Текст книги "Затерянный мир. Отравленный пояс. Когда мир вскрикнул (сборник)"

Мой взгляд был прикован к этому завораживающему зрелищу, когда Мэлоун неожиданно схватил меня за локоть, предупреждая об опасности.

– Господи, Джонс! – закричал он. – Ты только посмотри сюда!

Я быстро повернулся к нему и сразу все понял. Разомкнув контакты электрической цепи, я тут же запрыгнул в кабину подъемника.

– Быстрее! – крикнул я. – От этого может зависеть наша жизнь!

То, что мы увидели, действительно выглядело просто зловеще. Казалось, что нижняя часть шахты пришла в такое же возбуждение, какое мы до этого видели только внизу, и теперь стены вздрагивали и пульсировали синхронно с дном. Это движение отразилось на отверстиях, в которых были установлены поперечные балки; было понятно, что стоит стенам сдвинуться еще хотя бы на несколько дюймов, и вся конструкция полетит вниз. А если это произойдет, тогда острый конец моего бура неминуемо вонзится в Землю независимо от действия электропривода. Но прежде чем это случится, для нас с Мэлоуном было вопросом жизни или смерти выбраться из этой шахты. Мы оказались в ужасном положении – на глубине восьми миль под землей в стволе шахты с трясущимися стенами, которая в любой момент могла обвалиться из-за неожиданного толчка. Мы на полной скорости полетели к поверхности.

Это кошмарное путешествие нам не забыть никогда. Подъемники напряженно гудели, со свистом унося нас вверх по туннелю, и все же минуты здесь нам казались часами. Достигнув пункта пересадки, вы мгновенно запрыгивали в следующий подъемник, включали двигатель и неслись дальше. Сквозь стальную решетку на крыше клети мы видели вдалеке маленький кружочек света, которым было отмечено устье шахты. Он становился все шире и шире, пока не заполнил все пространство у нас над головой, и мы с радостью стали различать укрепленные кирпичной кладкой стены у входа в туннель шахты. Еще немного – и наступил счастливый момент, когда мы смогли выскочить из нашей темницы и вновь ступить на зеленую траву. Но радость наша длилась недолго, и опасность все еще не миновала. Не успели мы отойти от шахты и на тридцать шагов, как далеко внизу на большой глубине мое стальное копье упало, воткнувшись в обнаженный нерв нашей старушки Земли, и наступил великий момент.

Что же произошло? Ни я, ни Мэлоун этого сказать толком не можем, потому что мы оба тут же были сбиты с ног, словно ураганом, и покатились по траве, кружась, как камни для керлинга[190]190
  …для керлинга… – Спортивная игра в Великобритании, Канаде, скандинавских странах и в др. Цель – попасть пущенной по льду битой (диск с рукояткой) в вычерченную на нем мишень. (Коммент. канд. филол. наук доцента А. П. Краснящих)


[Закрыть] на ледяной дорожке. В тот же миг нас буквально оглушил страшный вопль; ничего подобного нам никогда раньше слышать не приходилось. Кто из сотен присутствовавших смог бы описать этот леденящий душу крик? В одном пронзительном звуке слились боль, ярость, угроза и негодование ее Величества Природы. Он продолжался целую минуту, словно вой тысячи сирен, парализуя многочисленные толпы зрителей своей неистовой силой и разносясь звонким эхом не только по всему южному побережью, но и достигнув даже наших французских соседей за Ла-Маншем. С криком раненной Земли не мог бы сравниться ни один другой звук с момента сотворения мира.

Ошеломленные и оглушенные, мы с Мэлоуном ощутили на себе только мощный толчок и действие звука. Об остальных подробностях этого чрезвычайного события мы узнали уже из рассказов других очевидцев.

Первыми из недр Земли вылетели клети подъемников. Остальное механическое оборудование было установлено в стенах ствола и поэтому избежало прямого удара, но сплошной пол клетей полностью принял на себя всю силу ударной волны. Если в трубку поместить несколько шариков и потом дунуть в нее, они вылетят оттуда по очереди отдельно друг от друга. Таким же образом и четырнадцать подъемников взмыли над шахтой один за другим и приземлились, описав в воздухе великолепные параболы; причем один из них упал в море возле волнореза в Уортинге, а второй – в полях недалеко от Чичестера. Очевидцы утверждают, что никогда в жизни не видели более необычного зрелища, чем четырнадцать подъемников, безмятежно парящих в синем небе.

