Текст книги "Сквозь волшебную дверь. Мистические рассказы (сборник)"

IX

Созерцание моего маленького отряда французских военных мемуаров навело меня на мысли о самом Наполеоне, и, как видите, книг о нем у меня тоже немало. У меня есть его жизнеописание Вальтера Скотта, но его нельзя назвать хорошим, поскольку талант писателя слишком дорогого стоил, и он не разбрасывался им на подобные произведения. Но вот три тома доктора Бурьена{308}308
  …три тома доктора Бурьена… – Луи-Антуан Фовеле де Бурьен (1769—1834) – секретарь Наполеона (с 1797 г.), оставивший о нем небольшие рукописные записи, которые впоследствии легли в основу первых двух томов «Мемуаров Бурьена», дописанных Максимом де Вилламерестом и вышедших в десяти томах в 1829—1830 гг., когда сам Бурьен был уже психически болен.


[Закрыть], того самого Бурьена, который так хорошо его знал. Может ли кто-нибудь знать человека лучше, чем его лечащий врач? Написаны и переведены они прекрасно. Далее, Меневаль{309}309
  …Меневаль… – См. т. 6 наст. изд., комментарий на с. 431.


[Закрыть], терпеливый Меневаль, который долгими часами должен был записывать то, что ему диктовали с обычной разговорной скоростью, и при этом еще следить, чтобы все было написано разборчиво и без ошибок. По крайней мере, его хозяин вряд ли мог упрекнуть его в неаккуратности письма, нам ведь известен эпизод, когда собственноручно написанный Наполеоном отчет о затратах на очередную кампанию лег на стол президента сената и почтенный муж принял его за схему боевых действий. Меневаль пережил своего хозяина и оставил о нем прекрасные глубоко личные воспоминания. Есть воспоминания Констана Вери{310}310
  …Констана Вери… – Луи Констан Вери (1778—1845) – камердинер Наполеона I.


[Закрыть], также написанные в точном соответствии с пословицей «господин не может быть героем для своего лакея». Но среди всех живописных и ужасных портретов Наполеона больше всего запоминается сделанный человеком, никогда не видевшим его, который содержится в книге, посвященной не ему. Я имею в виду рассказ о нем в первом томе «Les Origines de la France Contemporaine»[24]24
  «Происхождение современной Франции» (фр.).


[Закрыть] Ипполита Тэна{311}311
  …Ипполита Тэна. – Ипполит Тэн (1828—1893) – французский литературовед, философ, историк, родоначальник культурно-исторической школы. Упомянутый труд вышел шестью томами в 1876—1894 гг.


[Закрыть]. Прочитав его один раз, уже не забудешь никогда. Подобное достигается благодаря прекрасному, и, как мне кажется, необычному приему. К примеру, он не просто говорит прямыми грубыми словами, что Наполеону была присуща средневековая итальянская хитрость, а приводит ряд документов, рассказывает об определенных случаях, которые подтверждают это. Затем, шаг за шагом укрепив в вашем сознании эту идею, он переходит к следующей черте его характера, холодному любвеобилию, потом говорит о его работоспособности, о детском упрямстве или о каком-то ином качестве, и все это сопровождает примерами. Вот хотя бы, вместо того чтобы сказать, какая превосходная память была у императора, он приводит следующий случай: начальник артиллерии представил ему полный список всех имеющихся во Франции орудий, тот просмотрел его и заметил: «Все верно, только вы пропустили два орудия в форте возле Дьепа»{312}312
  …Дьепа… – Дьеп – город на севере Франции, на побережье пролива Ла-Манш.


[Закрыть]. Таким образом, постепенно вырисовывается полный и окончательный портрет, который вписывается в память несмываемыми чернилами. Под конец в вашем сознании складывается фигура поистине великая и удивительная, фигура ангела… Ангела тьмы.

Взяв на вооружение метод Тэна, рассмотрим один пример, и пусть он сам говорит за себя. Наполеон оставил дополнение к своему завещанию, в котором отписывал часть своего наследства человеку, пытавшемуся убить Веллингтона. Поступок, достойный средневекового итальянца. Наполеон был не больше корсиканцем{313}313
  …Наполеон был не большим корсиканцем… – См. т. 6 наст. изд., комментарий на с. 442.


[Закрыть], чем англичанин, родившийся в Индии, – индусом. Почитайте о жизни семейств Борджиа{314}314
  …семейств Борджиа… – См. т. 7 наст. изд., комментарий на с. 469.


[Закрыть], Сфорца{315}315
  …Сфорца… – Правящая династия в Италии в 1450—1553 гг., герцоги Миланские; род Сфорца соединился с семьей Борджиа через политический брак Лукреции Борджиа и Джованни Сфорца.


[Закрыть], Медичи{316}316
  …Медичи… – Флорентийский род, игравший важную роль в средневековой Италии, правил Флоренцией – с перерывами – в 1434—1737 гг., к этому роду принадлежала французская королева Екатерина Медичи (1519—1589).


[Закрыть] и о тех сладострастных, жестоких, коварных покровителях искусств и талантливых правителях маленьких итальянских городов-государств, в том числе и Генуи, выходцами из которой были Бонапарты. Вам сразу станет понятно, какая кровь текла в жилах этого человека, вам тут же откроются все его стигматы{317}317
  …стигматы… – Гр. stígmatos – знаки, меты, язвы, раны.


