Текст книги "Учитель. Кем бы ты ни родился, всегда есть шанс изменить свою судьбу"

Глава 22

Итак, мы с Лили решили пожениться. Для этого нужно было сначала организовать помолвку. Тут же возник вопрос, объявлять ли об этом прессе. Лили сказала, что как я решу, так и будет. Ее помощники все как один советовали объявить об этом чуть позже, когда будет известна дата свадьбы, как можно ближе к церемонии. Они считали, что если мы объявим о наших планах сейчас, то маратели бумаги из «Городской крысы» смогут везде заявлять: «Мы же вам говорили!» Тем самым мы косвенно подтвердим, что все написанное в той статье – правда.

Мне было вообще все равно, что они решат. В нашем клане когда оборотни женятся, газеты об этом не пишут. Поэтому у меня не было мнения на этот счет.

Было решено организовать помолвку у Лили дома, в ее особняке. Из приглашенных были ее шестнадцатилетний брат, младшая сестра, кузен (которого я уже знал), Гепард, сотрудники ее компании и еще пара-тройка близких друзей. Было решено сделать все скромно и по-домашнему.

Мы задумались, стоит ли пригласить Теда и Грейс Шанхольц, так как Лили с ними в хороших отношениях и очень их любит. Но решили этого не делать, так как Шанхольцы – семья совсем другого уровня. Мы бы поставили их в неловкое положение, пригласив на помолвку, которую нужно держать в тайне. Они, конечно, уже откуда-то знали, что мы с Лили встречаемся, но пока еще не были об этом уведомлены официально.

Когда я спросил Лили о ее родителях, она сказала, что они сейчас слишком заняты работой. К тому же ее отец, Древесная Орхидея, страдал от какой-то редкой болезни и едва ли выходил из дома. «Мы пригласим их уже на свадьбу», – сказала Лили и, как мне показалось, была очень смущена вопросом про родителей.

(Потом я упрекал себя бессчетное количество раз, что не докопался тогда до истины и не заметил, как странно было это ее смущение. Если бы я тогда все выяснил, возможно, и не произошло бы той жуткой катастрофы, которая грянула впоследствии!)

Тогда же я подумал, что она смутилась, так как не хотела меня обидеть. А-ха-ха, это было вряд ли возможно, потому что я и не ожидал, что кто-то станет со мной носиться, как с важной персоной. Однако же Лили именно так ко мне относилась, и это было мне приятно.

День помолвки выдался теплым и солнечным. Я думал, что не стану переживать из-за церемонии, ведь я уже участвовал в стольких приемах. Но не тут-то было: утром в день помолвки я начал чувствовать довольно-таки сильный мандраж. Видимо, сказалось то, что я был одним из главных героев этого действа. Гепард увидел меня, напряженно вздыхающего у зеркала, и сказал:

– Рысь, да расслабься ты! Там будут все свои. Я уже бывал на помолвках – это почти то же самое, что званый обед. Ничем не отличается! Ну объявят, что вы теперь помолвлены, только и всего.

Я мог лишь вздохнуть в ответ.

Помолвки… Это что-то слишком человеческое. Теперь их переняли и разумные растения, и многие из оборотней. А так у оборотней нет никаких помолвок. Есть только разные обряды вроде смотрин, знакомства с семьей, обмена подарками и испытаний для женихов. Последнее мы с Гепардом решили позаимствовать для сегодняшней церемонии. Я заказал у мастера в горной пустоши специальную повязку на руку, сплетенную из ниток множества разных цветов. Такой браслет будущая невеста повязывает на руку будущему жениху, если он прошел назначенное ей испытание. Жених же повязывает невесте тонкую серебристую ленточку из шелка.

Испытание может быть какое угодно, в зависимости от того, хочет ли невеста, чтобы жених его прошел (то есть хочет ли она на самом деле за него замуж).

Когда все прибыли, мы уселись за стол в гостиной дома у Водной Лилии. Я рассмотрел присутствующих. Ее младший брат, как и кузен, был очень похож на Лили: такие же яркие, выразительные черные глаза и такая же мраморно-бледная кожа. Ее сестра была из клана Древесных Орхидей. Она была выше ростом, с длинными песочно-персиковыми волосами и белесой кожей. В отличие от сочной кожи представителей клана Водных Лилий, ее кожа выглядела суховато-деревянной.

Гепард для церемонии где-то раздобыл черный фрак с жилетом, которого я никогда на нем ранее не видел. Хотя мало ли что у него имелось в забитом одеждой доверху шкафу!

