Текст книги "Сквозь волшебную дверь. Мистические рассказы (сборник)"

Ветер переменился, теперь он дует на восток, но по-прежнему очень слабо. Мне показалось, льды подступили к нам ближе, чем вчера. Кругом, куда ни посмотри, сплошная белоснежная равнина, выделяются лишь редкие трещины да тени небольших холмов. На юге виднеется узкая голубая полоска воды, это наша единственная надежда на спасение, но с каждым днем полоска становится все ýже и ýже. Капитан играет с огнем. Я слышал, картофель уже закончился, и даже галеты подходят к концу, а он все так же невозмутим и большую часть дня проводит на марсе{442}442
  …на марсе… – Марс (гол. mars от mers – корзина) – площадка в верхней части мачты для наблюдения, установки освещения и приборов; на парусных судах – для управления парусами.


[Закрыть], осматривая горизонт через подзорную трубу. Настроение у него меняется часто, но, по-моему, он избегает моего общества, хотя больше вспышек гнева себе не позволяет.

Вечер. 7 часов 30 минут

Сомнений нет, нами управляет сумасшедший. Ничем другим объяснить безумные выходки капитана Крейги нельзя. Хорошо, что я веду дневник с самого начала плавания – для нас он послужит оправданием, если придется посадить капитана под арест (хотя я считаю это крайней мерой). Как ни удивительно, но он сам заставил меня думать, что его странное поведение объясняется не простым чудачеством, а помешательством. Около часу назад он стоял на мостике, как обычно осматривая горизонт через трубу. Я в это время прохаживался по квартердеку{443}443
  …по квартердеку. – См. т. 8 наст. изд., комментарий на с. 364.


[Закрыть]. В последнее время вахта соблюдается не так строго, как раньше, поэтому больше на палубе никого не было, почти все пили чай внизу. Устав от хождения, я облокотился на фальшборт{444}444
  …на фальшборт… – См. т. 8 наст. изд., комментарий на с. 358.


[Закрыть] и стал любоваться красивым отблеском заходящего солнца на ледовой равнине, которая нас окружала. Внезапно из задумчивости меня вырвал громкий хриплый крик прямо у меня за спиной, и, резко обернувшись, я увидел рядом с собой капитана. Он смотрел куда-то вдаль, и во взгляде его мелькали ужас, удивление и нечто похожее на радость. Несмотря на холод, пот стекал у него по лбу большими каплями. Было очевидно, что он необычайно взволнован.

Руки его тряслись, как у эпилептика перед припадком, у рта проступили четкие глубокие полосы.

– Смотрите! – воскликнул он и схватил меня за руку, не отрывая взгляда от какой-то точки вдалеке и медленно поворачивая голову, словно то, на что он смотрел, перемещалось. – Смотрите же! Видите? Между холмами! Вот, показалась из-за дальнего! Вы ее видите?.. Вы должны ее видеть! Вон же она, еще видна! Она бежит от меня, бежит… Все, пропала!

Последние два слова он произнес шепотом, и с такой болью, что я не скоро забуду этого отчаяния. Схватившись за линь{445}445
  …линь… – Корабельный трос из высококачественной пеньки и толщиной не менее 25 мм; предназначается для оснастки, такелажных работ и т. д. Гол. lijn – веревка, канат.


[Закрыть], он попытался вскарабкаться на борт, как будто надеясь бросить последний взгляд на удаляющийся объект, но не рассчитал силы, сорвался и упал спиной на фонарь кают-компании. Словно обессилев, он лежал там и натужно дышал. Лицо его так побледнело, что мне показалось, он вот-вот лишится чувств. Не теряя времени, я отвел его вниз и уложил на диван. Потом налил бренди и поднес стакан к его губам. Напиток произвел на капитана удивительное воздействие. К мертвенно-бледному лицу снова подступила кровь, дрожь в руках и ногах унялась. Он приподнялся на локоть, посмотрел по сторонам, убедился, что мы одни, и кивком пригласил меня сесть рядом с ним.

– Вы ведь это видели? Видели? – спросил он сдавленным, дрожащим голосом, столь для него не характерным.

– Нет, я ничего не видел.

Голова его упала на подушку.

– Конечно, без трубы он бы не рассмотрел, – тихо забормотал он. – Не смог бы. Я же сам только в трубу увидел… Эти глаза, сколько в них любви… Сколько любви… Доктор, не пускайте баталера! Он решит, что я спятил. Заприте дверь, прошу вас!

