Текст книги "Траектория чуда"

«Да уж, о том, откуда Люся знала Шуляева ты, зная, что «Московский Законник» имел какое-то отношение к Романовым судебным делам, мог бы догадаться и сам», – выговорил я себе, слушая тишину в трубке.

– Ну, что? – дернул меня за рукав меня Гоха, и я только покачал головой – ничего.

– Слышь, юзера, мы чего-нибудь делать-то будем сегодня? – раздался раздраженный голос Глюка. – Вы чего-то звоните, спрашиваете, вас, чувствуется, посылают, а не проще сломать сервант этой шараги, да и посмотреть все самим, а?

Мы с Гохой переглянулись. Точного смысла выражения «сломать сервант» мы, конечно, не знали, но смысл предложения был понятен.

– Да, Вась, – за нас двоих ответил я. – Ломай этот сервант, и давай смотрим, что там у него внутри. За фомкой сгонять?

– Вот моя фомка, – хмыкнул в ответ на мою шутку Глюк, пододвигая к себе клавиатуру.

По хакерской классификации человеческих индивидуумов по близости их отношений с компьютером, такой, как я – это «юзер», то есть пользователь, и принадлежу к одной из низших каст. Однако же, не к самой низшей, потому что юзер тыкает пальцами в клавиатуру вполне осмысленно и даже знает, что в машине есть, к примеру, материнская плата, процессор и жесткий диск. А ведь есть еще «недоюзеры» – эдакие дамочки из офисов, которые считают, что компьютер – это, собственно, монитор, который стоит у них на столе, и все остальное человечество, которая вообще никогда к компьютеру не прикасалась, и по той же классификации представляют собой вообще тупиковую ветвь развития, в грядущую кибер-эпоху обреченную на вымирание. В общем, юзер – это звучит относительно гордо, это – что-то типа шимпанзе и горилл по сравнению с человеком. А компьютерные хомо сапенс – это, конечно, хакеры. А поскольку мне всегда хотелось представлять из себя нечто большее, чем просто юзер, такой процесс, как взлом компьютерного сервера – «серванта», чем сейчас собирался заняться супер-хакер Вася-Глюк, представлял для меня живейший интерес. А тот, колотя по клавишам с особым каким-то остервенением, уже целиком был в этом процессе.

– Вась, у них там на фирме недавно установили новую компьютерную сеть за сто тысяч долларов, – не смея мешать таинству, все-таки решил осторожненько помочь ему информацией я.

– Это хорошо, – с пятисекундной задержкой, как при сеансе космической связи, откликнулся Глюк, и уточнил: – Это только за железо они столько или вместе с софтом?

– С чем? – не понял я.

– Тормозишь, юзер?! – заржал Глюк, не отрываясь от экрана. – С программным обеспечением.

– А, понял, – устыдился я своей неграмотности. – Не знаю, но думаю, что это за все.

– Это хорошо, – опять с запозданием отреагировал Глюк. – Значит, ничего серьезного там у них стоять не может.

– В смысле, железа? – осторожно сумничал я.

– Какая разница, какое железо? – усмехнулся Глюк. – Сервер – это ж не сейф, чтоб чем больше железа, тем надежней. На серваке главное – операционная система, ее и приходится ломать, а за такие бабки ничего серьезного поставить просто невозможно. Хорошая операционка одна столько стоит, но, конечно, такие продукты не для туристических лавчонок.

– Для банков? – спросил я, почему-то представив себе «Креди Суисс» в Женеве.

– Угу, и для банков, – буркнул Глюк, и через плечо поднял на меня глаза: – Слышь, Глеб, если ты знаешь, сколько они за свою локалку отбашляли, может, тебе часом айпишник их серванта известен?

– Вась, ты с кем это разговариваешь? – свел все к шутке я. – Ты попроще, ты рукой покажи.

Гоха у меня за спиной весело заржал, а Глюк прервал свои операции с клавиатурой и обернулся ко мне.

– Глеб, вот представь, что ты собрался вскрыть и обчистить сейф, – начал вводить он меня в курс хакерского ликбеза. – Что ты первое должен про этот сейф знать?

– Ну, наверное, какой этот сейф системы, да? – с ходу ответил я, чувствуя себя достаточно умным.