Кое-какие блюда для приема Лили приготовила сама, зная, как я люблю ее стряпню. Кое-что привезли от ее любимого ресторатора (это в его заведении мы тогда столкнулись с Санитой).

Почему-то Гепард с самого утра был в самом что ни на есть замечательном настроении. Может быть, он радовался, что помог мне обрести личное счастье в жизни? «Родители бы гордились тобой, Рысь», – сказал он мне по дороге к Лили. «Угу», – сказал я, так как не считал женитьбу на Лили каким-то своим достижением.

В самый разгар застолья Гепард взял слово и объявил присутствующим, что не все так просто – по алисси́йскому обычаю Лили должна придумать мне испытание. Если я его пройду, тогда смогу официально считаться ее женихом.

Я посмотрел на Лили. Казалось, она совсем такого не ожидала. Она вопросительно на меня посмотрела.

– Что, серьезно? – спросила она меня. – Прямо сейчас?

– Да, – ответил я, улыбаясь. – Последний шанс проверить меня на прочность.

Лили легко постучала указательным пальчиком по макушке, размышляя.

– Ладно, я придумала! – сказала она наконец. – Я хочу, чтобы ты рассказал нам что-нибудь из алисси́йской поэзии на алисси́йском.

Я так и знал, что она побоится давать мне сложное задание, чтобы, не дай бог, у меня с ним не возникли проблемы. В этом была вся Лили.

Я на минутку задумался и решил прочесть «Оду Весне», так как на дворе была как раз эта пора года. Не знаю, понимали ли присутствующие по-алисси́йски, но, глядя на удивленно-смешливую физиономию Гепарда, я понял, что он в недоумении, что я помню эту оду с детских времен.

 
Проснись, о сердце грустное, проснись же вновь!
(Я слышал, птицы этим утром пели сладко.)
Проснись опять! Кристально чисты небеса,
Их мыла дождика роса;
 
 
А в глубине, где сердце все изранил год
И где оно тревожится, вздыхая. О ноги мертвые,
Зашагайте вновь, о сердце, с болью спящее,
Зажги любовь,
И внемли голосам в долине, и беги
Навстречу песням, отблескам. Проснись, не спи!
 
 
Достань листву, окаменевший дуб, достань листву!
(Вчера луна была нежна и целовалась с небом.)
Достань листву! Луна была мне всех милей,
Она всю ночь не спит, мерцает.
Роса была в траве, как очи фей.
Как очи фей… О древо, голое как камень,
Ты вспомни прошлые плоды в саду;
Ничто не умирает навсегда.
И песни эти в прошлом – тишина,
Зимою было лето. О, достань листву!
 
 
Прорвись сквозь землю, бледный цвет, прорвись сквозь землю!
(Весь день как сумасшедший жаворонок пел.)
Прорвись сквозь землю, что еще так тяжела,
Что жаждет твоего терпения,
И появления ждет нарцисса, и фиалки
Ждет рождения.
И вскоре тяжкий плен роскошным ложем сменится, и в радостный тот день
Речушка
Забурлит среди лесов, и некий звук
Достигнет тишины моей. О, прорвись сквозь землю!
 

Закончив читать, я поклонился присутствующим, чтобы они поняли, что на этом ода заканчивается. Все мне стали аплодировать, чем немало меня смутили. Гепард торжественно вручил Лили многоцветный браслет и сказал, что теперь она может повязать его мне на запястье. Я же аккуратно завязал на ее руке шелковую ленточку.

Гости разбрелись по гостиной кто куда, а я решил выйти проветриться на балкон. На улице стоял мягкий, теплый вечер. Окрестности были окрашены в янтарные тона. Я оперся о перила и подставил лицо солнечным лучам.

Тут на балконе появилась Лили. Она нежно на меня посмотрела, отчего у меня мурашки пошли по телу. Я вспомнил, что уже где-то видел это мгновение ранее! Ну конечно же! Посмотрев на нежно-салатовое платье Лили, я вспомнил, что видел эту сцену во сне! Тогда я не знал, что это за дом и где находится этот балкон. От невероятности происходящего я невольно улыбнулся.

Лили подошла ко мне.

– Красивый пиджак, – сказала он, поправив на нем пуговицу.

– Тебе нравится? – спросил я, глядя прямо на нее совершенно двусмысленным взглядом, в восторге от того, что могу флиртовать с ней как взрослый.