[Закрыть]: внешнее спокойствие, внутренняя страсть, снег на вершине вулкана – все то, что было так характерно для тиранов его родины, учеников Макиавелли, только возведенное до уровня гения. Вы можете пытаться обелить его, но вам не удастся закрасить пятно, оставшееся на нем после того, как с его ведома и по его хладнокровному попустительству был уничтожен его благородный соперник герцог Энгиенский{318}318
  …с его ведома и по его хладнокровному попустительству был уничтожен его благородный соперник герцог Энгиенский. – См. т. 8 наст. изд., комментарий на с. 350.


[Закрыть].

Еще одна книга, которая дает превосходный портрет этого человека, – «Мемуары» мадам де Ремюсат. При дворе она встречалась с ним ежедневно и не раз имела возможность окинуть его проницательным взглядом. Если женщина умна и не ослеплена любовью, более безошибочного критика не сыскать во всем мире. Если вы прочитаете те страницы, вам покажется, что вы знаете его так, будто сами встречались и разговаривали с ним. Поразительная смесь маленького и большого, его огромное воображение и удивительная невежественность, откровенная самовлюбленность, раздражительность, грубость, особенно в общении с женщинами, его дьявольская страсть играть на слабых местах того, с кем ему приходилось иметь дело, – все эти качества делают его одной из самых колоритных фигур в истории.

В большинстве книг на моей полке говорится о Наполеоне времен его наивысшего величия, но вон там – видите? – стоят три томика. Это описание тех томительных лет, которые он провел острове Святой Елены{319}319
  …томительных лет, которые он провел на острове Святой Елены… – См. т. 6 наст. изд., комментарий на с. 436.


[Закрыть].

Есть ли человек, у которого не вызовет жалость посаженный в клетку орел? Но все же, когда играешь на большие ставки, надо быть готовым к большому проигрышу. Именно по приказу этого человека во рву Венсенского замка был расстрелян французский принц крови{320}320
  …во рву Венсенского замка был расстрелян французский принц крови… – Венсенский замок – в XIV—XVII вв. (до того, как был построен Версаль) загородная резиденция французских королей, изначально – в Венсенском лесу; теперь Венсен – предместье Парижа; c XVIII в. – тюрьма; в 1804 г. во окружающем замок рву казнили похищенного герцога Энгиенского.


[Закрыть], который мог помешать ему занять престол. А разве сам он не представлял опасности для каждого трона в Европе? Зачем нужно было столь суровое заточение на острове Святой Елены, спросите вы? Но вспомните, до этого он уже был заточен и сумел освободиться. За то, что в тот раз с ним обошлись так мягко, поплатились жизнью пятьдесят тысяч человек. Но сейчас все это забыто, и люди, думая о последних годах Наполеона, представляют себе этакую возвышенную картину: современного прикованного к скале Прометея, терзаемого грифами тяжких дум. Следовать чувствам всегда намного легче, чем разуму, особенно, когда не обходится без дешевого благородства и великодушия «на расстоянии». Между тем разум настаивает на том, что строгость, проявленная Европой к Наполеону, не была местью, и Надсон Лоу{321}321
  …Хадсон Лоу… – См. т. 6 наст. изд., комментарий на с. 444.


[Закрыть], губернатор острова Святой Елены, всего лишь пытался оправдать доверие, которое оказала ему родина.

Да, Лоу выпала незавидная роль. Если бы он был мягок и не особенно строг, все было бы хорошо, но существовала опасность второго побега со всеми вытекающими последствиями. Если бы он проявил жесткость и рвение, его сочли бы за мелочного тирана. «Я рад, что вы занимаете свой пост, – сказал один из генералов Лоу. – Теперь я могу хорошенько отдохнуть». Пост этот находился на острове Святой Елены, и из-за того, что Лоу был на посту, могла хорошенько отдохнуть вся Европа, включая саму Францию. Но за это ему пришлось поплатиться собственным добрым именем. Величайший комбинатор в мире, не имея иного выхода своим силам, устремил их все на то, чтобы очернить своего тюремщика. Вполне естественно, что тот, кто привык повелевать, не мог смириться с тем, что теперь ему самому приходилось подчиняться. Вполне естественно также, что люди сентиментального склада, которые не слишком проникли в суть вопроса, готовы понять и принять точку зрения императора. Однако печальнее всего то, что сами англичане поддаются воздействию столь однобокого представления и бросают на съедение волкам человека, который честно служил своей стране на неспокойном и опасном посту, проявляя редкое чувство ответственности. Таким людям я напомню замечание Монтолона{322}322
  …Монтолона… – См. т. 6 наст. изд., комментарий на с. 444.


[Закрыть]: «Даже ангел небесный не удовлетворил бы нас». Кроме того, им хорошо бы вспомнить и о том, что сам Лоу, имея такой богатый материал, не использовал его. «Je fais mon devoir et suis indifférent pour le reste»[25]25
  «Я лишь исполняю свой долг, до остального мне дела нет» (фр.).


[Закрыть], – сказал он. И это не пустые слова.

Французская литература, столь богатая во всех направлениях, мемуарами богаче всех остальных стран, и речь идет не только об эпохе Наполеона. Когда происходило хоть что-нибудь, заслуживающее интереса, обязательно находилась добрая душа, которая знала об этом все и готова была сохранить память об этом событии для вечности. Наша история намного беднее на эти любопытные дополнительные источники информации. К примеру, возьмите наши военно-морские силы времен наполеоновских войн. Их роль была эпохальной. Почти двадцать лет море было последним приютом для Свободы. Если бы наш флот был разбит, вся Европа превратилась бы в единую деспотию. Тогда все были настроены против нас, под нажимом этой ужасной руки многие народы воевали против своих же прямых интересов. На воде мы сражались с французами, испанцами, датчанами, русскими, турками и с нашими американскими родственниками. За время, пока тянулась эта борьба, мичманы успевали стать капитанами, адмиралы – впасть в старческое слабоумие. Чем же может нас побаловать на эту тему литература? Романы Фредерика Марриета{323}323
  Романы Фредерика Марриета… – Фредерик Марриет (1792—1848) – английский писатель, автор приключенческих романов.