Я встал и выполнил его просьбу.

Какое-то время он лежал спокойно, кажется, о чем-то напряженно думал, потом снова приподнялся и попросил еще бренди.

– Но вы же не думаете, что я сошел с ума, доктор? – спросил он, когда я ставил бутылку обратно в шкаф. – Ответьте мне прямо сейчас как мужчина мужчине, вы считаете меня сумасшедшим?

– Я думаю, что-то вас очень беспокоит, – сказал я. – Вы все время напряжены и от этого страдаете.

– Верно, приятель! – От выпитого бренди глаза его заблестели. – Сильно беспокоит… Очень! Но я могу определить широту и долготу, могу справиться с секстаном{446}446
  …с секстаном… – Секстан (секстант; от лат. sextans [sextantis] – шестая часть) – угломерный астронавигационный инструмент для измерений высот небесных светил при определении местонахождения корабля; представляет собой одну шестую часть круга (отсюда и название), разделенную на градусы и снабженную двумя зеркалами и небольшой зрительной трубой.


[Закрыть] и вычислить логарифмы{447}447
  …логарифмы. – Логарифм (от гр. lógos – отношение – и arithmos – число) – показатель степени, в которую нужно возвести какое-либо определенное число, чтобы получить данное.


[Закрыть]. Даже в зале суда вы не сможете доказать, что я сумасшедший, не так ли? – Странно было видеть человека, который лежит и спокойно рассуждает о своей нормальности.

– Пожалуй, так, – согласился я. – Но все равно я думаю, что вам лучше побыстрее вернуться домой и какое-то время пожить спокойной жизнью.

– Вернуться, да? – усмехнулся он. – Лучше бы уж говорили прямо, что это вам хочется вернуться. Пожить с Флорой… милой Флорой. Ночные кошмары считаются признаками сумасшествия?

– Иногда, – ответил я.

– А что еще? Какие первые симптомы?

– Боли в голове, шум в ушах, вспышки в глазах, видения…

– Видения? – перебил он меня. – А что вы называете видениями?

– Когда вы видите то, чего нет на самом деле, – это видение.

– Но она была там! – простонал он. – Была! – Тут он поднялся, открыл дверь и медленно, неуверенными шагами направился в свою каюту. Уверен, оттуда он покажется не раньше завтрашнего утра. Что бы он ни увидел там (а скорее всего, вообразил, что увидел), для него это стало настоящим ударом. С каждым днем мне становится все труднее понимать этого человека. Я боюсь, что решение, которое он сам подсказал, является правильным: его разум поврежден. Вряд ли причиной столь странного поведения является какой-то грех за душой, как считает большинство наших офицеров и, похоже, команды. Никаких подтверждений этому я не вижу. Он не производит впечатления человека, совесть которого не чиста. Я бы сказал, что он, скорее, похож на человека, с которым жестоко обошлась судьба, и к нему нужно относиться, как к мученику, а не как к преступнику.

Вечером ветер переменился на южный. Спаси нас Бог, если он перекроет льдом узкий проход, наш единственный путь к спасению. Мы находимся у края главного арктического ледника, или «барьера», как его называют китобои, любой ветер с севера будет разбивать лед вокруг нас, давая нам возможность спастись, но ветер с юга гонит к нам все плавучие льдины, и, если они закупорят единственный проход, мы окажемся в ловушке. Повторю еще раз: спаси нас Бог!

14 сентября

Воскресенье. День отдыха. Мои страхи подтвердились, узкая голубая полоса воды на юге исчезла. Теперь вокруг нас сплошное неподвижное белое поле со странными холмами и уступами и тишина… Жуткая тишина. Ни плеска воды, ни криков чаек, ни хлопанья парусов. Необъятная, мертвая тишина, в которой глухие голоса моряков и поскрипывание их сапог по белой сияющей палубе кажутся неуместными и чужеродными. Единственным живым существом, которое мы видели, был песец. Здесь, на льдах, это редкий гость, хотя на земле встречается довольно часто. Но он не приблизился к судну. Посмотрев на нас издалека, он быстро убежал. Странное поведение, поскольку, как правило, эти животные не знакомы с людьми и, так как от природы они очень любопытны, часто подходят настолько близко, что их не составляет труда поймать. Невероятно, но даже это незначительное происшествие сильно сказалось на настроении команды. «Зверь-то этот, может, знает побольше, чем мы с вами. Не хочет он видеть нас!» – сказал один из главных гарпунеров, и все остальные согласно закивали. С подобным суеверием просто невозможно спорить. Они решили, что на судне лежит проклятие, и уже ничто не переубедит их.