– Не догоняешь, юзер, – сокрушенно вздохнул Глюк, – не быть тебе знатным компьютерным медвежатником. Ну, сам посуди, какой тебе прок от того, какой этот сейф системы, если ты даже не знаешь, где он стоит?

Я захлопал глазами. Да, грамотно поддел, зараза. Гоха сзади заржал снова.

– Так вот, у любого компьютера или сервака, который и есть для сравнения наш сейф, – великодушно продолжил объяснения Глюк, – в сети есть свое место, которое определяется его Ай-Пи адресом, и прежде чем этот сервак ломать, надо этот адрес узнать.

– Ты ж, вроде, знаешь, где у них офис-то, – неожиданно встрял в высокоинтеллектуальные Васины пояснения Гоха. – Наверное, этот сервант ваш там у них и стоит, по тому же адресу.

Глюк посмотрел на Гоху, потом на меня, и мы вместе с ним дружно грянули хохотом. Правда, я, сознавая, что не слишком далеко ушел от Гохиной компьютерной пещерности, смеялся недолго, но Глюк ржал до слез. А, отсмеявшись, как-то сразу погрустнел:

– Я понял, Гох, кто ты такой. Ты – потерянное звено в эволюции от обезьяны к недоюзеру, компьютерный неандерталец. Объясняю еще раз – нас не интересует физическое место нахождения сервера, потому что мы не собираемся лезть через форточку в серверную и ломать его с помощью лома и автогена. Мы получим информацию с него, не выходя из этой комнаты. Но для этого нам нужен его айпишник, его IP-адрес в Интернете. Понял, эмбрион ты эдакий?

– Да идите вы! – обиделся в ответ Гоха, и опять уселся на кровать.

– И как мы узнаем его айпишник? – забеспокоился я.

– Да уж как-нибудь, – успокоил меня с усмешкой Глюк.

К счастью, объяснил он, сейчас своего интернет-сайта нет разве что только у табачного киоска за углом. А уж у такой компании, как этот «Тур-Ин», он точно есть. Доступ к сайту есть у любого пользователя Интернета, а через официальный сайт компании можно послать на ее сервер любую информацию, и заставить сервер ответить. А как только сервер ответит, определить его айпишник – проще переной репы.

С этими словами он артистично стукнул пальцем по клавише ввода, и на экран монитора выгрузилась красочная картинка с изображением радостной герлы, бесстыдно заголившей свои загорелые телеса под тропической пальмой. Поперек герлы, закрывая самое интересное, шла броская надпись «Туристическая компания «Тур-Ин» отправит вас куда угодно!». Представив себе некоторые из адресов, возможных к отправлению, я хрюкнул от смеха.

– Так, предположим, что я хочу поехать в тот же Египет, – в слух размышлял Глюк, мышкой подводя на экране стрелочку к окошку, над которым было написано: «Куда бы вы хотели поехать?» – Но к нашему ответу мы прицепим одну маленькую программку. Так, лети с приветом, вернись с ответом.

Глюк набрал название страны пирамид и фараонов в окошечке и нажал клавишу Enter. Компьютер проглотил ответ вместе с программкой, и вскоре высветил на экране: «Где бы конкретно вы хотели отдохнуть», сопроводив это полным списком Египетских курортов. Но Глюк, не обращая на это никакого внимания, стремительно переехал на стуле к соседнему монитору, на черном экране которого одновременно засветилась коротенькая строчка из групп цифр, разделенных точками.

– А, здравствуйте, здравствуйте, мистер сервер! – радостно вскричал он. – Так вот вы где от нас скрывались!

– Что, есть? – спросил я.

– Ка-а-нэчна! – гордо ответил Глюк. – Еще не родился сервак, который мог бы спрятаться от настоящего хакера!

Он снова вернулся на свое место, и с быстротой, которой позавидовали бы пальцы самого Шопена, что-то набрал на клавиатуре. На мониторе образовалось окошечко с надписью: «Connect?» – «Подсоединиться?»

– Йес! – прошептал Глюк, и кликнул кнопку мышью. – Все, теперь мы общаемся с сервантом напрямую, и при этом он думает, что с ним коннектится дружественный ему сервак провайдера.

