Текст книги "Невеста. История любви в городе N"

9

Я охладела к машине.

Серебристый маленький «фольцваген» скучает на стоянке и почти не видит хозяйку. Пока мы работали, я еще садилась за руль, без удовольствия, скорее, по необходимости. Я связывала это с тем, что машина напоминала мне о романе с Игорем, подумывая ее продать и поменять на другую. Но как-то, сев за руль новой дориной «мазды», я поняла, что просто перестала комфортно чувствовать себя за рулем. А ведь когда-то кружить по ночному городу или мчаться по трассе, подпевая радио, было для меня особым кайфом. Сейчас я мечтала быстрее доехать до места и выйти. Неприятное чувство, словно меня паковали в коробку и закрывали крышкой. Развивающаяся клаустрофобия? Когда же никаких дел у меня не стало, я начала ходить пешком, благо весь наш старый центр можно было обойти за двадцать минут.

Сегодня я тоже решила обойтись без машины, пройтись той самой дорогой, как и в день несостоявшейся свадьбы. Жара не спадала. Влажный горячий воздух напомнил о походах в турецкую баню забытого фитнес-клуба. Но в тени аллеи из переплетающихся ветвей карагача было прохладно. Я вышла на проспект. Была пятница, народ спешил выехать за город, и машины даже образовали плотную пробку, растянувшуюся до театральной площади.

Ничего так не действует на нервы, как шум города в июльскую жару. Сигналы машин, механический голос, объявляющий о прибытии поездов, доносящийся с вокзала, гомон воробьев, – все эти звуки, смешиваясь с грохотом забиваемых свай и отдаленным воем заводского гудка, образуют жуткую какофонию.

С этими мыслями я шла по проспекту, замечая поблекшую зелень, требующие ремонта фасады внушительных сталинок и уже год как остановившиеся часы на зеленом домике с башенкой.

Город казался мне разрушенным жарой. Хотя вовсе не зной служил причиной этого неприглядного зрелища, а безразличие жителей к месту, с которым они свыклись. Но я быстро себя одернула, чтобы эта мысль трусливо съежилась: мое равнодушие к городу, где я родилась и жила, тоже было весьма показательным.

Я вышла заранее, до встречи в запасе у меня было еще сорок минут. В это время люди уже возвращались с работы, забегали по пути в магазины, торговались у лотков с фруктами, спешили в тень на другую сторону проспекта, под яркие тенты летних кафе, ждали кого-то в прохладе арок.

Что-то мешало мне перейти в тень, наверное, нежелание встретить знакомых, и я брела по солнечной стороне, прикрыв плечи тонким палантином, глядя на город сквозь темные стекла больших очков.

Миновав театральную площадь, я остановилась перед витриной того самого магазина, где когда-то одевалась. Безглазые манекены были облачены в наряды ядовитых расцветок и причудливых силуэтов, украшенные большими пуговицами и огромными пряжками. Возможно, на ком-то это смотрится вполне органично и даже сногсшибательно. Я же поморщилась, вспомнив, что когда-то провела здесь немало часов и тоже выходила довольная собой из этих дверей. Сейчас на них висело объявление: «Магазин-салон закрыт по техническим причинам. Ждем вас в понедельник, наши обожаемые клиентки!» Хозяйка магазина, спортивная леди с платиновой гривой, и без того не утруждала себя работой после трех в пятницу. А уж в такую жару она и подавно лежала в бассейне у своего коттеджа в сосновом бору, от воздуха которого она была без ума. Я давным-давно ее не видела, но мне приятно было вспоминать ее ироничные рассказы о своих многочисленных домочадцах и забавные рассуждения о тенденциях современной моды. Я поняла, что в те годы заставляло меня покупать вещи именно здесь – улыбка хозяйки. Она всегда улыбалась так, словно именно вы и никто другой были для нее самыми дорогими людьми в этом мире (само собой, после любовника, мамы, папы, сына и дочки, облысевшего пуделя и бывшего мужа от первого брака). Этой улыбкой она разглаживала морщинки на ткани, без иголки подшивала длинноватые рукава, подтверждая, что в этом платье или брючках вы – принцесса Диана, а этот кургузый пиджачок был создан специально для вас. И – в этой улыбке не было ни тени фальши. Во многом благодаря этому движению лицевых мышц платиновой леди клиентки годами одевались здесь вопреки возрасту и доходам. Откуда появлялись в магазине разномастные вещи с дизайнерскими бирками, никто не знал.