Капитан почти весь день оставался в своей каюте, лишь после обеда вышел на квартердек на полчаса. Я заметил, что он все время смотрел в ту точку, где вчера появилось его видение, и, если бы его вчерашняя вспышка повторилась, был бы готов к ней, но ничего подобного не случилось. Меня он как будто вовсе не замечал, хотя я стоял совсем рядом. Божественную службу как обычно отслужил главный механик. Вот странность: на китобойных суднах законы англиканской церкви{448}448
  …англиканской церкви… – См. т. 4 наст. изд., комментарий на с. 406.


[Закрыть] соблюдаются неукоснительно, хотя ни среди офицеров, ни среди команды нет ни одного служителя этой церкви. Все наши люди либо католики, либо пресвитерианцы{449}449
  …пресвитерианцы… – См. т. 4 наст. изд., комментарий на с. 397—398.


[Закрыть], и первых большинство. Поскольку обряды, которые проводятся, чужды и первым и вторым, никто не в обиде, и все слушают молитву очень внимательно. Неплохая система.

Закат восхитителен. Огромная белая гладь вокруг стала похожа на озеро крови. Никогда не видел ничего красивее и одновременно причудливее. Ветер снова меняет направление. Если следующие двадцать четыре часа он будет дуть с севера, мы еще можем спастись.

15 сентября

Сегодня день рождения Флоры. Милая моя! Хорошо, что она не видит сейчас своего мальчика (как она меня называет), который сидит в ледовой ловушке с сумасшедшим капитаном и запасом еды на несколько недель. Наверняка, она каждое утро в «Скотсмене»{450}450
  …в «Скотсмене»… – «Scotsman» («Шотландец») – общешотландская газета, выходит в Эдинбурге, основана в 1817 г. как еженедельная; с 1850 г. – ежедневная.


[Закрыть] просматривает списки прибывших кораблей в надежде увидеть наше название. Мне нужно подавать пример команде, выглядеть бодрым и веселым, но, Господь свидетель, как же мне бывает тяжело на сердце!

На градуснике – девятнадцать по Фаренгейту[38]38
  Примерно – 7,2° по шкале Цельсия.


[Закрыть]. Ветер совсем слабый, да и тот с неблагоприятной стороны. Капитан в прекрасном настроении. По-моему, ночью этот несчастный снова видел какое-нибудь видение или знамение, потому что рано утром зашел ко мне в каюту, наклонился над койкой и тихо произнес: «Это была не галлюцинация, доктор, так что все в порядке!» После завтрака он попросил меня выяснить, сколько осталось еды, чем мы и занялись со вторым помощником. Оказалось, запасов даже меньше, чем мы думали. В трюме на носу полбака галет, три бочки солонины и совсем немного кофе и сахара. В кормовом трюме и рундуках разные деликатесы: консервированная лососина, супы, баранье рагу с овощами и т. д., но команде из пятидесяти душ этого надолго не хватит. В кладовой две бочки муки и неограниченный запас табака. Если держать людей на половинном пайке, всего, что есть, хватит дней на восемнадцать-двадцать, не больше. Как только мы сообщили об этом капитану, он приказал свистать всех наверх и, когда вся команда собралась, обратился к ним с квартердека. Никогда еще я не видел его таким. Высокий, ладно скроенный, со смуглым выразительным лицом, этот человек словно был рожден командовать. О нашем положении он говорил спокойным и уверенным голосом, как настоящий морской волк, который полностью осознает опасность, но и шанс на спасение не упустит.

– Парни, – сказал он, – наверное, вы думаете, что из-за меня попали в эту передрягу, если это можно назвать передрягой. И кто-то из вас из-за этого держит на меня зло. Но вспомните, сколько раз «Полярная звезда» возвращалась домой с полными трюмами, когда остальные судна приходили ни с чем и каждый из вас получал честную долю. Ваши жены сыты и одеты, а у других живут на приходское пособие по бедности. Если я виноват в одном, то за другое вы должны благодарить меня, так будем считать, что мы квиты. Не в первый раз мы решились на рисковое дело, и если сейчас наши надежды не оправдаются, не будем лить слезы. Если все будет совсем плохо, мы можем по льду добраться до земли и запастись тюлениной, чтобы продержаться до весны. Но до этого не дойдет, потому что не пройдет и трех недель, как вы снова увидите шотландские берега. Но пока нам всем нужно наполовину уменьшить пайки. Это касается всех, без исключений. Держитесь, и мы справимся с этой опасностью так же, как справлялись со всеми предыдущими.