– Круто! – выдохнул я, изо всей процедуры взлома так толком ничего и не уяснив. – Так что, вот так можем прямо и входить?

– Уже вошли, – хмыкнул Глюк. – Так, где тут у нас данные на клиентов?

Через минуту мы знали, что двухнедельный тур Шуляеву делала менеджер Коптева Ирина, и возвращается он, соответственно, еще только во вторник на следующей неделе. Да, для того, чтобы начать разматывать клубок за эту ниточку, придется набраться терпения еще минимум на десять дней. Я снова загрустил. Сник и Гоха.

– Ну, чего? – запрокинул на меня голову Глюк. – Будем еще чего смотреть?

– Да чего у них там еще может быть интересного? – без особого энтузиазма поинтересовался я.

– Ну, я не знаю, надо посмотреть, – протянул Глюк, выбивая по клавишам чечетку. – Первая заповедь хакера – раз зашел, смотри все, что может иметь хоть какое-то отношение к предмету твоего интереса. Вот, к примеру, электронную почта. Как ты думаешь, Глеб, «мыло» из Египта с пометкой «Att. to Irina Kopteva – Вниманию Ирины Коптевой» может представлять интерес?

Я встрепенулся – ну-ка, ну-ка! С некоторых пор неведомая мне девушка Ирина очень, очень меня интересовала!

Гоха тоже вскочил на ноги, и мы оба прильнули к монитору. В «мыле» сообщалось, что клиент фирмы «Тур-Ин» господин Шуляев изъявил желание совершить морскую экскурсию на остров Кипр, но еще во время плавания по Средиземному морю почувствовал себя плохо. По прибытии на Кипр г-н Шуляев был отправлен в центральный госпиталь столицы острова Никосии, но в дороге ему стало лучше, и от госпитализации он отказался. Однако дальнейшее пребывание в жарком климате г-ну Шуляеву противопоказано, и по согласованию с консульствами России и Египта в понедельник рейсом без четверти двенадцать его отправят в Москву.

– Ты говоришь, второй трешник ты по их указанию загнал на Кипр? – вполголоса спросил меня Гоха.

Я кивнул, но и без его наводящего вопроса у меня от возбуждения дрожали колени. Теперь сходилось все, абсолютно все! Укокошивший Лорика Шуляев не был настолько хладнокровен, что отправился в Египет преспокойненько отдыхать, – он улетел по делу. Да, собственно, пожводный мир Красного моря был ему по барабану, потому что сразу по прибытии он отправляется в морскую экскурсию на Кипр, и сегодня оказывается в Никосии. Под видом нездоровья он обеспечивает себе возможность улететь в Москву, не возвращаясь в Египет. Завтра в десять он снимает со счета мои вторые три миллиона, а уже в двенадцать будет в воздухе. Вот почему Голосу было нужно держать меня в Женеве до вторника – завтра, в понедельник, у них дележка. Да, ничего не скажешь, блестящий план! Но, господа злоумышленники, вы не учли, что есть на свете хакеры, а лучший из них, капитан ФСБ Вася-Глюк, играет в моей команде! Ну, Вадим Львович, держись! Думаю, завтрашний день будет самым черным днем в твоей поганой жизни!

– Как я понимаю, это то, что вам нужно, геноссен? – задрал на меня голову Глюк.

– Вася, ты самый крутой хакер в мире! – вместо ответа сказал я.

– Я знаю, – скромно ответил он. – Рад, что удалось помочь. До свидос, юзера! Ол ю нид из лав.

