвет. Нужно торопиться. Он взглянул на небо. Тучи сделают свое дело, но это какая-то лишняя четверть часа, не больше.

Почему до сих пор не начался дождь? Эта мысль пришла как-то вдруг, неизвестно почему и не понятно в связи с чем. Просто так, возникла из ничего. И нет времени размышлять.

Он приземлился в самом центре толпы, ветер хлопнул плащом за спиной.

– Командиров отрядов ко мне. – Его ледяной голос заставил задрожать их сердца, склонил головы, свалил на колени.

Драконы сделали свое дело. Ощутимо потрепали ласконцев на холме и отступили, как велел Повелитель. В атаку пошла построившаяся нечисть: гоборкская фаланга и пять орочьих клина в центре, уфаги с гоблинами по флангам. Рев, грохот, лязг, темный необозримый вал несся к холму. Но не это самое страшное – впереди всех медленно и несокрушимо ползло три десятка ашардов. Исполины мерно помахивали хвостами в такт каждому шагу, а лучники в башнях уже открывали стрельбу.

– Только что доложили, – проговорил Пермак, командир пятой тентарии, поправляя кирасу, – Кестар идет к нам от Бермада.

– По всей видимости, здесь будет главное сражение. – Липтер, командир шестой, в задумчивости поскреб бороду. – Значит и император скоро будет здесь.

– Наше дело держаться. – Подытожил Иникол, левая рука накрепко примотана к груди. – По местам. Да здравствует император.

– Да здравствует император. – Отозвались тентариды и остальные офицеры, окружавшие их.

Три ласконские тентарии, уже почти обескровленные, приняли удар ашардов. Никто никогда еще не сталкивался с этими монстрами, но многим ветеранам приходилось сражаться после мастодонтов. Здесь решили применить ту же тактику. Фаланги слаженно расступились, распались на ротарии и секурии, пропуская ашардов вглубь, а потом снова сомкнулась за их спинами. Теперь вся надежда на лучников и контаросов. Но им пришлось несладко. Бронированные монстры были почти неуязвимы. Ласконцы, словно пчелиный рой, носились вокруг них, гибли десятками от стрел и ударов огромных хвостов, но, ни один из исполинов еще не был повержен. Тем временем нечисть докатилась до фаланг.

Бой подобных построений весьма скоротечен. Это знает даже солдат-первогодок, только мечтающий о далеких походах и славе. Либо ты выдержал натиск и погнал врага, либо тебя смяли и раздавили. В тесноте и давке, что возникает сразу после сшибки, не до размышлений и маневров, коли, руби, ломи вперед напролом. Но только не отступай. Кто дрогнул, побежал, тому уже не выжить, а если упал, то не подняться, – затопчут.

Наперекор всем устояли ласконцы, стояли уже 10 минут. Не было сил отразить натиск, не было сил двинуться вперед, но и назад не отступали. Как держались, неизвестно никому. Погибали десятками, сотнями, падали замертво и корчась от ран, но – стояли. И сражались. А за их спинами легковооруженные воины продолжали осаждать ашардов. Уже два монстра, ослепленные, с выбитыми глазами, понеслись в темноту, и погонщики не в силах их удержать. Еще у семерых перебили всех седоков, и они бесцельно бродили в стороне, пощипывая траву. Но остальные еще сражались, и это была страшная сила.

Погонщики наконец-то поняли, что смысл маневра ласконцев в том, чтобы силами лучников и контаросов отвлечь их от фаланги. И тогда они, сначала по одному, а потом целыми группами, стали разворачивать ашардов.

К Кестару, его тентария занимала оборону ближе остальных к подошве холма, протиснулся вестник. Кавалерист, хоть и пеший, видно сразу, и гвардеец. Кестар все понял, опустил копье, вздохнул с таким облегчением, какого, пожалуй, не испытывал за всю жизнь.

– Ну?

– Император во главе гвардии и кальтерцев будет здесь через несколько минут. – Отрапортовал вестник. – За ними идет тентария Намисия, мы ее обогнали, но и она скоро будет здесь.

– Хорошо. – Кестар усмехнулся. – Вот это уж точно хорошо. Передать по рядам – подкрепление близко. И пусть в другие тентарии передадут. – Он замолчал и добавил тихо. – Рановато умирать, повоюем еще.