Эта короткая простая речь произвела невероятное воздействие на команду. Все плохое было тут же забыто, старый гарпунер, о суеверии которого я уже упоминал, трижды прокричал ура, и вся команда поддержала его.

16 сентября

Ночью подул северный ветер. Кажется, лед начинает расступаться. Люди, несмотря на уменьшение пайка, похоже, довольны. В машинном отделении разводят пары, чтобы избежать задержки, если появится возможность отплыть. Настроение у капитана отменное, хоть во взгляде по-прежнему заметно безумство, о котором я уже писал. Эта вспышка радости озадачивает меня больше, чем его прежняя мрачность. Я не могу понять ее причин. Он никому не позволяет заходить в свою каюту, сам застилает постель и ведет свое хозяйство. Кажется, об этой его странности я уже упоминал в начале дневника. К моему удивлению, сегодня он вручил мне ключ, попросил спуститься к нему и засечь время по его хронометру, пока сам измерял угол возвышения солнца в полдень. Это небольшая комната, почти без мебели. Умывальник, книги (немного), но никаких излишеств, кроме нескольких картин на стенах. Большая часть их – дешевые олеографии{451}451
  …олеографии… – См. т. 9 наст. изд., комментарий на с. 442.


[Закрыть], но мое внимание привлек небольшой акварельный набросок головы молодой женщины. Несомненно, это был портрет, и изображенная на нем девушка отличалась от того типа, который обычно находят привлекательным моряки. Ни один художник сам не смог бы без натуры придумать такое странное сочетание внутренней силы и слабости. Блеклые отрешенные глаза, пониклые ресницы, широкий и низкий лоб, не выражающий ни заботу, ни задумчивость, совершенно не сочетались с твердостью чуть выдвинутого вперед подбородка и уверенной линией нижней губы. Внизу, в одном из углов, было написано: «М. Б. в 19 лет». То, что кто-то в девятнадцать лет мог обладать такой силой воли, которая была отражена на этом портрете, показалось мне поразительным. Безусловно, это удивительная женщина. Ее лицо произвело на меня такое впечатление, что я, если бы был художником, перерисовал бы его в свой дневник, хоть и видел лишь мельком. Интересно, какую роль она сыграла в жизни капитана? Он повесил портрет над изножьем койки, чтобы иметь возможность видеть постоянно. Если бы он не был таким бесчувственным человеком, я мог бы что-то предположить. Больше в каюте не было ничего, заслуживающего внимания. Кители, складной стул, небольшое зеркало, коробка для табака и большое количество курительных трубок, в том числе и восточный кальян… Который, между прочим, до определенной степени подтверждает рассказ мистера Милна о его участии в войне, хотя связь, конечно, весьма отдаленная.

Вечер. 11 часов 20 минут

Долго и интересно разговаривали с капитаном. Он только что отправился к себе. Когда капитан в настроении, он может быть прекрасным собеседником, потому что очень начитан и умеет убедительно высказывать свои мысли, не впадая в дидактизм. Я терпеть не могу, когда ставят под сомнение мои интеллектуальные способности. Мы говорили о природе души, он очень уверенно рассказывал о взглядах Аристотеля{452}452
  …Аристотеля… – Аристотель (384—322 до н. э.) – древнегреческий философ, ученик Платона.


[Закрыть] и Платона{453}453
  …Платона. – См. т. 4 наст. изд., комментарий на с. 392.


[Закрыть]. Похоже, капитан склоняется к идее метемпсихоза и доктринам Пифагора{454}454
  …к идее метемпсихоза и доктринам Пифагора. – Пифагор Самосский (VI в. до н. э.) – древнегреческий философ, математик, религиозный и политический деятель; разработал учение о переселении душ (гр. metemsýchōsis – переселение душ)


[Закрыть]. Обсуждая их, мы коснулись темы современного спиритуализма{455}455
  …спиритуализма… – См. т. 4 наст. изд., комментарий на с. 398.


[Закрыть]. Я с сарказмом упомянул Слейда и его хитрые уловки, но, к моему удивлению, на это он очень серьезно возразил, что нужно уметь отличать вину от невиновности, ибо, если рассуждать таким образом, все христианство можно назвать ошибкой из-за того, что Иуда, который был представителем этой религии, оказался злодеем. Вскоре после этого он попрощался и ушел к себе.