С уколом легкой ностальгии я окинула взглядом бывший молочный магазин, превратившийся в супермаркет. Здесь в детстве мы с Дорой простаивали длинную очередь за густым, пенящимся молочным коктейлем, вкуснее которого я больше нигде и никогда не пила (сейчас коктейли больше напоминают растаявшее мороженое).

Вдруг вспомнилось, как Дора всегда вытирала белые усы рукавом свитера, и на нем оставались засохшие следы. Это служило причиной моих шуток, на которые она беспомощно огрызалась.

Дальше шел кусочек тени от разросшегося тополя, и я хотела немного постоять здесь, как в миллиметре от моей ноги шлепнулось что-то красное – испорченный помидор. Сверху послышался детский смех, я подняла голову: из-за балконной занавески с пятого этажа выглядывала пара кудрявых голов. Хороша я была бы с бурым пятном на платье. Вот чем-чем, а швырянием с балконов в головы прохожих мы с Дорой не занимались. Хотя это объяснялось просто: Дора жила на первом этаже, а мои окна выходили во двор, который ежесекундно был под бдительной охраной соседских старушек.

Я подошла к последнему перекрестку, отделяющему проспект от входа в старый парк.

«Никогда не гуляйте одни в тех местах, где вы бродили вдвоем». Когда-то прочитанная фраза вдруг всплыла в памяти. Парк похорошел и изменился до неузнаваемости. Он напоминал даму в годах, переживающую вторую молодость. Полянки, засаженные ненатурально зеленой травой, были усеяны красными от солнца телами загорающих. Дорожки, обычно раскисшие от дождя и снега, заасфальтировали и снабдили симпатичными металлическими скамейками. По пути к реке мне попалось пару киосков, торгующих всякой всячиной, с очередями из утомленных солнцем отдыхающих. И это всего за пару лет? Не исключено, что именно несчастный случай со мной дал толчок процессу преображения когда-то любимого горожанами места культуры и отдыха, впоследствии ставшего местом выгула собак и убежищем влюбленных.

В тени деревьев было прохладно. Щебетанье птиц не раздражало, как в городе, а успокаивало. Я даже забыла о цели моей прогулки, но, взглянув на часы, обнаружила, что до встречи всего пять минут. Я же планировала прийти раньше, чтобы тот, кто пригласил меня в кафе, не смог застать меня врасплох. Ускорив шаг, я вышла к реке, где меня ждал еще один сюрприз – здесь было сделано что-то вроде набережной с небольшим причалом для катеров. На месте беседки ничего не было, кафе же, о котором писал Правдолюб, стояло справа и представляло собой каменный особнячок с балкончиком и открытой террасой, увитой вьюном. Терраса была заполнена людьми. Официантки в полосатых платьицах сновали туда-сюда с графинами и подносами. Река оказалась все того же привычно серого цвета, и также, как раньше, гремел на мосту трамвай.

Мне захотелось уйти. Но я не могла пошевельнуться и смотрела на тяжелое течение, на обветшавшие опоры моста, на безоблачное небо с белым шариком злого солнца. И все-таки я развернулась и направилась в кафе. Внутри оно оказалось гораздо просторней, чем я представляла. Пластик, светлые занавески, безликие картинки на стенах. Людей было немного. Я застыла на пороге, пытаясь вычислить Правдолюба.

Одинокая тетка в чем-то блестящем, сидящая сразу же у входа и ковыряющая ложкой торт, не подходила эту роль. У окна за большим столом шумно чокалась пивными кружками компания из двух девушек и трех парней, они тоже отпали. За ними глубокомысленно цедила сок пара – очень красивая женщина и ее заурядный спутник, вряд ли кто-то из них ждал меня. В углу я заметила сутулую спину лысеющего мужчины в серой рубашке. Он листал газету, прихлебывая что-то темное из высокого бокала. Дальше шли кабинки, в которых тоже кто-то сидел. Но меня магнитом тянула серая спина и газета. Я подошла к угловому столику. Человек не обернулся на звук моих шагов и перелистнул страницу. Резкий запах сушеной рыбы и темного пива заставил меня отпрянуть. Газета оказалась cпортивной. Я исключила обладателя сутулой спины из списка подозреваемых.

