Текст книги "Затерянный мир. Отравленный пояс. Когда мир вскрикнул (сборник)"

Я взглянул на своих друзей. Лорд Джон завороженно стоял, не снимая пальца с курка своей винтовки для слонов, и в глазах его горели искры охотничьего азарта. Чего бы только он ни отдал, чтобы повесить такую голову между двумя скрещенными веслами над камином в своем холостяцком жилище в Олбани! И тем не менее, здравый рассудок сдерживал его, потому что успех освоения этой неизвестной страны зависел от того, сколько нам удастся скрывать свое присутствие от местных обитателей. Оба профессора находились в состоянии тихого экстаза. В своем возбуждении они непроизвольно схватили друг друга за руки и сейчас стояли, как двое ребятишек перед лицом чуда; на губах Челленджера расцвела ангельская улыбка, а сардоническое лицо Саммерли от удивления и благоговения на время смягчилось.

– Nunc dimittis![95]95
  «Ныне отпущаеши» – молитва и церковное песнопение на слова из Евангелия от Луки; разрешение удалиться (лат.). (Примеч. пер.)


[Закрыть][96]96
  Nunc dimittis! – Ныне отпущаеши (лат.). В обыденной речи употребляется как возглас облегчения от какого-то тяжкого бремени (по завершении долгого трудного дела и т. п.). Источник – в Библии; Евангелие от Луки рассказывает о старце Симеоне, которому было обещано, что он не умрет, пока не увидит Мессию, и когда младенца Иисуса родители принесли в Иерусалимский храм, чтобы представить перед Богом и совершить положенный обряд, старец Симеон взял Иисуса на руки и воскликнул: «Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову твоему, с миром; ибо видели очи мои спасение твое, которое ты уготовил перед лицом всех народов» (Лука 2:29–31). (Коммент. канд. филол. наук доцента А. П. Краснящих)


[Закрыть] – наконец воскликнул он. – Интересно, что на это скажут в Англии?

– Мой дорогой Саммерли, я вам могу совершенно точно предсказать, что на все это скажут в Англии, – ответил Челленджер. – Они там скажут, что вы – законченный лжец и шарлатан от науки; собственно, то же самое, что вы и все остальные уже говорили обо мне.

– А как быть с фотографиями?

– Фотографии – подделка, Саммерли! Грубая подделка!

– А как быть с вещественными доказательствами?

– Да, здесь мы действительно можем их получить! Тогда Мэлоун и вся эта вульгарная журналистская свора с Флитстрит[97]97
  Улица в Лондоне, где до недавнего времени располагались редакции главных британских газет. (Примеч. пер.)


[Закрыть] будут превозносить нас до небес. Двадцать восьмое августа – день, когда мы, находясь на Земле Мейпла Уайта, впервые увидели на поляне пятерых живых игуанодонов[98]98
  …игуанодонов… – Игуанодоны (от исп. iguana – ящерица – и греч. odus (odontos) – зуб) – растительноядные динозавры до шести метров ростом, передвигавшиеся на задних конечностях. По мнению современного специалиста-палеонтолога, «в их описании в романе имеется ряд неточностей и ошибок. Размеры и сила этих ящеров явно преувеличены, когда говорится, что детеныши были размером со слона или что игуанодоны передними лапами ломали большие деревья. Несколько дальше автор противоречит себе, заявляя, что игуанодоны были совершенно безобидными увальнями и не могли бы причинить путешественникам особого вреда. Безусловно, массивные, тяжелые животные, весившие тонны, легко могли бы просто растоптать человека» (Рождественский А. К. Примечания // Конан Дойл А. Затерянный мир. М.: Государственное издательство географической литературы, 1957. – С. 243). (Коммент. канд. филол. наук доцента А. П. Краснящих)


[Закрыть]. Запишите эту великую дату в свой блокнот, мой юный друг, и отошлите в свою газетенку.

– И будьте готовы получить в ответ хорошего пинка от своего редактора, – добавил лорд Джон. – Из Лондона, молодой человек, многие вещи выглядят абсолютно по-другому. Существует множество людей, которые никогда не рассказывают о своих приключениях только потому, что лишены надежды на то, что кто-то им поверит. Кто их в этом обвинит? Месяц-другой назад нам и самим все это могло только присниться. Так как вы там сказали, кто это был?