Ветер усиливается и теперь постоянно дует с севера. Ночи стали такими же темными, как в Англии. Надеюсь, завтра нам удастся вырваться из ледового плена.

17 сентября

Снова видели призрака. Слава Богу, у меня крепкие нервы. Иррациональное суеверие этих несчастных, их манера рассказывать всякие небылицы с совершенно искренним и убежденным видом могут вселить страх в любого, кто не достаточно хорошо их знает. Есть несколько версий происшедшего, но все они сводятся к тому, что всю ночь вокруг судна ходило нечто жуткое и Сэнди Макдоналд из Питерхеда{456}456
  …из Питерхеда… – Питерхед – город на северо-востоке Шотландии, порт на Северном море.


[Закрыть] и «долговязый» Питер Вильямсон из Шетланда видели его, как и мистер Милн, который находился на мостике… Теперь, когда у них три свидетеля, их уже ничто не переубедит. После завтрака я поговорил с Милном, посоветовал ему быть выше подобных глупостей, ведь он как офицер должен показывать более достойный пример команде. Старпом лишь невесело покачал головой. «Может, оно и так, а может, и нет, доктор, – сказал он. – Я не говорил, что это привидение. Не верю я в морских призраков и другую нечисть, хотя много есть старых моряков, которые говорят, что видели своими собственными глазами и их, и кое-что похуже. Я и сам не робкого десятка, но, может, вас и самого пробрало бы, если б вы не рассуждали об этом здесь при свете дня, а побыли вчера ночью там, рядом со мной, и увидели эту жуткую фигуру, которая показывалась то там, то здесь, бродила и кричала в темноте, как ягненок, потерявший мамку. Вот тогда, я думаю, вы не стали бы называть все это забобонами». Я понял, что доказывать ему что-либо бесполезно, поэтому спорить не стал, а попросил в качестве одолжения в следующий раз, когда появится фантом, позвать меня. Он согласился, но несколько раз повторил, что всей душой надеется, что такого случая никогда не представится.

Мои надежды оправдались. Белая пустыня у нас за кормой пошла узкими трещинами, в которых плещется вода. Сегодня измерили наши координаты, и оказалось, что мы находимся на 80° 52´ с. ш., и это говорит о том, что лед с довольно большой скоростью дрейфует на юг. Если ветер не переменится, мы освободимся из ловушки так же скоро, как оказались в ней. Пока же нам ничего не остается делать, кроме как курить, ждать и надеяться на лучшее. Заметил, что быстро превращаюсь в фаталиста. Когда твоя судьба зависит от таких неопределенных факторов, как ветер и лед, ты просто не можешь по-другому. Может быть, именно ветер и песок арабских пустынь вселил в головы первых последователей Магомета веру в кисмет{457}457
  …в кисмет… – См. т. 9 наст. изд., комментарий на с. 438.


[Закрыть].

Последняя история с привидением очень нехорошо подействовала на капитана. Я побаивался, что это может взволновать его чувствительный разум, и попытался как-то скрыть от него этот нелепый случай, но, к несчастью, он случайно услышал, как кто-то из команды обмолвился об этом, и заставил его рассказать все. Нужно ли говорить, что затаившаяся было странность тут же снова проявилась с удвоенной силой. Даже не верится, что это тот самый человек, который вчера вечером так здраво и вдумчиво рассуждал о вопросах философии. Сейчас он мечется по квартердеку, как тигр в клетке, время от времени останавливаясь, устремляя ищущий взгляд в белую даль, и вскидывает руки призывным жестом. Он что-то постоянно бормочет себе под нос, один раз выкрикнул: «Уже скоро, любимая… Совсем скоро!» Несчастный! До чего горько видеть такого прекрасного моряка и настоящего джентльмена в этом жалком состоянии и понимать, что воображение и заблуждения могут наполнить страхом сердце, для которого настоящие опасности были солью жизни. В каком удивительном положении я нахожусь: с одной стороны обезумевший капитан, с другой – старший помощник, которого преследуют призраки. Доводилось ли кому-нибудь попадать в такое же? Порой мне кажется, что я единственный нормальный человек на этом судне… Возможно, кроме второго механика, который своей медлительностью и вечной задумчивостью напоминает мне жвачное животное, и все черти Красного моря ему нипочем, если только они не трогают его самого и его инструменты.