Глава 13
Капкан на адвоката

Воскресенье, конец дня

Из квартиры Васи-Глюка на дождливую прохладу вечерних сумерек я вышел совершенно окрыленным. Глаза Гохи тоже светились возбуждением, хотя моих телячьих восторгов он не разделял, справедливо полагая, что если полдела уже и сделано, то – меньшая половина. Оставалась самое трудное – как он выразился, «практические действия по нейтрализации противника». Вообще-то, план этих действий был прост: завтра мы с Гохой засекаем Шуляева в аэропорту, а потом действуем по обстоятельствам. Многое будет зависеть от того, будет ли его кто-либо встречать, а если будет, то кто. Если припрется много народа, то вообще вряд ли удастся что-либо предпринять, но возможно, помпы и не будет. Надежду на это давало предположение, что вряд ли адвокат захочет афишировать свое внеплановое возвращение в Москву. А если он будет один, то тут уж его можно брать тепленькими. Здесь Гоха полагался на свой ПэЭм, а в качестве прикрытия – всецело уповал на свою ксиву, призванную отмазать нас от ментов в случае полного провала операции, потому что Гоха собирался адвоката и иже с ним, по сути, похищать, и – куда кривая вывезет. В качестве программы минимум Гоха рассчитывал, шантажируя ли Шуляева убийством Лорика, любыми ли другими ли методами выбить из него адрес, где содержатся заложники, и сразу лететь их освобождать, не дожидаясь, пока сообщник успеет что-либо понять и предпринять. По ходу пьесы Гоха предполагал выяснить, кто из них – Голос, имея ввиду не то, кто механическим голосом разговаривал со мной по телефону, а кто из них – главный злодей. А если еще и деньги будут при Шуляеве… Хотя я лично очень сомневался, что хитрый лойер попрется через границу с баулом, набитым баксами, но надежда вернуть хотя бы половину наследства грела душу. А, может быть, и сообщник сдуру припрется адвоката встречать, и тогда можно будет взять их обоих! Но вот думать о неудачных вариантах развития завтрашней операции было просто страшно. И поскольку главной отличительной особенностью Гохиного плана была все-таки его полнейшая авантюрность, в конце концов я все-таки решил поделиться с ним своими опасениями.

– Слышь, Феоктистыч, – прервал его тактико-оперативные излияния я, – не крутоват ли операсьон получился? Может, пока не поздно, написать заяву ментам, а?

Гоха посмотрел на меня с добрым сочувствием:

– Не знал я, что ты так плохо относишься к своим домашним, – усмехнулся он. – Хочешь завалить дело, поручи его ЭмВэДэ. Теперешние менты только крышевать хорошо умеют, сам знаешь.

Я знал. Менты не раз предлагали нам с Гохой стать нашим «зонтиком», в случае отказа недвусмысленно грозя неприятностями. Пришлось прибегать к помощи бывших Гохиных коллег, которые с тех пор и взяли нас под свое крыло.

– А насчет нашего плана, – продолжил Гоха, – то ты не сомневайся, Глеб. Во-первых, чем авантюрнее и наглее, тем действеннее, потому как неожиданно для противника. А во-вторых… И не таких сусликов выливали!

При упоминании старого детского анекдота я невольно рассмеялся. Да, в словах Гохи была та самая бронебойно-безапелляционной самоуверенность, которая берет города. Я постарался выгнать из головы все сомнения и план был утвержден. Теперь Гоже надо было срочно лететь за семьей на дачу, так как Гохиной жене Кате завтра к десяти утра ей кровь из носу надо было на службу.

Рванули по МКАД к Ярославке. Завезти меня домой Гохе было практически по пути, но на подъезде к Ленинградке я подумал, что надо бы ехать не домой, где одному находиться все равно была тоска смертная, а к тетке Эльмире. Надо бы в конце концов выяснить, почему не отвечает ее телефон, что с ней и где она, а то самые черные мысли на этот счет уже просто неотступно преследовали меня. Везти меня в Зюзино я Гохе не позволил, хотя он и предлагал. Договорились, что Феоктистыч заезжает за мной завтра к одиннадцати, и он высадил меня у бровки, чуть не доезжая съезда на Ленинградку. Не успел я поднять руку, как меня подхватил улыбчивый парень на Москвиче, и через полчаса я был у теткиного подъезда.

