Текст книги "Учитель. Кем бы ты ни родился, всегда есть шанс изменить свою судьбу"

Глава 28

Судьба имеет свойство двигаться не по прямой, а странными виражами, преподнося сюрпризы.

Например, из странного… Так как Санита теперь стала частенько приезжать к нам домой, я заметил, что ей заинтересовался Гепард. Мне было так дивно за этим наблюдать! Он при ней начинал себя как-то неестественно вести. Пытался обратить на себя внимание: шутил, предлагал ей еду, а то и вовсе заговаривался. Сначала я думал, ему просто непривычно видеть у нас дома девушку, которая не является его девушкой. Но потом он стал меня спрашивать: «А придет ли сегодня Санита?», «А когда она была в последний раз?». Уж не знаю, отдавал ли он себе отчет в том, что происходит, но выглядело это так, как будто мой хладнокровный брат начинал давать слабину.

Санита была совершенно его типом девушки. Ему нравились дикарки – потому я никогда не мог понять, зачем он вообще связался с Лили (но потом-то стало понятно, что это был просто пиар). К тому же я знал, что ему нравилось это имя. Когда-то давно, когда он еще не был таким заледеневшим, ему была симпатична одна девушка-дикарка, которую звали похожим образом. Я наблюдал за Санитой и пытался понять, интересуется ли она Гепардом. К сожалению, большую часть времени у нас дома она общалась со мной и почти не обращала внимания на моего брата. Если она и уделяла ему внимание, то это было из разряда: «Гепард, вот объясни ему, – то есть мне, – что пора бы уже подстричься!»

Прошло около недели после того, как я случайно столкнулся в городе с Лили. Однажды в районе обеда, когда у меня был выходной, мне пришла загадочная телеграмма от Гепарда. Она была предательски короткой – так что я даже заключить из нее ничего не мог.

«Срочно приезжай в контору. Ее здесь не будет», – написал он.

Что? Почему? Зачем? Ну вот и кому будет приятна такая неизвестность! Однако делать было нечего. С тяжелым сердцем я отправился по столь хорошо мне известному адресу.

Я подошел к дому со стороны офиса. В последний раз я сюда приезжал в день оглашения завещания отца Лили. На удивление, я не слишком остро отреагировал, когда вновь увидел этот особняк. Телеграмма Гепарда сидела у меня в голове, и мне не терпелось узнать, что он от меня хочет. Главным образом меня занимало именно это.

– В общем, тут такое дело… – начал Гепард при моем появлении, одной рукой упираясь в бок, а второй потирая лоб. – Даже не знаю, с чего начать! У меня есть для тебя две новости. Да ты присядь! – сказал он мне. Я сел на стул. – И штука в том, что я даже не знаю, какая из них плохая, а какая хорошая. А может быть, они обе плохие – или обе хорошие! – Он испытующе на меня посмотрел.

– Гепард, не томи, пожалуйста, – сказал я. – После всего что со мной было, меня вряд ли можно расстроить. Что с Лили? Она жива, здорова?

– Ну, можно и так сказать…

– Что?! – я чуть не вскочил со стула.

– Да ты послушай! Жива она, жива… – сказал брат, усаживая меня обратно. – Дело в том, что вчера пришла новость из Алисси́и. У тамошней пары – она растение, он оборотень – родилась пара здоровых малышей. Они уже подрастают, но только теперь об этом написали в газете.

– Что? Неужели это правда?!

Это звучало невероятно и было больше похоже на фантастические байки из желтой прессы.

– Это правда, Рысь. Мы перепроверили информацию через знакомых Лили. Статья вышла в Алисси́и, но кто-то, кто знаком с вашей историей, переслал ее Лили.

– Так она уже знает?

– Да. Лили, конечно, была в шоке….

– Черт! – я обхватил голову руками. – Если бы только ее отец прожил чуть дольше, ему бы не пришлось нас разлучать!

– Я знаю, – успокаивающее сказал Гепард. – Послушай, есть еще одна новость. Думаю, она тебе понравится еще меньше. – Я вопросительно на него посмотрел. – Тебя хочет видеть младший Альстромерия. Уж не знаю, зачем ему это понадобилось, но, вон, прислал за тобой свою машину с водителем, – Гепард небрежно указал на начищенный до блеска автомобиль, что ожидал под окном.

Я был в недоумении. Что вообще происходит? Эта новость, эта статья, а теперь еще и ненавистный Альстромерия. В моей к нему неприязни не было ничего личного – я его совершенно не знал. Он мне был противен, и меня коробило от одного его имени только потому, что с ним теперь была Лили и он ее у меня украл.