Лед все так же стремительно раскрывается, похоже, уже завтра утром мы сможем отплыть. Когда дома расскажу обо всем, что тут происходило, мне не поверят.

Полночь.

Пережил настоящий ужас, хотя сейчас уже немного успокоился – полный стакан бренди сделал свое дело. Но я все еще не до конца пришел в себя, по моему почерку это видно. Со мной произошло нечто очень странное, и я начинаю думать, как был неправ, называя всех, кто есть на борту, сумасшедшими, поскольку они видели то, что было вне моего понимания. Но нет! Что за глупости! Как мог я позволить такой ерунде так испугать себя? И все же после всех этих рассказов подобное начинает восприниматься по-другому. Теперь я не могу сомневаться в правдивости слов мистера Мэнсона и старпома, ибо сам стал свидетелем того, над чем раньше насмехался.

В конце концов, ведь ничего особенно страшного не произошло. Всего лишь звук, не более. Не думаю, что кто-нибудь из прочитавших эти строки (если их суждено кому-то прочитать), поймет, что пережил я, или какое воздействие случившееся произвело на меня. После ужина я вышел на палубу, чтобы покурить перед сном. Ночь была очень темная… Настолько темная, что, стоя под шлюпкой, я не мог различить офицера на мостике. Кажется, я уже писал, какая необыкновенная тишина царит над этими скованными льдом морями. В любых других уголках мира, даже в самых пустынных, в воздухе всегда чувствуется какая-то вибрация, какое-то легчайшее гудение, то ли от отдаленных поселений людей, то ли от шелеста листьев на деревьях, то ли от крыльев пролетающих птиц или даже от шелеста травы под ногами. Человек может даже не замечать этого шума, но, если его вдруг не станет, почувствует беспокойство. Лишь здесь, в арктических морях, полная бездонная тишина нависает над тобой во всей своей страшной реальности. Твоя барабанная перепонка напрягается, чтобы уловить хоть какой-то шум, и возбужденно реагирует на любой звук, который раздается на судне. Вот в таком состоянии я стоял, облокотившись о фальшборт, когда на льду, почти прямо подо мной, раздался вопль, громкий, истошный вопль. Мне показалось, что начался он с такой ноты, которую не взяла бы ни одна оперная примадонна, а потом начал становиться все тоньше и тоньше, пока не превратился в какой-то то ли стон, то ли вой. Так, наверное, мог бы звучать последний крик какой-нибудь заблудшей души. Этот жуткий вопль до сих пор у меня в ушах. Печаль, неизъяснимая печаль слышалась в нем и еще страстное желание. Но помимо этого я различил в нем и нотки какого-то дикого торжества. Раздался он совсем близко от меня, однако, как я ни всматривался в темноту внизу, ничего рассмотреть мне так и не удалось. Я немного подождал, но звук не повторялся, поэтому я пошел вниз, потрясенный больше, чем когда-либо в жизни. Направляясь в кают-компанию, я столкнулся с мистером Милном, который шел на вахту.

– Ну что, доктор, – сказал он, – может, и это забобоны? Вы слышали этот вой? Может, вы и его назовете суеверием? Теперь-то вы что об этом думаете?

Я был вынужден извиниться перед честным парнем и признать, что так же озадачен, как и он. Возможно, завра все это будет восприниматься по-другому, но пока я даже не решаюсь записать все те мысли, которые приходят мне в голову. Через несколько дней, когда надо мной не будет довлеть всеобщий страх, я стану презирать себя за это малодушие.

18 сентября

Беспокойная и тревожная ночь закончилась. Все еще думаю о том странном звуке. Капитан тоже не выглядит отдохнувшим: лицо у него осунулось, глаза покраснели. Я не рассказал ему о вчерашнем происшествии и не буду этого делать. Он и так достаточно взволнован: то встает, то садится, буквально не находит себе места.

Утром, как я и ожидал, на льду увидели большую трещину, поэтому снялись с якоря и прошли около двенадцати миль в западно-юго-западном направлении, но там путь преградила огромная льдина, не меньше любой из тех, которые мы оставили за кормой. Она полностью перекрывает коридор, поэтому нам ничего не остается, как только снова бросить якорь и ждать, пока она расколется, что, скорее всего, произойдет в течение ближайших двадцати четырех часов, если не изменится ветер. В воде заметили нескольких тюленей-хохлачей{458}458
  …тюленей-хохлачей… – Тюлень-хохлач – один из крупнейших видов тюленей, длиной до трех метров и весом до трехсот пятидесяти килограммов; название получил по особому мешковидному образованию на верхней стороне морды самцов, которое, надуваясь, выглядит как большой, размером с голову этого животного, мешок.