По тысяче закованных в доспехи кавалеристов ударили с двух сторон, с флангов, и разорвали войско нечисти на части, разбросали, передавили, перекололи, изрубили в куски. Отбросили и обратили в бегство.

Император с удивлением заметил, как мастерски орудует посохом Урслан, и в седле держится отлично, лошадью управляет без помощи рук.

– Неплохо! – Крикнул он магу, подъезжая. – Когда успел научиться?

– В жизни все может пригодиться. – Урслан огрел пробегающего мимо уфага так, что у того позвоночник затрещал. – Иногда бывают такие случаи, что магию тратить просто жаль. Или вот, как сегодня.

Он повернулся к Катору, посмотрел прямо в глаза.

– Это еще не победа.

– Я знаю. – Император помрачнел. – У Валкерка в запасе десять тысяч гальтерцев. Я уже приказал вызвать сюда от Бермада тентарию Иста. Будет трудный бой.

– Я не об этом. – Урслан посмотрел на небо, темно, даже на восходе ни полоски света. – Его посох.

– Что?

– Он еще не применил его. И я не знаю, какая в нем сила.

Подскакал принц Жеркуард.

– Победа! – Он стащил шлем, глаза сияли. – Победа. Осталось лишь довершить разгром. Ваше Величество, разрешите моим рыцарям преследовать врага.

– Нет. – Отрезал Катор. – По местам. Будем ждать атаку гальтерцев. Лишь бы Ист успел.

Отъезжая, он бросил тревожный взгляд на Урслана. Маг снова посмотрел на небо, – пока ничего.

Глава 8. Луч света пронзает тьму

Бой кипел везде. В центре и на левом фланге. Лишь на правом, в Бермаде, все опять было тихо. На окраине селения, в небольшом домике с сорванной дверью, Грерхек держал совет. Дюжина уфагов, все командиры отрядов и прославленные во многих битвах воины, смотрели на него с наивысшим вниманием, некоторые даже высунув языки.

Грерхек отлично понимал, что необходим решительный удар. Всеми силами, а их еще немало. Но в лоб идти на укрепления врага он уже опасался. Больше того – боялся. Еще одно поражение совершенно уничтожит его авторитет в глазах соплеменников. Нужна победа. Только победа. А для этого необходимо обойти укрепления и ударить в спину. Лучшего решения не найти.

Грерхек не был искушен в тактическом искусстве, он, вообще, не имел ни малейшего понятия о тактике, маневре и подобных вещах, но ему необходимо было найти выход.

Совершенно неожиданно на помощь пришел один из младших командиров.

– Вождь. – Он нарушил напряженное молчание, и все воззрились на него. – Я чуть не забыл тебе сказать…

– Что? – Рыкнул Грерхек исподлобья.

– Эти громадины с башнями, – он замялся, – мы же отправили их обратно.

Грерхек мрачно окинул его взглядом, начиная терять терпение, он им вообще не отличался.

– Так вот. – Уфаг собрался с силами, облизнул усатую морду. – Все ушли, а один остался, что-то у них там сломалось с креплением башни. А сейчас они все починили и готовы сражаться.

– Ну. – До Грерхека никак не могло дойти, куда он клонит.

– Ты назначил меня проследить за исполнением приказа, и я подумал, что не лучше ли было бы оставить громилу здесь. Он бы нам помог.

– Как? – Теперь Грерхек все понял, и даже обрадовался возможности выплеснуть на кого-то свое раздражение. – Эта тварь такая же тупая, как ты! Она в воду не пойдет! Или ты, – он подступил вплотную к уже дрожащему уфагу, нашел способ перенести ее по воздуху?!

– Н-н-нет. – Промямлил уфаг. – Но… но…

– Что?! – Грерхек рявкнул так, что все отшатнулись, лишь несчастный стоял как вкопанный, не в силах вздохнуть. Однако Грерхек сжалился. – Говори.

– Мы разобрали ближайший к реке сарай. – Голос уфага звучал еле слышно. – И сделали настил. Теперь брод совсем неглубокий. Можно попробовать провести громилу.

Грерхек задумался. Если громадина сможет перейти на этот берег, дело примет совсем другой поворот. Такой непобедимый исполин пройдет насквозь все укрепления врага, просто сомнет их. А за ним ринутся его воины. Но не все.

Вождь усмехнулся. Теперь он знал, что делать. Один отряд пойдет за громилой, а другой – в обход. Вот она – победа! Теперь только осталось переправить чудовища через реку. Самое сложное.