– Игуанодоны, – ответил Саммерли. – Их следы можно найти повсюду на песчаных почвах Гастингса[99]99
  …Гастингса… – Гастингс – город-графство на юго-востоке Англии, на берегу пролива Ла-Манш. В этом районе залегают песчаники мелового периода с отпечатками следов динозавров. (Коммент. канд. филол. наук доцента А. П. Краснящих)


[Закрыть], в Кенте[100]100
  …Кенте… – Кент – графство на юго-востоке Англии. (Коммент. канд. филол. наук доцента А. П. Краснящих)


[Закрыть] и Суссексе. Эти животные населяли юг Англии, когда там было много буйной растительности, способной их прокормить. Затем условия изменились, и они вымерли. А здесь, похоже, эти условия сохранились, и животные продолжают жить.

– Если нам суждено когда-нибудь выбраться отсюда, я обязательно прихвачу с собой такую голову, – сказал лорд Джон. – Господи, да при виде ее вся эта братия, привыкшая охотиться в Сомали да в Уганде, просто позеленеет от зависти! Не знаю, как вы, ребята, а у меня такое ощущение, будто мы с вами постоянно ходим по тонкому льду.

Меня тоже не покидало чувство таинственности и постоянной угрозы вокруг нас. Все время казалось, что под сенью деревьев нас подстерегают опасности, и когда мы вглядывались в густую листву, сердца наши наполнялись смутной тревогой. Правда, те животные, которых мы видели, были неуклюжими и безобидными и вряд ли могли причинить нам вред, но кто знает, какие еще чудища могут обитать в этой удивительной стране и не готовятся ли они яростно наброситься на нас из своего логова среди скал и кустарника? Я мало знал о доисторической жизни, но хорошо помнил одну книгу, в которой говорилось о древних существах, которые могли питаться нашими львами и тиграми, как кошка питается мышами. А что, если в лесах Земли Мейпла Уайта водятся и такие?!

Так уж случилось, что в то самое утро – наше первое утро в новой стране – нам предстояло узнать и о других необычных опасностях, которые нас здесь поджидают. Это было омерзительное происшествие, о котором я вспоминаю с содроганием. Если, как сказал лорд Джон, поляна с игуанодонами напоминала прекрасный сон, то болото с птеродактилями останется в нашей памяти жутким кошмаром. Позвольте мне по порядку рассказать о том, что случилось дальше.

Мы продвигались через лес очень медленно, частично – из-за того, что шли только по команде лорда Рокстона, который, как разведчик, следовал впереди, а частично – потому что на каждом шагу наши профессора по очереди с воплями восхищения опускались на колени перед каким-нибудь цветком или насекомым, представлявшимся им каким-то новым видом. Мы преодолели в общей сложности две или три мили, уходя вправо от русла нашего ручья, и оказались на довольно большом открытом месте среди деревьев. Заросли кустарника здесь подходили к нагромождению скал – все плато было усеяно валунами.

Мы медленно шли среди камней через кусты, доходившие нам до груди, когда услышали странные свистящие звуки, наполнявшие воздух невнятным шумом и исходившие из какого-то места где-то прямо перед нами. Лорд Джон поднял руку вверх, подавая нам сигнал остановиться, а сам побежал к веренице камней. Мы видели, как он заглянул за них и изумленно замер. То, что Джон Рокстон увидел там, настолько поразило его, что он продолжал стоять, словно позабыв про нас. Наконец он помахал, чтобы мы подошли, продолжая держать руку вверху и давая понять, что делать это нужно осторожно. Все его поведение говорило, что перед нами находится нечто удивительное, но крайне опасное.

Подкравшись к нему с обеих сторон, мы тоже выглянули из-за камней. Перед нами находилась впадина, которая когда-то, возможно, была одним из каналов выхода вулканических газов, каких на плато было множество. Она имела форму чаши, а на дне, в нескольких сотнях ярдов от того места, где мы лежали, находились заросшие зеленой тиной большие лужи со стоячей водой, окруженные камышом. Место и само по себе было довольно жутким, но благодаря своим обитателям напоминало сцену Семи кругов из «Ада» Данте[101]101
  …семи кругов из «Ада» Данте. – «Ад» – первая часть поэмы «Божественная комедия» (1307–1321, опуб. 1472) итальянского поэта Данте Алигьери (1265–1321). (Коммент. канд. филол. наук доцента А. П. Краснящих)


[Закрыть]. Здесь находилось гнездовье птеродактилей. Их были сотни. Все пространство вокруг воды кишело птенцами, рядом с которыми их омерзительные мамаши высиживали кожистые желтоватые яйца. От этой ползающей, хлопающей крыльями массы в воздухе стоял ужасный шум и исходил ядовитый зловонный смрад, от которого нас начало тошнить. Повыше, каждый на своем отдельном камне, сидели страшные самцы – высокие, серые и морщинистые, скорее похожие на высушенные чучела, чем на живых существ; они сидели абсолютно неподвижно, если не считать движения их красных глаз или щелчков напоминавших крысоловки клювов в сторону стрекоз, время от времени пролетавших мимо них. Огромные перепончатые крылья складывались, как руки у человека, и поэтому птеродактили сидели, напоминая гигантских старух, закутанных в страшные шали цвета паутины, выставив свои свирепого вида головы. Во впадине перед нами находились не менее тысячи этих отвратительных существ, больших и маленьких.