[Закрыть], одного удалось подстрелить. Это огромное животное, его длина – больше одиннадцати футов. Это злобные, агрессивные создания, говорят, что силы у них больше, чем у медведя. К счастью, они достаточно медлительны и неуклюжи, и на льду охотиться на них достаточно безопасно.

Как считает капитан, это не последние наши неприятности, хотя, что ему внушает эти мысли, я не понимаю, ведь все остальные на борту уверены, что нам чудесным способом удалось спастись и скоро мы окажемся в открытом море.

– Я полагаю, доктор, вы думаете, что все опасности позади? – сказал он, когда мы остались одни после обеда.

– Надеюсь на это, – ответил я.

– Не стоит быть в этом так уж уверенным… Хотя, несомненно, вы правы. Да, скоро наши любимые смогут обнять нас. Но кто знает, кто знает…

Какое-то время он сидел молча, задумчиво покачивая ногой.

– Послушайте, – продолжил он. – Это опасное место, даже при самых лучших условиях… Коварное и опасное место. Я знаю случаи, когда в такой же ситуации люди погибали в считанные минуты. Достаточно легкого движения, одного легкого движения льдины – и судно идет на дно со всем экипажем, и только пузыри на зеленой воде указывают на то место, где оно затонуло. Вот интересно, – нервно усмехнувшись, продолжил он, – я столько лет плаваю в этих местах, а никогда не задумывался о завещании… Не то чтобы я мог похвастать какими-то особыми сбережениями, и все же, когда человек постоянно подвержен опасности, хорошо быть готовым ко всему, вы не находите?

– Конечно, – сказал я, не понимая, к чему он клонит.

– Когда знаешь, что у тебя все улажено, чувствуешь себя увереннее, – продолжил он. – Если со мной что-нибудь случится, я надеюсь, вы позаботитесь о моих вещах. В моей каюте их не так уж много, но я хочу, чтобы все они были проданы, а вырученные деньги разделили поровну между членами команды. Хронометр оставьте себе, пусть напоминает вам о нашем путешествии. Разумеется, я говорю это так, на всякий случай. Просто вдруг подумал, если есть такая возможность, почему бы не обсудить это с вами. Я полагаю, на вас можно рассчитывать?

– Полностью, – ответил я. – И раз уж вы заговорили об этом, я бы тоже хотел…

– Что хотел? – перебил он меня. – С вами все в порядке! Что у вас-то стряслось? Простите, я не хотел быть невежливым, но мне не нравится, когда молодой человек, который только вступает в жизнь, начинает говорить о смерти. Сходите лучше на палубу, подышите свежим воздухом, вместо того чтобы болтать всякий вздор в каюте и заставлять меня делать то же самое.

Чем больше я думаю об этом разговоре, тем меньше он мне нравится. Почему капитан вдруг решил отдавать распоряжения на случай своей смерти именно сейчас, когда самая большая опасность осталась позади? В его безумстве есть какая-то методичность{459}459
  В его безумстве есть какая-то методичность. – См. т. 11 наст. изд., комментарий на с. 407.


[Закрыть]. Возможно ли, чтобы он замыслил покончить с собой? Помню, один раз он с большим чувством говорил о том, каким отвратительным преступлением считает самоубийство. Нужно будет присматривать за ним. Хоть я не могу нарушить его уединение в каюте, по крайней мере, буду оставаться на палубе, пока он находится на мостике.

Мистер Милн отнесся к моим подозрениям несерьезно, говорит, что это «обычные капитанские штучки». Сам он считает, что у нас все отлично и что уже послезавтра мы выберемся изо льдов, еще через два дня пройдем Жан-Мейен и увидим Шетландские берега менее чем через неделю. Надеюсь, он не ошибается. Хоть его мнение и идет вразрез с мрачным настроением капитана, я все же склонен ему верить, поскольку старпом – моряк бывалый и привык думать, прежде чем что-то сказать.