Затем возник гейзер. Это была громадная струя какого-то отвратительного вещества, напоминавшего патоку, но с консистенцией смолы. Струя выстрелила вверх на высоту, которая по разным оценкам составила примерно две тысячи футов. Круживший над местом действия любопытный аэроплан был сбит, словно зенитным огнем, и совершил вынужденную посадку, а пилот вместе со своей машиной были залиты этой жижей. Ужасное вещество, обладающее всепроникающим тошнотворным запахом, может представлять собой живую кровь нашей планеты или же, как настаивает профессор Дризингер и вся Берлинская школа, возможно, является защитным выделением, с помощью которого Природа защитила мать-Землю от навязчивости всяких Челленджеров (по аналогии со скунсом). Возможно, это действительно было именно так, но главный обидчик, восседавший на своем троне на насыпи, не пострадал, тогда как все представители прессы оказались на линии прямого огня и настолько вымокли и пропитались зловонной субстанцией, что в течение еще нескольких недель не могли показаться в приличном обществе. Струя этой гнилостной жидкости была снесена ветром в южном направлении и обрушилась на несчастную публику, которая так долго и терпеливо дожидалась на гребне холмов, чтобы посмотреть на то, что здесь произойдет. Однако серьезно никто не пострадал. Ни один из домов не был разрушен, зато многие из них стали «благоухать» и стены их до сих пор носят на себе следы великого события.

После этого настал черед и самой шахты. Как по законам природы медленно, снизу вверх закрываются раны на теле человека, так и Земля залечивает любые прорехи в своей живой материи, только делает это стремительно. Стены шахты с долгим и громким треском стали смыкаться, из глубины раздался звук, который, поднимаясь все выше и выше, закончился оглушительным хлопком, когда сплющилось кольцо кирпичной кладки внутри устья шахты и стенки его с грохотом разбились друг о друга. В то же время подземные толчки, напоминавшие небольшое землетрясение, встряхнули насыпи отвалов, образовав на том месте, где был туннель, пирамиду из мусора и покореженного железа высотой в пятьдесят футов. Эксперимент профессора Челленджера не только завершился, но и навсегда был погребен от человеческих глаз под землей. Если бы не памятный обелиск, впоследствии установленный здесь Королевским научным обществом, наши потомки вообще могли бы никогда не узнать, где происходило это знаменательное событие.

А потом наступил эффектный финал. После череды всех этих событий последовал долгий период полной и напряженной тишины, пока народ пытался собраться с мыслями и понять, что же здесь все-таки произошло. Затем внезапно люди осознали всю грандиозность этого достижения, величие самой идеи, талант и силу воли при воплощении ее в жизнь. В едином порыве все повернулись к Челленджеру. Со всех сторон послышались возгласы восхищения, и со своего холмика к нему обратилось море лиц. Люди приветственно размахивали над головой носовыми платками. Я отчетливо запомнил Челленджера, он и сейчас стоит у меня перед глазами, словно все это было только вчера. Профессор встал со своего стула: глаза полузакрыты, на лице довольная улыбка, левая рука на поясе, а правая спрятана за борт фрака. Картина эта просто напрашивалась быть увековеченной, и вокруг меня, словно шары на крикетном поле, дружно защелкали затворы фотоаппаратов. В золотистых лучах июньского солнца профессор медленно повернулся и величественно поклонился на все четыре стороны света. Челленджер – сверхученый, Челленджер – первопроходец, Челленджер – первый человек в мире, кого вынуждена была признать сама мать-Земля.

Пару слов вместо эпилога. Разумеется, хорошо известно, что результаты этого эксперимента имели мировое значение. Правда, больше нигде потревоженная планета не издавала такого вопля, какой прозвучал в месте прямого проникновения к ее телу, но зато она своим повсеместным поведением действительно продемонстрировала, что является единым живым организмом. Земля выражала свое возмущение через вулканы и другие имеющиеся отдушины. Разбушевалась Гекла, и исландцы готовились к большому извержению. Проснулся Везувий. На Этне произошел выброс расплавленной лавы[191]191
  Разбушевалась Гекла ‹…›. Проснулся Везувий. На Этне произошел выброс расплавленной лавы… – Гекла, Везувий, Этна – действующие вулканы, первый – в Исландии, второй – в Италии, третий – на острове Сицилия. (Коммент. канд. филол. наук доцента А. П. Краснящих)


[Закрыть], и итальянский суд вынес решение о возмещении Челленджером убытков за погибшие виноградники в размере полумиллиона лир. Даже в Мексике и Центральной Америке наблюдались признаки повышенной плутонической активности, а все восточное Средиземноморье оглашал рев вулкана Стромболи на Сицилии. Человеку свойственно хотеть, чтобы о нем заговорили все на земле. Но заставить вскрикнуть саму Землю до сих пор является исключительной привилегией профессора Челленджера.