Наши профессора охотно простояли бы так целый день, настолько они были поглощены возможностью наблюдать за проявлением доисторической жизни. Они указывали на лежащих среди камней рыб и мертвых птиц, которые служили доказательством того, чем питались эти животные, и я слышал, как Челленджер и Саммерли поздравили друг друга, выяснив, почему кости этих летающих драконов в больших количествах были найдены в определенных, четко ограниченных местах, таких как песчаники в Кембридж-Грин: теперь стало понятно, что птеродактили жили большими колониями, как пингвины.

Однако в конце концов Челленджер в пылу дискуссии с Саммерли высунулся из-за камня и этим едва не погубил нас всех. В тот же миг ближайший к нам самец издал пронзительный свистящий крик и, расправив кожистые крылья размахом в двадцать футов, взмыл в воздух. Самки и молодняк сбились вместе у воды, а все охранявшие их самцы один за другим поднялись в небо. Это было величественное зрелище, когда не менее сотни животных, огромных размеров и отталкивающего вида, кружили над нами, рассекая воздух крыльями, будто ласточки; но очень скоро мы поняли, что не можем позволить себе засиживаться здесь, чтобы полюбоваться этой картиной. Сначала громадные рептилии летали по широкому кругу, словно оценивая возможную опасность. Затем высота полета уменьшилась, круг сузился; и вот уже они кружились совсем рядом с нами, а от сухого шелеста их громадных синевато-серых крыльев в воздухе стоял такой шум, что я невольно вспомнил аэродром в Хэндоне в день соревнований[102]102
  …аэродром в Хэндоне в день соревнований. – Хэндон – северо-западный пригород Лондона. На аэродроме в Хэндоне традиционно проходили авиационные соревнования, а с 1920 по 1937 год – ежегодный праздник британских военно-воздушных сил. (Коммент. канд. филол. наук доцента А. П. Краснящих)


[Закрыть].

– Двигайтесь к лесу и держитесь вместе, – крикнул нам лорд Джон, вскидывая ружье. – Этим тварям вздумалось пошалить.

Сначала мы попробовали отступить под напором сужавшегося над нами круга, но скоро птеродактили стали пролетать настолько близко, что едва не касались крыльями наших лиц. Мы пытались отбиваться прикладами ружей, но удары наши не причиняли нападавшим никакого вреда. Внезапно из кружащего синевато-серого кольца вынырнула длинная шея, и хищный клюв сделал выпад в нашу сторону. Затем такие наскоки стали повторяться один за другим. Саммерли вскрикнул и схватился рукой за лицо, по которому бежала кровь. Я почувствовал толчок в затылок, и у меня закружилась голова. Челленджер упал, а когда я наклонился, чтобы помочь ему встать, то получил еще один удар в спину и упал на профессора сверху. В тот же миг я услышал выстрел мощного ружья лорда Джона и, подняв глаза, увидел, как одна из этих тварей с перебитым крылом бьется на земле, шипя в нашу сторону широко открытым клювом, с налитыми кровью вытаращенными глазами, как у дьявола со средневековой картины. Другие птеродактили от резкого звука поднялись выше и теперь кружили над нашими головами.

– Вперед! – отчаянно крикнул лорд Джон. – Вперед, если вам дорога ваша жизнь!

Мы побежали, цепляясь за кусты, но как только достигли первых деревьев, эти гарпии снова настигли нас. Саммерли был сбит с ног, но мы подхватили его под руки и рванулись в лес. Здесь мы уже были в безопасности, так как среди ветвей было слишком тесно для громадных крыльев этих чудовищ. Ковыляя в свой лагерь, избитые и подавленные, мы еще долго видели высоко в небе у себя над головами, как птеродактили планировали, словно стая диких голубей, делая круг за кругом и продолжая, без сомнения, следить за нашими перемещениями. Наконец, когда мы зашли в густой лес, они оставили свое преследование и больше мы их не видели.

– Мы получили чрезвычайно интересный и убедительный опыт, – сказал Челленджер, когда мы остановились у ручья, где он принялся омывать водой свое опухшее колено. – Теперь мы с вами, Саммерли, имеем исключительно точное представление о повадках разъяренных птеродактилей.