Слабая надежда, что у тетки просто не работает телефон, сразу же испарилась, – дверь тоже никто не открывал. Я позвонил соседям, но – лето, в трех квартирах из оставшихся на лестничной площадке пяти никого не было. В четвертой дверь открыли, но появившаяся на пороге девица младшего детородного возраста с пирсингом на нижней губе, разумеется, была не в курсе. И только из-за двери пятой по счету квартиры старушечий голос прошамкал, что Эльмиру Александровну то ли позавчера, то ли третьего дня увезли на скорой. Больше ничего – куда увезли соседку, что с ней было, старуха за дверью не знала. Сказала только, что когда тетку увозили, была рядом с нею ее подруга, у нее, мол, и спрашивать надо, она, верно, все знает. Сколько бы ни была скудной эта информация, меня она немного успокоила, ведь и в последнем телефонном разговоре тетка говорила, что помогает ей какая-то ее подруга, и в случае чего она же и присмотрит. На всякий случай я спросил, что за подруга, кто такая, где живет, но этого старуха-соседка тоже не знала, только обмолвилась, что молодая подруга-то, и неместная. Молодая? Странно. Хотя, кто знает, что такое в понятии бабки, которой, судя по голосу, могло быть и восемьдесят, и девяносто, значит «молодая». Такой и пятидесятилетние – пацанки, а я, верно, и вовсе молокосос. И, хотя, собственно, ничего конкретного я так и не выяснил, на душе слегка полегчало. Хоть и в больнице тетка, но есть рядом с ней сердобольный человек, можно надеяться, что не бросит. И еще убедил в том я себя, что если бы случилось самое плохое, меня бы уже давно нашли, хотя бы подруга эта самая, ведь в теткиной записной книжке все мои телефоны были записаны на первой странице. Ладно, завтра вот решу главный вопрос, и займусь любимой теткой, найду, где лежит, разберусь сам, что нужно. А сейчас – домой, надо выспаться, завтра – трудный день. Еще один трудный день…

* * *

Пока очередной сегодняшний частник вез меня домой, ко мне опять пришло какое-то внутреннее беспокойство. Я покопался в ощущениях, и понял его причину. Голос сказал: «Я еще свяжусь с вами». Учитывая его манеру изъясняться, это однозначно звучало, как: «Я еще свяжусь с вами сегодня», а он еще ни разу данных им обещаний не нарушал. А ведь сегодняшняя утренняя проверочка проканала на дурака. Ведь мой телефон был выключен с самой Швейцарии, и как после регистрации его в местной сети система мычит в случае недоступности абонента, на самом деле я не знаю. Какое легкомыслие с моей стороны! Как только приеду домой, надо срочно проверить.

Но только я вошел в квартиру, из соображений конспирации не включая свет, как дисплей Сименса в кромешной темноте страшно зажегся оранжевым глазом, и я, не дожидаясь звонка, схватил трубку.

– Давайте, Глеб Аркадьевич, как обычно, начнем общение с проверочки, – произнес Голос. – Выключите телефон и через пару минут включите.

Я выключил телефон, с замирающим сердцем сосчитал в уме до ста двадцати, и опять включил. И сразу же раздался звонок.

– Отрадно, что вы не нарушаете моих указаний, – произнес Голос, и сердце мое запело от радости. – За это вот вам две вещи, которые, как я думаю, вас обрадуют. Надеюсь, что завтра в банке никаких неприятных сюрпризов не будет, и вы сразу сможете вылететь в Москву. Но с одним условием: лететь вы можете только на аэрофлотовском рейсе в тринадцать ноль-ноль. Если на него не будет билетов, тогда рекомендую вам лететь рейсом «Суисс» в 20–45 из Цюриха. Не были в Цюрихе?

– Н-нет, – еле выдавил я из пересохшей глотки.

– Рекомендую, прекрасный город, мне он нравится больше, чем Женева, – беззаботным тоном гида вещал Голос. – Завтра, когда я позвоню, скажете мне, на какой рейс вы взяли билет. Вам все ясно?

– Все ясно, – отрапортовал я.

– Ну, и отлично, – сказал Голос довольным тоном.

Еще бы, наверное, узнал, что у Шуляева с преждевременным отлетом из Никосии в Москву не возникло проблем, и радуется в предвкушении дележки! А, может, это сейчас сам Шуляев со мной и разговаривает?

– Теперь слушайте очередное сообщение от вашей семьи, – стал строгим Голос, – а я с вами до завтра прощаюсь.

Опять затрещало, и сердце у меня сжалось, потому что голос Галины был тусклый и усталый до крайности.