[Закрыть], многие из которых автобиографичны, письма Нельсона и Катберта Коллингвуда{324}324
  …Катберта Коллингвуда… – Катберт Коллингвуд (1750—1810) – британский адмирал; в Трафальгарском сражении, командуя одной из колонн, первым прорвал неприятельскую линию; после смерти Г. Нельсона, назначенный главнокомандующим, завершил поражение противника.


[Закрыть], биография лорда Кокрейна…{325}325
  …лорда Кокрейна… – Томас Кокрейн (Кохрейн; 1775—1860) – британский контр-адмирал и политический деятель; после увольнения из Королевского флота Великобритании служил во флотах Чили, Бразилии, Перу, Греции в периоды их войн за независимость; позже вернулся на британскую службу.


[Закрыть] Вот, пожалуй, и все. Жаль, что Коллингвуд написал так мало – он обладал определенным литературным талантом. Помните его звучное обращение к своим капитанам во время Трафальгарской битвы? «Прискорбная смерть лорда виконта Нельсона, герцога Бронте, главнокомандующего, который пал в бою двадцать первого числа на пороге победы, покрытый славой, и память о котором вечно будет дорога британскому флоту и британскому народу; чье верное служение чести короля и интересам державы навсегда останется блестящим образчиком поведения настоящего британского моряка… Возложенная на мои плечи честь сердечно поблагодарить…», etc., etc[26]26
  И так далее (лат.).


[Закрыть].

Для такого послания – весьма достойное предложение, тем более, что писалось оно, когда вокруг царил полный переполох и тонули корабли.

Впрочем, для такой благодатной почвы урожай на удивление скуден. Несомненно, наши моряки были слишком заняты делом, чтобы думать о составлении мемуаров, и все же довольно странно, что среди многих тысяч не нашлось и десятка таких, кто понимал, каким сокровищем были бы их воспоминания для потомков. Я думаю о старых трехпалубниках, гниющих в портсмутском порту. Что, если бы они смогли поведать нам свою историю, их рассказ стал бы той самой недостающей главой нашей литературы.

Французам так повезло не только с воспоминаниями о Наполеоне. Эпоха правления Людовика XIV{326}326
  Эпоха правления Людовика XIV… – Французский король Людовик XIV (1638—1715) правил в 1643—1715 гг.


[Закрыть], которая почти столь же интересна, оставила даже больше прекрасных образчиков мемуарного жанра. Когда начинаешь углубляться в этот вопрос, их количество просто поражает. Создается впечатление, будто буквально каждый при дворе «короля-солнца»{327}327
  «Король-солнце»… – «король-солнце» – прозвище Людовика XIV, в отрочестве танцевавшего в придворных балетах партии Восходящего солнца и бога солнца Аполлона, и в 1662 г. во время праздника-маскарада представшего перед народом в роли римского императора с огромным щитом в форме солнца (это символизировало, что Солнце защищает короля и вместе с ним всю Францию).


[Закрыть] делал все, что было в его (или ее) силах, чтобы выставить напоказ жизнь своих соседей. Самый очевидный пример – мемуары Сен-Симона{328}328
  …Сен-Симона. – Клод Анри де Рувруа Сен-Симон (1760—1825) – французский мыслитель, социалист-утопист.


[Закрыть]. Из всех известных мне описаний времен королевы Виктории они дают нам наиболее полную и подробную картину эпохи. Есть еще Сен-Эвремон{329}329
  …Сент-Эвремон… – Шарль де Сент-Эвремон (1613—1703) – французский историк и критик, вольнодумец; после высылки по политическим мотивам в 1661 г. жил в Голландии и Англии.


[Закрыть], который почти столь же исчерпывающ. Вас интересует точка зрения благородной дамы? Есть письма мадам де Севинье{330}330
  …письма мадам де Севинье… – Мадам де Севинье (Мари де Рабютен-Шанталь, баронесса де Севинье; 1626—1696) – французская писательница, автор знаменитых «Писем» (опубл. в 1726 г.), обращенных к дочери и друзьям.


[Закрыть] (восемь томов), возможно, лучшая серия писем, которая когда-либо была написана женской рукой. Вам любопытно было бы почитать признания какого-нибудь повесы того времени? Есть полные распутства и непристойности сочинения дюка де Роклора{331}331
  …полные распутства и непристойности сочинения дюка де Роклора… – Гастон Жан Батист Роклор (маркиз, впоследствии герцог; 1617—1676) – генерал-губернатор Гиени (исторической области на юго-западе Франции); ему приписывается, хотя и без твердого основания, собрание анекдотов и острот, изданных в 1727 г. под заглавием «Занимательные приключения герцога Роклора».


[Закрыть] (чтение это не для детской комнаты и даже не для будуара, но, тем не менее, это странное и очень живописное описание того времени). Все эти книги тесно связаны, поскольку в них описываются одни и те же персонажи. Почитав их, получаешь полное представление о том, что это были за люди, что они любили и что ненавидели, какие плели интриги, и чем это заканчивалось. Если у вас нет желания так глубоко вникать во все это, вам достаточно поставить на свою полку «Двор Людовика XIV». Это прекрасное краткое описание тех же событий, вернее даже их квинтэссенция, поскольку все пикантное оставлено в стороне. Есть еще одна книга (вон та большая на нижней полке), между коричневыми с золотым тиснением обложками которой собраны все эти люди. Это довольно дорогое издание (оно стоило мне нескольких соверенов{332}332
  …соверенов… – См. т. 1 наст. изд., комментарий на с. 393.