Саммерли вытирал кровь, струившуюся из раны на лбу, а я перебинтовывал шею после жестокого удара в затылок. Зубы чудища лишь слегка скользнули по плечу лорда Джона, зато рукав его куртки был полностью оторван.

– Следует отметить, что наш молодой друг получил увесистый удар по затылку, а от зубов птеродактиля пострадал рукав куртки лорда Джона, – продолжал Челленджер. – В моем случае они били меня крыльями по голове, так что теперь у нас имеется довольно полная картина методов нападения этих животных.

– Наша жизнь висела на волоске, – мрачно сказал лорд Джон, – и я не могу себе представить более отвратительной смерти. Мне жаль, что пришлось стрелять из ружья, но – видит Бог! – особого выбора у меня не было.

– Если бы вы этого не сделали, мы бы сейчас не стояли здесь, – убежденно произнес я.

– Может быть, этот выстрел и не навредит нам, – сказал лорд Джон. – В этих лесах порой должен раздаваться громкий треск от падающих или ломающихся деревьев, который может напоминать звук выстрела. Надеюсь, вы разделяете мое мнение, что на сегодня уже достаточно переживаний; нам следует поспешить к нашей аптечке в лагере и взять там что-то дезинфицирующее. Кто знает, какой яд может быть на жутких челюстях этих тварей.

Со времен возникновения человечества вряд ли с кем-то происходило столько всего. Нас ожидал еще один сюрприз. Когда, следуя по течению ручья, мы в конце концов вышли на свою поляну и увидели колючую баррикаду нашего лагеря, то решили, что приключения наши на сегодня завершены. Но прежде чем отдыхать, нам предстояло еще кое над чем подумать. Вход в Форт Челленджер был невредим, стены – нетронуты, и, тем не менее, какое-то странное и сильное существо навещало его в наше отсутствие. На земле не осталось никаких следов, по которым можно было бы определить, кто это был. Единственным способом, с помощью которого это существо могло попасть сюда, а потом уйти, была свисающая ветка огромного дерева гинкго; зато наши припасы носили на себе многочисленные следы воздействия чьей-то злобной силы. Все было в беспорядке разбросано, одна банка с мясными консервами разбита, а содержимое ее исчезло. Ящик с патронами был разнесен в щепки, а рядом с ним валялась раздавленная латунная гильза. Вновь нас охватил ужас, и мы принялись вглядываться испуганными глазами в тени под деревьями, откуда за нами мог следить невидимый враг. До чего же приятно было услышать в этот момент приветственные крики Замбо; подойдя к краю плато, мы увидели, что он сидит на верхушке утеса и широко улыбается.

– Все хорошо, масса Челленджер, все хорошо! – крикнул он. – Я оставаться здесь. Не бояться. Вы всегда меня находить тут, когда захотеть.

Его честное черное лицо и лежавший перед нами бесконечный простор с видом на приток Амазонки помогли нам вспомнить, что мы все еще живем на Земле в двадцатом веке, а не перенеслись благодаря таинственному волшебству на какую-то другую планету, находящуюся на более ранней стадии развития, чем наша. Было трудно себе представить, что за фиолетовой линией далекого горизонта находится великая река, по которой плавают пароходы, что люди там говорят о своих маленьких житейских делах, в то время как мы затерялись среди доисторических животных и можем только смотреть в ту сторону и тосковать по прежней жизни.

Об этом удивительном дне у меня сохранилось еще одно воспоминание, и именно им я и завершу это письмо. Два наших профессора, чей характер от полученных травм только ухудшился, вступили в гневную перепалку по поводу того, к какому роду относятся напавшие на нас рептилии – птеродактилей или диморфодонов[103]103
  …диморфодонов… – Диморфодон (от греч. di(s) – дважды – и morphē – форма) – один из наиболее древних представителей летающих ящеров, живший в нижнеюрскую эпоху. (Коммент. канд. филол. наук доцента А. П. Краснящих)


[Закрыть]. Старясь держаться подальше от их ссоры, я отошел в сторону и, закурив трубку, присел на ствол упавшего дерева. Ко мне подошел лорд Джон.

– Кстати, Мэлоун, – сказал он, – вы запомнили место, где сидели эти твари?

– Прекрасно запомнил.

– Это было похоже на место выхода вулканических газов, не так ли?

– Совершенно верно, – ответил я.

– А вы обратили внимание на почву?

– Камни.

– А вокруг воды – ну, там где рос камыш?