– Вот черт… – сказал я, потерев лицо ладонями. Делать было нечего – я не мог отказаться, так как это могло как-то касаться Лили (и наверняка так и было). Но я не захотел ехать на его машине – только этого еще не хватало! Я нанял на свои деньги такси, только спросил, куда нужно было ехать.

Оказалось, Альстромерия назначил мне встречу в одном из клубов, где любили проводить время знатные и богатые. Я про эти клубы имел лишь поверхностное представление. Слышал, что туда пускали только избранных и там нельзя громко разговаривать и пить алкоголь.

Клуб находился в совершенно мне незнакомой части города. Здесь почти все дома – богатые частные владения, особняки, окруженные пышными садами. Это было большое отдельно стоящее здание, к которому вела аллея из кипарисов, находившаяся за массивными чугунными воротами. В дверях стоял швейцар, который увидел, что на мне нет специальной броши, которую носят члены клуба (как я потом узнал).

– Посторонним вход запрещен, – сказал он звучным басом, когда я еще был на первой ступеньке. Но тут же на входе появился юркий, учтивого вида старичок в очках. В глазах его читался недюжинный жизненный опыт и интеллект. Швейцар отодвинулся в сторону, пропуская старичка вперед, и вежливо ему поклонился.

– Вы, должно быть, Рысь Танэльс? – обратился ко мне умного вида старичок. Я кивнул. – Пожалуйста, проходите! – сказал он мне. – Этот господин – гость лорда Альстромерии, – пояснил он швейцару.

– Ох, извините! Извините! – заизвинялся тот и пропустил меня внутрь.

Внутри была непривычная мне обстановка. Старинная мебель, множество ковров и безделушек. Все это казалось избыточным и непрактичным. Все дышало традицией и богатством, которое передавалось из поколения в поколение. На окнах были массивные, плотные шторы, почти закрывающие дневной свет.

В полутемном кабинете с кожаной мебелью меня ждал Альстромерия.

– А-а, господин Танэльс. Проходите, – он жестом указал мне на темное кожаное кресло. Нам принесли чаю. Альстромерия легко кивнул служанке в знак благодарности, и та удалилась.

Мне было очень тяжело там находиться, но я решил, что должен выяснить, с каким существом связала свою судьбу Лили.

Я внимательно на него посмотрел. У наследника были холодные глаза стального цвета. Иногда за его каменным взглядом загорался огонь, а иногда проскальзывала располагающая к себе искренность. Но большую часть времени он держался абсолютно беспристрастно. В выражении его лица было что-то хладнокровное, почти жестокое. Казалось, он способен делать другим существам больно, равно как и себе, если это требуется для достижения какой-либо высшей цели. Для растения он казался слишком твердой натуры.

– Возможно, вы удивлены, что я вас позвал. Ведь до недавнего времени мне не было совершенно ничего о вас известно, господин Танэльс. – Он посмотрел на меня неприятным, проникающим взглядом, от которого мне стало не по себе.

– Я тоже о вас почти ничего не знаю, – ответил я охрипшим от напряжения голосом, чтобы разбавить неловкую паузу.

– Однако это престранная вещь! – Альстромерия как-то оживился, закинув ногу на ногу и наклонившись к чайной паре. – Все, кого я о вас ни спрашивал, отзываются о вас с теплотой и восхищением. Шанхольцы, семья Древесного Орхидеи… О Лилии я вообще молчу – она в вас просто души не чает. Так что я сам уже заочно проникся к вам уважением.

Я нахмурился. Зачем он мне это все говорит? Он позвал меня, чтобы потешить мое самолюбие? Может быть, теперь, когда появилась новость о том, что возможен брак между растением и оборотнем, он решил принести мне бесполезные извинения? Я решил спросить его прямо:

– Простите, господин Альстромерия, я пока ничего не понимаю. Для чего вы меня сюда позвали?

– Хорошо, перейду к делу. – Я и забыл, что растениям сложно говорить напрямую. Они всегда начинают издалека и говорят загадками, чтобы не обидеть собеседника. – Дело в том, господин Танэльс, что вчера пришла новость о том, что у смешанной семьи из Алисси́и появились на свет абсолютно здоровые наследники. На мою невесту это произвело самое тягостное впечатление… Даже скажу вам прямо – в манере оборотней – у нее случилась чуть ли не истерика.

Я обеспокоено не него посмотрел.

– Что? Как она сейчас? – быстро спросил я.