– Очень! – ответила она нежным шепотом. Я не удержался, поднял ее вверх и прижал к себе. Мы поцеловались.

___

Стихотворение в этой главе – авторский перевод Анжелики Рэй произведения «Весна» лорда Альфреда Дугласа.

Глава 23

В следующие несколько дней я пребывал в состоянии окрыляющего счастья. Это было похоже на то, как я себя чувствовал, когда впервые узнал, что нравлюсь Лили. Мы с Лили поженимся! Лили – моя невеста. Мне до сих пор не верилось…

Когда никто не видел, я тихонько рассматривал разноцветный плетеный браслет на своем запястье и щупал его свободной рукой. Он казался мне сказочно-нереальным. Он словно был частью Водной Лилии, которую я теперь везде носил с собой. Меня словно стало больше. Как будто я теперь был не одно существо, а несколько.

У Шанхольцев меня встретили заговорщическими взглядами. Мари как-то неоднозначно на меня глядела, словно хотела поздравить с помолвкой или даже меня с ней поздравляла, но без слов.

На занятии Софи заметила мой браслет. Ну конечно же! Моя ученица была до всего крайне любопытна. Она спросила, что это, и справедливо заметила, что раньше я такую плетеную штуку не носил.

– Извините, мадемуазель, – обратился я к ней как ко взрослой. – Вам еще пока рано о таком знать. – Я никак не мог ей объяснить, что это за браслет, не выдав нашу с Лили тайну.

Софи закапризничала. Она всегда очень болезненно реагировала на отказ.

– Не рано, не рано! – заныла она.

– Будете капризничать, не расскажу сегодня сказку! – сказал я.

Только тогда она успокоилась. Но после сказки Софи заявила, что когда вырастет и станет взрослой, то выйдет замуж за оборотня.

– Погоди, мадемуазель Софи, – рассмеялся я. – Может быть, пока ты вырастешь, твои предпочтения еще много раз изменятся.

Но сам про себя удивился, насколько невероятной бывает детская интуиция, – дети зачастую считывают информацию как будто из воздуха!

После занятия меня все еще распирало от счастья. Его было так много, что хотелось его расплескать на окружающих, с кем-нибудь им поделиться. Гепард уже все знал. С Санитой я не мог встретиться. Оставалось только съездить в Экантон к матушке и все ей рассказать. В самом деле: я всегда езжу в ее усыпальницу, когда у меня проблемы, но не когда у меня хорошие новости.

Я телеграфировал Лили, что сегодня вечером буду занят, и сел на поезд до Экантона. Когда я туда приехал, были уже сумерки. На набережной горели огни, бросая желто-рыжие тени на воду. По освещенной редкими огнями дорожке я добрался до усыпальниц.

Мне казалось, что матушка как-то особенно улыбается мне сегодня с фотографии. Наконец-то ее сын пришел не жаловаться, а поделиться чем-то хорошим. Была не была, я даже отцу рассказал, что теперь помолвлен, что у меня есть невеста. «Вам бы она очень понравилась!» – сказал я на прощание. Когда я об этом сказал, мне показалось, что отец глядит на меня с укоризной, словно говоря: «Ты кое-что недоговариваешь, сын! Ты и твоя невеста не можете продолжить наш род!»

Я помотал головой, чтобы отогнать неприятное ощущение. «Это всего лишь плод моего воображения», – сказал я себе. Иногда бывает полезно включить в себе реалиста.

Возвращался в горную пустошь я почти в кромешной тьме. Снег в горах уже весь растаял, и на улицах было довольно темно. Вошел и тихонько пересек гостиную, чтобы не разбудить Гепарда, – я слышал, как он храпит у себя в комнате.

Я быстро обернулся, умылся и лег в постель. Наконец-то чрезмерная эйфория, от которой меня распирало, поутихла, и я смог заснуть.

Когда я уснул, мне приснился странный сон, от которого мне стало не по себе.

Мне приснилось, что мы с Лили идем по большому ледяному озеру, где-то посредине. Идем осторожно, с опаской ступая, словно озеро это к нам враждебно и может нам навредить. Вдруг с неба падает большая острая льдина и раскалывает лед между нами на две части. Я чувствую, как ледяной покров подо мной становится шатким. Я пытаюсь устоять на ногах, но начинаю проваливаться в холодную воду. Лили в отчаянии кричит «Рысь, нет!» и тянет ко мне руки, как будто пытается меня спасти. Но я уже чувствую, как ледяная вода обжигает мне щиколотки. Я проваливаюсь в холодную воду почти по пояс, и меня охватывает чувство безысходности. В этот момент я просыпаюсь…

Проснувшись, я сел на кровати и укутался в одеяло. В комнате было не особенно холодно, но от только что пережитого во сне меня одолевал какой-то сверхъестественный, потусторонний холод. Я поежился и плотно обернул вокруг себя одеяло, чтобы не было ни малейшей щели для воздуха.