– Здравствуй Глеб, это мы. Сейчас воскресенье, вечер. Сколько времени, я не знаю, у меня часы остановились. Еще у нас перегорела лампочка, сидим в кромешной темноте. Когда свет еще был, нам написали, что ты придешь за нами завтра к вечеру. Приходи скорее, у Юльки, кажется, температура. Мы тебя целуем, пока.

Состояние, в которое я впал после этого монолога моей жены, ближе всего к истине можно охарактеризовать, как бешенство. Я метался по темной квартире, натыкаясь на мебель, и рычал, как дикий зверь. «Убью, убью, убью, убью!» – стучало в висках в унисон с каждым ударом сердца. Минут через десять состояние аффекта начало понемногу проходить, но нечего было и думать, чтобы заснуть в таком состоянии. Я быстро оделся, вышел на улицу, в ближайшем круглосуточной магазинчике купил бутылку водки, колбасы и хлеба, вернулся домой, сел на темной кухне, снял с пальца обручальное кольцо, положил перед собой на стол и начал пить. Я пил, глядя на кольцо, в темноте неярко отражавшее свет от постепенно гаснущих окошек дома напротив. Мысли в голове стали путаться раньше, чем кончилась водка. Тогда я снова надел кольцо, добрался до дивана и сразу же уснул.

Понедельник, первая половина дня

То, что денек будет веселый, можно почти всегда предсказать по тому, как он начинается. Без пяти одиннадцать позвонил Гоха и сказал, что по дороге с дачи у него, невзирая на вчерашний полу-капремонт, опять встала машина, но сейчас уже все в порядке, правда, в связи с этим будет он у меня только через час. В лучшем случае. Я не стал орать на него, зная, что Катя, которая, судя по всему, опоздала на работу, уже рассказала благоверному все, что она думает, и о нем, и о его «Волге». Повторяться вслед за женщиной не хотелось, благо, ничего ужасного в Гохином опоздании пока не было. Паузу я заполнил тем, что битый час пытался выяснить по всем известным мне справочным номер телефона компании, рейсом которой Шуляев должен был лететь из Никосии, но безрезультатно. Час прошел, но Гохи все еще не было, и я начинал потихоньку свирепеть.

Он приехал в двенадцать двадцать пять, весь перемазанный автомобильной смазкой, но при этом жутко довольный. На мой хмурый вопрос, в чем причина радости, он с энтузиазмом объяснил, что наконец-то он сам разобрался, почему его «ласточка» последнее время так часто ломалась, а эти «козлы» в автосервисе вообще ни фига не понимают. За вчерашний же ремонт «долбанным слесарюгам» он собирался «выставить предъяву». Провожая Гоху в ванную, я усмехнулся. Несчастных ремонтников, потративших вчера полдня на попытку заставить транспортное средство с красивым названием «Волга» исполнять обязанности, к которым оно конструктивно не вполне приспособлено, явно ждал неприятный разговор.

– Слышь, Глеб, – отмываясь от смазки, рассказывал мне Гоха, – я тут опять звякнул Глюку, и попросил проверить этого Лорика на предмет принадлежности к спецподразделениям. Так вот, выяснилось, что в Комитете он не служил, а в базы отставников ГРУ и МВД Глюк сможет залезть только со служебного компьютера. Если что-нибудь отыщется, он позвонит тебе или мне.

– Угу, – буркнул в ответ я, и пошел одеваться.

* * *

Хотя до прибытия рейса с Кипра оставалось еще не меньше трех часов, ждать дома было невмоготу, и мы потихоньку двинули в сторону Шереметьева. В результате таких ухищрений, как заезд на заправку и в Макдоналдс нам удалось пробыть в дороге почти полтора часа, но все равно когда мы припарковались на аэропортовской стоянке рядом с моей «десяткой», свободного времени впереди было еще вагон. Всю дорогу, как давеча перед встречей с Романом, я проигрывал в голове бесконечные варианты нашего контакта с Шуляевым. Весь в этих мыслях, я совершенно забыл о том, что Голос обещал вчера позвонить и справиться, на каком рейсе я «собрался лететь» из Женевы. Но он не забыл. Звонок раздался аккурат в момент, когда Гоха потянулся рукой к ключу зажигания, чтобы выключить двигатель. Странно, но Голос не стал, как обычно, изголяться с включением-выключением моего мобильного, а был лаконичен:

– Итак, Глеб Аркадиевич, все в порядке, – сразу перешел к делу Голос. – Деньги поступили, так что ничего не мешает вам вернуться и воссоединиться со своей семьей. Вы уже взяли билет?