[Закрыть]), но разве не приятно иметь портреты столь удивительной плеяды: Людовик, преданная Франсуаза де Ментенон{333}333
  …преданная Франсуаза де Ментенон… – Франсуаза д’Обинье, маркиза де Ментенон (1635—1719) – вторая, морганатическая (т. е. не равная по положению и не имеющая такого же официально высокого положения, как супруг) жена Людовика XIV.


[Закрыть], хрупкая мадам де Монтеспан{334}334
  …мадам де Монтеспан… – Франсуаза Атенаис де Рошешуар-Мортемар (маркиза де Монтеспан; 1641—1707) – официальная фаворитка Людовика XIV.


[Закрыть], епископ Боссюэ{335}335
  …епископ Боссюэ… – Жак Бенинь Боссюэ (1627—1704) – французский проповедник и богослов, писатель, епископ Мо (города к северо-востоку от Парижа).


[Закрыть], Фенелон{336}336
  …Фенелон… – Франсуа Фенелон (1651—1715) – французский писатель, архиепископ.


[Закрыть], Мольер{337}337
  …Мольер… – Мольер (настоящие имя и фамилия – Жан Батист Поклен; 1622—1673) – французский драматург-комедиограф, актер, театральный деятель, реформатор сценического искусства.


[Закрыть], Расин{338}338
  …Расин… – Жан Расин (1639—1699) – французский драматург и поэт, классицист.


[Закрыть], Паскаль{339}339
  …Паскаль… – Блез Паскаль (1623—1662) – французский математик, физик, религиозный философ и писатель.


[Закрыть], Конде{340}340
  …Конде… – Сложно сказать, какого представителя рода Конде – младшей ветви королевской семьи Бурбонов – эпохи Людовика XIV имеет в виду А. Конан Дойл: полководца Людовика II де Бурбона-Конде (1621—1686), его сына – Генриха III де Бурбона-Конде (1643—1709) – или внука, Людовика III де Бурбона-Конде (1668—1710), – скорее всего, всех вместе, род как таковой.


[Закрыть], Тюренн{341}341
  …Тюррен… – Анри де Ла Тур д’Овернь, виконт де Тюррен (1611—1675) – полководец, главный маршал Франции (1660).


[Закрыть] и все святые и грешники той эпохи. Если хотите сделать себе подарок и вам попадется «Двор и времена Людовика XIV», о потраченных деньгах вы не пожалеете.

Что ж, мой терпеливый друг, я, должно быть, уже утомил вас своей любовью к мемуарам, наполеоновским и остальным, которые сухим историческим хроникам придают человеческую живость. Я не хочу сказать, что история непременно должна быть суха. Наоборот, это самая интересная тема в мире, повествование о нас самих, о наших предках, о человеческой расе, о тех событиях, которые сделали нас тем, чем мы есть, и о том мире, где (если взгляды Вейсмана верны{342}342
  …если взгляды Вейсмана верны… – См. т. 2 наст. изд., комментарий на с. 394.


[Закрыть]) может играть роль даже микроскопическое движение того тела, которое каждому из нас в данный миг случилось населять. Но, к сожалению, умение накапливать знания и расставаться с ними – вещи совершенно разные, и лишенный воображения историк может стать разве что составителем неплохого альманаха. Хуже всего то, что, когда у человека есть и воображение, и фантазия, когда он может вдохнуть жизнь даже в истлевшие кости, сухие педанты обязательно обвиняют его в том, что он сходит с проторенной дороги и потому обязательно не прав. Таким нападкам подвергался и Джеймс Фруд{343}343
  …Джеймс Фруд… – Джеймс Энтони Фруд (1818—1894) – английский историк, автор «Истории Англии от падения Уолси до поражения Испанской Армады» (12 т., 1856—1870).


[Закрыть], и в свое время Маколей. Но наступят времена, когда о тех педантах никто уже и не вспомнит, а историков этих все так же будут читать. Если меня спросят о том, как, по-моему, должна быть написана идеальная работа по истории, думаю, я укажу на два ряда книг вон на той полке. Первые несколько томов – это «История нашего времени» Джастина Маккарти{344}344
  …Джастина Маккарти… – Джастин Маккарти (1830—1912) – ирландский политический деятель и литератор.


[Закрыть], следующие – «История Англии восемнадцатого столетия» Вильяма Лекки{345}345
  …«История Англии восемнадцатого столетия» Вильяма Лекки. – Вильям Эдвард Хартпол Лекки (1838—1903) – ирландский историк и эссеист; упомянутый труд – в восьми томах – вышел в 1878—1890 гг.


[Закрыть]. Любопытно, что оба автора – ирландцы, и что, невзирая на противостояние враждебно настроенных политиков и жизнь во времена, когда ирландский вопрос стоял особенно остро, и первый, и второй обратили на себя внимание не только завидным литературным даром, но и той широкой терпимостью, которая охватывает весь спектр затрагиваемых ими проблем. Вы не найдете ни одного примера, где та или иная тема рассматривалась бы не с точки зрения философа-аналитика, а с позиций предвзятого поборника религиозной идеи.

Кстати, об истории. Вы не читали работ Фрэнсиса Паркмена?{346}346
  …Фрэнсиса Паркмена? – Фрэнсис Паркмен (1823—1893) – американский историк.