Грерхек снова посмотрел на застывшего перед ним уфага. Оскалился, хлопнул его по плечу.

– Хорошо. Вижу, ты башковитый. Я расскажу о тебе Рирранку, когда победим. Получишь достойную награду. – Он отошел вглубь комнаты, чувствуя, как зашептались за спиной командиры, а морда счастливчика расплылась в довольном оскале. Грерхек резко обернулся. – Ты лично займешься переправой громилы. Отвечаешь головой. Быстро!

Секунду помедлив, уфаг бросился из дома.

– План такой. – Грерхек обвел взглядом оставшихся. – Я поведу половину отряда в лобовую атаку. Кто из вас хочет повести другую половину в обход?

Вестник, посланный Нистом с церковной колокольни, добрался до Осбира.

– Срочно. – Он еле переводил дух. – Нист велел передать.

Осбир вопросительно взглянул на него. Вестник продолжил:

– Уфаги перевели на этот берег одного из чудовищ. Он весь в броне, с башней на спине.

– Не может быть. – Стоявший рядом Терклар взглянул на Осбира снизу вверх, в глазах билась тревога.

Кузнец тоже напрягся.

– Ты уверен? – Голос его звучал спокойно, но взгляд буквально пронзил вестника. – Они все ушли.

– Не все. – Вестник мотнул головой. – Один остался, и сейчас он переполз на наш берег. – Селянин тяжело вздохнул. – Дайте воды и мне пора обратно.

Осбир кивнул.

Подошел Анмирдаль.

– Что случилось?

Терклар быстро все объяснил. В это время Осбир отправился в дом неподалеку. Там разместили раненых. За ними ухаживали женщины-сельчанки, приехавшие с час назад. Прорвались через ласконские пикеты, и никто уже не смог отправить их назад. Ни мужья, ни даже сам Осбир. Хотя он особо и не пытался. Тогда не пытался.

Теперь же он точно знал, что сделает это. И как можно скорее, медлить нельзя. Осбир открыл дверь.

– Сейланда. – Его голос тверд, для объяснений и препирательств нет времени. – Собирайтесь.

– Что? – Миловидная женщина лет сорока, старшая из всех пяти и заправляющая здесь, сделала шаг ему навстречу.

– Вам помогут погрузить раненых. Увозите их отсюда подальше.

– Мы никуда… – Она осеклась, встретившись с ним взглядом.

Больше ни сказав ни слова, Осбир развернулся и вышел. Она смотрела ему вслед, долго, даже когда дверь с тихим скрипом закрылась за ним. Три года назад муж Сейланды, охотник, не вернулся из леса. Его нашли на второй день, бездыханного, под тушей мертвого медведя. Год она погоревала, как полагается, но замуж так и не вышла. Сколько к ней не сватались, женщина-то видная. В Бермаде поговаривали, что запал ей в душу угрюмый кузнец. Подруги жалели ее, что за пара этот мрачный тип, а Сейланда молчала, никому не раскрывая своей тайны. И Осбир молчал. Они здоровались при встрече, но даже не разговаривали. Она отводила глаза, он молчал. И такая бывает любовь.

Женщины покидали село. Одна на козлах, другие пешком. Повозка загружена ранеными. Они плакали, прощаясь, лишь из глаз Сейланды не скатилось ни слезинки. Все, пора. Она обернулась.

– Осбир. – Женщина подошла к нему, все вокруг исчезло, время остановилось. Она смотрела на него не отрываясь, запоминая каждую черточку его лица. – Только не погибни. – Она и сама не знала, что говорит. – Только выживи, прошу тебя.

Он молчал. Тогда она, приподнявшись на цыпочки, обняла его и поцеловала, долго и сладко, как не целовала никого уже три долгих года. Потом отпрянула и пошла прочь, к повозке.

– Поехали. – Голос ее чуть заметно дрожал.

Когда повозка выехала за околицу, в спину ударил шум начинающегося боя. Женщины остановились, загалдели. Сейланда оборвала их.

– Хватит кудахтать.

– Но они же там… – Совсем молоденькая девчушка заревела в голос.

– Война – дело мужское. – Отрезала Сейланда. – Наше дело – спасти раненых.

– Хорошая пара из вас получится. – Улыбнулась одна из ее подруг.