Мой потерянный вид привлек белокурую официантку с родинкой на верхней губе. Она подлетела ко мне со словами: «Здравствуйте! Нужен свободный столик? Вы одна или к вам кто-то присоединится позже?» Я не успела ответить девушке, как из кабинки вышел Правдолюб. Я почувствовала это с первой же секунды, несмотря на то, что в её руках не было газеты. Да, именно в её руках. Это была женщина. Молодая, даже юная, женщина. И я жалела, что на мне это платье, а не джинсы и рубашка. Потому что первыми её словами были:

– Наконец-то. Думала, струсишь. О, ты похудела. Милое платьице. Собственного дизайна?

Мне трудно её описать, потому что во внешности этой девушки было что-то, мне мешающее. Эти в ниточку выщипанные брови и тонкие, без помады, бледные губы. Густой загар из солярия. Россыпь гвоздиков в узкой мочке уха. Рваная челка темных густых волос, спадающая на глаза, которые казались мне странно знакомыми. Эти прозрачные серо-льдистые глаза принадлежали случайной девочке из моего детства, и эпизод нашей глупой и жестокой стычки, оказывается, до сих пор дремал в моей памяти. Её голос был хрипловатым и теплым, несмотря на холод глаз. От неё пахло сигаретами и пряными духами.

Я ответила сухо, не отводя взгляда:

– Почему на «ты»? Не знала, что мы знакомы.

– Брось. Давай без церемоний. Я знаю тебя, тебе предстоит меня узнать. Давно жду тебя, пойдем, – она махнула узкой рукой в черном пластиковом браслете в сторону кабинки. Её черный просторный сарафан на тонких лямках не мог скрыть гибкой фигуры.

Мы сели по разные стороны стола. Перед ней стоял какой-то коктейль в квадратном стакане. Я чувствовала себя так, словно это не она что-то должна мне рассказать, а я начну повествовать о моей жизни, и это всё – из-за её глаз, колючих, внимательных. Мне было неуютно. Она же, как ни в чем не бывало, посасывала коктейль из трубочки и разглядывала меня.

– А где газета? – спросила я просто так, чтобы заполнить паузу.

– Сомневаешься, что это моих рук дело? Вот, смотри, – она вытащила свернутую газету из сумки и развернула на старательно забытом мной заголовке «Ателье, где разбиваются сердца». Мое сердце молчало.

Смуглая Правдолюб заговорила.

– Я никогда бы не пригласила тебя, если бы… Ну, в общем, у меня изменились жизненные обстоятельства, и я не хочу тащить туда груз прошлого.

– Неужели у такой юной особы, как вы… ты… есть груз прошлого? – кажется, я приходила в себя.

– Спасибо за комплимент. Мне двадцать четыре, юность позади. Безбашенная довольно юность.

– Ближе к делу, Правдолюб. Что за идиотский псевдоним, кстати?

– Ну, тебе, Машенька, придется кое-что выслушать, в том числе и про мою юность.

Ее глаза сверкнули, и она улыбнулась. Надо сказать, что улыбка ей шла, и еще я поняла, что мне совершенно всё равно, что я услышу. Она мне нравилась, эта девчонка. В ней было что-то, чего никогда не было во мне. «Машенька». Она издевалась, несомненно.

– Закажешь выпить? Я уже второй стакан мартини тяну. Давай?

– Нет, спасибо. Надеюсь, я здесь ненадолго. Итак…

Она свела брови и потянулась за сигаретами. Вот этого я не ожидала – не выношу и капли сигаретного дыма. Поймав мой взгляд, она и не думала убирать руку – достала сигарету, щелкнула дешевой зажигалкой, затянулась, прищурившись, и выпустила дым в сторону.

То, что она рассказала, сейчас я вряд ли смогу воспроизвести в форме диалога. Прошло время, и ее слова утекли песком сквозь пальцы, хотя до сих пор помню дерзкие нотки ее хриплого голоса. Скорее, это был монолог. Я задавала какие-то вопросы, но это было лишь в нескольких местах ее рассказа. Что-то я запомнила, а что-то исказилось в памяти и выцвело.

