Текст книги "Сердце вдребезги"

Глава 25

Я до одури хочу Ромашкину. Не могу ни на чем сосредоточиться, думая о ее стройном теле и сладких губах. На парах все время пялюсь ей в затылок, на переменах невзначай прикасаюсь к кончикам пальцев и часто затаскиваю ее в пустые аудитории, где наконец-то могу сделать то, о чем мечтал всю лекцию. Поцеловать, погладить оголенный животик, потереться о неё вставшим членом, словно школьник, и свети ее с ума своими ласками.

Две недели были для меня настоящим испытанием. Мы ходили по краю лезвия, не переходя черту дозволенного. И казалось, что вот он, тот момент, когда Ника наконец-то позволит мне зайти дальше, чем поцелуи и прикосновения к ее груди, как меня вновь ждал облом.

В штанах все вскипает, в голове все время крутятся всякие непристойные мыслишки с участием Ники, и даже во сне нет спасения. В тот день, когда у нас наконец-то случится секс, я буду самым счастливым человеком на свете. Если не опозорюсь, конечно, потому что длительное воздержание никак не способствует долгой ночи любви.

Ромашкина все время даёт заднюю и, как бы я ни пытался расслабить ее, не поддаётся. Я не злюсь не неё, нет, просто устал ходить с вечной ноющей болью в паху от неудовлетворения. А ещё мы взрослые люди, так зачем тянуть? Ясно ведь, что у нас взаимная симпатия.

Я выиграл ещё один заезд, получил за это неплохие деньги и купил Нике небольшой подарок, который все никак не решался вручить.

К своему удивлению, я перестал смотреть в сторону других девчонок и жутко злился, когда к моей девочке кто-то подкатывал. Вот прямо как сейчас. Женя снова полез на мою территорию. Щебетал ей что-то на ухо, придвигаясь все ближе и ближе, и показывал какие-то фотки на телефоне.

– Эй, Ромашкина, – зову девушку, сидя за последней партой, и с силой сжимаю в руках карандаш. – У меня тут пара вопросов с курсовой, пересядь ко мне, ок?

Как же меня достала эта конспирация. Хочется плюнуть на просьбу Ники и при всех заявить на неё права, чтобы никакие Жени, Лехи и Андрюхи даже не думали смотреть в ее сторону.

Ника поворачивает голову и смотрит на меня насмешливым взглядом.

– Может, после пар встретимся и обсудим задания?

– Нет, после пар не могу. У меня все на телефоне, здесь один график что-то не получается, давай иди ко мне.

Несколько мгновений мы сверлим взглядами друг друга, но, к счастью, Ника все же сдаётся. Собирает свои вещи и садится рядом со мной, смотря на меня выразительным взглядом, который означал расправу в скором времени.

– Что? – шепчу я. К счастью, в аудитории стоит такой гомон, что те, для кого мои слова не предназначались, ничего не смогут услышать. – Я нашёл отличный предлог, чтобы мы сидели рядом. Ты ведь соскучилась по мне, правда? – улыбаюсь и касаюсь рукой ноги Ники под партой. – Меня уже достало то, что я не могу поцеловать тебя, когда хочу. Сколько нам ещё прятаться? Только не говори, что до выпуска.

– Подождем, пока Оля успокоится, не может же она вечно любить тебя? К тому же у неё явно кто-то есть. Из общаги. Тот эм… презерватив, который выпал из мусорного пакета, прямое тому доказательство.

– Да мне вообще чихать на Олю, – злюсь, потому что не до конца понимаю эти идиотские отговорки, почему я не могу обнять свою девушку при одногруппниках. – Не хочешь с ней жить – я могу снять тебе квартиру. Как тебе идея? – По глазам вижу, что Ромашкина злится на мои слова, но с этим надо что-то делать. В самом-то деле, не прятаться же ещё два года по углам университета?

– Я тебя попросила подождать немного, это ведь не так уж и сложно сделать, Рома.

– Ладно-ладно, потерплю. Неделю. А потом при всех возьму и поцелую тебя, – улыбаюсь, смотря на возмущение в глазах Ники. – Встретимся сегодня или у тебя снова тренировка?