[Закрыть] Я бы назвал его одним из лучших историков, и в то же время его имя мало кто слышал. Родился он в Новой Англии{347}347
  …в Новой Англии… – См. т. 8 наст. изд., комментарий на с. 358.


[Закрыть] и писал большей частью о ранних американских поселениях и о французской Канаде, поэтому вполне можно понять, почему в Англии его почти не знают. Но даже среди американцев я встречал немало тех, кто не читал его. Вон те четыре тома в зеленых с золотом обложках – это его «Иезуиты в Канаде» и «Фронтенак»{348}348
  …«Фронтенак»… – Луи де Бюад Фронтенак (1622—1698) – франко-канадский государственный деятель, бригадный генерал, в 1672—1682 и в 1689—1698 гг. губернатор Новой Франции (Канада).


[Закрыть]. Но у него есть и другие достойные работы: «Пионеры Франции», «Монкольм и Вульфи», «Открытие Великого Запада» и т. д. Когда-нибудь, я надеюсь, на этой полке будут стоять все его сочинения.

Подробнее остановимся на одном из них, «Иезуиты в Канаде». Напиши Паркман только одну эту книгу, и то он заслужил бы известность. И с каким благородным величием отдает дань этому замечательному ордену автор, который сам получил пуританское образование! Он показывает, с каким рвением вдохновенные воины креста прибыли в Канаду, как раньше они прибывали в Китай и все остальные места, где их подстерегали опасности и возможная страшная смерть. Мне безразлично, какой веры придерживается человек, и вообще, христианин ли он, но, прочитав это правдивое повествование, он не сможет не почувствовать, что все лучшее, что только можно найти в святости и религиозном рвении, было присуще этим удивительным людям. Это были настоящие пионеры цивилизации, поскольку помимо догм они несли дикарям высшую европейскую культуру, и своим примером показывали, как честно, просто и благородно может жить человек. Франция посылала мириады храбрецов на поля сражений, но и она за всю свою славную историю не видела мужества более стойкого и героического, чем то, которое проявили обитатели миссии на землях ирокезов.

Книга повествует об их благородной жизни и заканчивается рассказом об их покорной смерти. Об этом даже сейчас нельзя читать без содрогания. Фанатизм может толкнуть человека в бездну исступления, как это было с ордами Махди у Хартума{349}349
  Фанатизм может толкнуть человека в бездну исступления, как это было с ордами Махди у Хартума… – Хартум – столица Судана. В 1860—1870 гг. Великобритания начала активно проникать в политику и экономику Судана; в 1881 г. мусульманский проповедник Мухаммед Ахмед объявил себя посланником Аллаха – Махди – и призвал единоверцев выступить против Британии; в марте 1884 – январе 1885 г. в ходе восстания войска Махди подвергли Хартум осаде и захватили его; губернатор Ч. Дж. Гордон был обезглавлен. Восстание продолжалось до 1898 г., пока не было подавлено британскими военными силами.


[Закрыть], но, когда человек спокойно и хладнокровно живет такой неблагодарной жизнью и, не дрогнув, встречает столь жуткую смерть, возникает ощущение, что это то же чувство, только возведенное в высшую степень. У каждой конфессии есть свои великомученики, и это страшная истина, потому что она заставляет задуматься о том, что многие тысячи людей отдали свои жизни по ошибке. Но эти люди, жертвуя собой, приносили жертву чему-то более важному, самой идее подчинения тела и абсолютному господству духа.

История Исаака Жога{350}350
  …Исаака Жога… – Святой Исаак Жог (1607—1646) – католический священник, иезуит; миссионер и мученик.


[Закрыть] – лишь одна из немногих, но ее стоит вспомнить ради того, чтобы показать дух тех людей. Он тоже был миссионером среди ирокезов, и его добрейшие прихожане подвергли его таким мучениям и пыткам, что его искалеченная фигура приводила в ужас самих краснокожих. Ему удалось вернуться во Францию, но не для того, чтобы отдохнуть или набраться сил, а потому, что ему необходимо было получить особое разрешение совершать мессу. Католическая церковь запрещает калекам выступать в роли священника, так что дикари своими ножами сделали даже больше, чем думали. Жог получил разрешение и был направлен к Людовику XIV, который спросил иезуита, может ли он чем-нибудь отблагодарить его. Наверняка собравшиеся придворные ожидали, что Жог попросит назначить себя следующим епископом, когда это место освободится. Но тот попросил о том, что считал для себя величайшей милостью, а именно, чтобы его отправили обратно в миссию к ирокезам. Дикари отметили его возвращение тем, что сожгли его заживо{351}351
  …сожгли его заживо. – А. Конан Дойл путает: захваченных в плен послов Исаака Жога и еще одного иезуитского священника – Жана де Лелана – индейцы не сожгли, а забили дубинками; после чего голова И. Жога была ими выставлена на шесте, а тело брошено в реку.


[Закрыть].

Паркмана стоит почитать хотя бы ради описания индейцев. Возможно, самое странное в них и самое непонятное – это их малочисленность. Ирокезы были одним из самых больших союзов племен, в их состав входило пять народов. Эти охотники за скальпами небольшими группами кочевали по тысячам квадратных миль девственной земли. Но есть достаточно оснований сомневаться, что эти пять народов сообща могли бы выставить хотя бы пять тысяч воинов на поле боя. И такая же картина характерна для всех остальных североамериканских племен, обитавших как на востоке, так и на севере, и на западе. Их численность всегда была невелика. И все же все эти бескрайние земли с благодатным климатом и обилием пищи они считали своими. Что помешало им густо заселить эту территорию? Это можно принять за поразительный пример того, что весь ход истории подчинен какому-то высшему замыслу. В тот самый час, когда старый мир трещал по швам, открылся новый, пустой мир. Если бы Северная Америка была так же заселена, как Китай, европейцы смогли бы основать какие-то поселения, но им бы не удалось захватить целый континент. Бюффон{352}352
  …Бюффон… – Жорж-Луи Леклерк, граф де Бюффон (1707—1788) – французский натуралист, биолог, математик, естествоиспытатель и писатель.