– Да, там была голубоватая земля. Вроде глины.

– Точно. Кратер вулкана, полный голубой глины.

– Ну и что из этого следует? – спросил я.

– Да так, ничего, – неопределенно буркнул лорд Джон и вновь направился туда, откуда слышался дуэт продолжавших свой горячий спор ученых мужей: высокий и скрипучий голос Саммерли, сменявшийся звучным басом Челленджера.

Я бы больше не вспомнил об этих странных вопросах лорда Джона, если бы той же ночью случайно не услышал, как он бормочет себе под нос:

– Голубая глина – глина в кратере вулкана! – Это было последнее, что я разобрал, прежде чем без сил провалиться в сон.

Глава XI
Наконец-то я тоже стал героем

Лорд Джон Рокстон был прав, когда предположил, что укус атаковавших нас ужасных существ мог содержать какой-то особый токсин[104]104
  …токсин… – Вещество бактериального, растительного или животного происхождения, при попадании в организм животного или человека вызывающее заболевание или гибель. Содержится, например, в ядах змей, пауков и скорпионов. (Коммент. канд. филол. наук доцента А. П. Краснящих)


[Закрыть]. На следующее утро после первого приключения на плато наши с Саммерли раны очень болели, и у нас поднялась температура; к тому же колено Челленджера так опухло, что он едва мог ходить. Поэтому мы весь день оставались в лагере. Лорд Джон занимался тем, что увеличивал высоту и толщину колючих стен, которые были нашей единственной защитой, а мы, как могли, помогали ему. Я хорошо помню, что весь день меня не оставляло чувство, что за нами пристально наблюдают, хоть я и не имел понятия, кто и откуда мог это делать.

Но ощущение было настолько сильным, что я сказал об этом профессору Челленджеру. Он объяснил все возбуждением моей нервной системы, связанным с высокой температурой. Однако я продолжал снова и снова оглядываться по сторонам, веря, что я должен там что-то заметить. Но взгляд мой неизменно наталкивался на переплетающиеся ветви нашей ограды и полумрак листвы нависавших над нами больших деревьев. И все же во мне продолжало расти чувство, что прямо у нас под боком кто-то враждебный постоянно следит за нами. Я вспомнил о суеверном страхе индейцев перед Курупури – грозном и вездесущем духе леса – и понял, каким образом его зловещее присутствие пугало тех, кто отваживался вторгнуться в самые отдаленные и неприкосновенные уголки его владений.

В ту ночь (нашу третью ночь на Земле Мейпла Уайта) произошел случай, который очень напугал нас и заставил в полной мере оценить работу лорда Джона, отдавшего столько сил, чтобы сделать наше убежище неприступным. Мы все спали вокруг затухающего костра, когда нас разбудили – я бы даже сказал, заставили подскочить – самые жуткие крики и вопли, какие мне только приходилось слышать. Я не знаю другого такого звука, с которым можно было бы сравнить весь этот гвалт, исходивший, похоже, из какого-то места в нескольких сотнях ярдов от нашего лагеря. Звук резал ухо, словно гудок паровоза; но в отличие от чистого, механического, резкого гудка, то что мы услышали, было намного глубже по звучанию и вибрировало крайним напряжением ужаса и агонии. Чтобы не слышать этих леденящих душу воплей, мы зажимали уши руками. Тело мое покрылось холодным потом, а сердце болезненно заныло перед лицом отчаянного страдания. Казалось, что в этом страшном крике сконцентрировались вся скорбь жизненных мук, все бесчисленные печали. А затем на фоне этого пронзительного звенящего вопля раздался прерывистый, низкий глухой смех, рычание, гортанный булькающий звук радости, словно гротескный аккомпанемент визга, с которым он смешивался. Три или четыре минуты, которые продолжался этот страшный дуэт, в листве беспокойно перелетали с ветки на ветку испуганные птицы. Затем все умолкло так же неожиданно, как и началось.

Мы еще долго продолжали молча сидеть в зловещей тишине. Затем лорд Джон подбросил хвороста в огонь, и красные языки пламени осветили серьезные лица моих товарищей и тяжелые ветви деревьев у нас над головами.

– Что это было? – прошептал я.

– Об этом мы узнаем утром, – ответил лорд Джон. – Это было недалеко от нас, не дальше той поляны.