10

– Я познакомилась с Игорем раньше, чем ты. После школы я пошла в наш универ на журналистику и подрабатывала в разных газетенках, стряпала рекламные статьи. Нужно было чем-то платить за тряпки. Мужики? Ну да, они были, но все какие-то бестолковые, нищие. Правда, у меня появился солидный женатик, он был готов меня озолотить. Но уж слишком страшный и нудный. А я любила веселых и красивых. Его держала про запас – ну там привезти-увезти, деньжонок подкинуть. Спать с ним было противно, и я его динамила, но аккуратно, чтоб не обиделся.

Мне нужно было взять интервью у босса акционерной компании, управляющей нашими заводами. Помню, накануне мы с подругами так наколбасились в клубе, что я еле-еле с утра поднялась. Привела себя в порядок, надела свой единственный брючный костюм. И пошла встречаться с этим боссом. Жевала резинку и думала – хоть бы он отменил, хоть бы он меня не принял, и я приду домой и завалюсь спать. Но как только вошла в кабинет, поняла, что не хочу никуда идти. Там был Игорь. Он был таким классным. Напоил кофе с коньяком. Шутил и наговорил мне всякой фигни на диктофон, даже пленки не хватило. Статья получилась короткой. Но они приняли, даже дорабатывать не пришлось. Я все ждала, что он попросит мой телефон, но он не попросил.

И вообще, уехал из города, статью его зам принимал. Я тогда как с цепи сорвалась – поругалась со всеми, женатика послала, все время набирала конторский телефон Игоря и слушала голос его секретарши. А его не было. А потом… Потом мы вдруг столкнулись в клубе – я была с подругой, а он с другом. На танцполе натурально стукнулись задницами. Танцевали и бухали до утра. Потом поехали к нему. И я поняла, что влипла. Встречались мы редко, два раза в неделю, у него дома или на их служебную дачу ездили. Он был такой, каких у нас здесь нет. С ним было легко! А сколько он всего знал! Про постель вообще молчу. Вряд ли ты в курсе. Он мне подарки почти не дарил, но давал деньги. Много. Очень красиво это делал, шутя. Я планы начала строить – уедем с ним в Москву, а там – чем черт не шутит – поженимся, детей заведем. Смешно… Он никогда про это не говорил, а я – размечталась. Ну а потом… Потом он неожиданно исчез. Перестал звонить, телефон все время недоступен. Секретарша вежливо отвечает: «Уехал. Когда вернется, не предупредил». Я не сразу въехала, что это отставка. Верила, что у него по работе что-то стряслось, вот и пришлось резко сорваться. Бродила возле их офиса, возле его дома – окна темные всегда. Так месяц прошел. Подруга мне сказала однажды: «Глупая ты. Его видели в городе. Он просто бросил тебя. Да расслабься, так бывает. Забудь. Не твоего полета птица». Травиться хотела, но передумала. Решила все-таки его где-нибудь встретить и поговорить. Вернуть. Мстить не хотела – любила. Поняла, что это не вытравишь.

Я к тому времени весила сорок килограмм, не жрала ничего, только пила все без разбора – пиво, водку, винище. Ночами в клубе пропадала, где мы познакомилась, надеялась его там встретить или кого-то из его друзей. В универ не ходила, днем валялась дома. Волосы лезут, круги под глазами, ногти слоятся. Как-то решила пойти подстричься в хороший салон, все думаю – хватит этих страданий левых. Если встретимся где – он ведь меня не узнает. Испугалась. Рядом со мной стригли какую-то дамочку с шикарной рыжей гривой. Я смотрела сначала, как ей сушили волосы и выпрямляли, потом отвлеклась. И вдруг вижу в окне – дамочка стоит и кого-то ждет на крыльце, подъезжает знакомый джип и выходит Игорь. Он улыбается, берет её за руку, они садятся в машину и уезжают. А я сижу с мокрой головой, с салфеткой на шее и не дергаюсь. Когда уходила, сделала вид, что я эту дамочку знаю, и попыталась расспросить про нее у мастера. Так я узнала, как тебя зовут, где ты работаешь и даже – где живешь.