[Закрыть] как-то заметил, что в Америке творческое начало природы никогда не било ключом. Он имел в виду богатство флоры и фауны по сравнению с остальными участками суши на поверхности Земли. Является ли малочисленность индейцев подтверждением этого факта или этому есть какое-то другое объяснение – вопрос, ответ на который мои скромные научные познания найти не в силах. Если вспомнить о тех несметных стадах бизонов, которые когда-то покрывали западные равнины, или посмотреть, сколько сейчас живет канадцев французского происхождения с одной стороны материка и темнокожих – с другой, становится понятно, что неразумно предполагать, будто могут существовать какие-то географические причины, мешающие природе быть здесь столь же богатой, как в любом другом уголке Земли. Впрочем, эта тема достойна отдельного разговора, поэтому, с вашего разрешения, я оставлю ее, и мы продолжим путешествие по моим книжным полкам.

X

Хм, как сюда попали эти две небольшие книги? Понятия не имею. Это «Песнь о мече» и «Книга стихов» Вильяма Эрнеста Хенли{353}353
  …Вильяма Эрнеста Хенли. – Вильям Эрнест Хенли (1849—1903) – английский поэт, издатель и критик.


[Закрыть]. Они должны были стоять вон там, среди моего скромного собрания поэзии. Может быть, я сам и поставил их туда, чтобы всегда иметь под рукой, потому что очень люблю этого автора, и его прозу, и его поэзию. О, это был удивительный человек, человек, куда более великий, чем его произведения, и такой же великий, как некоторые из них. Я редко встречал людей более интересных и деятельных. Проведя какое-то время в его обществе, ты будто сам заряжался энергией, как батарея в генераторной станции. Он заставлял тебя чувствовать, как много еще несделанного и как здорово иметь возможность чем-то заниматься, пробуждал в тебе потребность взяться за работу немедленно, сию же секунду. Имея тело и силу гиганта, он был жестоко лишен возможности пользоваться этой силой, поэтому изливал ее в пламенных словах, в горячем сочувствии, во всех доступных человеку чувствах. Если бы все то время и вся та энергия, которая уходила у Хенли на поддержку других, была потрачена им на самого себя, он наверняка обессмертил бы свое имя. Но старания его не были потрачены впустую, ибо все те, кому он протянул руку, несут на себе следы его влияния, и сейчас добрый десяток «вторых Хенли» укрепляют позиции нашей литературы.

Как жаль, что в свои лучшие времена он написал так мало, ибо эта малая толика – лучшее, что есть в современной литературе. Мало кому из поэтов удавалось вложить в шестнадцать строк такое величие и такое благородство, которым дышит его «Invictus»{354}354
  …«Invictus»… – «Непобедимый» (лат.).


[Закрыть], начинающийся со знаменитого четверостишия:

 
В глухой ночи без берегов,
Когда последний свет потух,
Благодарю любых богов
За мой непобедимый дух.
 

Это великая поэзия и образчик великого мужества, поскольку слова эти написаны человеком, который несколько лет из-за болезни провел в больницах, человеком, которого скальпель хирурга резал, словно ножницы садовника – неровно выросший куст.

 
Судьбою заключен в тиски,
Я не кричал, не сдался в плен,
Лишенья были велики,
И я в крови – но не согбен[27]27
  Перевод В. Рогова.


[Закрыть].
 

Это совсем не то, что леди Байрон назвала «мимической скорбью» поэта, это скорее вызов сжигаемого на костре индейского воина, чья гордая душа может заставить застыть корчащееся от боли тело.

В Хенли как будто жили два совершенно разных поэта. Один – громогласный гигант, склонный к героическим величественным образам и возвышенным словам. Так написана «Песнь о мече» и многое другое, что напоминает дикое пение какого-нибудь северного скальда. Второй (и, как мне кажется, более для него характерный и лучший с поэтической точки зрения) – утонченный, искусный и вдумчивый поэт, который рисует небольшие, но удивительно выразительные картины тщательно выверенными и уравновешенными словами. Так написан цикл «В больнице», а вот «Лондонские добровольцы» занимает промежуточное место между двумя стилями. Как, неужели вы не читали «В больнице»? Тогда побыстрее возьмите этот сборник и прочитайте его как можно скорее. Хорошо это или плохо, но наверняка в нем вы откроете для себя нечто неповторимое. Вы не найдете (по крайней мере, я не нахожу) ничего, с чем это можно было бы сравнить. Голдсмит и Крабб{355}355
  …Крабб… – Генри Крабб Робинсон (1775—1867) – английский литератор, автор дневников и воспоминаний, изданных через два года после его смерти.


[Закрыть] писали о жизни в четырех стенах, но их величественный, если не сказать монотонный метр утомляет современного читателя. Но у Хенли все живет, все образно, драматично. Его стихотворения говорят сами за себя. Будь прокляты все еженедельные газеты и остальные молниеотводы, поглотившие энергию такого человека! Хенли оставил после себя всего около пяти тоненьких брошюр своих произведений.