Что это такое было? Может быть, предсвадебный мандраж? Дух отца на меня гневается за то, что я выбрал себе такую невесту?

Дело в том, что мои сны иногда сбываются (как это было недавно), а иногда они просто результат моего беспокойства. Так какой из двух случаев этот сон?

Я тогда так и не смог разобрать, но вскоре все прояснилось.

Глава 24

Началось все с того, что отец Лили, Древесная Орхидея, который уже долгое время болел, стал совсем плох и слег. Лили сказала, что пока не сможет меня видеть, так как поедет на какое-то время к родителям, чтобы побыть с отцом.

Я спросил, требуется ли ей моя помощь. В душе я немного беспокоился по поводу того, что пока так и не познакомился с ее родителем. Что, если его вдруг не станет? Он так и не узнает, за кого выходит замуж его дочь! Но чтобы не тревожить Лили, я ей не стал об этом говорить. Она сказала, что отец сейчас совсем слаб и не в том состоянии, чтобы с кем-то знакомиться.

Так прошло несколько дней, пока в субботу утром от Лили не пришла телеграмма, что отец ее отошел в мир иной.

От этой новости я вдруг почему-то вспомнил свой недавний жуткий сон, и у меня мурашки пошли по спине. Меня охватило предчувствие какой-то непредвиденной беды. Как будто смерть ее отца была вершиной айсберга, под которой скрывалась какая-то непонятная мне, неожиданная опасность. Я судорожно выдохнул.

Видя, что я сильно расстроен, Гепард вызвался поехать со мной к Лили.

– Она сейчас у себя дома, – сказал он. – Насколько мне известно, пришел душеприказчик ее отца и собирается сегодня огласить завещание. Думаю, это напряженный момент для них всех, потому что ее покойный папаша был тот еще самодур – да простит меня Всевышний. От него можно чего угодно ожидать!

Когда мы приехали, Гепард остался ждать внизу в офисе, а я поднялся в гостиную, где были Лили с душеприказчиком.

Когда я вошел, то сразу увидел, как она бледна и обессилена. Глаза ее были мокрыми от слез. Однако, едва увидев меня, Лили странным образом вдруг то ли испугалась, то ли ужаснулась. Как будто я предстал перед ней весь израненный или избитый и она не может на меня смотреть. Я был сбит с толку такой реакцией. В ее глазах читалась такая тотальная безысходность, что я ее едва понимал. Так смотрит существо, у которого погибли не только все близкие, но и вся жизнь и весь мир которого разрушены до основания. Казалось, ее мира больше нет. Я даже почувствовал себя чужим в этой комнате. У оборотней не принято тревожить скорбящих по ушедшим родственникам. Но когда я тихо спросил у душеприказчика, не лучше ли мне уйти, Лили, услышав это, замотала головой и разразилась рыданиями. Я был в полной растерянности. Чем же я мог ей помочь?

Но я даже не подозревал, какой страшный сюрприз мне приготовила жизнь всего через мгновение.

– Ты хочешь, чтобы я остался? – спросил я у Лили.

– Я… я… – сказала она, всхлипывая и как-то умоляюще глядя на меня. – Нет, я не могу… – обратилась она к душеприказчику. – Лучше вы ему расскажите.

– Кхе-кхе… Видите ли, господин Танэльс… – сказал душеприказчик, откашлявшись. С виду он был невысоким и довольно-таки крепким. Вроде бы из клана растений, возможно Бамбук… – Госпожа Лили сейчас не состоянии говорить, поэтому я вам поясню. Согласно завещанию их покойного батюшки, все накопленные доходы от его предприятий, а также все приобретенное и наследованное им движимое имущество делится равными долями между всеми членами семьи. Однако же это только в том случае, если госпожа Лили сочетается законным браком с сыном давнего друга их усопшего батюшки, наследником клана Полосатых Альстромерий. В противном же случае все наследство и ее, и ее матушки, и ее брата с сестрой отписывается муниципальному фонду борьбы с бедностью.