Дальше дело техники. Я стала за вами следить. Ни черта не понимаю – что он в тебе нашел? Обычная баба, таких много. Ну да – рыжая, высокая, ну шмотки шикарные, осанка. Машина своя, должность. Этим-то его не удивить. Тогда что? Я не понимала. Он квартиру сменил, вряд ли из-за меня, просто чтобы к тебе поближе жить, наверное. Вы гуляли. Он провожал тебя, садился в машину, а я всегда поодаль стояла. Он меня не замечал, смотрел сквозь, словно меня нет. А я не подходила, ревновала, бесилась, ненавидела. Хотела его. До ужаса. Знала, что подойду – и все будет кончено. Ха-ха, как будто между нами еще что-то было. Боялась, что я больше никогда его не увижу. Придумает что-нибудь, чтобы я исчезла. Так мне казалось. Как-то я попросила подругу позвать его к телефону, и его позвали. Он не узнал меня сначала, потом сказал: «Прости. Не надо звонить мне. Я встретил женщину. Это не просто так, серьезно. Ты молодая, умная, красивая. Найдешь свое счастье». И трубку повесил.

Больше я не звонила. Ушла в загул. Мужиков начала менять, как перчатки. Один даже в меня влюбился, сын нашего мэра. Вернулась в универ. Что-то умерло во мне. Жила по привычке. Про вас, кажется, и думать забыла.

По осени решили с подругой посидеть в новом ресторане. И вдруг – Игорь, в компании друзей. Что-то празднуют. Меня увидел, улыбается, машет рукой, зовет за свой стол. Будто ничего не случилось. А я, как идиотка, обрадовалась, во мне все словно перевернулось. Он меня помнит! Он меня зовет! Оказалось, мальчишник по случаю вашей свадьбы. Игорь тогда сильно набрался. Мне все рассказывал, как счастлив, какая ты прекрасно-офигительно-необыкновенная. Обнимал меня, а я знала, что он сегодня будет со мной. Мой. Как-то так получилось, что друзья его разъехались, а я вызвалась его проводить, ну типа по-дружески, в такси посадить. Приехали ко мне. Я вырубила его телефон, чтобы он проспал свадьбу, не додумалась, что у него был второй. Утром ему кто-то позвонил. Он быстро собрался и ушел. Никогда не забуду его взгляд – будто я просто подстилка. Никто.

Но я уже знала, кто во всем виноват. Решила, что плевать – будет он со мной или нет. Главное, он не будет с тобой. Прикинула, сколько времени осталось до свадьбы. Он еще ночью все мне выболтал, сказал, что ты поедешь из дома, и встретитесь в загсе. Я решила пойти к тебе и все рассказать, что он ночевал у меня, что мы давно знаем друг друга. Такая чистоплюйка, как ты, поверила бы, не простила. Я видела, что когда ты была с ним, в твоих глазах не было любви. Ты была рыжая ходячая кукла, манекен. А ему это нравилось, я въехала в эту тему – ему нравилось, что ты на него не велась, как другие.

А дальше началась какая-то хрень…. Я была уже у твоего подъезда, как вдруг из него вышла ты. С ума сойти – в свадебном платье, в шубе и в ботинках! У тебя было такое лицо, будто ты решила утопиться. Или повеситься. Я крикнула: «Эй, невеста!» Но ты шагнула мимо меня и побежала. Это было что-то новенькое, и я пошла за тобой. Мне стало интересно – ты решила свинтить, наверное, к кому-то другому? Кто-то тебя явно ждал. Не твой великолепный жених, герой-любовник. Я могла тебя догнать, но решила держать дистанцию. Когда ты пробежала мимо театра, я поняла – ты сбегаешь. Ты сбегаешь от него! Меня это повеселило, я могла бы на этом закончить слежку, но вошла во вкус. Ты свернула к парку. Я уже не сомневалась, что кто-то там тебя ждет. Ты катилась по склону в своих ботинках, подол платья был весь в грязи. Я шла за тобой, уже не таясь, ты даже ни разу не обернулась. Я увидела на берегу пустую беседку, она была огорожена веревками, на них висела табличка: «Не входить! Строение в аварийном состоянии». И – ты забежала туда. Грохот, крыша упала. Я слышала, как ты вскрикнула. Мне даже показалось, что это я прожгла опоры беседки взглядом. Так это было красиво и страшно, как в кино. Всё, конец. Тебе конец, подумала я.