– Мы с вами только что имели удовольствие случайно стать свидетелями звуков доисторической трагедии, своего рода драмы, разыгравшейся в тростнике на болотах юрского периода: большой ящер настиг маленького, – сказал Челленджер с такой торжественностью, какой я за ним еще не наблюдал. – Конечно, человеку повезло, что он появился на более поздней стадии эволюции. В давние времена существовали такие силы, перед которыми не устояли бы никакие механизмы и никакая смелость. Каким бы образом смогли помочь нашим предкам праща, дротик или стрелы против той мощи, которая нашла себе выход сегодня ночью? Даже если бы у первобытного человека имелось современное ружье, преимущества были бы на стороне чудовища.

– Ну, думаю, что я бы все-таки поставил на моего маленького друга, – сказал лорд Джон, нежно поглаживая свой штуцер-экспресс. – Но этот зверь точно был бы достойным противником.

Саммерли настороженно поднял руку.

– Тссс! – воскликнул он. – Я определенно что-то слышал.

В полной тишине явно различались глухие периодичные удары. Это были шаги какого-то животного – ритм мягких, но тяжелых лап, которые осторожно опускались на землю. Кто-то медленно обошел вокруг нашего лагеря и остановился напротив ворот. Нам было слышно свистящее дыхание неизвестного существа. От ужасов этой ночи нас отделяла только ненадежная ограда из кустарника. Все мы схватили ружья, а лорд Джон вытащил небольшой кустик, чтобы сделать для себя амбразуру.

– Боже милостивый! – прошептал он. – Кажется, я его вижу!

Я подошел к нему и заглянул через плечо лорда Джона в образовавшийся проем. Да, я тоже видел его. В тени дерева стояла еще более темная тень – черная, неясная, размытая; согнувшаяся фигура, от которой исходила жестокая энергия и смертельная опасность. Зверь был не больше лошади, но, судя по едва различимому контуру, тяжелый и сильный. Шипящее глубокое дыхание было ритмичным и глухим, как выхлоп мощного двигателя. Один раз, когда животное пошевелилось, мне показалось, что я увидел блеск двух страшных зеленых глаз. Послышался тревожный шорох, как будто оно начало осторожно красться вперед.

– Мне кажется, оно готовится к прыжку! – сказал я, вскидывая ружье.

– Не стрелять! Не стрелять! – прошептал лорд Джон. – В ночной тишине звук выстрела будет слышен на многие мили. Оставим это, как наш последний козырь.

– Если оно переберется через изгородь, мы пропали, – сказал Саммерли, и голос его дрогнул от нервного смеха.

– Нет, оно не должно попасть сюда, – крикнул лорд Джон, – но не стреляйте до последнего момента! Возможно, я смогу справиться с ним. По крайней мере попробую.

Это был самый смелый мужской поступок, какой мне приходилось видеть в моей жизни. Лорд Джон подошел к костру, взял из него горящую ветку и быстро проскользнул с ней в проем, который мы проделали в наших воротах. Зверь с жутким рычанием двинулся вперед. Лорд Джон, не раздумывая, легкими и быстрыми шагами подбежал к нему и сунул горящую палку прямо ему в морду. На мгновение я увидел ужасную маску, напоминавшую гигантскую жабу: бородавчатая, покрытая чешуей кожа и раскрытая пасть, вымазанная свежей кровью. Затем раздался треск ломающегося кустарника, и наш непрошеный гость скрылся.

– Я знал, что огонь ему не понравится, – смеясь, сказал лорд Джон, вернувшись к нам и бросив свою ветку обратно в костер.

– Вы не должны были так рисковать! – в один голос воскликнули мы.

– Больше ничего не оставалось. Если бы оно оказалось среди нас, мы, стараясь попасть в него, перестреляли бы друг друга. С другой стороны, если бы мы стреляли в него через изгородь и ранили его, оно бы просто свалилось на нас – не говоря уже о том, что мы бы выдали себя. В общем, я считаю, что мы счастливо отделались. Кстати, кто же это такой?

Наши ученые мужи нерешительно переглянулись.

– Лично я не могу определенно ответить на этот вопрос, – сказал Саммерли, закуривая трубку.

– Отказываясь брать на себя ответственность, вы демонстрируете достойную уважения научную осторожность, – напыщенно произнес Челленджер. – Я тоже сейчас не готов к ответу, но в общих чертах могу сказать, что сегодня ночью мы почти наверняка столкнулись с определенным видом плотоядных динозавров. Ранее я уже высказывал предположения, что на этом плато должно существовать нечто подобное.

– Нам не следует забывать, – вставил Саммерли, – что имелось множество форм доисторической жизни, свидетельства существования которых до нас не дошли. Было бы опрометчиво полагать, что мы сможем определить все, что нам предстоит здесь встретить.

– Вот именно. В лучшем случае мы можем попробовать провести грубую классификацию. Завтра новые факты помогут нам в такой идентификации. А сейчас нам остается только возобновить наш прерванный сон.