Я замер как громом пораженный. Наше с Лили волшебное будущее, которое рисовалось мне в мечтах, только что за одну секунду померкло, распалось и превратилось в прах. Наверное, я испытал такой же шок, как и когда нам с Гепардом сообщили о гибели родителей. Я не мог ничего сказать. Просто стоял там и глотал губами воздух.

Лили протянула ко мне руки, видя мое беспомощное состояние.

– Милый, я не дам им нас разлучить, – сказала она.

– Как же так… – наконец пробормотал я, глядя куда-то в пустоту. Я все еще никак не мог осознать услышанное.

Посмотрев на Лили, я прочел трагическую правду в ее глазах. Она уже знала, как поступит в конечном счете. Что бы она ни сказала сейчас, какими бы сказками ни пыталась меня утешить, я сразу понял, что она не сможет предать свою семью и оставить родных ни с чем ради меня. Конечно, какое-то время она будет отвергать эту идею, но в итоге смирится с неизбежным.

Я взял ее руки в свои и крепко их сжал.

– Это очень жестоко с его стороны, – сказал я, обретя наконец дар речи. – Но если ты беспокоишься обо мне, то не стоит. Я пойму, если ты подчинишься воле отца.

Лили уткнулась лицом мне в грудь и продолжала всхлипывать. Я крепко ее обнял, мы молчали. По моему лицу тоже текли слезы. Мы оба переживали это горе.

«Полосатые Альстромерии… – подумал я. – Этот клан – что-то вроде высокородной аристократии для растений. Во времена давней Алисси́йской войны они выступали на стороне людей и против оборотней. Многие растения в Алисси́и считают их предателями».

Успокоив Лили, насколько это было возможно, я уложил ее спать. Когда я вышел от нее, то в прихожей застал ее брата-подростка. Я все еще находился в состоянии шока и был рад выговориться хоть кому-то. Я спросил его, как так получилось, что мы даже представить себе не могли, что отец Лили так поступит. Он мне сказал, что на самом деле ее отец всегда был против нашего союза и считал его блажью. То же самое он говорил, еще когда Лили встречалась с Гепардом! Он считал, что Лили так перечеркивает свое будущее – ведь от такого мужа у нее не будет детей. К тому же старший из рода Альстромерий – его давний приятель. У этого приятеля была идея фикс, чтобы они с отцом Водной Лилии породнились через брак детей. А отцу Лили очень хотелось, чтобы его дочь стала аристократкой.

– Ведь она первая в нашей семье стала знаменитостью. Папа ею очень гордился. Но мы с сестрой и матушкой всегда были за вас. Мы бы не стали вам мешать, если бы не отец…

– Но почему же Лили мне ничего об этом не сказала? – Мне хотелось на себе волосы рвать от сожаления.

– Лили как-то по-особенному вас любит, господин Танэльс. Мы даже за нее иногда переживаем, нормально ли это. Она очень боялась, что если вы узнаете, что отец против, то просто уйдете. Считала, что оборотни – народ гордый и импульсивный. Она думала, что вы этим оскорбитесь. Уж извините, что я так говорю…

– Боже мой, – застонал я. – Да не стал бы я никуда уходить! Почему же она так мало в меня верит?

Тут я вспомнил, как накануне помолвки Лили очень не хотела говорить о родителях. Она уже тогда знала, что отец против! Она уже тогда все знала! От этого мне стало так тошно, словно Лили по глупости, из-за какого-то нелепого страха позволила отцу разрушить наше счастье. Я почувствовал, как что-то оборвалось у меня внутри и подо мной раскрылась непроглядная бездна. «Это же все можно было предотвратить! – с отчаянием подумал я. – Я бы поговорил с ее стариком, мы бы что-нибудь придумали. Если бы он хоть раз увидел Лили вместе со мной! Если бы увидел, как мы друг на друга смотрим. Уж наверняка его чувствительная натура растения заметила бы, что нам друг без друга не жить».

Я просидел с ее братом около получаса, пока на меня не нашло состояние внутреннего онемения. Это когда все происходящее доносится как будто издалека. Как когда немеет лицо, если обо что-то ударился носом. И вдруг умом, чисто механически, я понял, что ее отец по сути был прав. Если рассудить здраво, то он тысячу раз был прав. Он желал для дочери лучшего… Он не хотел лишать ее радости стать матерью. Это мы с Лили в своем любовном опьянении не хотели ничего видеть и слышать.

Я молча встал, кивнул на прощание брату Лили и пошел в никуда.