Впрочем, все это – отклонение от темы, потому что на этой полке не должны были находиться эти книги. Этот уголок отведен под хроники. Вот стоят три тома, которые расскажут вам об интереснейшем периоде французской (читай, европейской) истории. К счастью, каждый из них начинается как раз с того периода, на котором заканчивается предыдущий. Первый из них – это Жан Фруассар{356}356
  …Жан Фруассар… – Жан Фруассар (ок. 1337 – после 1404) – французский хронист и придворный поэт; в «Хрониках» отразил события 1327—1400 гг.


[Закрыть], второй – Ангерран де Монстреле{357}357
  …Ангерран де Монстреле… – Ангерран де Монстреле (ок. 1390 – 1453) – французский хронист, написал продолжение хроник Ж. Фруассара с точки зрения Бургундии; его труд обнимает 1400—1444 гг.


[Закрыть] и третий – Филипп де Комин. Все три вместе представляют собой прекрасный рассказ из первых уст, охватывающий более ста лет истории. В летописи человечества это довольно большой период.

Фруассар как всегда прекрасен. Если вам не по душе средневековый французский (который только специалист может читать с удовольствием), можете почитать лорда Бернера, английский которого почти так же архаичен, но очарователен, или же можете обратиться к современному переводу, например вот к этому, выполненному Джонсом. Прочитав одну страницу из лорда Бернера, получаешь истинное удовольствие, но, мне кажется, что читать толстые тома, написанные архаичным стилем, – занятие довольно утомительное. Лично я предпочитаю современный перевод, но даже с ним понадобится немалое терпение, чтобы осилить до конца оба тома.

Интересно, мог ли этот старый каноник{358}358
  …каноник… – 1) теоретик, знаток правил в любой систематической области знания; шире – особый авторитет в какой-либо области, способный сохранять или даже устанавливать правила; 2) член соборного капитула (общего собрания монашеского или духовно-рыцарского ордена), священник католической церкви при больших соборах, подчинявшийся определенному уставу, но не дававший монашеского обета. Ср.-лат. сanonicus – подчиненный правилам.


[Закрыть], живший при дворе Филиппы Геннегау{359}359
  …Филиппы Геннегау… – Филиппа де Авен (1314—1369) – дочь соединившего в своих руках графства Геннегау, Голландия и Зеландия графа Виллема I; с 1328 г. жена английского короля Эдварда III.


[Закрыть], представить себе истинное значение своей работы, приходило ли когда-нибудь ему в голову, что придет такой день, когда его книга станет единственным достоверным источником сведений не только о его времени, но обо всем институте рыцарства в целом? Боюсь, что, на самом деле, его единственной целью, скорее всего, было получить какое-нибудь вполне мирское поощрение из рук кого-то из тех многочисленных баронов и рыцарей, имена и деяния которых он перечисляет. К примеру, Фруассар пишет, что, когда он прибыл в английский двор, у него с собой было его сочинение, заключенное в прекрасную обложку. Можно не сомневаться, что куда бы он ни направился, у него всегда была с собой такая книга, которая, вполне возможно, служила дорогим подношением для принимающего его хозяина. Кто знает, какого ответного подарка можно ждать от благородного рыцаря за книгу, в которой увековечена его собственное доблесть?

Впрочем, если оставить позади причины написания этого труда, нужно признать, что работа была проделана основательная. В живом, разговорном, многословном стиле каноника есть что-то, напоминающее Геродота{360}360
  …Геродота… – Геродот (между 490 и 480 – ок. 425 до н. э.) – древнегреческий историк.


[Закрыть], только точностью изложения фактов он превосходит грека. Если учесть, что жил он в то время, когда появились и были приняты с полным доверием путевые заметки Джона Мандевиля{361}361
  …Джона Мандевиля… – См. т. 2 наст. изд., примечание на с. 52.


[Закрыть], точность и аккуратность Фруассара заслуживают искренней похвалы. Возьмите, скажем, его описание Шотландии и шотландцев. Кто-то отдаст предпочтение Жану Лебелю{362}362
  …Жану Лебелю… – Жан Лебель (Жан Красивый; ок. 1290 – 1370) – франкоязычный хронист из графства Геннегау, автор «Правдивых хроник», в которых рассказывается о событиях правления английского короля Эдварда III с 1307 по 1361 г.; фрагменты из его исторического труда часто заимствовал Ж. Фруассар.


[Закрыть], но мы их не будем сравнивать. В четырнадцатом веке, человек, описывающий Шотландию, вполне мог позволить себе кое-что приукрасить, но мы видим, что по большому счету рассказ его вполне правдив. Гэллоуэйские{363}363
  …Галлоуэйские… – См. т. 13 наст. изд., комментарий на с. 393.


[Закрыть] пони, оладьи из пресного теста, волынки – все так, как в жизни. Жан Лебель участвовал в приграничной войне с Шотландией{364}364
  Жан Лебель участвовал в приграничной войне с Шотландией… – С конца XIII и весь XIV в. Англия вела войны с Шотландией. Ж. Лебель отправился в Англию в 1327 г., когда англичане предприняли очередной – и неудачный – поход на Шотландию. В 1328 г. Англия была вынуждена подписать с Шотландией договор, по которому признавала ее суверенитет.


[Закрыть], и Фруассар получил свои сведения от него, но он пытался расширить их, и его правдивость дает нам повод довериться его рассказу даже в тех местах, которые мы не имеем возможности проверить в других источниках.