Комментарии

«Затерянный мир»

Над романом «Затерянный мир» А. Конан Дойл работал на протяжении октября и ноября 1911 года. Роман был задуман как первый в новом цикле историй, который автор намеревался предложить широкому кругу читателей вместо цикла о Шерлоке Холмсе: к тому времени писателя порядком утомило, что в восприятии читательской публики его имя прочно ассоциируется только с образом лондонского сыщика. По замыслу А. Конан Дойла новый роман тоже должен был быть приключенческого характера, но, в отличие от шерлокхолмсовских произведений, нести в себе не детективную фабулу, а фантастическую. Для А. Конан Дойла это был первый опыт работы в фантастическом жанре.

По-видимому, в намерения автора входило не столько уйти от устоявшейся персонажной схемы: заносчивый интеллектуал-эксцентрик и его простодушный, но честный и преданный напарник – летописец приключений главного героя, – сколько расширить ее за счет включения новых образов. Так, кроме профессора Челленджера и журналиста Мэлоуна, в характерах и отношениях которых без труда узнаются черты Шерлока Холмса и доктора Ватсона, среди главных героев романа появляются лорд Рокстон – современный рыцарь без страха и упрека – и профессор Саммерли – язвительный соперник Челленджера. Причем лорд Рокстон – отличный стрелок, защитник угнетенных и обездоленных всего мира, отважный искатель риска и приключений, в домашних условиях комфорта и уюта впадающий в апатию и меланхолию, – несомненно, еще один извод Шерлока Холмса, а вечно брюзжащий профессор Саммерли – по сути тот же типаж, что и Челленджер.

Разбирая персонажную структуру романа, некоторые критики увидели в ней обращение к известным в литературе схемам и прежде всего – к четверке мушкетеров А. Дюма. Другие утверждали, что фабула «Затерянного мира» многим обязана произведениям Даниеля Дефо, Жюля Верна и Герберта Уэллса. Особенно Жюля Верна (1828–1905), ранний роман которого – «Путешествие к центру Земли» (1864) – был построен на гипотезе, что где-то – правда, в глубинах Земли, а не на ее поверхности – могли сохраниться флора и фауна доисторических времен.

Разумеется, роман, где детально изображен экзотический животный мир кайнозойской и мезозойской эры, невозможно было написать без тщательного изучения научных трудов по палеонтологии. Известно, что осенью 1911 года А. Конан Дойл штудировал работы своего соотечественника, зоолога Эдвина Рея Ланкастера (1847–1929) – на то время наиболее авторитетного исследователя древних ископаемых животных (в «Воспоминаниях и приключениях» (1924) А. Конан Дойл отзовется о нем как о великом ученом-зоологе). Кроме того, при написании «Затерянного мира» А. Конан Дойл использовал и иные научные источники: «Конан Дойль охарактеризовал животных в основном конца верхнеюрской – начала нижнемеловой эпохи по материалам Британского музея, обладающего богатыми палеонтологическими коллекциями» (Рождественский А. К. О научной основе романа «Затерянный мир» // Конан Дойль А. Затерянный мир. – М.: Государственное издательство географической литературы, 1957. – С. 235).

Однако скрупулезной научной подготовке к созданию романа предшествовала его идея, а ее могли вызвать два случая, происшедшие с писателем. В 1907 году, во время свадебного путешествия, в Эгейском море А. Конан Дойлу, по его словам, довелось собственными глазами видеть животное, похожее на ихтиозавра: «В один прекрасный день мы проплывали на пароходе мимо острова Эгина. Море вокруг было спокойно. Капитан, учтивый итальянец, позволил нам подняться на мостик, и мы – я и моя жена – глядели в прозрачные глубины, как вдруг оба ясно увидели существо, никогда раньше, насколько мне известно, в науке не описанное. Оно было точно как молодой ихтиозавр, фута четыре длиной, с тонкой шеей и хвостом и четырьмя ластами-плавниками по бокам. Корабль миновал его быстрее, чем мы успели кликнуть кого-нибудь еще взглянуть на него. Я с интересом отметил, что несколько лет спустя адмирал Энстрадер описал и нарисовал в „Ивнинг ньюс“ совершенно такое же существо, которое он видел в водах у побережья Ирландии. До сих пор этот древний мир являет нам кое-какие сюрпризы» (Конан Дойл А. Воспоминания и приключения // Конан Дойл А. Жизнь, полная приключений: Пер. с англ. – М.: Вагриус, 2003. – С. 179).