Осбир, стоя за баррикадой, следил за приближением монстра. Огромный, покрытый толстенным природным панцирем, мерно покачивается башня на спине, от поступи дрожит земля. Тревога колотилась в сердце кузнеца. Не за собственную жизнь, и даже не за жизни односельчан. Они сами сделали выбор, они защищают свой дом. Он боялся, что эти люди не выстоят. Простые крестьяне, им далеко до профессиональных воинов. Вся надежда на эльфов Анмирдаля и гномов Терклара.

– Как же с ним справиться? – Осбир еле узнал голос Анмирдаля, так он дрожал.

– Выход один. – Кузнец обвел взглядом людей и эльфов вокруг, все ждут, что он скажет, ждут, что он найдет путь к спасению. – Если чудовище прорывается, отступаем ко второй баррикаде, к гномам.

Они молчали, но немой вопрос стоял в их глазах, орал, требовал ответа.

– Если чудовище прорвется и через вторую баррикаду, – Осбир старался говорить как можно более спокойно, – будем отступать к имперским кавалеристам. Они за селом. Все.

– Я прикажу лучникам выбить их стрелков из башни и погонщика. – Очнулся Анмирдаль.

Осбир согласно качнул головой. Неплохая затея, однако, стрелки и погонщик, скорее всего даже не высунутся из-за прочных досок. Это не их бой, монстр сам все сделает. Но времени на раздумье уже нет.

Ашард прополз через площадь. С колокольни засыпали открытую сверху башню камнями и стрелами, но не смогли выбить всех и переключились на толпу уфагов, следовавшую за монстром. Те же в ответ окружили церковь и принялись выламывать двери. Ашард тем временем подполз к первой баррикаде.

Он пробил ее в считанные секунды. Просто протаранил, раскидав и раздавив ее защитников. А вслед за ашардом на баррикаду ворвались уфаги.

Грерхек рубил направо и налево. С упоением умалишенного, голова кружится от запах свежей крови, щекочущего ноздри. Победа близка. Враг повержен. Враг бежит! Уфаги ринулись вперед и смяли, разорвали на части, погнали всех, кто выжил, неся смерть на окровавленных дубинах и остриях копий и мечей. Нет пощады!

Осбир перемахнул через гномью баррикаду, привалился спиной к мешку с землей. Две раны на груди и еще с десяток царапин сочились кровью. Но силы еще не покидали его, сердце стучало как сумасшедшее. Рядом упал и тут же поднялся Анмирдаль. Вроде не ранен и не ошеломлен, глаза сверкают гневом. Он что-то прокричал на родном наречии. Несколько эльфов подняли луки. Ему тоже подали лук, вместе с колчаном.

Ашард приближался, но уфаги обогнали его, не раздумывая, в порыве ярости, опьяненные близкой победой. Они налетели на баррикаду, на копья, под удары топоров и мечей. Неудержимой волной. И разбились об нее брызгами мертвых тел, кровавым прибоем смерти. Их били, чем попало, даже не целясь, в бушующее месиво, рубя руки, проламывая орущие морды.

У самого уха Осбира раздался радостный возглас, едва различимый в этом шуме, но человек узнал голос. Голос Анмирдаля. Эльф потряс луком.

– Смотри! – Он ткнул поверх голов дерущихся.

И Осбир увидел.

Ашард, получив стрелу в глаз и жалобно ревя, замотал головой, и подался в сторону, потом в другую, давя не успевших отскочить уфагов. Рев перешел в протяжный вой, ашард рванулся прочь, размахивая хвостом, круша все вокруг. Погонщик, высунувшись из башни, тщетно пытался остановить его. Животное, оставляя за собой кровавую кашу из корчившихся тел, ринулось с улицы в сторону и врезалось в ближайший дом. Пробило стену, не обращая внимания на удары падающих бревен, и, еще более разъяренное, выползло во двор. Башню снесло с его спины, завалив рухнувшей кровлей, и ашардом уже никто не управлял.

Он продолжал метаться по двору, размахивая хвостом. Вот обезумевший монстр зацепил им огромный баобаб. Но исполин лишь затрещал. От боли ашард совсем потерял чувство направления. Он рванулся вперед, потом в сторону, и налетел на баобаб лбом. Дерево пошатнулось, но выдержало. Ашард отпрянул, снова рванулся, пытаясь обойти преграду, но хвост нанес по стволу такой удар, что дерево уже не устояло. Вырванное с корнями, оно медленно начало валиться на землю.