Но самое интересное в работе Фруассара – это та часть, в которой он рассказывает о современных ему рыцарях, их поступках, привычках и поведении. Да, к тому времени, когда старый каноник писал свои хроники, звезда рыцарства уже клонилась к закату, и все же он еще успел застать многих из тех, кто считался цветом рыцарского сословия. Эти люди читали его книгу (по крайней мере, те из них, кто умел читать), поэтому мы можем не сомневаться, что записанное в ней – не плод воображения, а точный и правдивый портрет воинов, живших в XIV веке. Записи в хронике Фруассара всегда последовательны. Если проанализировать приведенные слова и высказывания рыцарей (я этим занимался), бросается в глаза, что все они однотипны, из чего можно сделать вывод, что именно так разговаривали те люди, которые воевали у Креси{365}365
  …которые воевали у Креси… – Креси – местечко в Северной Франции, около которого 26 августа 1346 г. произошло одно из важнейших сражений Столетней войны, в ходе которого Англия с Данией и рыцарями Священной Римской империи разбили войско Франции и ее союзников.


[Закрыть] и Пуатье{366}366
  …Пуатье… – Город на западе Франции, около которого 19 сентября 1356 г. произошло одно из сражений Столетней войны, в котором английское войско с минимальными потерями разгромило французскую армию и пленило короля Иоанна II Доброго.


[Закрыть] в те времена, когда французский и шотландский короли находились в заключении в Лондоне{367}367
  …когда французский и шотландский короли находились в заключении в Лондоне. – После взятия в плен англичанами в битве при Пуатье французский король Иоанн II Добрый (1319—1364), не найдя средств уплатить выкуп, находился в плену восемь лет, до самой смерти. Шотландский король Давид II (1324—1371) был ранен стрелой в лицо и попал в плен 17 октября 1346 г. во время битвы при Невиллс-Кроссе; и получил свободу ценой уплаты крупного выкупа и предоставления в качестве заложников двадцати шотландских баронов в 1357 г.


[Закрыть], а Англия, возможно, достигла величайшего военного величия в своей истории.

Одним эти рыцари отличаются от того образа, который создали наши романисты. Если почитать величайшего сочинителя рыцарских романов Вальтера Скотта, создается впечатление, что все средневековые рыцари – мускулистые силачи в расцвете сил: Бриан де Буагильбер, Реджинальд Фрон де Беф, Ричард, Айвенго, герцог Роберт и все остальные. Но у Фруассара многие из самых известных рыцарей – это старые слепые калеки. Чандосу{368}368
  …Чандосу… – Джон Чандос (? – 1370) – английский полководец времен Столетней войны.


[Закрыть], лучшему кавалеристу своего времени, было за семьдесят, когда он погиб от удара в голову с той стороны, с которой еще раньше лишился глаза. Он был близок к этому возрасту, когда у Наваретты{369}369
  …у Наваретты… – Наваретта – городок в Испании, около которого 3 апреля 1367 г. произошло сражение между войсками двух претендентов на кастильский престол: Генриха Трастамаре, опиравшегося на французов, и Педро I Жестокого, за которым стояли англичане. Благодаря английским стрелкам победил Педро I Жестокий.


[Закрыть] выехал из строя английского войска и в поединке убил лучшего испанского воина молодого Мартена Феррару. Молодость и сила, конечно же, были важны, особенно там, где необходимо было носить тяжелые латы, но во время боя верхом сила благородного коня возмещала старческую дряхлость наездника. И сейчас во время охоты какой-нибудь немощный старичок, оказавшись в знакомом седле, может дать фору иному юному атлету. То же самое происходило и у рыцарей, и те из них, кому удавалось дожить до преклонного возраста, во время очередной битвы имели возможность проявить свой опыт, свое умение управляться с оружием и, самое главное, свое бесстрашие.

Нельзя отрицать, что, несмотря на глянец рыцарства, многие из этих воинов были жестокими и безжалостными варварами. На войне такой человек не знал пощады, кроме тех случаев, когда была надежда получить за врага выкуп. Впрочем, несмотря на свирепость, он был беззаботен, как ребенок, играющий в страшную игру, где льется кровь и люди умирают по-настоящему. К тому же он придерживался определенного кодекса чести и чувства его при встрече с равным по классу были искренними и благожелательными, даже когда они встречались на поле брани. Тогда противники не испытывали личной неприязни или даже ненависти, как это бывает сейчас, когда, скажем, француз воюет с немцем. В разговоре противники, наоборот, были вежливы и любезны друг с другом. «Могу ли я освободить вас от какой-либо клятвы?» или «Не хотели бы вы узнать, кто из нас лучше владеет оружием?» Они могли прервать бой для отдыха, и в это время спокойно беседовать, обмениваясь комплиментами в адрес доблести друг друга. Когда шотландец Ситон устал отбиваться от группы французских рыцарей, он сказал: «Благодарю вас, господа. Благодарю!» – и ускакал прочь. Один английский рыцарь – «ради собственных успехов и во славу своей дамы» – поклялся, что поскачет к славному городу Парижу и коснется его оборонительной стены копьем изнутри. Эта история очень характерна для тех времен. Когда он галопом подъехал к стенам Парижа, стоящие там французские рыцари увидели, что англичанин связан клятвой и не тронули его, даже сказали, что восхищаются подобным мужеством. Однако когда рыцарь тот поскакал обратно, на дороге ему встретился невежественный мясник с топором на длинном древке, который этим простым орудием сбил рыцаря с лошади и прикончил. Что было дальше, хроникер не описывает, но я уверен, что мясник тот горько пожалел о своем поступке, потому что французские рыцари не стали бы сложа руки смотреть, как представитель их ордена, пусть даже из вражеского лагеря, погибает от руки плебея.