– В воскресенье аж получится, а в среду я, кстати, выступаю. Придешь поддержать? – как бы невзначай спрашивает Вероника, отводя от меня взгляд.

– Конечно. В школе я был уверен, что ты двигаешься как слон, это прекрасный способ подтвердить мою теорию.

– Дурак. – Ника бьет меня ногой под столом, а я дурашливо даю ей сдачу. На лекции мы сидим вместе и ни Ромашкина, ни я не записали ни одной строчки в тетрадь. Все полтора часа мы тайком прикасаемся друг к другу, переплетаем наши пальцы под партой и переписываемся в тетрадочке, вырисовывая сердечки и черепа.

Мы и в самом деле были похожи на влюблённых подростков, и я очень хочу, чтобы это хрупкое равновесие между нами не рухнуло в один прекрасный момент. Потому что хорошего в нашей жизни, к сожалению, намного меньше, чем плохого.

А ещё я все гадаю, что случилось в семье Вероники, что ей пришлось жить в общежитии. Но, как бы ни старался выведать у неё о ее жизни, натыкался на стену. Она до сих пор не доверяла мне полностью, и я не винил ее в этом. Мы встречаемся всего три недели, я не взваливаю на неё свои проблемы, а она не делится своими. Хотя, признаться честно, я бы с удовольствием взвалил бы на свои плечи все ее невзгоды и бросился бы решать их.

Ромашкина, наверное, была одной из немногих девушек, которая могла бы вить из меня веревки, но ни разу не делала этого. И за это она нравилась мне ещё больше.

Я посмотрел на Нику, которая старательно выводила человечка на тетрадном листе, и усмехнулся. Нет, до воскресенья я не доживу. Заберу ее после тренировки, и поедем поедим где-то или просто прокатимся по городу. Перевожу взгляд в сторону и натыкаюсь на Олю. Она задумчиво разглядывает нас с Вероникой, и этот взгляд мне не нравится. Если она сделает что-то Нике, я не смолчу, быстро поставлю девушку на место.

Глава 26

Вероника

Мне нравились наши с Ромой словесные перепалки. Словно мы снова вернулись в прошлое. Только в этот раз все заканчивалось не испорченной одеждой или тетрадями для контрольных работ и уж точно не тем, что мы вываливали на головы друг другу обед в столовой. Нет, сейчас наши маленькие ссоры заканчивались тем, что мне затыкали рот поцелуем. И этот способ был весьма действенным.

Я не поняла, в какой момент этот парень занял почти все мысли в моей голове. Из-за бесконечных тренировок мы не так часто проводили вместе время, но, когда он подъезжал к общаге, я бросала все дела и мчала к нему навстречу. Мне достаточно было просто быть рядом с ним, чувствовать его теплые ладони на своей талии и плавиться от нежных прикосновений губ к моей шее.

Я знала, что Рома хочет большего, чем просто поцелуи на переднем сиденье у него в машине. Понимала это по его тяжёлым вздохам, по рукам, которые блуждали по моему телу, по голодным глазам и по тому, как топорщилась ширинка на его штанах. Но мы встречаемся не так долго, чтобы я могла довериться ему полностью, несмотря на то, что хотелось. Очень хотелось.

Я часто прокручивала в голове, как это случится. Представляла, как Рома медленно снимет с меня футболку, поласкает языком грудь, как стянет с меня трусики и… здесь моя фантазия заходила в тупик, потому что я не знала, что произойдет дольше и что я буду чувствовать.

Вот и сегодня ночью я верчусь, пытаясь уснуть, но не могу перестать думать о Роме. А телефон, который каждую минуту оживает, сообщая о новом входящем сообщении, совершенно не способствует тому, чтобы наконец-то забыться и отключиться.

– Если бы я был рядом, что бы ты сделала? – пишет Рома, и я усмехаюсь. Могу поспорить, сейчас все снова сведёт в сторону секса.

– Всунула бы тебе в рот кляп, чтобы дал нормально уснуть.

– Потому что мой язычок знает, как сделать приятно?

Ну вот, что я говорила?

– Потому что твой язычок слишком много болтает о всякой ерунде. Все, я отключаюсь.

– Подожди. Я серьезно. Что бы ты сделала, если бы я сейчас появился в твоей комнате?