– Да, да, на Цюрихский рейс, – поторопился ответить я, страшными глазами делая Гохе знак не глушить мотор. – Как раз сажусь в машину, чтобы ехать в Цюрих.

– Прекрасно, – быстро отозвался Голос. – Я знаю время прилета, так что позвоню вам сразу же, как только вы сядете в Москве, и сообщу вам, где ваша семья. Кстати, с ними все в порядке, вы можете не беспокоиться.

И отсоединился. Только тогда я понял, что все время разговора я вообще не дышал. Я шумно перевел дух, и подмигнул Гохе, который, пытаясь подыграть мне в разговоре, то и дело подвывал газом, вероятно, имитируя интенсивную езду по маршруту Женева – Цюрих. Последняя проверка пройдена успешно! Хитер и умен ты, Голос, кем бы ты ни был на самом деле, да я умнее! Сейчас прилетит господин Шуляев, и у вас, неуважаемый, начнутся неожиданные для вас неприятности. Но тут, прерывая мою эйфорию, Гоха задумчиво протянул:

– Значит, все-таки это не Шуляев.

Да, очевидно, что если адвокат сейчас летит в Москву рейсом из Никосии, то разговаривать со мной по телефону, тем более с применением аппаратуры, до неузнаваемости изменяющей голос, с борта самолета он никак не мог. И, значит, Голос – это не он.

Только сейчас я понял, что одобряя вчера Гохин план, я подспудно надеялся, что Голос – все-таки Шуляев, а его сообщник, кем бы он ни был – так, статист, не принимающий решений. Но теперь выходило, что тот, кто хладнокровно собирался резать Юльку на куски, и кто, скорее всего, и задумал весь этот дьявольский план, – он в Москве и очень, очень опасен.

– И, значит, брать Шуляева нельзя, – вслух закончил я свои размышления.

Гоха вздохнул, пожимая плечами:

– Ну, почему нельзя? Вытрясем из него, где они держат Галину с Юлькой…

– …А он или не скажет, или вообще не знает этого, или успеет сообщить, что его взяли, или сообщник будет следить за ним, и сам увидит, как мы его берем, да? – перебил я Гоху. – После чего едет, и крошит их в лапшу?! Ты не слышал, как он говорит! Это садист, маньяк!

Мой голос сорвался на фальцет, но я не замечал этого. Гоха исподлобья посмотрел на меня, и хмуро согласился:

– Да, тогда получается, что брать Шуляева нельзя.

В машине повисло молчание. Гоха хмуро барабанил пальцами по рулю, а я думал о том, что жутко жалею, что нельзя будет взять этого жирно-белого Шуляева, и размазать харей по чему-нибудь твердому, что первое подвернется под руку. О том, что плакали, видать, окончательно все мои денежки, и говорить не приходилось.

– Но в любом случае нужно проследить за ним, – словно отвечая моим мыслям, сказал Гоха. – Вдруг он сразу поедет встречаться с сообщником, и на стрелке мы их и накроем, а?

«Это – вряд ли», – подумал я, и унылый Гохин взгляд говорил о том, что сам он в свои слова не очень-то верит.

В общем, ничего, кроме как следовать заранее разработанному плану, правда, в сильно урезанном варианте, нам сейчас не оставалось. Мы вылезли из «Волги». Я подошел к своей машине, по пути нажимая на кнопочку брелка, и «десятка» радостно, как соскучившийся по хозяину пес, заморгала фарами, снимаясь с сигнализации. Я завел мотор, и минут пять погонял его, подзаряжая порядком подсевший за четыре дня стоянки аккумулятор. Потом опять закрыл машину, и мы, ежась под противным мелким дождичком, направились в здание аэропорта.