О втором событии, повлиявшем на рождение замысла «Затерянного мира», можно узнать от биографов писателя: «В каменоломне по соседству с собственным домом Конан Дойл заметил на камне отпечаток „колоссальной ящерицы“. Окаменелость так заинтересовала его, что он сообщил о находке в Британский музей, и оттуда прислали эксперта» (Сташауэр Д. Рассказчик: Жизнь Артура Конан Дойла: Пер. с англ. // Иностранная литература. – 2008. – № 1. – С. 60); «Первые мысли зашевелились в нем при виде игуанодона, доисторического монстра двадцати футов роста, чьи ископаемые отпечатки были найдены в Суссекской долине, вид на которую открывался из окон его кабинета. Эти ископаемые останки хранились теперь в его бильярдной» (Карр Дж. Д. Жизнь сэра Артура Конан Дойла // Карр Дж. Д.; Пирсон Х. Артур Конан Дойл: Пер. с англ. – М.: Книга, 1989. – С. 191).

Свой «затерянный мир» писатель поместил в Южной Америке, в верховьях Амазонки. Выбор именно этого места определила встреча А. Конан Дойла с полковником Фоссеттом – главой экспедиции, совершившей путешествие по местам, позже точно описанным в романе. Это – горы Рикардо Франко-Хиллс, расположенные на границе Боливии и Бразилии.

В качестве прототипов двух из четырех главных героев романа писатель снова, как это уже было с Джозефом Беллом, ставшим под пером А. Конан Дойла Шерлоком Холмсом, использовал характеры и личности своих университетских учителей: профессор физиологии Эдинбургского университета Уильям Резерфорд (1853–1907) превратился в «Затерянном мире» в профессора Джорджа Эдварда Челленджера, а «долговязый и довольно деспотичный сэр Роберт Кристисон, которого студенты называли Гордый Боб» (Сташауэр Д. Рассказчик… – С. 61–62) – в его постоянного оппонента – «маститого профессора сравнительной анатомии, высокого, худого и резкого человека с морщинистым лицом богослова» – профессора Саммерли.

Упоминание об одном их этих прототипов можно найти в мемуарах писателя: «Ярче всего, однако, у меня в памяти сохранилась приземистая фигура профессора Резерфорда с его ассирийской бородой, громовым голосом, огромной грудью и своеобразными манерами. Он очаровывал и внушал трепет. Я попытался воспроизвести некоторые его черты в образе профессора Челленджера. Порой он начинал свою лекцию еще до того, как входил в аудиторию – мы слышали ревущий голос, сообщавший: „В венах имеются клапаны“, – или какую-нибудь другую информацию, а кафедра все еще оставалась пустой» (Конан Дойл А. Воспоминания и приключения… – С. 30).

К этому необходимо добавить, что один из ведущих биографов писателя, Дж. Д. Карр, настаивает, что помимо особенностей профессора У. Резерфорда, А. Конан Дойл наделил Челленджера и рядом черт собственного характера: «Профессор Челленджер вырос из своего создателя, как Портос из Дюма, но значительно стремительней. Конан Дойл увлекся Дж. Э. Ч. более, чем кем-нибудь иным из своих созданий. Он мог подражать Челленджеру. Он мог, как мы сейчас увидим, налепить себе бороду и густые брови, как у Челленджера. И за объяснением не нужно ходить далеко. Ведь, не считая непомерного тщеславия Челленджера, он сделал его совершенно откровенной копией самого себя. Как и Челленджер в „Затерянном мире“ да и последующих рассказах, он мог совершать поступки, которые запрещены в привычной нам общественной жизни. И уж если находил на него такой стих, он вполне мог укусить экономку за лодыжку, чтобы проверить, может ли хоть что-то на свете нарушить ее невозмутимость. Он мог бы схватить за штаны репортера и протащить его с полмили по дороге. Он мог бы произносить звонкие внушительные сентенции, скрывая за льстивым тоном изощренные издевательства, как ему всегда хотелось поступать в обращении с тупицами. И, доведенный до предела, он был вполне способен проделать все это в реальной жизни» (Карр Дж. Д. Жизнь сэра Артура Конан Дойла… – С. 191–192).