Катастрофа, ожидание которой мучило нас так долго, наконец грянула. Даже не знаю, что писать. Капитан исчез. Возможно, мы еще увидим его живым, но я боюсь, что шансов на это почти нет… Почти нет. Сейчас семь часов утра 19 сентября. Всю ночь с группой добровольцев обыскивал огромную льдину впереди нас в надежде обнаружить его следы. Не нашли ничего. Попробую как-то описать обстоятельства его исчезновения. Если кто-нибудь когда-нибудь будет читать эти строки, я хочу, чтобы этот человек помнил, что пишу я не понаслышке и ничего не придумываю. Я, здравомыслящий и образованный человек, лишь описываю то, что произошло у меня на глазах. Выводы сделаны мною, но за достоверность фактов я ручаюсь.

После того разговора, который я описывал, капитан оставался в прекрасном настроении. Хотя и заметно нервничал. Вел себя так, словно чего-то ждал с нетерпением, суетился, руки и ноги у него часто подергивались, как при пляске святого Витта (такое я за ним и раньше не раз наблюдал). За четверть часа он поднимался на палубу семь раз, но после нескольких быстрых шагов спускался обратно. Я все время держался рядом с ним, потому что в лице у него что-то подтверждало мое решение не выпускать его из виду. Он, кажется, заметил, как меня беспокоит его беготня, потому что напустил на себя жизнерадостный вид, громко хохотал над малейшей шуткой, чтобы как-то притушить мое волнение.

После ужина он очередной раз вышел на корму, я последовал за ним. Ночь была темная и очень спокойная, лишь в мачтах тоскливо шелестел ветер. С северо-запада к нам приближалось густое облако, своими щупальцами оно уже охватило луну, которая теперь показывалась лишь изредка и ненадолго. Капитан беспокойно расхаживал туда-сюда по корме, потом заметил, что я все еще слежу за ним, подошел ко мне и дал понять, что мне лучше спуститься вниз. Естественно, это только укрепило мое намерение оставаться на палубе.

Думаю, после этого он забыл обо мне, потому что прислонился к ограждению борта и стал всматриваться в снежную пустыню, часть которой была накрыта тенью, а часть неясно поблескивала в свете луны. Несколько раз по его движениям я понимал, что он смотрит на часы. Один раз он произнес какое-то короткое предложение, из которого я разобрал лишь одно слово «готов». Признаюсь, мне сделалось не по себе, когда, наблюдая за этим высоким силуэтом, проступающим из мглы, я вдруг подумал, до чего он похож на юношу, ожидающего возлюбленную в назначенном для свидания месте. Свидания с кем? Когда я сопоставил известные мне факты, какая-то смутная догадка затрепетала в моем сознании, но к тому, что произошло потом, я был совершенно не готов.

Капитан неожиданно замер, поза его сделалась напряженной, и я понял: он что-то увидел. Я сделал несколько осторожных шагов к нему. Его страстный ищущий взгляд был устремлен на нечто напоминающее облако тумана, которое порыв ветра вынес на одну линию с судном. Это было неясное, расплывчатое тело, лишенное четкой формы, которое становилось то совсем не видимым, то проступало достаточно четко, когда на него падал свет. Но свет был не очень ярким, потому что на луну наползло легкое облако, даже скорее дымка, тончайшая, словно головка одуванчика.

– Иду, милая, иду! – голосом, полным невыразимой нежности и сострадания, выкрикнул капитан, словно обращался к возлюбленной, заждавшейся его жалости и ласки, которые будут одинаково приятны и ему, и ей.

То, что последовало, произошло в одно мгновение. Помешать этому было выше моих сил.

Одним прыжком он вскочил на фальшборт, а затем спрыгнул на лед, почти к ногам белесой туманной фигуры. Раскрыв объятия, словно желая обнять ее, он так и побежал в темноту с нежными словами на устах. Оцепенев от неожиданности, я какое-то время провожал взглядом его удаляющуюся фигуру, пока голос его не стих вдали. Я не думал, что увижу его снова, но в этот миг луна проглянула через узкую полоску в облаках и озарила ярким светом бесконечное ледяное поле. И тогда он показался еще раз. Он был уже очень далеко. С поразительной скоростью он мчался по замерзшей равнине. Это был последний раз, когда кто-то из команды видел его… Возможно, даже тéла его мы не найдем. Была организована поисковая команда, и я пошел вместе с ней, но люди шли неохотно, и мы вернулись ни с чем. Через пару часов пойдет еще одна группа. Сейчас, когда я описываю то, что видел совсем недавно, я все еще не могу поверить, что все это мне не померещилось или не приснилось в каком-то кошмарном сне.