– Уписалась бы.

– ??

– От страха. Сам представь: лежишь в темноте, один, и тут оказывается, что в комнате кто-то есть.

Рома не отвечает. Выходит из сети, даже не пожелав мне спокойной ночи. Я сжимаю в руках телефон, пялясь на кружочек с его фотографией, и все жду, что он вот-вот ответит.

– Ты обиделся?

Тишина.

– Ну ладно, каюсь, на самом деле я бы поцеловала тебя. А потом раздела, привязала бы к кровати и сделала много горячих фоток. Думаю, фанатки Ночного Волка смогли бы меня озолотить.

Рома молчит, а я вспоминаю о всех тех незнакомках, которые под каждой его фоткой оставляют кучу восторженных комментариев, признаний в любви и всякие непристойные предложения. И иногда я всерьёз задумываюсь о том, не встречается ли он время от времени с этими девочками, чтобы расслабиться. И от этой мысли хочется ударить Соловьева по голове. И выцарапать глаза, чтобы не смел смотреть ни на одну девушку.

Даже не представляю, как живётся жёнам и девушкам звёзд. Да им же нужна винтовка, чтобы отгонять от своего мужика всяких дамочек с сомнительной репутацией.

Мои мысли прерывает стук в окно, и сердце от страха пропускает удар. Я натягиваю повыше одеяло и прислушиваюсь к каждому шороху. Стук повторяется, и меня заполняет ужас, потому что я ужасная трусиха. У нас на окнах нет решёток, и какой-нибудь маньяк или вор с лёгкостью может разбить стекло и пробраться внутрь.

Я медленно встаю с кровати и на цыпочках иду в сторону импровизированной кухонной зоны. Нахожу на столе нож и вздрагиваю от очередного стука. Поворачиваю голову в сторону окна, и сердцебиение в груди ускоряется в несколько раз, в висках стучит, а ноги и руки начинают дрожать.

Чёрный силуэт в капюшоне находится прямо по ту строну стекла. Я подкрадываюсь ближе, радуясь, что в комнате выключен свет и через занавеску меня не увидеть. Застываю в шаге от незнакомца, наблюдаю, как он пишет что-то в телефоне (сообщнику?), и вздрагиваю, когда на моей кровати короткой мелодией взрывается мобильный и освещает комнату.

Я быстро подбегаю к кровати и накрываю телефон одеялом. Крепко сжимаю в руке нож и решаю не ждать, когда станет поздно. Нужно вызвать полицию, а ещё лучше – выбежать к вахтерше и попросить найти дежурных парней.

Но сделать что-либо так и не успеваю. Незнакомец толкает ладонью створку окна, и она открывается. Я не повернула ручку на раме до упора, чтобы закрыть его! И теперь в мою комнату пробирается вор!

На меня накатывает паника, дыхание становится прерывистым, а по телу пробегает дрожь.

Бежать слишком поздно, да и от страха я не могу сделать ни шагу. Наблюдаю, как ловко парень пролезает в окно, и вскидываю перед собой нож, готовая в любой момент обороняться.

Надо кричать. Да, точно, нужно закричать, чтобы соседи услышали. Или же затаиться в надежде, что он меня не заметит в темноте?

Я вся дрожу от страха, чувствую, как вспотели мои ладони, и понимаю, что, даже если меня будут убивать, не смогу воспользоваться ножом. Я слышу, как стучит пульс в висках, а еще до ушей доносится тиканье секундной стрелки настенных часов. Я напряжена до предела. Вот незнакомец отодвигает занавеску, закрывает за собой окно и спрыгивает на пол, прижимая что-то к груди. Все. Мы с ним один на один.

– Ник, ты здесь? – вздрагиваю от тихого шепота, и от переполняющего меня ужаса не сразу доходит, что голос маньяка мне прекрасно знаком.

– Рома? – удивленно выдыхаю и расслабляюсь, когда яркий свет телефона освещает комнату и в незнакомце я различаю Рому. А уже через мгновенье набрасываюсь на парня с обвинениями. – Какого черта ты делаешь? Я чуть от страха не умерла! Кто вообще так поступает? Ты идиот, ясно? Боже, как же я тебя ненавижу! Придурок!