Ашард почувствовал, что преграда разрушена и продолжил свой путь, отчаянно мотая головой, и подвывая на каждом шагу. Баобаб повалился на него, ударив по панцирю, но, не пробив толстенную кость. Ашард, оглушенный, но живой, попятился, пытаясь высвободиться. Ствол соскользнул с панциря и рухнул на шею монстра, в одно мгновение сломав позвоночник и прижав голову к земле. Тело ашарда забилось в предсмертной конвульсии, но так и затихло под стволом поверженного исполина. Хвост упал на землю, заставив и ее вздрогнуть.

Уфаги откатились до захваченной ими баррикады, зализывая раны и прислушиваясь к вою монстра неподалеку. Воинственный пыл улетучивался с каждой минутой. Грерхек готов был сожрать свой меч от ярости. Где отряд, отправленный в обход? Чего они там застряли? Если бы Грерхек только мог подумать, что его проверенных во многих боях воинов могли задержать пять женщин.

Они не вступили в бой с вооруженным отрядом. Они были всего лишь женщинами. И некому было их защитить. Повозка катилась по дороге, кляча выбивалась из последних сил, а они бежали за ней.

Уфаги почувствовали запах женщин. Если бы на их месте был более дисциплинированный отряд, они даже не обратили внимания на этих испуганных людишек. Но уфаги не знали, что такое дисциплина, даже их командир. Инстинкт хищника, запах страха, исходивший от этих самок, были сильнее их.

Уфаги бросились за людьми. Как на охоте, стаей. Это погоня была ужасна и коротка. Три тысячи разъяренных преследователей нагнали повозку за пару минут.

Женщины кричали, отбивались. Напрасно. Что они могли сделать? С них срывали одежду, били, безжалостно. Командир, по праву первого, растолкал соплеменников и набросился на одну из самок. Он выбрал самую молодую и испуганную. Он упивался ее страхом. Грязная морда с оскаленной пастью, огромными желтыми клыками и смрадным дыханием.

Сейланда вбила колено в пах ближайшему ублюдку, вырвалась. Рука скользнула в складки изодранной юбки, сжалась на рукояти ножа. Ее опять схватили, но за миг до этого она успела.

Медь лезвия вошла в горло их командира и свалила его. Уже падая под ударами десятка кулаков, Сейланда заметила появившиеся из темноты коты всадников.

Это были ласконские кавалеристы. Тентария Иста, с ним самим во главе, неслась на уфагов. От похотливых желаний не осталось и следа. Теперь уфаги поняли, как они попали. Никто и не помышлял о победе, лишь бы спастись. Они завопили, зарычали от бессилия и злобы. И всю эту злобу выместили на женщинах, изрубив, разорвав их на части. Лишь до повозки добраться не успели.

Конница смела их неудержимым напором. Три тысячи профессиональных ласконских вояк против трехтысячной толпы, да еще на открытой местности. Уйти удалось немногим, остальных убили, всех, пленных не брали.

Ист, в сопровождении адъютантов подъехал к повозке.

– Что там?

– Женщины. – Ответили ему. – Те самые, что приехали недавно в селение. Мертвы.

Старый шрам на лице тентарида, от виска до подбородка, побагровел.

– В повозке что? – Голос тих.

– Раненые. Живы.

– Позаботьтесь о них.

Он отъехал подальше. Стоял один, поглаживая гриву коня. Адъютанты замерли в стороне. За свои пятьдесят с минимумом лет Ист видел немало. За тридцать лет походов его душа зачерствела. Казалось бы. А вот как бывает, выходит есть исключения. Тяжело. Хоть бы в бой скорее. Как там в Бермаде? Дозорные докладывают, наши еще сражаются.

– Вестник! – Донесся приближающийся крик. – Вестник от императора!

Подскакал гвардеец. Лошадь тяжело всхрапывает, носам держится молодцом.

– Тентарид, срочный приказ от Его Величества.

– Говори.

– Тебе приказано со всей быстротой выступать к центру наших позиций, к холму. Срочно, тентарид.

– Но тогда селение и весь фланг останется без прикрытия. – Не выдержал один из адъютантов. – Что там творится? Это же сумасшествие какое-то!

– Там идет бой. – Отчеканил вестник. – Решается судьба сражения.