– Но теперь уж обязательно с часовым, – решительно сказал лорд Джон. – Находясь в подобной стране, нельзя полагаться на волю случая. В дальнейшем мы будем нести вахту, по два часа каждый.

– Тогда я буду первым, вот только докурю свою трубку, – сказал профессор Саммерли; с этого момента мы начали всегда выставлять в лагере часового.

Утром нам понадобилось не так уж много времени, чтобы понять причину страшного шума. Поляна игуанодонов представляла собой место ужасной резни. По лужам крови и большим кускам мяса, разбросанным повсюду по траве, мы сначала подумали, что здесь было убито несколько животных. Но изучив останки более внимательно, мы выяснили, что все они принадлежат одному неуклюжему великану, буквально разорванному на куски каким-то хищником, возможно, не превосходящим его по размерам, но зато намного более свирепым.

Оба наших профессора были поглощены спором, осматривая кусок за куском со следами страшных зубов и громадных челюстей.

– Окончательное заключение пока придется отложить, – сказал профессор Челленджер, рассматривая большой обрывок беловатого мяса у себя на колене. – Некоторые моменты указывают на присутствие саблезубого тигра[105]105
  …саблезубого тигра… – Саблезубый тигр (махайрод) – гигантская кошка с двумя огромными клыками на верхней челюсти, жившая в середине следующей за мезозойской – кайнозойской эры. (Коммент. канд. филол. наук доцента А. П. Краснящих)


[Закрыть], кости которого до сих пор находят при раскопках в наших пещерах; но существо, которое здесь побывало, безусловно, крупнее, и, скорее всего, это все-таки рептилия. Лично я сказал бы, что это аллозавр[106]106
  …аллозавр. – Хищный динозавр, достигавший десяти метров в длину. Жил в верхнеюрскую эпоху. Ходил на задних лапах. (Коммент. канд. филол. наук доцента А. П. Краснящих)


[Закрыть].

– Или мегалозавр[107]107
  …мегалозавр… – Хищный динозавр, близкий в аллозавру. (Коммент. канд. филол. наук доцента А. П. Краснящих)


[Закрыть], – добавил Саммерли.

– Правильно. В данном случае это мог быть только один из крупных плотоядных динозавров. А к ним относятся самые ужасные виды животной жизни, какие только ходили по земле и украшали собой музеи. – Тут Челленджер громко и самодовольно расхохотался. Хоть профессор и не отличался чувством юмора, даже самая неуклюжая шутка, произнесенная им самим, вызывала в нем бурю восторга.

– Попрошу не шуметь, – резко сказал лорд Джон. – Мы ведь не знаем, кто может находиться поблизости. Если этот приятель вернется сюда, чтобы позавтракать, и застанет нас здесь, смеяться нам не придется. А кстати, что это за отметина на шкуре игуанодона?

На темной чешуйчатой синевато-серой коже где-то на уровне плеча находился черный круг из какого-то вещества, похожего на асфальт. Никто из нас не смог предположить, что это должно означать, хотя Саммерли сказал, что видел нечто похожее у одного из молодых игуанодонов два дня тому назад. Челленджер ничего не говорил, но был таким важным и надутым, словно знал ответ, но молчал; наконец лорд Джон не выдержал и задал ему вопрос прямо.

– Если ваша светлость милостиво позволит мне открыть рот, я буду счастлив высказать свое скромное мнение, – произнес профессор с наигранным сарказмом. – Я не привык спрашивать разрешения на каждом шагу, что, похоже, является вполне естественным для вас. Я не знал, что, для того чтобы улыбнуться безобидной шутке, необходимо ваше высочайшее соизволение.

И только выслушав извинения со стороны лорда Джона, наш обидчивый друг заставил себя успокоиться. Когда его гнев немного поутих, Челленджер обратился к нам. Он сидел на стволе упавшего дерева, разговаривая, по своей привычке, так, будто обращается с невероятно ценной информацией к тысячной аудитории.