– Не волнуйтесь слишком сильно. С ними сейчас их матушка и брат с сестрой. Они отдыхают, но все еще в упадке сил. И я позвал вас, чтобы спросить совета и, может быть, принять решение…

– Я не понимаю! – воскликнул я на эмоциях. – Почему вы сейчас здесь? Почему не рядом с Лили?

– Вы меня не слушаете, господин Танэльс, – спокойно сказал он. – С ними сейчас их матушка, и это лучше, чем там буду присутствовать я. – Периодически он сбивался на высокопарно-великосветскую манеру речи, забывая адаптировать ее под меня. Там принято обо всех говорить во множественном числе, даже о себе («мы»).

– Чем же это лучше? Вы ведь ее жених, вы должны быть для нее опорой!

– В том-то и дело, что она вовсе этого не желает. Особенно теперь… Я думаю, господин Танэльс, что, учитывая сложившиеся обстоятельства, нам лучше будет с Лили расстаться.

– Что? А как же наследство? – Я не мог поверить своим ушам.

– А никак! – ответил он по-простому. – Они сейчас обсуждают это со своей матушкой. Думаю, они теперь твердо намерены отказаться от свадьбы, чего бы этого не стоило. Наследство, скорее всего, все-таки передадут в Фонд помощи малоимущим. Но с этим ничего не поделаешь. – Он слегка пожал плечами. – Что касается меня, то я не люблю драмы, всех этих переживаний. Да, мой отец изъявил желание, чтобы я женился на Лилии, и, согласно нашим традициям, я должен ему подчиниться. Но мне не улыбается перспектива создавать семью, построенную на чужом несчастье. К тому же, думаю, их покойный батюшка, может быть, и не противился бы теперь вашей женитьбе, если бы знал, что вы сможете иметь детей.

То, что он говорил, было невероятным! Но для меня это было запутанным, особенно логика высшего света. И как нужно теперь поступить, чтобы не вышло скандала?

– Я главным образом хотел от вас узнать, в каких вы теперь настроениях? – продолжил Альстромерия. – Примете ли вы Лилию обратно, если она захочет вернуться к вам?

Тут я не выдержал. На меня нахлынули одновременно боль и радость, схлестнувшись посредине гигантской волной – неконтролируемо, я разразился рыданиями, обхватив голову руками. Нервное напряжение последнего времени сделало свое дело.

Альстромерия сочувственно положил мне руку на плечо.

– Пожалуй, я вас оставлю, – сказал он и вышел из кабинета.

Глава 29

Прежде чем уйти, я имел еще один короткий разговор с Альстромерией. Он мне сообщил, что Лили теперь не живет у него – она переехала в дом своих родителей. Если я хотел ее увидеть, мне следовало поехать туда.

– Я, конечно, не вправе вам советовать, как быть, – сказал он. – Но, думаю, вам лучше связаться с их братом – он очень здравомыслящий и ответственный юноша.

Так я и сделал. Написал брату Лили, младшему Водной Лилии, и попросил его встретиться у нее в конторе. Когда я его спросил, можно ли теперь к Лили, он страшно обрадовался. Сказал, что плохое состояние Лили – это не преувеличение. Они с матушкой сейчас за нее очень беспокоятся.

– Моя сестра теперь в затруднительном положении, господин Танэльс. Ей сейчас все варианты кажутся беспросветными, и она от этого в отчаянии. Жить дальше с лордом Альстромерией не вариант. Отказаться от наследства – тоже не вариант. К тому же она ведь не знает, захотите ли вы вернуться к ней. Наша семья причинила вам много горя. Еще она говорит, что видела вас в городе с моделью Санитой де Вуст, и подумала, что вы теперь с ней встречаетесь.

О нет. Я совсем не подумал, что Лили может так решить и станет из-за этого переживать. Бедная моя Лили, ну почему она всегда так недооценивает мою любовь к ней! Иногда мне казалось, что никакие слова и клятвы в мире ее не смогут в этом убедить.

– Так что, если вы все еще ее любите и хотите быть с ней, вам стоит ей об этом сказать как можно скорее! – заключил брат Лили. – Это ее очень приободрит.

Я решил не медлить и поехал с ним в дом их родителей.

Дом был до умиления похож на особняк Лили – только он был немного больше. Расположение комнат и интерьер казались знакомыми. Но, конечно, на первом этаже не было никакого офиса – там располагалась гостиная и рабочие кабинеты родителей Лили. Там также была очень красивого вида библиотека, которую я не успел рассмотреть.

Младший Лилия указал мне на спальню Лили – она в ней располагалась, еще когда жила вместе с ними. Он сказал, что не уверен, спит ли сейчас Лили, но скорее всего – да.