Я оглянулось – никого не было, значит, никто меня не видел. Я развернулась и побежала из парка. Дошла до проспекта и села в троллейбус. Зачем-то доехала до вокзала и вышла. Села на скамейку. Вытащила телефон. Сначала хотела позвонить в скорую, но вместо этого включила функцию «скрыть номер» и набрала старого знакомого. Я знала, что он будет вашим гостем на свадьбе. Трепло страшное, он-то мне и был нужен. Я сказала ему, что тебя видели на вокзале, ты садилась в поезд. Потом я вернулась домой, позвонила в аэропорт, собрала вещи, купила билет и в тот же вечер улетела в Москву. Я давно начала откладывать деньги. Никого у меня там не было, ни единой души. Кроме Игоря. Но он для меня умер сегодня. Вместе с тобой. Сняла комнату, устроилась на работу в ресторан официанткой. Было мерзко и трудно очень. Но это мне помогло не свихнуться. Домой не звонила. Меня и не искали, кому я нужна – мать занята собой, подруга ребенка родила.

Ты должна была умереть. Но ты выжила. Я об этом узнала случайно, когда набрала твои имя-фамилию в яндексе. У тебя оказалось свое швейное дело и свой сайт. Правда, тебя я на фотографии не узнала. Какое-то кудрявое бесформенное нечто. Это была ни фига не ты, но я на всякий случай позвонила подруге и навела справки. Тебя нашли, ты выжила. Невеста. Вечная. Шьет платья для безмозглых невест. К такому повороту событий я не была готова. У меня вдруг опять щелкнуло что-то в голове. Мне захотелось тебя увидеть и всё тебе рассказать. Я тогда уже неплохо зарабатывала, вела шоу в крутом ночнике. Открыла в себе дремавший талант смешить лохов. Короче, я взяла билет и прилетела в родной город.

Лучше бы не прилетала! Мне просто скрутило, когда я ходила по тем же улицам, видела все те же морды. Я вдруг всех начала интересовать – еще бы, столичная штучка. Сорила деньгами, опять тусовки, подружки, которые воротили от меня нос, мужики, которые вытирали об меня ноги. Встретила экс-бойфрэнда, сына мэра. Он рассказал мне, что его сестра открыла свадебный салон, что у нее есть конкурентка. Отгадай кто? Ты. Сетовал, что сестра переживает очень. Да и папаше не нравится, что кто-то мешает семейному бизнесу. И тут я сама ему сказала: «Хочешь, помогу?» Выдвинула условия – назвала сумму, которая меня интересует. Он сначала струхнул, сказал, что подумает. Потом принес деньги. Я написала статью, недовольных клиенток взяла с потолка. Подтасовка фактов. Откуда Правдолюб? Да так меня в детстве мать называла, я раньше была честной, не врала никогда. Вот она и говорила: «Правдолюб ты мой. Набьешь шишек на свою голову». Ошиблась, мама.

Ну а как статья вышла, недовольные клиентки вдруг сами изо всех щелей повылезали. Гадкий у нас все-таки городок. Если бьют, то толпой. То, что с твоим делом случилось, я уже из Москвы наблюдала. Решила, что никогда больше сюда не вернусь, а вот пришлось – мать тяжело болеет. Умирает. Хочу забрать в Москву, к себе. Я хату в Марьино купила. Даже жених вдруг нарисовался. Нормальный мужик, порядочный, любит.

Я часто думала, зачем все это сделала? Я вроде не злобная. А потом поняла – не могла тебе простить, что ты лишила меня любви. Мечты лишила. Счастья. Иллюзии. Черт с ним, с Игорем. Он такой же, как все, оказался. Но я осталось пустой. Мертвой. И это все ты. Ты! Так я тогда думала.

Прощение просить как-то глупо. Я же тебя дважды уничтожила. Такое никто простить не сможет. Вот так. Рассказала. И всё-таки – прости меня…