И наконец, о происхождении фамилии главного героя романа. Challenger – в переводе с английского – «бросающий вызов». Так назывался корабль, на котором совершил исследовательскую экспедицию еще один университетский учитель А. Конан Дойла – зоолог сэр Чарльз Уайвилл Томпсон. Отдельные комментаторы романа даже говорят о том, что именно это событие стало отправной точкой замысла произведения: «На саму идею о „затерянном мире“ Конан Дойля натолкнули, по-видимому, материалы кругосветной океанографической экспедиции на военном паровом корвете „Челленджер“, которая была снаряжена английским правительством в 1872–1876 годах. Оттуда же романист позаимствовал и имя одного из своих героев. Эта экспедиция впервые составила карту глубин трех океанов, провела разнообразные исследования по физике и химии моря и открыла своеобразный мир глубоководных организмов. Научное значение экспедиции было огромно. Для обработки ее материалов был создан специальный институт в Эдинбурге „Challenger Office“, опубликовавший капитальное издание в 50 томах с описанием путешествия, океанографическими, ботаническими и зоологическими исследованиями» (Рождественский А. К. О научной основе романа «Затерянный мир»… – С. 234–235).

11 декабря 1911 года, по завершении работы над романом, А. Конан Дойл написал Гринхофу Смиту, редактору журнала «Стрэнд», где начиная с июля 1891 года – с «Приключений Шерлока Холмса» – традиционно первыми печатались почти все его произведения: «Я думаю, это будет лучший сериал (оставив в стороне особую ценность Ш. Холмса) из всех, мной сделанных, особенно в сопровождении фальшивых фотографий, карт и планов. ‹…› Я надеялся дать книге для мальчишек то, что Шерлок Холмс дал детективному рассказу. Я не уверен, что сорву лавры и тут, но все же надеюсь» (Карр Дж. Д. Жизнь сэра Артура Конан Дойла… – С. 192).

Фальшивые планы и карты, о которых идет речь в письме, как и фотографии А. Конан Дойла в парике, с накладными густыми бровями и с длинной черной бородой, о которых упоминает ранее Дж. Д. Карр, – часть мистификации, затеянной писателем, в рекламных целях решившим выдать свое художественное произведение за реальный документ – путевые записки журналиста Эдуарда Мэлоуна. Они – и фотографии, и карты – должны были, по задумке писателя, сопровождать в качестве иллюстраций публикацию романа в журнале. Однако «Гринхоф Смит забеспокоился. Он говорил, что при всей безобразности маски она недостаточно неузнаваема и может навлечь на журнал неприятности за фальсификацию. „Ладно, – согласился Конан Дойл спустя три дня. – Ни слова о фотографии проф. Ч. Я признаю свою дерзость. Хотя вообще-то это не я. Я лишь болванка, по которой лепился вымышленный образ. Но не выдавайте меня“» (там же – С. 193).

Роман «Затерянный мир» был впервые опубликован в журнале «Стрэнд», в семи ежемесячных выпусках начиная с апреля 1912 года, и в октябре того же года вышел отдельной книгой в издательстве Ходдера и Стаутона. Произведение имело огромный успех – как у читательской публики, так и у критики. «„В этой работе бесспорно более всего проявилась богатая фантазия автора“, – заявили в „Атенеуме“. „Он создал увлекательнейшую историю невероятных приключений, которая заставляет сильнее биться сердца и перехватывает дыхание у самых пресыщенных читателей“, – высказалась „Таймс“» (Сташауэр Д. Рассказчик… – С. 62).

Любопытно, что среди читателей «Затерянного мира» нашлись и такие, кто, как и планировал автор, приняли все, о чем рассказывалось, за чистую монету. Дж. Д. Карр приводит выдержку из одной газетной статьи, где говорится об экспедиции в Южную Америку, предпринятой читателями романа: «Захватывающий роман сэра Артура Конан Дойла „Потерянный мир“ пробудил жажду приключений у группы американцев. Несколько дней назад яхта „Делавэр“ вышла из Филадельфии в плавание по широким водам Амазонки. Яхта принадлежит Пенсильванскому университету и направляется в Бразилию с группой отважных исследователей, которые предполагают достичь дальних пределов Амазонки и верховьев многих ее притоков в интересах науки и человечества. Они ищут „потерянный мир“ Конан Дойла или научных свидетельств его существования» (Карр Дж. Д. Жизнь сэра Артура Конан Дойла… – С. 207–208).