– Что касается этих отметин, – сказал он, – то я склонен согласиться со своим другом и коллегой профессором Саммерли: это пятна асфальта. Поскольку плато по своей природе имеет явно вулканическое происхождение, а асфальт является как раз той субстанцией, которая ассоциируется с глубинными, плутоническими силами[108]108
  …плутоническими силами… – Плутонизм (по имени бога подземного царства Плутона из греческой мифологии) – геологическая теория конца XVIII – начала XIX века о ведущей роли в геологическом прошлом внутренних сил Земли, вызывающих извержения вулканов, землетрясения, сдвиги земной коры и т. п. Наиболее полно представлена в работе шотландского геолога Джеймса Геттона (1726–1797) «Теория Земли» (1795). (Коммент. канд. филол. наук доцента А. П. Краснящих)


[Закрыть], я нисколько не сомневаюсь, что он может находиться здесь в жидком состоянии, и эти существа вполне могли войти с ним в контакт. Но гораздо более важным является вопрос о существовании плотоядного монстра, оставившего свои следы на той поляне. Мы знаем, что по своим размерам это плато не больше среднего графства в Англии. На этом ограниченном пространстве невообразимое количество лет живет бок о бок определенное количество животных таких видов, которые в мире, расположенном у подножия плато, давно вымерли. Для меня совершенно очевидно, что за столь долгий период времени следовало бы ожидать, что хищные животные, размножаясь неконтролируемо, истребят запасы своей пищи. В результате им пришлось бы либо изменить свои плотоядные повадки, либо умереть с голоду. Однако, как мы видим, этого не произошло. Поэтому мы можем лишь предположить, что природное равновесие поддерживается здесь неким механизмом, ограничивающим численность этих кровожадных существ. Таким образом, один из многих вопросов, ждущих нашего ответа, звучит так: что это за механизм и как он работает. Хотелось бы верить, что в дальнейшем у нас еще будет возможность изучить плотоядных динозавров поближе.

– А мне хотелось бы верить, что нет, – вставил я.

Профессор лишь слегка поднял свои внушительные брови, как школьный учитель при неуместном замечании несдержанного ученика.

– Возможно, профессор Саммерли хотел бы высказаться о своих наблюдениях, – сказал он, и оба ученых мужа вознеслись в утонченную атмосферу научного спора, где доводам о возможности снижения рождаемости в качестве рычага в борьбе за выживание противостояли ограничения запасов пищи.

В то утро мы обследовали и нанесли на карту небольшой участок плато, избегая болота птеродактилей и уйдя от нашего ручья не на запад, а на восток. В этом направлении рос густой лес с таким количеством подлеска, что продвигались мы очень медленно.

До сих пор я останавливался исключительно на ужасах Земли Мейпла Уайта; но там было и много чудесного. В то утро мы постоянно шли среди прекрасных цветов. Я заметил, что они, в основном, были белые и желтые – самых примитивных оттенков, как объяснили наши профессора. В некоторых местах цветы полностью закрывали землю, и когда мы ступали по этому великолепному податливому ковру, утопая в нем по колено, головы наши дурманил сильный сладкий аромат. Повсюду жужжали обычные пчелы, такие как у нас на родине, в Англии. Ветви многих деревьев, под которыми мы проходили, клонились под тяжестью плодов, некоторые из них были нам знакомы, а другие оказались совершенно новыми. Наблюдая за тем, какие из плодов склевывают птицы, мы избежали опасности отравления и внесли в наш рацион изысканное разнообразие. В джунглях, через которые мы шли, было много утоптанных звериных троп, а в болотистых местах мы видели множество странных следов, включая отпечатки ног игуанодонов. Однажды в ложбине мы заметили несколько этих огромных животных, которые мирно паслись; лорд Джон, глядя в бинокль, сообщил, что у них также имеются пятна асфальта, хотя и не в том месте, где мы видели такое пятно сегодня утром. Мы понятия не имеем, что может означать это странное явление.

Мы встретили много мелких животных, таких как дикобраз, чешуйчатый муравьед и дикая свинья – пегая, с длинными загнутыми клыками. Однажды через просвет между деревьями мы увидели вдалеке открытый зеленый склон холма, по которому на довольно большой скорости промелькнуло крупное животное серовато-коричневого цвета. Оно скрылось так быстро, что мы не успели рассмотреть, кто это был; если это действительно был олень, как утверждает лорд Джон, то он никак не меньше гигантских ирландских лосей, кости которых время от времени до сих пор находят в болотах моей родины.

После таинственного визита, который кто-то нанес в наш лагерь, мы всегда возвращались туда с неким опасением. Однако на этот раз все было в порядке.

В тот вечер у нас состоялся серьезный разговор относительно сложившейся ситуации и планов на будущее, который я должен описать подробнее, поскольку он привел к новому походу, позволившему нам получить больше знаний о Земле Мейпла Уайта, чем могли бы дать многие недели исследований. Дебаты открыл Саммерли. Целый день он ворчал, а теперь какая-то реплика лорда Джона насчет того, что нам следует делать завтра, послужила поводом для того, чтобы выплеснуть накопившуюся желчь.