Ист размышлял всего минуту. Придется уводить тентарию. Таков приказ, а приказы не обсуждаются. Но он понимал, что те, кто сейчас погибает в Бермаде, не выстоят. Шансов у них нет.

– Тентарид. – Окликнул его вестник. – Прошу, поторопись.

Ист до боли сжал челюсти, потом разомкнул, произнес решительно:

– Сообщить в селение о нашем уходе. Теперь им некуда отступать, пусть держатся, сколько смогут. Выступаем на полночь!

Когда посланец Иста подскакал к баррикаде и прокричал все, что было велено, а потом умчался прочь, Анмирдаль и Терклар взглянули на Осбира. Кузнец молчал. А они смотрели на него, глазами, в которых ничего не было, кроме пустоты.

Наконец эльф тихо произнес:

– Значит, нам суждено погибнуть.

– Пойду к своим. – Буркнул гном.

– А может ничего им пока не говорить? – С надеждой проговорил Анмирдаль. – Так легче.

– Нет. – Голос Осбира тоже тих. – Они должны знать. Имеют право.

У них было всего несколько минут, чтобы приготовиться к смерти. Кто-то молился, кто-то просто сидел, уставившись в пустоту, не в силах объяснить самому себе всю неизбежность происходящего. Некоторые ушли, сбежали в надежде спрятаться, укрыться от смерти. Их никто не останавливал.

Осбир долго смотрел на дорогу, убегающую из селения. По ней совсем недавно уехала повозка, увозящая раненых.

– Прости. – Он взял копье и полез на баррикаду.

Уфаги, окружившие церковь, наконец-то выломали дверь и ворвались внутрь. Защитники встретили их у входа на колокольню и на лестнице наверх. В тесноте у них появилось немалое преимущество. Несколько минут ожесточенной схватки не принесли уфагам победы. Но слишком мало защитников, слишком неравны силы.

Грерхек оставил недобитую церковь за спиной, ее взятие – дело времени, и повел свое воинство в атаку на баррикаду. Ждать больше, когда появится обходной отряд, он уже не мог. Уфаги бросились вперед. В тот же миг на баррикаде прозвучали три команды, на трех языках. Они звучали по-разному, но имели один смысл. И тогда люди, эльфы и гномы ринулись навстречу нечисти.

Три сотни изнуренных, но не побежденных, против пяти тысяч. Луч Света на мгновение пронзил Тьму.

Фронт Светлой коалиции еще держался, но положение было катастрофическое. Правый фланг обнажен. На левом остатки грилонов и две ласконские тентарии истекали кровью. И резервов больше не было. Все имеющиеся войска собраны в центре, на холме Тиномар. Уже прибыла тентария Намисия и встала на месте уничтоженной тентарии Иникола. Все напряженно ждали кавалеристов Иста, все понимали, что сейчас, здесь решается исход всего сражения.

Катору сообщили, что Ист подходит как раз в тот момент, когда Гамид уп Азар повел свою конницу в сокрушительную атаку. Гальтерцы, закутанные в пестрые одеяния, на быстроногих, лучших на Фэнтее, лошадях неслись к холму. Это были в основном легковооруженные воины, но их было десять тысяч, из них не меньше половины – лучники. Грозная сила. А за ними уже движется перегруппировавшаяся пехота.

– Ерунда, – бросил Римпел, командир гвардейцев, – мы их рассеем.

– Ясно. – Император бросил тревожный взгляд на кальтерских рыцарей. – Главное, чтобы Жеркуард не кинулся их преследовать. Ты же знаешь их излюбленную тактику.

Римпер кивнул.

– Я лично прослежу, Ваше Величество.

Катор повел кавалерию во встречную атаку. Закованный в медь и бронзу доспехов, строй врубился в гальтерскую орду, торча вставших на пути, сваливая на землю всадников вместе с конями. Гальтерцы пытались развернуться, понестись назад, увлекая противника за собой на подходившую пехоту, но пока маневр не удавался. Слишком плотно сцепились два войска.

Нечисть уже бежала на помощь коннице, но и ласконская пехота, размеренным шагом, не нарушая строя, сдвинулась с холма. В этот момент из темноты раздался протяжный звук труб, тут же перекрытый нарастающим гулом. Стук копыт, звон доспехов и конской сбруи. Ист привел своих вояк и, не останавливаясь, на полном скаку, ударил нечисти во фланг. Смел отряд гоблинов и врубился в орочий клин.