Я бы могла еще долго высказывать свое мнение насчет его умственных способностей, но Рома делает шаг навстречу, сгребает меня в свои объятия и затыкает поцелуем.

Наши поцелуи давно перестали быть робкими и неуверенными. Рома властно накрывает мои губы своими и проталкивается языком. Из моего рта вырывается то ли вздох, то ли стон, и я включаюсь в игру. Он слишком хорошо целуется, я тянусь к нему на носочках и обвиваю его шею свободной рукой.

– Это, кстати, тебе. – Он протягивает мне что-то в полутьме, и по запаху я понимаю, что это розы. Большая охапка роз.

– Спасибо. – Пытаюсь понять, куда бы пристроить букет. Мне в жизни не дарили такой красоты.

– Это что – нож? – удивлённо спрашивает парень, наткнувшись взглядом в полутьме на средство самообороны, которое я все ещё крепко сжимала в руке.

– Я думала, ты маньяк, – возмущаюсь, отбрасывая нож на письменный стол, и аккуратно кладу рядом букет.

– Скучала? – Он обхватывает меня за талию и разворачивает к себе лицом.

– Ты знаешь ответ, – дразню его, проводя языком по шее. – Что ты здесь делаешь?

– Увидел у Оли в инсте, что она на выходные уехала домой, и решил: а почему бы мне не навестить свою девушку? Она ведь там, наверное, плавится от одиночества.

Рома хватает рукой мой затылок, зарываясь пальцами в волосах, и от этого прикосновения по позвоночнику пробегает дрожь.

– Как насчёт заценить мягкость твоей кровати? – хитро спрашивает он.

– Могу с уверенностью сказать, что твоя лучше. Или ты не веришь моему экспертному мнению? – Но в противовес своим словам делаю шаг назад и натыкаюсь на узкую деревянную кровать.

– Предпочитаю убедиться сам, чтобы исключить твоё предвзятое отношение к кроватям небольшого размера.

Как по мне, то мы городим полную чушь, но я так нервничаю из-за того, что может произойти этой ночью, что кажусь самой себе «Мисс Остроумие».

Рома толкает меня на пружинистый матрац и забирается следом. Проводит холодной рукой вдоль моей ноги, и только сейчас я вспоминаю, что нахожусь в одних трусиках и маечке.

– Холодно, – говорю едва слышно, замерев в его руках.

– Я могу согреть. – Его горячее дыхание щекочет шею, и, несмотря на мой страх, на то, как быстро бьется сердце в груди, я тянусь к молнии его мастерки, чтобы избавить Рому от лишней одежды.

Он в спешке стягивает футболку, а потом и мою маечку и накрывает губами мою грудь. Играет языком с моими сосками, а я вся дрожу.

Так далеко мы ещё ни разу не заходили.

Мне так страшно от того, что будет дальше, но тепло, которое медленно расползается по телу и собирается внизу живота, подначивает меня двигаться дальше.

Я горю и плавлюсь от его прикосновений и, кажется, согласна, чтобы это случилось. В конце концов, Рома ведь наверняка опытный любовник и не сделает мне больно. А ещё с ним мне хорошо. И приятно.

В перерывах между поцелуями он шепчет всякие приятности, а я стону от удовольствия. И вот на мне лишь тонкие кружевные трусики, а на нем боксеры. Я чувствую бедром его твёрдый член под тканью и то, как его пальцы поддевают резинку моих стрингов. Последняя преграда между нами.

Кажется, я не дышу. Никто еще не прикасался ко мне там. А еще я очень рада, что в комнате темно, иначе сгорела бы со стыда под пристальным взглядом Ромы.

Мое сердце грохочет так сильно, что вот-вот выскочит из груди. Я закрываю глаза, когда Рома медленно стягивает с меня трусики, и вздрагиваю, когда его пальцы накрывают мои губки.

– Скажешь, если я зайду слишком далеко, и я остановлюсь. Не бойся, – охрипшим голосом говорит он, будто чувствует мое настроение.

– Хорошо, продолжай. – Мне хочется свести ноги вместе, закрыться от него, но я пересиливаю себя. Ещё ничего не происходит. Он просто ласкает меня.