Я подошел к двери и прислушался, не стуча. Если бы я услышал в комнате какое-то движение, это означало бы, что Лили бодрствовала. Я ничего не услышал. Медленно приоткрыв дверь, я заглянул внутрь. Комната Лили выходила на солнечную сторону дома (ну еще бы!), и мне в глаза ударил яркий свет, казавшийся ослепительным после темного коридора. Привыкнув к свету, я оглядел спальню – на пышной кровати поодаль лежала Лили. Она спала.

Я сел на кушетку возле ее кровати, глядя, как она спит. Лили выглядела беспокойной: она слегка хмурилась во сне от какого-то внутреннего напряжения, периодически всхлипывала и уже пару раз перевернулась в постели. Казалось, ей снился какой-то дурной сон. Я очень хотел ее разбудить, но подумал, что тогда она, чего доброго, запомнит этот сон.

Мне пришло в голову, что, может быть, я совершил ошибку, отправив ей ту телеграмму, оставив ее один на один с проблемами. Лили так тяжело переносит потрясения… Но я тогда сам был почти в прямом смысле убит горем, так что ничего не мог поделать.

Прошло какое-то время. Лили медленно приоткрыла глаза и, оглядевшись, заметила меня.

– Ну что, моя любовь, променяла жениха-аристократа на какого-то оборотня? – тихо сказал я, нежно гладя ее по голове. Тут манжета моей рубашки зацепилась за ее волосок, и она вдруг поняла, что ей это не снится.

– Рысь, о боже, ты настоящий! – Она лихорадочно принялась ощупывать мое лицо, словно хотела убедиться, что это действительно я, из плоти и крови. – Ты пришел!

Я взял ее голову в свои руки и стал целовать ее лицо: лоб, глаза, брови, губы. Мы обнялись и оба расплакались. Но это были счастливые слезы. Я крепко сжал Лили в своих объятиях, как драгоценность, и долго-долго не отпускал. Она уже хотела высвободиться, но я сказал:

– Не отпущу, пока не согласишься, что я люблю тебя больше, чем ты меня.

– А? Это кто сказал? – спросила Лили улыбающимся голосом.

– Это я тебе говорю. До меня дошли слухи, что ты могла подумать, будто я в состоянии тебя забыть за месяц как ни в чем ни бывало. Как такая мысль вообще могла прийти тебе в голову?

Я отпустил Лили и делано укоризненно посмотрел на нее. Она счастливо улыбалась. Думаю, ей было приятно это слышать.

– Это мой брат тебе рассказал? – спросила она.

Тут в комнату заглянула матушка Лили (по крайней мере, по поразительному сходству с Лили я заключил, что это была она). Увидев меня, она немного стушевалась.

– Мама, познакомься, это Рысь, мой возлюбленный. Рысь, это моя мама, старшая Водная Лилия в нашей семье.

Мы с матушкой Лили были оба смущены неожиданным знакомством. Мама Лили была на нее очень похожа, только она была чуть ниже ростом, немного полнее, и на ее лице были видны следы возраста.

– Рада наконец-то познакомиться с вами, – сказала она, рассматривая меня с любопытством. Но тут она замолчала, словно ей стало за что-то стыдно. Я подумал, возможно, она переживает из-за завещания. – Вы знаете, – сказала она после неловкой паузы, – я ведь никогда не была против, чтобы вы встречались с Лили. Но… – Казалось, она подбирает слова. – Не хочу наговаривать на своего покойного мужа – он ведь очень любил ее, – она кивнула на Лили. – Думаю, он просто неверно оценил ситуацию. Не понял, насколько сильно вы на самом деле любите друг друга. Да и завещание он составил в последний момент, сгоряча. Я помню, за пару дней до кончины к нему приехал душеприказчик… Наверняка за этим! Так что вы не судите строго и не держите на нас зла. – Она слегка сжала мою руку кончиками пальцев, как это иногда делают старшие родственники.

– Я не считаю, что ваш муж поступил как-то неправильно, – сказал я. – Его можно понять. – Мне было тяжело на нее смотреть, потому что в душе я много раз обвинял в случившемся отца Лили, ее, себя, – кого я только не обвинял! Но я больше на него не злился и не хотел, чтобы мать Лили переживала из-за этого. – Для нас с Лили, конечно, это было потрясением. Но теперь-то какая разница? – я пожал плечами.

– Ну вот и славно! – сказала старшая Лили, чтобы не возвращаться к грустной теме.

Мне была приятна матушка Лили. У нее был другой, умудренный жизненным опытом, теплый взгляд. В ней я совсем не чувствовал черствости или твердого характера. Возможно, в каких-то обстоятельствах она, как и Лили, не умела отстоять свое, но при этом в ней было много материнской нежности. Я уже заранее радовался, что жизнь мне уготовила такую тещу.