Понедельник, вторая половина дня

На электронном табло мрачного зала прибытия, расположенного на первом этаже Шереметьево-2, рейса из Никосии еще не было. Справочная была в зале вылета на втором этаже, и мы на эскалаторе поднялись туда. У окошечка справочной не было ни одного человека, улыбающаяся девушка за стеклом по моей просьбе быстро нашла в компьютере кипрский рейс, и сообщила, что «борт» летит по расписанию, будет в Москве примерно в 16–45, и что информация об этом скоро появится на табло. Ждать было еще предостаточно, и мы принялись бесцельно слоняться по огромному залу, глазея на витрины сувенирных и газетных киосков. Примерно через полчаса я решил спуститься вниз и посмотреть, не появился ли, наконец, наш рейс на табло прилета. Мой мобильный зазвонил, когда я уже был внизу. В последние дни я уже привык, что у меня только один абонент, но ведь он звонил меньше часа назад! Я поднес трубку к уху и как можно более спокойным голосом сказал: «Алло».

– Глеб Аркадиевич, это я, – сухо и совершенно буднично произнес в трубке Голос. – Ну, где вы? Едете в Цюрих? У вас все в порядке с отлетом?

На долю секунды я растерялся. Что ответить? Мол, уже приехал? Да нет, нельзя, ведь пятьдесят минут назад я якобы только садился в машину, выезжая из Женевы. Еду в машине? Нет, фон в телефоне совершенно не соответствующий! Ведь Голос не дебил, чтобы не отличить шумы движущейся машины от звуков закрытого помещения, да еще такого специфического, как аэропорт! Но сработало какое-то подсознание, и слова полились из моего рта прежде, чем мозг принял решение, что отвечать:

– Да, все в порядке, двигаюсь по направлению в Цюрих, но сейчас я в аэропорту Женевы, чтобы выкупить здесь в кассе билеты. Представляете, в отделении «Суисс» в отеле закончились бланки билетов! Но сейчас уже все в порядке.

Боже, какую чушь я несу! Разве в Швейцарии возможно такое раздолбайство? Да никогда в жизни! Сейчас я буду разоблачен. Я даже зажмурил глаза, как перед уколом в кончик пальца, когда берут кровь на анализ. Но ничего подобного не случилось.

– Отлично, я рад за вас, – ответил Голос, и впервые мне послышались в нем какие-то человеческие интонации, а он тем временем продолжал: – Знаете что, я тут подумал, что у меня нет больше причин скрывать место, где находится ваша семья. Все условия нашей сделки вы выполнили, так чего я буду вас мурыжить еще столько часов? Готовы слушать?

Губы у меня мгновенно пересохли, и я с трудом разлепил их, чтобы ответить:

– Подождите, сейчас найду, чем записать.

Голос в ответ рассмеялся:

– Писать ничего не надо, место это вы хорошо знаете. Вы ведь бывали на даче у одного вашего хорошего знакомого по имени Роман? Покойный Лорик говорил мне, что вы хорошо знаете его жену Жанну.

Последние слова Голоса неприятно кольнули меня в сердце, но информация о Романе заставила меня мгновенно забыть о них. Неужели все-таки Роман?! Я никогда не представлял, что такая гамма всех известных негативных чувств и эмоций может вихрем пронестись в душе человека за какие-то доли секунды!

– Да, конечно, бывал, – голосом покойника ответил я.

– Только не думайте, что этот человек причастен к моему плану, – россыпью металлических стружек захихикал Голос, – а то еще, не разобравшись, ноги ему переломаете, а он и так их уже себе поломал!

– Это что, каламбур? – умудрился сострить я, делая вид, что ничего не понимаю.

– Какой уж там, к черту, каламбур! – совсем развеселился Голос. – Муженк вашей пассии на прошлой неделе сверзился с крыши дома своего, сломал обе ноги, и в связи с этим на дачу теперь, как говориться, ни ногой. Точно, забавный каламбур получился! Ну, а мне представилось забавным запереть вашу семью в подвале дачи вашего друга, чья жена по совместительству является вашей любовницей. А вот если бы вы не заплатили деньги, ваша семья просто умерла бы в этом подвале от голода и жажды. А представляете, какой сюрприз Роману? Приезжает он, излечившись, на дачу, а в подвале у него два полуразложившихся трупа? Как вам юмор? Не слишком черный?