Рома подтягивается ко мне, одной рукой гладит меня между ног, играя с чувствительной точкой, а вторую запускает мне в волосы. Он снова целует меня, давая забыться в новых для меня ощущениях. Его пальцы блуждают по моим складочками в опасной близости от входа, и из моего рта вырывается очередной всхлип наслаждения. Я выгибаюсь под ним, обхватываю плечи руками, исследую накачанный торс и хочу чего-то большего. Намного большего.

Внезапно Рома прерывает наш поцелуй и перемещается вниз. Подхватывает меня за бёдра, слегка приподнимая, и заставляет развести ноги в стороны. Я удивлённо вскрикиваю, когда чувствую прикосновения его языка там. Он делает несколько круговых движений, распаляя меня ещё больше, и помогает себе пальцем. В этот момент все мысли выветриваются из моей головы, оставляя меня наедине со своим неудовлетворенным желанием.

Девочки в клубе часто говорили, что мужчины не любят дарить женщинам оральные ласки. Что лишь те, кто заботятся об удовлетворении своей женщины, делают это. И если сейчас это не высшая степень заботы, то что тогда?

– Ты такая сладкая, моя Ника, – урчит Рома довольным голосом, захватывая губами мои складочки.

Глава 27

Рома

Я умирал. Если это не случится сегодня, то я превращусь в Спящую красавицу и впаду в долгий коматозный сон. Потому что уже несколько недель хожу с эрекцией в штанах, после которой все болит. Я хочу Веронику. Всю и полностью. Хочу почувствовать, как это – быть в ней. Хочу подарить ей наслаждение и дать понять, что мне можно довериться.

А ещё я боюсь. Боюсь, что после нашего первого секса все чувства, которые вдруг вспыхнули между нами, внезапно рассеются. Боюсь оплошать и выставить себя нетерпеливым юнцом. Боюсь, что моя симпатия к Ромашкиной – лишь желание заполучить ее в постели, а потом я не буду знать, как отделаться от девушки. Все эти страхи постоянно перед сном кружат в моей голове, несмотря на то, что я и сам прекрасно понимаю, как глупо это звучит.

Я ревную ее, я хочу оберегать ее, боюсь потерять ее. А значит, моя любовь к ней настоящая.

Любовь…

Я ещё ни разу не говорил ей об этом. Не так-то просто произнести такое вслух, к тому же прошло меньше месяца, как мы начали встречаться. Разве можно полюбить кого-то за такой короткий срок?

В мое сознание врывается очередной стон Ники, и я не могу думать ни о чем больше, кроме ее обнаженного тела и влажных складочек между ног. Я волнуюсь и не хочу выставить себя несдержанным неумелым подростком, поэтому, несмотря на свое желание поскорее пробраться в ее узенькую дырочку, умело вылизываю ее языком, пытаясь расслабить ее и подарить наш первый совместный оргазм.

На самом деле, когда я ехал к Ромашкиной, я вовсе ни на что не рассчитывал. Просто соскучился и не мог уснуть без нее. Проезжал мимо цветочного магазина и понял, что ни разу еще не дарил ей цветы. Нужно было срочно исправить это упущение.

Я знал, что Вероника не из тех девушек, которые вешаются на шею парням и пытаются поскорее затащить в постель. Но не воспользоваться случаем просто невозможно.

Вероника извивается подо мной, зарывается пальцами в мои волосы, и я ускоряю движения. На смену моему языку приходят пальцы. Я осторожно просовываю в нее один палец, и из моего горла вырывается нетерпеливый рык. Ведь она уже такая мокрая и готовая для меня. Надавливаю на клитор большим пальцем, не прекращая движений внутри нее, и трусь членом о ее ножку.

Еще несколько вздохов, Ника вскрикивает, и ее накрывает оргазм. Она замирает, пока сжимается вокруг моего пальца, а потом расслабляется и замолкает. Я в спешке стягиваю с себя боксеры, опускаюсь на Нику и целую ее.

– Как же я хочу тебя, – выдыхаю ей в губы, несколько раз проводя вниз-вверх по члену и готовясь войти в нее. Кажется, я готов кончить за несколько секунд.