С моим приходом Лили ожила и приободрилась. Теперь она была в состоянии что-то решать. Мы собрали настоящий семейный совет из всех ее домочадцев, чтобы придумать, как быть дальше.

Итак, Лили была намерена расторгнуть помолвку с наследником Альстромерий. Он тоже был не против – но как это сделать без скандала? Альстромерии были очень известной и уважаемой семьей. Единственной уважительной причиной для отказа от свадьбы в данном случае была кончина жениха или невесты. Расторгнуть помолвку только потому, что кто-то из них передумал или влюбился в кого-то другого, было неприемлемо.

Мы ломали головы, как бы поступить, и тут моя аномальная психика вдруг подкинула мне одну идею. Идея была, может быть, и хороша, но неконкретна, и ее сложно было объяснить.

– Послушайте! – сказал я. – Получается, помолвку нельзя разорвать без весомой причины. Это должно быть что-то независящее от вас. – Я посмотрел на Лили. – То есть не измена и не какой-то аморальный поступок. А что от вас не зависит? Какая-нибудь болезнь, несовместимость… У меня есть идея, но ее сложно сформулировать. – Я беспокойно передвинулся на стуле. – Может ли у Лили быть аллергия или риск какого-то заболевания от брака с Альстромерией?

– О боже, господин Танэльс, вы просто гений! – воскликнула матушка Лили. – Это, конечно, будет за уши притянуто, но вполне может сработать. Погодите, я сейчас…

С этими словами она встала из-за стола и куда-то ушла. Вернулась она с альбомом фотографий в руках.

– Вы, возможно, не в курсе, – сказала она, обращаясь главным образом ко мне. – Однако Альстромерии – наши дальние родственники. Я имею в виду свою семью Водных Лилий. Так вот, у нашей двоюродной прабабушки от брака с полу-Альстромерией родился сын с какой-то редкой болезнью. Наверное, из-за близкого родства. Этот ребенок почему-то очень редко превращался, и превращался то в Пятнистую Альстромерию, то в Водную Лилию. В итоге организм его истощился, и он умер.

– Ничего себе! – воскликнула сестра Лили.

– Я как-то совсем забыла про этот случай, – продолжила матушка, всплеснув руками. – Вот эта прабабушка на фотографии, – она указала на красивую молодую особу на фото в альбоме. – Потом у нее родилась здоровая дочь, и все старались не вспоминать о трагедии с больным ребенком.

Мы все переглянулись. Оставалось только предложить Альстромерии этот повод для расставания. Когда недавний жених Лили узнал о нашей идее, он сказал, что у него просто груз с души свалился. «Это на самом деле более чем благовидный предлог. Риск наследственного заболевания – что может быть опаснее! – весело сказал он. – Да и мой отец тогда не станет меня винить в том, что я не сдержал свое слово».

На том мы и порешили. В газетах было объявлено, что прямо накануне свадьбы кто-то припомнил о врожденной патологии, возникшей от близкородственной связи, и свадьбу решили отменить.

Что же касается наследства, то с ним все устроилось еще лучше. По завещанию отца семья Лили лишалась только движимого имущества и накоплений. Это означало, что имение ее родителей, то есть сам дом, оставался в их собственности, так как был недвижимым имуществом. Однако его содержание требовало больших вложений.

Тут муниципальный фонд борьбы с бедностью нас удивил. Мы поставили их в очень неловкое положение со своим наследством. Отец Лили наверняка не предвидел такой вариант, что деньги могут действительно быть отданы фонду – он был на 100% уверен, что до этого не дойдет. Когда же до этого дошло, то сотрудники фонда, которые, конечно же, знали все подробности дела, жутко смутились, что им достанется наследство обездоленной семьи. Однако, будучи государственными служащими, они не имели полномочий отказаться от денег – даже глава фонда не мог этого сделать.

Тогда в дело вмешался глава вышестоящего ведомства, который уже был членом правительства. Он издал специальный декрет, в котором обязал фонд вернуть деньги. В документе чиновник написал, что решение было принято «ввиду того, что пожертвование не было добровольным, а было сделано под давлением, в то время как фонд борьбы с бедностью принимает только добровольные пожертвования». На самом деле, к такой формулировке можно было придраться, ведь покойный отец Лили мог распоряжаться своим имуществом как хотел и сделал это добровольно, но оспаривать декрет в суде никто не стал. На радостях Лили сообщила, что теперь десятая часть всех ее гонораров будет уходить фонду.