Но что-то идёт не так. Вероника резко сводит ноги вместе и упирается ладонью в мою грудь.

– Что случилось? – Я весь дрожу от нетерпения и безумного желания, голова совершенно не работает, и все, чего мне сейчас хочется, – это войти в Нику. Делаю несколько глубоких вдохов и трусь о ее кожу своим членом, ожидая, когда Вероника снова откроется для меня.

– Я не… я… я не хочу, – тихо говорит она, пытаясь выбраться из-под меня.

Эти слова действуют на меня как ушат холодной воды. Возбуждение как рукой сняло, а на смену пришло непонимание. Она ведь всего минуту назад плавилась в моих руках и стонала.

– Я сделал что-то не так? – удерживая Нику на кровати, спрашиваю я.

Я чувствую, как быстро бьется ее сердце, и жалею, что в комнате сейчас темно, очень бы хотел увидеть ее взгляд и прочитать по выражению лица, о чем она думает.

– Я не могу. Я пойму, если ты уйдёшь, – ее голос звучит глухо, и я понимаю, что она на грани того, чтобы расплакаться. И это ещё больше сбивает меня с толку.

– Малыш, ну ты чего? Что за глупости ты говоришь? – Я перемещаюсь на бок, утягивая ее с собой, и пытаюсь умостить нас на узкой кровати. – Расскажи, что случилось? Все ведь было хорошо. Или тебе не понравилось? – успокаиваю ее, как маленького ребёнка, и чувствую, как она начинает дрожать в моих объятиях. Неужели ее обидел какой-то придурок в прошлом и теперь она боится близости?

– Я… я девственница, – едва различаю ее шёпот, и до меня не сразу доходит смысл ее слов. А когда доходит, я не знаю, радоваться мне или бояться. Никогда не имел дела с девственницами. Что вообще с ними делать?

А с другой стороны, меня распирает от радости. У неё до меня никого не было. Никого. Я буду ее первым мужчиной, и она будет принадлежать лишь мне.

Наверное.

– Глупая, – нежно провожу рукой по ее животику и целую в макушку, – почему сразу не сказала?

– Ну, это не совсем то, о чем кричат на каждом углу, – усмехнулась она, шмыгая носом.

– Ты могла прошептать, например. – И снова целую ее, прижимаясь к тёплому телу. – Тебе понравилось то, что было между нами? Кто-то ещё прикасался к тебе так, как я?

– Рома! – возмущается она, шлепая меня по руке. А мне вдруг становится весело, потому что мне досталась самая стеснительная малышка.

– Ты работала в стрип-клубе и давно не должна робеть от таких слов. И как оценишь мои старания?

– Я тебя ненавижу.

– А я люблю.

Сам не знаю, как эти слова вылетели из меня. Но вот сказал – и полегчало. А ещё понял, что да, я и в самом деле люблю эту девушку. Словно для того, чтобы окончательно убедиться в этом, нужно было произнести это вслух. Наверное, сейчас и вправду подходящий момент для признаний.

– Отличная тактика, чтобы залезть мне в трусики, – неуверенным голосом произносит Ника.

– Я там уже побывал, если что.

Мы замолкаем. Между нами вновь возникает неловкость. Хотя какая может быть неловкость между двумя людьми, которые лежат обнаженные в одной постели?

– Я говорил это серьезно, – после небольшой паузы выдыхаю я. – Ты меня бесишь, иногда я тебя ненавижу и хочу придушить, но в остальное время я люблю тебя.

– Откуда ты знаешь, что это точно любовь? Может, это всего лишь симпатия?

Ну вот как можно так обломать признание в любви?

– Уж я-то могу разобраться в своих чувствах.

Вероника не бросается мне на шею с поцелуями. Не говорит в ответ, что тоже любит меня. Разве это нормальная реакция влюблённой девушки? Или не влюблённой?

Как же с ней сложно!

Я встаю с кровати и в темноте нащупываю свой телефон. Час ночи. На душе становится гадко. Не нужно было приезжать к Ромашкиной. Чувствую себя настоящим идиотом. Признался в любви, мля.

– Ты обиделся?

– На что? – звучит немного резче, чем должно, но я ни черта не понимаю в наших с Никой отношениях, и это бесит.